Текст книги "Бутылка для Джинна"

Показания приборов расставили все точки над i. Излучатель заработал только тогда, когда разведчик приблизился достаточно близко. Все ясно, это было холодное, расчетливое убийство. Я невольно обернулся, мне почудилось, что кто-то стоит у меня за спиной. Никого. Ах, да, это моя нечистая совесть заставила меня обернуться. Эти потерянные жизни висели на моей совести, и ничего поделать было уже нельзя. Зачем я изменил маршрут, почему нужно было начинать именно с этого корабля, разве мал был выбор? Возможно, что новый материал обшивки, защищавший не только от физических излучений, но и экранировавший все известные науке поля, вплоть до психического, претерпел изменения во время полета и именно поэтому не поддался традиционному резаку? А на остальных кораблях его не было. Где же была моя голова? Лучше бы меня засадили в свое время в тюрьму, тогда совесть моя была кристально чистой, а что же делать мне сейчас, как жить дальше?

Я очнулся от сильной боли, слишком сильно сжал зубы. Эта боль меня отрезвила. Назад поворачивать было уже поздно, погибших не воскресишь. За содеянное нужно отвечать, и не только перед своей совестью, пусть решают мою судьбу люди. Я включил общую связь и объявил о собрании всего экипажа. Остановившись перед дверью, за которой слышался шум голосов моих товарищей, я прислушался. Экипаж обсуждал, как выйти из создавшегося положения, искал способы проникновения в неприступные корабли. И ни слова о том, что произошло. Мне было бы легче, если бы разносили в пух и прах мое преступное поведение. Наконец я решился и вошел. Шум прекратился. Взгляды, которых я боялся, сопровождали меня, пока я не занял свое место. Смотреть людям в глаза было невыносимо тяжело, и я с большим трудом оторвал взгляд от пола.

– В первую очередь, я хочу доложить о тех результатах, которые дало вскрытие «черного ящика». Результаты неутешительные и ошеломляющие. Я подробно рассказало том, что увидел.

В зале воцарилась мертвая тишина.

– Вывод один. Наши товарищи были убиты, и ответственность за это полностью ложится на меня. С этого момента я слагаю с себя обязанности командира и до решения моей участи на Земле считаю необходимым поместить меня под арест. Командира выберете сами. Считаю целесообразным дальнейшие действия вести только по согласованию с генералом Саммерсом. У меня все. Прошу продолжать собрание.

Я встал и вышел. Спешить мне теперь было некуда, и я медленно двинулся по направлению к своей каюте. Горько усмехнувшись, я вспомнил заезженную фразу, что от судьбы не уйдешь. С тем и вернулся я в некогда счастливое для меня помещение, где мы с Анной мечтали о нашем будущем, светлом и прекрасном. А сейчас мне хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, лишь бы ни с кем не встречаться, особенно с женой. Как она теперь будет ко мне относиться, что будет говорить, если вообще будет? А если не будет, что тогда? Что мне остается в этой жизни, кроме ощущения вины?

Дверь отворилась и вошла Анна. Я отвернулся, чтобы не встречаться с ней взглядом. Она подошла и молча села рядом. Так мы и сидели, никто не решался начать разговор. Я не выдержал первым.

– Если ты пришла меня успокаивать, то совершенно напрасно…

– Ого. Какие мы колючие! Прямо ежик, или нет, скорее – дикобраз, – в тон мне ответила она, – совсем одичал.

Анна встала и подошла к шкафу, вытащила чистую рубашку и подала мне.

– Переоденься, не к лицу командиру появляться перед подчиненными в мокрой от пота рубашке.

– Анна, я уже не командир и мне все равно…

– Это ты для меня не командир, а люди в чем перед тобой виноваты? А я чем перед тобой провинилась, что ты выставляешь меня перед другими в таком неприглядном виде?

– Да ты-то здесь причем? – я удивленно уставился на нее.

– А ты думаешь, мне было приятно, когда экипаж упрашивал меня поговорить с тобой, чтобы ты одумался? Ты ведешь себя как маленькая девочка, а краснеть приходится мне. – Анна стояла надо мной, уперев свои маленькие кулачки в бока, и мне стало смешно.

Я громко и безудержно захохотал.

– Чего ты смеешься, кретин? – Теперь очередь удивляться была за ней.

– Действительно, кретин, – сквозь смех выдавил я и, обхватив Анну за талию, усадил ее себе на колени.

Она прильнула ко мне и запричитала:

– Генри, миленький, ну что же ты так, а? Посоветовался бы с кем-нибудь, хотя бы со мной, что ли. Ты же хороший… – она замерла, почувствовав, как я напрягся. – Что ты?

– Ничего, – сквозь зубы процедил я, но все-таки смог взять себя в руки, хотя страшно не любил, когда меня жалели. – А что ты? Начала за здравие, а кончила за упокой! Жена командира должна быть какой?

– Что ты хочешь сказать?

– Не хмурься. В первую очередь она должна быть ко всему готова, к любым неожиданностям. К тому же, что это значит, что я тебе не командир? Это бунт? – Я вытер слезы на ее щеках.

– Если ты шутишь, значит, будешь жить, – Анна облегченно вздохнула и поднялась. – Тебя ждут в кают-компании.

– Подождут, – я снова потянулся к ней.

– Прекрати, сумасшедший. Люди же волнуются, – она шутливо отбивалась, но совершенно напрасно.

Глава XIII

Оказаться беспомощным может каждый, кем бы он ни был. Ученый, в очередной раз потерпевший неудачу, проведя многочисленные бесплодные эксперименты. Писатель, после долгих попыток не сумевший вдохнуть жизнь в свои любимые персонажи. Полководец, принесший в жертву тысячи жизней в безуспешной попытке спасти сражение. Беспомощность порождает отчаяние, а что может быть хуже отчаяния? Только…

Я сидел и тупо смотрел на экран компьютера. На нем было сообщение с Земли, которое мы с большим нетерпением ждали уже вторую неделю. Все наши попытки проникнуть на безмолвно висящие корабли, ни к чему не привели и тогда мы запросили помощи с Земли.

Сообщение пришло, но лучше бы оно не приходило. Я судорожно вздохнул. Саммерс от имени многочисленных организаций уведомлял, что практической возможности помочь пострадавшим экипажам сейчас нет и, по всей видимости, в ближайшем будущем не будет. Образно выражаясь, мы научились закатывать варенье в банки, но еще не научились их открывать. Только вот вместо варенья у нас оказались люди, и беда становилась непоправимой. Основной упор земляне делали на то, что экипажи сами сопротивлялись какому-либо контакту, и потому заставить их раскрыться никто не мог.

У меня создалось впечатление, что никто на Земле не будет заниматься этой проблемой. Что значат пара сотен человек для многомиллиардного населения! Разве что найдется какой-нибудь гуманист, который сможет поднять движение в их защиту, да и то вряд ли. У них сейчас другие проблемы и задачи. Эпоха перемен, глобальных и перспективных. Стоит ли отвлекаться на мелочи?

После отупения пришла злость. На все и на вся. На эгоистичное человечество, бросающее своих соплеменников. На жестокий внешний разум, почему-то забывший освободить заложников. На себя, по известным причинам, а еще и потому, что я не мог улететь просто так. Все вокруг сложили руки, а я не мог. Не знаю, как бы я себя повел, если бы на одном из кораблей не было бы моих друзей. Я перебирал в памяти каждого из них и все больше убеждался, что никуда я не улечу, пока не найду решения. Назло всем. И пусть тогда им будет стыдно, если это вообще возможно.

Я стер сообщение из памяти компьютера, пусть все на корабле думают, что ответ еще не пришел. Что-то в моей душе шевельнулось, ведь я снова нарушал обещание не подчиняться настроению, а принимать только коллективные решения, но я безжалостно растоптал эту мысль, она мне не просто мешала, я ее не мог переносить. Другие нужны мысли, совершенно другие. Рассчитывать на кого-либо не приходилось, только на себя.

Дверь открылась, вошел мой помощник.

– Командир, сейчас в кают-компании…

– Я прошу не мешать мне, – сорвался я, – оставьте меня в покое хотя бы на немного!

Помощник опешил, с минуту разглядывал меня, потом пожал плечами и, уже выходя, произнес:

– Есть, сэр.

Я встал и запер дверь. Сейчас меня не покидало ощущение, что решение есть, и я должен его найти. Надо только не отвлекаться и искать, иначе провал. Только вот где искать? Где лежит этот пресловутый золотой ключик? Голова трещала от напряжения, но толку от этого не было никакого. Пульсировала одна мысль – «Земля отказалась помочь». От этой мысли было нехорошо, но отогнать я ее не мог, как не старался. Наконец, я устал. Просто измотал себя.

Проснулся я оттого, что занемела шея. Немного размяв мышцы, я принялся бесцельно нажимать на клавиши компьютера, затем просмотрел несколько случайно попавшихся под руку файлов, пока не натолкнулся на перечень фильмов. Подсознание зафиксировало опасность, связанную с прошлыми приключениями, но чувство опасности также быстро ушло. Рука дернулась выйти из этой директории, но я все-таки просмотрел все до конца. Конечно же, фильма с названием «Выбор» не было, да и не могло быть. Нас пока оставили в покое вместе с нашими проблемами. А ведь могли бы помочь, не так уж это для них сложно. Да, не вовремя они отключились. Постепенно меня начинало охватывать желание попытаться связаться с ними. Я понимал, что надежды нет никакой, но почему бы не попробовать? Только вот чем эта попытка закончится? Вдруг они снова начнут выделывать выкрутасы? Но уж очень хотелось помочь ребятам. Нет, не хотелось, я должен был помочь.

Дрожащими руками я создал новый файл со злополучным именем. Подключил телекамеру и установил ее так, чтобы мое кресло находилось в поле ее зрения. Сел в кресло и посмотрел на экран. К сожалению, экран – это не зеркало, а потому посмотреть самому себе в глаза возможности нет. Хотя, почему к сожалению? Может быть, совсем наоборот. Что дальше? Я снова оказался неподготовленным к дальнейшим действиям. В который раз приходится импровизировать. Придется, если я не способен что-то спланировать.

Закрыв глаза, я попытался представить себе штурманскую на «восьмерке». Сделать это было нетрудно, так как я провел в ней не одно дежурство. К тому же она мало чем отличалась от штурманской на моем корабле. Спустя несколько мгновений я ощутил, что кресло стало немного жестче. Я открыл глаза и оказался в полной темноте. Очертания аппаратуры проступили через несколько минут, когда глаза стали привыкать к отсутствию света. Я повернул голову и увидел в кресле, стоящем рядом, темную фигуру с едва светящимися глазами. Этот взгляд заполнял мое сознание, и волосы на моей голове поднимались дыбом от ужаса. Мысли, хаотически носящиеся в моем мозге, понемногу успокаивались и гасли. Голова стала ясной и чистой. И я все понял. Я могу помочь своим товарищам, но это будет стоить очень дорого. Лично мне. И я вправе платить или не платить. Теперь выбор был только за мной. Частные проблемы решаются на частном уровне.

Извечный вопрос, быть или не быть. Для меня он звучал несколько по иному, жить мне лично или дать возможность жить более чем двум сотням звездолетчиков, выполнившим свой долг. И вопрос не в том, насколько успешно им удалось их миссия. Это для меня не имело ни малейшего значения. Значение имело то, что я сам должен был довести свое дело до конца. Вот в этом, как оказалось, и заключался смысл моей, к моему сожалению, недолгой жизни.

– Командир, что с вами? – громкий крик резанул мое сознание. Свет ослепил меня, и я долго не мог открыть глаза.

– Быстро врача, – скомандовал тот же голос, и чьи-то ботинки громко застучали по коридору. Я закрыл лицо руками и выпрямился в кресле.

– Со мной все в порядке, – успокоил я присутствующих и открыл глаза. В комнате находились мои помощники, – мне не нужен врач.

– Ну и напугали вы нас, командир, – сказал один из них, – но, извините, врач вам не помешает, на вас же лица нет.

Я посмотрел на экран. Да уж. Хорошенькую маску я себе придумал. Да и не все ли равно теперь, как я выгляжу. Я посмотрел на ребят. Посмотрел уже совершенно другими глазами. Молодые, крепкие, им еще жить и жить. В отличие от некоторых.

– Ладно, давайте врача, – мне не хотелось пока афишировать свои проблемы. – Через час соберите экипаж.

Я посмотрел на ближайшего помощника оценивающим взглядом. Нужен будет новый командир, и выбрать хотелось человека понадежнее. Я сам подбирал экипаж, но, говоря честно, не было у меня сомнений, что командир останется на время полета один и тот же, то есть я, Поэтому сейчас мне нужно срочно решить непростую задачку, которую я сам себе по недомыслию задал.

Крис, мой первый помощник, был во всем хорош, кроме одного – он был отличным вторым номером. Сможет ли он взять на себя главную роль? Эдди, мой главный штурман, отличный парень, интеллектуал и все прочее, но быть отличным парнем еще не значит стать хорошим командиром. Вот такого бы нам командира, как Орвилл, капитан «восьмерки»! Все бы решилось само собой, если бы остался жив, но кто за это поручится? Вполне возможно, что в штурманском кресле с горящими глазами сидел именно он или, вернее, то, что от него осталось. Оставались еще командиры других кораблей, но я их не знал, а отдавать свое детище в чужие руки не хотелось. Хотя, что это я, ведь совсем недавно некто отрекался от престола, и его совершенно не волновало, кто займет это кресло.

– Крис, – я немного помедлил, – после общего сбора нам надо поговорить.

– Хорошо, сэр, – лицо помощника просияло, как у мальчика, которому доверили важное поручение.

Врач, молодой, но уже солидный, не обнаружил ничего особенного, пожал плечами и пробормотал:

– Переутомились, наверное, сэр…

– Так дай что-нибудь укрепляющее.

– Вам бы отдохнуть пару дней, сэр, – уже более уверенно проговорил он.

– Скоро отдохнем, – пообещал я, усмехнувшись заезженному каламбуру, смысл которого был понятен сейчас только мне.

– Хорошо, сэр, сейчас принесу, – врач заторопился к выходу.

– Принесите в мою каюту, я немного отдохну перед сбором.

Легко сказать – отдохну. Мне предстоял не отдых, а прощание с любимой женщиной и еще не родившимся, но сейчас уже ставшим таким родным ребенком. Будет очень жаль, если я не узнаю, кто же он есть – мальчик или девочка.

«Сеанс» отнял у меня больше сил, чем я ожидал, на лбу у меня выступила испарина, пока на негнущихся ногах я добрел к себе.

– Что случилось, милый? – вырвалось у Анны, когда она увидела меня в таком состоянии.

Скрывать что-либо от нее мне не хотелось и я, упав в кресло, выложил:

– Земля дает отбой. Мы должны лететь дальше.

– А как же…

– Вот так же. То есть никак в обозримом будущем, – больше мне нечего было сказать.

Анна долго смотрела на меня, потом спросила, делая ударение на каждом слове:

– Что ты задумал, Генри?

Я в очередной раз подивился ее проницательности. Умная у меня жена. Кто-то внутри желчно добавил – «была».

– Есть одна мысль…

– Генри, я не дам тебе это сделать, слышишь, не дам! – голос ее сорвался, – неужели тебе мало страданий, которые выпали на нашу долю?

Я молчал. Мне нечего было сказать. Анна отвернулась, плечи ее вздрагивали от беззвучных рыданий. Я сел рядом и обнял ее.

– Милая…

– Не надо, Генри, она отстранилась, ты всегда думал о чем угодно, только не о себе и не о нас с тобой.

– Что ты предлагаешь? Отказаться от попыток помочь и преспокойно улететь, – я начинал заводиться, сознавая, что Анна по-своему права.

– Я ничего не предлагаю. Ты все равно поступишь так, как считаешь нужным. Я знаю одно. Теперь я уже не смогу мечтать и надеяться на спокойную и счастливую жизнь. Ты, если даже задуманное тобой осуществится, и останешься в живых, все равно будешь искать новые осложнения. И конца твоим поискам я не вижу.

– Милая, я…

– Не стоит, Генри. Не обещай ничего, лучше не обещать, чтобы не быть связанным по рукам и ногам. Потом тебе придется искать оправдания, почему ты не сдержал свое слово. А это, сам понимаешь, очень противно нам обоим, – она замолчала, взгляд ее остановился где-то выше моей головы.

Я не смог выдержать этого молчания и встал, направляясь к двери. Анна молчала.

– Прости, – выдавил я и вышел.

«Подлец, подлец, подлец», – повторял я, направляясь почти бегом неизвестно куда, – «так не обращаются с самым близким тебе человеком. Впрочем, и с другими тоже». Я проходил мимо людей, не замечая их приветствий, пока меня не остановил врач. Я долго не мог понять, чего он от меня хочет. Но все-таки дал себя увести в его кабинет.

Лекарство понемногу давало о себе знать. Возбуждение спадало и меня начало клонить ко сну, отогнать который стоило большого труда. В самый разгар этой неравной битвы и пришел Крис, собравший экипаж и искавший меня по всему кораблю. Стычка между ним и врачом окончательно разорвала путы сна. В итоге мне пришлось успокаивать их обоих.

Слегка пошатываясь, я двинулся вперед, на ходу собираясь с мыслями, разбросанными неизвестно где. Как всегда, речь свою я не подготовил и сейчас пытался остановиться хотя бы на основном. Получался какой-то детский лепет, сплошные эмоции и ничего конструктивного. В таком состоянии я и вошел в зал. Шум стих, на обращенных на меня лицах было неподдельное удивление, мое состояние было слишком заметным.

– Прошу внимания, – я начал говорить на ходу, чтобы как-то сгладить впечатление от моего не слишком триумфального появления, – сегодня получена информация с Земли. Информация не обнадеживает, – я перевел дух, упав в кресло. – Нам рекомендуется продолжать полет. Тем самым, наша миссия здесь заканчивается.

В зале зашумели.

– К сожалению, я вынужден признать, что мы оказались бессильными в своем желании помочь нашим товарищам. Перед тем, как огласить приказ, я хотел бы услышать ваши мнения по этому поводу. Кратко.

– Разрешите? – поднялся Эдди, – У меня пока не мнение, а вопрос. Меня интересует, какие действия предпримет в дальнейшем Земля.

– Пока никакого определенного решения нет.

– Понятно, это значит, решение могут принимать лет этак сто. Мое мнение, сэр, простое – продолжить полет мы всегда успеем. – Эдди развел руками и сел.

Зал одобрительно зашумел. Встал один из ученых. Он почему-то сильно волновался и все время оглядывался.

– Извините, сэр, я, возможно, буду немного путаться. Но я хочу сказать, что нужно остаться до того момента, пока не найдется решение. Мы будем очень стараться, чтобы придумать что-нибудь. Да и так для науки здесь много материала, даже очень много. Мы, конечно, понимаем, что вы уже приняли решение по этому поводу. Но, извините, позвольте вам напомнить, что должно приниматься коллективное решение, тем более, что повод очень серьезный. Вы не думайте, что я хочу подорвать ваш авторитет или что-то еще. Коллеги… – он снова оглянулся.

– Спасибо, сэр. Я никак не ожидал, что вы настолько щепетильны. Не беспокойтесь, ваши слова понятны и справедливы, – я окончательно успокоился. Ситуация позволяла пустить все по течению. Мне так было значительно легче, – Как мы будем принимать это решение? Объявим референдум или придумаем что-либо еще? Есть у нас специалисты в этом деле?

– Мне кажется, что нужно выслушать всех, кто захочет высказаться, а потом, через некоторое время, вновь собраться и затем уже решить окончательно, – осмелел ученый.

– Да зачем разводить эти ваши симпозиумы, пусть выскажутся те, кто против вашего предложения, – раздался голос за спиной ученого.

Зал заволновался. Люди шептались и оглядывались, высматривая претендентов на выступление. Через несколько минут весь зал сидел и смотрел на меня, ожидая моей реакции.

– Яснее высказаться трудно, – я с улыбкой осмотрел экипаж, – тем лучше. Ясность всегда приятна. В таком случае, слушайте команду. Экипажу корабля приготовиться к проведению спасательной операции. – По залу пронесся одобрительно-удивленный шум. – С этого момента на корабле объявляется готовность номер один. К сожалению, нашим ученым придется заниматься не только наукой, но и работой, возможно, очень тяжелой, но не менее нужной. Подготовительную работу буду проводить я сам, поэтому командование кораблем я передаю моему помощнику – Крису Эйли. Пожелаем себе удачи, она нам необходима, как воздух. Приступайте к выполнению своих обязанностей. Крис, останьтесь.

Экипаж расходился молча, очевидно, недосказанность делала свое дело. Но иначе я не мог. Я подошел к Крису, сел возле него. Он настороженно смотрел на меня, ожидая моих объяснений.

– Я понимаю, что взвалил на твои плечи тяжелую ношу, Крис. Но другого выхода у меня нет. Мне очень жаль, что не могу рассказать тебе все, что хотел бы, но это не имеет особого значения. Так вот, начнем по порядку. Сегодня я буду проводить эксперимент, – Крис сделал движение, но я не дал ему возможности возразить, – так нужно и обсуждению не подлежит. Ты высылаешь корабль-разведчик и ждешь возле шлюза «восьмерки». Когда он откроется, дальше действуешь по инструкции. Здесь все понятно. Теперь, что касается меня. Эксперимент я буду проводить один. Мне нужно будет сосредоточиться, поэтому ты обеспечишь мне полную тишину и не будешь входить до окончания всей спасательной операции. Иначе все можно сорвать. Последовательность кораблей – по убывающей. Понятно, да?

Крис утвердительно кивнул и я продолжил.

– По окончании операции ты вместе с врачом зайдешь в командный пункт, и врач обследует мое тело, – тут я невольно вздрогнул, – если он не зафиксирует факт смерти, ты законсервируешь тело в реанимационной капсуле.

Крис побледнел. Слушать такое, конечно, дело не из приятных.

– В случае, если все-таки смерть наступит, ни в коем случае не сжигайте тело, лучше сбросьте на Харон. Из соображений безопасности. Не возражайте, это приказ. И еще. В случае моей смерти все корабли отправь на Землю, если, конечно, ученые не надумают остаться здесь. Не препятствуй им, но обеспечь безопасность. Я полагаюсь на тебя, Крис. Ты не должен меня подвести. И последняя просьба. Проследи, чтобы с Анной было все в порядке. Ей будет хуже всех, так что постарайся помочь ей.

– Хорошо, сэр, – изменившимся голосом прохрипел Крис, – для вас я сделаю все, что необходимо. Сэр, неужели нет другого выхода?

– Нет, Крис, другого выхода нет. И, пожалуйста, задавай вопросы по существу. И сильно не дергайся, ты справишься, да и командиры других кораблей тебе помогут. Среди них есть очень хорошие ребята. Ну, что, – я поднялся, – пойдем?

– Вам бы отдохнуть, сэр, вы очень плохо выглядите.

– О чем ты говоришь, дружище, плохо выглядит мое тело, – неудачно пошутил я.

– Извините, сэр, я немного растерялся.

– Ничего, это пройдет. В этом мире все проходит. Рано или поздно.

Мы пришли на командный пункт. Крис вопросительно посмотрел на меня.

– Крис, сейчас ты командуешь парадом. Я же сдал тебе полномочия.

– Все, сэр? – в глазах Криса зажглась искорка. И тогда я все понял. Вот хитрец, захотел меня обвести вокруг пальца. Я был рад, что не ошибся в нем, командир из него выйдет неплохой.

– Все, кроме одного. Отменить операцию ты не имеешь права. Вот так-то. Желаю удачи, командир!

Крис выглядел разочарованным, но быстро взял себя в руки.

– И вам удачи, сэр. И будем надеяться, что скоро вы будете снова нашим командиром.

Он отвернулся и вышел. Дверь захлопнулась. За эту часть операции я был спокоен. Пока все шло как надо. Если не считать, что я сам еще не был готов к ней. Да и как можно быть готовым к такому плану? Неужели есть рецепты, рекомендации? Не слышал о таком.

Выждав время, необходимое для отправки корабля-разведчика, я включил компьютер, телекамеру и сосредоточился. Темнота, горящие глаза. Отступать некуда, отводить взгляд не имеет смысла. Я чувствовал, что мысли уходят, мир опустошается и появляется непреодолимое желание подчиниться этим глазам. Гипноз? Может быть, но ведь я плохо поддаюсь гипнозу, проверено в боевых условиях. Я чувствовал, что проваливаюсь во что-то мягкое и приятное. Я уже не чувствовал свое тело, оно для меня перестало существовать. Да и зачем оно мне, когда здесь так покойно. Никто мне не нужен, я сам себе не нужен. Зачем? Мне хорошо. Мне? Кто я такой и почему меня беспокоят такие мысли? Раствориться в этом блаженстве, стать его частью, что может быть лучше? Другие уже растворились и им сейчас хорошо, теперь пришла и моя очередь. Хорошо бы и другим помочь, они просто не знают, ничего не знают. Я постепенно убеждался, что был эгоистом, ничтожным потребителем, который добрался до райского места и забыл о других, жаждущих и страждущих, страдающих, переносящих невзгоды по незнанию своему. И некому просветить их, указать им путь к свету и блаженству. Я шел к людям, якобы заключенным в искусственной оболочке, ограничивающей их свободу, а оказалось, что не непроницаемые стены связывают человека, а его внутренняя темнота. Нужно вернуться и рассказать им. Они должны прозреть, иначе быть не может, я помогу им, обязательно помогу…

Ощущение покоя отступало. Я поймал себя на мысли, что голова проясняется. Что это было? Сидящий рядом отвернулся, и его глаз не было видно. Так и есть, он, или оно, просто обрабатывало меня и, видимо, оставило меня в покое в твердом убеждении, что перестроило мое сознание. Ошибочка вышла, господа хорошие! Не на того напали! И я бросился в атаку, не зная, как действовать, но отчаяние гнало меня вперед. Интуитивно я выбросил вперед свою «руку» и с содроганием ощутил, что погружаюсь в чужое тело. Я наткнулся на что-то очень жесткое, и сознание помутилось, как от удара электрическим током. В те моменты, когда сознание прояснялось, я с ненавистью бросался вперед, с диким желанием кричать своему противнику, что я все равно освобожу людей из этой «сладкой» неволи, верну им человеческий облик. Сопротивление было не менее отчаянным и упорным. Я вынужден был покинуть его тело несколько раз, но отступать не собирался и вновь и вновь возвращался в него. Сколько продолжалась эта битва, я не знаю, но она все же закончилась. Я не смог победить «дух» своего противника, мне удалось лишь вытеснить его из его собственного тела. Я стал другим человеком, и мысль об этом не доставляла мне особого удовольствия. Но делать было нечего, надо было что-то предпринимать. Первая часть несуществующего плана удалась. Дальше…

Я включил освещение. Так и есть, это штурманская. Искрящееся облако светилось с каждым мгновением все сильнее, и опасность нападения с его стороны увеличивалась с каждой секундой моего промедления. Я бросился к шкафу, где находились запасные части к аппаратуре и, о счастье, нашел там моток провода. Пассатижи, быстро! Есть! Я быстро обработал провод, обмотал один конец вокруг своей обнаженной поясницы, а второй подсоединил к корпусу компьютера. Все, теперь пусть нападает. Я оглядел «свои» руки, покрытые обильным потом, и подумал, что хорошо бы ознакомиться со своим новым обликом, но отогнал эту мысль. Не об этом нужно думать. Мой «оппонент» скрылся за дверью. Явно направился за подмогой. Сколько их будет, два, десять или весь экипаж? Сколько я смогу продержаться и нужна ли вообще им моя помощь? Я вспомнил свои ощущения во время «обработки» и вздрогнул. Это привело меня в чувство, и я занялся компьютером. Привести в порядок все системы и поставить нужные блокировкм не составляло особого труда. По-видимому, до меня действовал не очень опытный специалист и это обстоятельство меня обнадеживало. Мои бывшие коллеги способны на большее. Я быстро закодировал все свои поправки и включил внутреннюю связь. К счастью, она работала…

В это время дверь отворилась, и на пороге возникли трое. Если мне не изменила память, это были ребята из группы обслуживания. Понятно, это значит, что «им» пришлось обрабатывать самых нестойких. Я быстро включил внешнюю связь и послал сигнал «SOS». Потом добавил «заземлиться, приказ» и на мою голову обрушился страшный удар.