Текст книги "Рассказы"

Но трамвай выжил. На следующий день Май снова увидел его в парке и от души позлорадствовал над облезлыми боками машины. А вот мусорщику не повезло. Его искромсанное тело нашли в конце недели на одном из причалов порта, и никто не сомневался, что это сделал трамвай.

Галия о смерти Изода не знала, и Май долго мучился, гадая, стоит ли рассказать ей правду. В конце концов, он решил, что смерть мусорщика не самый достойный предлог, чтобы заговорить с Необычной.

И все началось по-старому. Галия уходила на работу, ругаясь с Бабой Сивой по дороге, и возвращалась с тем же презрительным и гордым взглядом, которым привычно окидывала серый и пыльный мир Города.

Май безуспешно пытался убить трамвай, заманивая машину в новые смертельные ловушки. Однажды Ману собрал бомбу, и Май сразу купил ее, в тот же день опробовав на трамвае. Машине выбило лобовое стекло и оторвало боковое зеркальце, в остальном же она осталась целой и невредимой, как всегда.

Позже у Галии появилось еще несколько друзей, которых любезно подкидывала ей Стена. Девушка оживлялась, и Май тоже. Он давно оставил попытки заговорить с ней, смирившись с ролью невидимого телохранителя – Галии и ее новых знакомых, которые приходили и уходили, не оставляя в жизни девушки или Мая какого-либо следа. Трамвай уже узнавал его, сразу пускаясь за ним в погоню. Когда Галия встречалась с новым ухажером, Май гонял машину в другой части города и радовался, что хоть как-то участвует в жизни Необычной.

Но однажды трамвай исчез. Май с утра проводил Галию на работу, и не нашел врага на привычном месте в парке. Досадливо спрятав новый излучатель, купленный у Ману, Май облазил все постройки и даже заглянул в старую оранжерею, но трамвая нигде не оказалось.

В тот день у него не было работы, и он отправился бродить по улицам Города в поисках нового места для очередной ловушки, а заодно и самого Трамвая. Как-то необычно было, что никто не выскакивал из-за угла, не стрелял с крыш и не устраивал засады возле Ячейки. Зато в Городе было много клеточников, и Маю пришлось отказаться от гуляния по центральным улицам. С работой у него появились документы, но его хорошо помнили по цвету волос, а лишние неприятности ему были не нужны.

Он свернул на окраины и стал прогуливаться по краю пропасти над Обвалом, представляя Галию на работе. Строгая и изящная, вечно женственная и такая манящая. А ведь за те долгие годы, что он ее знал, ничего не изменилось. Май по-прежнему был бродягой, пусть и с паспортом, а она – по ту сторону мира, далекая и прекрасная, как Солнце. Почему он не может взлететь к ней? Что за путы связали его по рукам и ногам? Или его клеткой стала вечная трусость? Он боялся свободы, как заключенный, который всю жизнь с малых лет провел в тюрьме, и внезапно понял, что решеток больше нет, а перед ним тысяча дорог… Ему захотелось убить себя, прыгнуть вниз и покончить с этой жизнью, полной сомнений и страхов.

Он встал на самый краешек, не обращая внимания на мелкое крошево камней, сыплющихся из-под ног в темноту, но вдруг подумал о том, сколько людей уже прыгнуло туда, в неизвестность. Если его не станет, кто защитит Галию от трамвая? Кто встретит ее утром у фонаря и проводит домой после работы? У него не было права покидать этот мир, потому что он, Май, принадлежал ей.

Горожане давно превратили этот край Обвала в огромную мусорную кучу, ленясь сбрасывать отходы в бездну, и оставляя их просто рядом с обрывом. И тем не менее это место казалось родным и близким. Здесь почти не было людей, за исключением случайных горожан, которые уже попрощались с жизнью и никого не замечали на своем печальном пути к обрыву.

Май уже собирался уходить, как вдруг услышал слабое жужжание за одной из пестрых груд мусора. Решив, что шум издает какой-нибудь полезный механизм, который можно приспособить в его скудном хозяйстве или пустить на сооружение новой ловушки, Май с любопытством обошел небольшой мусорный холм и едва не пустился наутек от неожиданного зрелища.

Трамвай лежал на земле, прислонившись желто-синим боком к куче металлолома, и истекал маслом. Его провода больше не топорщились в разные стороны, повиснув печальными сосульками вдоль корпуса. При виде Мая колеса-гусеницы слабо завертелись, но тут же остановились, а откуда-то из днища полилась синяя жидкость, пахнущая мазутом. По всем признакам, трамвай был болен. Радость от вида беспомощного врага вдруг сменилась сомнением. Убивать трамвай сейчас было нечестно. Да и что сказала бы Галия, если узнала бы, что Май победил не боевую машину-мутанта, а несчастного больного, который и встать-то не мог.

На небе собиралась гроза. Тучи обложили Город плотными слоями, собираясь пролить на него моря и океаны холодной влаги. От дождя трамваю не станет лучше, вдруг подумалось Маю. А если машина и вовсе умрет здесь, то, что тогда делать ему, будущему рыцарю и победителю дракона? Повинуясь внезапному порыву, он отыскал среди мусора несколько больших кусков пластика и накрыл ими трамвай, аккуратно запихав под импровизированный зонт торчащие провода. Машина никак не отреагировала, но Май на благодарность не напрашивался.

Вечером разыгралась гроза, сильнее которой он еще не видел. Небо разрывалось от грохота и молний, посылая вниз тугие струи ледяной воды, которые смывали мир, делая его безликим и равнодушным.

Май привычно отправился встречать Галию с работы, прячась от дождя под листом картона. Девушки долго не было, и он уже начал волноваться, как вдруг заметил ее фигуру, бредущую в темноте разыгравшейся бури. Май узнал бы ее из многотысячной толпы. Даже если Галия превратилась бы в песчинку на морском берегу, он и там отыскал бы ее, пропустив через сито все побережье. Но Галия шла не от Продуктовой фабрики. «Зачем она ходила к Стене?», – растерянно подумал он. – «Ведь сегодня понедельник, а знакомиться она ходит по выходным». И все же Галия брела именно оттуда – сначала медленно, а потом все ускоряя шаг, пока не пустилась бегом, шлепая по лужам и пряча лицо в ладонях.

На Галию это совсем не было похоже. Сердце Мая гулко стукнуло и упало в пятки. Что-то случилось. Не помня себя, он бросился ей навстречу, перебирая в уме всех, кто мог ее обидеть. Трамвай тут явно был ни при чём, ведь он сам видел, что машина еле двигалась. Герон давно бросил свои угрозы, а последняя встреча с ним убедила Мая в том, что их дружеские отношения сохранились – значит, трамвайщики тоже не могли обидеть девушку.

– Галия! – крикнул он, резко останавливаясь в полушаге от нее. Май не сумел заставить себя тронуть ее за плечо. От близости к Необычной у него вдруг перехватило дыхание, ноги перестали слушаться, и он едва не споткнулся, замерев перед невидимой преградой – все, дальше нельзя.

– Галия, что с тобой? – прошептал он, беспомощно глядя, как она пробегает мимо. Девушка не заметила его. Впрочем, как всегда.

Возле Миллионки она уже успокоилась и в дом вошла ровным шагом, гордо выставив вперед подбородок. Но выражение ее глаз Май запомнил навсегда. В них больше не жила мечта, не отражался свет, не мерцали звезды… Что сделала Стена с Галией? Может быть, она испугалась Хозяина? Но в ее взгляде не была страха – только тоска и грусть по тому, что ей так и не удалось найти. Новая мысль застала Мая врасплох. А вдруг смыслом его жизни было помочь ей? Не спасать от трамвая, а отыскать мечту Галии и тем самым обрести спокойствие своего сердца. И хотя Май знал, зачем она ходила к Стене, он был уверен в том, что ее счастья там не было.

Запутавшись в собственных мыслях и желаниях, Май не пошел ночевать в Ячейку, отправившись бродить по ночному городу. Буря прошла, оставив после себя мокрые тротуары и разбитые окна. Улицы были тихими и пустынными, фонари молча кивали закоптелыми головами, тоненько жужжали комары, а в воздухе чувствовалось лето – пахло морем и одуванчиками.

Май и сам не понял, как вдруг очутился у Обвала. Трамвай лежал там, где он его оставил, жалобно мигая фарами и вздрагивая, когда с листов пластика скатывались крупные капли и гулко разбивались о крышу. Май сел рядом и, обхватив руками колени, прислонил голову к сине-желтому боку – трамвай даже не шевельнулся. Впервые в жизни Май почувствовал себя старым и уставшим. Может быть, он тоже был болен?

Трамвай потушил фары, и они заснули.

Утром Трамвай проснулся первым и разбудил Мая, громыхая колесами по мусорным кучам. Машина выглядела бодрой и здоровой. Ее сине-желтые бока блестели от утренней росы, а новенькое лобовое стекло было тщательно вымыто и протерто – видимо, кепкой Мая. Он нашел ее рядом, мокрую и в разводьях грязи, но почему-то не рассердился. Рядом копошился трамвай, поедая какие-то железки, и Май лениво подумал, что ему надо бы воспользоваться моментом и выдернуть из машины блок питания, ведь раньше еще никому не удавалось подбираться к ней так близко. Словно прочитав его мысли, трамвай помигал левым поворотником и, включив прожектор на полную мощность, направил луч света на человека. Май поспешно закрыл голову руками, потому что давно слышал о том, что у трамвая есть световое оружие, выжигающее глаза, но… ничего не случилось. Через мгновение, машина потушила фары и вернулась к прежнему занятию. Мая она больше не замечала.

Сбитый с толку событиями вчерашнего дня и неожиданной ночевкой под боком у трамвая, Май поспешил к Миллионке. Уже было довольно светло, и он боялся опоздать к уходу Галии на работу.

Баба Сива привычно сидела на крыльце и жгла старые газеты. Май успокоился и, кивнув ей, устроился на своем обычном месте – за мусорным баком. Утренняя перепалка с Галией была обязательным ритуалом старушки, после которого она шла спать. А так как Баба Сива была непривычно спокойна, то Май сделал вывод, что Галия еще не выходила из дома.

Время шло, а девушка не появлялась. Легкое беспокойство, которое охватило его, когда Баба Сива встала и скрылась в каморке под лестницей, выросло в огромную, пульсирующую тревогу, которая подняла его на ноги и втолкнула в пузатое здание Миллионки. Взлетев наверх, он остановился как вкопанный перед заветной дверью Пещеры сокровищ, которая была… распахнута настежь. Все проблески надежды, что Галия взяла выходной и ушла в гости к соседке, были убиты табличкой на ручке двери. «Сдается комната» – просто гласила она.

Вытаращив глаза, Май долго изучал ее, прежде чем осмелился заглянуть внутрь. В комнате не осталось и следа Необычной. Даже мебель исчезла, аккуратно перенесенная бережливым Хозяином Миллионки на склад – для следующих постояльцев.

Он медленно обошел всю комнату, внимательно осматривая углы, стены, пол и единственное окно. Галия исчезла, словно никогда и не жила здесь. Все его попытки найти хоть волос Необычной не увенчались успехом – внутри царила идеальная чистота. Май растерянно замер посреди бывшей Пещеры сокровищ, и вдруг понял, что за ним наблюдают. В проеме двери мельтешило лицо мальчишки из соседнего номера – Брагиля.

Как ни странно, мальчишка не стал звать домоправителя или клеточников, как он обычно делал при виде Мая. Просто стоял и хмуро его разглядывал.

– Нет ее здесь, – буркнул, наконец, Брагиль, поняв, что Май уходить не собирается. – Съехала сегодня ночью.

– Куда?

– Никто не знает. Собрала вещи и все. Даже ни с кем не попрощалась. Да и кому нужны ее прощания.

Из Миллионки Май вышел на ватных ногах и вдруг вспомнил, что опоздал на работу. С опозданиями у них было строго – на его место ожидала очередь с десяток человек. Значит, у меня теперь нет работы, равнодушно подумал он, и, заняв привычное место, откуда наблюдал за балкончиком Галии, стал смотреть в небо.

В тот день на Город напали правобережники. Сначала спалили элитные кварталы с вагончиками клеточников, а потом прошлись жидким огнем по миллионкам.

Май бежал вместе со всеми и думал, как хорошо, что Галия уехала из Города. Он умрет, веря, что она в безопасности. Куда бы Галия не отправилась, она всегда останется для него Необычной.

Когда Май понял, что бежать дальше некуда, потому что впереди горел мост, а сзади наступала армия правобережников, его догнал Герон. Друг спасался с трамвайщиками, которые теперь звались церковниками, на большом плоском самоходе. Машина готовилась к прыжку через Речку и с дребезжанием выпускала крылья, уже собираясь отрываться от земли.

– Давай руку! – крикнул Герон, свешиваясь со ступеньки, чтобы дотянуться до Мая. Самоход дал опасный крен, но Герон что-то крикнул пилоту, и машина неуклюже присела на огромных ногах-шарнирах, качаясь под тяжестью набившихся в нее людей.

Май посмотрел на Герона, потом на правобережников и полыхающий мост и… попятился назад.

– Что ты делаешь?! Ты же сгоришь там, дружище! Скорее давай руку, я тебя вытащу! Май, куда ты? Остановись, идиот!

Но Май уже убегал от самохода, на который поспешно лезли спасающиеся от правобережников горожане. Герон безжалостно расстрелял их и, послав в адрес Мая проклятие, исчез из его жизни.

А Май прыгнул в Речку. Из всех бед, что ожидали его на этом берегу, он решил, что кислотные воды будут самым приятным способом умереть – огонь он не переносил, а в милосердие правобережников не верил.

Ему повезло. Май попал не в самый ядовитый участок реки и какое-то время барахтался, пытаясь справиться с жжением в теле и доплыть до обломка Стены, маячившего на горизонте. Он даже разглядел на нем чьи-то лица, и подумал, какой силы должен был быть взрыв, чтобы перенести тяжелый кусок Стены с одного края города на другой. Но до обломка Май не доплыл.

Ноги обожгло внезапным подводным течением, и он быстро пошел ко дну, поняв, что смерть от болевого шока и утопления ему не грозит – из глубины реки на него надвигалось темное тело хищника, уже выпустившего тонкие лезвия зубов.

Хищником оказался трамвай, который ловко схватил его рукой-манипулятором и, закинув в железное брюхо, взмыл в небо. Май и не знал, что машина научилась летать.

Внутри трамвая было тепло и уютно. Человек с удивлением разглядывал аккуратные ряды сидений, обитых мягким бархатом, ковер на полу и шелковые занавески на закрытых стальными щитками окнах. Май с наслаждением вытянулся на полу вдоль прохода и подумал о Галии. Он всегда думал о ней, когда был счастлив.

Трамвай уносил его из города, который медленно проваливался в подземное царство. Когда-нибудь люди еще вернутся сюда, но это уже будет другой мир и другое время.

Ожоги Мая зажили на удивление быстро, и уже через несколько недель он смог ходить. Все это время Трамвай заботливо кормил его, стреляя дичь и собирая дикоросы в лесах. О прежних отношениях они не вспоминали, решив, что пока им лучше держаться вместе.

Мир за пределами Обвала оказался красив и необъятен. Рассматривая из окон трамвая проплывающие внизу лесные массивы, снежные горные цепи, гигантские водопады и зеркальные озера, Май думал о Необычной. Где бродит она сейчас, что делает, о чем мечтает? Еще не осознав, что новая цель уже расцветала над горизонтом его жизни ярким огненным шаром, Май вдруг почувствовал, что страхи и сомнения больше не преследовали его. И он понял – ему нужно отыскать Галию, во что бы то ни стало. Найти, посмотреть в ее загадочные глаза, улыбнуться и взять за руку.

Трамвай не возражал против поисков Галии. После Города он стал тихим и часто хандрил, когда думал, что его никто не видел. Но Май знал истинную причину печали своего нового друга – трамвай старел…

Вместе они побывали во многих местах нового мира, заезжая в редкие города, колеся по колониям и дальним поселениям. Но однажды утром машина не смогла завестись, и Май понял, что их путешествие подошло к концу. Он оставался рядом до тех пор, пока не погасла последняя фара трамвая.

Май похоронил друга со всем почетом и уважением, на какие только был способен – насыпал холм над могилой, посадил на его верхушке березу и спел песню, которой его когда-то научил Герон.

Ему было уже за восемьдесят, когда однажды он забрел в лесную колонию недалеко от тех мест, где когда-то находился Город. Стоял жаркий летний день, а по дороге ему не встретилось ни одного ручья. Изнывая от жажды, Май постучал в первый попавшийся дом, надеясь, что на него не спустят собак, как это случилось в последней деревне, куда он заходил.

Дверь открыли почти сразу. Загорелый широкоплечий мужчина в рабочих перчатках дружелюбно улыбнулся ему и, не дожидаясь просьбы Мая, крикнул:

– Дорогая, к нам гости! Угости почтенного старца морсом. В такую жару можно хоть целое озеро выпить, верно говорю?

Май кивнул и вдруг задрожал всем телом, потому что узнал мужчину, который вежливо кивнул ему и поспешил к самопилке и груде бревен у дровницы – подготовка к зиме шла полным ходом. Брагиль почти не изменился, разве что его лицо теперь пересекал глубокий шрам, а в черной шевелюре появились благородные седые проблески.

Почему-то Май не удивился, когда на крыльцо вышла Галия с запотелым кувшином морса. Она тоже осталась прежней, потому что старость не могла изменить Необычную.

Да, это была она, его Галия. Май осторожно заглянул ей в глаза, боясь увидеть ту пустоту, которая была в них, когда они виделись последний раз, и не смог сдержать улыбки. Взгляд Необычной больше не был тоскливым и холодным. В нем жила Любовь.

– Держите, дедушка, – сказала Галия, конечно же, не узнав его. Да и сам Май не признал бы в согбенном хромом старике бродягу-мутанта из Города с копной желто-синих волос. Его лысина давно блестела на солнце, как отполированное дно медного таза.

Первые слова Необычной, сказанные ему за всю жизнь, произвели на Мая глубокое впечатление. Протянув дрожащие руки, он едва не выронил кувшин, но Галия ловко подхватила его и помогла напиться, участливо погладив его по плечу, когда Май поперхнулся и зашелся в сильном приступе кашля.

Не веря в то, что мечта его жизни всегда была так рядом, он выпрямился и смело посмотрел ей в глаза. Галия еще раз улыбнулась и предложила ему ночлег. Это было пределом его желаний. Май поспешно вернул ей кувшин и, выдавив слова благодарности, заковылял прочь – он очень боялся умереть там, на крыльце ее дома.

С трудом взобравшись на холм, откуда был виден дом Галии и Брагиля, Май устроился на теплой траве и с наслаждением вытянул ноги. Им больше не придется топтать эту землю. Ведь он нашел свое счастье и был готов уступить место другим – тем, кто все еще искал свою Любовь.

Желание Вероники
Мистика, юмор

Я никогда не верила в дьявола. Разве можно серьезно относиться к мифическому персонажу? Вопросы добра и зла меня не интересовали, поскольку были вполне очевидны. Зло – это война, насилие, смерть, предательство, темнота. Добро – любовь, радость, свет, дети, сладости. И так до бесконечности. Все просто.

И если в университете на уроках философии мы еще ломали над существованием бога и дьявола, то выход на работу поставила перед нами более важные вопросы: как пережить аудит в отделе, куда поехать отдыхать в выходные, дадут ли премию, что подарить подруге на день рождения, когда откроется бассейн, где достать удобные туфли для танцев, получится ли отпуск осенью, и стоит ли брать кредит на машину в банке или одолжить денег у папы.

В общем, он появился передо мной в тот момент, когда моя голова была забита мыслями, отнюдь не трансцендентного характера.

Стоял душный полдень будничного дня, и в офисе царила умиротворенная обеденная атмосфера. Коллеги разбежались по местам общепита, я же, достав пластиковый контейнер с картофельным пюре и салатом, собралась насладиться домашней едой и временным спокойствием.

Он появился из воздуха в центре офиса на фоне желтых стен, обвешанных корпоративными календарями. Высокий, красивый брюнет с аккуратно подстриженной бородкой и длинными волосами, элегантно спадающими на плечи. У него была бледная кожа, умный взгляд обаятельных темных глаз и начищенные ботинки на высоком каблуке. Я тогда, конечно, не знала, что это дьявол. От неожиданности и легкого испуга (сильно напугаться в разгар обеденной жары просто невозможно) я обляпала платье соком, но незнакомец не растерялся и изящным жестом извлек из кармана пиджака черный надушенный платок, который и подал мне с легким поклоном.

Некоторое время я оторопело смотрела на место, где он появился, а в голове метался целый вихрь мыслей. Этого не может быть потому, что со мной никогда ничего необычного не происходило! Люди не появляются просто так из воздуха. А вдруг это путешественник во времени… или в пространстве? А, может, это военные ставят опыты с порталами, и вот, первый такой испытуемый очутился не где-нибудь в мире, а конкретно в моем городе? А вдруг его послали специально за мной? Может быть, в будущем я совершу что-то ужасное, и он должен меня убить? Или я агент засекреченной организации, который потерял память, и мне на выручку послали моего напарника? Идеи, навеянные голливудскими боевиками и фантастическими книгами, рождались с бешеной скоростью, не успевая приобрести законченные формы.

Не дожидаясь, когда я приду в себя, он придвинул к моему столу кресло босса и удобно в нем устроился.

– Здравствуй, Вероника, – просто сказал он. Голос у него был приятный, бархатистый, как будто специально созданный для дружеской беседы.

Сердце у меня подпрыгнуло и быстро-быстро заколотилось. Значит, ко мне, радостно подумала я, но тут незнакомец все испортил.

– Дьявол, – скромно представился он, и посмотрел на меня так, что сомнений быть уже не могло. Передо мной сидел самый настоящий рогатый черт, принявший облик мужчины.

– Эээ… – выдавила я, вытаращив на элегантного бородача глаза и чувствуя некоторое разочарование. Дьявол – это было куда менее романтично, чем пришелец из будущего или мутант из военной лаборатории. Я не была христианкой, а к атеистам, как известно, дьяволы не приходят.

– Ну, так как? – спросил незнакомец и повернулся ко мне в профиль, словно давая себя разглядеть. Рога, подумала я. Он должен придерживаться христианской атрибутики, так как мы живем в христианско-ориентированном мире. Поэтому у него должны быть рога. Как будто в ответ на мой мысленный вопрос, мужчина изящно взъерошил черные волосы, показав небольшие блестящие рожки.

Я осталась сидеть с открытым ртом.

– Отлично, – улыбнулся дьявол. – Будем считать, что знакомство состоялось, поэтому перейдем ко второму этапу.

– Этапу чего? – промямлила я, жалея, что у меня в кабинете не предусмотрена кнопка экстренного вызова охраны.

– Переговоров, разумеется, – нетерпеливо произнес черт, и, протянув руку, достал из воздуха пухлый том с множеством закладок. Правильно, не в кармане же он его будет таскать, подсказал внутренний голос, а тем временем дьявол аккуратно перелистывал страницы, ища, очевидно, букву, с которой начиналась моя фамилия.

– Душу не продаю, – быстро сказала я. Это вопрос я решила давно – еще когда была девчонкой, и мы устраивали с друзьями разные игры, в том числе, и с явлением потусторонних сил, жаждущих человеческих душ.

– Извини, дорогая, но я по другому вопросу, – фамильярно ответил дьявол, но, спохватившись, добавил. – Сейчас столько желающих продать душу, что я, честно говоря, не успеваю. Если настроена серьезно, то я тебе оставлю визитку, позвонишь мне в две тысячи шестнадцатом.

Я скосила глаза на часы, но стрелки остановились, как и положено в присутствии нечистой силы. По крайне мере, Голливуд хоть в чем-то не врет.

– А что будет в две тысячи шестнадцатом?

– У меня мало времени, – отрезал дьявол, дав понять, что он здесь не для того, чтобы предсказывать будущее. – Я прихожу к каждому. Рано или поздно, в той или другой жизни, но стараюсь не пропускать никого. Итак, загадывай желание.

– Что?

– Начинается… – нетерпеливо протянул черт. – Желание, милая, я пришел исполнить твое желание. Пожалуйста, попытайся понять это сразу без затягивания на две-три недели.

– С чего бы это дьявол станет выполнять мое желание? – подозрительно спросила я. – А в качестве платы ты потребуешь мою душу?

– Да не нужна мне твоя душа, – устало повторил мужчина. Достав из кармана часы, он посмотрел на время и досадливо покачав головой. Похоже, что у нечистой силы все работало.

– Совсем не успеваю, – пожаловался дьявол. – Вот что. Я тебя уговаривать не буду. Не хочешь загадывать желание – твое дело. Никаких условий нет. Считай, что право на желание принадлежит тебе с рождения. Я к тебе просто немного опоздал, обычно прихожу в детстве.

– То есть, я могу попросить все, что хочу? Все, что взбредет мне в голову, вплоть до … – тут я осеклась, потому что желаний оказалось очень много.

– Есть небольшие ограничения, – охотно отозвался дьявол, обрадовавшись вопросу. – Я не работаю со временем, то есть, не могу перенести тебя, к примеру, в эпоху царя Гильгамеша, не дарю сверхъестественных способностей и не занимаюсь вопросами оккультного характера, то есть, не раскрываю тайны вселенной, имен власти, происхождение жизни на земле и тому подобное. Вопросы «Кем я была в прошлой жизни?» или «Есть ли Бог, НЛО и снежный человек?» относятся к этой же категории. В остальном – желай все, что угодно.

И он посмотрел на меня так хитро, что я поняла: желание будет исполнено.

– Ну, если все так просто… – задумалась я. – А как это будет выглядеть? Мне нужно будет назвать какую-то формулу или выполнить особый ритуал?

– Ты слишком много читаешь книжек, дорогая, – улыбнулся черт, продемонстрировав обаятельные ямочки на щеках. – Просто скажи: хочу. Только это должно быть искренним желанием твоего сердца. Оно должно идти вот отсюда.

Тут дьявол наклонился и нагло ткнул пальцем в район моей ключицы. По его лукавым глазам я поняла, что он очень старается быть вежливым.

– И не затягивай с этим. У тебя семь дней. Как только что-нибудь придумаешь, просто скажи – желаю. И весь мир у твоих ног…

Дьявол исчез так же внезапно, как и появился. Вот только кресло босса по-прежнему стояло возле моего стола, а в руке у меня был зажат черный платок с изящной анаграммой в виде буквы «Д» в углу.

* * *

До конца рабочего дня я просидела, как на иголках. Стоит ли говорить, что все дела были заброшены, а в голове у меня царил полный хаос. Вопросы разделились на две категории. Был ли это розыгрыш, и кто тогда за ним стоит? Может, это мающиеся от безделья коллеги? Но если это не розыгрыш, и дьявол настоящий, то, что загадывать? Желаний оказалось столько, что шла кругом голова. В связи со вторым вопросом, всплывала одна небольшая, но важная проблема. Незнакомец недвусмысленно представился дьяволом. Только последний дурак не знает, что черт – мастер лжи и обмана.

Утром следующего дня я проснулась в панике. А если это правда? Если это единственный шанс на чудо, который дается человеку в жизни? Дьявол, или кто он там на самом деле, сказал, что это «право от рождения», и что приходит он обычно в детстве. А какие желания могут загадывать дети? Правильно – глупые или слишком сложные, но в последнем случае мир спасает правило номер три, то есть запрет на желания трансцендентного характера. Значит ли это, что мне крупно повезло, раз черт опоздал прийти, когда я была ребенком?

К обеду я, наконец, определилась. Даже если это и розыгрыш, я приму в нем участие. По крайней мере, будет весело.

Решив не расстраиваться в случае неудачи, я принялась за дело. А дело предстояло сложное. Чего бы такого пожелать, чтобы дьявол не смог обратить мое желание против меня же самой?

Опрос коллег результата не дал. Одни умничали о том, что все наши желания мы исполняем сами, а другие не отличались оригинальностью. Программист, вайшнав со стажем, захотел вообще не иметь материальных желаний, чтобы освободиться от кармы. И хотя в карму я не верила, его слова показались мне честными.

Подруга пожелала быть с мужчиной, о котором она думает, и я начала размышлять о возможном спутнике жизни. Загадать себе идеального мужа? Чтобы он был красив, умен, богат, добр и нежен, немного ревнив, с хорошими родственниками, руководил собственной фирмой, был талантлив, увлекался фантастикой, танцами и кун-фу, но главное, чтобы во мне души не чаял. Но вспомнив старую поговорку о том, что притягиваются противоположности, я поняла, что здесь можно обжечься. Если заказывать мужа по всем правилам, то, получается, он должен любить то, что я ненавижу. Нет, так дело не пойдет. Пусть он будет богачом и первым красавцем, но если он слушает рэп, о каком браке может идти речь? Тут я поняла, что запуталась. Зачем мне замуж? А что если загадать целую армию богатых любовников по всем миру? Они будут меня холить и лелеять, дарить виллы и яхты, приглашать к себе, выполнять любые мои капризы и желания. Нет, все не то! С личной жизнью я как-нибудь сама разберусь, без нечистой силы. Если загадывать единственное в жизни желание, нужно что-то серьезное.

Деньги – вот, что мне нужно. Их всегда не хватает. Но как обойти все подводные камни? Я не финансист и не знаю, какие проблемы могут возникнуть, если на тебя завтра свалится с неба миллиард евро, к примеру. Можно, конечно, поставить разные хитрые условия. Допустим, хочу, чтобы каждый день в ящике своего стола я находила по сто купюр в той валюте, в какой пожелаю? Хм, так долго копить придется… Надо, чтобы деньги сразу оказались на счету в банке. Но и тут пролететь можно. Дьявол, несомненно, хитрее меня в денежном вопросе – так наградит, что будешь потом дни в тюрьме считать. А что если загадать волшебную шкатулочку, которая каждый день давала бы мне столько банкнот, сколько попрошу? Я прокрутила в голове разные сюжеты от кражи вещицы до семейных скандалов за право ее обладания. В тот день ничего лучшего в голову не пришло, и я решила оставить идею, как запасной вариант на тот случай, если до воскресенья ничего умнее не придумаю.

Ночью мне приснился межзвездный конкурс красоты, в котором я принимала участие, как «Мисс Земля». Разумеется, я победила всех инопланетянок. Проснувшись, я позвонила на работу и сказала, что заболела. Похоже, никто не расстроился. Обложившись глянцевыми журналами, я принялась составлять портрет первой красавицы мира. Увы, ничего хорошего из этого не вышло. Любая красота субъективна и пользуется популярностью только в свою эпоху. Даже если закрыть глаза на спрос времени, то кого бы из меня сделал дьявол, если бы я захотела превратиться в стройную, ослепительно красивую брюнетку с большими серыми глазами и прекрасной кожей? При этом надо не забыть белые зубы, длинные ноги и здоровые внутренности. Или сразу обозначить – красота и здоровье. Но нельзя забывать и про старость. Тогда нужно становиться красивой, здоровой и вечно юной. А как же богатство и незаурядный ум? А еще – талант и чувство юмора? И бесконечная доброта? И сверхъестественные способности?