Текст книги "Глубина в небе"

Рывок троса вернул его к действительности.

– Шевелись, шевелись. – Джил сорвался на хрип. Несомненно, он передавал слова Аннерби. Андерхилл начал было извиняться, потом сообразил, что остановилась-то Эмбердон Нижнимор, тащившая сани позади.

– Что там? – спросил Шерканер.

– Эмбер видела… свет на востоке… Двигайся дальше.

Свет. Справа. По эту сторону стекло шлема запотело. Он смутно различал близкие холмы. Операция проходила в четырех милях от побережья. С этого гребня была бы ясно различима линия горизонта. Либо свет очень близок, либо очень далек. Да! Вот он, бледный свет, распространяющийся в стороны и вверх. Полярное сияние? Шерканер подавил всплеск любопытства и продолжил переставлять ноги одну за другой. Но, Господь Глубин, как ему сейчас хочется забраться на этот гребень и посмотреть на замерзшее море!

Шерканер до следующего привала на перезарядку рюкзаков изображал из себя дисциплинированного солдата. Он заправлял в рюкзаки Хэвена сияющую смесь экзотермов, топлива и воздушного снега, когда случилось это. В западном небе взметнулись пять крохотных огоньков, оставляя по себе светящиеся следы, как замедленные молнии. Один угас, но остальные сошлись вместе, и тут свет заполыхал – так ярко, что верх зрительного поля Андерхиллу помутило болью. Но остальными сторонами он все еще видел. Яркость нарастала и нарастала, свет был уже тысячекратно ярче полинявшего солнечного диска. Резко заплясали вокруг тени. Четыре огня продолжали разгораться, пока Шерканер не почувствовал, как тепло их проникает сквозь скафандр, прикрывавший ему панцирь. Воздушный снег по всему полю взметнулся белым сверкающим вихрем. Тепло еще минуту нарастало, почти ошпаривая, а потом ослабло, оставляя в спине теплое ощущение, какое бывает, когда войдешь в тень солнечным летним днем Срединных Лет.

Вокруг кружились снежные вихри, создавая первый с момента выхода из подледной лодки ощутимый ветер. Стало очень холодно, вихри высасывали тепло из скафандров; лишь сапоги были рассчитаны на погружение в снег. Свет померк, воздух и вода снова кристаллизовались и выпадали обратно на землю. Андерхилл отважился сфокусировать верхние глаза: яркие световые точки расплывались в сияющие диски, угасая, пока он смотрел. Там, где они перекрывались, возникала складчатая рябь, как в полярном сиянии; значит, они близки в пространстве, как и по углу наблюдения. Четыре тесно сомкнутых диска – углы правильного тетраэдра? Так красиво… Но каково же расстояние до них? Это что, вроде шаровой молнии всего в нескольких сотнях ярдов над полем?

Еще через пару минут они угаснут почти полностью. Но возникали другие источники света, яркие вспышки вдоль восточного гребня. На западе же несколько светящихся точек все быстрее поднимались к зениту. За ними тянулась сверкающая вуаль.

Четверка оцепенела. На миг сержантская строгость слетела с Аннерби, сменившись неприкрытым изумлением. Он тяжело отступил от саней и положил руку на спину Шерканеру. Связь была скверная, но тот услышал:

– Шерканер, что это?

– Не знаю. – Он чувствовал, что рука Аннерби трясется. – Но когда-нибудь мы это поймем… Давайте дальше, сержант.

Как заводные куклы вдруг начинают движение, так члены отряда вернулись к заправке рюкзаков и продолжили путь. Наверху творилось красочное представление, и хотя ничего подобного четверке палящих солнц больше не возникло, цвета были прекрасней и насыщенней, чем в любом северном сиянии. Две движущиеся звезды все быстрее и быстрее неслись по небу. Призрачные шторы их шлейфов раскинулись аж до западного горизонта. Теперь высоко в небе на востоке они сверкали яркими цветами накала, как миниатюрные подобия первых пылающих огней. Тускнея и разлетаясь, они посылали вниз светящиеся лапы, которые вспыхивали ярче прежнего там, где сталкивались с более ранними вуалями света.

Самые впечатляющие минуты миновали, но медленное призрачное световое движение продолжалось. Если эта штука в сотнях миль наверху, как положено настоящему полярному сиянию, у нее колоссальный источник энергии. Если же она прямо у них над головами, то, может быть, они наблюдают глубинно-мрачный аналог летних молний. В любом случае зрелище стоило того, чтобы рискнуть ради него жизнями в этом приключении.

Тут они достигли гарнизонного городка тиферов. Удивительное полярное сияние еще было видно, когда отряд стал спускаться по входному пандусу.

Насчет целей особых споров никогда не возникало. Их изначально и предложил Андерхилл, их озвучила Виктория Смит в тот первый день по приезде в Ставку. Если каким-то образом получится пробудить себя в Глубочайшей Тьме, четверо солдат с некоторым количеством взрывчатки на многое способны: повредить склады горючего, мелкие глубины рядовых, может, даже тиферский Генштаб. Но эти цели не окупили бы колоссальных вложений, затребованных Андерхиллом.

Имелась, однако, очевидная возможность удушить противника насмерть. Как в начале Тьмы современная армия получает преимущество, если способна дольше бодрствовать, маневрируя, когда враг уже спит, так и при Новом Солнце та армия, которая первой проснется и выступит в поле, одержит победу с убедительным преимуществом.

Обе стороны заготовили крупные запасы амуниции и провианта для этого момента, но стратегия Нового Солнца радикально отличалась от стратегий Лет Увядания и начала Тьмы. Насколько могла судить современная наука, Новое Солнце в первые дни, возможно часы, достигает сумасшедшей яркости. На несколько дней оно становится всепожирающим чудовищем, более чем стократно ярче себя самого в пору Срединной Яркости и Увядания. Именно эта взрывоподобная вспышка, а не лютый холод Тьмы разрушала почти все, кроме самых прочных, постройки предыдущего поколения.

Пандус вел в передовое депо тиферов. Вдоль фронта расположились подобные ему, но именно отсюда должно было идти снабжение стартового маневра. Без него лучшим тиферским войскам придется выйти из боя. Передовые силы тиферов в точке наступления войск Короны окажутся без поддержки. Ставка рассчитывала, что гибель депо приведет к миру на приемлемых условиях или даже череде легких побед королевской рати. Для всего этого может хватить четверки солдат и точно рассчитанного акта вандализма.

…Если четверка не замерзнет насмерть, спускаясь по пандусу. Ступени замело воздушным снегом, кое-где между флагами виднелись остатки кустов, но это и всё. Теперь при каждой остановке приходилось передавать вперед рюкзаки и контейнеры с илом из саней, в которые впряглись Нижнимор с Аннерби. Тьма плотно сомкнулась вокруг, разгоняемая лишь случайным блеском пролитой экзотермовой жижи. Разведка полагала, что пандус менее двухсот ярдов в длину…

Впереди замаячил овал света. Конец туннеля. Отряд сполз с пандуса на поле, некогда открытое, а теперь заслоненное от света серебристыми маскировочными экранами. Лес палаточных шестов вздымался повсюду вокруг. Кое-где экраны прорвало под тяжестью снега, но в основном они уцелели. В полумраке можно было различить очертания паровых локомотивов, рельсоукладчиков, пулеметных вагонов и бронеавтомобилей. Даже при таком тусклом освещении сквозь снег поблескивала серебристая краска. Когда вспыхнет Новое Солнце, техника будет в полной готовности. Когда растает и испарится лед, а бурные потоки стекут по паутине каналов, оплетшей поле, тиферские бойцы выйдут из ближайших глубин и ринутся на защиту своей техники. Воду отведут в водяные баки, включатся охладительные фонтаны. Несколько часов пройдет в лихорадочной проверке снаряжения и машинерии, еще несколько – в торопливом ремонте того, что вышло из строя за два века Тьмы и часы нового жара. А потом тиферы выступят по рельсовому пути, который, по мнению их командования, вел к победе. Кульминация научных исследований поколений специалистов по Тьме и Новому Солнцу. Разведка считала, что противник продвинулся в этой области намного дальше, чем собственная наука Короны.

Хранкнер подтянул их вплотную, чтобы все могли слышать.

– Готов побиться об заклад, они примерно за час до Первого Света выставят сюда охрану, но сейчас тут хозяйничаем мы… Ладно, заправляем рюкзаки полностью и расходимся, как планом предусмотрено. Джил, ты готов?

Джил Хэвен спускался, точно алкаш с переломанными конечностями. Шерканеру показалось, что повреждение скафандра Джила задело и его ходовые ноги. Но при словах Аннерби он выпрямился, ответив почти нормальным голосом:

– Сержант, я не для того сюда всю дорогу тащился, чтобы сидеть сложа руки и смотреть, как вы плетете. Свою часть работы я сделаю.

Началась главная фаза миссии. Они отсоединили звуковые тросы, каждый взял свою долю взрывчатки и черного порошкового красителя. Они достаточно в этом натренировались. Если быстро пробежаться между всеми назначенными точками туда-обратно, если не переломают ноги в дренажных ямах, если карты, заученные назубок, достаточно точны, то, возможно, повезет выполнить работу в срок и не замерзнуть при этом. Бойцы разбежались в четыре стороны. Взрывчатка под солнечными заслонками была немногим сильней ручных гранат. Безмолвные вспышки, и критически важные участки шатра просели. Тут же пошли в ход краскометы, абсолютно непримечательного вида, но вполне эффективные, как и предсказывали в отделе материаловедения. По всей длине и ширине передовое депо тиферов покрылось пятнами черной краски в ожидании поцелуя Нового Солнца.

Тремя часами позже они оказались почти в миле к северу от депо. Аннерби понукал их всю дорогу оттуда, заставляя выполнить последнюю, необязательную часть задачи: выжить.

Они ее почти выполнили. Почти. Джил Хэвен словно обезумел, когда они покидали депо. Попытался отбиться от группы.

– Надо найти место, где бы нам закопаться. – Он повторял эти слова раз за разом, вырываясь из хватки Нижнимор с Аннерби, которые оттаскивали его обратно по тросу, возвращая на место в цепи.

– Джил, мы этим сейчас и занимаемся. Давай-давай. – Аннерби отцепил от себя Хэвена, перепристегнул его к Эмбер, и на миг так получилось, что Хранкнер с Шерком слышали только друг друга.

– У него отваги больше, чем прежде, – сказал Шерканер. Хэвен бодро прыгал рядом, точно на ходулях.

– Не думаю, что он еще чувствует боль, – негромко, но четко отвечал Хранк. – Меня не это беспокоит. Я думаю, он в глубинную тягу соскальзывает.

Сошествие во Тьму. Безумная паника, которая охватывает пауков, когда сердцевина их сознания понимает, что обладатель тела застрял снаружи. Верх берет животная составляющая, вынуждая жертву без оглядки искать место, пригодное для глубины, любое место, наудачу.

– Черт подери.

Это слово прозвучало приглушенно: Аннерби прервал связь и попробовал выстроить всех в ровную цепочку. Их отделяли от возможного убежища считаные часы. И все же… вид Джила Хэвена, который брыкался и боролся, пробуждал в каждом животные рефлексы. Инстинкт – чудесная штука, но если сейчас дать ему волю, он их всех погубит.

Через два часа они еле добрались до холмов. Джил дважды вырывался, с каждым разом все отчаянней, и убегал к обманчиво многообещающим обрывам вдоль дороги. Каждый раз Эмбер подтягивала его обратно и пыталась урезонить. Но Джил больше не понимал, кто он, и, отбрыкиваясь, порвал скафандр в нескольких местах. Его тело частично замерзло и окоченело.

Конец настал, когда они покоряли первый трудный подъем. Сани пришлось бросить; остаток пути следовало пройти на воздухе и экзотермах из походных рюкзаков. На третий раз Джилу удалось оборвать трос. Он побежал в сторону странной шатающейся прискачкой. Нижнимор ринулась за ним. Эмбер была крупного телосложения и до сих пор без труда управлялась с Джилом Хэвеном. Но сейчас вышло иначе. Джила окончательно утянуло в глубинную тягу. Она попыталась оттащить его обратно, Джил обернулся и резко ткнул ее кончиками рук. Эмбер отшатнулась и выпустила его. Хранк и Шерканер подоспели, но с опозданием. Хэвен, суча лапами, кинулся с тропы в глубокую тень оврага.

Трое выживших на миг замерли в оцепенении; потом Эмбер полезла через край склона, нащупывая под снегом опору для ног. Аннерби с Андерхиллом схватили ее и потащили на тропу.

– Нет, пустите! Если замерзнет, у него будет шанс ожить. Надо его с собой унести.

Андерхилл перегнулся через край обрыва и посмотрел вниз долгим взглядом. Джил упал на голые скалы. Тело его не двигалось. Если он еще жив, то от обезвоживания и обморожения точно умрет, даже успей они вытянуть его обратно.

Хранкнер, должно быть, тоже его увидел.

– Он погиб, Эмбер, – сказал он тихо. Затем повысил тон до сержантского рыка: – А наша миссия продолжается!

Помедлив, Эмбер выкрутила свободные руки и стала подниматься. Шерк не услышал от нее ни слова. Вскарабкавшись назад на тропу, она помогла пристегнуть страховку и звуковой трос.

Трое продолжали подъем. Теперь – быстрее.

Когда добрались до цели, оставалось всего несколько кварт живых экзотермов. До Тьмы на этих холмах рос пышный лес деревьев траум, они были частью поместья какого-то тиферского нобля, заказником дичи. За ними была трещина в скалах, вход в естественную глубину. В любой дикой местности, где водятся крупные звери, они подыскивают себе глубины. В населенных местах такие глубины обычно занимают и расширяют под убежища, а иногда они остаются заброшенными за ненадобностью. Шерканер понятия не имел, каким образом Аккорд-разведке стало известно об этой глубине, разве что среди тиферов имения имелись агенты Аккорда. Но подготовленным безопасным укрытием она никак не выглядела: обычная глубина диких животных в глуши, совсем как на Дальнем Брунларго.

В группе опыт настоящей охоты был только у Нижнимор. Они с Аннерби прорезали дорогу меж барьерами из плевкошелка и спустились до самого низа. Шерканер повис над ними, освещая путь и подогревая пещерку.

– Вижу пять бассейнов… два взрослых таранта. Чуть больше света, пожалуйста.

Шерканер спустился еще ниже, перенеся большую часть своего веса на плевкошелковую паутину. Источник света в его нижних руках теперь озарял дно пещерки. Он увидел два названных товарищами бассейна. Воздушного снежка тут почти не было. Лед выдает, что бассейн предназначался для гибернации – в нем совсем нет пузырьков воздуха. Подо льдом застыла какая-то тварь, замерзшие глаза поблескивают на свету. Господи, вот ведь громадина! Тем не менее это наверняка самец; вон дюжины детских рубцов.

– В других бассейнах еда. Свежая добыча, как ты и предсказывал.

На первом году Нового Солнца пара тарантов остается в глубине, высасывая жизненные соки из запасенной добычи, пока дети вырастают до размеров, когда уже можно учить их охотиться… после того, как утихнут бури и погаснут пожары. Таранты вели исключительно хищный образ жизни, а интеллектом и близко с трактами не могли равняться, но очень походили на настоящих пауков. Убить их и присвоить добычу – необходимость, но казалась она не охотой, а резней в глубине.

Работа отняла еще час и почти весь остаток экзотермов. Потом они напоследок поднялись на поверхность, чтобы по возможности затянуть прорехи в плевкошелковом барьере. У Андерхилла онемели несколько плечевых сочленений, да и кончиков левых рук он совсем не чувствовал. Скафандры за последние несколько часов многое пережили, покрылись проколами и заплатами. У Эмбер от контакта с экзотермами и воздушным снегом сгорело несколько запястных сочленений скафандра. Пришлось дать этим конечностям замерзнуть. Скорее всего, некоторые руки бедняжка потеряет.

Но они все же постояли снаружи еще минутку.

– Можем торжествовать, – сказала Эмбер наконец, – не так ли?

Аннерби ответил сильным, уверенным голосом:

– Да. И ты знаешь, что Джил со мной, черт побери, первым бы согласился.

Они сомкнулись в скорбном лапохлопке, на миг почти безошибочно воссоздав скульптурную группу «Гокна слагает Аккорд». Даже Утраченный Друг был.

Эмбердон Нижнимор вернулась в расщелину. Зеленоватый, чуть искрящийся туман вырвался из паутины при этом ее движении; внизу она добавит в бассейны остатки экзотермов. Вода превратится в холодную слякоть, но там можно будет укрыться. И, если распахнуть скафандры на полную, при известном везении – равномерно замерзнуть. Против последней большой опасности средств у них не было.

– Посмотри напоследок, Шерканер. Дело рук твоих!

В голосе Аннерби больше не звучала непоколебимая уверенность. Эмбер Нижнимор была солдатом, и при ней сержант Аннерби, как мог, выполнял свой долг. Теперь, словно бы выйдя из боевого режима, он казался таким измученным, что с трудом держал брюхо над снегом.

Андерхилл выглянул наружу. Они стояли на высоте пары сотен футов над тиферским депо. Полярное сияние угасало; движущиеся световые точки, небесные вспышки – все это уже давно исчезло. В тусклом свете звезд депо отбрасывало на серую равнину черную тень. Только это была не тень, а порошкообразный краситель, который они распылили по всей территории.

– Такая малость, – сказал Аннерби. – Всего-навсего пара сотен фунтов черной краски. Ты уверен, что это сработает?

– О, конечно. В первые несколько часов Нового Солнца тут будет ад кромешный. Черный порошок нагреет всю технику так, что за любые конструкторские допуски зашкалит. Ты же знаешь, что происходит при такой вспышке.

Собственно говоря, сержант Аннерби и сам руководил такими испытаниями. Сотню раз Срединная Яркость озаряла присыпанный черным порошком металл, и спустя считаные минуты металлические детали приваривались одна к другой: оси ко втулкам, поршни к цилиндрам, колеса к рельсам. Вражеские войска будут вынуждены отступить под землю, а самое важное для них в стратегическом отношении депо погибнет полностью.

– Шерканер, такой трюк можно было использовать в первый и последний раз. Несколько барьеров, пара мин – и мы покойники.

– Ну да. Но изменится много чего еще. Это последняя Тьма, когда спит паучество. В следующий раз нас будет больше, чем четверо паучар в воздушных скафандрах. Вся цивилизация останется бодрствовать. Мы колонизируем Тьму, Хранкнер.

Аннерби с видимым недоверием рассмеялся. Жестом позвал Андерхилла в расщелину и глубину под ней. Как бы ни устал сержант, он спустится последним, установив окончательный барьер.

Шерканер бросил последний взгляд на серую равнину и полог невероятного полярного сияния высоко в небесах.

Высоко и глубоко, мир познать нам нелегко.

9

Детство Эзра Виня получилось, в общем-то, спокойным и безопасным. Лишь однажды за всю жизнь он угодил в настоящую передрягу, и то по преступной дурости.

Даже по меркам Чжэн Хэ семья Винь.23 считалась очень многочисленной. Некоторые ветви Семейства уже несколько тысяч лет не пожимали друг другу рук. Винь.23.4 и Винь.23.4.1 большую часть этого времени провели в путешествиях, облетев половину Людского Космоса, сколотив состояния, развив собственные моральные кодексы. Вероятно, лучше им было бы не уповать так сильно на постоянную синхронизацию, но счастливый случай свел все три ветви в одно и то же время на Старом Челе. Там они несколько лет провели, сооружая времянки, у более оседлых цивилизаций достойные именоваться хабитатами дворцового класса, и осторожно приглядываясь друг к другу в попытке понять, что за это время осталось от общей основы. Ветвь Винь.23.4.1 управлялась на принципах консенсусной демархии. На торговых отношениях это не сказывалось, но тетю Филипу выводило из себя. «Никто не вправе лишать меня моих же прав собственности голосованием», – как-то бросила она в присутствии малыша Эзра. Винь.23.4 с виду была куда ближе знакомым ветвям родителей Эзра, хотя их диалект незейского с трудом поддавался расшифровке. Семья 23.4 не утруждала себя поддержанием в исправном виде станций стандартного широкополосного вещания. Но стандарты имели даже большее значение, чем черные списки. На пикнике детские скафандры проверяли люди, а потом перепроверяла автоматика, однако никто не задумался, что для твоих кузенов «атмосфер-секунда» может измеряться другой величиной. Эзр вскарабкался на маленькую скалу, крутившуюся вокруг выбранного для пикника астероида; его очаровало смещение крошечной планетки по воле его рук или ног. Но когда воздух кончился, его товарищи по игре уже отыскали себе новые миры в каменном облаке. Служба безопасности пикника поначалу игнорировала призывы его скафандра о помощи, и ребенок едва не задохнулся.

Эзр помнил лишь, как проснулся в новой, специально сконструированной детской и как много следующих килосекунд ему оказывалось поистине королевское обхождение.

Поэтому Эзр Винь всегда выходил из гибернации счастливым. Испытывал привычные дезориентацию, физический дискомфорт, но воспоминания детства твердили ему, что все будет в порядке.

Поначалу ему показалось, что и на сей раз все так же, разве что мягче. Он лежал в теплой кровати, почти в невесомости. У него осталось впечатление обширного пространства под высоким потолком. На стене за кроватью имелась фреска такой искусной работы, что могла бы сойти за фотографию. «Триксия терпеть не могла эти картины». Мысль потянула за собой контексты пробуждения. Триксия. Трехземье. Миссия к В(ы)ключенной звезде. И это он ведь не в первый раз здесь просыпается. Потом… все пошло наперекосяк, они попали в засаду авральников. Как им удалось отразить атаку и победить? А последние воспоминания перед этим забытьем – куда делись? «Я падаю во тьму на исковерканной шлюпке. Флагман Пака уничтожен. Триксия…»

– Полагаю, вахтмастер, он пришел в себя, – произнесла какая-то женщина.

Почти невольно он повернул голову на голос. У его постели сидела Анне Рейнольт, а рядом с ней – Томас Нау.

– О, интерн Винь, я рад видеть вас среди живых. – Улыбка Нау была грустной и искренней.

Эзр со второй попытки каркнул:

– Чхт… Что происходит? Где я?

– Вы в моей личной резиденции. Прошло приблизительно восемь дней с тех пор, как ваш Флот попытался уничтожить нас.

– Э? – «Мы атаковали вас?»

Нау задумчиво склонил голову, видя неуверенность Виня.

– Я хотел быть здесь, когда вы придете в себя, чтобы побеседовать. Директор Рейнольт посвятит вас в детали, но моя поддержка вам гарантирована. Я назначаю вас флот-менеджером останков экспедиции Чжэн Хэ. – Он встал, тепло потрепал Виня по плечу и вышел. Винь проводил авральника взглядом. Флот-менеджером?

Рейнольт принесла Виню планшет, открывший ему больше фактов, чем Винь был в состоянии переварить. Не может все это оказаться враньем!.. Четырнадцать сотен человек из экипажа Чжэн Хэ погибли: почти половина личного состава Флота. Четыре из семи кораблей Чжэн Хэ уничтожены. Ионные прямоточные двигатели оставшихся повреждены. Большая часть летательных аппаратов поменьше либо уничтожена, либо серьезно повреждена. Люди Нау расчищали космос в округе от орбитального мусора. Они всерьез намеревались продолжать «совместную операцию». Летучие вещества и руды, поднятые с Арахны, способны поддерживать жизнедеятельность баз, которые авральники сооружали в первой точке Лагранжа системы «звезда – планета».

Ему показали списки погибших. «Фам Нювен» уничтожен со всей командой. Капитан Пак и несколько членов Торгового комитета были на борту. Большая часть команд уцелевших кораблей выжила, но старшие офицеры находятся в гибернаторах.

Убийственная головная боль последних мгновений в шлюпке больше не возвращалась. Эзра вылечили от «случайной инфекции», так сказала Рейнольт. Но лишь болезнь, созданная искусственно, могла обрушиться на них с таким точным расчетом, в столь удобное для врага время. Авральники лгали, просто чтобы соблюсти приличия. Они планировали атаку изначально и продумали ее до последней секунды.

По крайней мере, Анне Рейнольт не улыбалась, когда вешала ему лапшу на уши. Она вообще очень редко улыбалась. Рейнольт, директор по персоналу. Как странно, что даже Триксию не насторожил этот титул. Сперва Эзр подумал, что Рейнольт борется со стыдом: она избегала смотреть ему прямо в глаза. Но постепенно он сообразил, что ей это просто не интересно: с таким же успехом переборку можно разглядывать. Как человек он для нее не существовал, и на мертвых ей было откровенно начхать.

Эзр тихо листал отчеты. Он не хмыкнул и не расплакался, узнав, что Сума Дотрана больше нет. «Триксия отсутствует в списке погибших». Наконец он дошел до перечня тех, кто остался в живых, бодрствовал и был распределен по тем или иным локациям. Почти триста человек на базе Чжэн Хэ, которую тоже переместили в первую точку Лагранжа. Эзр пробегал взглядом по списку и вспоминал: в основном молодые люди, ни трехземельцев, ни ученых. Триксии Бонсол тут тоже не оказалось. Он перелистнул страницу. Еще один список. Триксия! Ее имя было тут, и ее даже приписали к «Департаменту лингвистических исследований».

Эзр поднял глаза от планшета и постарался спросить самым обычным тоном:

– А что, э-мм, означает символ, которым отмечены некоторые имена?

«И под именем Триксии он тоже есть».

– Они сфокусированы.

– А что это значит? – спросил он с прорвавшейся помимо воли тревогой.

– Всё еще на интенсивном лечении. Не всем повезло оправиться так быстро, как вам. – Она посмотрела на него в ответ жестким, равнодушным взглядом.

На следующий день снова пришел Нау.

– Время ввести вас в курс ваших должностных обязанностей, – сказал он.

Они направились по длинному прямому коридору – шлюзовому каналу. На этом хабитате было не до банкетов. Ощущалось легчайшее касание силы тяжести, словно базу разместили на небольшом астероиде. По ту сторону шлюза их ждала шлюпка, крупней любых аналогов Флота Чжэн Хэ. Роскошная, но в примитивном барочном смысле. Низкие столики, всесторонний бар. Широкие окна естественного обзора. Нау на миг подвел его туда – выглянуть наружу.

Шлюпка поднималась через строительные леса растущего хабитата. База выглядела незаконченной, но уже превзошла размерами времянку Чжэн Хэ. Они поднялись над лесами, и на закруглявшемся диске внизу проявилось нагромождение серых левиафанов. Алмазные горы, стянутые вместе. Что странно, блоки эти были гладкими, лишенными кратеров, но и тусклыми, как обычные астероиды. Там и сям проглядывали лучики солнечного света: в этих местах поверхностный слой графита был содран, и сверкали радуги. Меж двух гор он увидел бледные снежники, массивные отвалы свежепривезенного из океанов и морей Арахны льда и камня. Шлюпка еще набрала высоту. За отрогом скал показались контуры звездолетов. Длинней шестисот метров, а в сравнении со скалами – карлики. Крепко сцеплены друг с другом, как обломки на верфях для утилизации. Эзр быстро прикидывал последствия катастрофы, делая допуски на то, что не видел своими глазами.

– Вы все сюда перетащили, в первую точку Лагранжа? Вы впрямь намереваетесь придерживаться стратегии тайного наблюдения?

Нау с достоинством кивнул:

– Боюсь, что иного выхода нет. Лучше быть с вами откровенным. Наше сражение всех загнало на край пропасти. У нас хватит ресурсов вернуться домой, но – с пустыми руками. Вместо этого можно наладить сотрудничество… ну, отсюда, из первой точки Лагранжа, можем наблюдать за пауками. Если эта раса и вправду начинает Информационный век, воспользуемся их услугами для ремонта. В любом случае задача экспедиции будет в основном выполнена.

Хм. Долгий шпионаж в ожидании, пока клиенты созреют. В некоторых случаях и Чжэн Хэ прибегала к такой стратегии. Порою она даже срабатывала.

– Это трудная задача.

За спиной Эзра прокомментировали:

– Для вас – вероятно. Но авральники живут неплохо, малыш. Лучше бы тебе это на носу зарубить.

Винь узнал голос: этот человек ныл про атаку Чжэн Хэ даже после начала резни. Ритсер Брюгель. Эзр развернулся. Крупный блондин ухмылялся ему. Деликатности тут места не было.

– И мы намерены победить. Паукам тоже стоит зарубить это на носу.

Не так давно Эзр сидел за одним столом с этим человеком и слушал, как Ритсер учит жизни Фама Тринли. Блондин показался ему грубияном и выскочкой, но тогда это не имело значения. Винь обвел взглядом завешанные коврами стены, вернулся к Анне Рейнольт. Та внимательно прислушивалась к разговору. Физически они с Брюгелем могли быть родными братом и сестрой: в светлой шевелюре парня даже рыжинка проступала. Но этим сходство и исчерпывалось. Как ни гнусен Брюгель, его эмоции – открытая книга. А вот Анне Рейнольт из всех эмоций, по впечатлениям Виня, было знакомо лишь нетерпение. За разговором она следила с видом садовницы, в чьем саду завелись ненужные мошки.

– Но ты не беспокойся, мальчик-коробейник. Твое жильишко в полной безопасности. – Брюгель ткнул рукой в переднее окно. Там сверкнула зеленоватая искорка чуть заметных дискообразных очертаний. Времянка Чжэн Хэ. – Мы его припарковали на восьмидневной орбите основной свалки.

Томас Нау вежливо поднял руку, словно прося слова. Брюгель заткнулся.

– У нас мало времени, господин Винь. Я знаю, что Анне Рейнольт дала вам сводки, но желаю убедиться, что вам понятны новые обязанности. – Он потыкал в манжету – изображение времянки Чжэн Хэ выросло в размерах. Винь сглотнул слюну. Забавно: стандартная полевая база, от силы сто метров длиной. Глаза его обежали бугорчатый, словно стежками прошитый хабитат. Он там прожил менее двух мегасекунд, тысячу раз прокляв спартанские условия. Но теперь это все, что он может именовать домом. Там внутри многие из выживших друзей Эзра. Времянка так уязвима… Но все ячейки выглядели полностью надутыми, заплат не заметно. Капитан Пак разместил эту времянку поодаль от основной группы кораблей, и Нау ее не тронул.

– Ваша новая важная должность. Как мой флот-менеджер, вы получите обязанности, сравнимые с обязанностями погибшего капитана Пака. Вам будет предоставлена моя постоянная поддержка; я позабочусь, чтоб и мои люди это уразумели. – Он покосился на Ритсера Брюгеля. – Но, пожалуйста, помните: наш успех, да и просто выживание теперь зависят от умения сотрудничать друг с другом.

10

В том, что касалось управления персоналом, Эзр притормаживал. Было же довольно очевидно, куда метит Нау. Винь в школе такое проходил. Когда они достигли времянки, Нау выдал елейную речь, представив Виня как нового «флот-менеджера Чжэн Хэ». Нау особо подчеркнул, что Эзр Винь – старший по званию из выживших представителей Семей – владельцев кораблей. Два звездолета Виней в мясорубке не слишком пострадали. Если и был сейчас легитимный хозяин у кораблей Чжэн Хэ, так это Эзр Винь. А если все пойдут на сотрудничество с легитимными властями, то в конечном счете всем будет от этого лучше. Потом Эзра вытолкнули вперед промямлить что-то несуразное про то, как он-де рад вернуться к друзьям и надеется на их помощь.

В последующие несколько дней он постепенно понял, что Нау вбил клин между долгом и верностью. Эзр был дома и в то же время не дома. Ежедневно он встречал взглядом знакомые лица. Выжили и Бенни Вэнь, и Джимми Дьем. Эзр знал Бенни с тех пор, как они оба были шестилетками; теперь Бенни вел себя словно незнакомец, хотя и готовый к сотрудничеству.