Текст книги "Загогулина. Рассказы, фельетоны, памфлеты"

О депутатах Госдумы Славин говорил крайне неодобрительно:

– Вы только посмотрите на их оклады!.. Такие же, как у министров! А как они исполняют свои депутатские обязанности? Не ходят даже на заседания Думы! Как ни посмотришь по телевизору – в зале человек тридцать-сорок. Это из четырехсот пятидесяти! Десяти процентов не набирается! Кто-то один при голосовании, как собачонка, бегает возле пустых кресел и нажимает на кнопки отсутствующих. Позор, а не принятие государственных решений!

Шустрикову было досадно, что власти, на которые сейчас он работает, так уязвимы для критики, и он попытался ее как-то смягчить:

– Эта проблема уже поднималась в Госдуме, и там пришли к выводу, что ничего плохого не происходит, потому что перед выносом вопроса на пленарное заседание он подробно рассматривается на комитетах и фракциях Думы, по нему уже выработаны решения, и их нужно только формально закрепить общим голосованием. Сделать это поручают какому-нибудь депутату из фракции.

– И вы считаете это нормальным?! – воскликнул Вилен Акимович удивленно. – Тогда вообще зачем заседания? Собрали бы протоколы всех фракций и составили общий!.. Я видел по телевизору выступление в Думе генерального прокурора. Его пригласили доложить о борьбе с коррупцией в высших органах власти. Вопрос государственной безопасности! Так вы полагаете, что он свой доклад сдал во фракции и комитеты?.. Ерунда, конечно же, нет! Он зачитал его прямо с трибуны, а кто его слушал?! В зале опять людей – кот наплакал!.. А как слушали те, кто остался?.. Кто газету читает, кто зевает во весь рот, кто переговаривается с другим через ряд. Позор! Ни в одной стране мира нет такого неуважения к своим избирателям, как у нас!.. Как только при помощи лжи и пустых обещаний прокрадутся на депутатское место, тут же ищут способы личного обогащения и праздника для души за государственный счет. Я имею также в виду многочисленные поездки по заграницам…

– Тогда, выходит, правильно говорят, – сымпровизировал Шустриков (в его папке не было такого вопроса), – что к власти надо допускать только богатых? Они, дескать, уже обогатили себя, знают, как это делать, большего им не требуется, и теперь они научат народ, как стать богатым?

– Бредни! – возразил Славин. – Тогда почему не научат?! Сейчас у власти только богатые – Абрамовичи, Чубайсы, Черномырдины разные. Кто-то побывал на самом верху, кто-то и сейчас там, а научить народ никто и не попытался!.. А все потому, что богатство их нажито нечестным путем, и научить ничему хорошему они не смогут. Бредни! – повторил Вилен Акимович с презрением. – Это такой контингент, который гребет только в одну сторону, – под себя! Алчный! И алчности их нет предела! Они живут по тому анекдоту про пирожки: если сам не сожру, то все надкусаю, чтобы другим не досталось!.. И это не пустые слова. Возьмите того же Абрамовича, чукотского губернатора: он сколотил состояние в четырнадцать миллиардов долларов! И что, он насытился?! Учит народ, как стать таким же богатым? Чем?.. Тем, что купил на забаву себе футбольную команду? Или тем, что тратит миллионы на украшения жены?.. А ведь он на самом верху нашей власти! Он прилетает из Лондона на заседания верхней Палаты, участвует в управлении страной!

Шустриков уже пожалел, что задал свой спонтанный вопрос: ответ на него никак не вязался с программой разоблачения крамольника, и пока Славин убедительно изобличал высокопоставленных негодяев, он лихорадочно листал свою папку в поисках выхода из непредвиденной ситуации. Наконец он что-то нашел и спросил примирительным тоном:

– Вилен Акимович, но все же вы согласитесь, что все депутаты и губернаторы – это люди, избранные народом?.. И если в них есть что-то плохое, в этом, скорее, вина и самих избирателей. Сейчас не советское время, когда не было из кого выбирать, – в бюллетене был всего один человек. Сейчас их, в ряде случаев, бывает до десяти кандидатов! Получается – народ сам себе власть выбирает.

Славин посмотрел на него с осуждением.

– Вот именно – до десяти человек! – повторил он с нажимом. – И никого из них никто толком не знает! Сейчас, чтобы попасть в бюллетень, достаточно внести энную сумму! И все! Ты уже кандидат в депутаты! И если еще подсуетишься с деньгами и заморочишь головы избирателям – выберут! Но разве можно считать такого избранника представителем от народа, если за него проголосовало всего тринадцать процентов от числа избирателей?!

– Как тринадцать процентов? – вскинул голову Шустриков.

– А давайте считать!.. Закон признает выборы состоявшимися, если пришли на участок не менее двадцати пяти процентов избирателей, то есть, двадцать пять человек из ста, так?

– Да, так…

– Человек признается избранным, если за него голосуют пятьдесят процентов плюс один голос, так?

Шустриков промолчал.

– Делим двадцать пять пополам, – продолжал высчитывать Славин, – получается двенадцать с половиной процентов, берем тринадцать. Тринадцать человек из ста! И это народный избранник?!..

– Позвольте, – возразил Шустриков. – Никто же не запрещает всем ста человекам прийти и проголосовать!

– Обстоятельства запрещают, – пояснил сумрачно Славин. – Жизненный опыт… Людям надоел постоянный обман: до выборов кандидаты один голосистей другого обещают людям облегчить их жизнь, а как проскользнут в депутаты, тут же плюют на все свои обещания! А народ лишен права отзывать таких негодяев!.. Все поменяется, когда можно будет лишать депутатов мандата, если он оказался лгуном… Вот вы упомянули о выборах в советское время. Да, там был один человек в бюллетене, но выбор все-таки был: ты можешь оставить его или же вычеркнуть. Но человека всегда выбирали, и вот почему: прежде чем внести его в бюллетень, его пропускали, как через сито, путем обсуждения на разных собраниях там, где о нем все всем известно. В бюллетень попадали только те, кто прошел через горнило всесторонних проверок…

Вилен Акимович взглянул с хитринкой на Шустрикова и продолжил:

– А вы замечаете, что тот, советский метод выборов опять возвращается?.. Я говорю о новом порядке выборов губернаторов. Президент будет предлагать для избрания только одну кандидатуру! Не две, не три и не больше, а только одну! Что вы на это мне скажете?..

Шустриков немного смутился: он не хотел ввязываться в дискуссию на такую проблемную тему, но не ответить тоже было как-то невежливо.

Выручила жена Славина, она бесшумно вошла в комнату с подносом в руках. На нем парились три чашки с янтарным напитком, стояли вазочки с вареньем и сахаром, небольшая тарелка с печеньем.

– Передохните немного, – сказала доброжелательно женщина. – Угоститесь чайком, пока он горячий.

Чай пили с удовольствием, и этот небольшой перерыв в разговоре позволил Шустрикову уклониться от ответа на сложный встречный вопрос: Славин, поставив опустевшую чашку на стол, сам продолжил беседу:

– При Советской власти многое было продумано, не только организация выборов, – сказал он с ностальгической ноткой. – Тогда была единая государственная программа развития всей страны! Этой программе подчинены были действия всех: и правительства, и народа. В этом аспекте страна была как огромный и могучий корабль. Самостоятельный, ни от кого и ни от чего не зависящий, корабль неограниченного автономного плавания!.. На этом корабле в привилегированном положении пассажиров были только дети и старики, все остальные обязаны были трудиться, всем предоставлялась работа. Была возможность бесплатного получения образования, повышения квалификации и карьерного роста вплоть до капитанского уровня… И вся эта махина управлялась из рубки, из единого мозгового центра!..

Славин замолчал, посмотрел на Шустрикова многозначительно, печально вздохнул и продолжил:

– Сейчас правительство покинуло рубку, и корабль оказался во власти стихии и мародеров. Мародеры разных калибров набросились на ценности корабля, его терзают на части! Машины и механизмы остановились, их разбирают и продают как металлолом иноземцам! Им же качают из корабля топливо, обрекая его на недвижимость! Дети и старики загнаны в трюм, питаются крохами, упавшими изо рта мародеров. Команда, не принявшая участия в разграблении, деградирует…

– Что вы имеете в виду, говоря: «Правительство покинуло рубку?» – перебил Шустриков: образная картина разграбления страны сейчас была ему категорически не нужна. – Переход к рыночной экономике?

– Именно это, – кивнул головой Славин. – Государство перестало управлять экономикой, и в этом заключается корень всех наших бед!.. При нашей необъятной стране бросить ее в хаос, в неразбериху – это преступно! И ведь что интересно, – он усмехнулся, – управлять экономикой перестали, а чиновников стало больше чем втрое! И каждый сидит при громадном окладе! Или такое: дифирамбы рыночной экономике поют громче всех те, кто вчера еще предавал ее анафеме, кто превозносил плановую систему хозяйствования! В числе их есть ученые, кто защитил ученую степень на работах, доказывающих преимущества именно плановой экономики!

– Может быть, они поняли, что тогда заблуждались?

– Нет, здесь дело в другом, – не согласился Вилен Акимович. – Дело в их подлой и мелкой натуре! Они, как пена, всегда стараются быть на поверхности! Перелей ведро с жидкостью, на которой они сейчас пузырятся, в другую посуду – они снова окажутся на самом верху! Обмолвись сейчас Президент о пользе планирования, увидите – они немедленно изменят свои убеждения и тут же хором начнут воспевать государственный план! Достанут книги советского времени, «Капитал» Карла Маркса, и от рыночной экономики только перья посыплются!.. Такие вот остепененные хамелеоны и позволяют недалеким политикам мнить себя мудрецами…

Шустриков пробегал глазами вопросник.

– А как же мировой опыт?! – спросил он с наигранным удивлением. – Весь мир живет по законам рынка, и живет даже очень неплохо!

– Мир живет так потому, что до плановой системы он пока не дорос! – с пылом заявил Славин. – Вы знаете, что лежит в основе рыночной экономики, что является ее движущей силой?.. Жажда наживы и страх! Именно страх! Страх оказаться позади конкурентов и разориться! Этот страх держит весь рынок в болезненном напряжении. Экономика, которая зиждется только на страхе и алчности, противоречит самой сущности современного человека, оскорбляет его интеллект!.. И человек в конце концов понимает, что он может освободиться от капризов рыночных волчьих законов, и постепенно освобождается! Поэтому и там, в капиталистическом мире, появились зачатки планирования, пока что его элементы, на уровне обособленных единиц: личных хозяйств, отдельных предприятий и производств, холдингов, концернов… Вы ведь не допускаете мысли, что они там вовсе не думают над такими вопросами: куда вложить деньги? Что производить? На чем? Из какого сырья? Где его взять? Для каких потребителей? Какая ожидается прибыль? Ну, и так далее. Тот, кто над этим не думает – стопроцентный банкрот! А это и есть элементы планирования. Планирование – объективная необходимость!.. И у нас была достигнута его высшая ступень – единый государственный план!

– Тогда почему страна оказалась в застое? – спросил Шустриков со злорадством. Ему показалось, что Славин сам для себя устроил ловушку: застой – исторический факт!

Вилен Акимович с минуту молчал, собираясь с мыслями.

– Давайте условимся так, – сказал он слегка назидательным тоном, – будем различать, где мухи, а где котлеты. Где инструмент, а где его пользователи… Если вы видите кривобокую избу, то вам не приходит в голову обвинять в этом уродстве пилу и топор, вы подумаете о том, что плотник был никудышный… Так и здесь – надо видеть различия!.. Планирование, при всей его жизненной важности, – это всего-навсего инструмент! Сложный, и он требует ответственного, профессионального к себе отношения. У нас и были, и есть плановики самого высокого уровня, но их заболтали горлохваты и аферисты, у которых нет и в помине желания загружать себя каким-то трудом, тем паче – интеллектуальным трудом!..

Славин замолчал, посмотрел на Шустрикова и, поняв, что тот его внимательно слушает, продолжил:

– Аферисты воспринимали только хор восторженных отзывов о себе своего беспринципного окружения, лесть поощрялась, критика и ее носители подвергались гонению, недостатки замалчивались и не замечались. В такой обстановке темпы развития во всех отраслях сильно замедлились. Когда же бездарность и безответственность высшего руководства страны стала проявляться в нехватке товаров и растущем недовольстве народа, аферисты опять показали себя аферистами: они опошлили идею планирования, свои грехи навешали на плановую систему, разгромили ее не без участия перевертышей от науки, а в результате – столкнули страну с достигнутого уровня к подножью уже покоренной горы. И народ стал карабкаться опять на эту же гору, но только теперь в одиночку, каждый сам по себе!.. Второй десяток идет с того времени, как нас загнали в трясину злополучных реформ, а мы, в своей массе, все никак не достигнем того уровня жизни, который имели до них!.. И никогда не достигнем, если будет продолжаться это безумие!..

Шустриков заерзал на стуле. Он понимал, что в словах Славина была правда, но он пришел сюда не за ней. Достичь своей цели ему становилось труднее: нелицеприятную критику власти Славин подкреплял неопровержимыми фактами, и они закреплялись на видеопленке. Шустриков опять полез в свою папку.

– Вилен Акимович, – сказал он, найдя в ней подсказку, – вот вы утверждаете, что переход от планирования к рыночным отношениям отрицательно сказался на экономике государства, но все, на что вы ссылаетесь, относится только к первым годам перестройки, и это как-то понятно: ломка старой системы всегда вначале болезненна, но сейчас этот период закончился. Сейчас установилась стабильность роста экономических показателей, обозначена цель – в ближайшие годы удвоить размер ВВП, зарплаты и пенсии постоянно растут, платят их теперь вовремя. Вы же не будете отрицать эти очевидные факты?..

Славин посмотрел на него с сожалением.

– Давайте тогда разбираться во всем по порядку, – предложил он со вздохом. – О болезненном… Любые нововведения оправданы только тогда, когда они безболезненны! Когда они улучшают условия жизни, двигают государство вперед, но никак не назад!.. В первые годы был кошмарный обвал! Преступное разрушение страны! За это виновников нужно было сурово карать как злостных врагов народа и государства, а их до сих пор не привлекают к ответственности…

– О ком вы сейчас говорите конкретно?..

– Конечно, о Горбачеве и Ельцине! Их непременно надо всенародно судить! А то, что не делают этого, – одно из свидетельств того, что сегодняшнее руководство страны, сам Президент – их единомышленники и сторонники! Единомышленники разрушителей государства!!

Славин сделал резкий взмах рукой, отчего сервизная чашка едва не упала со стола на пол. Отодвинув ее подальше от края, он продолжил:

– Теперь о стабильности… Вы сказали о стабильности темпов роста, но это такой мизерный рост, что добираться до того, чем мы уже обладали, нам придется все это столетие. Даже если удастся удвоить размер ВВП, о чем возмечтал Президент, это не улучшит положение народа, – слишком ничтожный шажок! Но и этот шажок не имеет под собой основания: никому не известно, за счет чего собирается он достичь удвоения. Не намечено четкой программы, одни только лозунги, словеса. Уже в самом правительстве прозвучали слова, что задача эта невыполнима!.. Вы говорите о росте зарплаты и пенсий. Где вы увидели этот рост?.. В реальной покупательной их способности? Так она стала ниже! Индексация, которую вы называете ростом, не догоняет инфляцию. Это не рост! Это – блеф, рассчитанный на ограниченные умы… Реальное улучшение жизни будет только тогда, когда возродится промышленность, когда люди будут создавать товары, а не спекулировать привезенными из-за границы, когда товары российского производства начнут вытеснять иноземные суррогаты. Так этого нет! Не видно даже намеков! Оглянитесь вокруг: вы видите на рынках товары нашего производства?! Их нет, кроме, пожалуй, сельскохозяйственной продукции, да кое-каких мелочей в виде электрических лампочек. А скоро и сельское хозяйство угробят, потому что дикие цены на моторное топливо делают его нерентабельным.

Славин говорил отрывисто, раздраженно, его бледные щеки заметно порозовели.

– Я смотрел недавно по телевизору встречу нашего Президента с министром сельского хозяйства страны, – продолжил он все так же сердито. – Я хочу подчеркнуть – всей страны! Потому что министерства стали создавать даже в зачуханных областях! Везде создают министерства, чтобы урвать себе большие оклады! Зачем, если вдуматься, министерства, то есть орган центрального управления, если экономику сделали рыночной?.. Так вот, о разговоре Путина с этим федеральным министром… Путин говорит, что он обеспокоен ростом цен на мясо, и спрашивает министра: почему происходит такое? Министр ему отвечает с достоинством: потому, дескать, что мясо подорожало в других государствах. Логика его мыслей понятна, она такова: мясо у нас, в основном, привозное, а поскольку цены там, откуда его мы привозим, становятся выше, значит, они и у нас будут выше. Оба они – и Президент, и этот самодовольный министр – казались удовлетворенными таким безупречно логичным объяснением. А вот я, простой россиянин, – нет! Я категорически недоволен!.. Я не приемлю таких объяснений! И другие, которые знают, что Россия сама имеет возможность завалить мясом весь мировой рынок, тоже, думаю, возмущены! Народ страны с необъятными пастбищами питается привозными продуктами!..

Славин вытер салфеткой вспотевший лоб и возбужденно продолжил:

– А вот вам еще беседа на высшем государственном уровне: Путин и другой вальяжный министр. Вопрос у Путина тот же: почему так резко растут в стране цены на топливо? И тот же самый ответ: потому что растут мировые цены на нефть… Если уж объяснение о росте цен на мясо не укладывается в нормы здравого смысла, то это вообще ни в какие ворота не лезет! Мы что, бензин так же, как и свинину, привозим из-за границы?! Мы пока что до этого, слава Богу, не докатились! Пока что мы нефтью сами торгуем!.. А нефть – наше общенародное достояние, поэтому цена на нее для народа нашей страны никак не может быть продиктована ценами на мировом рынке!.. Для своих цена на продукты из нефти должна быть общедоступной, а ее держат такой, как будто и доходы народа находятся на мировом уровне!

Славин опять провел салфеткой по лбу, было видно, что он утомился, но речь его была такой же горячей:

– Цена на бензин, на другие нефтепродукты везде стала главной составляющей статьей себестоимости. Она уже угробила почти весь водный транспорт, гробит сельское хозяйство, душит миллионы мелких и средних предпринимателей!.. Я не думаю, что власти не видят или не понимают всей той пагубной роли, которую играют для экономики цены на бензин на внутреннем рынке. Но если они понимают, тогда что?.. Сознательно омертвляют страну?.. Раньше таких называли врагами народа!

У Шустрикова заблестели глаза: Славин опять напрямую порочит правительство, и коварный артист попытался вовлечь его в тенета новым провокационным вопросом:

– Вилен Акимович, в оценке Горбачева и Ельцина вы, если быть откровенным, не одиноки, их многие называют предателями и разрушителями великой державы, но как быть с сегодняшним руководством? С Президентом страны?.. Ваши высказывания бросают и на него черную тень, а у него рейтинг в народе небывало высокий…

– Президент наш хороший, только жить вот становится невмоготу, – подхватил насмешливо Славин. – Не бывает такого!.. Вы посмотрите: что ни день, то протесты! Митинги, шествия, голодовки! Это – реальные рейтинги, а не те, которые преподносят нам придворные политиканы!.. Вы меня извините, но, по-моему, нам надо заканчивать…

Шустриков согласно кивнул головой. И хотя в его папке оставалось несколько незаданных вопросов, свою миссию он считал успешной и завершенной.

Такого же мнения были и его наниматели. Мэр просматривал запись вместе с заместителем по общим вопросам. После просмотра он поговорил по телефону с городским прокурором, своим приятелем со школьных времен, и переслал ему копию видеозаписи. Через три дня прокурор пришел в мэрию.

– Криминала здесь действительно много, – сказал он, возвращая кассету, – но только это, извини, не моего уровня…

– Ты хочешь сказать, что городская прокуратура не имеет прав разобраться с каким-то безответственным бузотером?! – изумился искренне мэр.

– Здесь дело не в нем, – растолковывал школьный приятель. – Здесь фигуранты другие. А он так… Просто воет, как волк на луну.

– И что же мне прикажешь с ним делать?..

– А ничего! Просто не замечать. Сейчас гласность, каждый волен говорить все, что только захочет, и каждый волен не слушать его. Все так и делают… Собака лает, а караван идет, – сказал прокурор, знавший очень много пословиц.

– Какой караван?.. Куда он идет?.. – воскликнул бы Славин, услышь он такие слова – Наш караван уже давно никуда не идет! Его загнали в непролазные топи, и теперь он стоит, обреченный, терзаемый ненасытными паразитами!..

2005 г.