Текст книги "По развилкам русской истории"

– Пример с евреями неудачный, они веками были лишены единой государственности, поэтому у них нет чувства великодержавности, – Философ дал понять, что его «на мякине не проведёшь». – В России же религиозная исключительность постепенно переросла в чувство великодержавности, став одной из черт народного характера. Так почему же с народом, обладающим такой чертой, не пойти по «Великодержавному» пути?

Вопрос Философа оказался риторическим. Наши помощники не смогли прийти к соглашению по вопросу правильности избрания Московским государством пути своего дальнейшего развития. Также как и Московская Русь, оставленная нами при правлении Ивана III, продолжавшем решать «тактические задачи», перечисленные Политиком.

Хотя Золотая Орда распалась на отдельные ханства, татары были ещё очень сильны, и прямым военным противостоянием с ними добиться успеха было невозможно. Русь, используя противоречия между семейными татарскими кланами, применила ту же тактику, что ранее практиковалась татарами в период их владычества на русской территории. Они стравливали ханов между собой, помогали одним против других, проталкивали своих ставленников на ханские престолы, сеяли смуту среди татарского населения. В конце концов, к правлению Ивана IV было достигнуто желаемое состояние, когда все четыре ханства: Казанское, Астраханское, Сибирское и Крымское не смогли создать единый фронт для борьбы с Московской Русью. Это дало возможность разбить поодиночке первые три из них, чьи земли вошли в состав Московского государства. Оставалось ещё Крымское ханство, правители которого не скрывали желания вернуть под свою власть земли Казанского и Астраханского ханств, а Москву сделать своим данником. Крымских татар поддерживала могучая Османская империя (Турция), тронуть которую Московская Русь в то время не решалась. Поэтому Крымское ханство продолжало беспокоить Русь вплоть до XVIII века, но это уже не составляло для неё принципиальной государственной угрозы.

В итоге к середине XVI века Московская Русь расширила свои границы до Уральского горного хребта, сделала реку Волгу русской и вышла на берега Чёрного и Каспийского морей. Новые юго-восточные границы надо было защищать, но для этого у Московского государства не хватало средств и ресурсов. Был использован особый способ защиты, подсказанный Святой Русью, который потом повторялся в дальнейшей истории России.

К началу XV века в степях между Азовским и Каспийским морями образовалась община, живущая по республиканским законам. Её население состояло, в основном, из великороссов, совершивших по велению души побег из действительности русского государства, жившего по законам Руси Окаянной. Находясь вне государства, они оставались русскими людьми по менталитету, языку, вере, но превратились в отчаянных воинов, защищая себя от азиатских народов и разбойников и, в то же время, занимаясь разбойными набегами на соседей и на торговые караваны. Из своих походов они приводили полонянок, которых брали себе в жёны. Этот народ-воин завладел территорией вдоль реки Дон вплоть до её устья и построил на её берегах свои небольшие селения-крепости. Себя они называли казаками или Черкассами. Вот с ними и удалось Ивану IV в 1549 году заключить соглашение, по которому казаки обязались охранять рубежи Московского государства, отказавшись от разбойных набегов на Русь, а государство платило им за охрану её границ и обязывалось не вмешиваться в их внутреннюю жизнь. В дальнейшем, приняв российское подданство, казаки оставались «особым районом» страны, пользуясь свободой и льготами, недоступными остальному населению России. Увеличение казацкого населения происходило, в основном, за счёт беглецов из центральных районов, которые рвались на окраины государства за свободной жизнью, а впоследствии и за свободой выбора веры. С расширением государства на восток удлинялась и граница, вдоль неё образовывались казацкие поселения. Защита границ государства силами казаков на необжитых территориях оказалась более эффективной по сравнению с использованием пограничных войск. Казаки на границе не только служили, но и жили, тем самым обживали территорию и защищали свои селения и семьи. Со временем казаки стали привлекаться к участию в военных походах вместе с регулярным русским войском.

Вплоть до XVIII века делами, касающимися донских казаков, ведал Посольский приказ Московского государства. Это говорило об особом статусе казацкого района. По национальному составу казаки были неоднородны, по преимуществу это были великороссы, частично малороссы, крещеные татары и ногайцы. Много было и людей смешанных рас (их называли тумами) от браков русских с полонянками из Турции. Казаки селились в городках и станицах вдоль Дона и впадающих в него рек. Каждая из станиц представляла мини-крепость, ограждённую деревянным тыном или земляным валом с плетёными башенками. Административным центром являлся город Черкасск, в котором постоянно присутствовал атаман казацкого войска, выбираемый казаками на общем собрании (так называемом «казацком круге»). Статус казака также давался на казацком круге, и им считался только тот, кто служил и получал за это жалование. Общее число казаков к концу XVII века составляло от двадцати до тридцати тысяч /12, с. 14/. В личном пользовании у казака был дом (курень) и скот. Казакам запрещалось хлебопашество, ремеслами они также не занимались. Им было дозволено только скотоводство, охота, рыбная ловля и пчеловодство.

Административная власть в каждом селении была выборной. Она состояла из атаманов и их помощников (есаулов). Серьёзные решения, касающиеся повседневной жизни, принимались на казацком круге. Он собирался на майдане – площади перед храмом. Там же проводились и суды над нарушителями казацких законов и правил. Сами законы и правила были неписаными, казацкий круг руководствовался в своих решениях обычаями и предшествовавшей практикой. Решения обычно готовились на совете старшин, а затем представлялись на круг. На обычаи ссылались и при контактах с московским правительством. Требования государственных структур, противоречащих обычаям, отвергались. В частности, казаки отказывали Московскому государству выдавать крестьян, совершивших побег на Дон.

В начальный период правления Ивана IV война с татарами была завершена, и Москва обратила свой взор на Запад. Что же она там увидела? Глухой забор, созданный усилиями Литовского государства, Польши и Швеции. Правда, в нём была лазейка – государство Ливония, расположившееся на берегу Балтийского моря. Туда стремился попасть ещё основатель Московского государства Иван III, поскольку выход на Балтику позволял Руси самостоятельно без посредников торговать с Европой сельскохозяйственными товарами и получать от неё промышленные изделия и современные технологии. Казалось, где слабо, туда и надо бить, однако противниками выхода России к Балтийскому морю были североевропейские страны. Они видели слабость Ливонии и имели желание сами полакомиться её землями. Сопредельные с Ливонией Литва, Швеция, Дания и Польша стремились к разделу Ливонии между собой. За ними стояла и Германия, которая никак не хотела допустить Русь к Балтике, так как это сразу бы создало проблемы для Пруссии. Война Московского государства с Ливонией могла перерасти в войну с перечисленными государствами или, по крайней мере, с некоторыми из них. Русь была не готова к такой войне, европейские страны использовали более современную тактику войны и оружие, чего не имело Московское государство. Москва могла оказаться в кольце фронтов – на западе, севере и на юге (ведь оставался ещё враждебный Крым!), а в случае объединения противостоящих стран – с их содружеством.

Нужно было решить, в каком направлении реализовывать дальше свои высокие амбиции. Раньше такие решения принимались великим Московским князем на совете боярской думы. Но к этому времени во главе русского государства стоял её первый царь – Иван IV, вошедший в историю под именем Иван Грозный. После побед над Казанским и Астраханским ханствами, он почувствовал в себе силу править самодержавно, поэтому отринул дипломатию, пользовавшуюся успехом у его предков, и решил добиться своих целей военным путём. Бояре, ещё не привычные к столь самодержавным методам, начали было противиться желаниям царя, но он, как говорится, «закусил удила». Так в Московском государстве возникли две войны: одна внешняя, названная Ливонской, а другая внутренняя – против своей боярской элиты. На первую войну Иван IV повёл отряды татарской конницы из недавно присоединённых Казанского и Астраханского ханств. Во второй войне он использовал вновь созданную военизированную организацию под названием «опричнина». Людей туда подбирали тщательно, в основном из худородных дворян, не знавшихся с боярами. Объявленной целью этой армии была защита царя и борьба с изменой в государстве, в основном, с заговорами именитого боярства.

Ливонская война длилась двадцать пять лет. Впервые используя в ней антироссийскую политику, европейские страны добились победы, создав военно-политический блок в составе Швеции, Польши, Литвы и при поддержке Германии. На заключительной стадии к ним примкнул татарский Крым, за спиной которого стояла Турция. По общему согласию во главе армии был поставлен вновь избранный король Польши Стефан Баторий. Его войско состояло чуть ли не из всех представителей национальностей Европы из числа профессионалов-наёмников, обученных передовым методам ведения боевых действий. В критический момент войны только мужество защитников Пскова остановило катастрофическое развитие событий, которые могли привести к полному разгрому и расчленению русского государства. Ивану Грозному пришлось даже обратиться к Папе Римскому с просьбой остановить продвижение войск Стефана Батория. И надо сказать, что Папа использовал своё влияние, чтобы прекратить продолжение войны.

В итоге Русь потерпела тяжелое военное поражение, её людские и экономические ресурсы были истощены.

– Вот вам и итоги продвижения по великодержавному пути! – Политик вернулся к незаконченному спору. – Русь оказалась на грани развала уже в его начале.

– Да, положение сложилось серьёзное, но Европа всё же не стала добивать Московию, хотя и могла бы это сделать. Почему? – Философ вновь озадачил Политика и нас с Вами, уважаемый читатель.

– Наверное, Папа Римский ещё надеялся подвести Русь под покров католицизма, – неуверенно ответил Политик.

– Нет, на это надежды у него уже не было, – Философ торжествовал. – Всё дело в том, что Россия ещё не до конца выполнила своё предназначение быть щитом Западной Европы от диких восточных орд. Поэтому она была нужна Европе. О возможности России стать «великой» Европа тогда не думала, она представляла её полуварварской страной, прикрывавшей Европу от настоящих азиатских варваров. Особенно она боялась Османской империи, поджимавшей Европу с юго-востока.

– А когда же, по вашему мнению, Россия завершила эту миссию для Европы? – теперь вопросы начал задавать Политик.

– Ещё не скоро, в XIX веке, когда успокоила бурлящий Средний Восток. Но тогда Россия уже стала «великой», и Европе надо было бояться не восточных орд, а саму Россию.

Вот, оказывается, в чём дело! Россия для Запада нужна была в виде забора, прикрывавшего её от восточных бродяг, поэтому Запад ломать его не стал. Но отработал алгоритм своих действий на случай, если

Россия потребует для себя нечто большее. Последствия далёкой Ливонской войны мы ощущаем и по сей день: Иван Грозный так напугал Европу своим вторжением в Ливонию, что все дальнейшие исторические устремления России в западном направлении стали расцениваться как потенциально опасные для Европы. Именно тогда начала строиться европейская политика по отношению к России на все времена: антироссийское политико-экономическое сплочение европейских государств, создание военных антироссийских блоков, максимально возможное ограничение допуска к новейшим научно-техническим достижениям, да и первые «экономические санкции» против России были связаны с Ливонской войной.

Попытка прорваться на берега Балтийского моря оказалась неудачной, пришлось отступить под натиском объединённой Европы, обратиться в сторону Востока и начать освоение сибирских просторов. В последние годы правления Ивана IV началось продвижение русских в Сибирь. Инициаторами этого продвижения стали братья Строгановы, владевшие землями, дарованными им для строительства заводов по рекам Каме и Чусовой. Эти земли подвергались постоянным набегам местных народов (черемисов, остяков и башкир), что дало братьям основание получить у царя разрешение на строительство крепостей за Уральским хребтом. Для похода за Урал был нанят отряд донского атамана Ермака с пятьюстами сорока казаками, к ним Строгановы добавили своих триста человек, и этими силами началось завоевание Сибири.

Итоги внутренней войны, проведённой Иваном IV, также имели печальные последствия для жизни государства. Они стали истоками Смутного времени, наступившего через десять лет после его смерти. Введением опричнины и отстранением представителей старых родов от влияния на внутреннюю и внешнюю политику государства Иван IV сделал незаконным правление людей, пришедших к власти после смерти его наследников. Царь ввёл в свой ближний круг людей не только не знатных, но и не лучших по своим качествам и способностям. Отбор шёл по критерию преданности царю, поэтому законность их нахождения у власти после прерывания рода Рюриковичей оспаривалась родовитым боярством, а сама власть была лишена святости в глазах простого народа. Без ореола святости рухнула самодержавная власть в русском государстве, и на станции «Смутное время» русский экспресс потерпел еще одно крушение. Название станции очень точно соответствует сложившейся в Московском государстве обстановке. Тогда словно какое-то дурное облако окутало Русь, и стало трудно разобрать, кто, где и с кем. К этому времени удельных князей в Московском государстве уже не было, последние из них пали от рук опричников Ивана Грозного, так что междоусобицу разводить было некому. Но оказалось, что отсутствовали и те, кому надо было подчиняться. Монархическая династия Рюриков, наследников варягов, призванных на Русь в далёком 862 году, прервалась в 1598 году на Фёдоре, сыне Ивана Грозного. Элита государства в лице думских бояр, избрав царём Бориса Годунова, посчитала, что, дав ему власть, она сама обретет власть выше царской. Власть, потеряв ореол своего божественного происхождения, стала морально доступной каждому сильному мира сего. Поэтому, после смерти Бориса, присягнув его сыну – Фёдору Годунову, элита не исполнила свою клятву и начала борьбу за царский трон, меняя на нём своих ставленников. В стране началось безвластие, которое возникает тогда, когда есть желающие взять власть, но нет способных удержать её. Персоналии, пришедшие к власти в ту пору, заканчивали своё властвование быстро и плохо. Страна заполыхала огнём крестьянской войны под предводительством Болотникова, по ней рыскали банды запорожских казаков и польских шляхтичей, Польша и Швеция раздували рознь в государственной элите. Надломилась одна из основ русского государства – авторитарная власть, и если бы не сработала вторая основа русской государственности – великодержавность русского народа, то история Руси могла бы закончиться в XVII веке. Народное ополчение под руководством князя Пожарского и купца Минина дало возможность установить власть новой монархической семье. Царский престол на следующие триста лет заняло семейство рода Романовых, оно, получив власть от Святой Руси, начало с её помощью создавать вокруг себя ореол святости, так необходимый для самодержавного правления.

Постепенно государство, растрёпанное в Смутное время, начало прирастать богатствами Сибири. В XVII веке русский экспресс, отгороженный от Западной Европы забором недружественных государств, двинулся магистральным путём на Восток. При преемнике Ивана Грозного, сыне Фёдоре, началось великое освоение Сибири, за Урал пошли крестьяне, везя на телегах свой нехитрый скарб. Они расселялись по берегам таёжных рек, заводили натуральное хозяйство, ловили рыбу, били пушного зверя. За первопроходцами поспешало Российское государство со стрельцами и чиновниками, закрепляясь на открытых землях. Богатства Сибири в то время представлялись, в основном, в виде её животного мира – меха потоком шли в Европу, а из Европы – всё то, что в России не умели делать. Пушнина из Сибири составляла примерно четверть дохода страны и, по сути, была для царя валютой при торговле (своего серебра и золота в то время на Руси не было).

Освоение Сибири стало великим делом России, делом усилий всего русского народа, заселившего этот суровый край, один из наименее пригодных для проживания регионов Земли. Сибирь для русского государства имела не меньшее значение, чем обширные заокеанские колонии для европейцев. Процессы освоения новых земель русскими и европейцами происходили примерно в одно и то же время и имели много одинаковых черт, обусловленных географической неизведанностью местности, особенностями климатических условий и, самое главное, столкновением с местным населением. В подобных случаях от соприкосновения различных цивилизаций страдают народы, находящиеся на более низком уровне развития.

Процесс освоения Сибири носил в основном ненасильственный характер, это было расселение русских в поисках личной свободы (в Сибири не было крепостничества) на землях с благоприятными условиями для сельского хозяйства, охоты и рыболовства. Коренные народы Сибири не подверглись физическому уничтожению, как это было в Америке в период испанских и португальских конкистадоров, а также английских колонизаторов. Освоение Сибири нельзя также сравнить и с завоевательной политикой западноевропейских стран в Восточной Европе, когда они действовали «мечом и крестом» силами Тевтонского и Ливонского религиозно-военных орденов. Роль православия состояла не в насильственном крещении местных языческих народов, а в закреплении русских поселенцев на новых землях, создании условий для их религиозной и моральной близости с европейской частью России. В отличие от Америки, в Сибири на начальном этапе её освоения у первых русских поселенцев были те же занятия, что и у местного населения: охота, рыбная ловля, оленеводство и добыча пушнины. Местные народы не были лишены личной собственности и свободы, они приводились в подчинение русскому государству и должны были выплачивать ясак, то есть оброк в виде натуральных продуктов: пушнины, рыбы, дичи. Выплата ясака считалась службой царю, сдавший его получал государево жалованье орудиями труда или промышленными товарами. Русский царь, приняв под своё покровительство местные народы, старался защитить их от произвола поселенцев. В процессе завоевания и освоения Сибири выходили отдельные распоряжения русских государей о необходимости «с лаской» относиться к инородцам, не допускать обид со стороны казаков и крестьян, не вытеснять их с насиженных мест и не использовать в несвойственных для них работах. Инородцы не знали крепостничества и были освобождены от несения воинской повинности. Они не должны были ассимилироваться и могли сохранять свои жизненные устои и культурную самобытность на территории своей исторической родины. В отличие от агрессивного стремления западноевропейских стран привести туземный народ к своей вере, навязать свои правила и порядки, российская власть консервировала этнические и социально-культурные особенности присоединённых территорий и не стремилась к тому, чтобы инородцы привыкали к русским обычаям, вере и правилам жизни. В процессе освоения Сибири наиболее наглядно проявилось то, как «…святая Русь вела несвятую Русь, обуздывала и учила окаянную Русь». В то же время великое освоение сибирских, северных и дальневосточных земель показало способность русской нации работать и жить в экстремальных природных условиях; здесь, по-видимому, русскому человеку помогает его способность обходиться малым в надежде на светлое и изобильное будущее. Эту надежду ему давала Святая Русь, она к этому времени всё в большей степени присутствовала в жизни русского государства. Такое же мнение можно встретить в трудах русских историков: «Если непредвзято посмотреть на жизнь Руси в XVI–XVII веках, мы обнаружим, что наряду с государственным строительством, ратными заботами, производительным трудом, как самостоятельная – организующая всё и определяющая сила присутствует в этой жизни святость» /21, с. 175/.

Тут может возмутиться мой уважаемый читатель, прочитав приведенное выше мнение нашего современника Н.М. Коняева[8]8
  Коняев Николай Михайлович (родился в 1949 году). Секретарь Правления Союза писателей России, Председатель Православного общества писателей Санкт-Петербурга, автор художественных, исторических и православных произведений. Его рассказы и книги переводились на английский, немецкий, французский, китайский, иранский и сербский языки, отмечались премиями имени Василия Шукшина, Андрея Платонова, Валентина Пикуля, премией Святого Благоверного Князя Александра Невского, а также рядом других премий. Основные творческие предпочтения на исторической ниве касаются исследования «белых пятен» истории, где он высказывает свои взгляды, часто противоречащие официальным. Несколько исторических произведений посвящены династии Романовых, которых он считает противниками русского национального характера, обычаев русского народа, возлагая на них вину раскола Русской Православной Церкви в XVII веке. В вопросах раскола, судя по всему, отдаёт предпочтение старообрядческой церкви, полагая возрождение русского православия на его основе.


[Закрыть]. О какой «святости» можно говорить, если на эти времена приходится правление Ивана Грозного? Дать оценку «святости» или «окаянности» очень трудно. Что скажут об этом наши помощники: Историк и Политик? Послушаем их.

– Вывод, сделанный по «горячим» следам, как правило, страдает предвзятостью и тенденциозностью, – Историк начал полемику осторожно. – Чтобы дать объективную оценку событиям нужно проанализировать то, что осталось от них в народной памяти через большой исторический промежуток. К тому времени мелкое и несущественное отслаивается, остаётся главное. Пропадает также предвзятость вместе с уходом из жизни современников деяний.

– Предвзятость, может быть, и пропадает, а тенденциозность остаётся, – вступил в спор Политик. – Это показывает недавний пример с установкой памятника Ивану Грозному в городе Орле. Памятник является символом прошедшей эпохи. Что же тогда символизирует этот памятник: святость или окаянность того времени?

– Памятник, поставленный в честь исторических событий той эпохи или людей, олицетворяющих эти события, показывает уровень зрелости общества по оценке прошлого и, в то же время, направленность его стремлений в настоящем, – Историк продолжал осторожничать. – Именно с этих позиций и надо оценивать установку в 2016 году памятника Ивану Грозному в городе Орле.

– По этому поводу развернулась дискуссия населения Орла, продолженная по телевидению. Мнения разделились. Поддерживающие идею установки памятника и их противники много спорили о противоречивости характера Ивана Грозного, его заслугах и недостатках, но совсем не говорили о Иване Грозном как о символе, сложившемся в сознании русского народа и цивилизованного человечества, – Политик, по-видимому, следил за соответствующей дискуссией.

– Вот это и плохо. А символ этот совсем не противоречив, в отличие от самого Ивана Грозного, это символ страха, – Историк перестал осторожничать и высказал своё мнение. – Иван Грозный создал «кровавую баню», практически непрерывно функционирующую в течение двух десятков лет и держащую в страхе всё население страны.

– Что же тогда импонирует нашим современникам в лике Ивана Грозного? – Задал вопрос Политик.

– Его стремление создать великую державу. Им оправдываются все его поступки, через лупу «великодержавности» имидж Ивана Грозного приобретает в глазах его почитателей благоприятную окраску.

– То есть в глазах наших современников Иван Грозный является зачинателем русской великодержавности? Так сказать её отцом? – Политик конкретизировал свой вопрос.

Историк на короткое мгновение задумался, а затем четко изложил свою позицию.

– Он таковым не являлся. Нашим современникам импонирует авторитарность государственного правления, доведённая до максимально «агрессивного» самодержавия. Это самый эффективный способ управления, позволяющий создать и поддерживать великую державу, и за него проголосовало большинство персоналий, участвующих в дискуссии.

– Так это же и хорошо, – Политик склонялся к поддержке установки памятника.

– Для достижения цели – да. Но как средство – нет. Дорога к святой цели – созданию и поддержанию великой российской державы, строилась окаянными делами самодержавного правителя, ставшего для народа России символом страха. Что же в этом хорошего? – Историку не понравилась реакция Политика.

– А была ли альтернатива его окаянным делам, исходя из существующих условий того далёкого времени?

– Предположительно её можно было найти, но в истории предположения не принимаются для оценки развития возможных ситуаций, – как-то устало ответил Историк. – Памятник Ивану Грозному был одобрен и установлен. И раз уж так случилось, то мы должны признать, что это памятник не Святой Руси, а Руси Окаянной. Символами Святой Руси того времени являются памятники Минину и Пожарскому, установленные в Москве и Нижнем Новгороде. И ими мы будем гордиться.

На этом закончим обсуждение этого острого вопроса русской жизни. Как уже не раз случалось, в силе остаётся гоголевское: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не даёт ответа…». В данном случае народным почитанием были отмечены одновременно и Святая Русь, и Русь Окаянная.

В 2017 году независимая социологическая служба Левада-Центр провела социологический опрос россиян с целью определить, кого они считают человеком «всех времён и народов». Первую пятёрку призёров заняли: руководитель страны Сталин, руководитель страны Путин, литератор-поэт Пушкин, революционер-руководитель страны Ленин, реформатор-руководитель страны Пётр Первый.

Что их объединяет? Первый создал великий Советский Союз, второй создаёт великую Россию, третий воспевал величие России, четвёртый совершил великую революцию, пятый построил великую империю. Общее в них то, что они символизируют величие державных дел. Нет среди них Льва Николаевича Толстого, воспевшего величие души человека, нет Фёдора Достоевского, жалевшего «.маленького» человека, нет Максима Горького, глубоко проникшего в душу русского человека, нет Сергея Есенина, воспевшего красоту русской земли, нет великого князя Киевского Владимира Мономаха, правящего по принципу «жизнь и душа христианина священна». Люди, выбиравшие человека «всех времён и народов» забыли о самих себе, о величии своей души, о своих бедах и невзгодах, наконец, о тех, кто их любил и жалел. Чувство «великости» затмило всё. Они думали о величии своей страны – России. Великодержавность продолжает властвовать в менталитете русского человека до наших с Вами, уважаемый читатель, времён.

И всё-таки, как оценить эту великодержавную черту российского человека – хорошо или плохо? Наверное, оценка здесь не нужна, эта черта присуща народу великой страны, без которой её не было бы. В XVI веке Россия прошла развилку пути, предлагавшую ей сход на «великодержавное» направление. Она выбрала это направление, и как в дальнейшем показала история, этот выбор надо отнести к заслугам Святой Руси. Сформированная в русском народе такая национальная черта, как великодержавность, позволила создать огромное по территории многонациональное государство. Она стала одной из основ русской государственности, позволившей добиваться единства общества в защите и сохранении индивидуальности страны, складывающейся на протяжении веков. Святая Русь сформировала чувство государственного патриотизма, которое приняло святую окраску и на будущие времена. Патриотизм присутствовал среди защитников Пскова, их мужество остановило катастрофическое развитие событий в Ливонской войне, которое привело бы к полному разгрому и расчленению русского государства. Затем чувство государственного патриотизма проявилось в рядах народного ополчения в Смутное время, что дало возможность прекратить иностранную агрессию и установить власть новой монархической семье. Оно укоренилось и среди казаков, охранявших южные и восточные границы русского государства. Совершив побег по велению душевной свободы из действительности русского государства, жившего по законам Руси Окаянной, они стали патриотами русского государства уже по зову Святой Руси.

А борьба между Святой Русью и Русью Окаянной велась в те времена на нескольких фронтах.

На первом фронте шли сражения вокруг методов создания русского государства и отношений к его подданным. Русь Окаянная жестокими мерами избавляла страну от татарского ига, при этом калечила души русских людей, которых обрекала на физические страдания и духовное унижение. Ей противостояла Святая Русь, она старалась смягчить нравы деспотической власти и в тоже время помогала народу терпеть её, поскольку нужно было создать сильное русское православное государство. В результате одной из черт русского характера стала терпеливость, её в дальнейшем будут эксплуатировать власть имущие, она же даст возможность русскому народу переживать трудные периоды жизни и восстанавливаться после жестоких поражений.

Второй фронт развернулся вокруг самодержавной формы правления в русском государстве. Русь Окаянная стремилась сделать самодержавную власть бесконтрольной и воспитать в русском человеке психологию раба. Святая Русь требовала от самодержца быть покровителем простого человека и его защитником от жизненных несправедливостей.

Она создавала самодержцу ореол святости, чтобы его подданные не ощущали себя рабами, а самодержец чувствовал свою ответственность за них перед Богом. В этой борьбе сформировалось стремление большей части русского населения к величию страны через авторитарные методы правления.

Третий фронт проходил на новых, присоединенных землях, в частности, в Сибири. Там Святая Русь обуздывала «беспредел» Руси Окаянной в отношении местных народов, настраивала поселенцев не допускать обид на местных жителей, не вытеснять их с насиженных мест, дать возможность сохранить свою индивидуальность.

Вот так, в борьбе и лишеньях Святая Русь «…обуздывала и учила окаянную Русь», а русский экспресс под названием «Московская Русь» набирал скорость и, казалось, что уже никто и ничто не заставит сойти его с выбранного магистрального пути на Восток. Но вскоре показалась очередная узловая станция – «Церковная реформа». Что же его ожидает там?