Текст книги "TXT"

TXT
Вера Щелкина

© Вера Щелкина, 2014

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

2007

 
Здравствуйте, добро пожаловать на прогулку
Внутри тигра.
Здесь очень плохо со звуками,
Поэтому подключите
 
 
титры.
 
 
Еще может оказаться, что вас пугает
Что-нибудь, что мы не учли, ну,
 
 
мы не знаем,
 
 
Например, в
я
з
кость пола и скорость пульса,
А также тот факт, что
что-то с нервными окончаниями
И чувством вкуса.
 
 
А также другой факт,
но о нем после,
а то вдруг кто-нибудь догадается раньше времени.
 
 
А за этой створкой у нас второе,
Переродильное,
Отделение.
 
 
Если у вас клаустрофобия,
Закройте глаза, не дышите,
Начинайте кричать.
 
 
Снаружи вы отдаетесь грудным урчанием,
А животный страх
Окрашивает шкуру в белые и золотые полосы,
 
 
И вы не бойтесь: не бойтесь, НЕ БОЙТЕСЬ,
Отдаваясь прыжками по лесу.
 
 
I need u
As a native speaker
Als Muttersprachler
Как молоко,
Накоторое увсех детей врожденная аллергия.
Невероятно, но факт,
Такой же, как
I seek u
Как в темной комнате распространяется тонкий запах
Бесшумно подходит ближе
И прыгает
 
 
И оказывается не кошкой,
А ньюфаундлендом.
I found u.
 
 
Стало быть, нет никакого моря,
Дождь все это время идет себя слишком громко,
Масляной пленкой,
Не на воде, на воре.
 
 
Стало быть, все, что случается, то к будущему,
К утреннему свету, лижущему окно по краю,
Раскусывающему перец зрачка,
Начинающему дышать быстро.
 
 
Стало быть, дни начинают тонуть, виски
Начинает растворяться в кока-коле,
Истина начинает обходить тебя сзади,
Рассматривать со стороны спины,
 
 
А если ты все еще хочешь немного боли,
То вот она: нет никакого
даже самого черного
моря.
 
 
Ну само собой, мы попали в самую середину линзы,
Если присмотреться, эти животные не совсем лисы,
Хотя, конечно, все как положено: длинный хвост и нога в капкане,
Только они совсем не попались, они попали
В самую середину линзы,
В конец света,
Смотри-ка, у них даже внутренности одного цвета.
 
 
А с платформы говорят: здравствуйте, граждане пассажиры,
Остальное неразборчиво, Ленинград, говорят, Москва, говорят, живы —
Говорят. Голуби, вспархивая, вспахивают продрогший воздух.
Вовремя, говорят, невовремя – (здесь матом), всё равно поздно.
 
 
Так и мы. Тут что-то требуется добавить, не влезает в строчку.
Железнодорожники стукаются головами.
Междугородних поездов.
Точка.
 
 
Ну давай, выходи из комнаты, серый брат,
Белый, рыжий, коричневый, голубой,
У кого-то глаза в крапинку, у кого-то полны тоской.
 
 
У тебя не душа болит, мой друг, а цвета гудят.
У кого-то на пленке зажеванный видеоряд,
Выходи из комнаты, что ты сидишь, тебе говорят.
 
 
Совершай ошибки, это всех раздражает, зато тепло —
Пока движешься судорожно, можешь сказать, что тебя несло,
Что ты тут ни при чем. Совсем. Абсолютно. Даешь слово.
 
 
Выходи из комнаты, совершай ошибки, открывай двери.
Если ты умрешь внутри – то снаружи никто тебе не поверит.
 
 
Но об этом не говорят ни вслух, ни про себя, ни про других.
Ты же не хочешь, чтобы тебя потом обвинили в нечистоплотности.
Носит – от города к городу – в ладонях плацкартной полости,
Мотает, вываливает из окна, памяти, ритма, разговора. Стих —
Ветер, ветер стих, море волнуется, ходит рифмами. Какое море?
Что ты несешь?
Кому ты несешь пирожки, а кому принесешь горе.
 
 
Море – это из другой сказки, там же, где ветер несет корабль.
В море пока не ходи, тебя ведь и земля-то носит с трудом.
Задача на окончание повести: посадить дерево, вырастить сына, построить дом.
Или хотя бы вынести эту мысль. Выручить за нее три рубля.
Которых постоянно не хватает на достижение счастья.
Того самого, для всех, даром.
Что я несу?
Содержание продукта не установлено. Битый кластер.
 
 
Но надо же, еще бывают зимы,
Когда нехватка звезд и прочее.
И спины
Спина к спине становятся короче
И ночи
Дышат шепотом в затылок,
О том, что если не успеешь —
 
 
Тише, тише,
Приди в себя, накройся одеялом,
Таких ночей на свете очень мало,
Не все из них твои.
 
 
Но надо же, как бьется что-то в сердце,
Тараном выбивая дверцы створок
Митрального порока за порог.
Какое сердце, дурень, ты же бывший бог,
Какое бывший, дурень, ты же ничего
Не знаешь.
 
 
Тише, тише, не буди,
Не шевельни ни вздохом, не пойди,
Не встань, не выпей молока, не стой на кухне,
Не жди, пока не рухнет.
 
 
Но тише, знаешь, что потом, через сейчас,
Они задышат заново? Что зимы
Всего лишь тень на брошенной спине,
Наброшенной на спину.
 
 
В своем уме, в мерцании светил,
Не потому что никуда не деться,
А так, от сердца.
От ноющего света изнутри,
От нескольких конечных станций бегства
Отходят поезда во все концы
Последним средством.
В твоем присутствии, в моих глазах,
По доброй доброй доброй чьей-то воле
Мне кажется, об этом больше двух
Не говорят – а больше (сколько нас еще таких) – тем  более.
В пустом вагоне, по пути домой
Нащупывать в кармане с четверть века
(А в попугаях – двадцать пять о боже лет)
Последний на сегодня спас-билет.
На два лица.
На выход из ковчега.
 
 
Пойдем домой
Ты не в своем уме.
А если и в своем —
В нем слишком много неба.
 
 
мы писали, мы тестировали, распихивали информацию по полочкам:
скоч-скоч – это зима пошла по кочкам,
клочкам и закоулочкам,
дурачки-дурочки.
сидят на асфальте, ждут, пока кадр придет к ним в руки,
точнее, в объектив,
а с ним – веротерпимость, любовь и прочие штуки.
с цифровой камерой стало, кстати, еще проще:
нажми на кнопочку -
освободи чуть-чуть места для доброго и вечного.
пиф-паф.
простите меня, ради Бога, у Вас трещина
через всю поверхность земли – наверное, хроматические аберрации.
мы обязательно что-нибудь с этим сделаем,
по крайней мере, будем очень стараться.
 
 
если тебе снится, что ты птица,
– замри.
ты-то вылетишь, а нам тут жить.
 
 
На третий день падения бомбы у нее замирает сердце,
На третью ночь после этого расстояние в полкилометра кажется значительно ближе,
С утра она зажмуривается и думает, как она счастлива, что они вместе,
Ещё думает
Шшшшто это за звук пробежал по крыше.
Чуть ниже и глуше, чем положено звуку
Шагов по натянутому переулку.
 
 
На третий день падения бомбе уже не по себе,
Не то чтобы она не привыкла падать, это у неё в крови,
Но где-то там на расстоянии в полкилометра берёт разбег
Чека на ниточке, чека не ниточке, чека на ни
 
 
Тише, что ты, послушай, Боже тебя храни.
Боже тебя люби и стели постель.
Какого цвета ты хочешь атомный взрыв
К какому утру ты хочешь чтоб я успел.
 
 
Тише, слышишь, я уже навожусь, я уже рядом,
Крестиком совмещая ладони, твой накрывая дом.
Какого ты цвета хочешь крылья, когда мы
всё это
непременно
переживём?
 
 
Господи, сделай им так, чтоб они летали,
Еле-еле, может быть, фифти-фифти,
Очереди там какие-нибудь, скажем, списки,
Талончики на полёты по серым будням,
Предварительная продажа билетов на воскресения,
Количество мест ограничено: в одни руки – одно спасение.
Господи, сделай им быстро, чтобы они не успели
Задуматься, что они выпили или съели,
А может быть, кто их выпотрошил и держит,
Перекатывая между пальцами или между
Банальными землей, морем и низким небом.
Господи, сделай им так, как ты сделал мне бы,
Знай ты, что знаю я. Что чекой наружу,
Что люк уже открывается
 
 
И что я вижу.
 
 
Очень холодно и хочется завернуться в тебя лицом,
Словно ты и есть весь тот воздух, который светит.
Да святится имя твое, кстати, да хлынет ветер.
 
 
А потом ты внезапно меняешь цвет и разрез глаз:
Цвет, само собой, неба, разрез тоже понятно – слепит.
И закат наваливается со спины, и всё ещё ветер.
 
 
Отсчитав минимально необходимую ночь, начинаешь быть,
Открывая окно ветру, стараясь не опоздать.
Да светится узкая полоска над горизонтом, да встаёт, да будет, да.
 
 
С большим сердцем очень сложно бежать стометровку,
С малым – до неё вообще не допускают:
Не допускают, что на протяжении десяти (без малого) секунд
Малое сердце нащупает Большой Взрыв.
– И тогда и только тогда всё начнётся.
Без закопчённых стёкол не допускается смотреть на солнце -
Не верится, что это важнее, чем остаться условно живым.
 
 
хорошо,
давай сыграем, чтоб я был малым, а ты – большим.
 
 
Ну какая стрела, что ты, сорвалась – смеешься? – что в лёт, что по лбу.
Эти твои чудесные страны – как их там? – Китай, Индия, Тибет – никакого толку
От перемены мест и наличия билетов, от выматывающих выяснений, у кого и сколько,
Успокойся, возьми отпуск, отпусти себя, найди выход, запомни только.
 
 
Лучше, конечно, запиши, а не то опять начинать сначала:
Плакать по ночам, бить кулаком в стену, что-то ещё, кто-то тебя качала,
Укачивала по ночам, успокаивала:
Ничего-ничего, это у тебя молоко в крови, кровь в молоке,
Это совсем не смертельно, это просто твоя жизнь у меня в руке.
В красивом ларце, на самой высокой ветке, всё как положено,
То есть, повешено.
 
 
Иди-ка ты, неведома зверушка, к лешему.
У него для тебя две травки, три притопа
И один несомненный плюс.
Он знает, в какой сказке тебе обязательно понравится работать,
А в какой тебя после тихо на ужин ждут.
 
 
Ben, somebody needs help.
Somebody идет по нашим следам,
Уставшим держать форму.
Something обязательно случится, и случится скоро.
Бен, извини, мы покидаем город.
 
 
Гретель, нас уже догоняют, нас уже начали есть,
Тем более лучше, что это случилось здесь,
Здесь и сейчас, а не после, когда семья, работа, дети.
Гретель, не оборачивайся, там
эти.
 
 
Джек, что же ты не достроил дом.
 
 
Что ты сказал?
 
 
Беги, беги, Форрест, через темный форест,
На северо-запад, с ленинградского вокзала,
Кто-то не спит (она устала),
Кто-то моет раму, кто-то поехал на стажировку,
Кто-то читает бегло, кто-то сбежал ловко.
Кто-то – и прочие, и прочие, и так далее.
 
 
Сами мы не местные, дай тебе бог здоровьичка.
Пишем тебе из деревни, посылаем тебе весточку.
Вышли счастья для всех даром зпт целуем,
Беги, Форрест, беги, выбегай в люди.
 
 
Ну что ты стоишь, Форрест, не заставляй нас повторять дважды.
Кто, если не ты? Ну не мы же, в самом деле.
Не нас же.
 
 
Сорвало золотую рыбку с золотого крючка,
Ушла в море. Не оглянулась.
Проснулись
Совесть, желание исчезнуть. Поймать откат,
То есть отлив. То есть, движение повторив,
Сбросилась рыбка с тринадцатого этажа.
Без мыла, веревки, снотворного и ножа.
 
 
Деда винить не стоит, он честно копал мотыля,
Бабу винить и вовсе последнее дело, баба
Дура. Стоит и себе представляет слабо,
Что сказка заканчивается, что больше не стронет взгляд
Слово на тридцатой странице райского сада.
 
 
Без любви ничего не получится, что ты стоишь?
Что ты стоишь за вычетом веры-любви-ндс.
Из-под кожи торчит не вместившейся косточкой бес,
Ничего, что ты спишь?
 
 
Ничего, что ты знаешь ответ, но не что с ним поделать?
Ничего, что осталось значительно меньше всего?
Ничего
что ты хочешь сказать
ничего
ничего
 
 
Без любви ничего не обломится, кто ты такой,
И движенье рукой, до которого ты не дорос,
И вопрос, до которого ты не ответ
и привет
 
 
И поэтому пей.
Я несу это тридевять верст
И четырешесть лет.
Сорок капель любви на всю жизнь
Лучше залпом.
Как правило, после еды и беды.
 

2008

 
Это Бог тебя любит, расслабься, возможен наркоз,
Если ты до него не дорос,
Слишком рано заплакал.
Он жует тебя медленно, ласково трогая лапой -
Кстати, это и будет ответ на
 
 
Привет, моя радость, ты кто,
Под улыбкой не видно лица.
Под любовью все кости хрустят
У плохого гонца.
 
 
Это Бог тебя любит и ловит тебя за надежду,
Если ты попытаешься выйти
С другого конца.
 

2009

 
Помоги мне боже не видеть тебя во сне,
Это так же страшно, как смерти нет
И видеть тебя не может.
Помоги мне боже выполнить все как скажешь.
Уходить, убираться, пропасть, не быть на связи.
Не сочинять никаких сказок
Не искать никакой выход
Не трогать лихо
Пусть сидит себе тихо во мне и в офисе
Пьет кофе
Порой работает.
Помоги мне, боже:
я заведу тебя в лес,
Там ты меня бросишь.
Ты ничего не теряешь
Каждому божу свое лихо,
тебе тоже.
Но каждое боже вполне может
Жить так, чтобы лихо как можно позже.
 
 
Если улыбка уже не работает, можно толкнуть в плечо, ну чо ты
Если б ты видел мое ничо, ты бы давно охрип от смеха,
Чертово чертовое колесо крутится все так же четко,
Чуть улыбаясь эхом.
 
 
Если б ты знал, чем это закончится, ты никогда бы нигде ни слова
каждому слову дурное эхо.
Каждому взгляду дурная слава.
Она приходит домой поздно и делает вид, что смертельно устала.
 
 
Если улыбка уже не вставляет, на крайний случай всегда есть смайл.
 
 
Будь мне братом, тебе ничего не стоит, а мне спокойнее
Не вспоминай про меня несколько лет, появись, одолжи денег, купи билет
Куда-нибудь в Мексику или наоборот Японию,
Пропади опять.
Тебе ничего не стоит, а мне так теплее спать,
Когда у меня есть брат.
 
 
Будь мне сестрой, езжай со мной на край света,
Найди себе мужа, а мне оставь
Белое лето, синее море, ветреный пирс, уходящий вдаль.
Будь мне сестрой.
Это не так просто, зато
В самую лютую ночь тепло.
 
 
Я люблю тебя.
Будь мне незнамо кто.
 
 
Шанхай-Шанхай, говорит Москва,
У меня под снегом нет твоего лица,
Я копаю-копаю, и этому нет начала,
Я копаю-копаю, и хоть бы ты положил конец,
Приезжай, спасай меня, положи меня в золотой ларец,
Я давно стала острой и тонкой, как сквозь дверную щель
Проникает свет и сносит меня с петель.
 
 
Москва-Москва, говорит Санкт-Петербург,
Где ты была, я звонил тебе по ночам,
Я не сержусь, я просто хотел бы знать,
По какому номеру мне искать тебя, если что,
Если, ну например, мировой потоп, всемирный пожар или дверная щель
Приоткрывается в страшных-престрашных снах,
Плюс семь, четыре-девять-пять, я выхожу искать.
 
 
Шанхай-Шанхай, говорит Москва,
Ты же слышишь, что они говорят,
Ты же слышишь, как они лезут из всех щелей,
Эти мысли, каждая ростом с земную ось,
Проходящую нас насквозь.
Не молчи, я так устала кричать через всю страну.
Подавись своим морем
Слушай меня одну.
 
 
Шанхай улыбается и не понимает ни слова,
Но каждый приходящий ему листок
Он нежно складывает в огромный бумажный флот.
 
 
На той стороне земли носом в землю идет февраль,
В этом начале света волна заливает пляж и город,
Ровно посередине море вливается в океан,
Ровно посередине океан принимает море.
 
 
Он бы хотел как было, но мы-то знаем, что есть как есть,
Она бы хотела как будет, и будет так, как она хочет
За это время море выплакалось на треть
И превратилось из белого в грязно-желтое.
 
 
Ни на секунду не прерывая игру контакт
Оба по чистой случайности вспомнят слово
На одиннадцатой секунде они смеются и говорят
 
 
Он говорит: привет
Она говорит: море
 
 
слово спасибо делает воду красивой
слово здравствуй делает очень просто
словам как ты там
 
 
слово стрелой воздух
и избегает других слов
которые ты любила
 
 
слово слабый подходит ко слову сильный
обнимает его
и постепенно
теряет смысл
 

2010

 
Все это сердце, которое рвется
Здесь вместо неба
Здесь вместо солнца
Здесь вместо дыма
Покрывшего всю страну
Не эту, совсем другую
Совсем одну.
 
 
Все эти люди, которые рвутся
Взглянуть в глаза
Сказать хеллоу
Кэн ай хелп ю
Чтобы вдруг светло
Хотя уже много часов как стемнело.
 
 
Весь этот город, все это дело,
До которого дело всем.
Все это море, которого нет.
Совсем.
 
 
А значит, и на визовом контроле
Мей вентхи.
Никаких проблем.
 
 
Лети-лети море,
Из счастья в горе,
С востока на запад,
Чтобы успеть заплакать
О городе, где никто никого не ждет.
Особенно помощи.
Пока он еще не остался в прошлом.
 
 
Море вверху, море внизу, море везде,
Море на суше, море в воздухе, море в воде,
Море устало от крыс, волков, черти морю осточертели,
Море смывается к морю на три недели, учиться морскому делу.
 
 
Море учат, что не солнцем единым, еще луной и морскими звездами,
Море учится не задавать вопросов, слушать водой и воздухом,
Не выходить из берегов, а лучше идти волнами,
А если совсем невмоготу – насылать шторм.
 
 
Море вверху, море внизу, между картинками и их звуками, между асфальтом и его шинами, между пальцами и их ладонью, между майками и их спинами, между кожей и ее желанием выйти скорей на берег.
 
 
Море вверху, море внизу, море в тебя не верит.
Но на всякий случай все время оказывается рядом.
А вдруг все-таки будет надо.
 
 
Никому ничего не рассказывай
слово за словом
Из тебя улетучится каждая буква и каждый звук
И под ними окажется, что никого вокруг
 
 
Земля под асфальтом сама превратилась в камень
Никто ее не просил
Никто ее не заставил
 
 
Земля молчит
Поэтому мы все еще живы
 
 
она перестала спать и идти во сне ко дну
рыжый пес подходит к ней в шесть утра
и говорит: эм-би-эй, йелтс, эйч-эс-кей, бэ-двенадцать и вэ-ка-эс
она говорит себе встать
она говорит себе фас
 
 
она перестала есть и чувствовать себя не собой
зимний ветер тумблер за тумблером в семь утра
включает: сознание, зрение, осязание, обоняние, слух, вкус
она логинится
и синхронизируется со вчера
 
 
она перестала мучиться чем-то таким, о чем
уже забыла за неэффективностью вспоминать
рыжий пес весело бьет хвостом
небод рвется, и из него
в восемь утра зима
 

2011

 
самолет светится изнутри
капитан говорит: пристегнитесь – и мы летим
и сразу же вываливаемся в восход
и вот я представляю себе
представляю вот
как вдруг за бортом тряхнет
капитан промычит неразборчиво
и повернет самолет
 
 
и снова посадит его предыдущей ночью
 
 
мне бы вполне хватило девятой строчки
но самолет светится изнутри
и летит
черт бы его побрал
летит
 
 
она движется так, что море все время волнуется
подступая к ее дому, ее улице
поступая к ее горлу, рождаясь в ее снах
она движется так, будто его запах
волнует ее больше, чем его – ее страх
 
 
она дышит так, будто не разделяет вдох и выход
она делает все так бесконечно тихо
что море почти залезает на подоконник
проверить, как она там никак не утонет
 
 
на счет пять она поворачивается вокруг
на счет шесть она поднимается на носки
на счет семь море выскальзывает из рук
 
 
восемь
 
 
он говорит привет
она говорит волна
вмещает в себя восемь тактов
но не может связать и пары слов
если ты не понял этого
ты еще не готов
 
 
и тут они расстаются еще на год
потому что ей волна заливает сердце
а ему всего лишь вода попадает в рот
 
 
у синьорины горе: море у синьорины
вышло из берегов, вылилось из картины
 
 
а на картине домик, солнечный день, собачка
так синьорина когда-то нарисовала счастье
 
 
как же теперь без моря, думает синьорина
небо теперь не небо и не наступит лето
 
 
но синьорине неважно, что там с планетой
у синьорины в собственной голове
полный конец све
 
 
люди в москве киты
выбрасываются на берег
самыми разными способами
некоторые мне под колеса
 
 
другие киты не завели мечты
третьи не знают, что им надеть
пятые просто обречены на смерть
от рук, то есть плавников, четвертых
 
 
и где-то сотая часть китов
делает вид, что не слышит зов
и случается, что иногда бывает
что эти киты – по недоразумению – выживают
 
 
такие киты портят нам всю статистику
аналитику
и политику форсированного освоения океана
 
 
твой конец будет счастливым
твой end будет happy
если ты мечтал об этом
как какой-то хиппи
то вот оно, получите
 
 
твой свет будет самым белым на всей планете
твой дом будет самым летучим из всех голландцев
твоя собака будет лаять на суахили и иногда испанском
и ты не сможешь понять ни единой ее фразы
 
 
твои друзья будут помнить про тебя каждый разное
но все забудут о том, как тебя уносил ветер
каждый раз, когда кто-то из них подходил ближе
кто-то вспомнит страницу, но не вспомнит, в какой книжке
 
 
им искать тебя, когда твой конец будет близок
или зачем искать, когда осталось всего несколько страниц
и текст становится все более и более пафосным
и жили они с тех пор долго и иногда счастливо
 
 
свет расширяется от него не сбежит
ни птица феникс ни рыба кит
свет расширяется самой взрывной волной
ни головой не удержишь себя
ни сплошной стеной
не отвернешься некуда бесполезно стой
 
 
стой на месте где свет накроет тебя
стой не дыши дыши делай что хочешь
свет накроет тебя миллионом точек
свет расщепит тебя на миллиард атомов
 
 
делай что хочешь это уже неважно и
все что ты делаешь свет преломляет дважды
все что ты видишь свет и ничего кроме света
все что ты хочешь спросить можешь спросить у света
 
 
ответ: да
 
 
строение тела отдельно взятого чувства
предельно просто
возьмем, например, море и окунем в него солнце
реакция всем известна
шум, пар, звук весел, крики о помощи, редкие птицы
не долетят сюда, чтобы не удивиться
море кипит, дельфины выбрасывают китов на берег
перепутав их с капитанами
и ничего странного
что все наконец взрывается
и наступает утро
 
 
строение чувства привычно надетого с утра тела
мешает застегнуть рубашку, зашнуровать ботинки
торчит из зеркала, мешая почистить зубы
светит каким-то образом отовсюду
 
 
и наконец расширяется до предела
и взрывается
но утро больше не наступает
 
 
сколько уже можно
 
 
Он говорит не бросай меня а что я ему скажу
Что ни скажу – исполнится лучше молчать как рыба
рыба – это я хорошо шучу
если бы ты не был рыбой – наверняка оценил бы
 
 
он говорит проси что хочешь меня накрывает страх
вон идет волна и несет с собой что попало
все что ты когда-то так хорошо желал
что теперь этого так невозможно мало
 
 
он говорит пойдем со мной я знаю хороший трюк
он говорит поплыли вместе в радости или в горе
он говорит не бросай меня я зацепляю крюк
и траулер выволакивает его назад в море
 
 
ты можешь вынести все, но меня не трожь
этот яд выводится долгие сотни лет
и последние несколько месяцев
как шагнешь под свет – всё равно что под нож
береженого бог бережет
у небереженых камни выходят кожей
 
 
ты можешь вынести все, но меня не трогай
этот яд вызывает полный коллапс мозга
что бы ты раньше ни – всегда теперь будет не
осталась одна струна – мы рады одной струне
будем дергать ее, пока не издергаем всю
я люблю тебя
я тебя не люблю
я не тебя
я тебя не
не я
 
 
береженого бог бережет
не разговаривать с посторонними
 
 
не стоит
не слишком много тебе заплатят
за все, что ты вынесешь
из их дома
 
 
если тебя несет
из-под ног выбивая мусор
который в этом районе света зовется почвой
если ты подавился каждой такой ночью
и не сумел выплюнуть
эту вишневую косточку
 
 
если тебя несет
импульс идет кругами
и поднимается вверх, не тормозя на взлете
если ты центробежный
если ты невесомый
и веса хватает только на то, чтоб держаться ровно
 
 
пока тебя несет
выше домов и окон
пока тебя разгоняет
к центру небесной массы
пока тебя швыряет
о свод и ломает ребра
 
 
не забывай запоминать все, что видел -
потом расскажешь
 
 
он подходит почти безнадежно близко
это уже не риск, а верная гибель
мы, говорят, тебя так любили,
что надо же как он вырос
за время пути
 
 
что ты стоишь
почему не уносишь ноги
 
 
просто нет ни одной дороги
кроме красной дорожки
прямо к нему в пасть
 
 
вера
надежда
страсть
 
 
на завтрак
обед
и ужин
 
 
съешь меня
я больше не пригожусь тебе
 
 
будь так тигр
 
 
ему выходить через пять минут
а он никак не найдет ключи
молчи говорят они ему
молчи и как только раздастся звук
не вздумай бежать
ложись
 
 
как только раздастся звук тик-так
точнее когда раздастся тик
точнее когда он раздастся так
что все остальное
 
 
тихо
кричат они ему
может тогда ты услышишь как
бомба укроет тебя крылом
и сделает первый взмах
 
 
ты говоришь языком зверей
я перевожу на птичий
сколько у них с тобой детей
лучше не знать, на всякий случай
этот склон с каждой секундой становится только круче
 
 
этот сон с каждой пришедшей ночью
заостряется и делается короче
тоньше и прозрачнее
и чем дальше
тем больше похож на случай
 
 
когда – помнишь – все было лучше
мир искрился и звал нас с собой
но мы его не послушали
 
 
с тех пор
ты поешь на зверином
я танцую на птичьем
 
 
а работники зоопарка
выходят курить
когда устают слушать