Текст книги "История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг."

В 1835 году полковник Засс был назначен начальником Прочно-Окопского участка кордонной линии. Имея в своем распоряжении два батальона пехоты, две батареи, Хоперский, Кубанский, Ставропольский и донской казачьи полки, Засс делал отчаянно смелые набеги вовнутрь неприятельских земель; имя его сделалось грозою для горцев и увлекало казаков на самые отважные и неустрашимые подвиги в борьбе с закубанцами. Не смотря, однако, на успехи наших походов за Кубань, набеги мелких партий горцев не прекращались, хотя лето этого года прошло довольно спокойно на линии.

9-го октября партия в 300–400 горцев напала на станицу Бургустанскую, которую порядком разгромила, уведя в плен 16 человек и угнав до 60-ти штук скота. На обратном пути к верховьям Кубани, черкесы были атакованы в нескольких местах небольшими командами казаков с ближайших постов и, между прочим, хоперцами с поста Кладбищенского. Задержать хищников нам не удалось, и они ушли за Кубань почти, можно сказать, безнаказанно, с потерею не более 20-ти человек убитыми и ранеными, но зато сохранили весь полон и добычу ³⁶⁸⁾.

Для противодействия прорывам были выставлены подвижные резервы в разных местах Верхне-Кубанскаго участка. Так, одна сотня хоперцев с 10-тидневным провиантом расположилась лагерем вблизи станицы Бекешевской для наблюдения за долиною р. Кумы и к стороне кумского ущелья³⁶⁹⁾. Дерзкий прорыв черкесов 9-го октября вызвал два похода за Кубань отрядов, под начальством Засса, причем неприятель понес жестокое поражение. В начале 1886 года подполковник Канивальский сдал Хоперский полк майору князю Джамбакуриан-Орбелиани и получил другое служебное назначение.

Михаил Дмитриевич Канивальский происходил из дворян Херсонской губернии и первоначально служил в Александрийском гусарском полку. Девятилетнее командование хоперцами Михаила Дмитриевича составляет одну из блестящих страниц боевой истории полка. Личная его храбрость и военная деятельность по охране своего кордонного участка и во время походов против горцев, доставили Хоперскому полку знамя, а М. Д. Канивальскому золотую шашку с надписью «за храбрость» и чин подполковника. В то же время Михаил Дмитриевич является весьма талантливым администратором и распорядительным хозяином, умная и заботливая деятельность которого была направлена для блага хоперцев. Так, между прочим, по его указанию речка Тахтамыш, впадавшая в Кубань с правой стороны в 6-ти верстах выше станицы Баталпашинской, была отведена от своего русла и проведена по новому направлению параллельно Кубани, по восточной окраине названной станицы. Это дало возможность жителям развести по берегам новой речки, названной Абазинкою, сады и огороды вблизи самой станицы, так как устройство их внизу по правому кубанскому берегу всегда представляло опасность со стороны горцев. Проведение воды по восточной окраине Баталпашинска позволило также развести большой лес для защиты станицы от восточных ветров, преобладающих в той местности. Этот лес, как живой памятник полезной деятельности подполковника М. Д. Канивальского, существует до сих пор, задерживая и умеряя бурные и яростные порывы восточных ветров….

Зима 1835–1836 года прошла спокойно на линии, но весна ознаменовалась кровавым происшествием. 27-го марта партия около 70-ти горцев, перейдя через Кубань на нашу сторону, недалеко от поста Ямановскаго, атаковала разъезд хоперских казаков из 9-ти человек ³⁷⁰⁾. В отчаянной и кровавой схватке пять казаков легли с оружием в руках под ударами неприятеля, а остальные, израненые, взяты в плен. Горцы также потеряли несколько человек ранеными, и кроме того убит известный абрек уздень Куденетов. После того до самой осени линия пользовалась относительным спокойствием. В сентябре 1836 года начали получаться из-за Кубани весьма тревожные известия о сосредоточении скопища, в числе около 1000 горцев, в верховьях р. Белой, с намерением вторгнуться в наши пределы. Вслед за тем узнали, что эта многочисленная партия перешла Лабу и остановилась на Урупе против Баталпашинского участка. На Кубани поднялась тревога. Командир Хоперского полка, майор князь Джамбакуриан-Орбелиани, разослал повсюду гонцов, чтобы на кордонных постах держали ухо востро ³⁷¹⁾. Начальник кордонной линии генерал-майор Засс, находившийся в то время с действующим отрядом за Кубанью, узнав о приготовлениях хищников, остановил войска на р. Маре, и сам поскакал на линию.

22-го сентября он собрал при Вознесенском укреплении на реке Ямансу (Чамлык) отряд из 700 казаков, 200 ногайцев и 200 человек пехоты с 6-ю конными орудиями, с которым двинулся к горе Ахмет, в верховьях Лабы, месту первоначального сборища хищников. Здесь он не застал черкесов, которые в ночь на 22-е сентября выступили к Зеленчукам. Генерал Засс быстро поспешил в погоню за хищниками до самаго Баталпашинска, куда прибыл в полночь на 24-е число, сделав в полтора суток около 150-ти верст по горам и лесным трущобам. Между тем, эта партия горцев, маневрируя на Зеленчуках, двинулась совершенно неожиданно для наших кордонов к р. Джегуте. Следивший здесь за горцами отряд из резервных казаков Хоперского полка с частью пехоты, под начальством командующего Кисловодскою линиею подполковника Гана, двинулся навстречу партии, но горцы быстрым движением переменили направление.

Перейдя Кубань у Баталпашинска вечером 23-го числа, до прихода еще Засса, они пошли на Соленые озера. Тогда Ган с хоперцами и пехотою ночью выступил к станице Бекешевской, предполагая намерение неприятеля напасть на эту станицу. Но черкесы, встреченные у Бекешевской решительным отпором хоперских резервов, прошли мимо и стремительно бросились по направлению к Кисловодской линии. Почти у самой станицы Кисловодской горцы наткнулись на казачьи постовые команды, которые, завязав перестрелку, нанесли им некоторый урон и задержали всю партию на продолжительное время; черкесы, однако, сожгли кордонный пост, разгромили один дом и захватили 5 человек в плен. Затем вся партия хищников, опасаясь наткнуться на какой-либо из наших отрядов, бросилась к горе Бермамыту, а оттуда на Кубань.

Между тем генерал Засс, по прибытии к Баталпапшнску, узнав что впереди действует отряд Гана и получив известие о нападении неприятеля на Кисловодскую линию, решил перехватить партию на переправе через Кубань. Оставив часть отряда у Баталпашинска, сам с остальными войсками, числе которых находилась сотня хоперцев с одним конным полковым орудием, под общею командою полкового командира князя Орбелиани, быстро двинулся к Каменному мосту на Кубани ³⁷²⁾. Но горцы, узнав о движении грозного для них Засса, поднялись еще выше в горы и по трудно доступным ущельям перебрались через Кубань. Засс, в свою очередь, пустился наперерез партии и на рассвете 26-го сентября обогнал неприятеля у снеговых гор в Хасаутском ущельи, где расположил свой отряд в засаде, а затем быстро и неожиданно атаковал с казаками появившихся хищников.

Пользуясь значительным превосходством в силах и крайне пересеченною местностью, горцы до прибытия пехоты и орудия держались весьма стойко и в течении двух часов вели упорный и ожесточенный бой. С появлением же на месте боя пехоты и конной пушки, горцы, поражаемые сильным ружейным и артиллерийским огнем, укрылись за каменьями и открыли жестокую перестрелку, а затем, выскочив из завалов, бросились в шашки на казаков. Хоперцы, кубанцы и донцы, одушевляемые своими храбрыми начальниками, стойко выдержали атаку и, в свою очередь, стремительным натиском смяли неприятеля, и, загнав в ущелье, нанесли ему жестокое поражение. Спасаясь поодиночке, горцы по скалам и трущобам искали спасения в бегстве, причем бросили часть полона и оставили на месте боя 41-го убитого, кроме увезенных на лошадях. Разгром партии был блистательный. В самом начале этого боя был ранен князь Орбелиани и начальство над хоперцами принял ротмистр Баранчиев, который управлял казаками храбро и толково до самаго конца дела, бросался с ними в самые опасные места во время атаки черкесов, когда хоперцы столкнулись с ними грудь с грудью на холодном оружии[97]97
  Награды. Приложение № 65.


[Закрыть].

Наступивший 1887 год принес с собою сравнительную тишину Баталпашинскому участку. Хоперцы несколько отдохнули, хотя на кордонных постах тревоги не прекращались. Резервы полка до самой осени никуда не ходили в походы, и только поддерживали и усиливали свои кордонные посты. Но в первых числах октября за Кубанью стало неспокойно. Сотня хоперцев, в составе отряда подполковника Епифанова, выступила в поход к Лабе, вследствие полученных известий о сборище сильной партии горцев на р. Ямансу, под предводительством Аслан-Гирея ³⁷³⁾.

21-го числа это сборище, около 1000 всадников, заняло берега р. Ходз, в 10-ти верстах выше устья Лабы. Генерал Засс, взяв с линии 500 ку банских казаков, 24-го октября, соединился с Епифановым и, после небольшого отдыха, двинулся к переправе через Лабу с целью атаковать хищников. Но горцы своевременно проведали о приближении русских, бросили своих худоконных товарищей и, составив партию до 400 всадников на добрых конях, пустились к нашим границам. Засс тотчас дал знать на Кубанскую и Кисловодскую линии о принятии мер осторожности, а сам с казаками и конными орудиями кинулся по следам партии, которая повернула к верховьям р. Ходза. В 9 часов утра 26-го октября, отряд Засса настиг горцев вблизи Баговских аулов, где часть партии бросилась в горы, а другая стеснилась у входа в ущелье и приготовилась к обороне. После довольно жаркой перестрелки, во время которой хоперцы выпустили 693 патрона, горцы были окончательно рассеяны, оставив в наших руках 11 тел и 6 убитых лошадей.

В этом году Кавказскую линию посетил Государь Император Николай I. 18-го октября, 12 обер-офицеров, 12 урядников и 330 казаков Хоперского полка с майором князем Джамбакуриан-Орбелиани имели счастье присутствовать при встрече Высокого Гостя и конвоировать Его Величество от станицы Саблинской, через Александровскую, до станицы Сергиевской. Командир полка и офицеры получили Высочайшие благоволения, а нижним чинам Государь пожаловал по 2 руб. 50 коп. ассигнациями и по чарке водки ³⁷⁴⁾.

Проезжая по линии, занятой Кавказским линейным казачьим войском, Государь нашел все в отличном порядке, всем изволил остаться доволен, но заметил казачьим офицерам, что «бороды к эполетам, а эполеты к бородам не идут». Это замечание начальство приняло во внимание и в следующем 1838 году казачьим офицерам и казакам приказано брить бороды и носить короткие волосы на голове ³⁷⁵⁾;

Строго следуя намеченной программе военных действий, в 1838 и 1839 годах, генерал Засс разновременно и неожиданно для неприятеля произвел несколько набегов против закубанских горцев в верховья Лабы, на рр. Уруп и Белую, чтобы принудить их оставаться дома, и не рыскать на поисках добычи. Хоперские казаки посотенно и по полусотенно принимали участие в этих годах почти во всех походах Засса за Кубань ³⁷⁶⁾. Одновременно с этим они зорко охраняли кубанскую границу, потому что хищные черкесы как то успевали и отбиваться от нападений на их аулы наших войск, и посещать наши пределы для разбоя и грабежа.

Набеги горцев производились мелкими и крупными партиями. Так, в начале сентября 1889 года, лазутчики дали знать Зассу, что партия в 400 всадников собралась у верховьев реки Лабы ³⁷⁷⁾, с намерением сделать набег. Генерал Засс, находившийся в то время с отрядом за Кубаныо, оповестил по кордону о принятии строгих мер бдительности, а резервам быть наготове; следует заметить, что одна сотня Хоперского полка из 8-х урядников и 150-ти казаков, под командою сотника Щекина, всю весну и лето находилась за Кубанью в отряде Засса. 9-го сентября, поздно ночью, было получено известие, что горцы, усилившись, перешли Лабу у Тамовского аула и двинулись к Баталпашинску. Генерал Засс немедленно дал знать об этом через нарочного командиру Хоперского полка майору Игельстрому, а сам с казаками, ротою пехоты и конным орудием поспешно занял позицию в верховьях Лабы на вероятном пути отступления горцев.

Тем временем майор Игельстром, предупрежденный на рассвете 11-го числа князем Касбулатом Дударуковым о движении около 200 хищников к Кубани со стороны Зеленчуков, быстро собрал из Баталпашинскаго редута и учебной команды 66 своих казаков, чтобы с ними двинуться к Кубани, как получилось новое известие о нападении партии на Усть-Тахтамышевский пост. Тогда Игельстром присоединил к себе еще 40 егерей Кабардинского полка, случайно бывших в Баталпашинске и, посадив их на конные подводы, поскакал с этим маленьким отрядом на выручку поста. Стремительным налетом Игельстром смял горцев, которые поспешно отступили за Кубань; а затем он, присоединив к своему отряду еще 10 человек ногайцев штабс-капитана Туганова, бросился вслед за хищниками. Но как ни гнали казаки своих коней, они не могли настигнуть хищников, которые шли полным карьером, опередив хоперцев всего на 200 саж. Эта гонка продолжалась до р. Б. Зеленчука, где, наконец, горцы, пользуясь пересеченною и лесистою местностью, спешились и заняли выгодную позицию. Неравенство в силах и главное, наступившая ночь были причиною, что Игельстром, оставив для наблюдения за партиею несколько человек преданных нам абазинцев, сам с утомленными казаками вернулся в Баталпашинск; в этот день горцы потеряли одного убитого и двух раненых своих товарищей ³⁷⁸⁾.

Ночью партия эта успела собраться и направилась восвояси к Лабе и перед вечером на другой день, как раз наткнулась на отряд Засса. Залп из ружей и картечь встретили, беспечно ехавших хищников. В то же время сам Засс, с шашкою наголо, во главе казаков вихрем налетел на неприятельскую толпу. Не выдержав удара, горцы бросились к ближайшему лесу, но казаки скоро настигли их, и здесь завязался ожесточенный лесной бой; подоспевшая рота довершила поражение. Окончательно сбитые, черкесы бежали и бросились с обрыва прямо в реку Лабу, унося убитых и раненых. Наступившая ночь прекратила бой. В наших руках осталось 65 тел и 73 лошади с седлами и много оружия.

Глава VIII

Тревоги и пограничные происшествия в районе Хоперского полкового округа в период 1838–1859 гг. Абреки – князья Бейерсланов и Мансуров. Одиночные подвиги хоперских казаков. Сотник Атарщиков; его побег за Кубань. Тревожная жизнь казаков на кордонах и борьба их с хищниками; нападения горцев на селения, хутора и посты: угон скота; захват пленных.

Походы генерала Засса за Кубань против черкесов в тридцатых годах, сопровождавшиеся более или менее значительными погромами неприятельских жилищ, только отчасти достигли своей цели. Бесленеевцы и некоторые мелкие племена закубанцев, правда, несколько присмирели и сократили свои набеги в наши пределы; но зато абадзехи и беглые кабардинцы, не смотря на полученные ими тяжелые и кровавые уроки, по-прежнему мстительно и злобно вели на нашу линию партия за партиями хищников для грабежа и разбоя. Их набеги более всего обращены были против Верхне-Кубанского участка границы, всегда доступного для вторжения.

Служба на пограничных постах сделалась без преувеличения невыносимою. Жутко в те времена жилось на правом фланге. Никакое описание не в состоянии передать тех ужасов, которые, как удары неотразимого рока, тяготели над злополучным пограничным казачьим населением. Никто в станице не мог быть уверенным, что день свой закончит благополучно или без каких-либо тревожных происшествий. Дома, в степи, на работах или на службе – жизнь порубежного казака подвергалась опасности, а имущество его – расхищению, потому что партии черкесов шныряли по всей пограничной полосе на поисках добычи. Казачьим постовым командам, при сторожевых разъездах по берегам Кубани или по степным балкам, нередко приходилось наталкиваться, то на примятую траву со множеством лошадиных следов и лужами запекшейся крови – немыми свидетелями отчаянной схватки и чьей-то гибели, то на брошенное в бурьянах человеческое тело, изрубленное шашками или простреленное пулями; то на одиноко стоящую среди дороги повозку без хозяина и быков со следами кровавой борьбы и с трупом станичника-казака, только утром выехавшего в поле… Поднимут казаки тревогу, пустятся на розыски по пустому следу и воротятся ни с чем…. Очень редко такие поиски были успешны. Чтобы дать хотя бы слабое представление о тяжелой и многотрудной жизни и службе хоперцев, здесь приводятся наиболее выдающиеся и крупные тревоги на пограничных постах Хоперскаго полка в районе Верхне-Кубанского участка кордонной линии в период 1838–1859 годов.

13-го июля 1838 года, на рассвете, 15 черкесов, под предводительством абреков князей Арслан-Гирея Бейерсланова и Алибея Мансурова, где-то далеко в степи за станицей Воровсколесской, захватили у казаков Хоперского полка несколько лошадей и 7 душ обоего пола, а одного казака убили³⁷⁹⁾. По тревоге из Баталпашинска погнались в погоню за хищниками 80 казаков с полковником Рихтером, к которым присоединился на М. Зеленчуке еще пристав закубанских народов майор Венеровский. Дойдя до Урупа, из команды осталось на добрых конях только 35 человек, у остальных же лошади стали.

Тогда команда разделилась: Рихтер с 20-ю хоперцами пошел вверх по Урупу, а Венеровский с остальными пустился по следам партии и вскоре нагнал горцев, пробиравшихся к лесу. В этот момент с Венеровским осталось только 6 казаков, с которыми он, не смотря на неравенство в силах, смело бросился на хищников. Черкесы встретили нашу горсть храбрецов выстрелами, причем убили одного казака, а майора Венеровского и еще одного казака ранили. Эта первая неудача, однако, не смутила хоперцев; они быстро спешились и, окружив своего храброго начальника, открыли по черкесам огонь, посылая в ряды хищников меткую пулю за пулей. Решимость казаков бороться до последнего и боязнь горцев подвергнуться нападению команды полковника Рихтера, заставили их прекратить бой. Черкесы поспешно удалились в лес, а казаки с Венеровским возвратились на Кубань.

2-го августа ночью та же партия ³⁸⁰⁾, как передавали лазутчики, пробралась к урочищу Воровсколесскому и на кочевке захватила в плен четырех человек; на другой день поздно вечером у поста Березового черкесы отбили пять казачьих лошадей, ранили одного казака и затем скрылись. По тревоге постовая команда бросилась на поиски, но благодаря темноте и пересеченной местности без всякого успеха вернулась назад. Несколько дней все было спокойно, но в ночь на 24-е августа те же абреки ³⁸¹⁾, князья Бейерсланов и Мансуров, с партиею около 200 всадников, переправясь через Кубань между постами Преградным и Донским, скрылись в лесистых балках. В полдень же 24-го числа, выскочив из балок абреки бросились на работавших в поле жителей станицы Барсуковской, убили 9 и ранили 2-х человек, а 24 души обоего пола захватили в плен. По тревоге выскочили казаки с постов Преградного и Донского и резерв станицы Барсуковской с урядником Дубковым, которые прискакали к Кубани уже во время обратной переправы хищников. Здесь казаки отбили 2-х женщин, убили 2-х горцев и 6 лошадей. Когда же партия переправилась за Кубань, они последовали за нею и на р. Казме снова вступили с черкесами в перестрелку, во время которой был убит у хоперцев один казак и две лошади; горцы потеряли нескольких раненых. Эти команды и подоспевший резерв станицы Невинномысской, под начальством сотника Бирюкова, гнались за хищниками до Урупа и еще версты три далее, но вследствие наступившей темноты и сильного дождя не могли настигнуть горцев, которые успели с полоном скрыться в лесистых трущобах речек Тегеней. При нападении горцев на барсуковских жителей, часть партии отделилась и бросилась на подполковника Шапошникова, проезжавшего поблизости из станицы Барсуковской в станицу Невинномысскую с конвоем из 8-ми хоперских казаков ³⁸²⁾. Завидев хищников, хоперцы спешились и приготовились к отчаянной обороне. С налета горцы осыпали их градом пуль, ранили одного казака и одну лошадь, но, в свою очередь, встреченные метким огнем, они поспешно отошли назад и примкнули к главной партии, уже атакованной нашими отрядами.

В том же году 25-го сентября, 12 человек горцев, в сумерках, возвращаясь с набега на Кисловодскую линию, встретили недалеко от балки Курсавки, в стороне Воровсколесского поста, Хоперского полка урядника Павла Соловьянова и казака Семена Мищенкова с ногайцем Мургузалиевым, ехавших степью с поста Джуртуцкого ³⁸³⁾. Увидев казаков, хищники гикнули и понеслись на них. Хоперцы глазом не моргнули под грозным вражеским налетом, мгновенно спешились и, отдав лошадей ногайцу, встретили нападение выстрелами. Горцы осадили назад. В это время ногаец с лошадьми бросился уходить, но не прошло и минуты, как он был пойман черкесами, лошади отняты, а самого его пустили на все стороны. Между тем перестрелка продолжалась, причем Соловьянову удалось убить лошадь и сильно ранить одного из наездников. Последняя потеря почему-то сильно смутила горцев и они быстро удалились, вырезав предварительно тавро убитой лошади. Тогда Соловьянов и Мищенков направились к Воровсколесскому посту, куда добрались уже благополучно[98]98
  Награды. Приложение № 65.


[Закрыть].

Зимою того же года произошел такой случай. 16-го декабря перед вечером, казаки станицы Баталпашинской Димитрий Крикунов и Архип Чернов, выезжая из лесу ниже Усть-Тахтамышевского поста и переехав р. Абазинку, были встречены партиею из пяти горцев ³⁸⁴⁾. Ехавший впереди возов, Крикунов, окликнув приближавшихся всадников, был моментально обезоружен, связан треногом и увезен к Кубани. Поручив его надзору одного черкеса, остальные четверо напали на Чернова. Однако Чернов не потерялся и встретил хищников по-своему: выхватив шашку. он стал отбиваться от горцев и, не смотря на полученные им три раны, успел убить из пистолета лошадь и ранить одного черкеса шашкою. Тогда горцы оставили его, кинулись вниз и, схватив Крикунова, быстро направились к переправе; здесь они неожиданно подвернулись под выстрелы нашего секрета. Опасаясь быть отрезанными от Кубани, горцы бросили Крику нова и нанесли ему предварительно три раны шашкою. Команда казаков с Усть-Тахтамышевского поста и резерв из станицы Баталпашинской, под командою зауряд-хорунжего Жендубаева, по первым же выстрелам переправились через Кубань и пустились по следам горцев. Дойдя до Б. Зеленчука, преследование было прекращено, так как сакма (след по траве) исчезла, за множеством следов и тропинок из ближайших кошей. В 1839 году можно отметить два следующие происшествия. 21-го августа перед заходом солнца, восемь хищников напали на казаков станицы Северной: Богацкого, Герасимова и Фиронова, работавших в поле с своими семействами ³⁸⁵⁾. В первый момент нападения Фиронов пал изрубленный шашками, а дети Богацкого – два мальчика и девочка, и 6 лошадей были взяты горцами, которые затем направились в сторону Березового поста. Казаки же Богацкий и Герасимов успели скрыться в бурьянах близлежащей балки, а когда опасность миновала, они поспешили на пост и там разсказали о происшествии. Утром на другой день эта тревожная весть быстро облетела кордонную, линию, а в полдень командир Хоперского полка майор Игельстром, с командою из 22-х казаков, уже скакал к Березовому посту. Узнав, что хищники скрылись в воровсколесских буераках, называемых «Широкою балкою», Игельстром бросился туда и, спешив 11 казаков, смело пустился на поиски. В то же время постовым казакам было приказано оцепить лес и стать на выходах из него в разных местах.

Вскоре хищники были открыты и казаки завязали с ними перестрелку, но, пользуясь наступившими сумерками, черкесы незаметно скрылись, а казаки бросились преследовать их. Между тем горцы, углубившись в лес и пробираясь к выходу из него, как раз наткнулись на казачью засаду, которая встретила их выстрелами с близкого расстояния и ранила одного абрека. В партии произошел переполох в виду опасности очутиться между двух огней. Тогда бросив одного мальчика и всех лошадей, черкесы с остальными детьми кинулись в лесную чащу, где успели скрыться, благодаря наступившей ночи и густому туману. Долго еще казаки шарили по лесу, но все поиски их были напрасны. Дети Богацкого пропали навсегда.

4-го ноября того же года, перед заходом солнца, в туманный день казаки Хоперского полка Шамардин, Толстяков, Тебякин и Гаврилов ехали на двух пароконных подводах от поста Верхне-Барсуковского к посту Березовому, по дороге к Суворовской станице ³⁸⁶⁾. На половине пути их неожиданно окружила партия хищников, из 15-ти хорошо вооруженных всадников. Сделав залп по казакам, которым Тебякин был ранен в ногу выше колена, горцы кинулись к повозкам; хоперцы, в свою очередь, ответили выстрелами и ранили двух горцев. Среди наступавших сумерек и густого тумана завязалась оживленная перестрелка. Не прошло и полчаса, как остальные казаки также получили более или менее тяжелые раны и были убиты две лошади.

Видя безвыходность своего положения, хоперцы бросили свои повозки и, держась кучкою, стали медленно отступать к Березовому посту, отстреливаясь на ходу против наседавших хищников. Пройдя небольшое расстояние, Гаврилов и Толстяков, державшиеся несколько позади, получили такие тяжкие раны пулями, что далее не могли двинуться и оба упали на землю. Отчаянный крик о помощи пронесся в воздух и замер в темноте, а наскочившие черкесы, бросившись на несчастных казаков, изрубили их шашками. Тебякин и Шамардин слышали призыв о помощи, но, не имея возможности спасти их, продолжали медленно отходить, поддерживая с редким мужеством перестрелку. Когда же Шамардин получил вторую рану, положение казаков сделалось совсем безвыходным. Не теряя духа и предпочитая смерть неволе, едва передвигая ногами, оба молодца продолжали держать черкесов на почтительном разстоянии, угрожая смертью каждому, кто через-чур высунется вперед. Таким образом, они прошли еще версты полторы, а затем незаметно скрылись в густых бурьянах, где за темнотою ночи не были найдены горцами, искавшими их в разных местах. Рано утром отважные хоперцы с трудом дотащились до Верхне-Барсуковского поста и там поведали свою печальную повесть. Постовая команда бросилась на поиски, но привезла с собою только тела убитых казаков; горцы же еще ночью скрылись и увели двух отбитых лошадей.

В 1840 году партии хищников не оставляли Кубанскую кордонную линию в покое. Так, в ночь на 15-е апреля, небольшая партия горцев тихо подкралась к посту Верхне-Барсуковскому и стала прорезать плетневую ограду её с целью, вероятно, выкрасть лошадей ³⁸⁷⁾. Стоявший на часах, казак станицы Круглолесской Семен Харин, услышав шорох около ограды и заметив мелькавшие тени, громко спросил: «кто там?» Но в ту же минуту получил в ответ пистолетную пулю в правый бок. Не смотря на острую боль, Харин смело бросился вперед, сцепился с одним из хищников, первым подвернувшимся ему под руку, и повалил его на землю. В руках горца блеснул кинжал и храбрый казак мгновенно был ранен в левую руку и в грудь. Эти раны не только не смутили Харина, но напротив усилили его энергию и он что было силы схватил руки черкеса и навалился на него всем телом.

Между тем выстрел и шум борьбы подняли на ноги всю постовую команду. Первым из поста выбежал казак Алексей Лобанов, за ним следом еще несколько хоперцев, торопясь на ходу выхватить винтовки из чехлов. Как только казаки выскочили за пост, Харин прежде всего закричал Лобанову, чтобы он посмотрел – целы ли лошади, а остальным посоветовал обшарить ближайшие окрестности поста – нет ли там горцев. Когда Лобанов вторично прибежал к Харину, который все еще продолжал держать под собою горца и увидел в чем дело, то, не долго думая, выстрелом из ружья убил наповал черкеса. Произведенные казаками поиски были безуспешны, так как горцы, пользуясь суматохою и темнотою успели уйти. На другой день тело убитого черкеса было доставлено в Баталпашинск. Харин вылечился и через несколько месяцев получил знак отличия военного ордена за свое мужество.

3-го ноября утром, партия более 100 закубанцев перешла на нашу сторону между Хумарою и Усть-Джегутою, захватила восемь ногайских табунщиков с лошадьми и переправилась обратно за Кубань ³⁸⁸⁾. В полдень горцы, возвратившись снова на правый берег, подступили было к Хумаринскому укреплению и даже атаковали его, но встреченные сильным орудийным и ружейным огнем пехоты и хоперцев, бывших на службе в Хумаре, потеряли убитыми 4-х человек и одну лошадь, и поспешно отступили вверх по Кубани. По выстрелам, раздавшимся из укрепления, тревога быстро распространилась по кордонной линии и постовые команды чутко насторожились. Прежде всех к Джегуте пошли на рысях 85 хоперских казаков с двумя конными орудиями из баталпашинского станичного резерва и ближайших постов с майором Игельстромом во главе. Переправившись за Кубань, хоперцы направились к Урупу наперерез партии, но на пути получили известие, что черкесы перешли Кубань выше Каменного моста. Тогда Игельстром поворотил коней и по М. Зеленчуку понесся полным ходом к верховьям Кубани, где в это время происходило уже кровавое побоище не на жизнь, а на смерть!..

По первому известию о нападении на Хумару, начальник Ямановского поста урядник Колесников с 15-ю своими казаками и бывшим на посту ногайским князем Саралыпом Лоовым, с примерным самоотвержением бросился на левый берег, чтобы отрезать хищников от гор и отбить баранту и полон. Но силы были слишком неравны. После самого упорного кровавого боя, в котором каждый из хоперцев бился с отчаянною решимостью дорого продать свою жизнь, все они пали жертвою честно исполненного долга службы, на защите родной стороны!.. Тела павших героев были найдены Игельстромом, каждое простреленным не менее шестью пулями. Из всех храбрецов только двое спаслись, да и то тяжело ранеными. Сотня донских казаков с офицером, находивщаяся недалеко, была очевидцем гибели горсти храбрых хоперцев и не тронулась с места, чтобы помочь отважным казакам отбиться от горцев, которые успели скрыться до прибытия, скакавшей во все повода подмоги.

Почти весь 1841 год на кордонной линии прошел спокойно, но в конце лета мелкие партии горцев стали появляться на нашей стороне. Так, 18-го августа перед вечером, неприятельская партия, около 30-ти всадников, вблизи поста Воровсколесского на р. Сурукли, напала на небольшой разъезд из шести хоперских казаков, под командою хорунжего Кочубеева³⁸⁹⁾. В перестрелке с хищниками Кочубеев был тяжело ранен в правую руку и взят в плен, а его команда, лишившись своего начальника и имея уже на руках трех раненых товарищей, отступила к посту. Горцы даже не стали преследовать казаков, а поспешно бросились уходить по направлению к Кубани, пользуясь наступившею темнотою. Поднялась бесполезная тревога, но хищников и след простыл. Хорунжий Кочубеев недолго томился в плену. Как только поджила его раненая рука, он умудрился ловко ускользнуть от горцев и 20-го октября весь оборванный, босой и страшно изнуренный, счастливо добрался до своей родной станицы. По Высочайшему повелению два месяца плена были зачтены в срок службы храброго офицера.