Текст книги "Ты меня больше не любишь?"

4

Девушки сидели на кухне друг напротив друга. Молчание затянулось. Сосредоточенно сдвинув на переносице черные брови, Лу потягивала из маленькой чашечки остывший кофе, а Черепашка с отсутствующим выражением на лице пила яблочный сок. Она уже почти совсем пришла в себя. Лишь болезненная бледность щек да синие круги под глазами напоминали о недавнем обмороке. Сейчас Люся думала о том, что все, что с ней произошло сегодня, похоже на кошмарный сон. Всеми фибрами души девушка желала только одного – побыстрее избавиться от всего этого кошмара.

– Лу, а может, мы с тобой спим? – наконец прервала молчание Черепашка.

– Кто именно? – едва не поперхнулась Лу. – Ты или я?

– Это не важно, – привычным жестом поправила очки Черепашка. – Главное, что весь этот кошмар – Женькина смерть, тот седой мужик, который чуть меня не задавил, Алеша, обморок, – все это кому-то из нас снится…

– Слушай, Люсь, – оживилась вдруг Лу, – а если бы и вправду все это оказалось только дурным сном или кто-нибудь пришел сейчас и сказал, что Женька жив, что все это, – девушка на секунду задумалась, – трагическая ошибка и умер, допустим, не Женька, а его однофамилец…

– Ну? – болезненно поморщилась Черепашка. – Дальше-то что?

– Ну вот ты бы тогда обрадовалась?

– Дурацкий вопрос, – бросила Черепашка, даже не посмотрев на Лу.

– А вот если бы, – Лу на миг замолчала, мечтательно закатив к потолку глаза, – если б сказали, что от твоего решения зависит Женькина жизнь. Что бы ты решила?

– Как это? – В огромных стеклах Черепашкиных очков отражалось лицо подруги.

– Решишь вернуться к Женьке – он будет жить, а нет…

– За что ты меня мучаешь? – Люся сняла очки и принялась ожесточенно протирать стекла. Затем она снова водрузила их на нос и повторила: – За что?

– Извини, – смутилась Лу, решив, вероятно, что перегнула палку. – Просто пришла в голову фантазия, вот я и поделилась с тобой.

– Да если б только от меня хоть что-то зависело, – горячо и быстро заговорила вдруг Черепашка, – и Женьку можно было вернуть, да я… Я бы на шаг от него не отходила!

– Я сама позвоню Татьяне Сергеевне, слышишь? – резко сменила тему Лу. – Так будет лучше. Тебе сейчас нельзя волноваться. Ложись-ка давай. А вечером я позвоню «Лелику» и скажу, чтобы вызвала тебе врача.

«Леликом» подруги называли Черепашкину маму, потому что именно так к ней обращались все друзья и сослуживцы, хотя на самом деле ее звали Елена Юрьевна.

После ухода Алеши Люся, по настоянию Лу, измерила температуру. Ртутный столбик остановился на отметке 38,8. Безропотно Черепашка выпила таблетку шипучего аспирина, которую Лу отыскала в их домашней аптечке. И сейчас Люсе казалось, что температура спала. Впрочем, она знала наверняка: будет у нее утром температура или нет, вызовет мама врача или не вызовет, а в школу она все равно завтра не пойдет. «Завтра уже четверг. А потом… – думала о надвигающемся кошмаре девушка, – а потом наступит пятница…» Невольно ей представился Женька, лежащий в гробу. Лицо его было белым как мел, губы бледно-бледно-розовыми, а веки почему-то подрагивали. С силой тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, Люся прерывисто вздохнула.

– Ты пойдешь со мной в пятницу? – во второй раз за вечер спросила она у подруги.

– Пойду, пойду, – ответила та, и Люсе показалось, что в голосе Лу прозвучало плохо скрываемое раздражение.

Его бледное лицо мирно покоилось на белоснежной подушке, обшитой по краям воздушным кружевом. Темно-русые волосы были аккуратно зачесаны на прямой пробор. И, глядя на них, Черепашка вдруг подумала с сожалением, что напрасно Женька не носил такой прически при жизни. Но она тут же устыдилась так некстати явившейся мысли и заставила себя отвернуться. Но лицо покойника неотвратимо и властно притягивало ее к себе. И вот она уже снова разглядывает его впалые щеки, выступившие вперед острые скулы, бледно-розовые губы, на которых словно застыла улыбка, которая была ей так знакома и которую она когда-то так любила…

И все вроде бы так, как обычно бывает на похоронах – печально, торжественно, жутковато… Но что-то ей кажется странным, только вот она никак не может понять, что именно. И за эти мысли Люся тоже себя ругает. Разве об этом она должна сейчас думать? Что ей за дело до каких-то странностей, когда на столе лежит…

Бледные, желтоватые кисти рук, положенные одна поверх другой, длинные тонкие пальцы, которыми Люся любовалась, когда Женька брал в руки гитару… И снова нелепая и даже кощунственная мысль: «Надо было дать ему в руки гитару и так с гитарой в руках и похоронить…» Почему-то Женькины сложенные, как у всех покойников руки, вызывали в душе Черепашки протест. Но и об этом она постаралась больше не думать.

Белое, из плотного шелка покрывало, поверх которого лежали его руки, на миг показалось Люсе сугробом. Наваждение тут же прошло, но само слово почему-то навязчиво крутилось в голове, как старая заезженная пластинка: сугроб, сугроб, сугроб. Незаметно первые две буквы как бы отвалились, и теперь Люся повторяла про себя: «Гроб, гроб, гроб». И тут-то ее осенило: «А ведь гроба-то самого и нет!» Вот она странность! Женька лежал просто так, на столе, а не в гробу. «Как же его понесут? – испугалась Люся. – А в могилу как будут опускать? Кошмар! Надо немедленно сказать Татьяне Сергеевне или еще кому-нибудь!»

Люся стала озираться по сторонам и тут, к своему ужасу, увидела, что, кроме нее и Женьки, в комнате никого нет! «Куда же все подевались? Стоп! А были ли они?»

Черепашка начинает напряженно вспоминать и понимает, что никого тут и не было. А как она вообще попала в эту комнату? С кем она пришла на похороны? Неужели одна? Но ведь Лу обещала пойти с ней!

Но на смену ужасу, охватившему Черепашку в первую секунду, пришла какая-то странная в этой ситуации решимость: «Если никто не позаботился о Женьке, если они забыли купить ему гроб, то это должна сделать я!» И Люся выбежала из комнаты.

Смена декораций: она шагает по мокрому асфальту, в лицо бьют острые холодные струи дождя, но Черепашке плевать на дождь, ей срочно нужно найти гроб. И тут она замечает, что впереди, примерно в десяти шагах, под кустом, лежит деревянный полированный гроб. Люся подбегает к нему, садится на корточки, переворачивает гроб (поскольку тот почему-то поставлен набок), пробует сдвинуть с него крышку и понимает, что это ей не удастся, так как крышка наглухо приколочена к гробу гвоздями.

«Не беда, – решает девушка. – Главное, я нашла гроб, а уж там, на месте, что-нибудь придумаю!»

Она пытается поднять гроб с земли, но тот оказывается невозможно тяжелым. Она даже приподнять его не может. Люся, чувствуя свое бессилие, в отчаянии опускается на мокрую, пожухлую траву. И тут крышка сама собой начинает медленно ползти вверх… Причем она не открывается, а именно поднимается над гробом. Только это происходит очень-очень медленно. Крышка как бы парит в воздухе, постепенно открывая взору девушки удивительную картину: в гробу, наваленные одна на другую, в жутком беспорядке лежат грязные кастрюли, сковородки, тарелки, ложки, ножи – словом, какая-то свалка грязной, покрытой плесенью посуды.

В эту секунду Люся вдруг с неожиданной радостью понимает: все правильно! Так и должно быть. Сейчас она быстренько вымоет эту посуду, аккуратно упакует ее в гроб и вернется на похороны. Потому что эта посуда просто необходима, чтобы потом устроить поминки.

И не успела она так подумать, как грязная посуда начинает превращаться в пеструю, удивительной красоты цветочную клумбу. Зачарованным взглядом Черепашка смотрит на распускающиеся прямо на глазах бутоны роз, гладиолусов, пионов, лилий…

«Цветы! Вот еще что! Там у Женьки не было ни одного цветочка! Сейчас я их сорву и отнесу туда!» – решает Люся, но не успевает дотянуться до только что распустившегося желтого тюльпана, потому что рука ее оказывается погруженной в воду.

Теперь гроб представляет собой зеркальную поверхность и по ней, как по озеру, пробегает легкая волнистая рябь. Черепашка поражена красотой и величием картины, она подносит свою руку к воде, и вдруг из самого центра выныривает другая – волосатая, костлявая, с загнутыми ногтями – рука, совсем как в фильме «Варвара-краса длинная коса», которая «произносила» страшным, дребезжащим голосом одно-единственное слово: «Должок!» Люся даже приготовилась услышать что-то подобное, но рука прищелкнула когтистыми пальцами, и в них неизвестно откуда появился конверт. Черепашка знала, что должна его взять. И едва она коснулась пальцами бумаги, как рука и водная гладь, впрочем, как и сам гроб, исчезли.

Люся осторожно надорвала конверт. В нем лежал плотный лист бумаги. Девушка аккуратно его достала. На бумаге большими ярко-синими буквами было написано одно слово с вопросительным знаком: «СМЕШНО?»

5

Она проснулась среди ночи в холодном поту. В темноте ярко выделялась полоска света под дверью. «Мама не спит», – с невероятным облегчением подумала Черепашка, вскакивая на ноги. Девушка на ощупь отыскала на стуле халат, набросила его на плечи и выбежала из комнаты.

– Нет, – решительно заявила Елена Юрьевна. – На похороны ты не пойдешь. Ты же вся горишь!

– Мам, – слабым голосом возразила Черепашка. – Я должна там быть. И потом, завтра ведь только четверг…

– Не завтра, а уже сегодня, – возразила мама, указывая на часы. Те показывали половину второго. – Или тебе одного обморока мало? Я сама позвоню утром Татьяне Сергеевне и все ей объясню.

– Я должна там быть, – упрямо возразила Черепашка.

А в это самое время, несмотря на столь поздний час, происходил следующий телефонный разговор:

– Блин! Зачем я тебя послушал? – сокрушался парень.

– Стоп! – возражал ему звонкий, возмущенный голос девушки. – Что значит «ты меня послушал»? Я только поддержала твою идею и разработала план действий! Но повторяю: идея была твоя!

– Но ведь ты обещала, что только посмотришь на ее реакцию и сразу скажешь, что это был прикол! Что я теперь, по-твоему, должен делать? Блин, я, наверное, правда покончу с собой!

– Успокойся, – сменила гнев на милость девушка, – и не пори горячку. Я тебе еще раз говорю: ментовский сынок перепутал мне все карты! И принесла же его нелегкая! Кстати, он серьезный соперник. Настоящий красавчик. Правда, мне показалось, что у него с интеллектом проблемы. Но это только мое впечатление. Так что ты, Женечка, подожди умирать!

– Заткнись! – выкрикнул парень. – Сейчас мне не до шуток. Как выкручиваться-то будем?

– Не «будем», а «будешь». Ясно? Ну уж помогу тебе, так и быть. И что бы ты без меня делал?! – усмехнулась девушка, но через секунду продолжила уже совсем другим тоном: – Короче, я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она в пятницу осталась дома. А ты должен за это время, то есть до конца недели, расшифроваться. А уж как ты это сделаешь, я не знаю. Только не вздумай меня впутывать! И вообще, если б я знала, что Люська так близко к сердцу все это примет, ни за что бы в твою авантюру дурацкую не впуталась!

– Зато мы теперь знаем, что я ей не безразличен. Мы же для этого все и затеяли, чтобы узнать…

– Во-первых, никаких «мы» нет! Ты понял? – почти прокричала в трубку девушка. – А во-вторых, я бы тебе посоветовала прямо утром позвонить и все как есть выложить, пока в это дело не впутали еще кого-нибудь.

– Слушай-ка! – вдруг перешел на испуганный шепот парень. – Мне сегодня мужик какой-то звонил незнакомый… Только что вспомнил, представляешь?!

– Ну и что? – недовольно хмыкнула девушка.

– Короче, уже поздно было, часов одиннадцать. Я сам к телефону подошел.

– Мы же договорились! – возмутилась девушка. – Ты же мне пообещал, что выключишь телефон.

– А я и так выключил, – оправдывался парень. – А потом включил. Думаю, поздно уже, никто не станет звонить. Сам даже не знаю, зачем я это сделал…

– Ну? – нетерпеливо подгоняла его девушка. – Дальше-то что? Позвонил незнакомый мужик. И что сказал?

– Попросил к телефону Татьяну Сергеевну. Я сказал, что она уже спит, а он тогда спросил, с кем разговаривает. Я ответил, что с ее сыном. А он почему-то так удивился и спрашивает: «Женя?» – «Да, – говорю, – Женя». И тут он трубку бросил, прикинь! А может, просто разъединилось, не знаю…

– Ну и зачем ты мне все это рассказал?

– Не знаю, – повторил парень. – Просто странный какой-то звонок. Тебе не кажется?

– Мне кажется, тебе нужно выспаться, а утром позвонить Черепашке и во всем честно признаться, не дожидаясь собственных похорон, – последовал жесткий ответ. – Все, спокойной ночи.

Некоторое время парень еще стоял с трубкой в руках и слушал короткие гудки. Потом он нажал на рычаг, принялся было набирать номер, но, передумав, отправил трубку на место и безвольно уронил голову на грудь. Так и просидел он в кресле до самого утра. И лишь когда за окном начало уже светать, парень поднялся на ноги и, плохо управляя затекшим от неподвижного сидения телом, поплелся в свою комнату. Голова гудела, шея болела так, что он не мог ею пошевелить. Парень решил часик поспать, а потом сделать то, что должен, просто обязан был сделать.

6

Вначале этот звонок вплелся каким-то образом в ее сон. Лишь спустя минуту или две Черепашка поняла, что звонит телефон. И звонит не во сне, а в самой что ни на есть реальной жизни.

– Люся, привет! – услышала она в трубке незнакомый мужской голос. – Это Алеша. Ты меня не узнала? А я уже в школе у тебя был… – тараторила трубка. – Твоя подруга, ну, эта черненькая, Луиза, кажется, сказала, что ты болеешь и чтобы я тебя ни в коем случае не беспокоил…

– Алеша? – переспросила Черепашка. Тяжелые и медленные спросонья мысли никак не желали проясняться.

– Ну да, Алеша… Сын вашего участкового, Пал Палыча…

– А-а-а, – наконец-то она поняла, с кем разговаривает. – А зачем ты в школу ко мне пошел?

– Ну я же не знал, что ты дома… Хотя, конечно, мог бы и догадаться. Вообще-то я тебе звонил примерно час назад, но к телефону никто не подошел, – принялся оправдываться Алеша.

– А чего это я тебе так срочно понадобилась? – спросила Люся.

В эту секунду она почувствовала безотчетное раздражение и, по всей видимости, не смогла его скрыть, потому что Алеша вдруг начал активно извиняться:

– Ты прости меня, пожалуйста. Я бы ни за что не стал тебя беспокоить, но это действительно важно. Можно, я к тебе зайду на пять минут? Нам необходимо поговорить.

– Лично я такой необходимости не вижу, – не слишком-то любезно отозвалась Черепашка.

Сейчас ей никого не хотелось видеть, а тем более разговаривать с кем бы то ни было на важные темы. Но ее собеседник проявил неожиданную настойчивость:

– Люся, это правда очень важно, – сказал он, выделив интонацией слово «правда».

– Ну ладно, – сдалась она после секундного колебания.

Они попрощались, и Черепашка отправилась в ванную.

Приводя себя в порядок (все-таки ей не хотелось предстать перед Алешей растрепанной и неумытой), девушка думала о человеческой бестактности. Вот взять хотя бы этого Алешу. Знает же, что у нее случилось, и к тому же Лу сказала ему: Люся болеет… Но его ничто не в силах остановить. Он готов в буквальном смысле слова идти по трупам. Сейчас припрется и начнет выворачивать перед ней душу наизнанку: дескать, он никогда в жизни не встречал такой девушки и так влюбился, что и сон, и рассудок потерял, и что жить теперь без Черепашки не может, и что даже если она не сможет ответить ему взаимностью, то пусть хотя бы знает, что живет на свете светловолосый паренек по имени Алеша, который ради нее готов… И все такое в таком вот пафосно-романтическом тоне.

Почему-то Черепашка была на сто процентов уверена, что услышит сейчас что-нибудь именно в таком духе. А ей так не хотелось этого! Так это было бы некстати! Может быть, опередить его? Вот заходит Алеша в квартиру, протягивает ей букет алых роз (Люся была уверена, что парень непременно подарит цветы), а она ему с порога утюгом в грудь: «Шел бы ты, Алешенька, со своими цветочками куда подальше! И так тошно, а тут еще ты со своей неземной любовью!»

Когда раздался звонок в дверь, Черепашка уже так накрутила себя, что ей потребовалось усилие, чтобы сдержаться и не наговорить парню с порога гадостей. Хорошо, что у Люси все-таки хватило ума не сделать этого. Впрочем, едва она взглянула на Алешу, как желание рубить правду-матку само собой улетучилось. В глазах Алеши читалась такая неподдельная тревога, что Люся первая спросила:

– Что случилось?

– Только ты постарайся не волноваться, – торопливо начал Алеша, словно боялся, что его прогонят и не дадут сказать то, зачем он сюда пришел. – Давай пройдем куда-нибудь. Сядь. В общем, ничего не случилось… Понимаешь, ты думала, что случилось, а на самом деле ничего не случилось.

– Ты бы не мог выражаться яснее, – попросила Люся, наблюдая за нервной, чересчур бурной жестикуляцией своего гостя.

– Да-да, конечно, – поспешно согласился он и тут же снова заговорил загадками: – Бывают всякие ошибки… Никто от этого не застрахован… Хуже, когда наоборот… Но мы же еще не знаем, почему так произошло…

– Что? Что произошло? Или ты немедленно скажешь мне, в чем дело, или… – повысила голос Черепашка, но Алеша перебил ее неожиданным, даже ошеломляющим заявлением.

– Женя Кочевник жив, – выдохнул он и уставился на Люсю немигающим взглядом.

– Как? Что за шутки дурацкие?! – не своим голосом заорала Люся. – Убирайся отсюда! Немедленно уходи! Ты слышишь, что я сказала?

– Не кричи, – тихо попросил Алеша, – выслушай меня спокойно. Отец навел вчера по своим каналам справки, и выяснилось, что в загсе того района, где жил, вернее, живет Женя, – поспешно поправил себя Алеша, – его смерть не зарегистрирована…

– Ну и что с того? – перебила Черепашка. – При чем тут загс?

– Загс – это запись актов гражданского состояния, – терпеливо принялся растолковывать Алеша. – И как это ни дико звучит, но смерть тоже является актом гражданского состояния, и без свидетельства о смерти, выданного загсом, ни о каких похоронах не может быть и речи.

– Ерунда, – поправила очки Люся. Сейчас она уже немного оправилась от шока и говорила почти спокойно: – Может, они сегодня за этим свидетельством пойдут. Похороны-то в пятницу.

– Отец тоже так подумал, хотя это и странно – назначать день похорон, не имея на руках свидетельства о смерти. Обычно его берут сразу же… Ну, по ряду причин, – замялся парень. – Не стоит сейчас вдаваться в такие подробности. Так вот отец, выяснив это странное обстоятельство, решил позвонить Жене на квартиру.

– Ну и что? – напряглась Черепашка.

Теперь она сидела, выгнув спину, и с широко раскрытыми глазами ловила каждое Алешино слово.

– Трубку взял Женя, – услышала Люся тихий ответ.

– Это какая-то ошибка! Женя умер! И откуда твоему отцу известно, что это был он? – снова сорвалась на крик Черепашка.

– Когда отец услышал в трубке мужской голос, то попросил, чтобы позвали Татьяну Сергеевну. Парень ответил, что она уже спит. И тогда отец спросил: «А с кем я разговариваю?» И он ответил: «Это ее сын». – «Женя?» – решил уточнить отец. И парень ответил утвердительно. Вот и все…

– Не верю, – тихо, почти одними губами прошептала Черепашка.

– Значит, ты полагаешь, что отец наврал?

– Да нет же! – так и подскочила на стуле Люся. – Наверное, это кто-то из Женькиных друзей остался ночевать там, чтобы побыть с Татьяной Сергеевной…

– И зачем же, по-твоему, кому-то из них представляться Женькой? Шутка такая, что ли?

– Я не знаю, – опустила голову Черепашка. – Но такого не может быть… Ко мне же в школу приходил Димка, и день похорон уже был назначен. А если… если Женька жив, – резко и как-то по-птичьи вскинула голову Черепашка, – то что все это тогда означает?

– Вот это я и собираюсь сегодня выяснить. Если ты, конечно, не против, – добавил Алеша, опускаясь перед Черепашкой на корточки.

Люся молчала. Так и не дождавшись ответа, Алеша встал и направился к телефону.

– Кому ты собираешься звонить? – спросила Люся, хотя ответ ей был заранее известен.

– Если ты не хочешь, я не буду предпринимать никаких шагов.

Но Люся промолчала, и Алеша стал набирать номер, нажимая на маленькие, подсвеченные зеленым светом кнопки.

Люся напряженно ждала, не спуская с Алеши глаз, а он стоял, прижимая трубку к уху, и тоже смотрел на нее. Прошло минуты две, прежде чем парень повесил трубку.

– Никто не берет, – сообщил он.

– Что же теперь делать? – растерянно и совсем по-детски спросила Черепашка.

– Ты знаешь, – Алеша понизил голос почти до шепота, – только не обижайся, ладно?

– Попробую, – неуверенно отозвалась Люся.

– У меня сложилось такое впечатление, что твоя подруга… – Тут парень замялся, почесал в затылке и выдал на одном дыхании: – В общем, я почти уверен, что эта твоя Лу обо всем знает.

– Да как ты… Как ты можешь так говорить?! – задохнулась от гнева Черепашка. – Да если хочешь знать, Лу – моя самая близкая подруга! И если ты позволишь себе еще хоть одно слово ее…

– Позволю, – не грубо, но твердо перебил Алеша. – Вспомни, как странно она себя вчера вела! – И продолжил, взглянув на притихшую Черепашку: – Почему, по-твоему, она так не хотела, чтобы я звонил Жениной маме? И вообще она разговаривала со мной по-хамски. А почему, собственно говоря? Что я ей сделал? Неужели ты не почувствовала, что она во что бы то ни стало хотела, чтобы я ушел?

– Почувствовала, – согласилась Черепашка. – Но это совсем не говорит о том, что она обо всем знала! И потом, ничего еще не известно! И вообще! Что вам всем от меня нужно?! – выкрикнула Люся и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Алеша не стал ее успокаивать. Он налил в стакан воды, поставил его на стол перед Люсей и отвернулся к окну. Он думал сейчас о том, что вряд ли Черепашке стоит рассказывать о сегодняшнем не менее странном поведении Лу. Дело в том, что она не только просила его не беспокоить Люсю. Лу бежала за ним по школьному двору и кричала как ненормальная, чтобы он отвязался от Черепашки и вообще не смел совать нос не в свое дело.

«Иначе, – с нескрываемой угрозой бросила на прощанье она, – иначе ты об этом очень сильно пожалеешь!»

Алеша никак не реагировал на эти злобные выкрики, спокойно спускаясь по лестнице, и уверенность в том, что здесь что-то не чисто, лишь крепла в нем с каждым шагом.

И вот сейчас он должен придумать выход. Он просто обязан теперь разобраться в этой ситуации. А если вдруг выяснится, что Женя действительно умер, то Алеша принесет всем свои извинения и исчезнет из Черепашкиной жизни навсегда. Но он знал, просто на сто процентов был уверен, что Женя Кочевник жив!