Текст книги "Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество"

«Эти вот изгибы и вилючесть…»

 
Эти вот изгибы и вилючесть
Русел рек, дорог и облаков,
Плоскогорий, яблоневых сучьев,
Бесприютных полевых ветров…
Изменять и выправлять не надо
Ни единой линии кривой.
На земле печалей и отрады
Пусть душа останется прямой.
 

«Свежесть, свежесть… Она упоила…»

 
Свежесть, свежесть… Она упоила,
От нее опьянел я сегодня.
Ощутил молодецкую силу!
Жизнь сказала мне бодро: «Ты годен!..»
Улыбнулся я ей благодарно,
Похвалился: «Вот бицепсы – камень!
Я могу еще хлестко ударить,
Я сломаю подкову руками!»
Жизнь прохладой лицо опахнула
И промолвила тихо и мудро:
«Тебе светлую душу вернула
И слова, как прозрачное утро…»
 

«Разглядеть до мелочей…»

 
Разглядеть до мелочей,
Звуки всякие подслушать,
Пригубить настой ночей,
Радость полдня не нарушить.
Взглядом долы приласкать
И промолвить: «До свиданья,
Ты, земная благодать…»
…остановится дыханье…
 

«Разминувшись с днем бездушным…»

 
Разминувшись с днем бездушным,
Я пожаловал к Луне.
Это мне сегодня нужно:
Даже пусть вот так, вчерне.
 
 
Нет в ночи посулов зряшных,
Первобытно все, темно,
Чуть опасно, знобко, страшно…
…Было так давным-давно.
 

«Облака, как памятник столетьям…»

 
Облака, как памятник столетьям,
Вечен облик летних облаков.
Я гляжу на них – и сам приветлив,
Переполнен от ручьистых слов.
Я могу обнять их вместе с небом,
Я могу позвать их за собой,
Угостить привычной рифмой-«хлебом»,
Белоснежной тронуть бородой.
Мне они родные и сегодня
На земле и завтра… в тот момент
Моего слияния с природой,
Где душа не знает перемен.
 

«На каждый цветок – по дождинке…»

 
На каждый цветок – по дождинке,
На каждое поле – по радуге.
Мальчонка верхом на лозинке
Несется по хутору, радуясь!
 
 
Пускай не встречаются кочки,
Крутые в пути повороты!
Пока ничего он не хочет…
Он выскочил сам за ворота!
 
 
Ему еще многое – тайна.
Да мать на уме и Трезорка.
Как бабочки, капелек стайка,
А радуга – скользкая горка!
 

«Свежий май замедлил ход…»

 
Свежий май замедлил ход,
Брат июнь уже на стреме,
Дальше он теперь пойдет
Летней стежкою со всеми,
Кто певуче-голосист,
Кто ручьистый, шелковистый
И по-утреннему чист,
И полуденно-искристый.
Впереди – счастливый путь,
Колыбельные волненья
И природы вещей суть,
Неизбывное творенье.
 

«Зимой невзрачны и мертвы…»

 
Зимой невзрачны и мертвы,
Как одичание безбожья,
Сегодня расцвели кусты
На нелюдимом бездорожье.
В бутонах ветви, в лепестках,
В пчелиных сполохах отрадных.
Пыльца сладима на устах —
Душе нежданная награда.
Я сквозь кочкарники пролез,
Налюбоваться чтобы ближе.
Какое чудо – мелколес,
Хоть он дубравы ростом ниже.
Я здесь побуду, поживу,
Я тоже был зимою болен.
Я, может, тоже прослыву,
Как добрый воин в чистом поле.
 
 
Красу накапливает май,
В рубахе новой дуб станичный.
Мужик, его ты не замай,
Сруби осину на наличник.
Он прожил триста лет, поди,
Бег времени ему не страшен.
Ты погоди… ты погляди,
Как он Руси приветно машет!
 

«Благополучно отцвели сады…»

 
Благополучно отцвели сады,
Не обожгло их ледяным дыханьем.
Но как от новой спрятаться беды,
Дабы не впасть в глухое состоянье?
В листве они – зародыши плодов,
Чуть меньше ноготка они размером.
Густеет солнце, нету облаков
На небосклоне раскаленном, сером.
Жара идет, грозится иссушить…
Быть обещает яблоко весомым
На радость людям, коим жить да жить,
Любить детей, гордиться Русью, домом.
А зной все подбирается, ползет.
И местный поп упрашивает Бога
Послать дождя, заверив наперед:
К Нему во храм «не зарастет» дорога.
Господь с великой смотрит высоты
На землю, на ее народ и будни,
Колокола, вспарившие кресты
И думает: так было. И так будет…
 

«Мозаика весны…»

 
Мозаика весны —
Вода и солнце.
Душа моя,
Прозрачная до донца.
Она сродни
И полдню и ключу,
Я не иду —
По воздуху лечу,
Светло-блаженно
Радуясь, ликуя
С поющим
Вожделенным: аллилуйя!
Как ангел на иконе
Воссиял,
Которую я сам
Нарисовал.
 

«Я уступил дорогу муравью…»

 
Я уступил дорогу муравью,
Паучью сеть я обошел сторонкой,
Помог ручью пробиться в мураву,
Птиц в небе проводил я свистом звонким.
 
 
Домой вернулся, обнял я детей,
Жене сказал: «Тебя красивей нету!»
В ответ услышал: «Нет тебя добрей
И нет тебя мудрей на белом свете!»
 

«Звезданул об землю гром…»

 
Звезданул об землю гром,
Выси вдруг остановились,
Осиянно накренились,
Зачулюкали дождем.
 
 
Этих птичек невидимых
Любят люди и зверье.
Все твое вокруг, мое
От окна до плесов дымных.
 
 
Никогда нам не забыть
Волоокий летний шлях,
Капли неба на губах
И – желанье долго жить.
 

«Разжиженный ветер…»

 
Разжиженный ветер,
Как пролитый квас.
Все те же приметы
Для ищущих глаз.
Размякшие листья,
Потек на коре.
Нестройные мысли:
«Туман на заре.
Крушина в монистах.
Отава в слезах.
Твой образ в лучистых
Померкнул словах».
 

«Взрослеем. Мужаем. Стареем…»

 
Взрослеем. Мужаем. Стареем.
И ноги к оврагу ведут,
Где глуше, прохладней, темнее,
Где странные духи живут.
И тут отречемся без боли
В молитве из нескольких слов
От дома, от речки и поля.
От прочих житейских даров.
И скажем: «Назад не вернемся,
Обратный заказан нам путь».
И кротко: «Еще бы на солнце
Хоть краешком глаза взглянуть…»
 

«Бог Природе указал Перстом…»

 
Бог Природе указал Перстом,
А Природа – Миру… Как Знаменье?!
Всякому – свой корень.
                            И свой дом.
Всякому свое предназначенье.
Не препятствуй. И не возносись
Над травинкою и над букашкой.
Равные права у всех на жизнь —
У змеи, акулы и дворняжки.
Разумом никто не обделен,
В каждом существе – душа и сердце.
Потеряв подругу, плачет слон,
На поляне скачет заяц серый.
Зиму перемог и счастлив он,
 
 
Танец дух захватывает – быстрый!
Небо почернеет… из-за крон
Если вдруг предательский в упор
Огненным свинцом ударит выстрел…
 

«Все на виду: пейзажи лета…»

 
Все на виду: пейзажи лета,
Кулижки утренних дворов.
Но как же рассказать об этом
Так достоверно? Нету слов!
Бери, поэт, дорожный посох,
Ступай на запад иль восток,
Взирай на все легко и просто,
Почувствуй Родины глоток.
И у подножия кургана
Ночуй в прогорклых полынах,
Не станешь гостем ты незваным —
Роса, роса в твоих следах.
И не глазами, а душою
Узришь красу земли… И ты
Одаришь мир живой строкою,
Как сполох горний, как цветы.
 

«Тишина. А я не верю…»

 
Тишина. А я не верю…
«Тише, тише…» – я шепчу.
Не скрипят в чулане двери,
В каждой щели – по лучу.
Что же в мире приключилось?
Кто все звуки заглушил?
Отстранилось… испарилось…
Мил ты или же не мил…
Мне никто не отозвался…
«Тише, тише»… Тишина.
С ветки красный лист сорвался.
Отразился… нет, поднялся
Огоньком с речного дна…
 

«Мой друг, такой же старичок…»

 
Мой друг, такой же старичок,
С обидою покашлял:
«Стал ныне не в цене цветок,
А ведь его нет краше!»
И замолчал, истратив весь
Запал словесный, мудрость.
«По-моему, – сказал я, – здесь
Ни вечер и ни утро…»
Он головою покивал,
Хоть вряд ли мысль он понял.
А я еще сложней сказал:
«Душа роднится с полем…»
 

«Не теряю время зря…»

 
Не теряю время зря!
Пусть жуки жуют картошку,
Сквозняки снуют в сторожке,
«Лодырь», – люди говорят.
Я живу один лишь раз,
Я подпер калитку колом
И ушел заречным долом
Собирать о лете сказ.
Сколько спрятано красот
По яругам и уремам!
Пребывает липа в дреме,
В золотом огне осот.
Лопухи, как петухи,
Раскрылатились над плесом.
Это чудно. Это просто.
Это добрые стихи.
 

«Лес – как церковь…»

 
Лес – как церковь…
Поднял я листок,
С ним иду,
Держа за стебелек,
Словно я
С горящею свечой,
И Иисус Христос
Идет со мной,
Блики на стволах
Дубов, осин.
И еще со мною рядом
Сын.
Золотых икон
Живая зыбь,
Тишины святой
Отрадна глыбь.
Троица: два Духа,
Человек…
Погоди, не падай,
Хладный снег,
Погасить не торопись
Мою свечу,
Ты – к земле…
Я в небо возлечу…
 

«О чем шумят деревья…»

 
О чем шумят деревья,
О чем молчит трава?
У них у всех, наверно,
Печальные слова.
Прислушаюсь душою,
Обдумаю судьбу.
Грозою буревою
Сожгло вчера вербу
В зеленом околотке,
На росстани дорог.
Я сам, угрюмо-кроткий,
Ознобно занемог.
В лачуге запер двери,
Не посещаю лес.
Восприняв суеверье
Таинственных небес
В углу перед свечою
Молитвенно стоять,
Чтоб скорбною душою
Печаль свою понять.
 

«Разлучили розу с корнем…»

 
Разлучили розу с корнем —
Ловко срезали ножом.
Плачет лето: горе! горе!
Что же сделали с цветком?!
А цветок в кабине ехал,
На коленях прикорнул.
Долго-долго пела Пьеха
И сквозняк все дул и дул…
 

«В пожаре солнца околоток…»

 
В пожаре солнца околоток,
Лучей осколки на воде.
И дуб сам непривычно-кроток,
Его у хмеля в бороде
До срока оброненный желудь —
Он изумрудом так горит,
Видны в тени телега, желоб,
Мужик на свежем сене спит,
Косой опушку обналичил,
Да и сморился сей же час.
Он нынче сам себе начальник,
Но… городской в бутылке квас!
 

«Воде наскучило в кадушке…»

 
Воде наскучило в кадушке,
А в ней скукоженный листок,
Который меланхольно кружит
В плену сколоченных досóк.
Воде б проулком пробежаться,
Листку – над лугом полетать,
На воле покрасоваться,
Благодарение воздать
Земле и небесам и ветру
За радость, что так коротка,
А имя ей благое – лето —
Осколком жалкого листка.
 

«Сенокос, сенокос…»

 
Сенокос, сенокос…
Песня кос и песня рос!
Плач подрезанных цветов,
Смачный оклик мужиков:
– Эй, не мешкай… впереди!
– Коли шустрый, сам веди!
– Эй, чугунная спина!
– Эй, я пьяный без вина!
А ромашка не кричит,
На боку она лежит,
Рядом клевер-женишок,
Тоже пал и все – молчок!
А остальные лезвия
Веселее лезут
В гущину, да с посвистом,
Покудова по свету!
Бабы вон на изготовке
Держат грабли ловко-ловко,
От солнышка жмурятся,
Косари же хмурятся,
Хоть мокры от пота
Да не в счет работа,
На уме у каженного
Задумочка бражная!
Сохни быстренько, сенцо!
Былка липнет на лицо.
К ночи вырастут стожки.
Девки – с медом пирожки!
Возле свежего стожка
Будет вмя-тин-ка!..
А на то он сенокос!
Песни кос и песни рос!
 
 
Васильковая гроза!
Расплетенная коса!..
 

Август

 
Медовый, медвяный, духмяный…
Хоть как назови, все не так.
Он самый желанный, он званый,
Он добрый, он странный чудак.
Приходит полями, лугами
В затишье закатного дня,
И тотчас роднится он с нами,
Беззвучно росою звеня.
Дворы и остожье уютно
В полон паутины возьмет.
Вечор поменяет он с утром,
Весну загадав наперед,
Явивши для взора приметы:
Вон вишня цветет, и скворец
Задорно поет на рассвете,
И облаков чуден венец!
Я сам, опьяненный, с улыбкой:
Точь-в-точь как полвека назад,
С воздушною нежною скрипкой
Журавушки в небе летят.
 

Облако, как женщина

 
Уплывает облако…
Облако, как женщина —
Нежные округлости
Тают вдалеке.
Нет, я не предамся
Вдруг сомосожженью,
Не слукавлю бодро
В праздничной строке.
 
 
Зренье напрягаю,
Память призываю…
Из улыбок многих
И движений рук
Образ твой загадочный
Грубо составляю
Под неумолимый,
Нервный сердца стук.
 
 
Август пьян. Я тоже.
Меда – хоть упейся!
Не нужна мне стежка —
По траве бреду.
Облако, как женщина…
Надо мной не смейся!
До конца я сказку,
Знаю, доведу!
 
 
На отаве – солнце,
А под тенью – слезы.
Я сегодня скульптор,
Первый раз влюблен.
Вон твои ланиты,
Дымчатые косы…
– Ты не растворяйся! —
Я кричу вдогон
 
 
Облаку… И облако
Вдруг остановилось,
Нежные округлости —
В яви образ твой,
Не воображенье,
Это Божья милость:
Я вожу по небу
Легкою рукой.
 

«Шедевры на каждом шагу…»

 
Шедевры на каждом шагу.
Стожок в паутине. В логу
 
 
Калина студено-красна,
Отава росисто-сочна.
 
 
Тень облака. Поле. Яры.
В лучах утонули дворы.
 
 
День бабьего лета открыт,
В глаза с ворожбою глядит,
 
 
Ему улыбаюсь, хвалю
И песню от сердца дарю,
 
 
В ней та же калина, стожок…
И тот живописный мазок…
 

«Светлый дождик…»

 
Светлый дождик.
Легкий стих.
Капли с дрожью.
Ветер – псих.
Белый пламень
Молоньи,
Кто-то прянет
От волны…
Этот «кто-то»,
Это – я.
Вот забота
Сентября —
Мои пятки
Обжигать,
Струйкой латки
Зашивать
На лужайке
И в лесу —
Кажет
Он свою красу
И гоняется
За мной
С белоснежною
Волной.
 

«В облаках невеселых проем…»

 
В облаках невеселых проем —
Улетевшего лета лужок.
Мы остались с тобою вдвоем,
Золотой полевой колосок.
Не заметил тебя комбайнер,
А меня не заметила Русь.
Семена твои ветер в простор
Унесет… Унесет мою грусть.
Станешь ты невесом, словно тень,
Стану я невидим, словно дух.
И взойдет богом посланный день
С небесами, как праздничный луг.
 

«Перед дождем все выражено броско…»

 
Перед дождем все выражено броско,
Как будто озеро надраили до лоска.
 
 
Блестит трава, а ветки – огнь зеленый,
И жаворонка рассыпчатее звоны.
 
 
И сердце так стучит в медвяном ожиданье,
И туча струями ткет расстоянье.
 

«Сенокосный дух зорèт в селенье…»

 
Сенокосный дух зорèт в селенье,
Как забытой сказки повторенье,
 
 
Меда вкус припомнился и браги
И стихов соцветье на бумаге.
 
 
Резво не бегу я на поляны,
А стеклянка холодит ирьяном,
 
 
Нет Буренки. Одичалый летник.
И жена моя не Лада – леди…
 

«В сенокосном холодке…»

 
В сенокосном холодке
Сладко нежится избушка,
Отразилася в реке
Вместе с нею бабка Лушка,
Головою вниз сидит
И как будто под колодкой,
А костыль копьем летит,
Подтолкнутый подбородком…
Вот такой потешный вид
И пейзаж хрестоматийный.
Нет деревни. Нет обид.
И до дней нескоро зимних.
 

«Мной забытый уголок…»

 
Мной забытый уголок,
Повстречал я ненароком.
Как потухший уголек,
Оклик милый и далекий.
Без надрыва и без слез
И без громких излияний.
Городьба. Ступеньки. Плес.
Лилий снежное сиянье.
Сделал несколько шагов,
Замер я. Ведь круг сомкнулся!
Сколь не прожито годов,
Но с живой душой вернулся.
 

«Ледяная прозрачная сила…»

 
Ледяная прозрачная сила
Монолит сокрушила жары,
И угодья она оросила,
Чтоб созрели земные дары.
 
 
Было так со времен первобытных,
До незримой продлится черты.
Вскрикнул заяц, грозою убитый.
Грозно глянул Господь с высоты.
 

«Не бывает осень серой…»

 
Не бывает осень серой,
Некрасивой и плохой,
Без надежды и без веры,
С непутевой головой.
 
 
Я ее люблю за радость
И за звонкие стихи,
А еще за листопадность,
За полынные духи.
 
 
И за то, что за колодцем
Дождик свежестью сквозит,
Не боится уколоться,
По стерне босой бежит.
 

«Хитрым будешь – покажешься добрым…»

 
Хитрым будешь – покажешься добрым,
Будешь грустным, а скажут: «Мудрец…»
Осень, осень… Прогорклое ведро,
Разнотравья вечерний венец.
 
 
Что-то позднее брезжит в природе,
Тут и там увяданья следы.
В русской жизни исчезло из моды
Выходить на поля, на пруды
 
 
Повздыхать, посмотреть, как высоко
Журавлиная стая летит,
Как саврасовский старый осокорь
В тишине хуторок сторожит.
 
 
Все другое, все враз поменялось,
Вряд кому-то приглянешься ты.
Кажет зорька цветочную алость
И, как зорька, рябины кусты.
 
 
Кто-то краешком глаза приметил,
Обронил: «Это жизни стезя…»
И заблудшего брата приветил:
«Нам с тобой расставаться нельзя…»
 
 
И, увидев меня на кургане
В час прощальный, светло произнес:
«Он простой, без высокого званья,
В хуторке он родился и рос?»
 

«Вплеснулся дождь за шиворот…»

 
Вплеснулся дождь за шиворот —
Поежился сентябрь.
Его владенья ширятся,
Случалось так и встарь.
 
 
След лиственный вилючий
И реденек, и глух:
В обход – пенек и ключик,
Стожка румяный круг.
 
 
Заглядывает в омут,
У пашни он вздохнет,
У лесникова дома
Часок-другой вздремнет
 
 
С подсолнухом на пару —
Чай, подождут дела!
Потом покурит… гарью
Потянет вдоль села…
 

«Листопад – предтеча смерти…»

 
Листопад – предтеча смерти?
Обещание весны?
От него в округе смерклось
И не стало тишины.
Тесно свету. Даже ветер
Потерял ориентир,
Натолкнулся он на ветку,
На забор… О, сколько дыр
На крыле его прозрачном!
А зайчишка похитрей —
Забежал он в домик дачный,
Благо, домик без дверей!
Затаился в уголочке
Рядом с пегеньким щенком.
И никто вослед не строчит,
Не грозит прибить пинком.
Вот бы мне от смуты смыться
Да от пасмури годов
И к зверюшкам бы прибиться
Под надежный этот кров
Ввечеру иль спозаранку,
В окруженье тишины
На соломенной лежанке
Прикорнуть бы до весны.
 

«С нежным, розовым туманцем…»

 
С нежным, розовым туманцем
И с узором инейка…
– Позабавился бы танцем? —
Вопрошал я у денька.
– Позабавился бы танцем, —
Прозвучал ответ денька, —
Но остался б без туманца,
Без узоров инейка…
 

«Мне хотелось в летá молодые…»

 
Мне хотелось в летá молодые
В пору осени старше казаться
И к березе рукой прикасаться,
Говорить ей слова золотые!
Постоять возле плеса лесного
И по просеке выйти на луг,
Сердца ровный почувствовать стук
И присесть под навесистым стогом,
Разломить по-мужицки горбушку
И подумать о жизни грядущей…
 

«Не напрасно краски не жалеешь…»

 
Не напрасно краски не жалеешь,
Брызгаешься, льешь как из ведра.
По лесам кроваво багровеешь,
Полымем горит в реке вода.
 
 
Я тебя ведь, осень, понимаю,
И не осуждаю я тебя.
Сам взахлеб стихи я сочиняю,
Душу не жалея, не блюдя.
 
 
Что ж ее жалеть, когда уж скоро
Снежный вал ударит, с ног собьет!
…Осень. Ослепительная флора.
Все Господь Своей Стезей ведет!
 

«Наблюдаю, как движется Время…»

 
Наблюдаю, как движется Время.
Знойно. Вот уже нету тепла.
Травы умерли – брошено семя.
Капли густо скользят со стекла.
Что еще там, на воле, творится,
Происходит, меняется в час,
Когда солнце устало светиться
И простор поднебесный угас?
Я окно протираю ладонью,
Я пытаюсь сквозь дождь разглядеть,
Как листок одинокий в агонии
Трепыхается, хочет взлететь.
 
 
Не держи, отпусти его, ветка,
Пусть он свечкой предсмертной мелькнет
Я легко разгадаю примету,
Суть осмыслив наоборот:
Сквозь лучи, сквозь летучие брызги
И глазами и зрячей душой
Наблюдаю движение жизни
На греховной земле и святой.
 

«Я старею вместе с осенью…»

 
Я старею вместе с осенью,
Вместе с праведной землей.
Морось злая, будто проседь,
Пахнет мокрою золой.
Все заранее сгорело
Без молитвенной зари.
Сердце стихло, оробело:
Ничего не говори…
Ничего не говорю я,
Я слова все позабыл.
Не смеюсь и не горюю.
Жил… а, может быть, не жил.
Шел. И вот остановился.
Осень. Сёла. И кресты.
– Ты с прямой дороги сбился…
Голос подали кусты.
 

Снегопад

 
Ни цветенье, ни гроз восхожденье…
Ныне по сердцу мне снегопад,
Как его многозвучно движение,
Как его первозданен наряд!
В этом праздничном сонме снежинок,
Где морозные сполохи дня,
Слышу я песнопенье тростинок,
Бег саней и дыханье коня.
Позабытое в сердце воскресло.
Церковь белая, белая высь…
Это я был и молод, и весел
И не верил, что кончится жизнь,
Что совсем охладею я к лету,
Что в стихию снегов окунусь
И, оставшись, как прежде, приветлив,
По-иному мне глянется Русь.
Не вчерашней… без звонкого завтра,
Без полей… хоть и с хлебом чужим,
Обнищавшей… хоть с горами злата
И не сладок Отечества дым.
Выдирается радость наружу,
А ее поджидает беда…
Что ж ты, ворон, над Родиной кружишь,
Неужель не умрешь никогда?
Кто пронзит твое подлое сердце
Богатырской разящей стрелой?
Чья-то мать на околице вербной
Окропит землю предков слезой,
Чтоб молитвой сморилась отрава,
Чтоб не стало горючих ночей,
Кто погибли – им вечная слава,
Кто живые – умыться в ключе…
Будет так? Или было? Сгорая,
Не оставит ответа закат.
И святая слеза горевая
Растворится – до Божеских Врат,
До Иисусова Духа звучанье
Не достигнет ее?
Снег и снег…
Как знаменье… свиданье… прощенье.
Как предтеча… Неведомый век…
У души развернулися крылья…
Церковь белая, белая высь…
Никуда моя Русь не сокрылась,
И ее не закончилась жизнь.
Он, Всевышний, услышит, узреет…
И тогда снежный морок уйдет,
А я с ним… Солнце долы согреет,
И у окон сирень расцветет,
Бытия возродятся причалы,
Распахнутся калитки, сердца.
И не будет у жизни начала
И не будет у жизни конца.
 

6
Лилия качнулась

Лилия

 
Подо мной вода была, как воздух,
Так ясна, прозрачна… Рыбок гроздья,
Дно бугристое… Как женщина нагая
Возлежала, грудью белою вздыхая.
Рябью блики пробегали там и гасли.
Неразгаданное утреннее счастье!
Замер я. А близко лилия качнулась
И к моим устам легонько прикоснулась,
Нерешительно, нечаянно, прохладно,
В глуби было одиноко ей, неладно,
Как девчонке непорочной томным летом,
Пребывавшей под родительским запретом
В доме гулком, с зарешеченным окном,
Двери кованы железом, да с замком!
Ох, краса-цветок… русалочья ты песнь,
Поцелуйный, суматошный, юный всплеск.
Я не тот, увы, не тот. И лепестки
Спрячь в зеленые, сожми их в кулачки,
Тонким станом, стебельком ты не тянись,
У меня совсем иная, лада, жизнь,
Я случайный. Просто в спину ветер дул,
Я в окно твое с решеткой заглянул.
 

«Любви на свете нет…»

 
Любви на свете нет,
Она мгновенный призрак.
Живем с тобой сто лет —
Самозабвенный признак.
 
 
У времени свой бег,
Премудрость иль бравада.
На головы нам снег
Все падал, падал, падал…
 
 
Но мы все шли и шли.
Друг друга не теряя,
Друг друга согревая,
Величье душ несли.
 
 
Еще слова… Они,
Как будничные дни,
Они, как жизнь сама,
Слова – не от ума
 
 
(Их не возьмешь и в рай,
Одежды – ни клочка!),
От сердца: не хворай…
Покушай молочка…
 

Жена

1

 
В ванной плещется волна —
Там купается жена.
 
 
То поет, а то визжит,
То загадочно молчит.
 
 
И опять звенит вода.
Нипочем воде года.
 

2

 
Жена моя купается…
Я слушаю всегда,
Как радостно плескается
Счастливая вода.
 
 
Волшебные минуты…
Поет, журчит вода,
Сверкая перламутром,
Она скользит с бедра.
 
 
Она все льется, льется,
Как много лет назад,
И сердце мое бьется
Немножко невпопад…
 

«Если ты уедешь далеко…»

 
Если ты уедешь далеко
И тебя я больше не увижу,
Вырастут деревья высоко,
И для взора звезды станут ближе.
Захочу деревья я срубить,
Звезды заплескать едучей грязью.
Чтоб без чувств болезных жить да быть
И вовек не маяться от сглазу.
Мир холодный, теплый мир… иной…
Снится мне разлучная дорога!
Кто-то тебя кличет…
«…дорогой,
Ты мне послан Милостивцем Богом!..»
 

«Сочилось солнце с небосклона…»

 
Сочилось солнце с небосклона,
С окна, с калитки, со ствола,
С речного праздничного склона
И с гуся чуткого крыла.
Июля ароматом сладким
Пропахли в мураве следы.
Я окунул босые пятки
В лазурь полуденной воды.
Река, я понял, с облаками
В родстве, а тишина – с землей,
А красна ягода – с губами,
А ты, любимая, со мной…