Текст книги "Рассказы"

Когда вопли Джунга превратились в хрипы, а Спир с Барбом стали кидать на меня вопросительные взгляды, я принял решение.

– До утра нужно уехать, – сказал я, зная, что со мной спорить не будут. Они и не спорили. За восемьдесят лет мое чутье еще ни разу не подводило.

– Эх, зря аренду до конца года проплатили, – вздохнул Барб. Я молча кивнул – в следующий раз будем платить помесячно. Если доживем.

– Собирайтесь без меня, – буркнул я, зная, что от меня ждали именно такого ответа.

– Мак, но ты ведь вернешься? – в глазах оборотня светилась почти щенячья благодарность. Плохо же он меня знал. Заклинание Абрамелина обошлось мне слишком дорого, чтобы портить его из-за глупого мальчишки.

– Встретимся у причала на рассвете, – мрачно ответил я. —Ничего лишнего с собой не брать. Гроб Спира, клетка Лео, цистерна Иссы – это основное. Ароху с ведьмой спрячьте в сундуки. Барб, продай все, что сможешь. Я постараюсь найти свободную баржу. Для начала поедем на острова, а там посмотрим.

– Хорошо, сделаем, – голос у Спира был проникновенно-трогательный, а взгляд влажный и будто искренний. Я не любил, когда на меня так смотрели.

– Мы всегда были вместе, Кормак. Это ведь ты открыл книгу обратного заклинания и тебе вести нас до конца. У каждого из нас свои причины, но мы должны быть вместе. Мне кажется, это важно… очень важно.

– Ты показал нам дорогу, Мак, – продолжил Барб, потому что голос у вампира дрогнул. – И мы знаем, что случится с тем, кто, встав однажды на путь, свернет с него. Не отказывайся от нашей помощи, искушение может быть велико. Обратно ты уже не вернешься.

Они уже видели, как прыщавый слуга из таверны оборачивается Кормаком Черным и идет войной на Морриган, уничтожая город вместе с ними. Такие речи умиляли меня до слез. Мне так и хотелось сказать: «Да, ребята, как здорово, что мы будем вместе. Давайте пойдем и надерем Морриган задницу», но вместо этого я крепко обнял их по очереди и молча затолкал в повозку. Если бы в Северном появился кто-нибудь из бывших друзей Иоланги или Барбатоса, я бы и пальцем не двинул. Но Морриган была занозой из моего прошлого, и вытащить ее самому было вопросом чести.

Вампир с оборотнем укатили, а я пошел готовиться к встрече с бывшей подданной. Луна печально светила мне вслед, искушая вспомнить то, что было похоронено под великой книгой Абрамелина. Морриган колдовала плохо, но иногда на нее находили проблески озарения. Как в случае с Джунгом, например. Хитрая бестия знала, что мне не составит труда изгнать из мальчишки бесов. За такое мелкое колдовство я заплатил бы парой-тройкой лет, с которыми можно было бы смириться.

Коварная Морриган открыла демонам широкую дорогу в тело Ворона, применив возвратное заклинание – изгнанная нечисть была обречена на постоянное возвращение в жертву. Подобное заклятие могла снять только смерть мага, что я и собирался устроить. Морриган заслужила того, чтобы с ней разобрались по-человечески. А люди редко когда бывают добродетельны. Чаще всего они злы, мелочны и чертовски мстительны.

Если демоница и наблюдала за моими приготовлениями, то делала это незаметно – по крайней мере, мешать мне не стали. Было далеко за полночь, когда я подкатил к заброшенному складу на груженой телеге. Найти в спящем городе коровью мочу было самой трудной задачей, но меня выручил знакомый дубильщик, которому я не дал заснуть, пока он не продал мне бочку из своих запасов. Продал, конечно, в три дорога, но торговаться было некогда. Мешок соли, ружье, коробку с патронами и спички я нашел в подвале нашей таверны, а клинок одолжил у Иоланги. Большая часть ночи ушла на сбор подарка для Морриган. Пришлось забраться в хранилище ткацкой фабрики, но я надеялся, что Абрамелин простит мне этот проступок. Это был пустяк по сравнению с тем, что я собирался сделать.

На пустоши выл ветер, гоняя волны по полынному морю и стуча прогнившими досками по корпусу склада. А может, то стучали мои зубы, потому что ночь выдалась промозглой. Распахнув ржавые створки ворот, я ощутил себя почти победителем. Морри забыла одну простую вещь – то, что Кормак отказался от своей силы, не означало, что он из охотника превратился в жертву.

Метелки полыни тревожно шептались в темноте, скрывая притаившуюся нечисть. Вражеская армия уже заняла позиции. Луна спряталась за набежавшими тучами, и я почувствовал себя увереннее. Пора было выступать и мне.

Подойдя к телеге, я выбил пробку из бочки с мочей и подставил голову под зловонную струю. Если бы не мое человеческое обличье, с меня слезла бы не только кожа, но и мясо с костей. Для нечисти такое обливание было подобно купанию в кислоте. Вампиры, оборотни, гномы и прочие порождения тьмы по-разному реагировали на мочу крупнорогатых, но ненависть к ней у них была общей. Особенно не любили ее демоны. Я искусал губы до крови, пока мой плащ впитывал в себя мерзкую влагу. Холод, сковавший члены, был ничем по сравнению с жутким зудом, который появился в тех местах, куда попала моча. Зато теперь на мне были самые лучшие доспехи в мире. Заметив в бурьяне вытянувшиеся рожи, я усмехнулся. То ли еще будет.

Следующим ингридиентом лекарства против Морриган была соль. Вспоров мешок, я засунул руки в плотную белую смесь и обсыпал себя с ног до головы. Пора была начинать.

Морриган не вытерпела первой и попыталась прихлопнуть меня воротами склада. Но я был начеку и опрыскал надвигающуюся решетку мочой из садового насоса. От подобного обращения железяка замерла в шоке, я же не стал терять время и, забравшись на телегу, принялся поливать животным нектаром вылезающих из полыни тварей. Ночь приобрела характерный запах мочи, которая образовала вокруг меня маленькое озеро. Нос давно потерял способность что-либо различать, зато я согрелся, так как приходилось не зевать и постоянно наполнять насос из бочки.

Как я и рассчитывал, воины Морриган были молоды и безрассудны. Одинокая мишень на телеге манила их легкостью добычи, но моча – сначала зловоние, а потом обжигающая жидкость из насоса – стала непреодолимой преградой. Чеснок, серебряные пули и прочие средства борьбы с нашим племенем были хороши, но редко когда маги вспоминали об этом универсальном лекарстве от всех нечистых болезней. В лужах перед телегой собралась приличная куча из покалеченных тел, которые услаждали мой слух стонами боли и отчаяния. Несколько тварей пытались подкрасться сзади, но доспехи из пропитанной мочой и солью одежды защищали хорошо. Я зарубил их мечом и вылил остатки мерзкой жидкости на дергающиеся тела. Пора было спускаться на землю.

К тому времени желающих познакомиться со мной поубавилось. Нечисть отступала в дом, собираясь прятаться за подолом породившей их матушки. Хлюпая мокрыми сапогами, я ступил на дорожку. Она, конечно, была заколдованной, и, обернувшись змеей, попыталась цапнуть меня за шею. Я успокоил ее горстью соли, придавив каблуком сапога. Дальше в дело пошел огонь. Высохший за зиму бурелом взялся хорошо, залив ночной небосклон ярким маревом. В траве заметались тени – с ними разобрался мой дробовик. Морриган пыталась наслать дождь, но запах мочи, витавший над территорией склада, мешал колдовать, и морось скоро прекратилась. Поле горело жарко и дымно, а я шел по догорающей траве и посыпал пепелище солью. Выживших добивал клинком Иоланги или угощал пулей.

С Морриган мы встретились уже внутри склада. Пламя лизало стенки здания, но я успел проскочить в подвал. Вонь мочи, которая ворвалась вместе со мной в логово, успешно разогнала запахи тления и смерти, окутывавшие сырые стены. Конечно, меня ждала засада, но я уже успел хорошо размяться и вспомнить былые навыки. Несколько удачных финтов, выпад, удар, еще удар и три оборотня свалились у моих ног, нарезанные, словно шпинат. Оставив их огню, я ринулся в атаку на чернявую вампиршу, которая притаилась за сваленными в углу гробами. Заряд соли, выпущенный из дробовика, снес ей лицо, а я уже расправлялся с толпой мертвяков, которые высыпали из бокового хода. Они были менее всех восприимчивы к соли и моче – пришлось долго кромсать их клинком. Я изрядно вымотался, пока дорубил последнюю извивающуюся плоть. Похоже, что огонь добрался до первого этажа, так как подвал стал наполняться клубами дыма. Пора было уносить ноги, но я все еще не видел Морриган.

Последним тузом в ее рукаве стала мерзкая зубастая тварь, которая прыгнула на меня, когда я выбирался из подвального окна. Я сорвался, и мы покатились по обломкам гробов и кускам порубленных монстров. Видимо, Морриган долго старалась над своим детищем – зверюга получилась на редкость агрессивной и живучей. Я отрубил ей три головы, но оставшиеся две даже не почувствовали потери. Спас пропитанный мочой плащ, который не дал ей сразу порвать меня на части.

Боролись мы долго. Придавленный массивной тушей, я прозевал атаку, и одна из голов отгрызла мне ухо. Взвыв от боли, я бросил ей в морду остаток соли, но тварь быстро проморгалась и, не обращая внимания на то, что с нее клочьями слезала шкура, снова напала. Когда у нее стали отрастать отрубленные головы, я понял, что мои дела плохи. Запустив в тварь крышку гроба, я рванул к проему окна, потому что от дыма начинало двоиться в глазах.

Наружу я выбрался без правого сапога, оставив его в зубах монстра. Трава на поле уже почти догорела – ветер гонял пепел, поднимая в воздух черные смерчи. Огонь полыхал на верхних этажах склада, и я поспешил отбежать подальше, чтобы меня не задело падающими досками. Тварь застряла в окне подвала, но сумела протащить сквозь проем большую часть тела. Я решил не тратить на нее время и отправиться на поиски Морриган, которую все еще чувствовал где-то на складе. Но вдруг из-за туч показалась луна, и все вокруг залило ровным светом. Словно кувшин молока опрокинули с неба, выбелив пожарище и почти догоревший склад. Озарение и стыд от того, что меня так легко провели, обрушились на мою почти человеческую голову с чудовищной силой.

Я повернулся к твари и посмотрел в желтые глаза Морриган. Значит, ты захотела съесть папочку, крошка? Морри могла быть довольна – ей едва не удалось обмануть Великого Кормака. Но шкура ящера все равно не спасла бы ее от мести демона, который захотел стать человеком. Упиваясь собственной смелостью, я подбежал к почти выбравшейся из подвала твари и, увернувшись от ядовитого плевка, швырнул ей в морду пакет с молью, которую насобирал на складе ткацкой фабрики. Бабочки, Морриган, везде одинаковые. А проклятья с тебя никто не снимал.

Чудище взвыло и забило хвостом, который все еще оставался в подвале вместе с двумя когтистыми лапами. Слишком жирный зад застрял в окне, не давая ей ни проскользнуть назад, ни выбраться вперед. Морриган попыталась обернуться человеком, но лучше бы она это не делала. Там, где бабочки еще не сели на кожу, превращение получилось, но те места, которые уже были облеплены насекомыми, остались прежними. Получеловек-полумонстр забился в конвульсиях, но моль не позволила жертве подняться. Сейчас для нее не было ничего вкуснее кожи демоницы.

– Ты все равно проиграл, – прошипела Морриган, протягивая ко мне руку. Я небрежно отбросил ее носком сапога и пошел прочь.

Желтые глаза смотрели мне вслед, до тех пор пока мотыльки не погасили белыми крыльями жаркие огни моего прошлого.

Не знаю, насколько по-человечески мне удалось справиться с нечистью, но чувствовал я себя героем. Даже ни разу не оглянулся. Мне повезло, что северяне были ленивым народом, и никто не поехал ночью смотреть, что так ярко полыхало на окраине. Никого не интересовали заброшенные постройки – от города их отделяла река, а за тушение ничейного хозяйства платы не полагалось. Лень и равнодушие были еще одними человеческими качествами, которые мне нравились.

Очистив лицо и руки талым снегом, я выкинул вонючий плащ, закутавшись в теплый тулуп, который предусмотрительно кинул в телегу. Ближе к рассвету весенние ночи были особенно зябкими. Несмотря на то что меня тошнило от зловония мочи, а зубы выбивали барабанную дробь, я был почти счастлив. Ощущать слабость и холод было так по-человечески.

Но у стен сумасшедшего дома моя радость уменьшилась до размера горошины, а потом и вовсе исчезла. Еще не видя Джунга, я понял, что Морриган оставила мне прощальный подарок. И преподнесла хороший урок всем нам – нечистой силе, которая захотела быть человеком, и человеку, который хотел стать нечистью. Прокравшись мимо сторожа к окнам палат, где держали психов, я тихонько посвистел. Хлопанье крыльев стало ответом на все вопросы. Да, малыш, стать нечистой силой нетрудно, гораздо труднее остаться человеком. Или в него превратиться.

Джунг хрипло приветствовал меня и, протиснув черную тушку сквозь прутья, неуклюже взмыл в небо. Я был готов поспорить, что радости полета он не чувствовал. Покружив над дурдомом, Ворон неловко приземлился мне на плечо, вцепившись в тулуп острыми когтями. Я покачал головой, но сказать было нечего. Такое заклятие, какое наложила Морриган, редко проходило бесследно. Джунгу еще повезло, что он не стал камнем – и такое бывало. Погладив птицу по черным перьям, я пошел в порт. Барб всегда был расторопным малым, и, наверное, уже нашел капитана, который согласился бы отвезти нас на острова без лишних вопросов.

От былой радости не осталось и следа. После того что я сделал, пять лет, которые полагались мне до Превращения, выросли до пятидесяти. Ликование и восторг победы ушли, уступив место печали и осознанию собственной ничтожности. Может, это тоже было человеческое? Ты перебил столько нечисти, Кормак! Представь, сколько зла они натворили бы в городе? Но от одной мысли о том, как я провел ночь, на душе становилось еще гаже. Возможно, Морриган была права, и я – проигравший? Может, настоящий человек поступил бы иначе? И за восемьдесят лет своей почти человеческой жизни, я так и не понял того, о чем учил Арбамелин? Эх, старик, чего-то ты не сказал в своей книге…

Ворон глухо каркнул у меня над ухом и пустил слезу. Я его понимал – ему терпеть было еще дольше. Но ничего, года летят быстро. Может, лет через сто человеческое обличье к нему и вернется. Я ободряюще улыбнулся птице и зашагал быстрее. Светало.

Приключения Кормака Черного. Часть 2.
Доброе дело
Фэнтези, мистика, юмор, новогодний детектив

1.

Тусклое зимнее солнце приветливо улыбалось, покатые борта «Новой Легенды» радостно искрились инеем, схваченные морозом волны ласково гладили причал, а я смотрел, как грузят гроб нашего вампира, и мрачнел с каждой секундой.

Там, в Северном, ничто не предвещало грозы, но здесь, на палубе самого большого парохода в мире, идея отправиться жить в столицу уже не казалась такой великолепной. Если бы она не принадлежала лично мне, я бы повернул назад в тот момент, когда понял, что не только мы бежали в большой мир, чтобы спрятаться от любопытных глаз. В Северный «Новая Легенда» прибыла забитой до предела – оставались дорогие каюты в первом классе, несколько мест во втором и не одного дешевого в третьем. Из-за теплого течения лед в заливе еще не встал, но это был последний рейс и наш единственный шанс. Зима пришла быстро и неожиданно. Первые заморозки появились еще в конце августа, реки промерзли до дна, а шапка ледника на Мохнатой Горе теперь была видна со всех улиц города.

Таверну «У нечистой силы», которая служила нам убежищем почти сорок лет, продать не удалось, и мы ее сожгли. Частично, из жадности, чтобы никому не досталось, но, главным образом, чтобы некуда было возвращаться. Барб так прикипел к своему прилавку, что ему было достаточно встретить любого черного кота на дороге, чтобы повернуть обратно. Спир, Мара, Ове и другие тоже не горели желанием сниматься с насиженного места, но общая цель жгла наши черные сердца и не давала покоя.

«Если хочешь сделать гадость и остаться незамеченным, пусть это случится на виду у всех», – говорил мой мудрый дедуля. Гадости мы делать не собирались, но большой муравейник, каким был Кондур, столица мира, вполне подходил для нашей затеи. Среди миллионного населения никто не заметит восемь новых переселенцев, пусть не совсем чистых и не совсем похожих на людей. «Девять», – мысленно поправился я и почесал Джунга за ухом. Ворон, сидящий на моем плече, неуклюже склонил голову и мерзко каркнул. Малыш Джунг присоединился к нам прошлым летом и должен был мотать срок даже больший, чем у бывшего некроманта, а сейчас зомби – Калео Хаука. По количеству жертв преступления Джунга намного уступали тому же Барбатосу, но из-за сравнительной «свежести» заклинание старика Абрамелина обрекло его на сто лет безгрешной жизни. Пожалуй, длиннее срок был только у меня.

Идея поселиться в Кондуре засверкала новыми гранями, когда удалось наладить переписку с хозяином столичной пиццерии и не где-нибудь, а в центральном квартале города. И хотя владелец просил за кафешку неприлично большую сумму, мы с ребятами решили рискнуть. Последний год выдался прибыльным, и деньжата у нас водились. Пицца – это звучало модно, а Мара, чудо-повар и бывшая ведьма-отравительница, обещала сразить Кондур новым рецептом и всю последнюю неделю собирала в горах какие-то травки. Барб, узнав, что в забегаловке имелся двухъярусный подвал, загорелся устроить в нем танцевальный клуб. Несмотря на приличный вес, он обожал сальсу. Спиру мысль о ночном клубе тоже понравилась. Вечно голодный вампир, конечно, думал о еде – ему заклинание Абрамелина давалось тяжелее всех нас. Жертву должны были сами делиться с ним кровью, а в Северном его льстивые речи уже ни на кого не действовали. Тролль Ове, наш вышибала и телохранитель, сначала был против, так как ночной клуб в центральном квартале обещал неприятности, а заклинание запрещало ему делать то, что он любил больше всего на свете – калечить людей и нелюдей, но я пообещал ему нанять помощника, который делал бы за него грязную работенку, и тролль сдался. В Северном хватало одного мерзкого вида Ове, чтобы даже самый пьяный посетитель покинул заведение добровольно. Вряд ли на такое понимание стоило рассчитывать в столице мира. Слизня Иссу, людоеда Ара и зомби Лео о переезде спрашивать не стали. Исса обитал исключительно в подвале, и ему было все равно, где драить посуду, шестирукий Ар давно утратил способность разговаривать и трезво мыслить, а зомби Лео был единственным из нас, кого склонили к заклинанию Абрамелина насильно – обычно ему не нравилась ни одна из моих затей.

Итак, оставалось доплыть. По правде, я хотел отложить переезд до весны, но Никта, моя любящая матушка, которая никогда не забывала о сыне-предателе, как всегда, нашептала мне то, что простым смертным, знать не полагалось. Мой младший брат наконец-то отыскал Ледяной Жезл и собирался устроить местный апокалипсис. Весны не будет и лета, вероятно, тоже – по крайней мере, на этом континенте. А так как зимой обычно посетителей было мало, мы решили, что тянуть не имеет смысла.

Бродячая цирковая труппа нагрянула в Северный как раз в тот момент, когда я усиленно соображал, под каким соусом подать капитану габаритные ящики с клеткой зомби, цистерной слизня и гробом вампира. Циркачи тоже хотели в Кондур, но в отличие от нас не имели денег даже на место в грузовом отсеке. Мы пригласили их на чашечку грога по фирменному рецепту Мары и очень скоро ударили по рукам. За шанс покорить сердца столичных жителей циркачи согласились не задавать вопросов и выдать наш груз за ящики с цирковыми турникетами. Когда директор цирка робко предложил нам примерить маски бродячих артистов, а точнее, клоунов, мои, конечно, стали кричать, но я быстро их успокоил, объяснив, что, во-первых, представлений в пути мы давать не собираемся, во-вторых, для сопроводительного персонала нас слишком много, а в-третьих, рожи у нас подходящие – никто ничего не заподозрит. Клоуны так клоуны. Моя гордость была убита восемьдесят лет назад, когда заклинание Абрамелина заставило меня проползти на коленях по городу, где я убил больше всего людей. Пришлось здорово поломать голову, прежде чем память подсказала подходящее место. Обычно жертвы являлись ко мне сами, либо их привозили слуги в родовой замок. После моего отречения замок перешел к братцам, и ползать под их окнами смысла не было. Просидев пару ночей над дневниками и записями, я вспомнил-таки один городишко, где на заре юности свел в могилу триста невинных дев. За то время пока я созревал для заклинания, городишко успело превратиться в крупный мегаполис, и мне понадобилась неделя, чтобы проползти его на коленях с юга на север, как того требовал старик Абрамелин. Не знаю, в каких местах ползали Спир, Барб и другие, но свое я запомнил надолго. А после того как заклинание заставило нас пять лет выгребать сортиры, носить маску клоуна было сплошное удовольствие. Поэтому я велел своим заткнуться и улыбаться пошире. Впрочем, это не касалось Ове, чей клыкастый оскал мог разоблачить наш клоунский маскарад. Тролль должен был изображать вечно печального Арлекина, мазать зеленую кожу белилами и громко страдать по поводу внезапно вскочивших прыщей на роже.

Посадка прошла успешно. Огромный пароход с двумя палубами, роскошными каютами для первого класса и вместительными номерами для второго и третьего, рестораном, библиотекой, тренажерным залом, зимним садом и крытым плавательным бассейном мог поразить воображение любого провинциала. Огорчала необходимость делить каюту с шестью циркачами, но я надеялся, что неделя плавания пролетит быстро. К тому же мы попадали на празднование нового года, за который, к нашему великому неудовольствию, пришлось доплачивать отдельно. Циркачи собирались подзаработать и клялись, что в каюте лишний раз не покажутся. К их чести, они не стал интересоваться, какие родственные узы объединяли урода с зеленой кожей, старую каргу, толстяка со звериными повадками, тощего щеголя с толстым слоем грима и неказистого подростка с наглыми глазами, который повсюду совал нос и вел себя так, словно был властелином мира. От манеры командовать меня не излечили даже сто лет заклинания, но я честно надеялся исправиться за предстоящие пятьдесят пять лет.

Оставив вампира, оборотня, тролля и ведьму раскладывать вещи, я взял Джунга и отправился следить за погрузкой. Цистерну со слизнем, ящик с клеткой зомби и короб с бедолагой Аром, который отказался приматывать лишние руки бинтами к телу и предпочел неделю изоляции в трюме, погрузили благополучно. Оставался гроб вампира, и я уже предвкушал спокойный вечер за чашечкой кофе и красочными журналами Ове, которые тролль называл смешным словом «комиксы».

Настроение резко испортилось, когда на причал с грохотом влетели экипажи опаздывающих пассажиров. Дверцы еще не раскрылись, а я уже знал, что вместо прогулок по роскошным палубам нам придется отсиживаться в душной каюте с циркачами. Мы покидали Северный, чтобы избежать встреч с прошлым, но оно преследовало нас с упорством голодного волка. «Новая легенда» внезапно показалась маленькой и тесной.

Изобретательности нашего брата следовало позавидовать. Вампиры прикинулись музыкальной труппой и везли гробы в ящиках для инструментов, оборотни косили под лесорубов и работников лесного хозяйства, а тролли прятали мерзкие рожи под капюшонами монашеских ряс. Одни ведьмы, не скрываясь, тащили котлы и мешки с травами. Впрочем, они сбросили маски юных красавиц, что было разумно: человеческим старушенциям прощалось много, а вот смазливые девицы с такой поклажей наверняка вызвали бы подозрение.

Немолодая дриада изображала купчиху, которая решила вывести в свет дочурку. Дама с противным землистым цветом лица охала и придерживалась за локоток тощего, бледного создания в пышных юбках. Я разгадал обман не сразу, а когда понял, едва не лопнул от смеха. Стоны и кряхтения дриады должны были заглушить скрип колес, прикрученных к бочке с водой, в которой сидела подруга. Русалка нервно одергивала юбки, а дама толкала ее в бок свободной рукой, незаметно передвигая всю конструкцию. Я пожалел, что на палубу корабля был брошен мостик с перилами, а не веревочный трап. То бы еще зрелище получилось.

Когда на причале показалась группа магов, настроение снова испортилось. Эти чистоплюи, конечно, заранее приобрели билеты первого класса – к ним сразу бросились стюарты. Четыре черных мага были не лучшей компанией для тех, кто встал на путь Абрамелина, но назад дороги не было. Теперь я только порадовался, что нам достались каюты второго класса на нижней палубе. С каждым из магов у нас имелись кое-какие делишки в прошлом, но пока моя новая внешность успешно скрывала меня даже от дедули. К тому же чернокнижники вроде этих редко смотрят на то, что путается под ногами. Я был готов поспорить, что они всю неделю проторчат в своих люксах, корпя над фолиантами – по себе знал, что, когда выходишь в большой свет, времени на чтение никогда не остается.

Последним шел некромант. На нем был потрепанный сюртук, который нисколько не защищал от пронзительного морского ветра, и видавшие виды сапоги со стертыми носами, но некроманту было плевать. В его объемистой сумке, которую он заботливо прижимал к тощей груди, наверняка хранился гримуар, который мог обеспечить ему неплохую жизнь в новом мире, однако я знал, что роскошь и богатство таких людей не интересуют. Некромант толкал впереди себя инвалидное кресло с маленьким человечком, утопающим в роскошной шубе. Огромная меховая шапка и пушистый шарф полностью закрывали лицо, а ноги были заботливо укутаны пледом. Еще одна трогательная картина – бедный родственник сопровождает богатого, но больного дядюшку в столицу. Я хмыкнул. Некромант, вероятно, настолько принюхался к зловонию, что уже и не замечал его. Между тем даже на палубе было слышно, как смердел зомбяк, которого маг привязал к инвалидному креслу, предварительно накачав транквилизатором. Не иначе, то был ценный подопытный экземпляр, раз хозяин не вернул его обратно в землю.

Впрочем, среди опоздавших были и нормальные люди. Один пожилой господин в черном плаще, котелке и с тростью пристально следил за погрузкой одиннадцати коробов, по форме напоминающих гробы. Если бы от него так сильно не разило человечиной, я бы принял почтенного мужа за главного вампира округа, который в открытую перевозил все свои спальные места в другой мир.

Отвлекшись на типа с тростью, я пропустил момент, когда одна из веревок, на которых держался ящик с гробом Спира, вдруг лопнула, и груз угрожающе накренился. Короб уже успели поднять на борт судна и должны были опустить в открытый люк багажного отсека, до которого оставалась пара метров. Я замер, в тихом ужасе представляя, как тяжелый гроб пробивает доски ящика, изящно вылетает оттуда и врезается в бестолковых пассажиров, которые вместо того, чтобы броситься в стороны, принялись давать дурацкие советы грузчикам. Мозг лихорадочно соображал, за что Абрамелин даст больший срок – за использование магии, чтобы остановить падающий гроб, или за смерть десятка людишек, если я не вмешаюсь.

Пока я производил подсчеты, ситуация разрешилась сама собой. Из толпы выскочил какой-то хилый парень и, ловко вскарабкавшись на поручни, придержал раскачивающийся на ветру ящик. Со стороны казалось, что он только направил груз навстречу крану, но я хорошо разглядел, как он уперся в дно ящика и немного поднял его над головой, чтобы докеры смогли зацепить крепления короба лебедкой. Все бы ничего, если бы я не знал, что ящик весил больше тонны.

Герой поспешил затеряться в толпе, но мы с Джунгом проследили за ним до каюты. Как говорил дедуля: «Не полагайся на то, что враг не придет». Позиции должны быть укреплены заранее, а врага нужно знать в лицо. Впрочем, подозрительный тип имел на удивление заурядную внешность, и это настораживало хотя бы потому, что я сам выбрал себе такую же. Парню на вид было не больше тридцати. Русые, собранные в короткий хвост волосы, тусклый, уставший от жизни взгляд трудяги, жилистые руки в мозолях, латаный сюртук, потертые штаны – обычный портрет переселенца, который еще надеялся на лучшую жизнь, но в душе точно знал, что чудес не бывает. Единственное, что в нем выделялось – пронзительный взгляд ярко синих глаз. От него пахло человеком, но так явно, словно кто-то вылил на себя флакон редких духов, стараясь скрыть запах пота. Я не узнал в нем никого из наших, но был уверен, что парень что-то скрывал.

Четверо детишек, которые поджидали «героя» в каюте, меня озадачили. Обычно «нечисть» не обременяла себя потомством до такой степени. Этот же кудахтал над выводком, как заботливая курица. Сунул каждому по конфете, а потом достал гребень и принялся чесать лохматые головы деток, словно важнее на свете ничего не было. Женщины поблизости не наблюдалось – то ли отправилась добывать еду, то ли отсутствовала по природе. Потоптавшись у каюты еще какое-то время, я выяснил, что парня звали Локом, но имя не вызвало никаких воспоминаний. Впрочем, на пароходе хватало странных компаний, и я удалился в номер, решив, на всякий случай, держаться от кают третьего класса подальше.

Может, зря мы считали шестирукого Ара идиотом? Уж лучше неделю просидеть в ящике в грузовом отсеке, зато быть спокойным, что к твоим ста годам прилежного поведения не добавится еще двести. Встреча с ведьмой Морриган прошлым летом, которая стоила лично мне пятьдесят новых лет, преподала хороший урок: «братьев по крови» следовало избегать.

Не считая неприятности с гробом Спира, все шло по плану. «Новая легенда» уверенно выдавала девять узлов, приближая нас к заветной цели и смертному будущему. Нечисть сидела по каютам, и меня это устраивало. Настроение немного портил новый год, который люди собирались отмечать этой ночью, но мы уже привыкли. Заклинание Абрамелина запрещало любые праздники до окончания срока – оставалось не дать себя втянуть в веселье, за которое можно было получить пару лишних годков. Впрочем, с утра небо заволокло низкими тучами, из которых изредка сыпался мелкий, колючий снег. Так как в каюте весь день репетировали циркачи, собирающиеся подзаработать на праздничном вечере, мы спрятались от них на прогулочной палубе, облюбовав скамейку в укромном углу за входом в машинное отделение. Пронзительный ветер загнал людей в каюты и кубрики, и нам никто не мешал. Барбатос, Спирос и Мара заняли лавку, Ове уселся на палубу, привалившись спиной к ногам оборотня, я же облокотился о поручни, подняв лицо к небу. Снег сыпал колючей крупой, оставляя на коже тысячи крошечных укусов, которые обещали то, что было недоступно бессмертным – путь короткую, но зато настоящую жизнь, полную вкуса. У каждого из нас были свои причины расстаться с «нечистым» прошлым. Мы мало говорили о том, что было, но с нетерпением ждали того, что будет.