Текст книги "Генерал Абакумов: Нарком СМЕРШа"

Для укрепления дисциплины и повышения стойкости войск помимо активизации политической работы на фронте начали широко практиковаться и репрессивные меры, которые осуществляли заградительные отряды, сформированные при особых отделах в дивизиях, корпусах, армиях, фронтах (кстати, первые заградотряды, создаваемые для борьбы с паникерами, трусами и дезертирами, появились еще в 1920 году на основании приказа № 213 Реввоенсовета Западного фронта. Использовались заградительные отряды и в период войны с Финляндией 1939–1940 годов).

Система заградительной службы особых отделов действовала на линии фронта и в прифронтовой полосе: устанавливались контрольно-пропускные пункты, секреты, выставлялись патрули и дозоры.

По официальным данным, с начала войны по 10 октября 1941 года заградотряды особых отделов задержали более 650 тысяч отставших от своих частей и оставивших фронт военнослужащих.

В качестве крайней меры укрепления воинской дисциплины особыми отделами применялся внесудебный расстрел паникеров, трусов и дезертиров. К сожалению, в той отчаянной обстановке расстрел, к чему призывал приказ № 27 °Cтавки Верховного Главнокомандования, зачастую применялся и в отношении просто растерявшихся, поддавшихся общей панике, отбившихся от своих частей солдат и командиров.

Но поставленной цели суровые документы достигли. К сентябрю 1941 года стойкость советских войск значительно возросла. Однако в условиях войны репрессии продолжались и скоро стали приобретать совершенно неоправданный и угрожающий характер. Причем репрессивные меры по отношению к военнослужащим стали исходить уже не от представителей особых отделов, а от совершенно иных лиц, не наделенных подобными полномочиями. И тогда появился приказ НКО СССР № 0391 от 4 октября 1941 года. Этот документ малоизвестен и крайне нелюбим псевдоисториками либерального толка, настырно бубнящими о кровожадности Сталина, поэтому публикуем его полностью:

«Секретно

Экз. №___

Народного комиссара

обороны Союза СССР

№ 0391

4.10.41 г.

г. Москва

Содержание: О фактах подмены воспитательной работы репрессиями.

За последнее время наблюдаются частые случаи незаконных репрессий и грубейшего превышения власти со стороны отдельных командиров и комиссаров по отношению к своим подчиненным. Лейтенант 288[-го] сп Комиссаров без всяких оснований выстрелил из “нагана” и убил красноармейца Кубийцу. Бывший начальник 21[-го] УР полковник Сущенко застрелил младшего сержанта Першикова за то, что он из-за болезни руки медленно слазил с машины. Командир взвода мотострелковой роты 1026[-го] стрелкового полка лейтенант Микрюков застрелил своего помощника млад[шего] командира взвода Бабурина якобы за невыполнение приказания. Военный комиссар 28[-й] танковой дивизии полковой Банквицер избил одного сержанта за то, что тот ночью закурил. Он же избил майора Занознова за невыдержанный с ним разговор. Начальник 529[-го] стрелкового полка капитан Сакур без всяких оснований ударил два раза пистолетом старшего лейтенанта Сергеева. Подобные нетерпимые в Красной Армии факты извращения дисциплинарной практики – превращение предоставленных прав и власти в самосуды и рукоприкладство – объясняются тем, что:

а) метод убеждения неправильно отодвинут на задний план, а метод репрессий занял первое место;

б) повседневная воспитательная работа в частях в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством;

в) заброшен метод разъяснений и бесед командиров, комиссаров и политработников с красноармейцами. Разъяснение непонятных для красноармейцев вопросов зачастую подменяются окриком, бранью и грубостью;

г) отдельные командиры и политработники в сложных условиях боя теряются, впадают в панику и собственную растерянность прикрывают применением оружия без всяких на то оснований;

д) забыта истина, что применение репрессий является крайней мерой, допустимой лишь в случаях прямого неповиновения и открытого сопротивления в условиях боевой обстановки или в случаях злостного нарушения дисциплины и порядка лицами, сознательно идущими на срыв приказов командования.

Командиры, комиссары и политработники обязаны помнить, что без правильного сочетания метода убеждения с методом принуждения немыслимо насаждение советской воинской дисциплины и укрепление политико-морального состояния войск. Суровая кара по отношению к злостным нарушителям воинской дисциплины, пособникам врага и явным врагам должна сочетаться с внимательным разбором всех случаев нарушения дисциплины, требующих подробного выяснения обстоятельств дела. Необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и безрукости, нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению дисциплины и политико-морального состояния войск и могут толкнуть нестойких бойцов к перебежкам на сторону противника.

Приказываю:

1. Восстановить в правах воспитательную работу, широко использовать метод убеждения, не подменять повседневную разъяснительную работу администрированием и репрессиями.

2. Всем командирам, политработникам и начальникам повседневно беседовать с красноармейцами, разъясняя им необходимость железной воинской дисциплины, честного выполнения своего воинского долга, военной присяги и приказов командира и начальника. В беседах разъяснять также, что над нашей Родиной нависла серьезная угроза, что для разгрома врага нужны величайшее самопожертвование, неколебимая стойкость в бою, презрение к смерти и беспощадная борьба с трусами, дезертирами, членовредителями, провокаторами и изменниками Родины.

3. Широко разъяснять начальствующему составу, что самосуды, рукоприкладство и площадная брань, унижающие звание воина Красной Армии, ведут не к укреплению, а к подрыву дисциплины и авторитета командира и политработника.

4. Самым решительным образом вплоть до предания виновных суду Военного трибунала бороться со всеми проявлениями незаконных репрессий, рукоприкладства и самосудов.

Приказ объявить всему начальствующему составу действующей армии до командира и комиссара полка включительно.

Народный комиссар обороны И. СТАЛИН

Начальник Генерального Штаба Б. ШАПОШНИКОВ».

Отныне на плечи сотрудников особых отделов была возложена еще одна ответственная задача: решительным образом пресекать проявления «незаконных репрессий, рукоприкладства и самосудов». С поставленной задачей особисты справлялись достаточно успешно. По неполным данным с октября по декабрь 1941 года особыми отделами было арестовано 47 лиц начальствующего состава, виновных в самосуде и рукоприкладстве. Приказ НКО СССР № 0391 и решительные действия по пресечению незаконных репрессий в значительной мере способствовали повышению воинской дисциплины и морально-политического состояния советских войск.

Летом 1942 года, когда на фронте сложилась сверхтяжелая обстановка, для укрепления порядка и дисциплины в войсках вновь понадобилось применение жестких репрессивных мер. Основным инструментом для их осуществления, как и в 1941 году, стало Управление особых отделов НКВД. Приказ Наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 года гласил:

«Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

…Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину…

Из этого следует, что пора кончать отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев – это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.

Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины.

Таков приказ нашей Родины.

Выполнить этот призыв – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага».

В соответствии с приказом № 227 на всех фронтовых направлениях в пределах армий были сформированы от 3 до 5 заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), которые предписывалось держать в тылу неустойчивых дивизий, чтобы «в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов». Кроме того, в армиях появились штрафные роты (от 150 до 200 человек в каждой), куда следовало направлять военнослужащих, виновных в нарушении дисциплины, «трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».

Стоит заметить, что о приказе № 227 в обществе сложилось предвзятое мнение. Малосведущие историки, наслушавшись россказней псевдоветеранов, утверждают, что отступающих советских бойцов заградотряды под командованием свирепых особистов встречали пулеметным огнем, обстреливали артиллерией и даже давили танкам! Все это чистая ложь!

А что же было в действительности? Свидетельствует Николай Сухоносенко, бывший боец заградотряда:

«В то время, когда зачитывался приказ № 227, я был курсантом школы младших специалистов топографической службы, которая после эвакуации из Харькова находилась в Ессентуках. Был свидетелем и участником того страшного отступления наших войск (если можно так назвать беспорядочный отход массы людей в военной форме) от Ростова-на-Дону на Кавказ. Тогда, совсем еще юношей, я воспринимал это страшное бегство под натиском вооруженного до зубов фашистского войска как катастрофу. Теперь, по прошествии стольких лет, становится еще страшней от одной мысли: что могло бы произойти, если бы не были приняты суровые, но необходимые меры по организации войск, оборонявших Кавказ? С созданием заградотрядов курсанты школы, в том числе и я, привлекались к их действиям. Мы участвовали в задержании бегущих с фронта солдат и командиров, а также охраняли находившиеся в Ессентуках винный погреб-склад, консервный завод и элеватор, которые подвергались набегам этой неорганизованной массы военных людей. Двое суток под Ессентуками останавливали мы отступавших. По мере комплектования групп примерно человек по 100 отступающие сопровождались на сборные пункты. Затем ставились в оборону… Оружие было применено один раз, когда легковая машина не остановилась по нашему сигналу. Огонь был открыт по колесам. В результате нами оказались задержаны командиры, сидевшие в машине, старший в чине полковника. Других случаев я не знаю».

Почетный чекист Иван Краузе, бывший командир 1-го заградительного отряда 63-й армии Сталинградского фронта[34]34
  63-я армия, создана 10 июля 1942 г. (на базе 5-й резервной армии). Первоначально в нее входили: 14-я гвардейская, 1-я, 127-я, 153-я, 197-я и 203-я стрелковые дивизии и ряд отдельных частей. С 12 июля вошла в состав Сталинградского фронта.
  Сталинградский фронт, образован 12 июля 1942 г. для организации обороны на Сталинградском направлении в составе 62-й, 63-й и 64-й армий из резерва Ставки ВГК, 21-й армии и 8-й воздушной армии из упраздненного 12 июля Юго-Западного фронта. Управление фронта было сформировано на базе управления Юго-Западного фронта.


[Закрыть], вспоминает следующее:

«Когда летом 1942 года началось отступление, точнее бегство, наших войск, задачей моего отряда было любыми средствами остановить массу бегущих. Действовать приходилось решительно, но без применения оружия на поражение. Стреляли в воздух часто, но больше действовали кулаками. Бежит боец, глаза, как баран, выкатил, от страха ничего не соображает. “Стой!” Ноль внимания. Схватишь его за гимнастерку и по морде, по морде! Глядишь, остановился, взгляд стал осмысленным, бубнит: “Виноват, товарищ командир, растерялся, больше не повторится”. Бойцов собирали в группы, отправляли на сборный пункт, а оттуда на передовую.

В начале “перестройки” в газете какого-то “Демократического союза” прочитал очерк о заградительных отрядах. Полная чушь! Автор дописался до того, что якобы мы вешали отступавших. Звоню в редакцию, представился, говорю, что же ты, чума, пишешь? Я, отвечает, ветеран Южного фронта, пишу о том, чему сам был свидетель. В Ташкенте ты воевал, говорю, а не на Южном фронте. Он в крик: сталинский сатрап, убийца! – и трубку бросил. Ну, тут меня злость взяла. Приехал в редакцию, отыскал этого щелкопера. Он бежать, я за ним. В общем, милицию вызвали, правда, натолкать в морду я ему все же успел. А не ври, сукин сын, не ври! В отделении разобрались, что к чему, меня отпустили».

К вышесказанному нужно добавить, что заградительные отряды были расформированы на основании приказа НКО № 0349 от 29 октября 1944 года. «В связи с изменением общей обстановки на фронтах необходимость в дальнейшем содержании заградительных отрядов отпала», гласил текст приказа.

Подчеркнем также, что заградительные отряды использовались не только для прекращения паники и остановки отступающих войск. Приведем запись из журнала боевых действий 4-го отдельного заградительного отряда 52-й армии 2-го Украинского фронта[35]35
  52-я армия, создана в августе 1941 г. на Северо-Западном фронте на базе 25-го стрелкового корпуса как Отдельная армия с непосредственным подчинением Ставки ВГК. Первоначально в нее входили: 267-я. 285-я, 288-я, 292-я, 312-я, 314-я и 316-я стрелковые дивизии и ряд отдельных частей. В октябре 1943 г. 52-я армия была передана в состав 2-го Украинского фронта.
  2-й Украинский фронт, образован 20 октября 1943 г. (в результате переименования Степного фронта) в составе 4-й, 5-й и 7-й гвардейских, 37-й, 52-й, 53-й и 57-й общевойсковых армий, 5-й гвардейской танковой армии и 5-й воздушной армии.


[Закрыть], которая сделана незадолго до расформирования части. В ней – итог боевых дел заградотряда в течение двенадцати месяцев (август 1943 – июль 1944): «За год отряд задержал 1415 человек, том числе 30 шпионов, 36 старост, 42 полицейских, 10 переводчиков и др. За отличное выполнение заданий командования в отряде награждено 29 человек орденами и 49 медалями. Отряд прошел путь от Дона до реки Прут, покрыв расстояние в 1300 километров… За год прочесано 83 населенных пункта, в том числе 8 городов. Личный состав вел и наступательные, и оборонительные бои в районе Днепра, села Белозерье, города Смола и других. В результате освобождено 7 населенных пунктов. За год отряд потерял убитыми 11 человек, ранеными 40».

Словом, в действиях заградительных отрядов в годы Великой Отечественной войны ничего преступного не было. Кого и от чего загораживали заградотряды? В конечном счете, нас с вами, страну свою загораживали от врагов, трусов и паникеров, которые, впрочем, на фронте тоже враги. К тому же эти жесткие меры диктовала сам война, страшнейшая в истории человечества. Кого и почему это должно шокировать? Тем более что в трагические дни отступлений 1941–1942 годов с трусами и паникерами жесткими мерами боролись не только бойцы заградительных отрядов. Каждый честный человек считал своим долгом сурово пресекать проявления трусости и паникерства. Случалось, что этим приходилось заниматься людям самых мирных профессий – инженерам человеческих душ. Свидетельствует известный писатель Константин Симонов, в первые дни войны находившийся на Западном фронте:

«Я подошел к самой опушке, где лесная дорога выходила на Минское шоссе. Вдруг в пяти шагах от меня на шоссе выскочил боец с винтовкой с сумасшедшими, вылезающими из орбит, глазами и закричал сдавленным, срывающимся голосом:

– Бегите! Немцы окружили! Пропали!

Кто-то из командиров, стоявших рядом со мной, закричал:

– Стреляй в него, в паникера! – и, вытащив револьвер, стал стрелять.

Я тоже вынул наган, который получил час назад, и тоже стал стрелять по бегущему. Сейчас мне кажется, что это был, наверно, сумасшедший человек, с психикой, не выдержавшей страшных испытаний этого дня. Но тогда я об этом не думал, а просто стрелял в него.

Очевидно, мы в него не попали, потому что он побежал дальше. Какой-то капитан выскочил ему наперерез на дорогу и пытался задержать, схватил за винтовку. После борьбы красноармеец вырвал винтовку. Она выстрелила. Еще больше испугавшись этого выстрела, он, как затравленный, оглянулся и кинулся со штыком на капитана. Тот вытащил наган и уложил его. Три или четыре человека молча стащили тело с дороги».

Следующей задачей, возложенной на УОО НКВД в 1941–1942 годах, была решительная борьба с изменниками Родины, перешедшими на сторону врага. Сотрудникам особых отделов надлежало выявлять подобные факты и незамедлительно сообщать об этом в органы НКВД «по месту жительства семьи предателя для ее репрессирования».

Свидетельствует документ:

«Копия с копии

Сов. секретно

Экз. № 1

Приговор № 946

Именем Союза Советских Социалистических Республик 1941 г. декабря 18 дня, Военный Трибунал войск НКВД Ленинградского [военного] округа, [на] закрытом судебном заседании в г. Ленинграде, в тюрьме № 2, в составе: председательствующего Гусарова, членов: Герасимова и Орлова, при секретаре Томашевском, рассмотрел дело № 1565 по обвинению:

Гр-ки Ивановой Марфы Сергеевны, 1900 г. рождения, уроженки Калининской области, Великолуцкого р-на, д. Черняцово, из крестьян-бедняков, работницы до ареста по настоящему делу [в качестве] дворника домохозяйства № 11 по Астраханской ул., д. 27/12, русской, гр-ки СССР, малограмотной, самоучки, беспартийной, ранее не судимой, замужней; муж – изменник Родины, перешедший на сторону врага, осужден 28/XI.41 г. Военным Трибуналом 23-й армии по ст. 48-1 «б» к высшей мере наказания – расстрелу, по ст. 58-1 «в» ч. 2 УК РСФСР.

Поданным предварительного и судебного следствия ВТ установил: Иванова М. С. является женой изменника Родины – Иванова Василия Николаевича, 12/Х1.41 г. перешедшего на сторону врага и осужденного заочно Военным Трибуналом 23-й армии к расстрелу.

Иванова М. С., являясь женой Иванова Василия, до мобилизации последнего 24.6.41 г. проживала совмести с ним с 1932 г. и находилась на его иждивении, поэтому в силу ст. 58-1 «в» ч. 2 УК РСФСР подлежит репрессии в уголовном порядке.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 31 и 320 УПК РСФСР, Военный Трибунал приговорил:

Иванову Марфу Сергеевну подвергнуть лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири сроком на пять лет.

Срок ссылки исчислять с момента заключения под стражу, т. е. с 8.12.41 г.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Кроме того, в 1941–1942 годах УОО НКВД активно вело борьбу с агентами немецкой разведки и диверсионными группами, действующими на фронте и в тылу советских войск.

Напомним, что агенты разведки и бойцы спецподразделений готовились противником преимущественно из антисоветских элементов – выходцев из России (с началом военных действий в них вербовались и попавшие в плен красноармейцы). 15 июня 1941 года германское командование приступило к переброске на территорию СССР разведывательно-диверсионных групп и отдельных разведчиков, переодетых в советскую военную форму, владеющих русским языком и имеющих соответствующие документы. Одни из них имели задание после начала военных действий проводить диверсионные акты – разрушать линии телеграфно-телефонной связи, взрывать мосты и железнодорожные коммуникации, уничтожать воинские склады и другие важные объекты, захватывать в тылу Красной армии мосты и удерживать их до подхода передовых частей вермахта. Другие группами и поодиночке вливались в наши окруженные части и в их составе прорывались через линию фронта, чтобы вести разведывательно-диверсионную деятельность в тыловых районах.

Известно, что уже перед самым началом войны Красная армия столкнулась с «работой» гитлеровских диверсантов. Так, например, к моменту артиллерийской подготовки противника в Бресте и на железнодорожной станции внезапно погас свет и вышел из строя водопровод, в Кобрине произошла авария на электростанции, а проволочная связь войск со штабом Западного Особого военного округа прекратилась, на линии были вырезаны десятки метров провода.

В начальный период войны, когда не было сплошной линии фронта, разведка противника имела возможность забрасывать на нашу территорию значительное количество своей агентуры вместе с прорвавшимися из окружения частями или группами красноармейцев. «Из них нередко формировались сводные части и подразделения, – пишет историк А. В. Меженько, – которые ставились на прикрытие незащищенных участков фронта». Система мер борьбы особых отделов с вражескими разведчиками и диверсантами, проникшими в войска, включала оперативные, заградительные и профилактические мероприятия. Основная роль в контрразведывательной работе особых отделов отводилась агентурно-осведомительному аппарату и строгой системе проверки военнослужащих, выходивших из окружения. К примеру, с 15 по 18 октября 1941 года на участке Можайского укрепленного района было задержано 23 064 красноармейца, которые поодиночке и группами отходили от линии фронта в тыл и не имели при себе необходимых документов. Все задержанные были направлены на пункты сбора при заградительных отрядах, где проходили проверку сотрудниками особых отделов, а затем следовали в пункты формирования воинских частей или в распоряжение военных комендатур. Правда, трудность проверки заключалась в том, что у красноармейцев и младших командиров на фронте отсутствовали документы, удостоверяющие личность. По этой причине было крайне сложно на месте разоблачить вражескую агентуру.

Следует пояснить, что приказом НКО СССР № 171 1940 года для военнослужащих Красной армии была введена красноармейская книжка. Однако в соответствии с пунктом 7 этого же приказа в действующей армии она не предусматривалась. По мнению историка Меженько, из-за подобного просчета в начальный период войны среди вышедших из окружения наших бойцов находилось немало военнослужащих гитлеровской дивизии специального назначения «Бранденбург-800», один батальон которой «был укомплектован лицами, владеющими русским языком, перед которыми ставилась задача внедрения в подразделения Красной армии».

Исправить ситуацию должен был приказ НКО № 330 от 7 октября 1941 года о введении красноармейских книжек. В соответствии с приказом интендантской службе Красной армии в 15-дневный срок следовало изготовить и обеспечить действующую армию документами, удостоверяющими личность. Однако из-за целого ряда объективных причин до конца 1942 года большинство воинских подразделений так и не было обеспеченно красноармейскими книжками.

Поэтому в конце 1941 года приказом НКО № 0521 для более тщательной проверки военнослужащих Красной армии, находившихся в плену или в окружении противника, были созданы армейские сборно-пересыльные пункты (один на армию) и организованы спецлагеря. «Согласно положению об армейских сборно-пересыльных пунктах на них возлагался сбор, прием и отправка бывших военнослужащих Красной армии в спецлагеря. На пересыльных пунктах военнослужащие находились, как правило, пять – семь дней. В некоторых случаях организовывались армейские комиссии по выявлению обстоятельств пленения. На прошедших такую комиссию военнослужащих составлялись отдельные списки с ее решением, что облегчало дальнейшую процедуру проверки в спецлагерях, где эти функции выполняли особые отделы НКВД», – пишет А. В. Меженько.

В 1941–1942 годах было создано 27 спецлагерей, но в связи с проверкой и отправкой проверенных военнослужащих на фронт они постепенно ликвидировались (к началу 1943 года функционировало всего 7 спецлагерей). По официальным данным в 1942 году в спецлагеря поступило 177 081 бывших военнопленных и окруженцев. После проверки особыми отделами НКВД в Красную Армию было передано 150 521 человек.

Бывший окруженец Иван Сафонов, проходивший с декабря 1941 года по май 1942 года проверку в Урюпинском спецлагере НКВД № 256, оставил об этих днях в своем дневнике следующие строки:

«…14 декабря. Одна женщина сказала, что из села Погорелого приехала гражданка. По ее словам, неподалеку стоят красные части. В селе нас уже собралось шесть окруженцев. Идем по два, три и одному человеку. Удалось незаметно для фашистов перейти минное поле. Теперь мы у своих… На заставе нас взяли под стражу. Проверка. Дали газету “Красная Армия”, где узнаем, что второе генеральное наступление немцев на Москву приостановлено.

16 декабря. Еду в Старый Оскол. Отдел кадров Политуправления 40-й армии направил в город Урюпинск.

24 декабря. Приехал в город Урюпинск. Обмундировали. Рад, что опять ношу красноармейскую звезду.

5 января 1942 года. Подал документы в парткомиссию.

22 марта. Исключен из членов ВКП(б). Как тяжело, грустно переносить! Не знаю, что делать. Лучше бы смерть, чем исключение из членов ВКП(б), тем более в годы Отечественной войны… Я ни в чем не виноват, а переношу тяжелые минуты. На меня сейчас смотрит тот, кто не был в окружении, с недоверием. Кто бы знал, как тяжко жить, когда человек невинный попадает в группу тех, кому не доверяют… Партия, партия, как тяжко расставаться. Партия – это жизнь, радость моя. Идя по занятой врагом земле, я твердо говорил про себя: “Я – коммунист”. Коммунистическое сердце толкало быстрее идти к Красной армии на восток. И я это выполнил как коммунист. Хоть исключенный я, но осталась душа коммуниста. Не дождусь того дня, когда буду бить фашистов. Я знаю, что партия восстановит меня, и я снова буду ее членом.

26 апреля. Переживаю сильно. Зачем я попал в этот лагерь, невинно и напрасно!

12 мая. В 1:00 выехали со станции Юдино. Приехали на станцию Суслонгер Марийской АССР. В 14:00 прибыли в лагеря 31-й запасной стрелковой бригады 84-го стрелкового полка. Одна мысль: быстрее попасть на фронт. Там я бы показал свою преданность народу, партии. Фронт для меня дороже всего, ибо фронт решит мою судьбу. Весь день все немило. Как тяжело невинно оказаться вне партии, потерять звание младшего политрука. Назначили временно, до выяснения, заместителем командира взвода.

15 мая. Плохие дела с партийностью. Не могу понять, кто это дело запутал. Если меня пошлют на фронт, то я быстро буду в партии.

31 мая. Переведен в маршевую роту. Готовлюсь для отправки на фронт. Лучше смерть в бою, чем быть в тылу.

6 июня. Утро. День отъезда. Скорее бы, скорее бы! Мой лозунг и клич: “Вперед и только вперед! На запад! На разгром сволочных гитлеровцев, бешеных собак! За Родину!”»

Вскоре после начала победоносного советского наступления под Москвой командование вермахта было вынуждено искать новые методы борьбы с Красной Армией. Германскими спецслужбами была разработана операция «Цеппелин», ставка в которой делалась на массовую заброску за линию фронта разведчиков и диверсантов. Начальник VI управления Главного управления имперской безопасности, бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг[36]36
  Шелленберг Вальтер (1900–1952), бригаденфюрер СС, начальник VI управления Главного управления имперской безопасности (РСХА). В Национал-социалистической рабочей партии Германии с 1923 г. С сентября 1939 г. по июнь 1941 г. возглавлял отдел Е в VI управлении гестапо, занимавшийся контрразведкой. 22 июня 1941 г. Шелленберг был назначен на пост руководителя VI управления РСХА («Аусланд» СС). После поражения гитлеровской Германии на Нюрнбергском процессе Шелленберг был приговорен к 6 годам заключения. Освободился в 1950 г. Умер в Италии в 1952 г.


[Закрыть] писал в своих мемуарах:

«В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей наряду с передачей текущей информации было политическое разложение населения и диверсии. Другие группы предназначались для борьбы с партизанами, для чего их забрасывали в качестве наших агентов к русским партизанам. Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе».

Вербовка агентов проводилась как среди военнопленных, так и среди жителей оккупированных территорий. Качество подготовки свежеиспеченных «разведчиков» и «диверсантов» было крайне низким. Подавляющее большинство агентов добровольно являлось после перехода линии фронта в советские и военные органы. Другие были обезврежены особыми отделами фронтов. О результативности работы военных контрразведчиков свидетельствует документ:

«Докладная записка

Особого отдела НКВД

Западного фронта № 70991-сч

командующему фронтом Г. К. Жукову

и члену военного совета фронта Н. А. Булгарину

О работе Особого отдела за период

с 22 июня по 28 декабря 1941 года

30 декабря 1941 года

Особым отделом НКВД Западного фронта с начала войны по 28 декабря арестовано и разоблачено 505 агентов немецкой разведки. Из них: завербованных до войны – 4, переброшенных через фронт из числа военнопленных – 380, жителей временно занятых противником районов – 76, жителей прифронтовой полосы – 43, агентуры, внедренной в штабы войсковых соединений, – 2.

По армиям это выражается в следующих цифрах:

Из проведенных следственных дел видно, что немецкая разведка в условиях военной обстановки делает упор на массовую вербовку, особенно из числа военнопленных и добровольно перешедших на сторону врага.

Германская разведка особенно интересуется московским направлением, куда забрасывается основная масса завербованной агентуры.

11 декабря О[собым] о[тделом] НКВД 16-й армии в районе линии фронта были задержаны три человека в штатских костюмах, назвавших себя:

1. Стрелец Самуил Львович – майор, бывший командир 395-го артиллерийского полка Резерва Главного командования.

2. Беспалов-Тюков – старший политрук, военком 469-го подвижного полевого госпиталя 19-й армии.

3. Артамонов – старшина 38-го стрелкового полка 31-й дивизии ополчения[37]37
  Стрелец Самуил Львович (1902–1942), Беспалов-Тюков Иван Трофимович (1897–1942), Артамонов Георгий Адамович (1900–1942) постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 2 мая 1942 г. были приговорены по ст. 58-1 «б» УК РСФСР к высшей мере наказания.


[Закрыть].

На допросах все трое признались, что они в разное время сдались в плен противнику, где были завербованы и в ночь с 10 на 11 декабря переброшены в тыл Красной Армии для шпионской деятельности, получив при этом следующие зада[ния]:

1. Для ведения разведывательной работы осесть в г. Москве.

2. Установить количество действующих советских войск на правом фланге Западного фронта и… структуру вновь появившихся стрелковых бригад.