Текст книги "Сияющие руины"

5. Аби

У страха есть одна особенность: тот, кем он овладевает, не знает, насколько он велик и как глубоко проник внутрь.

Две стихии способны сожрать человека заживо. Искромсать на мелкие кусочки. Любовь и страх.

Аби испытала это на себе. Эти стихии обглодали ее до костей. Она чувствовала свои ребра и выступающие острые локти, когда снимала со спины рюкзак, чтобы вытащить из него свои покупки.

Спасибо миссис Гриффит, она снабдила ее небольшой суммой денег. В туалете супермаркета Аби переоделась в джинсы, которые только что приобрела, но, прежде чем воспользоваться двумя другими купленными предметами, ей хотелось уйти куда-нибудь подальше от камер слежения. Предусмотрительно она спрятала мотоцикл Гавара на обочине автострады, густо заросшей высокой травой, – там мог оставаться незаметным даже фургон.

Ножницы в первую очередь. С этими дурацкими наращенными волосами ее видели все, включая толпу и Равных на Кровавой ярмарке. Немедленно от них избавиться, стричь как можно ближе к корням. Аби сомневалась, что у нее получится рокерское пикси, но ей было на это наплевать. Дженнеру нравились ее длинные волосы, они тяжестью лежали на плечах, и сейчас было странно потерять это ощущение. Она завернула состриженные волосы в пластиковый пакет и сунула в мусорное ведро.

Теперь мобильник.

Пока он заряжался, Аби пила чай в грязном кафе супермаркета и повторяла про себя два телефонных номера. Ей казалось, она забыла их навсегда, когда стояла на эшафоте на площади Горреган, цепенея от ужаса и ничего не осознавая, кроме того, как сильно она любит свою семью и как не хочет умирать. Но нет, эти два номера благополучно хранились в ее памяти, хорошо натренированной непрерывными подготовками к экзаменам.

Номер Джона. И номер Мидсаммер.

После того как накрыли конспиративную квартиру и арестовали Рени и активистов из Бора, Аби собиралась позвонить по одному из этих номеров, но вместо этого набрала номер Дженнера. Ошибка едва не стоила ей жизни.

Какой из этих номеров будет правильным выбором на этот раз? Ее пальцы застыли над кнопками.

«Тебе я отвечу с этого, из нижнего левого, – сказала ей Мидсаммер, со смехом доставая из кармана одну трубку, а затем еще две из других карманов. – Это твоя горячая линия. Ноль семь девять…»

…семь, девять, семь, пять… – пальцы Аби бегали по кнопкам. Несколько гудков, и она услышала голос:

– Слушаю.

– Мидсаммер, это Абигайл.

Секундная пауза, и затем хриплый радостный смех:

– Ты спаслась?!

– Да.

– Когда я поняла, что не вижу тебя, я…

– Все хорошо, – сказала Аби. – Я спаслась. Ты не видела меня, потому что один человек увез меня с площади.

– Кто?

– Не поверишь! Нет, правда, в это трудно поверить. Я расскажу при встрече. Мидсаммер, вчера я слышала, что сказала Боуда. Кажется, они схватили Рени и посадили ее под стражу. И они… у них мои родители. Их должны были вывезти из Милмура, и, если я не сдамся, маму с папой начнут допрашивать.

Мидсаммер с негодованием выдохнула в трубку.

– Про Рени я знаю, Джон предупредил меня, и я наблюдала, как это происходило, но я была на другом берегу реки и не могла помешать. Аби, дел невпроворот: Рени, твои родители. Десятки людей, арестованных в Риверхеде, содержатся в тюрьме строгого режима в Фулторпе, и я боюсь, что они кандидаты для следующей Кровавой ярмарки.

– Мой брат все еще в замке Крована, – напомнила Аби. – Даже мою маленькую сестренку вернули в Астон-Хаус. Так они намерены вынудить меня добровольно сдаться.

– Они свое дело знают, – тяжело вздохнула Мидсаммер. – Заставляют нас бросаться тушить маленькие костерочки, чтобы мы не заметили, как они разожгут свой огромный костер извращенной свободы и фиктивных гражданских прав.

– Ты поможешь мне?

Аби, задавая вопрос, приложила усилия, чтобы голос ее не дрогнул, потому что это был наиглавнейший вопрос ее жизни. То, с чем сейчас столкнулась Аби, – ее семья разбросана по стране, над каждым из них нависла опасность, – это непосильная задача, чтобы она могла с ней справиться в одиночку.

– Аби, все диаметрально противоположно. Ты поможешь мне? Потому что единственный способ добиться успеха в личном деле – это потушить огромный костер до того, как он разгорится в полную силу. Сопротивление режиму Джардинов должно стать нашим приоритетом. И будет много моментов, когда нужно будет делать выбор, трудный выбор. Можешь ли ты принять это?

Аби, услышав такие слова, на мгновение отстранила телефон от уха. Выбор. Как она может выбирать между общественным делом и своей семьей?

Но без Мидсаммер она ничего не в состоянии сделать для спасения своей семьи, поэтому какой тут выбор? У нее нет выбора. Она поднесла мобильный к уху:

– Да, я могу это принять.

– Хорошо. Мы сделаем все, что в наших силах. Аби, наши единомышленники работают по всей стране: в Экстоне, Портисбери, Эдинбурге и так далее. Режим Джардинов должен закончиться прежде, чем люди начнут считать его нормальным.

Мидсаммер назначила ей время и место встречи и отключилась.

Аби не потребовалось много времени, чтобы добраться туда – заброшенный промышленный комплекс на севере Лондона, недалеко от метро «Харлсден».

Часы в телефоне подсказали, что она приехала на час раньше. Аби не чувствовала особой усталости, так как, отъехав от дома миссис Гриффит, она на окраине фермы нашла флигель и там поспала несколько часов. Но ее мысли беспокойным роем кружились в голове. Они все время возвращались к тому страшному моменту: толпа разрывает человека на куски, то же самое сейчас сделают с ней. Несмотря на то что ей удалось спастись, ужас не покидал ее и, вероятно, останется с ней навсегда.

В школе им рассказывали о странах, в которых начался регресс. Процветающие нации вдруг ввергались в пучину гражданской войны. Фанатики разворачивали вспять демократические тенденции. Но никто и думать не мог, что такое случится в ее стране, в Британии. Но это случилось. Все происходит на ее глазах.

Возможно ли это остановить? Или это неотъемлемая часть какого-то великого цикла истории?

Нет, Аби отказывалась в такое верить. Исторические события кажутся неизбежными, потому что они описываются уже после того, как свершились.

Сумка лежала у ее ног, и Аби вытащила книгу из библиотеки миссис Гриффит – смешные истории об английских королях и королевах. Здесь была история о тщеславной и глупой королеве Елизавете, которая никогда не выходила замуж, отвергая всех своих женихов из числа Равных. Глупый Генрих V, который решил, что при Азенкуре он может сразиться с французской армией, численностью вчетверо превосходившей английскую, – он избежал полного разгрома только благодаря своему Равному советнику, создавшему иллюзию несметности английского войска, что заставило французов отступить.

Могла ли когда-то существовать такая Англия, где Елизаветой восхищались как сильным и независимым правителем? Где Генрих V был смелым героем Азенкура, а не самонадеянным болваном? Вполне возможно, но тогда эти смешные сказки о королях и королевах могли появиться только в той стране, которая знала лишь три столетия правления Равных. Никому не известно, как эти Бездарные монархи действительно жили.

За два часа Аби прочитала книгу, а Мидсаммер все еще не было. Аби решила остаться на месте и ждать. Быть лидером повстанцев в полицейском государстве – это не работа в офисе: пришел в определенное время – ушел в определенное время. Миновал еще час, и наконец Мидсаммер появилась, пробираясь через груду кирпичей, заросли сорняков, путаницу оборванных проводов и обломки офисной мебели.

– Извини, я опоздала. Странное сегодня было утро. Но я рада тебя видеть. – Она обняла Аби, а затем отстранила, внимательно оглядывая. – Стрижка мне нравится. Вступила в наш союз женщин?

– Что-то вроде того! – засмеялась Аби.

– Что случилось на площади? Когда лев вернулся без тебя, я была в бешенстве. Ты говоришь, кто-то спас тебя? Но кто?

– Сейчас покажу.

Аби вошла в полумрак разрушенного склада, завела мотоцикл и выкатила его туда, где стояла Мидсаммер. Ее реакция была не той, которую ожидала увидеть Аби. Лицо Мидсаммер сделалось подозрительным.

– Гавар Джардин? Ты серьезно?

– Да, знаю. Мне самой вначале показалось, что у меня галлюцинации после сотрясения мозга. Но он сделал это под влиянием момента, точно так же, как, повинуясь импульсу, остановил Кровавую ярмарку. Мидсаммер, он не очень хороший человек, но у него есть сердце.

– Эта новость усложняет мое и без того сложное утро.

– Что ты имеешь в виду?

– Гавар связался со мной. Он сделал это через спикера Доусон. Он хочет со мной встретиться. Сказал, что его отец окончательно слетел с катушек, его достала жестокость семьи и он беспокоится о своей дочери и что – я читаю здесь между строк, но, думаю, не ошибаюсь – он ненавидит свою жену.

Аби не сдержалась и рассмеялась:

– Ты не ошибаешься! – Она рассказала Мидсаммер о том, что произошло после Кровавой ярмарки, Мидсаммер ее молча выслушала. – Итак, чего он хочет? – закончив свой рассказ, спросила Аби. – Помимо консультации по семейным вопросам. Почему он связался со спикером?

– Он хочет к нам присоединиться, Аби. – Мидсаммер нервно теребила пирсинг на губе. – Честно говоря, я не склонна доверять ему. И все же у него такой сильный Дар, и это был бы отличный пиар-ход: старший сын канцлера выступает против родного отца. Я договорилась о встрече с ним сегодня вечером. Но если будет малейший признак, что он под контролем, все переговоры сразу прекращаются. Я дам ему знать, что он под прицелом, на тот случай, если вздумает сделать какой-нибудь неожиданный выпад. Со мной будут еще двое. Джона не привлекаем, не хотим раскрывать его.

– Я должна быть там, – заявила Аби.

– Я знала, что ты скажешь это. Тогда пошли. Время показать тебе нашу тайную резиденцию.

До встречи с Гаваром Аби узнала столько лиц и имен в новом штабе Мидсаммер, что запомнить их все было непросто. Но она справилась. В школе к концу первого дня нового семестра она всегда запоминала имена всех одноклассников. Она считала это хорошей тренировкой памяти, думала, это поможет ей в работе врача, ведь в палате столько пациентов. Вот и пригодились ей эти навыки.

Мидсаммер обосновалась на старой фабрике, на окраине Лондона, несомненно, одной из тех, которые были построены в частном порядке в прошлом веке, прежде чем ее владельцы-простолюдины осознали, что не могут конкурировать с Равными промышленниками, использовавшими рабский труд. В переоборудованном помещении фабрики собрались люди со всей страны, имеющие связи в городах рабов от Пензанса до Абердина.

Некоторые были ненамного старше Аби – студенты, вооруженные несколькими мобильными телефонами и компьютерами, сидели в углу. Она заметила группу, собравшуюся вокруг друзей Люка из Милмура, Хильды, Тильды и Асифа, и помахала знакомой троице рукой. Они надеются спасти своих друзей, Джесси и Оза, взятых в Риверхеде и содержащихся в тюрьме строгого режима в Фулторпе, где, вероятно, находятся и родители Аби.

Здесь были и такие, чьи причины участвовать в движении были видны на их телах и в настороженных глазах. Худощавая женщина из Экстона, на ее лице и шее масса грубых рубцов. Крупный шотландец, у которого из-под подвернутых спортивных брюк виднелся протез. У мужчины из Портисбери с очень грустными глазами было на запястье несколько выцветших плетеных браслетов и татуировка с двумя датами, с разницей в двенадцать лет. Возможно, он потерял ребенка в городе рабов. Взял с собой, чтобы обеспечить ему хороший жизненный старт, точно так же, как ее родители взяли с собой Дейзи? У Аби сжалось сердце.

Но, несмотря на гнев, кипевший в людях, и пережитые трагедии, в воздухе ощущались решимость и целеустремленность, и Аби испытывала подъем духа, что и она стала частью большого дела. Независимо от того, насколько вы смелы и изобретательны, вы никогда не достигнете в одиночку того, что можете сделать в компании надежных соратников. Эту идею Люк вынес из Милмура?

Может ли Аби, общаясь с этими людьми, заполнить пустоту, оставленную внутри предательством Дженнера?

– Пора, – сказала Мидсаммер, когда день начал клониться к вечеру. – Встречу с Гаваром я назначила далеко отсюда. Не хочу раскрывать это место.

Рядом с ней стояла женщина, которую Аби видела в течение всего дня. Невысокая, с женственными формами и с постоянной милой улыбкой на лице. По ее округлившемуся животику можно было понять, что она находится на последнем месяце беременности. Однако теперь она не улыбалась и крепко держала руку Мидсаммер.

– Если вы думаете, что это рискованное мероприятие, – сказала женщина, ее брумми[1]1
   Брумми – диалект жителей Бирмингема. – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть] придал голосу дополнительную тревожность, – тогда зачем вы вообще туда идете?

– Лейла, дорогая, это не кто-нибудь, а чертов Гавар Джардин! – Мидсаммер накрутила на палец прядку шелковистых волос женщины. – Он способен помочь нашему движению набрать скорость. Мы тщательно выбрали место встречи и будем контролировать весь транспорт и людей, появляющихся в поле зрения.

Мидсаммер наклонилась и поцеловала свою подругу, и сердце Аби сжалось. Даже Равные не бессмертны, и Лейле приходится волноваться.

Уэсли, дядя Рени, вручил Мидсаммер рацию, работающую по замкнутому каналу.

– Мои ребята проверили место, – сказал он. – Не заметили ничего подозрительного.

– Спасибо, Уэс.

– Я думаю, вы должны присоединиться к нам, – обратилась к нему Аби. – Мидсаммер, это, конечно, тебе решать. Но Гавар остановил Кровавую ярмарку, потому что увидел на эшафоте Рени. Присутствие нас с Уэсли на встрече показало бы ему, что ты веришь в его благие намерения.

Мидсаммер на несколько секунд задумалась, затем кивнула. Она умела быстро принимать решения.

Они ехали на машине из западной части Лондона в восточную. И хотя был вечерний час пик, они выбрали маршрут вдали от центральных улиц города, и потому дороги и тротуары были полупустыми. Уэсли время от времени с кем-то переговаривался по рации. Водитель свернул на гравийную дорогу и вскоре остановился.

– Ну вот, – вздохнула Мидсаммер, – мы и прибыли на место.

Было видно, что она напряжена, в то время как Аби чувствовала странное спокойствие. На нее произвела впечатление структура организации Мидсаммер и то, какой поддержкой она пользовалась. И Аби верила, что Гавар встанет на их сторону. Ведь он вывез Люка из Милмура только потому, что его об этом попросила Дейзи, и спасать Аби на площади его никто не просил. Если бы эти двое Равных могли доверять друг другу, кто знает, какие грандиозные возможности открылись бы.

Аби осматривала окрестности, от солоноватого воздуха в носу покалывало, ветер дул в непривычно открытые уши. Глядя вокруг, трудно было сказать, что они находятся в Лондоне. Здесь начинались болота Уолтемстоу, повсюду были разбросаны сине-черные пятна воды. Умный выбор. Широкое открытое пространство, и только узкие дорожки вились от одного озера к другому. Они должны встретиться с Гаваром в точке, где три озера примыкают друг к другу. И когда мужчина кивнул Уэсли, все трое пошли по дорожке. Аби заметила, что на двух дорожках стоит еще по наблюдателю.

У насыпного вала их ждали: задумчиво стояла широкоплечая фигура в черном кожаном плаще, доходившем до краев байкерских ботинок.

– Это Уэсли, – представила Мидсаммер. – Он бы погиб на Кровавой ярмарке, если бы ты не вмешался. И его племянница, Рени, тоже бы погибла. Это та девочка, из-за которой ты остановил ярмарку.

– Я в долгу перед вами, – сказал Уэсли, протягивая Гавару руку. Тот на нее посмотрел, и только. Уэс пожал плечами и опустил руку. – Вы пошли наперекор своей семье. Это смелый поступок.

Гавар презрительно хмыкнул и перевел взгляд на Аби:

– Я полагаю, ты пришла, чтобы вернуть мне мой мотоцикл.

– Я оценила техническую поддержку.

– Я ее не оказывал, – нахмурился наследник.

– Ты нашел мою записку?

– Да, и сказал твоей сестре то, о чем ты просила.

– Спасибо. Но я не об этом. Последняя строчка о тебе и твоей семье. Я это имела в виду.

Гавар перевел взгляд на Мидсаммер:

– Поздравляю. Похоже, ты нашла только двух зарегистрированных членов фан-клуба Гавара Джардина.

– Я уверена, что моя младшая сестра тоже состоит в этом клубе, – сказала Аби. – Она фактически его основатель.

Гавар фыркнул.

– Хорошо, – кивнула Мидсаммер, – пора поговорить по существу. Иди за мной.

6. Аби

Гавар сидел на стуле в центре сырого помещения, залитого полосами света на бетонных стенах, – это была котельная вышедшей из употребления насосной станции, которая в прошлом использовалась для аварийного водоснабжения Лондона. Вокруг Гавара стояло с полдесятка людей, и, если его это пугало, он этого не показывал.

Аби подозревала, что Гавар не испытывает страха. У него мало причин кого-либо бояться.

Кроме, пожалуй, своего отца.

– Вы думаете, мы вам поверим? – спросил Бхадвир, мужчина с браслетами. Его голос прозвучал с интонациями учителя, который только что выслушал оправдание ученика в духе: «собака съела мою домашнюю работу». – Может быть, и поверим. Может быть, сейчас вы и сами верите в то, что говорите, будто ненавидите отца, что он и ваша жена жестокие, заблуждаются сами и всех вокруг вводят в заблуждение. Но вы сами – горячая голова. Человек импульсивный. Сегодня вы к нам присоединитесь, но уже завтра будете сожалеть об этом разговоре, а послезавтра снова станете нашим врагом. – Он повернулся к Мидсаммер. – Прости, Мидсаммер, я верю, что он говорит искренне, но я не верю, что он надежен. Риск слишком велик.

– Искренне говорит? – вступил в разговор шотландец с протезом. – Ты с ума сошел! Его папочка – наша самая большая проблема. И его жена ничуть не меньшая. Я не верю ни единому его слову. Все это дурно пахнет. – Он сердито плюнул на пол у ног Гавара, и наследник мгновенно среагировал: его лицо вспыхнуло, проявилась знаменитая на всю страну ярость Джардинов. Но он остался сидеть на месте.

– Давайте взглянем с другой стороны, – сказала Эмили, женщина из Экстона. – Я знаю, Мидсаммер, что ты наш лидер, но ты практически одна из нас. Ты годами жила среди простых людей, ты полюбила простолюдинку и столкнулась с предрассудками из-за этой любви и из-за цвета своей кожи. Ваш с Лейлой ребенок будет считаться простолюдином. Но если к нам присоединится Гавар, разве это не станет дракой Равных между собой за власть?

Аби поморщилась. Так же и она когда-то думала, наблюдая в Хайвителе, как Мейлир Треско и Дина Матраверс строят планы, заведомо обреченные на провал. Тогда она считала, что эта битва принадлежит простым людям Британии. Есть большая разница между тем, чтобы завоевать свободу самим, и тем, чтобы получить ее от тех людей, которые и заковали вас в цепи.

Но события на площади Горреган изменили ее. Ужас, который она испытала, стоя на эшафоте, и осознание, что она сейчас умрет, сожгли ее сомнения и заставили по-другому посмотреть на тот путь, что может привести к победе.

– Но это тоже правильный шаг – повернуть оружие противника против него самого, – сказала Аби. – Мы должны использовать все средства для победы. Гавар может радикально изменить игру.

Ее слова вызвали бурную реакцию, несколько человек заговорили одновременно: кто-то категорически не соглашался, кто-то поддерживал Аби, но с оговорками. Но один голос прозвучал громче всех, и сразу стало тихо.

– Он может вытащить мою Рени, – произнес Уэсли, – чтобы доказать свою благонадежность. Ее заперли в одной из тех камер в подвале парламента, где держали и нас перед Кровавой ярмаркой.

– В казематах Астрид Хафдан? – удивился Гавар. – Я знал, что ее снова арестовали, но что там…

Только слепой мог не заметить отразившийся на его лице искренний ужас.

– Как ты думаешь, почему я подняла дракона с крыши Дома Света? – спросила Мидсаммер. – Или они тебе об этом тоже не сказали?

– Сказали, что это была угроза, – ответил Гавар. – Боуда описала это так, что ты демонстрировала силу своего Дара и тем самым угрожала парламенту.

– Не угрожала, а пыталась спасти, – мрачно проговорила Мидсаммер. – И потерпела неудачу. Это хорошая идея, Уэс. Я очень хочу вернуть этого ребенка. Но если Гавар пойдет и выведет ее оттуда, он тем самым себя мгновенно раскроет.

– Он может взять меня с собой, – услышала Аби собственный голос. – Мы инсценируем это как мой арест, а затем побег.

Аби опустила голову и уставилась в пол, чтобы, прежде чем продолжить, унять волнение и заставить себя поверить, что это не худшая идея, которая когда-либо приходила ей в голову.

– Его семья считает, что я в бегах, – продолжила она, – и что я попытаюсь встретиться с младшей сестрой, которая работает у него. Они Гавару поверят, если он скажет, что поймал меня, когда я пыталась пробраться к Дейзи. Думаю, даже Астрид не сидит круглосуточно в своем подвале, поэтому, если мы провернем это дело поздно вечером, будет меньше охранников. Гавар мог бы отвести меня в ту же камеру, где содержат Рени, и тогда бы мы…

Голос Аби оборвался, когда она поняла, что ее план несостоятелен. Как они с Рени вдвоем одолеют Гавара Джардина и сбегут?

– Ты настолько доверяешь ему, что готова отдать свою жизнь в его распоряжение? – недоверчиво спросила Эмили.

Уэсли тоже увидел слабые места в плане.

– Гавар с таким же успехом и меня может арестовать, – сказал он. – Скажем, поймал нас обоих, потом, когда открыл камеру Рени, чтобы нас туда запихнуть, я его ударил или что-то в этом роде. Прошу прощения, – произнес он, поворачиваясь к Гавару.

– В этом нет необходимости, – отозвался наследник, садясь на край стула и раскачиваясь на двух ножках. Выражение его лица было мрачным. – У Астрид есть одна штука, которая поможет нам легко провернуть это дело.

Гавар нарисовал маршрут от камеры к выходу на свободу, объяснив, куда ведет каждая дверь, заметил, что его парламентский пропуск откроет любую из этих дверей.

– Но каждого охранника, который встретится на пути, ты должна будешь нейтрализовать тазером, – обратился он к Аби. – Ты готова на это?

Все охранники – простолюдины. Обычные люди, работающие по найму. «Не навреди, не навреди, не навреди…» – клятва врача молоточком застучала в голове Аби. «Но я не врач, – твердо сказала она себе. – Я преступница, меня сделали такой».

– Я готова использовать тазер, – ответила Аби. – Обсудим детали.

Гавар ясно и четко изложил, как можно этот план реализовать. Аби сделала несколько встречных предложений. И в конце концов Мидсаммер одобрительно кивнула:

– Если ты хочешь, Аби, давай сделаем все именно так. Гавар, ты говоришь, что желаешь лучшего мира для своей дочери? Я хочу того же для своего ребенка. Поэтому ради наших детей я рискну поверить тебе. Верни нам Рени и Аби в целости и сохранности, и это сделает тебя одним из нас.

Равные посмотрели друг на друга, и в их глазах мелькнуло понимание. Мидсаммер тут же отвернулась и по рации потребовала к вечеру подготовить ей лодку на Темзе.

Взгляды Гавара и Аби встретились. Ей показалось, что она увидела в его глазах такую же, как у нее, неуверенность. Это было странно и вместе с тем обнадеживающе – на этот раз импульсивный наследник обдумывал свои действия. Но Аби все еще мучили горькие воспоминания о том, как она несколько дней назад доверилась одному из Джардинов.

Она хотела бы вновь увидеть Дженнера. Поговорить с ним. Выплеснуть на него весь гнев за его предательство и потребовать, чтобы он признался, действительно ли Дар для него оказался дороже, чем она. Но встретиться невозможно. И в глубине души Аби не хотела никаких ответов от него. Знала, они будут ей неприятны.

Дженнер… Сейчас она шла за Гаваром к его мотоциклу. У нее в запасе оставалось всего несколько минут, чтобы убедиться в искренности Гавара и подавить удушающий страх, что она совершает очередную ужасную ошибку.

– Ты уверен, что план сработает? – в сотый раз спросила Аби. – Сильюн снял привязку с меня и моих родителей, когда мы покинули Кайнестон, и тебя она тоже больше не защищает. Ты стал таким же уязвимым, как и все люди, хотя у тебя есть сверхъестественные рефлексы, свойственные Равным.

– Рефлексы можно подавить, – ответил Гавар. – Это ты усваиваешь еще в детстве, когда учишься в школе. Представь, ты пытаешься играть в регби иначе, проявить свою индивидуальность, стремишься стать первым. В тот год я был только третьим, и, когда приехал на каникулы домой, отец заставил меня продемонстрировать мои достижения, а затем избил ремнем с пряжкой. Но благодаря рефлексам синяки тоже быстро исчезают.

– Разве система видеонаблюдения не даст им понять, что ты специально ослабил свою защиту? И позволил мне тебя ударить?

Казалось, Гавара этот пункт плана не особенно волновал.

– Думаю, никто ничего не заметит, – сказал он. – К тому же рефлексы включаются только тогда, когда мы видим опасность, так что постарайся напасть на меня сзади.

Они подошли к мотоциклу, на котором он приехал на встречу. Это был тяжелый «харли-дэвидсон».

– Еще один мой лучший мотоцикл, – похвастался Гавар, занося ногу. – Мы должны вернуться оттуда живыми и невредимыми, иначе я никогда не получу назад свой любимый «нортон-триумф». Увидимся позже, Аби Хэдли.

Он кивнул, мотор взревел, Гавар уехал.

Двумя часами позже Аби боролась с удушающей паникой, пот катился у нее со лба. «Это просто инстинктивная реакция на обструкцию дыхательных путей», – убеждала она себя. Гавар заткнул ей рот носовым платком со знаменитым принтом огненной саламандры Джардинов, это было до смешного символично, только сейчас ей было не до шуток, потому что он тащил ее за шиворот. Аби чувствовала, как Гавар пытается поудобнее ухватить ее куртку, чтобы не так сильно пережимать ей горло, но все равно это было ужасно. Аби, спотыкаясь, едва переставляла ноги, стараясь не упасть.

– Поймал ее, когда она кралась к заднему входу в Астон-Хаус, – пояснил Гавар двум дежурным офицерам безопасности у главного входа в парламентский комплекс. Они выглядели зловеще в грязновато-желтом свете фонарей, смешавшемся с мерцающим сиянием громады Дома Света, добавляя жути в и без того страшную ситуацию. – Я веду ее в Управление общественной безопасности.

– Офис вашей жены? Да-да, конечно, наследник Гавар.

– Мой офис! – отрезал Гавар. – Создан нами по поручению моего отца. И если я не сижу в нем и не роюсь в бумагах, то это не означает…

Но охранник, съежившись, уже суетливо открывал ворота.

– Кого я должен уведомить? – неуверенным голосом спросил охранник у них за спиной, но Гавар не ответил, продолжая тащить Аби вперед.

– Ты в порядке? – тихо спросил он, как только они оказались вне поля зрения охранников, прикрытые тенью от стены здания. Аби могла лишь нечленораздельно промычать.

Через внутренний двор он подтащил ее к тяжелой дубовой двери, рядом с которой нелепо смотрелась панель охранной системы. Гавар приложил к панели свой пропуск, дверь издала электронный звуковой сигнал, он открыл ее и толкнул Аби вперед…

…прямо на широкую грудь рослого охранника. Аби глухо замычала от столкновения, и сердце ее бешено заколотилось. План начал осуществляться.

– Наследник Гавар. Неожиданно. Рад вас видеть, сэр. А это кто?

Дубинка больно ткнула ее в грудь. Аби отклонилась назад и увидела сначала бычью шею, а затем грубое лицо охранника.

Кеслер.

Тот, кто оторвал Люка от семьи и увез в Милмур. Кто отдавал приказы, когда его мордовороты схватили Рени на конспиративной квартире. И кто вел их на эшафот на Кровавой ярмарке. Ненависть охватила Аби.

Дубинка Кеслера медленно очертила ее грудь и поползла вверх по горлу, заставляя Аби откинуть голову назад, коснулась губ и уткнулась в носовой платок.

– Хватит! – рявкнул Гавар. – Ты знаешь, кто это. Ты был на Кровавой ярмарке, я это хорошо помню.

Кеслер первый утверждал, что Рени достаточно взрослая, чтобы умереть на эшафоте, Гавар противостоял ему. Кеслер нахмурился и грубо сунул дубинку в рот Аби. Она чуть не задохнулась от рвотного рефлекса, платок намок от слюны, она закашлялась, судорожно вдыхая.

– Абигайл Хэдли, – процедил Кеслер. – Где вы ее нашли?

– Пыталась проникнуть в Астон-Хаус, хотела повидаться со своей младшей сестрой, с этой глупой маленькой сучкой.

– На поверку ты оказалась не такой умной, мисс Хэдли, – широко улыбнулся Кеслер. – Я рад, что ты снова к нам вернулась.

Все должно выглядеть убедительно: Аби со всей силы ударила его ногой в промежность.

Кеслер взвыл и ударил ее, и Аби услышала, как хрустнул ее нос, на мгновение все окрасилось красным.

– Черт возьми! – завопил Гавар. – Кеслер, дай мне тазер. Он у тебя готов к бою? – Гавар выхватил оружие из рук все еще скрюченного Кеслера.

– Всади ей по максимуму, – простонал Кеслер.

От боли из глаз Аби текли слезы, и она нечетко видела Гавара, державшего электрошокер у нее перед лицом. Весь коридор контролировался камерами видеонаблюдения. Кеслер был творением Боуды и, несомненно, представит своей покровительнице полный отчет о произошедшем. Они с Гаваром заранее обсудили, что все должно выглядеть до предела правдоподобно. И в данный момент страх Аби был настоящим.

– Попробовала и получила, – сказал Гавар. – Теперь стой и не двигайся.

Он засунул тазер за пояс, затем взял пальцами нос Аби, сжимая его с обеих сторон, боль казалась невыносимой. И вдруг она прошла.

Гавар исцелил ее. Аби давно мечтала овладеть такой техникой и вот испытала ее действие на себе. Хотя она была так напугана, что едва осознавала, что с ней происходит. Гавар потряс ее за плечо.

– Вы поправили нос этой суке? – проворчал Кеслер.

– Я собираюсь запереть ее в камере. Не хочу, чтобы она валялась там без сознания, захлебываясь кровью. Хочешь, чтобы я и тебя от боли избавил? Обойдешься. – Гавар злобно рассмеялся. – Показывай, где камеры.

Кеслер с трудом разогнулся, его поросячьи глазки горели ненавистью, и повел их по коридору. Аби считала двери, мимо которых они проходили.

– Выход к речным воротам, – усмехнулся Гавар, когда они проходили мимо какой-то невероятно странной двери. Пока все соответствовало тому, что Аби запомнила из инструкций Гавара. – Здесь моя жена поймала твою маленькую подружку. И теперь мы вернем тебя к ней. Посажу тебя в ту же в камеру, обменяетесь своими печальными историями.

Кеслер фыркнул. Он бы так не веселился, если бы знал, что скрывается за этими словами Гавара. Это был их путь к спасению. Аби протащили мимо двери Управления общественной безопасности – офиса Боуды. Она жадно вцепилась в нее взглядом, чтобы запомнить все до малейших деталей.

– Я держу ее, не хочу отпускать, – сказал Гавар Кеслеру, когда они подошли к металлической двери в конце коридора. – Ты открывай.

Кеслер открыл дверь, приложив карту, похожую на пропуск Гавара. Дверь вела в небольшую зону ожидания с редкими металлическими сиденьями, которые прочно крепились одновременно к полу и стене. У второй двери было две панели – считывающая карты и кнопочная. Широкая спина Кеслера закрыла панель, его пальцы быстро забегали по кнопкам. Гавар сообщил Аби, что код – это день, месяц и год самой первой Кровавой ярмарки. Символично, ничего не скажешь.