Текст книги "Тайные раны"

Понедельник

– Напомни-ка мне еще раз, почему я разрешила тебе открыть третью бутылку, – вздохнула старший детектив-инспектор Кэрол Джордан, включая передачу и заставляя машину проползти вперед еще на несколько ярдов.

– Потому что ты впервые соизволила нанести нам визит с тех пор, как мы переехали, и потому что сегодня утром мне нужно быть в Брэдфилде, а подходящей гостевой комнаты у тебя нет, так что я не смог бы у тебя переночевать. Поэтому бессмысленно было ехать обратно вчера вечером.

Ее брат Майкл наклонился, чтобы покрутить радио. Кэрол остановила его, шлепнув по руке.

– Оставь как есть, – бросила она.

Майкл застонал:

– «Брэдфилд саунд». Кто бы мог подумать, что я до такого докачусь? Местное патриархальное радио.

– Мне нужно слышать, что творится на моей территории.

Майкл скептически глянул на нее:

– Ты заправляешь не чем-нибудь, а Группой расследования особо важных преступлений. Ты – британский аналог ФБР. Тебе незачем знать о каком-нибудь прорыве водопровода, который затруднил проезд по Мэтлиуэй. Или о каком-нибудь футболисте, которого отвезли в больницу, потому что у него нелады с легкими.

– Но-но, мистер Компьютерный Гений. Не ты ли меня поучал насчет «микрособытий, которые становятся макрособытиями»? Мне хочется знать, что происходит в нижних звеньях цепочки, потому что иногда это приводит к неожиданным событиям на другом ее конце. И потом, он тебе не «какой-нибудь футболист». Это сам Робби Бишоп. Главный полузащитник «Брэдфилд Виктории». К тому же он местный. Его фанатки сейчас вот-вот начнут осаждать больницу «Брэдфилд кросс». Возможно, понадобится проследить за общественным порядком.

Майкл надул губы, уступая:

– Ну и ладно. Делай, как знаешь, сестренка. Слава богу, сигнал этой станции не очень-то добивает за пределы города. Я бы спятил, если бы ты меня заставила слушать эту чушь всю дорогу. – Он слегка поморщился. – У тебя что, нет такой синей штуки, которая мигает на крыше машины?

– Есть, – отозвалась Кэрол, трогаясь вперед вместе с потоком и молясь, чтобы на сей раз он продолжал двигаться не останавливаясь. Ее слегка подташнивало, и ей казалось, что она вся в поту, несмотря на принятый полчаса назад душ. – Но я имею право использовать мигалку только в чрезвычайных ситуациях. И прежде чем ты спросишь – нет, сейчас не ЧП. Просто час пик.

Между тем пробка вдруг стала рассасываться, машины пришли в движение. Через две сотни ярдов уже было непонятно, почему у них ушло двадцать минут на преодоление полумили, если сейчас они движутся относительно легко.

Чуть нахмурясь, Майкл изучающе глянул на сестру и спросил:

– Ну а как у тебя с Тони, сестренка?

Кэрол постаралась ничем не выдать раздражения. Она-то думала, что ей удалось избежать разговоров об этом. Провела выходные с родителями, братом и его подружкой, и никто из них не упомянул этого имени.

– Очень даже неплохо, – ответила она. – Он очень хороший квартирный хозяин. И жилье мне нравится.

Майкл досадливо крякнул:

– Ты же понимаешь, я не о том.

Кэрол вздохнула.

– По-моему, мы чаще виделись, когда жили на противоположных концах города, – буркнула она.

– А я-то думал…

Она только крепче сжала руками руль.

– Думал ты неправильно, Майкл, потому что мы с ним – два трудоголика. Он обожает своих психов, а мне надо организовывать мою новую группу. Не говоря уж о том, что нужно опять приводить в чувство Полу, – добавила она, и лицо ее посуровело при этой мысли.

– Жаль. – Он критически глянул на нее. – Ты не молодеешь, да и он тоже. Если житье с Люси меня чему-то и научило, так это тому, что жизнь куда легче, если ты делишь все радости-тревоги с человеком, который настроен с тобой на одну волну. А по-моему, у вас с Тони Хиллом – как раз такой случай.

Кэрол рискнула на миг отвлечься от дороги и мельком глянуть на него: он что, издевается?

– Мужчина, который однажды почти решил, что ты, возможно, серийный убийца? И этот мужчина, по-твоему, настроен со мной на одну волну?

Майкл округлил глаза:

– Хватит прятаться за прошлое.

– Дело не в «прятаться». Чтобы перебраться через такое прошлое, как у нас с ним, нужны альпинистские «кошки» и кислородная маска. – Кэрол отыскала просвет в потоке машин и прижалась к обочине, мигая аварийными огнями. – А теперь топай, – произнесла она.

– Ты что, собираешься высадить меня здесь? – Похоже, Майкл слегка разозлился.

– Мне нужно еще минут десять, чтобы все это объехать и добраться до входа в контору, – объяснила Кэрол. – Если ты срежешь путь через новую торговую галерею, окажешься на встрече со своим клиентом уже через три минуты.

– Хм, а ведь и правда. Надо же, мы уехали из города всего три месяца назад, а я уже начал забывать карту. – Он приобнял ее за плечи, сухими губами поцеловал в щеку и выбрался наружу. – Ну, созвонимся на неделе.

Десять минут спустя Кэрол вошла в здание Брэдфилдского управления полиции. В краткий промежуток времени между прощанием с Майклом и подъемом на третий этаж, где располагалась ее группа, которую сама она считала компанией собранных с бору по сосенке неудачников, Кэрол успела превратиться из сестры в сотрудника полиции.

Она двинулась по коридору с бледно-лиловыми стенами и дверями из стекла и стали. Двери были прозрачные вверху и внизу, но матовые посередине, так что снаружи невозможно было разглядеть, что происходит внутри. Этот интерьер всегда почему-то напоминал Кэрол рекламное агентство. Иногда ей в самом деле казалось, что современная полиция занимается поддержанием своего имиджа не меньше, чем поимкой злодеев. По счастью, Кэрол всегда удавалось находиться как можно ближе к живому делу – насколько это возможно для офицера ее ранга.

Она толкнула дверь в свою триста шестнадцатую. Ранним утром в понедельник жизнь тут еле теплилась. Детектив-констебль Стейси Чен, компьютерный волшебник группы, не отрывая глаз от двух мониторов на своем столе, пробормотала что-то, что Кэрол сочла приветствием. «Доброе утро, Стейси», – ответила она, направляясь к своему кабинету, как вдруг детектив-сержант Крис Девайн появилась из-за одной из длинных белых досок-экранов, которые окружали рабочие столы. От неожиданности Кэрол вздрогнула и остановилась. Крис успокаивающе подняла руки:

– Извините, шеф. Не хотела вас напугать.

– Ничего страшного. – Кэрол громко выдохнула. – Нам давно пора обзавестись прозрачными досками.

Крис негромко фыркнула:

– По-моему, толку от них нет. Замучаешься с них читать, мне так всегда казалось. Мешает фон. – Она зашагала рядом с Кэрол к застекленной ячейке, выгороженной из общей комнаты, которая служила ей кабинетом. – Есть новости насчет Тони? Как там у него?

Ну и формулировочка, подумала Кэрол. Чуть пожала плечами и ответила:

– Насколько я знаю, у него все отлично, – намеренно избрав тон «а теперь закроем тему».

Крис развернулась и, преградив ей путь, стала пятиться, чтобы увидеть выражение лица начальницы:

– Господи боже мой, да вы что, не знаете?

– Чего я не знаю? – Кэрол почувствовала тревожное замирание где-то в животе.

Крис положила ей руку на плечо и кивком указала на кабинет:

– Лучше присядем.

– Боже, – произнесла Кэрол, позволяя завести себя внутрь. Она добралась до своего кресла, а Крис закрыла дверь. – Я была всего-навсего за городом, а не на Северном полюсе. Какого черта, что происходит? Что с Тони?

По ее голосу Крис, видимо, поняла, что ответ лучше дать немедленно.

– На него напали. Один из пациентов «Брэдфилд мур».

Кэрол резко втянула в себя воздух.

– Что случилось?

Крис взъерошила свои стриженые волосы:

– Тут мягко-то не скажешь, шеф. В общем, он попался под руку одному психу с пожарным топором.

Голос Крис доносился словно издалека. И неважно, что Кэрол приучила себя к зрелищам, которые заставили бы большинство других людей испуганно хныкать. Тони Хилл был ее ахиллесовой пятой. Пусть сама она не решалась открыто это признать, но в такие минуты, как сейчас, мир для нее переворачивался.

– Что?.. – Голос у нее сорвался. Она прочистила горло. – Насколько серьезно?

– Как я слышала, ему прилично раскроили ногу. Удар пришелся по колену. Потерял много крови. Ребятам из «скорой» не сразу удалось до него добраться, учитывая, что поблизости бродил сумасшедший с топором, – пояснила Крис.

Да, скверная история, но ее воображение за считаные секунды успело сочинить куда более страшную. Потеря крови и раздробленное колено – это, слава богу, не смертельно, поправимо.

– О господи. – Кэрол облегченно выдохнула. – А что произошло?

– Я слыхала, один из больных отобрал у санитара ключ, ногой превратил его голову в кровавое месиво, а потом выбрался из отделения. Там он разбил стекло и добыл топор.

Кэрол покачал головой:

– У них в «Брэдфилд мур» водятся пожарные топоры? В охраняемой психиатрической спецбольнице?

– Видно, как раз поэтому. Их охраняют, а значит, кругом масса запертых дверей из небьющегося стекла. А по стандартам Службы охраны здоровья и безопасности у вас должна быть возможность вывести пациентов из здания в случае пожара и отказа автоматики. – Крис покачала головой. – По-моему, чушь собачья. – Она всплеснула руками, видя по лицу Кэрол, что та готова спорить. – Ну да, ну да. Пускай лучше сгорит парочка чокнутых ублюдков, чем мы попадем в такую передрягу. Один санитар погиб, еще один – в критическом состоянии, а Тони раздробили ногу. Чтоб такого избежать, уж я бы запросто пожертвовала несколькими психопатами-убийцами. – Сильный акцент кокни почему-то прибавлял мрачности этому заявлению Крис.

– Ты сама знаешь, это не вопрос выбора, Крис, – возразила Кэрол.

Хотя в глубине души она ощущала то же самое, что и ее сержант, она сама сказала себе, что все это лишь эмоции, что такие слова противоречат здравому смыслу. В наше время лишь совершенно безрассудные и беспечные люди решаются откровенно высказывать собственные мысли на рабочем месте. Кэрол любила своих вольнодумцев и не желала никого из них терять из-за того, что чьи-то посторонние уши подслушали их излияния, поэтому она изо всех сил старалась обуздывать их чрезмерную откровенность.

– И как в это дело замешался Тони? – поинтересовалась она. – Это был один из его пациентов?

Крис пожала плечами:

– Понятия не имею. Но он у них явно стал героем дня. Отвлекал этого полоумного, чтобы пара медбратьев успела утащить раненого санитара в безопасное место.

Но ему не хватило времени, чтобы спастись самому.

– Почему никто не связался со мной? Кто у нас дежурил в эти выходные? Сэм, да?

Крис покачала головой:

– Должен был дежурить Сэм, но он поменялся с Полой.

Кэрол вскочила и открыла дверь. Окинув взглядом общую комнату, она увидела, как детектив-констебль Пола Макинтайр вешает пальто.

– Пола! Зайди на минутку! – велела она.

Молодая сотрудница послушно направилась к ней, и Кэрол ощутила знакомый прилив вины. Не так давно она вовлекла Полу в рискованное дело. Да, это была официально санкционированная операция, но Кэрол пообещала защитить Полу и не сумела. Двойной удар – проваленная операция и гибель самого близкого из ее коллег – чуть не вынудил Полу уйти из полиции. Кэрол знала, каково это. Она и сама в свое время оказалась в таком положении, к тому же по причинам до ужаса схожим. Она поддерживала Полу как могла, но от непоправимого поступка ту отговорил не кто иной, как Тони. Собственно, Кэрол даже не знала, что там между ними происходило. Но, так или иначе, беседы с ним убедили Полу остаться копом. И Кэрол была этому рада, хотя Пола и служила для нее постоянным напоминанием о ее проколе.

Кэрол отступила в сторону, пропуская Полу, и снова села в кресло. Пола прислонилась к стеклянной стенке, сложив руки на груди. Свои темные волосы она, похоже, забыла причесать, а черные брюки и свитер висели на ней мешком.

– Как там Тони? – спросила она.

– Не знаю, мне только что сообщили об этом нападении, – ответила Кэрол, стараясь, чтобы это не прозвучало как упрек.

Казалось, Пола потрясена.

– Вот черт, – простонала она. – Я и подумать не могла, что вы не знаете. – Она огорченно покачала головой. – На самом деле мне даже не звонили. Я в субботу утром включила телевизор и увидела. И решила, что с вами уже связались… – Она умолкла.

– Мне никто не звонил. Я проводила выходные с братом и с родителями. Так что мы не включали ни телевизор, ни радио. Известно, в какой он больнице?

– В «Брэдфилд кросс», – ответила Пола. – Операцию на колене ему сделали в субботу. Я справлялась. Сказали, перенес благополучно и находится в удовлетворительном состоянии.

Кэрол поднялась на ноги, схватила сумку.

– Отлично. Там я и буду, если вдруг понадоблюсь. Как я понимаю, за ночь не поступало никаких свежаков, о которых нам стоило бы позаботиться?

Крис покачала головой:

– Ничего нового.

– Ну и славно. У нас и так много дел, которые надо продолжать. – Идя к двери, она похлопала Полу по плечу. – Я бы тоже решила, как ты, – заметила она, выходя.

Но я бы все-таки позвонила, чтобы удостовериться.

Во рту сухо. Даже не удается сглотнуть. Пожалуй, это самая длинная мысль, какая сумела пробиться через вату, которой набита голова. Его веки дрогнули. Он смутно осознавал, что открывать глаза неправильно, но не мог вспомнить, где находится. Он даже не был уверен, стоит ли доверять туманному предостережению собственного мозга. Что в этом такого уж плохого – открыть глаза? Все это постоянно проделывают, и ничего плохого с ними не случается.

Ответ пришел с головокружительной скоростью. «Ты почти вовремя», – раздался слева чей-то голос. Язвительность, которая в нем слышалась, была ему знакома, но она как-то не вписывалась в то, что с ним произошло, и от чего у него оставались довольно путаные впечатления.

Тони перекатил голову набок. Это движение пробудило боль. Казалось, заныло все тело. Он застонал и открыл глаза. Тут он и вспомнил, почему лучше было оставить их закрытыми.

– Если уж я здесь, ты мог бы, по крайней мере, как вежливый человек, поддержать разговор.

Она поджала губы. Закрыла ноутбук, опустила его на стол и положила ногу на ногу. Никогда она не любила свои ноги, рассеянно подумал Тони.

– Извини, – хрипло произнес он. – Видно, это из-за лекарств.

Он потянулся к стакану с водой, стоявшему на передвижном столике, но вода оказалась вне пределов досягаемости. Она не шелохнулась. Он сделал попытку принять сидячее положение, как идиот вдруг забыв, почему он валяется на больничной койке. Левая нога, отягощенная мощной хирургической шиной, пошевельнулась совсем чуть-чуть, однако произвела такой взрыв боли, от которого у него перехватило дыхание. Вместе с болью явилось и воспоминание. Вот Ллойд Аллен кидается на него, бормоча что-то невразумительное. Блик на голубой стали. Мгновение парализующей боли, а дальше – ничего. С тех пор – лишь проблески сознания. Что-то говорят врачи, говорят медсестры, бормочет телевизор. А тут еще и она, раздраженная и нетерпеливая.

– Воды, – выдавил он.

Она испустила вздох оскорбленный женщины, на которую взваливают непосильную работу, и подняла стакан, приложив трубочку к его пересохшим губам. Он стал мелкими глотками сосать жидкость, наслаждаясь самим этим ощущением – когда рот вновь наполняется влагой. Пососать, подержать во рту, проглотить. Он повторял этот процесс, пока не выпил полстакана, а потом снова уронил голову на подушку.

– Тебе не обязательно тут быть, – проговорил он. – Мне отлично.

Она фыркнула:

– Ты же не думаешь, что я явилась сюда добровольно? «Брэдфилд кросс» – в моей базе.

То, что она по-прежнему пытается его унизить, было неудивительно, однако его это все равно мучило.

– Значит, все только для видимости, да? – произнес он, не в состоянии скрыть горечь.

– А как же, когда на карту поставлен мой доход и моя репутация? – Она хмуро глянула на него. Глаза, так похожие на его собственные, оценивающе сощурились. – И не прикидывайся, будто ты меня не одобряешь, Тони. Держу пари, никто из твоих коллег даже не догадывается, что происходит в твоем грязном умишке.

– У меня был хороший учитель.

Он отвернулся, притворяясь, что смотрит по телевизору утреннее шоу.

– Ну ладно, нам незачем долго беседовать. У меня много работы, и я уверена, что мы сумеем через кого-то передать тебе сюда какое-нибудь чтение. Я буду сюда заглядывать еще день-другой, пока тебя не поставят на ноги. А потом перестану тебе мешать.

Он услышал, как она шевельнулась в кресле и начала постукивать по клавиатуре.

– Как ты узнала? – спросил он.

– Очевидно, я записана в твое личное дело как ближайший родственник. Либо ты уже двадцать лет не вносил в него изменений, либо ты по-прежнему такой, каким был всегда. А одна умненькая старшая медсестра узнала меня, едва я вошла. Так что я вынуждена торчать тут столько, сколько требуют приличия.

– Кто бы мог подумать, что ты как-то связана с Брэдфилдом.

– Надеялся, что ты тут в безопасности, а? В отличие от тебя, Тони, я – олицетворенная история успеха. У меня связи по всей стране. Мой бизнес процветает. – От этого хвастовства лицо у нее ненадолго смягчилось.

– Тебе правда не обязательно тут быть, – повторил он. – Скажу им – я тебя отослал.

Он говорил быстро, язык у него слегка заплетался, слова путались: он пытался сэкономить усилия на их произнесение.

– И почему, интересно, я должна поверить, что ты сообщишь обо мне правду? Нет уж, благодарю. Я исполняю свой долг.

Тони уставился в стену. «Я исполняю свой долг». Существует ли в английском языке более тоскливая фраза?

Деревянной палочкой-мешалкой Элинор Блессинг добавила взбитые сливки в чашку с мокко. До «Старбакса» было всего две минуты ходьбы от задних дверей «Брэдфилд кросс», и ей подумалось, что подошвы младших врачей, накачивающихся кофеином, чтобы побороть сон, уже протоптали борозду в тротуаре. Но сегодня утром она пыталась не столько поддерживать в себе бодрость, сколько просто держаться кое от чего подальше.

Серые глаза ее смотрели куда-то в пространство. В голове теснились мысли. Она старалась понять, что ей делать. Она уже достаточно долго пробыла стажером у Томаса Денби, чтобы составить о нем вполне четкое представление. По-видимому, это лучший диагност из всех, с кем ей доводилось работать, к тому же выдающийся клиницист. В отличие от многих консультантов, которых она повидала в своей жизни, он уважительно обращался с младшими врачами и студентами. Он поощрял их активность во время обходов. Задавая студентам вопросы, на правильные ответы он реагировал благодарно, а на неверные – разочарованно, и это разочарование куда сильнее подкрепляло их желание учиться, чем сарказм других врачей.

Однако, подобно хорошему адвокату, Денби обычно предлагал лишь такие вопросы, на которые он и без того знал ответ. Будет ли он столь же благожелателен, если кто-то из его подчиненных распутает проблему, которую он не сумел решить сам? Скажет ли он спасибо человеку, который выдвинет предположение, которого сам он не рассматривал? Особенно если окажется, что предположение справедливо?

Пожалуй, его это все равно обрадует, и неважно, кто выдвинул гипотезу. Потому что диагноз – первый шаг на пути к тому, чтобы помочь пациенту. Разумеется, кроме тех случаев, когда это диагноз безнадежный. «Бесперспективно, неоперабельно, неизлечимо». Никто не хочет такого диагноза.

Особенно когда твой пациент – Робби Бишоп.

Кэрол подумала: когда настолько хорошо знаешь все закоулки больницы, в этом есть что-то угнетающее. По служебным надобностям ей в свое время приходилось частенько бывать в разных отделениях «Брэдфилд кросс». Но тут есть одно преимущество: знаешь, на какую из стоянок, забитых машинами, лучше всего поставить свою.

Дежурная медсестра у мужской хирургической палаты узнала ее. Они несколько раз встречались во время операции и послеоперационной реабилитации одного насильника, чьей жертве чудом удалось обратить его нож против него же. Обе они не без удовольствия наблюдали за его страданиями.

– Вы инспектор Джордан, точно? – спросила она.

– Верно. Я ищу пациента по имени Хилл. Тони Хилл, знаете?

Медсестра удивилась:

– По-моему, у вас слишком высокая должность, чтобы лично снимать показания.

На мгновение Кэрол задумалась: как ей объяснить, какое отношение она имеет к Тони. «Он мой коллега» – недостаточно, «квартирный хозяин» – только запутает, «друг» – одновременно и больше, и меньше правды. Она пожала плечами:

– Он кормит моего кота.

Сестра хихикнула:

– Нам всем нужен такой помощничек. – Она указала на коридор справа. – Пройдете мимо четырехместных палат, в самом конце будет дверь налево. Он там.

Кэрол грызло беспокойство, пока она шагала по коридору. У нужной двери она остановилась. Как это будет? Что она там обнаружит? У нее было мало опыта в обращении с увечными. По собственному же опыту она знала, что когда ей было больно самой, то меньше всего она хотела видеть рядом с собой кого-то из близких. Их жалость почему-то заставляла ее чувствовать себя виноватой, к тому же она не хотела выставлять напоказ свою уязвимость.

Она готова была побиться об заклад, что и Тони ощущает то же самое. Она вспомнила предыдущий случай, когда навещала его в больнице. Тогда они еще плохо знали друг друга, но она помнила, что это была не самая непринужденная их встреча. Что ж, если окажется, что он хочет побыть один, она не станет вертеться рядом. Просто заглянет, чтобы он понял: она за него волнуется. А потом светски откланяется, убедившись, что пациент знает: если он пожелает, она вернется.

Знакомый, чуть хрипловатый голос:

– Входите.

Кэрол усмехнулась. Значит, не так все и плохо. Толкнула дверь и вошла.

Она тут же поняла, что в помещении есть кто-то еще, но поначалу смотрела только на лежащего на койке Тони. Трехдневная щетина подчеркивала цвет кожи. Казалось, он сильно сбросил вес, что при его худобе вряд ли было возможно. Но глаза у него сверкали ярко, и улыбка была самая что ни на есть настоящая. Хитроумное приспособление из растяжек и тросов охватывало его закованную в лубок ногу, поднимая ее под углом, который едва ли можно было назвать удобным для здорового человека.

– Кэрол… – заговорил он, но тут его прервали.

– Вы, должно быть, его девушка, та самая, – произнесла женщина, сидящая в углу палаты. Акцент у нее был слабый, но совершенно точно местный. – Почему так долго?

Кэрол с удивлением посмотрела на нее. Чуть за шестьдесят, хорошо сохранилась, видимо, очень следит за собой, чтобы годы не взяли свое. Волосы мастерски покрашены в золотисто-каштановый цвет, косметика наложена скромно и вполне безупречно. Синие глаза смотрят оценивающе, а различимые на лице морщинки не свидетельствуют, пожалуй, о доброте, скорее, наоборот. Худощавая. Одета в деловой костюм, недешевый, судя по всему. Кэрол такой явно не по карману.

– Простите? – переспросила она.

Ее не так уж часто заставали врасплох подобным образом. Даже преступники редко бывают настолько беспардонны.

– Это не моя девушка, – с неприкрытым раздражением заметил Тони. – Это старший детектив-инспектор Кэрол Джордан.

Брови женщины поднялись.

– Получается, вы меня ввели в заблуждение. – Легкая усмешка, без малейшего намека на юмор. – Но, как бы там ни было, если вы явились сюда не затем, чтобы его арестовать, тогда зачем же старший инспектор полиции возится с этим бесполезным делом?

– Мама, – проворчал Тони сквозь стиснутые зубы, скорчив Кэрол досадливо-умоляющую гримасу. – Кэрол, это моя мать. Кэрол Джордан, Ванесса Хилл.

Ни одна из женщин не пошевельнулась, чтобы пожать другой руку. Кэрол подавила удивление. Да, они мало говорили друг с другом о своих родных, но у нее почему-то успело сложиться ясное впечатление, что мать Тони давно умерла.

– Очень приятно, – произнесла она и снова повернулась к Тони: – Как ты?

– Накачали лекарствами по самую макушку. Но сегодня я, по крайней мере, могу бодрствовать больше пяти минут подряд.

– А нога? Что они про нее говорят? – Она увидела, как Ванесса Хилл убирает свой ноутбук в яркий пластмассовый футляр.

– Видимо, нормальный одиночный перелом. Они сделали что могли, чтобы его выправить… – Чем дальше, тем тише он говорил. – Ты что, уходишь, мама? – спросил он, когда Ванесса обошла койку, взяв пальто, а футляр с ноутбуком повесив на плечо.

– На редкость справедливое наблюдение: я ухожу. Пришла твоя девушка, она о тебе позаботится. Гора с плеч.

Ванесса Хилл прошла к двери.

– Она не моя девушка! – крикнул Тони. – Она моя жилица, моя коллега, мой друг. И вообще она женщина, а не девушка.

– Как бы там ни было, – отозвалась Ванесса, – я же тебя не бросаю. Я передаю тебя в хорошие руки. – Она небрежно махнула рукой на прощание и вышла.

Кэрол с открытым ртом смотрела ей вслед.

– Ничего себе, – только и вымолвила она, поворачиваясь к Тони. – Она всегда такая?

Он уронил голову на подушку, избегая ее взгляда.

– С другими, пожалуй, нет, – признал он устало. – У нее очень успешный бизнес, консалтинговые услуги для кадровых служб. Трудно поверить, но она курирует решения по подбору, подготовке и увольнению персонала в нескольких крупнейших компаниях страны. Думаю, со мной она проявляет исключительно профессиональные качества.

– Я начинаю понимать, почему ты о ней никогда не говорил. – Кэрол выволокла из угла кресло и села рядом с кроватью.

– Вообще-то я ее почти не вижу. Даже на Рождество и в дни рождения. – Он вздохнул. – И в детстве я ее мало видел.

– А твой папа? Она тоже с ним вела себя так грубо?

– Хороший вопрос. Видишь ли, я понятия не имею, кто мой отец. Она всегда отказывалась что-нибудь мне о нем сообщать. Знаю только, что женаты они не были. Не передашь мне пульт управления койкой? – Он натянуто улыбнулся. – Ты избавила меня от еще одного дня в обществе матери. В благодарность я должен хотя бы сесть в кровати.

– Я пришла, как только узнала. Прости. Мне никто не сообщил. – Она протянула ему пульт, и он понажимал на кнопки, пока не расположился полусидя. Устраиваясь в новой позе, поморщился. – Каждый думал, что мне сообщил кто-то другой, – пояснила она. – Жаль, что ты не сказал мне сам.

– Я же знал, что тебе нужно отдохнуть в выходные, – ответил он. – И потом, в любом случае существует масса услуг, о которых я могу тебя попросить. Незачем спешить. Вот когда я по-настоящему буду в них нуждаться… – Челюсть у него вдруг отвисла, глаза расширились. – Черт возьми, – произнес он. – Ты заходила домой или сразу поехала на работу?

Странный вопрос. Но, судя по его тону, он ждал немедленного ответа.

– Прямо на работу. А что такое?

Он закрыл лицо руками.

– Прости меня, прости. Я совсем позабыл про Нельсона.

Кэрол расхохоталась:

– Ну и ну! Какой-то псих калечит тебе ногу пожарным топором, ты все выходные валяешься в хирургии и еще беспокоишься, что не покормил моего кота! У него есть в двери специальный проход, он может вылезти и поохотиться на мелкую живность, если его замучает голод. – Она дотянулась до его руки, похлопала. – Не думай о моем коте. Лучше расскажи про свое колено.

– Его заштопали, но из-за раны нельзя наложить гипс как полагается. Хирург говорит – сначала надо убедиться, что она нормально заживает и что нет заражения. А уж тогда они смогут наложить гипс, и не исключено, что к концу недели я попытаюсь перемещаться с помощью ходунков. Если буду хорошо себя вести, – ехидно добавил он.

– И сколько ты собираешься пробыть в больнице?

– Не меньше недели. Зависит от того, насколько успешно я буду передвигаться. Они меня не выпустят, пока я не освоюсь с ходунками. – Он помахал рукой. – И, видимо, пока не смогу обходиться без инъекций морфия.

Кэрол с сочувственным выражением лица заметила:

– Будешь знать, как строить из себя героя.

– Ничего в этом не было героического, – возразил Тони. – Герои – это парни, которые старались вытащить оттуда своего товарища. А я просто выполнял отвлекающий маневр. – Веки его дрогнули. – Чтоб я еще когда-нибудь работал сверхурочно…

– Тебе из дома ничего не нужно привезти?

– Может, только несколько футболок. В них будет уютнее, чем в этих больничных халатах. И несколько пар трусов. Интересно, удастся ли нам протащить их через шину.

– А как насчет чтения?

– Хорошая мысль. У меня на столике возле кровати лежит пара книг, на которые я должен дать рецензии. Ты их легко узнаешь, у них на обложке листки-наклейки. Да, и еще мой ноутбук, пожалуйста.

Кэрол весело покачала головой:

– А тебе не кажется, что лучше бы использовать возможность и развлечься? Полистать что-нибудь легкое?

Он глянул на нее так, словно она вдруг заговорила по-исландски:

– Зачем?

– Вряд ли все ждут, что ты сейчас кинешься работать, Тони. К тому же не исключено – ты вдруг обнаружишь, что тебе труднее сосредоточиться, чем ты думал.

Он нахмурился.

– Ты считаешь, я не умею расслабляться, – заметил он полушутя.

– Я не считаю, я знаю. И я это понимаю, я сама такая.

– Я умею отдыхать. Я смотрю футбол. И играю на компьютере.

Кэрол засмеялась:

– Видела я, как ты смотришь футбол. И как ты играешь на компьютере. Ни в том ни в другом случае к этой деятельности неприменим термин «отдых».

– Глупости. Но если уж ты принесешь мне ноутбук, то захвати и Лару… – Он подмигнул.

– Ах ты, бедняжка. Где мне ее искать?

– У меня в кабинете. На крайней полке, до которой дотянешься левой рукой, если встанешь на стул. – Он подавил зевок. – А теперь тебе пора. Мне нужно спать, а тебе – руководить Группой расследования особо важных преступлений.

Кэрол поднялась.

– Группа расследования особо важных преступлений, у которой нет никаких особо важных преступлений, чтобы их расследовать. Не то чтобы я жаловалась, – поспешно добавила она. – Мне совсем не помешает спокойный денек на работе. – Она снова похлопала его по руке. – Я сегодня вечером заскочу. Если тебе еще что-нибудь понадобится, звони.

Она двинулась обратно по коридору, уже вынимая телефон, чтобы включить его, как только выйдет из здания больницы. Когда она проходила мимо поста, медсестра, с которой она перед этим разговаривала, подмигнула ей:

– Долго же вы обсуждали кормление кота.

– Что вы имеете в виду? – Кэрол замедлила шаг.

– По словам его мамаши, он для вас делает и кое-что еще. – Она широко улыбнулась, понимающе глядя на нее.

– А вы не верьте всему, что слышите. Разве ваша мать знает о вас все?

Сестра безразлично пожала плечами:

– Возражение принято.

Кэрол выудила из сумочки визитку:

– Я еще вернусь. Вот моя карточка. Если ему что-нибудь потребуется, сообщите мне. Может быть, я сумею помочь.

– Конечно-конечно. Хороших специалистов по кормлению котов не так-то легко найти.

Юсеф Азиз посмотрел на автомобильные часы. Все в порядке, он укладывается. Никто не ждет, чтобы он вернулся с девятичасовой встречи в Блэкберне задолго до ланча. Все знают, на что похоже в понедельник утром дорожное движение через Пеннинские горы[3]3
  Пеннинские горы – невысокие горы, отделяющие северо-запад Англии от Йоркшира и северо-востока страны.


[Закрыть]. Но они не знают, что он перенес встречу на восемь. Да, он выехал из Брэдфилда чуть раньше. Пришлось сказать матери, что нарочно выезжает заранее, чтобы не опоздать на встречу с новым важным клиентом. Он чувствовал себя немного неловко: мать всегда ставит его пунктуальность в пример его младшему брату. Но Раджу это как с гуся вода. Мать сама испортила младшего сына, вот теперь пускай и пожинает плоды.