Текст книги "Сияющие руины"

– Что не понял?

О боже, только бы он не начал очередную проповедь в духе Мейлира. Сильюн предусмотрительно отвернулся в сторону.

– Хочешь, расскажу, что я подумал, – продолжил Люк, – когда понял, что могу управлять этим миром? Я подумал одеть тебя как-нибудь посмешнее. Нелепо. Унизительно. В бикини, например, или костюм гориллы. Или даже превратить тебя в настоящее животное. Я же в первый раз смог сделать тебя золотистым облаком, так почему же не сделать тебя свиньей или собакой? Но потом понял: нет, так думаете и поступаете вы – Равные. Это для вас значит иметь власть и постоянно злоупотреблять ею. На самом деле трудно сказать, где кончается власть и начинается злоупотребление. А потом у меня возникла очень странная мысль.

Сильюн стиснул зубы, готовясь услышать ошеломляющее откровение.

– Я подумал, что в некотором смысле вы, Равные, могли бы быть намного хуже, чем вы есть, мы сейчас не берем во внимание твоего отца и Боуду Матраверс.

Неожиданное умозаключение.

– Спасибо за вотум доверия.

– Сил, этот король-чудотворец… – Пальцы Люка забарабанили по рулю, он сосредоточенно смотрел вперед. – Когда мы его встретили в первый раз, я почувствовал страх. И уважение. Но что, если есть веская причина, по которой он был вычеркнут из истории? А вдруг он был опасным могущественным чудаком? Возможно, нам не следует искать того, кто был забыт. Я имею в виду, разве он не мертв?

У Сильюна на затылке зашевелились волосы. «Весьма вероятно, что все это имеет отношение к королю-чудотворцу», – подумал он.

Именно поэтому он так хотел его найти.

– А-а-а! – Сильюн сильно наклонился вперед, когда Люк нажал на тормоза и машина резко остановилась. Они достигли стены.

И она выглядела совсем не такой, как представлял Сильюн.

8. Люк

Стена была слишком старой, чтобы ее мог возвести лорд Рикс, накладывая акт Молчания.

– Это не та стена, которую хотел сломать Крован, – сказал Люк.

Стена была не просто старой – древней, сложенной из камня без раствора. Камни аккуратно подогнаны друг к другу, покрыты белым лишайником и зеленым мхом. Она поднималась до уровня плеч Люка, хотя казалась выше из-за росшей наверху травы. Бабочка с крыльями хрупкими и почти прозрачными порхала среди колышущихся на ветру стеблей с крупными тяжелыми семенами.

Стена походила на вал Адриана, построенный римлянами при императоре Адриане для предотвращения набегов с севера. Когда Люк был помладше, они с семьей во время отпуска не раз ездили к этому валу. Мама увлекалась пешими походами, хотя Дейзи просилась взять ее на руки, едва они успевали пройти первую милю. Люк провел ладонями по стене, удивляясь контрасту между колючим бархатом мха и грубым камнем под ним.

Сильюн стоял нахмурившись. С недовольным видом он повернул голову сначала в одну сторону, осматривая стену, затем в другую.

– Какая-то проблема? – спросил Люк.

– Она прямая.

– И что?

– Что может быть внутри нее, если она прямая? Стена должна образовывать замкнутое пространство.

Люк понял, что́ он имел в виду. Если акт Молчания блокирует какой-то участок памяти, то он должен иметь такой же вид, как стена вокруг крепости.

– Стена Рикса была круглой, – продолжал Сильюн, – как городская стена. Сломай стену, и ты попадешь в ту область, которая за ней скрывается. Но эта… – Сильюн замолчал на полуслове, недовольно глядя на каменную кладку.

– Возможно, это вовсе не акт Молчания, – предположил Люк. – А просто стена, которую мой мозг построил, потому что ему понравился ее вид. Я такую видел во время путешествий с моей семьей. И если это так…

И если бы это было так, то он мог бы изменить ее точно так же, как он менял свою одежду или проложил дорогу, по которой они ехали. Люк посмотрел на стену и представил, что она выше, а камни гладкие.

Стена осталась в неизменном виде. Значит, она – не его творение. И не творение Рикса. Был еще один человек, который блокировал его память, – Крован. Стена – дело его рук?

Но тогда почему она выглядит так, как будто стоит здесь века?

– Может, стена не старая, а просто стилизована под древность? В противном случае она должна быть значительно старше меня. Но разве возможно наложить на меня акт Молчания еще до моего рождения?

– У Равных есть наследственный акт Тишины, который передается из поколения в поколение, – пояснил Сильюн. – Семьи используют его, чтобы скрыть свои нелицеприятные секреты, как, например, истинное происхождение ребенка, что может навсегда прервать линию наследования. В семье моей матери есть такой акт Тишины. Тетя Эвтерпа рассказала мне об этом в библиотеке Орпен Моута, сгоревшем поместье ее детства, которое она идеально восстановила в своем ментальном пространстве. Но акт Тишины имеет другую форму. Он представляет собой запертую шкатулку, ключ от которой у ее хозяйки.

– Значит, моя стена – работа Крована?

Сильюн покачал головой, и непонятно было, то ли он отрицает причастность Крована, то ли выражает свое замешательство. И Люк не знал, как ему реагировать на растерянность Равного – успокоиться или испугаться.

– Она такая длинная… – проговорил Сильюн, убегая взглядом вдоль стены. – Ни одна тайна не может быть такой огромной.

– Может, здесь не одна тайна скрыта, – предположил Люк. – И посмотри…

Он показал на пролом в стене, находившийся на небольшом расстоянии от них. Кладка разрушилась, образовав достаточно широкий проем, чтобы человек сумел в него протиснуться.

При осмотре это выглядело как обычный пролом в обычной стене. Такое часто встречается в природе – сильная буря сносит верхние камни, а затем овцы, перепрыгивая через низкую часть стены, постепенно сбивают камень за камнем, и образуется вот такого рода пролом. Непохоже, чтобы он возник в результате яростной атаки Дара Крована. Скорее результат течения времени.

Люк хорошо усвоил урок, когда он сунул руку в Лох-нан-Деоир, озеро, омывавшее остров Эйлеан-Дхочайс, и за свое любопытство был вознагражден мучительной болью. Но здесь он не видел никакой опасности. Сильюн сказал, что это – мир его собственного «я». И Люк чувствовал, что это действительно так.

– Ты позволил Кровану увезти меня в его замок, потому что вы оба хотели понять, как разрушить акт Молчания и открыть запечатанные там воспоминания, – сказал Люк. – Значит, за этой стеной мои воспоминания? Пошли посмотрим.

Сильюн кусал ногти. Было странно видеть его таким растерянным – Равного, который знал ответы на все вопросы, что пришли тебе в голову, и еще с десяток, проистекающих из них, но о существовании которых ты даже не подозревал.

– Пошли. Можно я пойду первым?

– Ну уж нет, – не согласился Люк. – Это мой мозг, мои воспоминания.

Сильюн кивнул. Люк расправил плечи и посмотрел в пролом. Люк не ожидал, что будет испытывать такое сильное напряжение. Он не мог поверить, что все это происходит на самом деле, если можно так выразиться, в то время, когда он сидит в кресле в Фар-Карре. Не мог поверить, что все, случившееся с ним за прошедший год, было реальностью, а не кошмарным сном.

Вызовет ли сильнейшую боль этот шаг в неизвестность? Если его одежда здесь не настоящая, а как же тело? Может он здесь погибнуть?

Люк начал осторожно протискиваться в пролом. Что-то – возможно, просто легкий ветерок – подняло и пощекотало волоски на его руках. Не было никакой боли, никакого чувства опасности, никаких отрицательных эмоций. Когда Люк пролез внутрь, кожу на голове покалывало, словно крошечными иголочками. Он почувствовал пульсацию крови под ногтями. Сердце учащенно забилось. Выброс адреналина? Или нечто иное?

Пока Люк стоял, пытаясь осознать, не всплыли ли у него в голове какие-либо мысли или воспоминания, которых не было несколько мгновений назад, Сильюн полез следом, отталкивая его в сторону от пролома. И, оказавшись рядом с Люком, Равный вздохнул так громко, что Люк подумал, он, должно быть, распорол артерию об острый выступ камня.

– Что случилось? С тобой все в порядке?

– Дар… – вытаращив от удивления глаза, прошептал Сильюн. – И его здесь так много!

Люк похлопал его по плечу и ощутил, что сердце у Сильюна колотится, как у маленькой птички. Сильюн положил ладонь на грудь, успокаивая дыхание.

– Но я ничего не вспомнил, – произнес Люк. – Никакие воспоминания ко мне не вернулись. А ведь должны были?

Они посмотрели друг на друга. Сильюн выглядел уже не просто растерянным, а окончательно сбитым с толку. Люк рассчитывал, что Сильюн будет своего рода проводником в его ментальном пространстве. Но оказалось, что для него это тоже непознанная зона.

– Давай начнем с того, что нам известно, – предложил Сильюн. – Здесь, в твоем ментальном пространстве, мы видим результат какого-то действия. В определенном смысле это напоминает возникшую в результате наложения акта Молчания стену или барьер. Однако есть важная отличительная особенность – стена не замыкается кругом. И она кажется очень старой. Также она кажется разрушенной или, по крайней мере, находится в состоянии разрушения. Стена была возведена с использованием очень сильного Дара или человеком, обладавшим невероятно мощным Даром.

Мысли Люка понеслись, опережая друг друга. Когда он понял, куда они стремятся, у него перехватило дыхание.

– Может, это он? Король-чудотворец? Его имя говорит само за себя. У него была невероятная сила. Он жил очень давно, поэтому и стена такая древняя. И ты сказал, что его забыли, практически забыли, в памяти людей остались лишь крошечные фрагменты, свидетельствующие о его существовании. Возможно, эти крошечные фрагменты просачиваются в нашу память вот через такие проломы в стене акта Молчания? О том, кто забыт, но о ком смутно помнят.

В этот момент Люк осознал, что его бьет дрожь. Почему? Что это значит? Сильюн рукой взлохматил волосы, заставляя их упасть и скрыть лицо, словно он нуждался в уединении, чтобы подумать.

– Ты можешь доставить нас туда? – после длинной паузы спросил Сильюн, показав на самую высокую горную вершину, покрытую снегом. – Хотелось бы взглянуть…

Люк посмотрел на горную вершину – слишком далеко и слишком высоко. Выше всех холмов в Национальном парке Пик-Дистрикт, куда родители возили его в детстве во время отпуска.

– Мне самолет заказать? Или крылья нам приделать? А может быть, гигантского орла призвать, который бы подхватил нас и перенес туда, нечто подобное я видел в кино…

– Орлы – хорошее средство передвижения, – усмехнулся Сильюн. – Но есть более простой способ, теперь ты понял, как это пространство работает. Ты просто подумай, что мы уже там.

– Подумать?

– Конечно, это же твой ум, Хэдли. И люди используют ум, чтобы думать, хотя, возможно, ты его используешь для каких-то иных целей.

– Ты мне это говоришь в тот момент, когда я уже начал думать, что ты, Сил, не законченный мерзавец.

Сильюн широко развел руками. Но Люк понял его идею. Осталось понять, как это будет реализовано? Они полетят по воздуху? И это будет круто и страшно? С какой стати его глупый мозг создал именно такой пейзаж, а не… И вдруг сердце екнуло, отзываясь глухим спазмом в животе, вокруг все закружилось, показалось, мир превратился в живописное полотно, с которого в одно мгновение смыли все краски. Люк зашатался, ноги заскользили. Руки схватили его за запястья и крепко держали.

Люк моргнул и открыл глаза.

– Забыл, – пробормотал Сильюн, – надо было предупредить тебя, чтоб ты сменил обувь.

Они стояли на самой вершине горы. Небо здесь было розовато-синим, воздух обжигал легкие, причиняя боль при каждом вздохе, под ногами хрустел снег. Они были так высоко, что видели, как внизу кружатся кондоры.

– Вот так-то лучше. – Сильюн удовлетворенно потопал ногами.

Люк осмотрел себя. Он был в костюме альпиниста, как лондонский автобус, ярко-красного цвета. Сил был одет в стиле ретро: твидовые брюки, заправленные в толстые носки, круглые очки с затемненными стеклами, на шее до самого носа намотан большой теплый шарф. Великолепно! Даже в воображении Люка Равный выглядел классно.

Сильюн подтянул Люка к себе и показал на заросшую травой равнину внизу, рассеченную золотой лентой реки.

– Смотри, отсюда видна работа Крована. После каждого контакта с тобой он блокировал твою память. Так много… – Сильюн на мгновение замолчал.

По равнине были разбросаны небольшие вольеры, похожие на загоны для скота или городские стены без города внутри. Они были построены из гладких камней, напомнивших ему стены замка Крована, как прыщи на лице, они портили картину пейзажа. Люк не хотел думать, как может выглядеть ментальное пространство тех, кого Крован держит в плену годами, причиняя им боль, а потом запечатывает этот участок памяти актом Молчания, и так повторяется изо дня в день, из года в год. Вероятно, их ментальные пространства сплошь усеяны маленькими цитаделями, запирающими ужас и боль.

Люк просто обязан вернуться на Эйлеан-Дхочайс. И должен узнать, что происходит с Койрой. Он очень надеялся, что Койра хорошо подумала и отказалась от своего решения остаться в замке Крована и противостоять ему, что она готова покинуть этот замок вместе с теми заключенными, которые, как она считает, заслуживают свободы.

– А теперь посмотри вон туда, – продолжал Сильюн. – Это акт Молчания, наложенный лордом Риксом, когда он использовал тебя, желая убить моего отца, а ты убил Зелстона. Именно его Крован пытался разрушить, чтобы понять, как убрать акт Молчания, наложенный другим Равным.

Стена Рикса была выше, толще, цветом темнее, она была кривая и вся перекошенная, будто ее долго сотрясали стихии. И тем не менее стена стояла прочно, крепко запечатывая память Люка о произошедшем в бальном зале Кайнестона, что разрушило его жизнь и оборвало жизнь канцлера Зелстона.

– Теперь ты хорошо знаешь, как выглядит акт Молчания, – сказал Сильюн.

– И еще есть эта.

Они с Сильюном смотрели на древнюю стену, которая тянулась по огромной равнине близко к реке, так что ее можно было принять за неотъемлемую часть ландшафта – некое природное образование, как, например, полоса гравелитов, их Люку отец показал в Национальном парке Пик-Дистрикт.

– Выглядит так, будто всегда здесь стояла. Заметишь ее, только когда наткнешься, – проговорил Люк.

– Хм… – неопределенно протянул Сильюн.

Затем он развернулся и ухватился за что-то в воздухе – ручку двери, которой не было там несколько мгновений назад и которую Люк – в этом он был совершенно уверен – даже не создавал своим воображением. Обычная деревянная ручка, выкрашенная белой краской.

Сильюн толкнул ее.

– Извини за беспорядок. Я не любитель гостей.

«Беспорядок» было мягко сказано. Высокая, залитая солнцем комната походила на библиотеку, где только что произошел взрыв. Книги лежали повсюду: на полу, на полках, аккуратными рядами, вкривь и вкось стопками, засунуты под подушки, навалены грудой на шикарные, но изрядно потертые диваны и кресла.

Равный сделал галантный жест «только после вас», и Люк нерешительно сделал шаг, потому что он знал, куда он входит. Если бескрайняя равнина каким-то мистическим образом была его ментальным пространством, то эта неожиданно веселая, с белыми стенами комната, переполненная книгами, – ментальное пространство Сильюна.

Люк оглянулся. Через дверной проем он увидел холодное небо и заснеженные вершины гор и их с Сильюном следы, отпечатавшиеся на насте. Дверь закрылась и исчезла. Люк глубоко вздохнул и огляделся.

– Это не так мрачно, как я себе представлял, – произнес он.

Сильюн усмехнулся и, лавируя между разбросанными книгами, прошел к большому столу, на котором не было ни дюйма свободного места. Среди груды книг, чашек и нескольких френч-прессов втиснулась деревянная шкатулка цвета корицы.

– Секрет моей семьи, закрытый актом Тишины. – Сильюн похлопал по крышке шкатулки. – Здесь Гавар хранит свою тайну, а также Дженнер и моя мама. Вот так я узнал о существовании дневников моего предка Кадмуса. В этой шкатулке они, конечно, не лежат. Они были в памяти тети Эвтерпы. Но знание о том, что они существовали, закрыто в этой шкатулке. Аналогично тому, как акт Молчания принимает форму замкнутых объектов, скрывающих воспоминания, акт Тишины имеет форму закрытых предметов, таких как шкатулка, сумка, сундук, сейф, шкаф-купе, ну и так далее. Мы можем открыть их, но не можем показывать их содержимое кому-либо. В этом разница между двумя актами. Акт Тишины, дарованный Равным, не лишает нас наших воспоминаний, но не позволяет нам делиться ими. Акт Молчания, наложенный на вас, простых людей, скрывает от вас ваши воспоминания. Акт Тишины в основном используется в кругу семьи, – продолжал Сильюн, – но он также может использоваться и различными группами. Скажем, группа друзей, изрядно напившихся, однажды ночью совершает убийство и, чтобы скрыть преступление, принимает акт Тишины. Никто из них не забудет об этом, но каждому будет запрещено об этом говорить. Или, например, любовники по обоюдному согласию могут таким образом скрыть свою связь. Единственный, кто может снять акт Тишины, – это тот, кто его наложил, – по-видимому, человек, которому есть что терять. Думаю, теперь ты понимаешь, почему нам с Крованом так важно было выяснить, как ломаются стены и вскрываются шкатулки. Ты только представь, что можно там обнаружить.

Глаза у Сильюна заблестели. Его энтузиазм заражал, если только забыть такую неприятную безделицу, что ради исследовательского эксперимента он позволил отправить Люка в замок Крована.

Недавно Сильюн выразил, казалось, искреннее сожаление по этому поводу, но, по всей видимости, исключительно из-за расположения к Люку, а не потому, что у него повысился уровень моральной ответственности.

И все же Люк планировал использовать Сильюна, если получится, чтобы снова попасть на Эйлеан-Дхочайс и помочь Койре благополучно сбежать из замка и показать ей, как пробудить Дар, которым она, несомненно, обладает. Люк даже мечтал о том, что Сильюн всю силу своего Дара повернет против своего отца. Но все это не отменяет того, как Сильюн поступил с ним вначале. Но теперь Люк знал, что мир стал более мрачным с тех пор, как он впервые вступил в Милмуре в Клуб социальных игр, где они с друзьями прятались в заброшенных зданиях, планируя удары против режима, подавляющего личность.

Но иногда бывает так, что больше всех выигрывает тот человек, который умеет прощать.

– Мне нужно кое-что показать тебе, – сказал Сильюн, приобнимая Люка за плечи и направляя его к дальней стене библиотеки, представлявшей собой французские двери от пола до потолка. – Там и вид потрясающий.

Когда они вышли на террасу, усыпанную тропическими цветами, Люк убедился, что тут Сил его не обманул. Воздух был теплым и насыщенным запахом ванили, кокоса и морской соли, а искрящаяся гладь воды уходила к горизонту. Терраса была поднята над песчаным пляжем, от кромки берега, уходя вдаль, море меняло цвет от бирюзового до темно-синего.

Люк никогда не покидал пределов Британии, и незнакомые ароматы и вид теплого моря произвели на него ошеломляющее впечатление. Это была еще одна радость жизни, которой Равные лишали простых людей, – право видеть мир, разнообразный и удивительный. Люк создал свой внутренний мир по образу и подобию фантастических миров видеоигр, но у идеального пространства Сильюна был реальный аналог.

– У моей семьи есть поместье на одном из островов в Карибском море, контролируемых Конфедерацией, – рассказывал Сильюн. – Мы там не часто бываем, перелет – уф, ужас какой, и политика Конфедерации отвратительная. Но там красиво, думаю, это меня и вдохновило. О, привет!

Люк окинул Сильюна взглядом. Их одежда изменилась в соответствии с переменой ландшафта. На Сильюне была черная льняная рубашка на пуговицах, а Люк…

…был по пояс обнаженный.

– Рубашка не помешала бы, – процедил он сквозь зубы.

Сильюн мстительно усмехнулся, но в следующее мгновение Люк был уже одет в обтягивающую белую футболку. Люк закатил глаза. Если он в ментальном пространстве Сильюна, надо сказать спасибо, что не голый.

– Честно говоря, я привел тебя сюда не с целью поупражняться в смене твоего гардероба, – покачал головой Сильюн.

Он подтолкнул Люка туда, где буйный тропический сад соприкасался с кромкой моря. Эту пышную растительность и садом-то трудно было назвать, цветы росли так густо и высоко, что только стена могла их сдержать. Она была полуразрушенная, чему, без сомнения, способствовал климат, продиралась сквозь яркий цветник и уходила прямо в море.

– Я никогда не мог понять предназначения этой стены, – пожал плечами Сильюн. – И смотрится она здесь вполне уместной. Но, клянусь, она такая же, как и твоя. Смотри.

И так же как это делал Люк, Сильюн изменил окружающий их ландшафт. Буйная растительность отступила, отодвинулась назад береговая линия, обнажив морское дно. Кораллы, оплетенные у основания водорослями, стояли на солнце, как окаменевшие деревья. Как и в ментальном пространстве Люка, здесь изменилось все, кроме стены.

– Не понимаю этого. – По спине Люка побежали мурашки. – Кто-то наложил на нас обоих акт Молчания?

– Все еще более странно и загадочно, чем кажется. Я говорил тебе, что общался со своей тетей, навещая ее в пространстве ее детских воспоминаний в Орпен Моуте. Мы гуляли по территории поместья, разговаривали, смеялись и спорили. Так продолжалось несколько лет, за это время я изучил каждый уголок поместья. И там была стена, она тянулась через заливной луг, простиравшийся за рвом, наполненным водой. И стена эта была, мягко говоря, странной. Настолько древняя, что я вначале решил, будто она часть какой-то доисторической постройки, давно исчезнувшей, или граница давно не существующего поля. Но когда несколько месяцев назад я приехал в Орпен Моут, в реальный, что находится в Кенте, чтобы помочь тете его восстановить… – Сильюн в замешательстве замолчал. – Стену я там не увидел. У нее не было аналога в реальном мире.

– Она существовала только у нее в голове, – выдохнул Люк. – И ты впервые увидел такую стену много лет назад, задолго до того, как встретил меня. Так что речь идет не только о нас с тобой и не о том, что произошло недавно.

– Готов биться об заклад, что мы не единственные, у кого есть такая стена. Сейчас я пытаюсь вспомнить, есть ли еще у кого-то…

Люк представил, сколько человеческих умов переворошил Сильюн, – тревожная картина.

И затем, точно так же как у отца, закончившего ремонт двигателя автомобиля и заведшего его, когда мотор оживал и начинал работать слаженно, у Люка в голове все связи сложились и вспыхнули озарением. Что это за таинственная стена? Для чего она предназначена?

– Возможно, у каждого человека есть такая стена. Вы, Равные, используете акт Молчания и тем самым заставляете людей забывать определенные факты и события. И в соответствии с какими-то странными моральными нормами вы не применяете акт Молчания к Равным? Но в то же самое время вы используете применительно к себе акт Тишины, как твоя семья, например, и скрываете что-то на долгие годы и даже века. Возможно, эти стены возвел король-чудотворец, и возвел их для того, чтобы мы его забыли.

Сильюн уставился на Люка. И Люк подумал, что может теперь торжествовать, потому что именно ему, а не Сильюну Джардину, пришла в голову эта мысль. Сильюн убрал падавшие на лицо волосы. Его дыхание участилось, и, когда он заговорил, слова вылетали из него со скоростью спорткара.

– Верно! И поскольку он сделал это так давно, стены медленно разрушаются. Это и здесь видно невооруженным глазом.

Они посмотрели в сторону моря, где стена, освобожденная от цветов, морских водорослей и песка, обнажила все свои трещины и щели и выглядела как поблекшие развалины давно потерянной Атлантиды.

– Да! – воскликнул Люк. Приближение к разгадке вдохновило их обоих. – Именно поэтому воспоминания о нем начинают просачиваться в сознание людей. Кто-то слагает о нем поэмы, кто-то рисует картины или вырезает на дереве… Что? Почему ты качаешь головой?

У Сильюна не было альтернативной идеи. Все, что говорил Люк, имело смысл в той мере, как и все сотворенное Даром.

– Теперь я понимаю, как это работает, а потом ветшает и разрушается, и так далее. Но, Люк, ничего подобного нельзя было сделать в таком масштабе. Акт Молчания накладывается индивидуально, на конкретного человека. Да, акт Тишины может передаваться по наследству, но и в этом случае все начинается с небольшой группы людей, первоначально с нескольких членов семьи. Никакой акт нельзя наложить на всю страну сразу. Даже если принять во внимание, что в то время население Британии было намного меньше, даже в этом случае речь будет идти о миллионе человек и более. Черт возьми!

Сильюн присел на корточки, грызя ногти. Ветер ерошил его длинные растрепанные волосы.

«Мы подошли близко к чему-то грандиозному и непостижимому, – подумал Люк. – Очень близко».

Но только подошли. И он дал Сильюну то, что Равный хотел, – шанс вернуться в его сознание, теперь настало время Сильюну выполнить свою часть сделки.

– Подходящий момент напомнить, что я хочу навестить своего друга на Эйлеан-Дхочайсе. Более того, как знать, возможно, она даже поможет нам в этом деле, потому что именно там мы впервые увидели его и… – Люк замолчал, во рту у него пересохло.

– И? – Сильюн удивленно вздернул бровь.

Люк вспомнил эпизод, который вернулся к нему как яркая галлюцинация. Он провел в замке Крована всего несколько дней, а жизнь его превратилась в полный кошмар.

Он стоит у Последней двери, плохо соображая, что делает, мысли расстроены после разговоров с Крованом. Он держится за дверной косяк, и дверь, за которой каждого ждет смерть, открыта. Койра подходит к нему, когда он смотрит вдаль и что-то бессвязно говорит о короле и его олене.

Он утверждает, что они там, за порогом двери, и он их найдет.

Койра щелкает пальцами у его уха. Может быть, хотела дать ему пощечину. Хватает его за рубашку и оттаскивает от смертельной опасности.

А потом она теряет терпение и говорит ему: «Ну давай, вперед». Люк переступает порог Последней двери и стоит на каменистой тверди острова Эйлеан-Дхочайс, и он – жив.

Первым его чувством было удивление, что он не умер, он – живой. Второе, что пришло ему в голову, – Койра принадлежит к роду Крована. Только члены этой семьи могли дать человеку разрешение выйти через Последнюю дверь замка.

И только сейчас Люк вспомнил, что в тот момент он свято верил: король был там, за порогом Последней двери.

Он действительно там был? И если так, то почему именно там?

Их обдувал приятный солоноватый бриз, пейзаж Сильюна радовал глаз. Люк потянул его, заставляя подняться.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать. Важное, – произнес он. – И нам обязательно нужно попасть на Эйлеан-Дхочайс.