Текст книги "История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг."

Глава VI

Боевая деятельность Хоперского полка в 1827–1831 гг. Назначение Наследника Цесаревича Александра Николаевича атаманом всех казачьих войск. Турецкая война 1823–1829 гг. Походы Хоперского полка против горцев; покорение Карачая; набеги в закубанскую сторону. Сборно-Линейный казачий полк и его походы против неприятеля в закавказском крае. Пожалование полку знамени. Военные действия против закубанских горцев и тревоги на линии. Хоперцы в составе Сборно-Линейного полка на войне против поляков в 1831 году.

2-го октября 1827 года все казачьи войска Империи были осчастливлены Монаршею милостию за свою трудовую жвзнь. Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь Александр Николаевич, ныне в Бозе почивающий Император Александр II, был назначен атаманом всех казачьих войск ³⁰²⁾.

Милость эта была принята казаками, как знак Царского внимания и расположения к ним за долголетнюю и мужественную службу их на южных и юго-восточных рубежах русского государства и в особенности на Кавказе, где вместе с охранением границы, приходилось вести войну с хищными горцами, чтобы дать возможность развиться мирной жизни в богатом природою крае. Славные походы Ермолова, Вельяминова и Кацырева в Кабарду и за Кубань заставили смириться кабардинцев и они, хотя наружно, но принесли покорность и русская власть среди них была относительно упрочена; мятежные же племена закубанских черкесов, не смотря на губительные вторжения наших отрядов в их земли, по прежнему не признавали ничьей власти и никому не подчинялись.

Перед турецкою войною 1828–1829 гг. все горское население западного Кавказа и Кабарды, волнуемое турецкими агентами, муллами и разными фанатиками, держало себя по отношению к русским очень дерзко и недружелюбно. Турки всеми мерами старались поддерживать враждебные действия горских племен против Кубанской линии, для чего дарили черкесов подарками, снабжали оружием и порохом: в доставке им боевых припасов нередко принимали участие англичане, поляки и французы. Как только по горам пронесся военный клич абреков и хаджиретов, призывавший к оружию и брани, мелкие и крупные партии хищников начали появляться на правом берегу Кубани. Пожары, убийства и разбои обозначали путь черкесов, а с ними вместе начались знакомые казаку тревоги, бессонные ночи и кровавые схватки по Кубани… Кубань!.. сколько на рубеже твоем проведено казаками бессонных, связанных с опасностями ночей! сколько пролито казацкой крови на защиту родных станиц и твоих берегов! ^303).

В конце 1827 года натянутость наших отношений с Турциею и волнения среди закубанцев прямо указывали на близкий разрыв с Портою и неизбежность войны. Между тем наша кубанская граница была далеко не устроена для обороны от неприятельского вторжения со стороны Закубанья и Анапы. Это чувствовалось всеми и в особенности озабочивало командующего войсками на Кавказской линии, в Черномории и Астрахани и начальника Кавказской области генерал-лейтенанта Емануеля. Для обеспечения линии, а главным образом Черномории и правого фланга, генерал Емануель распорядился исправить и привести в оборонительное положение казачьи станицы и все кордонные посты по кубанской границе ³⁰⁴⁾, а жителям за установленную плату отпущены из ставропольского артиллерийского склада порох и свинец. В то же время по его приказанию были сформированы восемь резервов: два в Черномории и шесть на правом фланге линии. В резерв № 4-м, между укреплениями Баталпашинским и Усть-Джегутинским, были назначены два полковых орудия Хоперского полка. Следует заметить, что в этом году кавказские казачьи линейные полки для лучшего ими управления были разделены на 2 бригады; в первую вошли Хоперский, Волжскский, Кубанский и Кавказский полки, а во вторую – все остальные казачьи части леваго фланга линии.

В описываемое время, хоперцы, по своем переселении на Кубань и Куму, пользовались данною им льготою и потому не вошли в состав сформированных резервов; только 150 казаков с тремя офицерами командированы на кордонные посты Баталпашинского участка вместо донских казаков, которые были все освобождены от кордонной службы и поступили на образование означенных резервов. Впрочем, льгота хоперцев окончилась в начале весны, после чего Хоперский полк в полном своем составе снова стал нести службу по указанию начальства.

В конце апреля 1828 года была объявлена война с Турциею. Абадзехи и беглые кабардинцы, пользуясь появлением подножного корма, первыми стали готовиться для набега в наши пределы, для чего собирали значительные скопища на р. Урупе, призывая к себе горцев всех других враждебных нам племен. Вскоре, однако, весть об этих сборищах достигла командующего правым флангом Кавказской линии генерал-майора Антропова, который тотчас же распорядился сформированием двух подвижных резервов из ближайших частей пехоты и казаков ³⁰⁵⁾; один, под начальством подполковника Киреева, расположился у Невинного Мыса, а другой подполковника Родионова стал при Тахтамышевском посту. Две сотни Хоперского полка посотенно вошли в состав названных двух отрядов. Задача этих подвижных резервов состояла в том, чтобы во всякое время и в полной готовности переброситься за Кубань и своим появлением сдерживать хищнические партии от набегов в наши пределы на протяжении всего верхне-кубанскаго кордона. С этою целью отряд Киреева, в ночь на 1-е мая, двинулся на р. Уруп, вместе с прочноокопским отрядом. Этим угрожающим движением войска наши заставили абадзехов рассеяться, после чего резервы на верхней Кубани снова заняли свои места ³⁰⁶⁾.

Не прошло, однако, двух недель по возвращении этих хоперцев из похода, как вновь тревожные вести из-за Кубани всполошили линию. Оказалось, что на рр. Гупсе и Ходзе (притоки Лабы с левой стороны) отважный и хищный темиргоевский князь Джембулат Айтеков, известный своими смелыми набегами в наши пределы с абадзехами и беглыми кабардинцами – собирал сильную партию мятежных черкесов для вторжения в нашу сторону. Получив такое известие, генерал Антропов поспешно собрал у Прочного Окопа довольно значительный отряд, в состав которого вошли 2 сотни Хоперского полка, в числе 3-х офицеров и 235-ти казаков³⁰⁷⁾ и в ночь на 20-е мая двинулся за Кубань к верховьям р. Лабы. 24-го числа отряд подошел к горе Ахмет, нигде не встретив неприятеля, а 26-го мая тронулся в обратный путь; но тут, скрывавшиеся дотоле в лесистых и горных трущобах, черкесы вдруг высыпали со всех сторон и бросились на отряд. У нас, однако, не дремали. Казаки первые вынеслись вперед и дружным натиском отбили горцев. Во время завязавшейся оживленной перестрелки, казаки повторили свой удар и черкесы были окончательно отброшены к лесу, где поспешно скрылись. Потери наши были незначительны. Остальной путь отряд прошел спокойно и 29-го мая переправился на правый берег Кубани у Невинного Мыса.

Едва войска успели разойтись по своим квартирам, как вновь получилось известие, что сборище горцев у верховьев Лабы достигло значительной цифры; там собрались отборные наездники из абадзехов, бесленеевцев, темиргоевцев и беглых кабардинцев, большею частью уздени, закованные в панцири. Носились слухи, что закубанцы намереваются напасть на мирных ногайцев, живших аулами на левом берегу Кубани, а также на аулы Тахтамышевский вблизи Баталпашинска и Лоовский на Куме, чтобы семейства их переселить в горы, способных же носить оружие увлечь с собою в Кабарду и поднять там восстание против русских. Вследствие этих известий, командиру Хоперского полка майору Канивальскому предписывалось собрать поспешно из станичных резервов сколько возможно казаков и с ними присоединиться к отряду подполковника Родионова, стоявшему у Усть-Тахтамышевского поста. 8-го июня Канивальский с тремя сотнями хоперцев присоединился к Родионову, а на другой день генерал Антропов с войсками перешел Кубань и прикрыл ногайские аулы, расположенные между рр. Б. и М. Зеленчуками и Урупом ³⁰⁸⁾.

Видя неудачу в своем намерении, горцы перешли к верховьям Кубани и скрылись, а генерал Антропов с войсками возвратился обратно. О намерениях горцев никто ничего не знал. Отряд Родионова расположился на прежнем месте у Усть-Тахтамышского поста, а Канивальский с четырьмя сотнями хоперцев передвинулся к станице Бекешевской, оставив у Родионова только полусотню своих казаков. 6-го июня с рассветом, совершенно неожиданно закубанцы явились на высотах левого берега Кубани против Баталпашинска ³⁰⁹⁾, но, заметив отряд Родионова возле Усть-Тахтамышевского поста, потянулись горами вверх по Кубани. Родионов в свою очередь поднял отряд и двинулся параллельно движения скопища правым кубанским берегом. Достигнув Учкуль-горы, он начал переправляться с пехотою и артиллериею, а для наблюдения за неприятелем выслал вперед есаула Попова с сборною сотнею из хоперских и донских 200 казаков. Сотня быстро обогнула гору и столкнулась с передовыми частями скопища, начавшего переправу через Кубань. Не долго думая и рассчитывая на близкую помощь, храбрый есаул Попов смело ударил на неприятеля и сцепился в рукопашной схватке. Но силы сторон были черезчур неравны; благодаря мелкому броду, позволявшему быструю переправу, перед казаками сразу очутилось до 500 черкесов. После короткой схватки казаки были опрокинуты, но Попов еще раз попытался броситься с своими молодцами на неприятеля. Однако, превосходные силы противника сломили эту горсть удальцов. Тяжело раненый в голову и бок, потеряв 27 человек убитыми и 5 ранеными, есаул Попов отступил к отряду и там пал с лошади мертвым.

Тем временем Родионов продолжал взбираться с отрядом на гору, но, узнав о переправе скопища более 3000 человек, поспешно спустился вниз и отступил к Баталпашинску, для прикрытия мирных ногайских аулов и казачьих станиц. Горцы же, оставив отряд Родионова без внимания, пошли к верховьям рр. Джеганоса и Джегуты, затем перешли рр. Куму и Дарью (Айдара) и подступили к станице Боргустанской. Встреченные здесь орудийным огнем, черкесы поворотили в сторону и в нескольких верстах на горе остановились ночевать; там же на другой день скопище имело дневку. Между тем тревога быстро распространилась по Кубани, и генерал Антропов поспешил со своим отрядом к Баталпашинску на помощь Родионову. Майор Канивальский, не успевший из станицы Бекешевской поспеть на поддержку Родионова, присоединился также к Антропову с четырьмя сотнями Хоперского полка и двумя полковыми орудиями. Получив подкрепление, генерал Антропов тотчас же двинулся для преследования закубанцев, направив Родионова к укреплению Боргустанскому, а Канивальского к укреплению Ахандуковскому в верховьях Кумы, приказав им по соединении немедленно атаковать горцев. Канивальский с хоперцами быстро двинулся вперед, прошел южнее Боргустана и вечером того же дня прибыл к Кисловодску, где стал биваком; Родионов же, следуя на станицу Бекешевскую, успел к ночи дойти до Кумы и расположился там на ночлег, не предполагая близкого присутствия неприятеля. Оба наши отряда, не получая ниоткуда никаких тревожных известий, на другой день, 7-го числа, сделали дневку на своих местах.

В таком положении были дела, когда генерал Емануель лично прибыл с рассветом 8-го июля в Баталпашинск. Недовольный медленными движениями Родионова и Канивальского, но найдя, впрочем, распоряжения генерала Антропова правильными, он первым двум послал приказание немедленно двинуться для быстрого преследования хищников, стараясь направить их на Кабарду, где, по соединении с войсками подполковника Ушакова, атаковать их и разбить. План этот, однако, не удался. Вечером того же числа Канивальский донес, что неприятель принял направление к Горячеводску, и он двинулся туда же с казаками. Тогда генерал Емануель послал приказание войска Донского подполковнику Грекову выступить из Константиногорска с своими казаками, а Канивальскому и Родионову следовать форсированным маршем вдогонку хищников и не упускать их из виду до самой Кабарды. Но эти приказания уже не застали на местах ни Родионова, ни Канивальского. 8-го числа закубанцы взяли направлении не к Горячеводску, а к Каменному мосту на р. Малке. С Верхне-Джингальскаго поста Канивальский заметил движение горцев, но по неизвестной причине вместо того, чтобы идти по следам их, выступил с своим отрядом к Горячим водам, оставив для наблюдения за неприятелем лишь небольшую партию казаков с офицером. Этим движением майор Канивальский потерял из виду горцев, которые, бросив первоначальное свое направление, поворотили к Етоцкому посту, пройдя который, они повернули на станицу Марьинскую.

Около 5-ти часов пополудни, узнав от разъездов об истинном направлении скопища, Канивальский и Родионов бросились за ним, присоединив к себе из Горячих вод еще 230 человек пехоты. Закубанцы же, хотя останавливались для отдыха вблизи поста Етоцкаго, в 15-ти верстах от Горячих вод, но наши отряды опоздали и уже не могли их там настигнуть; с наступлением ночи мы потеряли совсем следы неприятеля и принуждены были, отпустив обратно пехоту в Константиногорск, пуститься отыскивать его, как говорится, наудалую. На рассвете 9-го июня, подходя к станице Марьинской и заметив вдали густой дым, Родионов и Канивальский пустились во все повода к месту пожара. Горело селение Незлобное, которое горцы разграбили и зажгли, а жителей увлекли в плен; Марьинская же станица была обойдена неприятелем, потому что жители засели за станичною оградою и ружейным огнем не допустили к себе горцев. С приближением наших войск, состоявших из 1100 казаков и 5-ти конных орудий[83]83
  Считая в этом числе резерв из Кабарды, в составе 200 казаков Волжского линейного полка с 2-мя орудиями под начальством майора Казачковского.


[Закрыть], хищники бросились от Незлобной к горе, возвышавшейся за Марьинской. Тогда Родионов, чувствуя свою ошибку, которая привела к столь печальным последствиям, решил атаковать неприятеля и отнять полон и добычу. Заскакав вперед, он выстроил войска в две линии и приготовился к атаке. Но горцы предупредили его, и первые бросились в значительных силах на наш левый фланг, где стоял слабый отряд майора Казачковского из 200 казаков Волжского полка с 2-мя орудиями. При первой же сшибке, Казачковский и войсковой старшина Страшнов были убиты, казаки опрокинуты, и одно орудие захвачено, причем вся прислуга легла у своей пушки. Родионов кинулся на помощь, чтобы поддержать левый фланг, но был убит, его донцы смешались.

Эти неудачи и потеря трех штаб-офицеров едва не повлекли за собою нашего общего поражения. Минута была критическая! Но Канивальский не потерялся ³¹⁰⁾: Восстановив порядок, он, во главе своих удалых четырех хоперских сотен, смело и решительно ударил на неприятеля. Храбрые хоперцы с беззаветною отвагою прямо с налета на шашках врезались в густые толпы черкесов: после недолгой, но кровопролитной схватки, они опрокинули все скопище с значительныни потерями и отбили назад захваченное горцами наше орудие. Оправившиеся донцы и волжцы дружно помогли хоперским сотням. Неприятель, сбитый на всех пунктах, обратился в поголовное бегство, оставив нам весь рогатый скот. Казаки вырвали также из рук хищников большую часть пленных селения Незлобного; другая же часть их, находясь под прикрытием сильной партии, увлечена была вперед. Канивальский, принявший начальство над всем отрядом, пустился горячо преследовать горцев, которые на пути своем все жгли и истребляли, а для облегчения себя зверски убивали женщин и детей, захваченных в плен. 25 верст казаки гнали хищников и нанесли им значительный урон ³¹¹⁾. На другой день преследование продолжалось.

За р. Малкою Канивальский соединился с отрядом Ушакова и вместе с ним гнал горцев, поражая их при всякой возможности. На переправе через р. Гунделен хищников в последний раз угостили картечью, и затем преследование прекратилось, вследствие недоступной местности[84]84
  Хоперцы и теперь поют песню про разгром селения Незлобного. Приложение № 69 Г.


[Закрыть]. Заку-банцы произвели набег в числе 3000 отборных всадников, закованных в кольчуги, под предводительством турецкого чиновника Магомет-Али; имели одно большое и пять малых знамен, первое – вероятно турецкое, а последние – закубанских народов. На местах столкновения с нашими войсками, неприятель оставил до 150-ти тел, кроме увезенных с собою на лошадях[85]85
  Награды. Приложение № 65.


[Закрыть].

Не прошло и двух недель после этого набега, как Канивальский донес генералу Емануелю, что в Карачае собралась партия более 1000 горцев, участвовавших в разгроме селения Незлобного; что к ней пристает еще много народа из горской молодежи, и, по сборе, вся партия намеревается сделать набег на линию ³¹²⁾. Вследствие этого донесения, подполковнику Пирятинскому приказано было с 150-ю казаками и конным орудием подкрепить Канивальского. Однако, весь июль и август прошли спокойно. В сентябре по распоряжению Емануеля за Кубань были предприняты две экспедиции: генерал Антропов двинулся на Лабу против махошевцев, а четыре сотни Хоперского полка, в числе 6-ти офицеров и 885-ти казаков с майором Канивальским ³¹³⁾, направились вверх по Кубани к реке Теберде, чтобы помешать абазинцам, участвовавшим в набеге на Незлобную, убирать просо. 9-го, 10-го и 11-го октября хоперцы разгромили несколько аулов Ногая Лоова и Атажука Бибердова, причем сам Ногай и с ним 20 горцев были убиты; на полях захвачено в плен 8 человек обоего пола и отбито 245 голов рогатого скота. Кроме того в разоренных аулах мы освободили из плена несколько солдат и казаков: между последними находился казак станицы Карантинной Егор Булавинов, взятый еще 27-го июля горцами в плен ³¹⁴⁾. Набег на селение Незлобное и последовавшия события привели генерала Емануеля к убеждению в необходимости покорения карачаевцев, среди которых постоянно находили себе пристанище горские партии, предпринимавшие набеги на нашу сторону.

В верховьях Кубани, почти у подножия Эльборуса, в местах малодоступных, обитал храбрый и отважный народ, который в начале XIX столетия считался даже нам подвластным; с течением времени влиянии наше в Карачае ослабело, и зависимость горцев была забыта. Пользуясь неприступною местностью своей родины, карачаевцы не только сами производили дерзкие набеги в наши пределы, грабили и уводили в плен жителей, но, в июне 1828 года, они принимали участие в разгроме сел. Незлобного, а в их аулах долгое время имела пребывание партия абреков и прочих черкесов, враждебных России ³¹⁵⁾. Кроме того, карачаевцы еще в 1826 г., до прибытия Емануеля на Кавказ, присягнули Турции и дали туда аманатов в противность мирному договору между Россиею и Портою. Этот народ генерал Емануель и решил покорить силою оружия.

Прежде чем двинуться в Карачай, Емануель распорядился обеспечить резервами правый фланг линии от прорыва хищнических партий закубанцев. Всех резервов было выставлено семь, из которых № 6, в составе двух рот пехоты, 135-ти хоперских и 140-ка донских казаков с 3-мя орудиями, под общим начальством командира Хоперского полка майора Канивальскаго, расположился около Баталпашинской станицы ³¹⁶⁾. Для похода в Карачай было составлено две колонны ³¹⁷⁾: первая, под начальством полковника Луковкина, собранная у Боргустанской станицы, состояла из 250-ти казаков Хоперского полка, 120-ти донских казаков, 433-х человек пехоты, 2-х батарейных и 2-х конных орудий. Вторая сосредоточилась у Каменнаго моста на р. Малке, под начальством генерал-майора Турчанинова, в составе 550-ти человек пехоты, 300 казаков линейных и донских разных полков, 4-х орудий и 2-х ручных мортирок. Сам Емануель находился при первой колонне. Кроме того, генерал-майору Антропову приказано было с небольшим отрядом, выделенным из прикубанских резервов, двинуться к Каменному мосту на Кубани и прикрыть наши колонны; другому отряду из сотни хоперцев, 2-х рот пехоты и 2-х орудий, находившемуся в укр. Усть-Джегутинском, под командою майора Ромашева, предписывалось следовать на соединение с колонною Луковкина и принять участие в походе в Карачай.

«Из сборных мест, войскам, – сказано в диспозиции – приказано было двигаться в ночное время, как можно секретнее со всею воинскою осторожностью, выслав авангарды и ариергарды и боковые патрули, сообразно обстоятельств и местоположения. По достижении карачаевских жилищ, каждая колонна занимает своим резервом выгодную позицию, чтобы своевременно подкрепить атаку. По достижении Карачая, колоннам открыть между собою сообщение».

Вечером 17-го октября колонна Луковкина выступила с сборного пункта у станицы Боргустанской ³¹⁸⁾ и направилась горною дорогою, между рр. Подкумком и Эшкаконом, имея в авангарде две сотни хоперцев, под командою майора Верзилина. В этот день войска сделали только 25 верст и затем остановились на отдых. Рано утром 18-го числа отряд продолжал движение по чрезвычайно скалистой и крутой дороге, вследствие чего орудия и обозы отстали, и войска разбились на три части. На следующий день движение совершалось при тех же условиях. По соединении с г.-м. Турчаниновым, наши войска постепенно собрались вместе и перед вечером обе колонны стали лагерем при уроч. Эль-Джунган-Сырт.

Маршрут движения войск в Карачай и обратно 1827 года…

20-го октября в 7 часов утра, отряд выступил в походном порядке по направлению к перевалу в Карачай, где в глубоких ущельях рр. Кубани и Худеса ютились вражеские аулы. В авангарде, под командою майора Верзилина, следовала сотня хоперцев, 80 человек волжских казаков, рота Навагинского и 100 стрелков Тенгинского пехотных полков с одним конным орудием и двумя кегорновыми мортирками; за ним двигалась остальная пехота, имея в хвосте казаков; в арьергард был назначен, ожидавшийся в тот день из Усть-Джегуты, отряд майора Ромашева; но он не подоспел, почему в арьергарде следовало 30 пехотинцев и 30 казаков.

Непроходимые места, утесы, скалы и все ужасы дикой горной природы в связи с жестоким огнем, засевших по оврагам карачаевцев – встретили движение нашего отряда, но не могли задержать его; хоперцы вместе с прочими войсками, шаг за шагом, смело и решительно углублялись в дикие трущобы Карачая, выбивая отовсюду неприятеля и тесня его назад в горы. При подъеме на гору Хотцекой, унизанную каменными завалами, карачаевцы сильным огнем встретили наш авангард, стараясь задержать его движение. Подкрепленные вовремя, пешие хоперские казаки с пехотою отважно бросились в шашки и штыки и после полуторачасового боя выбили неприятеля и очистили гору. В полдень войска спустились к р. Худес, перешли речку, с трудом установили одно орудие и обе мортирки и огнем их очистили впереди лежащий лес, откуда неприятель сильно беспокоил нас. Теперь предстояло преодолеть последнюю преграду – перевал в Карачай или гору, под названием «Ослиное седло». Укрывшись за сильным каменным завалом, преграждавшим путь на гору, 50 карачаевцев осыпали наступавший авангард градом пуль, но удачным выстрелом из орудия поручика Грамотина неприятель был выбит и с потерями покинул передовой завал.

Усилив авангард, причем другая сотня пеших хоперцев с остальными казаками подкрепила наш левый фланг, генерал Емануель двинул все войска на перевал; в тылу шло 100 казаков-коноводов. Пользуясь выгодами своей неприступной позиции, карачаевцы встретили наши войска убийственным огнем и массою камней, но никакие усилия не могли остановить русских. 6 часов сряду продолжался этот упорный бой, в продолжении которого приходилось на протяжении 2-х–3-х верст преодолеть семь горных кряжей, чтобы овладеть последнею высотою. Наконец карачаевцы, сбитые на всех пунктах, принуждены были с большим уроном оставить нам последний перевал и искать спасения в бегстве через леса и скалы, на противоположную сторону ущелья к Кубани. Наступление сумерек и усталость войск после тяжелаго дня прекратили бой. Отряд остался ночевать на занятой позиции. В 7 часов вечера барабанный бой и звуки труб возвестили карачаевцам, что твердыня их оплота, горный перевал в Карачай, взят и занят нашими храбрыми войсками.

21-го числа утром, отряд двинулся вниз к р. Кубани по очень крутому спуску. Достигнув подошвы, генерал Емануель построил войска в боевой порядок и направил их к главному карачаевскому аулу Карг-Джюрту. Не доходя трех верст до аула, к генералу Емануелю явился депутат и от имени всего карачаевскаго народа просил пощады и милосердия для своих соотечественников. Емануель обещал им эту милость и затем, подойдя к самому аулу, расположился лагерем, чтобы жители не опасались грабежа и разорения. 22-го числа весь народ карачаевский с старшинами и правителем их, Вали-Ислам-Крым-Шамхаловым, явились к генералу Емануелю и от лица всех владельцев и народа приняли присягу на верноподданство Государю Императору.

24-го октября наши войска, покинув Карачай, возвратились к своему вагенбургу на горе Хотцекой, остававшемуся под прикрытием отряда майора Ромашева, а на другой день колонны тронулись в обратный путь. Сам же Емануель, взяв с собою две сотни хоперцев и две роты Козловского пехотного полка, направился через верховья рр. Подкумка, Кумы и Мары и ущельем Хумары на рекогносцировку Каменного моста на Кубани. Осмотрев мост и к нему прилегающую местность, генерал Емануель, 29-го числа в полдень, возвратился в Баталпашинск.

С покорением Карачая явилась возможность двинуть наши войска в закубанскую сторону против бесленеевцев, баракаевцев, беглых кабардинцев, абадзехов и других, с целью наказания их за хищничества и набеги на линию и покорения их под власть России.

Для военных действий за Кубанью генерал Емануель назначил почти все войска правого фланга, распределив их на четыре колонны. В состав третьей колонны полковника Луковкина вошли три сотни Хоперского полка, в числе 7-ми офицеров и 362-х урядников и казаков, под начальством полкового командира майора Канивальского ³¹⁹⁾, одна рота Навагинского пехотного полка и одно конное орудие. Этой колонне, согласно диспозиции, отданной 12-го ноября, приказано было в один переход, в ночь на 13-е число, пройти до р. Б. Зеленчука (70 верст), где передневать в скрытном месте и с рассветом следующего дня напасть на аул Кучук-Аджи-Гирея, расположенный в 50-ти верстах в верховьях р. Кунш, впадающей в Лабу с правой стороны; все передвижения делать быстро и скрытно; при отряде иметь надежных вожаков; людям взять с собою 10-ти-дневный провиант. Если же не удастся захватить аулы, то преследовать неприятеля в горы; по окончании операции, всем колоннам войти между собою в связь, затем соединиться вместе и продолжать движение через Лабу к р. Ходз.

Исполняя полученное приказание, колонна полковника Луковкина, поздно вечером 12-го ноября, выступила из укр. Усть-Джегутинского и на другой день утром была уже на М. Зеленчуке. Перед закатом солнца отряд снова выступил в путь, шел всю ночь и на рассвете 14-го числа на р. Кунш неожиданно напал на 30 семейств беглых кабардинцев, перебиравшихся с имуществом на другие места. Полковннк Луковкин тотчас приказал майору Канивальскому с ротою пехоты и ста казаками захватить этих переселенцев. Канивальский атаковал горцев и после жаркой перестрелки, где неприятель потерял до 20-ти человек, хоперцы захватили 6 черкесов в плен, а остальные успели скрыться в лесах. Одновременно с этим полковник Луковкин с 250-ю хоперскими казаками бросился в карьер к аулу Кучук-Аджи-Гирея и быстро атаковал его. Застигнутые врасплох жители, занятые сборами для бегства в горы, в числе 125-ти душ обоего пола, были захвачены казаками, а защищавшиеся пали с оружием в руках; при этом отбито до 800 штук рогатого скота, аул предан пламени и разрушен до основания. Покончив с аулом, Луковкин соединился с Канивальским, и затем отряд пошел вниз по р. Кунш к Лабе.

Между тем неприятель, собравшись из окрестных лесов и аулов в довольно значительных силах, атаковал наш отряд со всех сторон. Прикрывая пленных и добычу, Луковкин искусно организовал подвижную оборону и, отстреливаясь, продолжал путь вниз по Лабе для соединения, согласно диспозиции, с колонною генерал-майора Антропова. Но в назначенном месте этой колонны не оказалось. Тогда Луковкин, теснимый сильным неприятелем и опасаясь потерять полон, решил отступить к р. Кубани. Едва отряд двинулся, как горцы, получившие в это время из-за Лабы свежие подкрепления, стремительно бросились в шашки с намерением освободить своих пленных; но все усилия их разбились о стойкость и мужество хоперцев и навагинцев, которые храбро отбивали все натиски неприятеля. Весь этот день сотни хоперцев и другие войска выдерживали непрерывный ряд отчаянных неприятельских атак; благодаря хладнокровию и распорядительности начальников, казаки и пехотинцы принудили, в конце концов, черкесов удалиться за Лабу без всякого успеха и с значительною потерею. Перед вечером отряд Луковкина дошел до р. Чамлыка, где расположился лагерем. Хоперцы выпустили в этот день 5413 патронов.

На другой день, 15-го ноября, колонна пришла в укр. св. Георгия на р. Урупе, откуда все пленные и добыча были отправлены на линию. Сделав здесь дневку, отряд Луковкина, 17-го числа, согласно полученного приказания, выступил на Лабу в тот же день прибыл в уроч. Каладжа, где соединился с небольшим отрядом майора Карчевского, высланным для открытия сообщения между колоннами. Здесь было получено распоряжение, чтобы часть отряда полковника Луковкина направилась на Уруп, к укреплению св. Георгия, для доставки на Лабу транспорта с продовольственными запасами для войск всех четырех колонн. Полусотня хоперцев и рота пехоты составили прикрытие транспорта, а остальные три хоперские сотни с конным орудием вошли в состав отряда генерал-майора Антропова, назначенного для военных действий против бесленеевцев, беглых кабардинцев и других закубанских народов. В период с 22-го ноября и по 11-е декабря войска наши с огнем и мечем прошли по залабинской стороне, причем на долю казаков выпал ряд ожесточенных схваток с абадзехами и прочими непокорными черкесами. Большинство бесленеевских аулов с князем Айтеком Коноковым принесли полную покорность и выдали аманатов; то же самое сделали башильбаевцы и баракаевцы. Что же касается до закоснелых во вражде к нам абадзехов и беглых кабардинцев, упорно отвергавших всякие мирные наши предложения, то аулы и хутора их большею частью были преданы огню, а имущество разграблено. 13-го декабря хоперцы возвратились на Кубань.

В следующем 1829 году две сотни Хоперского полка, в числе 3-х офицеров и 200 урядников и казаков, находились в составе отряда подполковника Иванова, командированного за Кубань, чтобы следить за непокорными племенами горцев и препятствовать их враждебным замыслам против нас ³²⁰⁾. С 5-го апреля по 15-е ноября сильные казачьи разъезды хоперцев беспрестанно ходили между Урупом и Лабою, наблюдали за окрестностями и тем предупреждали всякую попытку и намерение горцев вторгнуться в нашу сторону. Одновременно с этим, для поддержки пограничных постов, находились в сборе еще две сотни хоперцев, которые стояли лагерем у Баталпашинска и могли быть двинуты в любой пункт кордонного участка.