Текст книги "Бутылка для Джинна"

Глава XIX

Непонятно, сплю я или уже разучился? Создавалось впечатление, что либо я постоянно сплю, либо наоборот. Сейчас, немного полежу и дальше поползу, чего уж бока то отлеживать? Хорошо, хоть пол гладкий, не то, что стены, можно спокойно ползти, даже пыли не чувствуется.

А ползу я вот по какой причине. Лежал я достаточно долго, никто меня не беспокоил, очень деликатные попались монахи. И вдруг мне показалось, что в лицо дохнуло легким сквознячком, так, легонько, но мне этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить то мгновение, когда я впервые заметил движение воздуха в коридоре, но тогда не придал этому особого значения. А теперь вдруг появилась надежда. Мне оставалось только определить, куда двигаться, по потоку или же против. Если бы знать, нагнетают сюда воздух или вытягивают, было бы проще. На самом деле я просто-напросто не мог решиться, куда мне направить свои стопы и, в конце концов, положился на интуицию. Жалко, что интуиция заставила меня двигаться по потоку воздуха, приходилось останавливаться и, извините, принюхиваться.

Почему я ползу? Все очень просто, можно сказать, прозаично до безобразия. Ногу я подвернул в самой обычной ситуации, и теперь она распухла. Ботинок пришлось снять, и я долго его тащил за собой на шнурке, а потом он отвязался и остался как память о моем пребывании в этом достопримечательном месте, прах бы его задрал. И вот я ползу, но не знаю, куда и как долго. Где-то я читал, что человек без воды живет около недели, тогда получается, что неделя еще не прошла, иначе как же так?

Ой, что это? Под рукой оказался предмет, и я инстинктивно отпрянул. Либо, если оно живое, при этой мысли у меня начали шевелиться волосы, то оно притаилось, ведь не было слышно ничего, кроме биения моего сердца, а если неживое, то это очень удивительно, поскольку все коридоры блестели от чистоты и до этого ничего не попадалось. Проклятье, да это же мой ботинок! Я двинул в том направлении здоровой ногой, и предмет шлепнулся о стену. Я в расстроенных чувствах схватил его и начал отводить душу и словесно и физически. Наконец, энергия закончилась и, с чувством облегчения и выполненного долга, ботинок был привязан заново. Но чувства чувствами, а результат был налицо, круг, описанный мною, говорил сам за себя. Столько усилий и времени… Попробуй после этого держать себя в руках. Плевать, пока силы есть, надо ползти. Ну, встречусь я с этими, понимаешь, монахами!

Только теперь изменим тактику, сменим руку, так сказать. Если раньше я поворачивал на развилках налево, теперь, сами понимаете, будем делать наоборот. Такая тактика принесла результат, так как вскоре я почувствовал, что сквозняк усилился, и мои конечности непроизвольно ускорили движение. Руки мои наткнулись на препятствие. Тупик. Я обшарил все вокруг, точно тупик. Ехали, ехали и приехали, станция «Петушки». От огорчения тело покрылось холодным, липким потом. Вот вам и результат, поворачивай оглобли! Ну, уж нет, поворачивайте сами, а мы уже приехали. От отчаяния, не думая о том, что будет с моими руками, начал колотить ими по стенам. Ну ее к монахам, эту боль, скоро я уже ничего чувствовать не буду…

Стоп, это еще что такое? А ну, повторим, точно, это не стена, а, скорее всего, дверь, хотя и такая же шершавая. Ах, подлецы, так вот почему со стороны коридора дверь резная, конспираторы хреновы, извините за выражение. Не доверяя одному из своих чувств, я постарался уловить движение воздуха, все точно, воздух идет под дверь, а это значит…

Подняться на ноги оказалось непростым делом, приходилось подкрепляться крепкими словечками. Руки цеплялись за выступы рисунка и, о радость, или, об ужас, не могу пока точно сказать, что конкретно охватило мою душу, но в коридоре вспыхнул свет. Сами понимаете, я ослеп и, само собой, не знал, чего ожидать от окружающей действительности. А вдруг это враги включили свет? Зрение возвращалось постепенно, и вскоре я убедился, что случай снова помог мне. Я случайно нашарил на двери выключатель и теперь мне будет значительно легче найти выход отсюда.

Перво-наперво я осмотрел дверь. Если у них здесь все двери не одинаковые, то я находился у входа в зал пыток, это я так обозвал то место, где меня пытали правдой. Если это так, то я на правильном пути. Совсем недалеко находилась моя штаб-квартира, но почему-то мне туда идти не хотелось. Что еще? Ах, да, недалеко располагался, скажем так, чтобы еще больше не испугаться, красный зал. Надо подумать. Если у меня хватит смелости (или безрассудства) пойти через него, и мне удастся его пройти, тогда мне в дальнейшем предстоит пройти еще один лабиринт, а затем еще один зал, грубо говоря – белый. А по дороге ни гостиниц, ни закусочных…

Ладно, пуганые мы. Вот только займусь ногой и поковыляю дальше. Нога распухла, но не посинела, возможно, дело не так уж и плохо. Пришлось стянуть ее полотенцами посильнее, но и после этого она в ботинок не влезла. Я снял и второй ботинок и, связав их шнурками, перекинул через плечо.

И снова в путь, только теперь уже в вертикальном положении. Если не считать, что сильно кружилась голова и доставляла определенные неудобства покалеченная нога, путешествие началось довольно сносно. Тяжело передать ощущение, когда на тебя навалилось столько напастей, но самое тяжелое было то, что нестерпимо хотелось пить. Казалось временами, что за глоток воды можно стерпеть что угодно. Иногда я готов был кричать, чтобы меня заметили, подобрали и дали воды… много воды. Но, увы, понять, что живой я никому здесь не нужен, было несложно. Если бы они хотели, то давно бы уже нашли, а так ждут, крокодилы, когда я отдам концы.

Вот так и проходило мое путешествие. Временами мое сознание теряло из виду цель моего путешествия, получалось, что направление выбирал мой воспаленный мозг независимо от моей воли, поэтому оставалось положиться на все тот же случай. Как иногда говорил мой дядя, показывая на небо: «Там кто-то точно есть». За всю мою пока еще недолгую жизнь мне часто помогал именно случай, но, безусловно, если я не сидел сложа руки.

И на этот раз мне повезло. Передо мной возникла та самая дверь, которая выходила в красный зал. Для достоверности я повернулся и ощутил прохладное прикосновение сквозняка, уносящего воздух под дверную щель. Остается открыть ее и войти. Иначе, зачем же я сюда пришел, зачем было затевать всю эту свистопляску? И все-таки что-то удерживало меня от столь серьезного шага.

Если рассудить трезво, то сейчас мне предстояло расставить точки над i. В случае, если я останусь здесь, у меня остается шанс прикинуться заблудившимся чрезмерно любопытным, но лояльным по отношению к местным жителям, то бишь, ордену, человеком. В противном случае я натуральный беглец, сознательно совершивший побег и тем самым показавший свою враждебность. И кто поставит за мою жизнь хотя бы ломаный грош? Я бы не рискнул, невзирая на то, что речь идет обо мне. Вот и думай, как будто до этого не было времени, в самом деле. Пока не припечет, ничего не делается. Теперь стой у двери заветной и думай, а силы уходят и впереди еще… Ведь недаром же здесь нигде нет никакой, даже самой плохонькой, охраны. Значит так, парень, назвался груздем, полезай в кузовок. Вперед и не пищи, как голодная мышь в мышеловке. Впрочем, аналогия вполне подходящая.

Злость на самого себя заставила открыть дверь, но другое чувство заставило захлопнуть ее побыстрее. Страшно. И, хотя вниз я не смотрел, мне показалось, что фигуры в нишах повернули в мою сторону головы и глаза их замерцали призрачным светом. Снова начинаются приключения! Тут во мне взыграло самолюбие. Неужели же это я, тот, который прошел через умопомрачительные испытания, дошел до такого унизительного состояния, что начинают трястись поджилки и все прочее?

Рука сама приоткрыла дверь и сквозь щель вырисовалась одна из ниш. Точно смотрит и мерцает. Жуткое зрелище. Почему-то захотелось оглянуться, нет ли и там кого? Да пусть оно все провалится, нет уже сил бояться. Вперед и с громкой песней, в руках знамя фамильное, в глазах пламя. Я с силой захлопнул за собой дверь и скатился на решетку. Едва удалось приподняться, как ногу пронзила боль, и я снова упал. Это у меня от боли искры из глаз посыпались, или это по-настоящему из глаз статуй выскочили горящие шарики и, если бы не моя нога?… Сейчас проверим. Я обернулся и не поверил своим глазам – решетка позади меня имела плачевный вид. Ячейки стали значительно больше. Теперь между мной и дверью, через которую я сюда попал, оказалось непреодолимое препятствие. Насколько я понял, огонь вели только те статуи, в поле зрения которых я находился. Я сделал прыжок в сторону, поближе к одной из ниш и едва не был сбит очередным залпом. Оно бы ничего, но до меня долетели брызги металла расплавленной решетки, и я взвыл, не знаю, каким голосом. Мне обожгло больную ногу, и боль заставила меня потерять ориентацию. Я попросту катался по сетке, не осознавая, что я делаю, и что вообще вокруг происходит. Когда боль меня отпустила, я висел на одном из прутьев в новой дыре и представлял собой превосходную мишень. Сколько мне осталось жить? Я глянул вверх, на статуи и увидел, что глаза их стали ярче и из них вырвались огни. Дернулся я подсознательно или просто мои мышцы свела судорога, но одежда моя не выдержала, и я полетел вниз. Дух мой захватило, и время остановилось само собой, точнее, замедлилось. Я прекрасно видел, как медленно приближается ко мне, а точнее, это я приближаюсь к основанию зала. Потом скорее почувствовал, чем додумался, что основание представляет собой нечто вроде чаши, в центре которой располагается та самая страшная фигура, оставившая в моей памяти неизгладимое впечатление. Эта фигура медленно поворачивалась в мою сторону своей зверской сущностью, наклоняя раскрытую пасть к самому полу. Это значило, что я въеду этому чудищу прямо в желудок, или – что там у него, и на этом моя история закончится. Не весьма почетная участь, но делать нечего. Прямо напротив меня вырастали острые зубы, я оттолкнулся от скользкой поверхности, чтобы не попасть хотя бы на них. По инерции мое тело описало дугу и влетело в пасть этого чудища. Внезапно руки моей что-то коснулось, и я конвульсивно вцепился в это нечто, чем бы оно ни было. Это был то ли ус, то ли какой-то отросток, похожий на канат толщиной пальца в три. Этот канат натянулся под моей тяжестью и вверху что-то щелкнуло. Движение прекратилось. Я оглянулся назад – темнота. Впереди – тоже. Зато снизу пробивался заметный в наступившей темноте свет. Очень узкая полоска. Чудовищными усилиями я спустился вниз и заглянул в эту щель. Щель оказалась люком, а внизу снова коридор, наверное, новый лабиринт. Но, по крайней мере, я мог себя поздравить, ничего сверхъестественного. У меня есть возможность еще побороться за более достойную смерть, а то и за жизнь. Я осторожно опустился возле люка, но под ногами так громко захрустело, что душа моя ушла в пятки. Осторожно открыв глаза, я приоткрыл люк, и вниз полетели кости, насколько я понимал, человеческие. Что я испытал при этом? Описывать не буду, но мне все-таки пришлось спрыгнуть на образовавшуюся кучу, которая значительно смягчила мое приземление. Правда, перед этим я долго мучился прежде чем принять решение. Оглядевшись, я обнаружил, что коридор, или тоннель, был достаточно высоким, и ступеней для спуска не было, впрочем, как и для подъема. Если рискнуть и спрыгнуть вниз, как мне потом выбираться наверх, если сильно припечет? Тоже еще вопрос! Эх, не сломать бы и вторую ногу, тогда к этим вот костям добавятся и мои…

Снова, в который уже раз, боль пронзила мою многострадальную ногу. Какая же это так болит, больная или здоровая? Я нашел в себе силы скатиться с кучи и пощупать свои ноги. Ух, уже хорошо, хоть одна целая. Упал я как мешок, это мне тоже помогло. Дыхание понемногу восстановилось, да и на душе полегчало.

На этот раз выбора у меня не было, с одной стороны располагался тупик, а со второй – тускло освещенный, но с виду надежный тоннель, судя по всему, прямой и длинный. А это большой минус, я вам скажу.

Эх, далека ты, путь дорога и чем ты кончишься, что успокоится в конце твоем, душа или тело? А вообще-то говоря, кто сказал, что у меня нет выбора? Могу идти, а ведь никто меня не заставит не идти, или, наконец, могу отдохнуть немного, а потом идти…

Мои размышления прервал шум сверху, догадаться, откуда он исходит и почему, было несложно – это погоня. Видимо, я здорово набедокурил там, ведь чудовище отключилось, возможно, что и вся система охраны не работает. Это получается, что я уже не беглец, а террорист, причем особенно успешно у меня получается быть вторым.

Я попытался подняться. Бесполезно, слишком болела нога. Тогда я попробовал ползти. Получается, но очень медленно. До люка не добраться, высоко. Все, наше дело проиграно, пора оплачивать долги, ведь меня в таком состоянии и ребенок догонит.

Вот уже послышались голоса, ближе и ближе. Интересно, конечно, но больше походило на то, что они боятся, а не заходятся в ярости. К чему бы это? Вот появилась голова незнакомого мне монаха, глаза в полголовы.

– Вы, это, в порядке? – прохрипел он, – а то мы, мы, это, сейчас спустимся, вы, как, не против?

– Не против, если у вас вода есть с собой.

Голова скрылась, послышался шепот, а затем удаляющиеся шаги.

– Сейчас принесут воду и, это, как тут можно спуститься? – монах огляделся и недоуменно уставился на меня.

– Прыгай, чего же проще? – Думаю, он меня правильно понял.

– И вы, это, того, прыгнули? – он недоверчиво усмехнулся, а потом с уважением произнес: «О-о-о», когда я показал ему мою многострадальную ногу. – Я сейчас, за доктором и веревкой, потерпите немного.

Вот так меняется ситуация. Если верить своим глазам и ушам, то ко мне не относились враждебно, даже наоборот, поэтому я срочно перестал все понимать и представил событиям развиваться так, как им хотелось. Я привалился спиной к круглой стенке и отключился, невзирая на боль в ноге.

Когда я очнулся, вокруг меня собралось столько монахов, что, казалось, будто они заняли собой весь тоннель. Очнулся я, надо признаться, принудительно, мне попросту сунули под нос какую-то вонючую бяку, от которой перехватило дыхание. Толстый монах стал ощупывать мою больную ногу, что не доставило мне удовольствия, больно все-таки. Не могли додуматься потом меня разбудить, после перевязки. Затем он смазал ногу чем-то не менее вонючим и крепко обмотал плотными тряпками. Сверху передали носилки и меня бережно пересадили на них. Все это делалось молча, но с должным вниманием. Неужели они все молчат из-за того, что языки…

Наконец, вся братия двинулась по тоннелю, не исключая и доктора. Носилки расположили в конце процессии, поэтому мне впереди ничего не было видно, кроме голов монашеских. Теперь я представляю, как это выглядело во времена мрачного средневековья, не хватало факелов или свечей. По оттопыривающимся сутанам можно было судить о том, что монахи поголовно вооружены. Кого им здесь бояться, не меня же. Нечистую силу обычным оружием не убьешь. Ладно, подождем да поглядим.

Поскольку смотреть было особенно не на что, я потихоньку прихлебывал из бутылки что-то слегка хмельное и мне, скажу честно, было неплохо. Перед нами открывались дверь за дверью, но только тогда, когда прочитывался вслух текст, выбитый на двери, затем следовал щелчок и двери открывались автоматически. Я порадовался двум вещам, во-первых, среди них оказался человек с нормальной речью, во-вторых, то, что я иду не сам, и мне не приходится разгадывать эти ребусы. Мысль, что я мог бы умереть возле первой же двери, я постарался отогнать подальше. Но это еще не все. Как оказалось, все было значительно сложнее. Первая дверь открылась без труда. Вторая оказалась более капризной. Старший монах, тот, который читал тексты, повторил дважды то, что написано на двери, но это не помогало. Тогда и мне стало любопытно. На мой вопрос монах ответил, что на дверях написаны притчи о добродетелях, которыми должен обладать человек, входящий внутрь. Внимательно посмотрев на меня, старший приказал отнести носилки подальше от двери, но ничего не случилось. Тогда стали по очереди отходить монахи и, в конце концов, дверь отворилась. Не передать смущение того монаха, которого дверь не пропустила. Капюшон скрыл его лицо, но по фигуре можно было судить, как он расстроен и унижен.

Такая процедура повторялась возле каждой двери, когда отсеивалось не меньше одного монаха, а иногда и целые группы оставались по ту сторону. Старший только сокрушенно качал седой головой. В конце этого процесса через оставшиеся двери смогли проходить только двое, я, опирающийся на седого монаха и, как вы понимаете, он сам. Я был удивлен не меньше его, но удивлялись, по-моему только одному обстоятельству – как получилось, что смог пройти и я. Толпа сзади гудела, то ли озабоченно, то ли недовольно.

Пред нами оставались только дверь направо с надписью «Осторожно, посторонним вход воспрещен» и прямо располагалась дверь без надписи вообще. Я явно чувствовал себя посторонним, поэтому жестом предложил моему спутнику открыть дверь напротив. Бесполезно, дверь закрыта наглухо. Оставалось только идти направо. На мой жест монах ответил той же любезностью, мол, я культурный, поэтому пройду после вас. Ну, если у себя такой почти святой по их понятиям монах может быть посторонним, то что же тут попишешь? Я отодвинул его в сторону и, хромая, подошел к двери.

– Какой кошмар, – вырвалось у меня, когда мне, наконец, удалось открыть дверь, не открывавшуюся много лет и заглянуть внутрь помещения.

По количеству электронной техники это огромный зал напоминал комплекс управления полетами в космос, не меньше. Любая другая область деятельности человека, кроме искусственного интеллекта, не требует этого набора. Но, если это действительно так, то почему нет кораблей, где-то же они должны были быть.

Я забыл о боли и засуетился в поисках соответствующего указателя. Куда там, их здесь многие тысячи и без надписей, а со значками. Специалист нужен, да где его взять? Сколько веков прошло, как же это все вообще не рассыпалось, да и сможет ли это все функционировать?

По всей видимости, я невольно включил общий рубильник, когда висел в пасти чудища, поэтому сейчас все находилось в полной готовности к использованию, только нажимай на клавиши и – полный вперед! Невдалеке я увидел нечто похожее на компьютер и с облегчением увидел на клавишах буквы алфавита. Это уже полегче, разберемся.

Я вышел в коридор и пригласил зайти монаха, все еще не решавшегося переступить через порог, стараясь не выпускать из виду его лицо, чтобы хоть как-то определить его реакцию, новое это все для него или нет. Мои надежды оправдались.

– О-о-о-о! – вырвалось у монаха, и челюсть его отвисла. Он смотрел на оборудование, я смотрел на монаха, и так могло продолжаться бесконечно.

– Уважаемый, может быть, мы с вами поговорим обо всех наших делах, или вы так и будете играть со мной в кошки-мышки?

– О, да, конечно, теперь мы можем вам кое-что объяснить, – медленно произнес он.

– Кое-что меня не устраивает, вы понимаете, о чем я говорю? – что-то очень мрачное начало выходить у меня из глубины души, – вы меня использовали, а теперь хотите отделаться этим вашим кое-что?

– Видите ли, еще не все…

– Ах, еще не все я для вас сделал, не так ли? – на моем месте не каждый бы удержался, чтобы не придушить этого… подлеца, скажем помягче. – И чего же вам еще не хватает?

Монах понял, что нечаянно подтвердил мои догадки, и на его лице появилось такое мучительное выражение, что мне почему-то стало его жалко. По крайней мере, теперь я начал кое-что понимать.

Я бесцеремонно взял монаха под руку и подвел к столу, за которым стояло несколько стульев.

– Послушайте, ведь вам надо отдохнуть и подлечиться, прежде чем… – он снова осекся.

– Ну, уж нет, господа хорошие, пока я не услышу вашу исповедь, мы отсюда не выйдем, – я постарался натянуть на свою бесподобную физиономию маску пострашнее и для большей убедительности выпучил глаза. При природной красоте Маркуса этого оказалось достаточно, чтобы монах плюхнулся в кресло.

Что-то не очень смел сей добродетельный господин, или для их веры смелость не является добродетелью, а как же защищать такую веру?

– Я…я вас слушаю, – пролепетал он.

– В каком смысле? – пришел черед удивляться мне, – Я бы хотел…

– Я думаю, что будет быстрее, если вы будете задавать мне вопросы, – он с опаской взглянул на мое уже оттаявшее от удивления лицо и, похоже, немного успокоился. Чего-чего, а выучка у него железная, чем всегда отличались служители культов.

– Ладно, для начала сойдет и это, – я нахмурил брови и монах съежился, – потом разберемся поподробнее.

Я уселся удобнее и примостил на втором стуле мою забинтованную ногу, отметив при этом, что мне значительно полегчало. Как говорил мой дядя, чем больше воняет лекарство или чем отвратительнее оно на вкус, тем эффективнее действует. Как всегда, он оказался прав.

– Хорошо, давайте начнем с конца. Что мы ищем?

– Это очень сложный вопрос не только с практической, но и с идеологической, теологической и многих других точек зрения. Если раскрывать этот вопрос с точки зрения влияния результатов наших поисков на наиболее вероятное воздействие…

– Стоп! – заорал я, не в силах уже вспомнить то, о чем он начал говорить, – вы, что, специально это придумали, как меня извести? Говорите нормальным языком, чтобы и ежу было понятно! Перед вами нормальный человек, а не философ, способный рассуждать, но не воспринимать информацию.

Мой собеседник опешил. То ли моя тирада ему настолько понравилась, то ли он обиделся за философа. Вероятнее всего, по-другому он мыслить и излагать свои мысли вряд ли может. Ну, уж придется ему постараться.

– Ну, тогда, э… скажем так, – он уже совсем по-простому почесал в затылке, – существует легенда, что боги запретили людям летать. Это было очень давно, и письменных источников не осталось.

У меня в голове зазвонил звоночек. Где-то я уже слышал эту песню. Ну-ну, это становится интересным.

– Так вот, в этой легенде говорится о том, что придет… э… человек, и скажет, что он с другой планеты. И тогда… э… он найдет для нас летающие корабли, и мы сможем снова летать…

– Сказали бы сразу, чего было меня голодом и жаждой морить. Вы, что, думаете, что на пустой желудок я лучше буду искать, или как вас прикажете понимать? – я развел руками в недоумении, злость уже почти испарилась.

– Так было сказано в легенде. Человек этот должен, как бы это сказать, очистить тело и душу и только тогда он сможет сделать то, ради чего он и был сюда послан.

– Ну, ладно, а свет зачем было выключать, чем он мог помешать мне?

– В данном случае зрение могло стать главным препятствием. Вы должны были видеть внутренним взором.

– Ну, вы и… Ладно, пес с ним, со светом. Но ведь вы стреляли в меня и могли убить! – Я вновь почувствовал прилив ярости, – что вы на это скажете, тоже легенда вам донесла? Или мертвый я вам милее? А может быть вы все против воли богов?

– Видите ли, этот храм строили не мы и, к тому же, мы никогда не нарушали правил, установленных в монастыре. Правила эти просты и доступны, – он бросил косой взгляд в сторону, – но вы постарались нарушить их все…

– Вы хотите сказать, что я первый, кто попытался проникнуть в монастырь за много лет? – я откинулся на спинку стула и захохотал, – Ну что за планета, просто прелесть, все такие послушные.

– Во-первых, судя по скелетам, – монах содрогнулся, – вы не первый, это на нашей памяти никто не проникал; во-вторых, согласно легенде, боги уничтожили девять десятых всего населения, прежде чем мы стали такими… послушными, поэтому ваш смех я считаю оскорблением памяти миллиардов людей, боровшихся за свои права, – монах вскинул голову.

– Извините, я не очень хорошо сейчас контролирую себя. – Я попытался перейти к другой теме, более меня интересующей, – и, что же, ни одному из них не повезло?

– Похоже, что у них были не такие крепкие нервы и реакция.

– Вы имеете в виду…

– Все очень просто, одних «съело» чудовище, других наказал сам бог.

– Какой бог?

– Вы проходили через зал, где он находится.

– И как же он наказывает? – меня весьма порадовало, что первый зал я прошел под конвоем, но нелишне было узнать, что могло ожидать меня в будущем.

– Он забирает душу, а тело… он потом возвращает на землю!

Мы замолчали оба. Этот разговор, насколько коротким он ни был, оказался очень содержательным. Похоже, что я подхожу к цели своего визита все ближе и ближе. Только вот что приготовили мне еще всемогущие «боги», как выражается этот святоша? С чем мне придется столкнуться и повезет ли мне так же, как везло все это время? И тут я догадался. Ведь в любой легенде должен был определен конец. Ну, хотя бы такой: «И зажили они счастливо…».

– Э…, святой отец, у меня вдруг открылся интерес к вашему фольклору…

– И что вы хотите узнать? – поскольку я не требовал открыть самые ужасные тайны их ордена, он смягчился и был сама учтивость.

– Как заканчивается ваша легенда?

– Согласно легенде человек, пришедший с небес, жертвует собой, чтобы показать путь к своей планете и тем самым устанавливается прочная связь между двумя цивилизациями…