Текст книги "По развилкам русской истории"

Глава 3
Тупик междоусобицы

Развилки, которые ведут в никуда.

Ярослав Мудрый придал русскому экспрессу значительное ускорение и, казалось, на его пути не должно было встретиться больших препятствий, чтобы со временем вписаться в расписание движения европейских государственных поездов. В этом были заинтересованы и Киевская Русь, получавшая от западных стран товары и плоды достижений «каролингского возрождения», и европейские государства, прикрытые Русью от восточных кочевников, и Византия, получавшая дивиденды от торговли с северными европейскими странами по торговому пути «из Варяг в Греки». Да и близлежащие мусульманские страны, такие как Волжская Булгария и Хорезм, нуждались в Волжском торговом пути, связывающем их с Европой по территории, подконтрольной Киевской Руси. Так что Русь могла обеспечить своё дальнейшее процветание и развитие за счёт поддержания безопасности торговых путей и участия в торговле, поставляя пушнину, лён, воск, мёд, кожу, пеньку, дёготь и другие продукты русского леса и Севера. От Руси Х-XIII веков требовалось только одно – противостояние восточным кочевникам. И в этом у неё имелся большой опыт. В вековой борьбе с хазарами, печенегами, половцами был отработан достаточно успешный алгоритм. Он включал в себя построение укреплений-городов в южной степной полосе, устройство «богатырских застав», контролирующих передвижение кочевников, проведение военных походов для упреждения объединения разноплеменных кочевников в единую грозную силу. Практиковались различные дипломатические меры сдерживания кочевников, включающие в себя родственное сближение за счёт браков детей русских князей и восточных ханов, а также временные союзы с одними племенами для борьбы с другими.

При обсуждении системы защиты Киевской Руси от восточных кочевников иногда упоминается о существовании деревянно-земляного вала, протянувшегося на многие километры и выполнявшего оборонительные функции, подобные функциям Великой Китайской стены. Информация о нём отсутствует в древних русских летописях, но есть в народном эпосе, в котором эти укрепления получили название «Змеевые Валы». По преданию, их создал былинный герой Никита Кожемяка, который запряг змея в соху и пропахал межу от Киева до Чёрного моря. Остатки этой «межи» обнаружили археологи только в начале XX века, и она оказалась действительно гигантской, простираясь от Вислы до Дона и от Черного моря до Киева. Её параметры впечатляли: общая протяжённость около 2000 км, первоначальная высота валов порядка 10–15 метров, ширина валов до 20 метров, перед валами рвы глубиной до 2–3 метров. Укрепления были обращены в сторону степи. Но эти фортификационные сооружения нельзя считать созданием рук наших славянских предков. Радиоуглеродный анализ обожжённых древесных остатков внутри земляных валов датировал их II–V веками н. э., что соответствует времени нахождения здесь готов – германских племён, мигрировавших в течение двухсот лет из района реки Вислы через Польшу и Молдавию в лесостепь Украины. Во II веке они разбили скифов и вытеснили часть славян вверх по Днепру до территории современной Белоруссии и севернее до озера Ильмень. Можно предположить, что «Змеевые Валы» были заградительным элементом от гуннов – племён, шедших из южно-монгольских степей, Алтая и района Волги. Противостояние готов и гуннов продолжалось до конца IV века, после чего готы, не выдержав давления гуннов, ушли на запад. «Змеевые Валы» были разрушены, и также как Великая Китайская стена, примерно в те же годы перестали являться основным оборонительным сооружением от монгольской конницы. Ушедшие готы оставили славянам часть своего языкового наследия. Слова: хлеб, хлев, скот, блюдо, котел, колодец, шлем, меч, полк, дружина, витязь, князь и другие пришли от готов. Лингвисты датируют их появление в славянском языке II–III веками, что говорит о влиянии готов на все стороны жизни местного славянского земледельческого общества

Итак, в начале XI века госпожа Фортуна повернулась к восточным славянам лицом, а Богородица заботливо накрыла их своим покровом. Но Русь не смогла по-хозяйски воспользоваться такими дарами. Её экспресс, состоящий из двенадцати вагонов, окрашенных в удельнокняжеские цвета, оказался слишком велик и тяжёл для Киевского локомотива, а поездная бригада никак не хотела выполнять инструкции Ярослава Мудрого по смене машиниста. Было слишком много желающих «порулить» вне очереди, для чего срывали стоп-кран и, отталкивая друг друга, рвались в управляющую кабинку. Да и в самих вагонах было мало порядка, пассажиры требовали себе особых привилегий, а в противном случае угрожали отсоединиться от локомотива. В результате русский экспресс двигался рывками, простаивая на полустанках, и всё более отставал от европейского расписания.

Так почему же на этапе своего становления Руси не удалось в полной мере воспользоваться благоприятными обстоятельствами? Вероятно, существовал ряд объективных и субъективных причин. Начнём с объективных. Первой и самой главной причиной стал территориальный размер страны. В Киевскую Русь на её начальном этапе вошли одиннадцать княжеств (Киевское, Переяславское, Черниговское, Туро-во-Пинское, Полоцкое, Владимиро-Волынское, Галицкое, Смоленское, Рязанское, Владимиро-Суздальское, Муромское) и Новгородская земля с её данническими угро-финскими племенами. В дальнейшем количество княжеств возрастало из-за присоединения других земель, но в большей степени вследствие дробления крупных княжеств. К татаро-монгольскому нашествию, по оценке известного историка Б.А. Рыбакова[6]6
  Рыбаков Борис Александрович (1908–2001) – советский и российский археолог, исследователь славянской культуры и истории Древней Руси. Академик РАН. Один из самых влиятельных деятелей советской историографии. Родился в русской старообрядческой семье. Получил хорошее домашнее образование, в 1930 году окончил историкоэтнологический факультет МГУ по специальности «историк-археолог» В 1962–1969 годах председатель Научного совета по координации работ в области славяноведения АН СССР. Входил в состав Бюро Национального комитета историков СССР и Исполнительного комитета Международного союза доисторических и протоисторических наук, член Международного комитета славистов. Всю свою жизнь Рыбаков придерживался антинор-манистских убеждений.


[Закрыть], их станет порядка пятидесяти. Территориально Киевская Русь раскинулась от Северных морей до причерноморских степей и от прибалтийских стран до правого берега Волги. Можно ли было организовать централизованное управление такой структурой при отсутствии хороших дорог и других коммуникаций, а также без подготовленного государственного аппарата? Здесь не мешает вспомнить о таком же большом западноевропейском государстве VIII–IX веков – Священной Римской Империи Карла Великого. Она находилась в значительно лучших условиях, получив от Древнего Рима хорошие дороги, и быстро развернула на основе греко-римского культурного наследия систему подготовки управленческих кадров. Но и эта могучая империя не смогла долго удержаться в своих границах и после смерти Карла Великого распалась на ряд независимых государств. Такой же вариант, скорее всего, ожидал и Киевскую Русь, она была не готова централизованно править огромным государством.

Второе объективное обстоятельство, негативно повлиявшее на становление русского государства в средние века – это существенные отличия хозяйственной и политической жизни входящих в него регионов. Княжества, располагавшиеся по его южной и юго-восточной границам (Киевское, Черниговское, Рязанское, Переяславское), постоянно подвергались нашествиям восточных кочевников и им нужна была помощь и защита. Смоленское, Владимиро-Суздальское, Муромское княжества находились в центральных землях с более спокойной политической обстановкой и могли развиваться самостоятельно. Западные приграничные княжества (Турово-Пинское, Полоцкое, Владимиро-Волынское, Галицкое) находились в лучших климатических и сельскохозяйственных условиях, имели более тесные экономические и политические связи с западноевропейскими странами и, по сути, мало нуждались в централизованной власти Киева. Господин Великий Новгород был вполне самодостаточен, но он являлся ключевой фигурой в торговых делах и был заинтересован в централизации государства, что обеспечивало безопасность торговых путей, проходящих по всей территории Киевской Руси.

Третьим объективным обстоятельством стало отсутствие в Киевском государстве достаточной денежной массы для создания единой платёжной системы в стране. Без неё в княжествах процветало натуральное хозяйство, что не объединяло, а наоборот, раскалывало страну на отдельные регионы. Отсутствие на территории Руси драгоценных металлов использовали в своих интересах и европейские страны. Так, по правилам торгового Ганзейского сообщества, куда входил Новгород, запрещалось покупать русские товары за деньги, требовалось осуществлять только натуральный обмен. Ганза также запрещала ввоз в Русь драгоценных металлов – золота и серебра, и, чтобы обойти эти запреты русские купцы покупали их без взятия торговых пошлин, которые собирались с других привозимых товаров.

В Киевской Руси денежно-весовой единицей была «гривна», название которой произошло от шейного украшения. Она имела две разновидности: «гривна серебром», представляющая слиток серебра определённого веса, и «гривна кун» – как некое количество серебряных монет, равное по весу слитку «гривне серебром». Здесь надо иметь в виду, что на Руси под именем «куна» понималась шкурка куницы, цена которой на международном рынке имела соответствующую стоимость в денежном выражении. Поэтому «гривне серебром» могло соответствовать несколько «гривен кун». В свою очередь в удельных княжествах обращались различные по весу «гривны серебром», например, новгородская гривна весила 204 грамма серебра, а киевская -160 граммов. Позже новгородская гривна начала рубиться на части, получившие название «рубль», что постепенно вытеснило название «гривна».

Помимо объективных трудностей поддержания в Киевской Руси сильного централизованного управления существовала и субъективная причина. Она определялась как раз тем «субъектом», который занимал великокняжеский престол в разное историческое время. Все русские князья Киевской Руси были одного рода, исходившего от Рюрика, и поэтому имели равные родовые права княжить в Киеве. Кто станет великим князем, зависело от трёх обстоятельств: традиции, установленной предками из числа великих князей, внутриродового соглашения и согласия киевского народного вече. Данные обстоятельства предоставляли претендентам на киевский престол широкий простор деятельности. Для этого кандидату нужно было обосновать отход от существующей традиции, уговорить или заставить своих родственников согласиться с его кандидатурой и ублажить киевлян некими льготами. Всё это являлось вполне доступным для наиболее активных и амбициозных князей из любых уделов. А вот удержаться на киевском троне становилось намного труднее, и чем больше среди князей было активных и амбициозных, тем чаще менялись великие князья и тем сильнее разгорались междоусобицы между ними.

Великий князь Киевский Святой Владимир не успел законодательно оставить своего наследника, и после борьбы между его сыновьями престол захватил Ярослав, позже наречённый Мудрым. Его мудрости хватило оставить после себя не только наследника, но и правила наследования великокняжеского престола по старшинству: от брата к брату и от дяди к старшему племяннику. Первым, нарушившим правило наследования, стал внук Ярослава Мудрого – Владимир Всеволодович, оставшийся в истории под именем Владимир Мономах. Он воспользовался приглашением народа Киева и тем, что старшие его родственники не рвались на великокняжеский престол. Другого мнения придерживались их наследники, они стали считать «мономаховичей» похитителями великокняжеского престола, и в результате внуки и правнуки Мономаха были вынуждены воевать с представителями других семей Рюриковичей, а позже – и между собой.

При наличии трёх вышеперечисленных объективных причин, препятствующих централизации, крепость государственной власти теперь определялась только субъективными особенностями правления того или иного великого князя. Сам Владимир Мономах много сделал для процветания государства, его княжение можно назвать просвещённым и направленным на укрепление централизованной власти. Владимир Мономах вызывал личное уважение князей и простого народа, он проявлял любовь к согражданам и силу там, где это было нужно. При его правлении добродетель была высшим достоинством, как для государственного мужа, так и для простолюдина. Русский человек любил выпить и повеселиться, но трезвость считал за добродетель; он мог иметь наложниц, но не допускал оскорбление жён и юных дев, поругатель их чести судился на уровне убийцы. Во времена правления Владимира Мономаха Святая Русь явно брала верх над Русью Окаянной практически по всем направлениям жизни. В Поучении к своим сыновьям Владимир Мономах писал: «О, дети мои! Хвалите бога! Любите также человечество. Не пост, не уединение, не монашество спасёт вас, но благодеяние. Не забывайте бедных: кормите их и мыслите, что всякое достояние есть божие и поручено вам только на время… Не убивайте ни правого, ни виновного: жизнь и душа христианина священна… Бойтесь всякой лжи, пиянства и любострастия, равно гибельного для тела и души…Чтите старых людей как отцов, любите юных как братьев…Приветствуйте всякого человека, когда идёте мимо… Леность мать пороков, берегитесь её… И вы, дети мои, не бойтесь смерти, ни битвы, ни зверей свирепых; но являйтесь мужами во всяком случае, посланном от бога… Хранение божие надёжнее человеческого» /18, с. 174–176/. Его Поучение можно назвать катехизисом Святой Руси, никогда больше в истории русского государства мы ничего подобного не увидим и не услышим от его правителей.

После смерти Владимира Мономаха в Киевской Руси с новой силой разгорелась междоусобица. Само по себе это слово несёт окаянный смысл. Оно пропитано ненавистью и непониманием друг друга, обособлением друг от друга, желанием одного забрать достояние другого, стремлением одного возвыситься над другими. И, поскольку «одни» и «другие» относятся к одному и тому же роду-племени, то такие их действия несут своему государству не достаток, а разорение. По поводу причин усобицы между княжичами автор «Слова о полку Игореве» пишет: «… ибо говорит брат брату: «се моё и то моё же». И начали князи про малое «се великое» молвити, и сами на себя крамолу ковати; а поганые с всех стран приходить с победами на землю Рускую» /51, с. 68/.

В годы междоусобицы правит Русь Окаянная, она водит русских воинов не на внешних врагов, а на своих соплеменников, сжигает отечественные города и селения, пленит их жителей и продаёт пленников тем, от кого их нужно защищать. В результате из-за междоусобицы Киевская Русь не смогла воспользоваться международными благоприятными обстоятельствами для своего развития. Руководствуясь Русью Окаянной, молодое русское государство сучило ножками под покровом Богородицы, периодически сбрасывая его, и само же отворачивалось от лика Фортуны. А шла уже вторая половина XII века, последнего из веков, отведённых госпожой Историей для становления Киевской Руси. Русский экспресс уже никак не вписывался в расписание европейских государственных поездов, которые полным ходом шли к своей знаменитой станции – Великому Возрождению. В тоже время на востоке, в монгольских степях, собиралась Великая Орда, она готовилась совершить свой поход на вожделенный Запад, откуда маленьким ручейком к ней просачивались золотые украшения и невиданные товары. На её пути основным препятствием стояла Русь, которая, как предполагалось, должна нерушимым бастионом прикрыть зарождающуюся европейскую цивилизацию. Но нерушимого бастиона не получилось: русский экспресс потерпел крушение на станции под названием «Междоусобица». Перед Великой Ордой стояли разрозненные княжества, а не мощное государство.

К этому времени удельные князья перестали видеть в Киеве локомотив русского экспресса. Зачем рваться в Киев, чтобы стать великим князем земли русской? Легче перенести великокняжеский трон в своё родное удельное княжество. Первым к этому решению пришёл Ростово-Суздальский удельный князь Андрей Юрьевич. Его отец, Юрий Владимирович, по прозвищу Долгорукий, остался в истории как основатель маленького заштатного городка по имени Москва, которому в дальнейшем судьба приготовила великое место в истории. Юрий Долгорукий всю свою жизнь посвятил борьбе за киевский престол и в конце жизни добился его. Он хотел передать бразды правления и своему сыну Андрею, но тот оказался непослушным и убежал в своё удельное Ростово-Суздальское княжество. С собой он забрал (вернее сказать – украл) из киевского женского монастыря одну из самых старых и почитаемых икон Святой Богородицы, привезённую из Царьграда, и писанную, как гласит предание, Святым евангелистом Лукой. По дороге в Ростов, недалеко от города Владимира, основанного его дедом Владимиром Мономахом, он почувствовал, что икона противится его дальнейшему передвижению и требует оставить её во Владимире. Поэтому он решил остановиться и заложить в её честь храм. В дальнейшем, село, возникшее возле храма, стало называться «Боголюбское», а сам Андрей получил прозвище «Боголюбский». Чтобы не жить далеко от почитаемой им иконы, получившей название с того времени чудотворной Владимирской иконы Божией Матери, Андрей решил поселиться во Владимире, который стал главным городом Владимиро-Суздальского княжества.

Андрей Боголюбский не оправдал своего прозвища. Это был жестокий властитель с непомерными амбициями, свою цель он видел в создании сильного Владимиро-Суздальского княжества путём подавления других княжеств. В 1169 году он организовал поход на Киев, разграбил и сжег его дотла, а жителей взял в рабство. Великокняжеский престол Андрей Боголюбский перенёс во Владимир, и Киев больше уже никогда не претендовал на звание стольного города русского государства. На княжение в Киев стали посылать наименее инициативных князей, которые должны были поддерживать политику тех, кто посадил их на киевский трон. Сам Андрей Боголюбский нашёл кончину от рук своих слуг в любимом ему селе Боголюбское, его смерть вызвала ликование в народе. (В 1702 году Андрей Боголюбский был канонизирован Русской Православной Церковью в лике благоверного – лик православных святых из монархов, прославляемых церковью за праведную жизнь). Трон великого князя Владимирского занял дядя Андрея Боголюбского – Всеволод Владимирович по прозвищу Большое Гнездо. При его правлении Владимиро-Суздальское княжество стало одним из трёх объединительных центров русского государства. Вторым было Галицко-Волынское княжество, забравшее под свою опеку юго-западные и южные княжества, в том числе и Киевское. Третий центр традиционно представлял Господин Великий Новгород.

Таким образом, в начале XIII века перед татаро-монгольским нашествием Русь была поделена на три части, которые претендовали на лидерство и враждовали друг с другом. Чем бы могла закончиться эта вражда, смогли бы русские княжества объединиться в единое государство и под чьим руководством – на эти вопросы госпожа История ответа не дала. Лимит благоприятствования русским землям был исчерпан. Русь пала под ударами татаро-монгольских орд. В 1237 году после решающего сражения на реке Калке татарские ханы праздновали свою победу сидя на вершине холма из тел мёртвых и раненых русских князей. Те же из князей, кто отказались прибыть на битву, найдут свою погибель немного позже.

Русь на два века погрузилась во мрак, из которого могла и не выйти. Ведь междоусобицу не остановила даже гибель государства, князья и князьки продолжали враждовать между собой. Так Владимиро-Суздальское княжество после смерти Александра Невского распалось на 13 княжеств (одним из них стало Московское княжество), земли Галицко-Волынского княжества поделили между собой Литва и Польша, Новгород и Псков подвергались нападениям немецких военнорелигиозных орденов. К XIV веку количество княжеств на территории бывшей Киевской Руси возросло до двухсот пятидесяти. Борьба между князьями приняла более коварные и низкие формы. Для того чтобы получить удел, нужно было понравиться татарскому хану, или хуже того – донести хану на соседа. Чтобы удержаться на княжьем стульчике (назвать его троном – язык не поворачивается), нужно было выжимать все соки из своих подданных – только это позволяло отдавать в Орду требуемую ей дань, чтобы князь мог оставить и себе средства на хлеб с маслом. На землях, подвластных Золотой Орде, народное вече перестало существовать, князья стали подотчётны только ханам, эта «подотчётность» принимала рабскую форму, что переносилось и на простых русских людей. Где уж тут следовать поучениям Владимира Мономаха «…жизнь и душа христианина священна…». Его жизнь ничего не стоила, с русским человеком обращались как с презренным рабом. Николай Михайлович Карамзин[7]7
  Карамзин Николай Михайлович (1766–1826) – российский историк, писатель, почетный член Российской Академии наук. Родился в семье помещика среднего достатка Симбирской губернии, первоначальное образование получил дома, затем учился в одном из лучших частных пансионов, слушал лекции в Московском университете. В 1781 году Николай Карамзин начал службу в Преображенском полку в Петербурге, после смерти отца вышел в отставку. Посетил Европу, где встречался и беседовал с И. Кантом, знал многих выдающихся политических деятелей. Вернувшись в Москву, Николай Карамзин начал издавать «Московский журнал», в котором опубликовал повесть «Бедная Лиза», поставившую Карамзина в ряд первых русских литераторов. В 1890-е годы возрастает его интерес к истории России, он знакомится с историческими сочинениями, летописными памятниками, записками иностранцев и другой литературой. В октябре 1803 года Карамзин добился от Александра I назначения историографом для сочинения российской истории. Для него были открыты библиотеки и архивы. До последнего дня жизни Карамзин был занят писанием двенадцатитомной «Истории государства Российского», оказавшей значительное влияние на русскую историческую науку и литературу и ставшей одной из самых заметных культурно-формирующих явлений России.


[Закрыть] об этих временах пишет следующее: «Что должно быть следствием? Нравственное унижение людей. Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, более обманывали и друг друга: откупались деньгами от насилия варваров, стали гораздо корыстолюбивее и гораздо бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов» /18, с. 424/. Русь Окаянная воцарилась на большей территории бывшего Киевской государства. Нетронутыми татарами остались только северные новгородские земли, но и Новгороду приходилось платить дань, чтобы сдерживать ордынцев. Ну а как же Святая Русь, где она была в эти окаянные годы? На этот вопрос есть только один неоспоримый ответ – она жила в христианской вере русских людей, являясь для них опорой в ужасной действительности и надеждой на наступление лучших времён. Со времени принятия христианства до татаро-монгольского нашествия прошло более двух веков, сменились поколения людей, воспитанных в христианстве, вера во Христа стала идеей, которая и не дала погибнуть Руси. «Если мы в два столетия, ознаменованные духом рабства, еще не лишились всей нравственности, любви к добродетели, к отечеству: то прославим действие веры; она удерживала нас на степени людей и граждан, не давала окаменеть сердцем, не умолкнуть совести; в уничижении имени русского мы возвысили себя именем христиан и любили отечество как страну православия» /18, с. 425/. Этот вывод Н.М. Карамзин сделал в далёком от нас XVIII веке и его нельзя подозревать в некоем реверансе государственному православию того времени. Это был знак глубокого почтения христианской вере, удержавшей русскую нацию от гибели в период национального позора. Русский человек называл себя в то время «православным» и был горд этим именем, он верил, что оно приведёт его к победе.

А как же сама Русская Православная Церковь, её храмы и монастыри? В период нашествия они подверглись разрушению и разграблению, но потом, после создания Золотой Орды, когда татары ушли из русских городов и разместились в приднепровских и приволжских степях, их языческие ханы стали покровительствовать русскому духовенству. Под страхом смертной казни они запрещали своим подданным грабить монастыри, освободили их от налогов, содействовали возвышению духовенства и их материальному достатку. Вскоре язычники-кочевники начали принимать ислам (не могли же они принять веру поверженного ими народа!), но отношение к православной церкви осталось прежним. Такая политика татар имела цель расколоть русский народ в его вере, отделить церковных иерархов от народа, но в тоже время позволяла церкви выполнять свои христианские обряды, выступать посредником между народом и ханами, смягчая их нравы и усмиряя страсти.

Разные образы жизни (татары – кочевники, а русские – оседлые), разные веры (татары – мусульмане, а русские – православные), разные районы проживания (татары – в южных степях, а русские – в северных лесах), разное социальное положение (татары – победители, а русские – рабы на своей земле) – всё это не дало слиться двум народам, как это часто происходит при их проживании в одной государственной структуре. После почти трёхсот лет владычества татаро-монгольского ига генотип русского народа мало в чём изменился, он остался больше европейским, чем азиатским. Но принципиально изменилась русская элита и система власти, ею осуществляемая. Это объясняется тем, что она больше, чем простой народ, общалась с татарской элитой, которая являлась наивысшей во властной государственной структуре. Русские князья восприняли восточные формы правления и восточное отношение к своим подданным. Восточный стиль управления, основанный на жестокости, оказался более эффективным и значительно обогатил великокняжеские роды в период ханского владычества. Столкнувшись с народными волнениями при сборе дани с населения, татары передали эту функцию русским князьям, которые с 1263 года начали сами собирать и привозить дань в Орду, оставляя при этом немалую часть в свой доход. Князья стали биться между собой за право сбора дани и налогов, для чего надо было ещё больше унижаться и доказывать свою преданность Орде. Это приводило к разобщению и вражде между князьями и их группировками, что было на руку татарам. Они также внимательно следили за тем, чтобы не возникали большие, сильные княжества, поэтому часто поддерживали слабых в борьбе с сильными. В такой политической атмосфере и начался подъем Московского княжества, самого бедного удела великого Владимиро-Суздальского княжества. Первым удельным московским князем в 1263 году стал Даниил, младший сын Александра Невского. Он ничем особым себя не проявил, но женил своего сына Юрия на сестре самовластного татарского хана Узбека. Юрий использовал статус зятя татарского хана в полной мере: он присоединил к Москве Коломну, захватил Можайск и стал великим князем Владимирским. Затем брат Юрия, князь Иван, позже получивший прозвище Калита, опять же с помощью хана Узбека, приславшему ему пятидесятитысячное татарское войско, разгромил Тверское княжество и после смерти своего брата Юрия занял трон великого князя Владимирского. Ивану Калите (оставшемуся в истории как Иван I) удавалось совершать действия на первый взгляд несовместимые: быть образцовым собирателем дани для Орды и в то же время накопить себе огромный капитал («Калита» означает «скопидом», или «мешок с деньгами»), раболепствовать перед ханами и поднимать свой авторитет среди русских князей, соблюдать полную покорность Орде, помогать ей в подавлении выступлений против неё и одновременно расширять границы Московского княжества, создавая центр нового русского государства. Именно с Юрия Даниловича и Ивана Калиты московские князья под покровительством хана Узбека, а потом его сына, получили старшинство над всеми русскими князьями и использовали свои права для возвышения Москвы. (Быть может, стоит заменить памятник Юрию Долгорукому, установленный напротив Московской мэрии, на памятник татарскому хану Узбеку? Правда, это будет памятник Руси Окаянной, но это больше будет соответствовать той истине, что «Москва же обязана своим величием ханам» /18, с. 429/).

Обратимся опять к нашим помощникам, уж больно тяжело становится на сердце при описании начала создания Московского государства. Может быть, они нас с Вами, уважаемый читатель, немного успокоят?

– Обсуждение надо вести не с начала создания Московского государства, а с зарождения великорусской нации. Этот процесс «пошёл» с падения Киева и переноса великокняжеского трона во Владимир. Великорусская нация начала складываться вокруг Владимиро-Суздальского княжества, чьи князья призывались на правление в Великий Новгород, в неё же входила и ранняя Москва, – неожиданно начал Историк. – Киевская Русь, как праматерь городов русских, развалилась и на её останках начали формироваться три нации: великороссы, малороссы и белороссы. В дальнейших хитросплетениях истории только великороссы смогли отстоять государственную независимость, построив великую страну – Россию.

– Процесс рождения всегда трудный, он происходит в муках, в крови и, довольно часто, в грязи, – продолжил Политик. – Ведь недаром говорят, что «политика дело грязное», а создание нового государства – это дело политики. И чем больше грязи она возьмёт на себя, тем меньше прольётся крови. Представьте себе, чтобы было бы, если бы в годы татарского лихолетья Москва не забрала на себя функции сбора дани? Дань всё равно собиралась бы татарами, но только с помощью меча и огня. Сколько ещё бы погибло людей? Сколько бы ещё пролилось крови? И подумать страшно.

– Почему великороссам удалось создать независимое государство? В первую очередь потому, что силой Великого Новгорода и Пскова им удалось противостоять натиску тевтонских рыцарей, – Историк вновь удивил своим видением истории. – Запад, наблюдая, как бьётся в конвульсиях Русь под ударами татар, решил «оторвать свой кусок» и забрать под себя русский север. Если бы ему это удалось, то земли бывшего Владимиро-Суздальского княжества оказались бы зажаты между двумя силами: с юга – татары, с севера – германцы. Тогда, чтобы выжить, пришлось бы пойти под покровительство либо одних, либо других. А под чьим-то покровительством независимость не построишь.

– Что и случилось с малороссами и белороссами, – поддержал Историка Политик. – Им пришлось идти на поклон к литовцам и полякам, в дальнейшем, чтобы сохранить свои нации, им пришлось добиваться покровительства других стран, в том числе и России.

– Всё верно. Так что нам, русским, не надо стыдиться своей истории, в ней мы проявили силу и мужество, мудрую политику и создали могучее государство. Средства использовались не всегда приличные с точки зрения современности, но тогда, в жестоком средневековье, иначе быть не могло, – Историк поставил окончательную точку в обсуждении этой щекотливой темы.

Ну что же, можно вздохнуть спокойнее и побрести дальше вслед за событиями, развернувшимися на станции «Междоусобица». Нам с Вами, уважаемый читатель, стало легче смотреть, как формировалась великорусская земля вокруг Москвы.

Иван Калита считается первым, кто объединил русские земли вокруг Москвы в период её междоусобной раздробленности и татаро-монгольского нашествия. Вторым центром объединения земель стало великое княжество Литовское. Оно было создано в 1328 году домом литовского князя Гедымина, язычника по рождению, но тяготевшего к христианству. Вот здесь, на станции «Междоусобица», при формировании нового русского экспресса возникла дилемма: какой центр объединит русский народ, и кто станет локомотивом: Москва или Вильно? Направление дальнейшего пути русского экспресса стало зависеть от этого выбора.

Образование сильного Литовского княжества во многом остаётся загадкой. Как мог малочисленный языческий народ со столицей в небольшом городке Вильно, притесняемый со всех сторон такими сильными соседями, как Тевтонский орден, ливонские рыцари, русские князья, польские короли, завоевать немалое пространство от западной Двины до Дуная, соединить покорённые народы в одно грозное государство, заставившее бояться самой Золотой Орды? Ответом на эту загадку, считают русские историки, является выдающаяся личность самого Гедымина, а также ослабление восточных русских княжеств татаро-монгольским нашествием. Народы юго-западной Руси увидели в Литовском княжестве избавителя от татаро-монгольского владычества. Союз с русскими княжествами был выгоден и Гедымину. Выдавая замуж своих сыновей за русских княжон, он связал свои родовые корни с корнями рода Святого Владимира, что позволило ему и его потомкам своими родственными связями, а подчас и силой, подчинить себе западные русские земли.