Текст книги "Хочешь выжить – стреляй первым"

Виктор Тюрин
Хочешь выжить – стреляй первым

© Виктор Тюрин, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Пролог

Я уже выходил из двери, как сильный удар в предплечье, развернув, бросил меня обратно в полумрак подъезда. Сначала плечо горело огнем, потом его сменила острая пульсирующая боль, которая вместе с теплом льющейся крови стала моим основным ощущением на этот момент. С трудом поднявшись на ноги, я сунул руку под пиджак – пальцы сразу стали липкими. Несколько секунд растерянности и недоумения прошли, после чего мозг принялся анализировать происшедшее.

«Снайпер. Но почему в плечо? – мозг сделал первую отметку. – Ранить. Сбить с толку. Задержать… Подставить? Точно. Подставить!»

Прислушался на секунду. Обычный шум двора.

«Надо уходить, пока есть силы. Но как?»

Страх и эмоции я пока четко контролировал, что нельзя было сказать про ловушку, в которой оказался, но только начал просчитывать возможные варианты, как наверху щелкнул замок, потом тяжело хлопнула дверь, а затем раздались шаги. На какое-то мгновение они прервались вскриком, после чего раздались глухие удары в дверь. Стук перемежался с истерическими женскими выкриками: «Убили! Помогите!» Где-то на верхнем этаже хлопнула дверь:

– Что случилось?! Васильевна! Это ты, что ли?! – Но женщина в панике уже опрометью неслась вниз по лестнице. В пустом и просторном подъезде старинного дома четко прослушивалось громкое захлебывающееся дыхание, прорываемое тянущимся на одной ноте речитативом: «Ах ты, мамочка моя! Да что ж это такое! Ах ты!..»

Сейчас она выскочит во двор и… все. Снайпер запер меня в этом подъезде, заставив метаться, как крыса, загнанная в угол. Чердак и подвал отпали раньше, когда я искал пути отхода. Мозг лихорадочно пытался просчитать варианты. Убить? Использовать как заложницу? Как отвлекающий маневр? Успею? Где-то наверху хлопнула еще одна дверь. Рискну! Когда женщина пробегала мимо, я кинул ей вслед негромко:

– Ага, попалась.

Эти два слова ее словно в спину толкнули, заставив рвануться вперед с удвоенной скоростью. Несколько секунд спустя двор огласился истошным воплем:

– Караул!! Люди!! Полиция!! Убивают!!

Расчет был на то, что она отвлечет внимание, тем самым даст шанс мне уйти незамеченным. А снайпер… Что ж… Чувствуя себя рыбой на крючке, бьющейся изо всех сил, но ничего не могущей поделать, мне только и оставалось, что рисковать.

Сразу вслед за женщиной, рывком, выскочив из подъезда, я метнулся под защиту густого кустарника, растущего прямо под окнами первого этажа. Не успела зелень скрыть меня, как в следующий миг послышался мягкий шлепок о кирпич, прямо рядом с моей головой. Это был звук пули, ударившей в стену. Крысу хотят загнать обратно в угол?! Не выйдет! Скользя за кустами, я слышал, как к истошным крикам женщины прибавились крики переполошенных жильцов соседних домов:

– Полиция!! Васильевна! Да что случилось?! Полиция!! Женщина, да что произошло?!

За полминуты, предоставленные мне судьбой, я сумел добраться до следующего подъезда. Сердце замерло, когда я увидел открытое пространство перед подъездом, но тут же снова забилось о грудную клетку. На веревках перед подъездом сохло белье, частично закрывая обзор снайперу. Последующий рывок – отрезок времени оказался для меня растянут на века. Вот сейчас…

Только нырнув в прохладный полумрак подъезда, я осознал, что жив и, возможно, буду жить. Я уже закрывал за собой дверь подвала, когда услышал нарастающий рев форсированного двигателя, спустя несколько секунд резко оборвавшийся. Вместе с ним притих и гул голосов, благодаря чему голос Васильевны прозвучал особенно громко:

– Тот подъезд!! Тот! Убийца там!!

Услышав щелчок захлопнувшегося замка, я щелкнул выключателем. Тусклый свет озарил грязно-серые стены. Пройдя всю длину подвала, открыл ключом дверь, которая соединяла подвал с подсобкой магазина, выходившего на другую сторону улицы. Пройдя мимо двух грузчиков, ворочавших коробки, вышел через грузовой подъезд магазина на улицу. Бросил взгляд на рану. На черной коже пиджака кровь почти не была заметна. Рубашка и подкладка пиджака стали своеобразным тампоном, но потеря крови давала себя знать. Голова мягко кружилась. Слабость обволакивала все больше, каждый последующий шаг давался мне все труднее. Неожиданно в спину ударил рев полицейской сирены. Именно он заставил меня собрать все оставшиеся силы и пойти быстрее.

Мое везение закончилось вместе с возбуждением, которое, гоня по крови адреналин, держало меня на плаву. Остановившись, я прислонился к стене и закрыл глаза. Желание присесть, а еще лучше прилечь тянуло меня к земле. Сумев преодолеть слабость, я оторвался от стены и, пройдя еще два десятка шагов, свернул за угол. Оглядевшись, понял, что это не очередной двор, а тупик, приспособленный под помойку. Возле трехметровой стены, старой кирпичной кладки, стояли несколько мусорных баков и сломанная скамейка с облупившейся краской. Неожиданно боль с такой силой вцепилась в мое плечо, что ноги разом стали ватными, а в глазах потемнело. Двор – тупик, мусорные баки…

Открыл глаза. Вечерело. Попытка пошевелиться сразу отдалась в области плеча ввинчивающейся болью. Осторожно сунул руку под пиджак – рубашка с подкладкой кожаного пиджака, набухнув, взяли на себя роль тампона, не дав окончательно истечь кровью. На следующее мое движение в ребра ткнулась рукоятка ТТ. Мой клиент хотел, чтобы убийство выглядело как попытка вооруженного ограбления, но не как заказное, поэтому от пистолета, бумажника и часов я собирался избавиться позже. Некоторое время пытался придать телу более удобное положение. Когда мне это удалось, вдруг неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Рука сама поползла к рукоятке пистолета. Желание жить на какое-то время заглушило грызущую плечо боль. Звуки и время словно замерли. Рука сжала рукоять ТТ. «Ну! Давай! Выходи…»

– Мужик, ты че?

Не успела фраза прозвучать, как меня отпустило. Я снова вернулся в мир людей: услышал гудение двигателей, звонкий смех девушки, ощутил резкую прохладу весеннего вечера и… вонь. Кислый, противный запах. К горлу подкатил комок. В это время над баками появилась голова. Мутный взгляд, седая щетина недельной давности, отеки под глазами. Тупая растерянность бомжа подсказала мне, что делать дальше. Выпустив рукоятку пистолета, я ткнул в его сторону пальцем, при этом с трудом выдавив из себя пересохшими губами:

– Ты хто, мужик?

Это была попытка прикинуться пьяным, который, придя в себя, пытается понять, где он очутился. Муть в голове, соединившись вместе с болью, помогла мне в создании образа. Икнув для антуража, я бросил взгляд вокруг себя. Лицо бомжа несколько просветлело, когда до него дошло, что происходит. Обычная, жизненная ситуация. Напился человек и заснул, а что на помойке, так дело житейское.

– Я? Я – Жига. Меня тут все знают. Ты чего здесь? Отлить зашел и вырубился?

– Уга-дал, – губы были словно деревянные, с трудом протолкнув слово.

Я снова начал плыть. Понимая, что вот-вот отключусь, я пошел ва-банк:

– Ты поблизости живешь? – После его кивка головой, я продолжил: – Выпить… хочешь?

– Вопросов нет, – четко отрапортовал санитар города, правда, после легкой заминки все же добавил: – Ежели ты ставишь, конечно.

Попытка встать на ноги с помощью Жиги удалась с первого раза. Я даже смог почти самостоятельно проделать часть пути, под стеклянный перезвон бутылок, несшийся из потертого полиэтиленового пакета, пока окончательно не провалился в небытие.

Старый торшер освещал кусок стены, покрытый старыми, местами вздутыми, обоями. Окон не было. Отсюда нетрудно было сделать вывод: я нахожусь в полуподвале. Слегка повернув голову, я встретился глазами с Жигой. Пока я пытался сообразить, как разговаривать с хозяином подвала, он начал действовать. Рванув без всякой жалости присохшую к ране рубашку, он плеснул на рану водку из бутылки, которую держал в левой руке. Этого я никак не ожидал. Его горестный вздох утонул в моем вопле. Рука автоматически рванулась к поясу, но пистолета не было на привычном месте. Приподняв голову, только тут я увидел, что мой пиджак вместе с пистолетом валяются рядом с матрацем, на котором я лежал. Жига, тем временем, приложился к бутылке. Кривясь, сделал пару больших и быстрых глотков. На секунду замер, словно прислушиваясь к себе, затем протянул мне. Я брезгливо качнул головой.

– Как хочешь. «Скорую» вызвать?

Я снова отрицательно качнул головой.

– Почему-то я так и думал, – лицо его стало медленно наливаться нездоровой краснотой. – Давай на бок.

Таким же варварским способом он обработал выходное отверстие. Достав из пакета вату и бинт, перевязал меня. Не успел я с тяжелым вздохом перевернуться на спину, как бомж сунул мне под нос свою грязную лапу, на которой лежали две капсулы и таблетка.

– Это что? Откуда?

– Не боись. Не колеса. Из аптеки. Эти две болеутоляющие, а это… блин! Уже забыл! Короче, против воспаления. Ну, что смотришь! Жуй! Из аптеки, точно говорю, – некоторое время мы смотрели друг на друга, после чего он запустил руку в рядом лежащий полиэтиленовый пакет и шарил там до тех пор, пока на свет не появилась сначала коробочка, а потом пластина, запаянная в фольгу. – На. Смотри. Недоверчивый ты наш.

С этими словами он бросил мне упаковки на грудь. Я взял их здоровой рукой, прочитал названия, после чего столкнул на пол. Это было не совсем то, что нужно, но, учитывая данные обстоятельства, вполне терпимо.

– Давай таблетки. И воды. Пить хочу.

После перевязки всколыхнутая боль стала медленно спадать. Дойдя до определенного предела, она остановилась, но усталость, температура и таблетки сделали свое дело, и я заснул, словно провалился в темный омут. Не знаю, сколько так проспал, но в какой-то момент меня что-то вытолкнуло из сна и только через несколько секунд мне стало понятно, что виной этому была не боль, а человеческий взгляд. Не сразу стало понятно, что это лицо хозяина подвала, так он изменился за то время, пока я спал. Его ожившие глаза сейчас рассматривали меня с доброжелательным любопытством. Судя по всему, он сейчас находился в том состоянии, когда подпитые люди жаждут общения.

– Уж извини. Пока ты был в отрубе, я порылся у тебя в карманах, – приняв мое молчание за одобрение, продолжил: – Ну, вот и хорошо. Меня Жига зовут. Впрочем, я это тебе, похоже, говорил. Кто ты, не спрашиваю. Слушай… я к чему разговор веду. Я тут… пожрать купил. Тебе есть надо. Здоровье восстанавливать. Сам понимаешь…

Не обращая внимания на его болтовню, бросил несколько быстрых взглядов вокруг себя. Увидев лежащий на сером солдатском одеяле, в нескольких сантиметрах от моей руки, пистолет, я не смог удержаться, чтобы не прикоснуться к нему. Хозяин подвала, заметив мое движение, сразу сменил тему:

– Во, во! Как же без инструмента! Профессионал, он же сразу чувствуется. Тут уж, что в человеке заложено. Кому от черта, кому от бога. У меня от бога был талант. У меня ведь руки были, – тут он прервался, чтобы сделать глоток водки из пластикового стаканчика, – золотые! Послушай…

Лежа на грязном, засаленном матрасе, постеленном прямо на полу, я смотрел в возбужденное лицо алкоголика, создавая видимость внимания, а сам стал думать о том, что же пошло не так. При этом настолько сильно углубился в свои мысли, что совсем забыл о хозяине подвала и, когда мне под нос сунули две грязные лапы, я инстинктивно отдернул голову, а затем с трудом сдержался, чтобы не обругать его.

– Ты посмотри на них! Посмотри! Было время, когда эти руки творили искусство. Не веришь?! Сейчас, погоди!

Вскочив, Жига неровной, покачивающейся походкой побежал в дальний угол, где стал рыться в облезлой тумбочке. Некоторое время он что-то перекладывал, затем воскликнул:

– Вот он! Он не даст соврать! Этот альбом я пронес через все!

С толстой книгой, заляпанной жирными пятнами и захватанной так, что потеряла свой первоначальный облик, он вернулся ко мне. Книгой оказался цветной альбом – каталог татуировок.

– Здесь мои мысли, чувства, мое сердце и душа… – его пространная речь продолжалась некоторое время, пока он неожиданно не сменил тему разговора: – Слушай! У тебя на предплечье орел изображен. Хорошо сделано! Но орел – это небо! Простор! А у тебя его нет. Понимаешь, нет! Один маленький штрих. Разреши, а? Ты не смотри на меня! Я сейчас в самой норме! Уважь, а? Как-никак я твой спаситель.

Минуту молчал, не зная, что ответить на странную просьбу. Послать его… С другой стороны, он был пока нужен…

«Черт с ним!»

– Все, – дыхнув на меня сивушным перегаром, благоговейно произнес Жига. – Иде-аль-но.

Пока спившийся татуировщик любовался творением своих рук, я вдруг почувствовал себя как-то необычно. Прислушался к себе. Это не было тревожным звонком – проявлением инстинктов, не раз спасавших мне жизнь, это было нечто совсем другое. Ощущение, превращающее объемный и яркий окружающий мир в тусклые и плоские декорации, оставляя меня наедине… Резкий стук в дверь отвлек меня, но еще не освободил полностью от непонятного состояния. Только это дало возможность Жиге первому открыть рот.

– Хорош стучать, уроды! Дверь сломаете! Да открою сейчас, открою!

Он только начал подниматься с колен, как взгляд, задержавшись на моем перевязанном плече, заставил его замереть. В дверь снова застучали. Глаза Жиги растерянно бегали от меня до двери и обратно. Он явно растерялся. Стук снова повторился, но уже более сильный и настойчивый. Пальцы сами вцепились в рукоять пистолета. Я четко, отделяя слова друг от друга, чтобы они проникли в затуманенный мозг алкоголика, сказал:

– Подойди. Спроси. Но не открывай.

В ответ он кивнул головой, после чего поднялся с колен и медленно, словно во сне, пошел к двери.

– Кого принесло?!

– Жига, открывай! У меня пузырь! В натуре!

Голос был сильный и резкий, явно не принадлежавший полупьяному приятелю бомжа.

«За мной!»

Страх, отодвинув боль, помог мне сесть, прислонившись спиной к облезлым обоям. Жига в растерянности топтался у двери. Я передернул затвор и стал медленно поднимать пистолет, стараясь раньше времени не напрягать руку.

«Если удастся убить всех – будет шанс. Иначе…»

В следующую секунду хлипкий замок был выбит сильным ударом. Дверь, резко распахнувшись, сбила с ног хозяина подвала, а уже в следующую секунду в сдавленный вопль Жиги вплелись негромкие хлопки. Один, второй, третий. Стреляли наугад. Брали на испуг, на неожиданность, пытаясь понять, где я и как отреагирую. Вслед за выстрелами, в подвал в прыжке влетел человек.

Пистолет дважды дернулся в моей руке, и тело незваного гостя вместо того, чтобы красиво уйти в перекат, глухо шлепнулось на старый потрескавшийся линолеум. Ствол моего пистолета уже развернулся к дверному проему, ловя следующую мишень, как в грудь словно ударили гигантским кулаком, выбив из меня весь дух. Рука с оружием безвольно упала. Окружающий мир стал меркнуть…

Часть первая. Дикий Запад

Глава 1

Вечерние тени уже легли на городок под названием Моралес, когда два ковбоя медленно въехали на пыльную главную улицу и направились к конюшне. Они проезжали мимо офиса шерифа, как дверь неожиданно распахнулась и на пороге показался сам представитель закона Фред Морган, держащий лист бумаги в руке.

– Привет, Фредди! Здорово, шериф! – вразнобой поздоровались ковбои.

– Привет, парни!

– Кто-то новый появился, Морган?!

– Старый, – сердито буркнул шериф, прикрепляя афишку о розыске преступника к стене офиса. – Второй год ловят, а поймать не могут. Из банды братьев Уэйнов.

Ковбои, свернув, подъехали поближе. Молодой ковбой, почти еще парнишка, удивленно присвистнул, прочитав афишку.

– Чего свистишь, читай! – раздраженно бросил ему второй ковбой, мужчина в годах, с длинными густыми усами.

– Разыскивается властями штатов Техас и Арканзас, за ограбления и убийства, Джек Льюис! Живым или мертвым! Награда три тысячи долларов! Приметы: возраст – двадцать три – двадцать пять лет, рост – шесть футов два дюйма, глаза – карие! Особые приметы: татуировка в виде головы орла на правом предплечье!

* * *

Окружающий мир ворвался в меня вместе с болью. Первый ее натиск был настолько силен, что я невольно застонал. Глаза смотрели на окружающий мир, словно через грязное стекло вагона, напряженно ловя постоянно ускользающую от взгляда картину. Потолок. Спинка кровати. Одеяло. Только я начал проваливаться в темноту небытия, как в поле зрения неожиданно появилась странная фигура. В чем проявилось ее необычность, сначала трудно было понять, так как сил хватало лишь на то, чтобы удержать на плаву сознание, не дать ему скользнуть в темный мрак беспамятства. Мужчина остановился в шаге от моего изголовья.

«Усы. Как… у… Тараса Бульбы. Шляпа, как… у ковбоя и еще… лошадью пахнет. Откуда он… такой… взялся?»

Сделав над собой усилие и отделив часть сознания от ломающей меня боли, я сфокусировал взгляд на необычном типе. Густые, пышные усы, свисавшие кончиками вниз. Шляпа с большими полями. Белая рубашка без воротничка. Жилет. Цепочка, один конец которой прятался в жилетном карманчике. Брюки на подтяжках, заправленные в высокие, облегающие ноги, сапоги. Человек, одетый как американский шериф, выглядел крепким, жилистым мужчиной с обветренным и загорелым лицом. Взгляд у него был холодный и цепкий. В довершение всего у обладателя странного гардероба на груди сверкала звезда американского шерифа, а на поясе – патронташе, в кобуре висел револьвер. Всю свою жизнь имея дело с различными типами оружия, я, в первую очередь, заинтересовался исторической реликвией, торчащей из его кобуры.

Здоровая штука и, судя по виду, весит весьма прилично. «И все-таки, что происходит? Это что?..» – не успел последний вопрос сформироваться в моей голове, как хозяин оружейного пояса, до этого пристально вглядывавшийся в меня, воскликнул:

– Вот дерьмо!

Как мне показалось, он даже несколько напрягся, встретившись со мной взглядом, по крайней мере, об этом свидетельствовала рука, непроизвольно опустившаяся на рукоять револьвера. Некоторое время мы смотрели друг на друга, пока он, повернув голову чуть назад, громко не закричал:

– Док!! Давай сюда!! Этот чертов ублюдок очнулся!!

Снова повернувшись ко мне, он сказал, причем явно недовольным тоном:

– Умеешь ты, Джек, людям жизнь портить. Думал, хоть на веревке сэкономим, и вот на тебе. Лечи теперь тебя, висельника. Я уже сегодня хотел послать нарочного к судье… Думал – помрешь, тогда мы твоих дружков быстренько повесим, а теперь жди, пока ты на ноги встанешь. Ладно, сейчас послушаем, что док скажет. Может, мне все-таки повезет и ты еще сдохнешь, сволочь.

Говорил он вроде понятно, но смысл его слов для меня был весьма тёмен.

«Джек. Это он про меня, что ли? Виселица? Дружки? Я, наверное, брежу. Иначе откуда мог появиться этот ряженый? И где я, черт возьми, нахожусь?»

Несмотря на боль, часть сознания начала автоматически изучать пространство вокруг себя на предмет опасности. Это было заложено в меня преподавателями спецшколы на уровне рефлекса, как у собак академика Павлова. То, что удалось охватить взглядом, вызвало у меня не меньшее удивление, чем этот тип. Это был деревянный барак без малейших признаков цивилизации, о чем говорило отсутствие даже стандартной прикроватной тумбочки. Спинка кровати была металлической, да еще какой-то архаической постройки. Линялая тряпка, типа занавески, висящая на веревке, отгораживала угол, где я лежал, закрывая от меня остальное помещение. Солнечный свет падал из-за моей головы, значит, окно там. Попытка повернуть голову в сторону окна отдалась в теле такой болью, что, не выдержав, я застонал. Из-за резкого приступа боли я на какое-то время прикрыл глаза, поэтому не сразу заметил появление у моей кровати полного мужчины, лет сорока пяти, с солидным животом и большими сильными руками. У этого типа усы, в отличие от шерифа, завершались плотной окладистой бородкой. Он бросил на меня хмурый взгляд, а затем повернулся к шерифу:

– Билл, тебе сколько раз говорить, это больница, а не поле боя! Чего ты орешь каждый раз так, словно поднимаешь солдат в атаку?!

– Ты мне лучше скажи, Митчелл, почему он еще не сдох? Кто мне недавно говорил, что с такими дырками не живут?!

– Я тебе что, Господь Бог?! Он один знает, кому жить, а кому умереть! Я всего лишь доктор в этом Богом проклятом захолустье! Отступи! Дай мне, наконец, посмотреть на раненого!

Отодвинув животом нахмурившегося Билла, он наклонился надо мной. Из-за длинного фартука, закрывавшего грудь, местами заляпанного кровью, выглянули широкие подтяжки. Бесцеремонно сдернув одеяло у меня с груди, эта пародия на доктора начала ощупывать меня, причиняя сильную боль. Мне ничего не оставалось, как стиснуть зубы и терпеть.

– Так. С плечом хорошо. Теперь грудь… рана чистая. Рот-то открой! Язык! Так. Температура есть, но лихорадка ушла. Хорошо молодчика отделали. Пуля в грудь и в плечо. Да крови сколько потерял… и все равно умирать не хочет, словно зверь за жизнь цепляется.

– Пить. Воды, – я с трудом вытолкнул сухие, ломкие слова через непослушные губы.

Не обращая ни малейшего внимания на мою просьбу, он продолжил обследование, одновременно продолжая говорить:

– Впрочем, он зверь и есть. Похоже, пуля не задела внутренних органов. Да-а… Не повезло тебе, Билл. Он встанет на ноги через две, а то и три недели. Все. Я пошел. У меня еще куча дел благодаря этому бандиту.

– Что Маклин совсем плох?

– Выглядит хуже, чем хотелось бы! А к тебе, – он уже обратился ко мне, – попозже сестру пришлю. Она сейчас занята. – С этими словами он развернулся и исчез за занавеской. Растревоженная этим садистом боль постепенно стала стихать, снова возвращая интерес к окружающему миру. Скользнул глазами по уже знакомой для меня обстановке. Нет, это однозначно не похоже на больничную палату, даже если предположить, что она находится в самой что ни на есть глуши. И еще… Весь разговор велся на английском языке! Как это я сразу не сообразил?! Тип, изображающий американского шерифа, странный доктор, вся эта архаичная обстановка, не соответствующая времени. Что все это значит? Спектакль, поставленный ради меня?! Но ради чего?! Ведь я прекрасно помнил обстоятельства, в результате которых оказался у татуировщика Жиги. Помнил, как ворвались в подвал мои преследователи. Помнил, как убивал и умирал… Умирал?! Стоп. Но я не умер. Я живой. Снова скосил глаза на человека, одетого шерифом. Бред… наяву?

– Где я? Кто я? – я попытался спросить громко и внятно, но сумел лишь выдавить из себя хриплый шепот.

Некоторое время человек по имени Билл недоуменно смотрел на меня. Потом, скривив в насмешке рот, сказал:

– Тебе всадили две пули в грудь, а не в голову, Джек! Так что брось придуриваться! А на вопрос: кто ты? – отвечу. Ты бандит и убийца, без чести и совести! Двое твоих дружков уже жарятся в аду, а через две недели вы втроем к ним присоединитесь. Потом придет время братьев Уэйн! Ты думаешь, рейнджеры оказались в городе случайно? Как бы не так! Это была засада! Когда твою голову оценили в три тысячи, тут же нашелся ублюдок, охочий до легких денег, но Бог все видит, и кара настигла иуду. Вместо денег предатель получил пулю. Ты, наверное, хочешь знать, кто он? Это Мидлтон. Да, тот самый банковский клерк, который сначала продал вам своего хозяина и благодетеля, а потом решил, что выгоднее продать вас, а нам после этого осталось только организовать засаду! Видишь, как все просто! Теперь, когда за голову каждого из Уэйнов дают по четыре с половиной тысячи долларов, я жду появления нового иуды. Знаешь, Джек, за полтора года службы шерифом я понял, что поймать таких, как ты, можно только случайно. За вами не угонишься! То вы грабите банк в Тоскане, а уже через две недели останавливаете почтовый дилижанс по дороге в Колумбус. Я правильно говорю, Джек? Ну что ты молчишь?

Я слушал этого человека и одновременно пытался понять смысл происходящего, но в голову ничего не приходило, кроме дурацкой мысли, что нахожусь под действием наркотика, давшего подобный эффект. Даже если исходить из этого предположения, то как быть с болью или свежим ветерком, дующим из-за занавески и несшим с собой аромат луговых трав. К чему можно отнести звуки, доносящиеся снаружи: ржание лошадей, цокот копыт о твердую землю, скрип деревянных колес и громыхание тяжелого фургона? Чем больше я пытался проникнуть в свои ощущения, надеясь уловить в них фальшь, тем больше приходил к мысли: если это бред или галлюцинация, то, что тогда реальность?

– …твои дружки – висельники, оставшиеся в живых, Джесси Бойд и Роберт Форд…

Боль и сбитый с толку разум объединились против меня, терзая с удвоенной силой. Мне был нужен ответ. Сейчас. В эту секунду. Облизав сухие губы, я резко перебил шерифа:

– Билл, кажется, я спросил тебя: где я? Где я?!

Шериф, замолкнув на полуслове, некоторое время пристально вглядывался в меня:

– Откуда у тебя этот странный акцент, Джек? Мне говорили, что ты коренной американец.

– В какой Америке?! – прохрипел я.

Шериф, услышав мой вопрос, явно растерялся.

– Э-э… Я… сейчас дока позову.

– Не надо. Просто ответь.

– Америка. Техас, – буркнул он недовольным голосом.

– Какой год?!

– Ты меня начинаешь злить, Джек!

– Год!

– 1869.

Он не врал! Мозг, несмотря на боль, автоматически просканировал мимику, жесты, поведение этого человека и выдал результат: не врет. В нем была злость, раздражение, растерянность, но не было лжи. Ее не было, но просто так взять и поверить его словам я не мог. Слишком нереально. Глаза заскользили по помещению, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы указать на розыгрыш. Грубо побеленный потолок. Занавеска, колеблемая ветерком. Плотная шерсть одеяла под пальцами, а главное этот мужик, стоящий перед моей кроватью, в одежде шерифа времен Дикого Запада. От него несло табаком и лошадью. Запахи и звуки… Все было против меня. Это была цельная картина чужого времени, без малейшего изъяна. Может быть, оно и так, но оказаться на сто сорок лет назад…

«Раз и!.. Нет, этого не может быть! Просто не может быть… – Я был в полной растерянности, что со мной случалось крайне редко. – А если попробовать сбить его с толку? Он сейчас уверен в себе и не ожидает подвоха. Хуже не будет».

– Актер из тебя никудышный, парень. Играешь с чувством, но достоверности – ноль! – При этом я постарался скривить губы в усмешке. – Консультант ваш где? Придется ему лекцию по истории Америки прочитать! А камеру где прячете?

После моих слов с шерифом чуть не случился удар. Глаза округлились, челюсть отвисла.

– Ты что, Джек, совсем того?! Или бредишь?!

«Или он великолепный актер, или я… попал в прошлое. Прыжок во времени. Но как такое может быть? Стоп! Он говорил, что я… Как я сразу не догадался!»

Затаив дыхание, я осторожно поднял правую руку на уровень глаз и тут же уронил обратно.

«Этого… не может быть! И все же… Рука не моя, а разум мой. И память моя. Это что же… душа переместилась?»

Несмотря на шок и боль, мозг уже начал обрабатывать и анализировать окружающий мир, отталкиваясь от полученных фактов. Шериф из киношного персонажа превратился в реального человека, представителя местной власти, а значит, источника информации. Как и к любому информатору, к нему нужно было только найти подход.

«Доктор сказал, что он орет, будто солдат в атаку поднимает. Значит, солдат».

– Билл, ты воевал?

– В третьей кавалерийской дивизии генерала Кастерса, – он произнес эти слова с явным чувством гордости. – Прошел войну от начала до конца, закончив сержантом, – сказав это, он почти рефлексивно встал по стойке «смирно». Плечи подал назад. Выпрямился.

«Вот уж истинный солдат! Уже готов в бой, только приказ отдай! Интересно, генерал Кастерс – это южанин или северянин? Впрочем, мне какая разница».

– А кто сейчас президент?

– Генерал Грант. Улисс Грант.

«Пятидесятидолларовая бумажка. Хоть один знакомый».

– Что это за город?

– Данвилль, – он отвечал на мои вопросы, не думая, автоматически, а сам тем временем внимательно вглядывался в мое лицо, пытаясь понять, говорю я правду или у меня действительно что-то с головой, но, так и не придя к какому-либо решению, решил закончить разговор, ответив на мой очередной вопрос следующими словами: – Джек, как ты ни крути, а все одно тебе плясать на пару с конопляной тетушкой!

Затем резко развернулся, отдернул занавеску и вышел.

«С конопляной тетушкой? А… понял. Это он, похоже, виселицу имел в виду».

Через неделю шериф пришел снова, но уже в компании из двух человек. Оба относились явно к разряду власть имущих. Одеты строго. Сюртуки и жилеты темных тонов. Белые рубашки. Высокие стоячие воротнички. Шляпы-котелки. Об их состоятельности говорили массивные золотые цепи, свисающие из жилетных карманов. Правда, у одного из незнакомцев, стоящего позади всех, было еще два украшения, помимо золотой цепи. Кольцо-печатка на мизинце, которое он постоянно крутил, явно нервничая, и начавший уже сходить приличных размеров синяк на левой стороне лица. Мужчина, стоявший впереди, рядом с шерифом, имел круглую физиономию, обрамленную пышными бакенбардами, плавно переходящими в такие же пышные и густые усы. Какое-то время он, молча, рассматривал меня оценивающим взглядом торговца, пытающегося понять, сможет ли он получить с этого товара выгоду или нет. За неделю, пообщавшись с местным народом, мне нетрудно было прийти к выводу, что американцы этого времени люди простые и незатейливые, еще не умеющие столь искусно прятать свои чувства, как их потомки.

«Важности в нем сколько! Местный мэр? Скорее всего. Судя по взгляду, пришел с каким-то предложением. А вот второй… для меня загадка. Гладкий и прилизанный. Может, секретарь мэра? Вот только кто его отделал? Врезали ему, похоже, от души».

Мы рассматривали друг друга до тех пор, пока шериф Билл, этот непосредственный парень, не ткнул пальцем в синяк «секретаря»:

– Льюис, ты это тоже не помнишь?! Ведь это твой приклад оставил эту отметину!

«Прилизанный», бросив возмущенный взгляд на шерифа, сделал шаг в сторону, подальше от представителя закона и поближе к своему боссу, но шерифу, похоже, было плевать на светские условности:

– Ну, что ты теперь скажешь, висельник?!

«Так это я ему приложил! Знать бы еще: за что?»

– Слушай, Билл, этого человека я вижу впервые в жизни. Что я должен вспоминать?

– Ну, ты и сукин сын, Джек Льюис! – шериф задохнулся от возмущения, лицо побагровело, пальцы сжались в кулаки. – Ты же, сволочь, его банк грабил! А теперь!..

Тут не выдержал банкир. Нервы у него, похоже, были уже на взводе, поэтому он сразу перешел на крик:

– Наглая сволочь!! Ты смеешь утверждать, что никогда не видел меня?! Это не поможет тебе избежать петли, Льюис! Ты за все заплатишь, грязный бандит!!