Текст книги "Председатель"

Глава 10

– Доброе утро, товарищи, – поприветствовал я вошедших в правление.

Я никак не ожидал увидеть самую настоящую делегацию. Помимо уже знакомых мне секретаря нашего райкома Ждановой и товарища Громова из районного управления сельского хозяйства тут были и какой-то дородный мужик, с видавшим виды кожаным портфелем, и наш парторг Елин, и почему-то участковый.

Тот зашёл последним и сейчас что-то тихо говорил Светлане Валерьевне. Та, периодически посматривала на меня удивленными глазами.

«Что-то не нравится мне это», – подумал я. – Уж слишком пёстрая компания подобралась. Ладно Жданова с Елиным и Громовым, их появление еще как-то можно объяснить. Секретарь райкома с товарищем из управления сельского хозяйства приехал в колхоз, мало ли с какой целью. Партия как-никак – это главный орган управления союзом. И логично, что с ними наш парторг. Но участковый-то что тут делает? Да и этот дородный еще. И почему мне его не представили?

Наконец участковый закончил свой разговор со Светланой, и секретарь райкома обратилась ко мне, притом не здороваясь, а сразу перейдя к делу.

– Тут на вас жалобы по партийной линии поступают, товарищ Филатов. И их столько, что мы с товарищем Антоненко, – она показала на мужика с портфелем, – не могли не отреагировать.

– Проходите, товарищи, садитесь, – предложил я, – может быть чаю? Погода со вчерашней ночи отвратительная, наверняка вы из района несколько часов ехали по нашим ямам да колдобинам.

Я выразительно посмотрел на ноги вошедших, грязи на их сапогах и ботинках налипло столько, что теперь Аллочке придётся внепланово убираться.

– Давайте обойдёмся без этого, товарищ Филатов, – вместо Ждановой мне ответил Антоненко, – мы сюда не чаи гонять приехали, а разбираться с поступившими на вас жалобами. Непорядок, товарищ председатель. Вы в «Новом пути» даже десяти дней не отработали, а уже столько сигналов.

Он по-хозяйски подвинул к себе один из стульев, сел, достал из своего портфеля целую стопку листов, нацепил на нос очки и буквально забубнил:

– Вот например жалоба товарища Овчинникова. Вы его самовольно перевели из водителей в слесари. А товарищ Овчинников, между тем, кандидат в члены партии и награжден почетными грамотами именно за его работу водителем. Еще у нас есть жалоба товарища Смирнова, члена партии с тысяча девятьсот сорок пятого года. Товарищ Смирнов – член правления колхоза, а вы его сняли с должности главного механика и тоже перевели простым слесарем.

– Это всё, товарищ Антоненко? – холодно спросил я.

Было в этом типе что-то такое, что заставляло остальных напрягаться. Жданова его явно сторонилась и даже опасалась. Как будто он был сильно выше её по должности. Кто ты такой, товарищ Антоненко?

– Если бы, дорогой Александр Александрович, – с ложным участием произнёс Антоненко, – если бы. Вот здесь у меня уже коллективная жалоба работников механического цеха вашего колхоза. Вы намеренно вывели из строя один из колхозных грузовиков и два трактора. Если первые два случая еще можно списать на неопытность, то это уже попахивает саботажем. Светлана Валерьевна, – обратился он к секретарю райкома, – хорошо что товарищ участковый тут, по-хорошему еще и сотрудников ОБХСС надо привлечь к этому делу.

– Разберемся, товарищ Антоненко, – кивнула Светлана.

Вот суки, по-другому не скажешь. Ильич с Кондратом, два брата-акробата, это они на меня пытаются навесить вину за два неработающих трактора и один газик, вроде как я сломал, когда их детали для починки использовал. Ну твари! Ленивые и мстительные твари, сидели себе в своем теплом и уютном болоте и в ус не дули. А как я их работать заставил, да еще и носом ткнул в их собственную некомпетентность, так сразу побежали Елину жаловаться.

А тот только и рад, я ему сразу поперек горла встал.

– И это еще не всё, товарищи, – между тем с прокурорским тоном продолжал Антоненко, – последний сигнал поступивший из колхоза Новый путь вообще выходит за всякие рамки.

– Какой-же, товарищ Антоненко?

– Вот этот, товарищ Филатов, вот этот, – поверх жалоб Кондрата и Ильича легла еще одна бумага, исписанная неровным почерком.

– Парторг колхоза Новый путь, товарищ Елин, обвиняет вас в махровом самоуправстве и экономическом волюнтаризме.

– Что вы имеете в виду, товарищ?

– А вы почитайте, товарищ председатель. Тут всё написано, – ответил он и передал мне бумагу.

Ай да Елин! Ай да молодец, ничего не скажешь. Не понравилась ему моя инициатива по предоставлению колхозникам выходных, и он своё недовольство облёк в классический образец коммунистического новояза. Тут и пренебрежение решениями партии, и безрассудное самоуправство, граничащее с самодурством, и уже упомянутый экономический волюнтаризм. Даже то, как лысого Никиту снимали, припомнил. Хрущева же тоже турнули с поста первого секретаря с очень похожими обвинениями.

Прочитав бумагу я вернул её Антоненко, и тот продолжил свою обвинительную речь:

– Скажите, товарищ председатель, чем вы руководствовались когда предложили вынести на общее собрание всех членов колхоза такое популистское решение? Вы член партии, товарищ Филатов, но видимо забыли, что такое партийная дисциплина и сознательность.

– Вот не надо сейчас заниматься голословными обвинениями, товарищ Антоненко! Про здоровую инициативу на селе, которая должна идти от членов партии, еще товарищ Ленин говорил. Не мне вам это напоминать. Кроме того, бумага товарища Елина однобоко освещает предложение которое я вынесу на голосование на общем собрании колхоза Новый Путь. Моё предложение – это поощрение, которое возможно только при стопроцентном выполнении и перевыполнении заданий партии и правительства. Только так! И никак иначе. Я наоборот считаю, что это обращение к сознательности членов партии, комсомольцев и остальных членов нашего колхоза. Поощрение к повышению производительности труда колхозников. Вот что такое моё предложение! А не то, о чём написано здесь.

Что до жалоб товарищей Смирнова и Овчинникова, так хочу напомнить, что и на кандидатах в члены партии, и на членах партии лежат повышенные обязательства. Они для остальных должны быть примером как в труде, так и в личной жизни. Или вы не согласны со мной, товарищ Антоненко?

Тому оставалось только согласиться. Да и какой у него выбор, когда об этом на каждом партсобрании твердят.

– Вот, совершенно верно! А теперь давайте обратимся к объективным фактам. Не будем переходить на личности, а посмотрим правде в лицо. Товарищ Смирнов не справлялся с возложенными на него обязанностями. Подготовка тракторного парка к посевной кампании тысяча девятьсот семидесятого года была провалена полностью. А это, товарищи, хочу вам напомнить, важнейший год. На основании его результатов будут составляться планы на следующую, девятую пятилетку. Товарищ Антоненко, дайте мне пожалуйста жалобы товарища Смирнова.

Сказать по правде, я и сам не ожидал, что начну шпарить как по написанному, бить врага его же оружием, так сказать. И мои «гости» к этому тоже явно не были готовы. Ошарашенный Антоненко (да кто же он, блин, такой?), передал мне жалобы Кондрата. Прочитав их, я продолжил:

– Ну вот видите, товарищ Смирнов намеренно исказил факты. В его жалобе нет ни слова о том, что когда общее собрание колхоза избрало меня председателем в рабочем состоянии были всего три трактора, один из которых и вовсе не предназначен для посевной, да ещё и сломался посреди поля. И то, что он вернулся в строй при моём непосредственном участии здесь тоже не указано. Но это так, лирика. А главное, благодаря моему «самоуправству и саботажу», как вы выразились, сейчас на полях семь тракторов ДТ-54 из имеющихся в колхозе девяти.

Семь тракторов на полях, семь! Хочу заметить, что в прошлом году колхоз трудился на пяти. Вдумайтесь, половина из имеющихся машин простаивала втуне, вместо того чтобы работать над заданиями партии и правительства. О каком выполнении плана можно говорить в такой ситуации? А виноваты в ней, в первую очередь, предыдущий парторг, председатель и лично товарищ Смирнов.

Я обвёл присутствующих выразительным взглядом, но никто и не думал перебивать.

– И если с двух первых товарищей сейчас не спросишь, то последний должен отвечать за свою работу по всей строгости. Или я не прав, товарищи?

Моя «расстрельная команда» кивнула практически синхронно, даже Елин как будто попал под гипноз моего размеренного голоса. Решив что надо ковать железо не отходя от кассы, я продолжил:

– А оставшиеся два трактора, товарищи, как и грузовой автомобиль ГАЗ-63 сейчас в нерабочем состоянии, потому что я использовал часть деталей от них для ремонта остальных. И она, эта неработающая техника, тоже вернется в работу как только колхоз получит уже заказанные нами запасные части. Так-что, товарищи, это мне впору писать жалобы как в партийные органы так и в ОБХСС. И именно насчёт саботажа на рабочем месте.

Что до товарища Овчинникова, так с ним тоже всё предельно просто. Если Смирнова я перевел в слесаря за его некомпетентность, то Овчинникова за отсутствие всякой дисциплины и за то, какой он пример подаёт молодым колхозникам. Извините за подробности, товарищи, но если вместо того чтобы работать, Овчинников прохода не давал колхозницам и пренебрегал всякой субординацией, как еще мне было реагировать?

И хочу заметить, товарищи. И Овчинникова, и Смирнова я именно что перевёл на другую работу. Дисциплинарных взысканий по линии партии я в отношении этих товарищей пока что не предлагаю. Надеюсь на их партийную сознательность.

Пока я сооружал эту речь, больше достойную партийной трибуны в столице, а не калужской глуши, мне пришла в голову одна мысль. А ведь про то, что я требую исключить из партии Тупина пока и слова не сказали. Видать Елин не настолько оборзел, чтобы еще и это использовать против меня. Что ж, сейчас самое время, контрольный в голову, так сказать.

– И товарищи, раз вы здесь, хочу вам сообщить что я требую исключения из партии главного ветеринара нашего колхоза, Тупина Владлена Викториновича. Он своими безответственными действиями поставил под угрозу работу всего овцекомплекса колхоза «Новый путь». Колхоз и так на грани невыполнения плана по поставке шерсти государству, так теперь еще нам придётся тратить силы на лечение только что полученных овец от копытной гнили. И, товарищ Жданова, колхоз ждёт от вас помощи по линии партии. Нам критически нужен еще один ветеринар. Я вам докладывал. Есть ли новости по этому вопросу?

– Да, товарищ Филатов, – начала Светлана, но потом как будто осеклась и взглянула на участкового, – но сначала давайте разберемся еще с одним вопросом. Товарищ старший лейтенант, прошу вас.

Огурцов до этого этого спокойно сидевший рядом со Ждановой встал и, прочистив горло, заговорил как будто ни к кому не обращаясь:

– Товарищи, мне поступило заявление от Николая Павловича Сидорова, жителя деревни Александровка, центральной усадьбы колхоза Новый Путь. Согласно этому заявлению. Вчера вечером автомобиль ГАЗ-69, управляемый водителем Андреем Ивановичем Никитиным с пассажиром Александром Александровичем Филатовым, председателем колхоза «Новый путь», совершил наезд на товарища Сидорова. После чего упомянутые товарищи ограбили пострадавшего и присвоили фамильное золото, принадлежащее последнему.

Услышав это обвинение, я буквально выпал в осадок. А вот Елин и Антоненко наоборот воспряли и теперь стали похожи на гончих псов, которые только что потеряли след, но теперь снова почуяли запах добычи.

После моей отповеди большому товарищу из Москвы оба сидели как в воду опущенные, а теперь вскинулись и злобно, и, пожалуй даже радостно, смотрели на меня. В их взглядах ясно читалась мысль: «а теперь что скажешь, сосунок?»

Ладно, Колька, ты сам напросился!

– Дайте мне минутку, товарищи, – сказал я, подошёл к сейфу правления и, подобрав из связки нужный ключ, открыл его.

Через несколько секунд у меня в руках оказался грязный мешочек, из которого я под взглядами всех собравшихся, молча высыпал на стол «награбленное».

Обручальные кольца, зубные коронки, золотые часы и даже один перстень с ССовскими рунами и свастикой.

– Вы меня простите, товарищ старший лейтенант, но у меня большие сомнения что в семье товарища Сидорова фамильным золотом являются зубные коронки и это, – я взял немецкий перстень и передал его Ждановой.

– Как это понимать, товарищ Филатов? – ошарашенно спросила она.

– Очень просто, вчера Сидоров действительно попал под колеса моего служебного газика. Он бежал по обочине, и Андрей его не заметил, объезжая ямы. Вы сами знаете, что дороги в нашем районе так можно назвать весьма условно. Да и дело было ночью под проливным дождём. Так что это случилось, да. Но мы его не грабили. Сидоров нашел это золото недалеко от колхоза. Война кончилась всего двадцать пять лет назад, и наши леса до сих пор хранят память о ней.

– Товарищ старший лейтенант, – начала Жданова после долгой многозначительной паузы, – а ведь этот Сидоров – преступник. Он не только хотел присвоить свою находку, но еще и оклеветал товарища Филатова. Дача ложных показаний, так по-моему это называется?

– Разберемся, товарищ секретарь райкома партии, – пообещал Огурцов.

– Разберитесь, товарищ участковый, разберитесь. – кивнул я, – если вам нужны мои показания, или показания моего водителя, то мы в полном вашем распоряжении.

– Конечно, товарищ председатель, конечно.

– Хорошо, если мы с этим закончили, то вернемся к более важным делам. Например, что там с новым ветеринаром? – сменил я тему, – или у вас, товарищи, остались еще ко мне вопросы?

Вопросов больше не последовало, мои доводы показались всем более чем убедительными, и Светлана мне ответила:

– Есть одна кандидатура для вас, товарищ председатель. Мария Никаноровна Лукина, уроженка нашего районного центра. Молодой специалист, в прошлом году закончила институт. Опыта у неё, конечно, считайте и нет, да и с руководством по месту распределения она не сработалась. Но других ветеринаров мы вам так срочно не найдём.

Вот как, практически словами Иосиф Виссарионовича. Но ладно, что есть, то есть.

Вскоре ответственные товарищи засобирались восвояси, Огурцову надо было возвращаться и трясти Сидорова, остальных ждал район.

Я же, пользуясь случаем, задержал нашего секретаря райкома с товарищем Громовым и передал им заявку на дополнительные корма. Хорошо что Горбаков по моему требованию составил две бумаги, в одной запросил прям самый минимум, а во второй мы развернулись вовсю.

Вот последнюю я и пустил в дело. Гости после моей отповеди находились в настоящей прострации и проглотили нашу наглость. Ну и хорошо. А то это сейчас они податливые, что там дальше будет непонятно.

Жданова сказала, что завтра она снова поедет по колхозам и привезет нам нового ветеринара. То что у этой Лукиной опыта нет, меня, конечно, смущало, но что делать. В отсутствии гербовой бумаги – придётся писать на туалетной.

* * *

Ульяново, Калужская область. Весна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, последние выходные перед гос. экзаменами в Московской Ветеринарной Академии.

– Машенька, что случилось? – спросила Антонина Лукина свою дочь.

Она впервые видела Машу в таком состоянии. Было видно, что девушка долго плакала, её зелёные глаза покраснели, а руки дрожали.

– Мама, – дрожащим голосом ответила девушка, – он, он…

Вскоре Антонина выяснила, что председатель государственной комиссии прямым текстом заявил её дочери, что именно та должна сделать, чтобы получить высший балл, а за ним и хорошее распределение.

К чести дочери, она послала этого старого лысого козла по известному адресу. Правда потом девушка пришла в ужас от своего поступка, и, вместо подготовки, приехала домой искать поддержки у матери.

– Ничего, ничего доченька, – утешала Антонина дочь за вечерним чаем, – ты молодец. Пусть будет так как будет. А что до работы, так она везде одинаковая. Ты у меня умница, справишься.

Успокоившись Маша уехала в Москву. Где получила тройку.

В итоге она получила направление на работу в Брянскую область, в один из отстающих совхозов.

Сначала всё шло нормально, а потом на молодую и красивую женщину положил глаз тамошний директор, женатый мужчина в возрасте. И непристойное предложение повторилось.

Маша снова решила не поступаться принципами и буквально сбежала из совхоза на первой же попутке.

Не помня себя, девушка добралась до дома, а потом, отревев своё, пошла в местный райком…

* * *

– Вот, товарищ председатель, познакомьтесь, – представила Жданова свою спутницу, – ваш новый ветеринар. Лукина Мария Никаноровна. Мария Никаноровна, это Александр Александрович Филатов.

– Приятно познакомиться, товарищ председатель, – буквально пропела девушка.

Я же стоял как дурак и не знал что сказать. Её зеленые бездонные глаза были такими, что в них можно было утонуть.

Глава 11

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы высвободиться от чар нашего нового ветеринара. Мария оказалась неожиданно красивой девушкой. Такую ну никак не ожидаешь увидеть в калужской глуши, скорее замужем за каким-нибудь крупным чиновником или ещё каким перспективным и уважаемым мужчиной. Всё при ней. Ладная стройная фигурка с буквально осиной талией. И личико с аккуратным носиком, чувственными губами и умными глазищами чуть ли не на половину лица.

В общем, редкая красотка, да ещё и сто процентов натуральная, что в моих двадцатых годах стало уже редкостью. В погоне за модой, женщины двадцать первого века часто не замечали, как переходят все разумные границы, пополняя армию надутых кукол из всяких инстаграмов и тиктоков.

Здесь же, в семидесятых, конечно, не все девушки – отборные красотки, но берут своей свежестью при отсутствии килограмма штукатурки на лицах. Вот взять хотя бы Аллочку. Она ведь тоже весьма милая и обаятельная девушка. Да и среди других колхозниц встречались очень даже симпатичные, например, те танцовщицы, которые будут зажигать на юбилее с дядей Митей. Или молодая повариха.

Как-то честнее всё здесь, что ли.

Впрочем, я сумел быстро перестроиться со всех этих размышлений на рабочий лад. Мария, конечно, очень хороша собой. Но в первую очередь сейчас важно то, что она ветеринар, которых нам так не хватает. Так что, надеюсь, она хотя бы на четверть столь же отличный специалист, насколько прекрасно выглядит.

Однако, после отъезда Ждановой, я не удержался и лично устроил Лукиной самую подробную экскурсию по всей нашей животноводческой ферме. Правда, особо приятной эту прогулку назвать не получилось бы назвать при всём желании.

Я то и дело наблюдал ужас в глазах Марии, каждый раз, когда она видела состояние местных животных. Я прям вспомнил себя в первые дни. Знала бы она, что это их состояние уже после того, как мы начали их лучше кормить. Да и лошади сейчас стали чуть больше отдыхать. Их присутствия на полях требовалось всё меньше.

Ну и вообще, посевная пока была самым позитивным достижением нашего колхоза. После того как в строй вернулась большая часть тракторов, мы шли даже с опережением графика.

Да и с дисциплиной стало получше. Наших полевых алкашей уже давно вернули в строй, и агроном, после той моей лёгкой взбучки, теперь активно за ними приглядывал, да и сами они не особо стремились обратно в каталажку.

Однако, вернёмся к нашим баранам и овцам. Проблема с ними была решена едва ли на половину. Поэтому, я приберёг визит в кошары напоследок. Такая себе тухлая вишенка на тортик.

Признаюсь, я ожидал, что Мария испугается такого объёма работ, но, кажется, я её недооценил. Увидев, как зашиваются работники овцекомплекса, она попросила час на подготовку, а затем сразу же вышла на работу.

Ещё одного нормального свободного дома для неё мы не нашли. Поэтому Лариса Ивановна согласилась временно её к себе подселить. Собственно, час Марии понадобился на то, чтобы вернуться в деревню, попить воды и переодеться. Хотя я и сказал ей, что она может приступить с завтрашнего дня. Но, девушка упёрлась и решила не терять время. Что ж, так даже лучше. Не знаю пока, что насчёт её профессиональных качеств, но, как минимум, она не ленивая. Уже хорошо.

Увы, в ближайшие дни мне больше почти не удавалось пересечься с Лукиной. Конечно, я пару раз посещал кошары, чтобы убедиться, что с эпидемией успешно борются, но в основном занимался другими делами.

Например, я, наконец, по-настоящему познакомился с ещё одним не последним в колхозе человеком, начальником ревизионной комиссии Черновым Емельяном Петровичем.

Судя по документам, которые я нарыл в правлении, в нашем Новом Пути ещё три года назад планировали теплицы отстроить, даже стройматериалы выделили. Но так почему-то всё и заглохло. Вот я и выцепил завхоза, чтобы вместе с ним оценить состояние вверенных нашему колхозу богатств.

Да и вообще давно пора было осмотреть склады и ангары, просто времени никак не хватало.

Емельян Петрович оказался крепким мужичком лет пятидесяти пяти. Таким прям живчиком. Даже чересчур активным. От подобных людей быстро начинает голова болеть, потому что они как будто вообще не умеют затыкаться.

Но в данном случае, это было даже полезно. Потому что пока мы всё осматривали, он активно объяснял где что лежит, когда оно в последний раз использовалось, и когда мы всё это получили.

Впрочем, особых ценностей здесь не водилось. В основном всякие мелочи типа краски, бочек и прочих ящиков для хранения всего, древние сеялки, дранка и даже битый шифер.

Что до материалов для теплиц, то всё оказалось на месте, хотя уже и несколько потрёпанное временем. Например, каркасы кое-где покрылись ржавчиной. Часть стёкол побилась, но в целом из этого ещё вполне реально что-то соорудить. И системы отопления, насколько я мог судить, ещё в рабочем состоянии.

Меня это прям очень сильно воодушевило. Надеюсь, что мы успеем за лето их отстроить. Я бы уже и прямо после посевной взялся за них всерьёз. Надо хорошенько всё распланировать, и тогда к осени у колхоза будет очень приятное подспорье.

* * *

Несмотря на попытки скрыть правду от участкового, Николай Сидоров всё же оказался разоблачён. К его сожалению, обмануть Аркадия Васильевича Огурцова оказалось намного сложнее, чем лгать гражданским, поэтому спустя несколько часов жёсткого допроса, он раскололся.

Как удалось выяснить, драгоценности Сидорова действительно не имели ничего общего с его фамильными богатствами, и всё содержимое мешочка оказалось золотом, которое он раздобыл в лесу наткнувшись на разбитую немецкую легковушку с истлевшими трупами.

Более того, он и сам прекрасно понимал, что совершил страшное преступление, именно поэтому решил бежать из деревни вместе с награбленным. Его не смутили ни ночь, ни плохая погода, скорее он видел в этом даже плюс, ведь так выше шанс уйти никем незамеченным. Но на его беду, в дело вмешалась коварная случайность в виде козлика председателя.

Далее показания мужчины несколько раз менялись. Сначала он говорил, что планировал переплавить золото, затем прозвучали слова о желании продать добычу как можно быстрее. Когда Огурцов надавил ещё сильнее, то оказалось, что Сидоров даже знал кому именно можно продать, но отказывался называть имена, боясь мести с их стороны.

Незаконный оборот драгоценных металлов и распространение заведомо ложных, позорящих другое лицо сведений. Николай и сам понимал, что за такие серьёзные преступления срок ему светит не маленький, вот только Огурцов грозно навис над ним и тут же растоптал всю надежду простой фразой; «Дело на смертную казнь тянет…».

В голове преступника сразу же всё перевернулось. Он нервно схватился за голову и затрясся. Пользуясь подходящим моментом, участковый предложил ещё один вариант – это сделка со следствием. Если Сидоров согласится выдать имена соучастников, то Огурцов обещал умолчать о клевете, оставив таким образом лишь одно преступление из двух, что повышало шанс на тюремное заключение. Недолго думая, преступник ухватится за эту возможность как за спасательный круг, рассказав ему всё, что знал о людях и их местонахождении.

В результате, Николай Сидоров естественно отъехал в места не столь отдалённые.

* * *

Двадцать второго апреля, в деревне царило непривычное оживление. На улице перед правлением выстроились в ряд несколько грузовиков, украшенных транспарантами с коммунистическими лозунгами, флагами и, конечно же, портретами Ленина. Колхозники, которых собирались повезти на демонстрацию в районный центр, тоже старались не отставать и нарядились в свои лучшие костюмы и платья.

В целом, настроение у людей было приподнятое, не каждый день вместо работы, удаётся побывать где-то ещё кроме родного колхоза. Пусть даже и по партийной обязаловке.

Хотя я и слышал, как некоторые люди сетовали на тему, что вот Красная Заря, как передовики едут в Калугу, а мы, дескать, всего лишь в Ульяново.

Честно говоря, мне и самому стало несколько неприятно от этих мыслей. Но тут уж ничего не поделаешь. Чтобы вывести этот колхоз на новый уровень, нужно гораздо больше времени, чем какие-то десять дней, что я здесь председательствую.

В общем, простите товарищи, но как работали все эти годы, то и заслужили.

Впрочем, Ульяново сегодня тоже кипело жизнью. На демонстрацию собралось ну очень много людей, и, конечно же, гвоздём программы стала сцена на площади, где в том числе подводили итоги тому, чего добились советские люди за все годы существования союза и не только. К юбилею явно старались приурочить и новые достижения.

Например, и мне довелось поучаствовать на этом празднике жизни, благодаря случаю с Колькой Сидоровым. Обычно неповоротливый советский аппарат, в этом случае сработал очень быстро. Я даже удивился, когда день назад мне позвонила Жданова и предупредила, что нам с Андреем вручат благодарственные грамоты за содействие следствию. Видать в милиции решили к большой дате себе еще одно раскрытие оформить.

Так что пришлось выйти на сцену и выразить признательность. Хотя, конечно, лучше б денег дали или финансированию колхозу подняли. Но тут мечтать не вредно.

А вот Андрей совершенно искренне радовался такому признанию и с удовольствием примерял на себя роль героя. Какой же он ещё пацан, всё-таки. Но частичка его радости передалась и мне.

А после награждения меня выцепил участковый Огурцов, тоже довольный. Конечно, ведь это его больше всего чествовали, ну и других милиционеров, которые накрыли в Калуге сетку по покупке и сбыту незаконно добытых ценностей и драг. металлов.

Огурцов пожал мне руку и поблагодарил от себя за внимательность. Потом показал новые часы «ракета», которые ему только что вручили на сцене и добавил:

– Вот, на самом деле, даже и этого могло не быть. Всех этих наград наших. Знаете, Сан Саныч, делом Сидорова ж в КГБ заинтересовались. И банду благодаря ему крупную накрыли, да и золото-то немцы как получили? Та легковушка явная ниточка к очередному военному преступлению. такими делами комитет занимается… Хорошо, что мы успели быстро тут всех накрыть, а то отстранили бы, как пить дать.

Я вежливо покивал. Честно говоря, меня уже мало интересовало, что там с этим Колькой будет. Хороший колхозник с его характером вряд ли бы получился, так и бегал бы по сомнительным заработкам, да с высоким шансом создавал бы нам потом проблемы.

С Огурцовым мы попрощались, а я решил пройтись по праздничной ярмарке, которую устроили тут же, на площади. Свободных рублей, у меня всё равно пока не было. Но интересно, что продают.

Впрочем, не успел я как следует осмотреться, как заметил в толпе покупателей товарища Елина. И стало мне любопытно, собирается ли он что-то покупать или так, глазеет, как большинство наших колхозников, денег у них особо не водилось, откуда бы. Но Елин выглядел очень уж уверенно, как будто знал, что хочет приобрести. И очень скоро я заметил, как он останавливается у лотка с дорогой югославской обувью. А дальше стало ещё интересней, потому что продавец вскоре вручил ему целых две коробки. Одну с мужскими туфлями, а другую с женскими сапогами, очевидно жене.

Елин расплатился и прошёл дальше, а я уточнил для себя цену его покупок. Как я и думал, тут пара колхозных заплат, не меньше. Не задерживаясь, я снова догнал нашего парторга, и на этот раз обнаружил его возле палатки с посудой, где он уже тоже покупал чайный сервиз.

Интересно… на какие деньги шикуем? Однако, повода заявлять о своих подозрения вслух у меня не было. Может он всю жизнь копил, кто знает. Но, это безусловно очередной знак о том, что с этим товарищем стоит держать ухо востро.

Тем временем, демонстрация подошла к концу, а задерживаться надолго в Ульяново нам не с руки, ведь по возвращению в колхоз нас ждала культурная программа возле неработающего клуба, наши комсомольцы его как смогли задрапировали, поэтому вид был не очень убогий.

Мне почти и отдохнуть не удалось. Хорошо хоть, не я первый выступал. Да и потом от меня уже ничего не требовалось.

После официальной части где мы с парторгом Елиным по очереди толкали воодушевляющие патриотические речи, началась вторая, не менее важная – вручение юбилейных медалей за доблестный труд, в ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина.

Такой чести удостоились лишь два человека, хреновый у меня колхоз пока, что тут сказать.

На импровизированную сцену, сооружённую из нескольких досок перед клубом, снова вышел Елин и объявил имя первого счастливчика. Им оказалась его же жена – Клавдия Петровна, бригадир доярок. Вторым человеком был главный конюх, Георгий Лопатин, Ветеран Великой Отечественной войны.

Оба подошли к парторгу и под торжественную музыку тот прикрепил почётную медаль каждому из них на левую сторону одежды, после чего вручил памятное удостоверение.

– Награждённые должны носить эту медаль с честью, продолжать свои свершения и приумножать достижения, а также улучшать показатели труда, быть образцом и примером для своих коллег и подрастающего поколения, будущих комсомольцев и коммунистов! – с высокоподнятой головой заявил Елин.

Толпа зааплодировала, поддержав своих товарищей.

Далее началась сама развлекательная часть, уже знакомая мне из репетиции в парке.

Детский стих вызвал умиление толпы, а под громкие аплодисменты на сцену выкатился дядя Митя, но не один, а в компании трех женщин.

Всё-таки правильный выбор я сделал. Частушки оказались исполнены безупречно, а под заводной танец красавиц в пляс отправились даже зрители. Старик продолжал играть на гармошке, плавно поглядывая на стройные ножки девушек, что танцевали неподалёку. Продолжая наигрывать весёлую мелодию, он пританцовывая подошёл к одной из них, что приглянулась больше всего, вынуждая красавицу танцевать возле него. Она не смутилась, а наоборот, лишь шире улыбнулась дяде Мите. Он и сам не заметил, как в прямом смысле стал поедать девушку глазами, особенно её шикарные формы, но жена старика видела всё. Пожилая женщина сразу же подбежала к гармонисту и зарядила ему подзатыльник, но дядя Митя героически не растерялся, а лишь улыбнулся в ответ и, задабривая женушку, принялся играть для неё одной, от чего нрав злобной женщины смягчился.