Текст книги "Zомби-VRN. Зомби, ужасы, мистика"

Зоя Леонидовна – одинокая женщина

Старенькое ружьишко для подводной охоты, моток прочной толстой веревки, скотч, чистый отрез старой простыни, раствор бриллиантовый зеленый, бутылка воды 1л. Небольшое расколотое дамское зеркальце, старый крупный и неуклюжий мобильник, два кухонных ножа средних размеров, погнутая вилка, две пластиковые тарелки, газета кроссвордов, гелевая ручка, сменный спортивный костюм, расческа. Зажигалка, туалетная бумага, карта города, пачка экстракта валерианы, бутерброд и яблоко, переносной фонарик, небольшая лопата с отпиленным черенком, старенький радиоприемник, мыло в мыльнице. Хороший компактный и качественный ручной фонарь был единственной новой вещью, которую она приобрела за все эти годы в оружейном охотничьем магазине.

Зоя Леонидовна еще раз проверила все вещи, аккуратно сложенные в громоздкую зеленую спортивную сумку. Для удобства к одной из ручек сумки было привязано плетенное грибное лукошко. Оделась в свежий недавно постиранный спортивный костюм мрачного темно-синего цвета, еще вкусно пахнущий чистотой и стиральным порошком. Расчесала волосы у большого 80-х годов выпуска зеркального трельяжа. Взяла в руки фотографию сына в рамке. Несколько минут всматривалась в невинные милые детские глазки.

Только последний год у Зои Леонидовны перестали наворачиваться слезы при виде фото маленького Коли. Не выпуская деревянную потертую рамку из рук, она присела на край старенького пыльного дивана, словно «присела на дорожку» перед долгим путешествием.

После смерти пятилетнего сына молодая одинокая женщина перестала следить за собой и своей небольшой 2-х комнатной квартирой. Она больше не наряжалась в красивые платья в праздники, как любила раньше. В ее доме не появлялись новые современные вещи. Ее единственной формой одежды с тех пор стал тренировочный костюм, а квартира обросла пылью и затхлостью. Время для Зои Леонидовны будто остановилось, и жизнь потеряла всякий смысл, тогда, в тот несчастливый трагичный день – понедельник, 24 февраля 1986-ого года. За день до трагедии было 23 февраля, день защитника Отечества. И хоть Коленька еще не защищал отечество, но непременно бы это сделал, и проявил себя как герой – верила Зоя. Она на праздник подарила ему черный игрушечный автомат с мигающей на кончике ствола лампочкой показывающей выстрел при нажатии на пластмассовый курок. Такой автомат достать было очень сложно во время острого дефицита, и ей он достался как подарок начальства за отличную работу в машинно-счетном отделении механического завода. На следующий день она отвела Коленьку в садик и больше живым не видела. Только детское холодное тельце в бардовом костюмчике из плотной велюровой ткани с синим галстучком, лежащее в крохотном простеньком красно-черном гробике, навсегда шоком запечатлелось в памяти.

После похорон малыша она не выходила из своей хрущевки по ул. Юлюса Янониса в Советском районе целый год и ни с кем не разговаривала. Продукты ей приносила мать и убирала комнаты, пока не умерла от инсульта. Пережив еще одно горе, душа молодой женщины стала безразличной к другим людям, а сердце каменным к их горю.

После смерти матери Зоя Леонидовна взяла себя в руки, стала выходить из дома, устроилась на работу в продуктовый магазин и даже познакомилась с молодым человеком. Они стали жить вместе в ее квартире и хотели пожениться. Казалось, Зоя вновь обрела счастье, но она никак не могла забыть своего погибшего сына. Все время говорила о нем и как будто жила прошлым, прежним счастьем. Вскоре в новой семье пошел разлад, и жених Сергей бросил ее. После его предательства и ухода Зоя Леонидовна окончательно очерствела душой. Уже много лет она жила по расписанию… С того дня больше не включала телевизор. Он так и стоял одинокий и ненужный в углу. Покрытый пылью, паутиной и мятой вязанной кружевной накидкой подаренной матерью. Даже не знала, работает ли он.

По вторникам она ходила на могилку в юго-западном кладбище к Коле, в тот день недели, когда его похоронили. Долго разговаривала с ним, протирала простой деревянный крест без фотографии от лесной пыли и ухаживала за многолетними цветами, посаженными вокруг крохотного холмика.

В среду и четверг зимой отдыхала дома, подолгу задумчиво глядя в окно, или часами держала в руках портрет беззаботно и искренне улыбающегося сына.

Летом по четвергам ездила на дачный участок. Неработающая с 86-ого года, выращивала скудные продуктовые запасы на зиму. Иногда излишки продавала на рыночке неподалеку. Зимой подрабатывала – шила на дому почти даром соседям семейные трусы, полотенца и пододеяльники. Выполняла несложные швейные задания. Она ненавидела мужчин и не разрешала им приходить за заказами, только женам.

В пятницу, субботу, воскресенье и особенно в понедельник она озлобившаяся и агрессивная ходила в разные районы леса вокруг города и остервенело искала его, в тех местах где нашли останки ее малыша. Искала его, чтобы тоже разорвать на куски, его, человека жестоко убившего ее Коленьку.

Ходила по лесам изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год… Уже почти 25 лет. Ходила летом и осенью по хвойному, лиственному и смешанному лесу с большой сумкой и лукошком, притворяясь грибником. Приносила с этих странных прогулок маслята, опята и подберезовики себе на ужин. Зимой на старых истертых лыжах с отломанным носом изображала престарелую спортсменку. Весной меняла сумку на вместительный походный грязно-зеленого застиранного цвета рюкзак и бегала.

А иногда, редко не каждый год встречала их – подходивших под описание того маньяка, издевавшегося над ее ребенком. Высоких, худощавых, с темными волосами и карими глазами. Собирающих грибы или ягоды, в высоких черных резиновых сапогах. Когда она встречала таких мужчин, то непременно нападала на них. Жестоко с неясно откуда взявшейся в такие моменты у женщины не дюжей мужской силой. Затем долго выкапывал в лесу яму поглубже и тщательно прятала труп. Только двух убитых мужчин из нескольких десятков нашли за все время ее «сбора даров природы». Об этом она читала в случайно найденной брошенной на подъездном пыльном подоконнике чужой городской газете…

А она мечтала встретить именно его, того, кто в самый страшный день совершил этот чудовищный поступок. Грезила, что бы он признался и рассказал, почему и зачем это сделал. После таких удачных вылазок, домой Зоя Леонидовна приходила не как обычно к 10 вечера, а только под утро или даже вечером следующего дня.

Вот и сегодня в воскресенье в начале ноября 2011 года, поздней осенью она отправилась за грибами. Закрыла на два хлипких замка обитую дерматином и украшенную незамысловатым геометрическим узором из гвоздиков с декоративными шляпками черную дверь. В ее квартиру на пятом этаже с последним номером несколько раз проникали воры, но брать было нечего. И в последний раз взяли только акустическую гитару мужа, оставшуюся после недолгого несчастливого брака и золотую зубную коронку матери с оставшимся в ней сгнившим кусочком зуба.

Зоя Леонидовна вышла из подъезда. Поздоровалась с тепло приодевшимися, уже сидящими с раннего утра друг напротив друга на покосившихся лавочках бабульками-соседками, и направилась к остановке. В этот раз она решила поехать в лесные окрестности Шилово, поселка городского типа. Было 7 утра и в выходной первые маршрутки только начинали ходить. Дождалась свой полупустой автобус – не то, что в дачный сезон.

За запотевшим окном серый осенний высоко этажный город сменился низким пригородом, а затем безлюдным тихим и умиротворенным лесом…

На предпоследней остановке в салон зашел высокий худощавый человек. Зоя Леонидовна насторожилась, а глаза загорелись охотничьим азартом. Немолодой седоватый мужчина лет 50-ти в лесу собирал грибы. На нем была небрежная не новая одежда и коричневые резиновые сапоги. Седоватые волосы выбивались из-под плотной мелкой вязки шапки неопределенного цвета. Крупная корзина горделиво неприкрытая, представляла окружающим крупные ровные, аккуратно уложенные слизкие грибные шляпки. В другой руке у него была складная удочка. «Рыбак рыбака видит издалека» – по-мужски злорадно ухмыльнулась женщина. Скорее всего он переезжал с одной поляны на другую. На конечной остановке они вышли вместе.

Зоя Леонидовна перехватила ревнивый взгляд грибника и демонстративно пошла в другую сторону, показывая, что не претендует на его территорию. Эту местность она знала превосходно: каждую кочку и холм, сломанное поваленное дерево и ручеек. За 25 лет она бродила здесь сотни раз. Зоя Леонидовна знала, куда направился незнакомец – неподалеку был пруд. Набрала пока чуть-чуть грибов, чтобы возвращаясь из леса не вызвать у наблюдательных людей никаких подозрений пустым лукошком. Женщина немного походила по окрестностям, убедилась, что больше в ближайших окрестностях людей нет, и смело направилась к пруду.

Как она и предполагала, мужчина сидел на пеньке у пруда и ловил рыбу. Пока он ее не заметил, Зоя Леонидовна зашла со спины. Тихо и осторожно раскрыла свою огромную спортивную сумку и достала простенькое ружье для подводной охоты – Советский Р-1, арбалет-резинка.

Такое приспособление – оружие однозарядное, и Зоя Леонидовна не могла позволить себе такую роскошь как промахнуться. Она перевела дух, затаила дыхание, тщательно притаилась и нажала на спусковик. Достаточно длинный, для того чтобы быть опасным, гарпун с еле слышным свистом прорезал пространство и воткнулся мужчине в затылок. Старенький потрепанный Р-1 оставшийся еще от отца, заядлого рыбака и охотника, не подвел ее и в этот раз. Такой выстрел не был смертельным. Вероятнее всего он просто оглушил незнакомца или тяжело ранил. Женщина подошла к нему и выдернула неглубоко вошедшую металлическую стрелу из шеи. Кровь из раны обильно сочилась. Зоя Леонидовна долго на руке искала биение сердца и удостоверившись что мужчина еще жив одобрительно кивнула.

Она с улыбкой, которая появлялась на ее лице только в подобные мгновения, достала моток веревки и связала жертве руки. Оставила длинный конец и поволокла за него лицом вниз бездвижимое тело от заводи глубже в лес. Позже она обязательно вернется и уберет все лишнее: брошенную удочку, свои и его следы на податливой сырой почве. Затащив грибника в прогалину, она связала ему ноги, а свисающий конец веревки привязала к стволу немолодого дерева.

Села на упавшую толстую ветку рядом и молча смотрела на раненого человека, запоминая каждую его особенность и черту расцарапанного о землю и мелкие веточки лица. Думала, есть ли у него семья, и будет ли также плохо им после его смерти как ей после гибели сына.

Вскоре он приоткрыл глаза и застонал. Поняв, что связан, и что с ним произошло, он перестал стонать и испуганно уставился на нее. Несколько минут они смотрели друг на друга, а потом рыбак стал громко звать на помощь. Зоя Леонидовна немного послушала его истеричный крик, потом встала и долго со всей силы била ногами в темных кроссовках по его лицу, пока лежащий не замолчал.

– Как тебя зовут?! – спросила она.

– Николай… – тихо и не сразу ответил мужчина.

– Как и моего сына… Ну… Рассказывай, как ты его убивал!

– Кого? – в страхе глупо переспросил он.

– Моего сына…

– Я никого не убивал!

– Все вы так говорите… – уставшим голосом уверенно ответила она ему.

Зоя Леонидовна, не спеша, достала из сумки кухонный нож.

– Не убивал, не убивал!!! – в панике несвязно залепетал плененный человек.

– Ты уверен в этом, Николай? – надменно спросила женщина.

– Я никогда никого… не убивал, – закивал тот.

Она резким размашистым движением ударила его в бедро. Жуткий громкий крик пронзил лес.

– Не убивал!!! – умолял незнакомец, – я не убийца!!!

Но Зоя Леонидовна не верила ему, продолжала наносить удар за ударом в плечи и руки человека. Николай неистово извивался, пытаясь избежать ранений, но удары беспощадно настигали его.

– Убивал! Я убил его!! – услышала она, наконец, то, что хотела услышать.

– Как ты его убил? – строгим голосом спросила женщина свою жертву.

– Как ты его убивал?! – перешла на крик.

Ее ярость все нарастала и туманила ей сознание.

– Ножом, ножом! – с трудом от сильнейшей боли выговорил несчастный человек.

Зоя Леонидовна одобрительно улыбнулась: «Расскажи подробнее…» – стала она немного успокаиваться.

– Я связал его, долго мучил, а потом зарезал… – заплакал Николай.

Зоя Леонидовна рассмеялась, так странно она отреагировала на слова, за которыми охотилась все эти 25 лет.

– А дальше? Что ты дальше сделал с Коленькой? Отвечай!!! – пнула периодически теряющего сознание мужчину.

– Я закопал его… – речь умирающего становилась все тише и тише.

– Как ты его закопал? – продолжала допытываться она.

– Просто закопал… – человек знал, что не будет больше жить, но был рад, что его тело не пронизывало больше обжигающей болью лезвие ножа.

– Как просто?! – терзала его женщина-маньяк, и стала снова приходить в неуправляемую дьявольскую ярость.

– Вырыл неглубокую яму и закопал… покидал туда же его одежду… – не сразу смог ответить рыбак.

– Ах ты, подлец!!! – взбесилась Зоя Леонидовна, бросилась на колени рядом с ним и тремя сильными ударами завершила мучения, случайно попавшего в страшную ситуацию человека.

С последними словами этого мужчины она заподозрила обман. Ее сына хоть и убили ножом, но нашли не в яме, не в одной могиле…

Как ей рассказывал пожилой следователь Иван Константинович 28 февраля 1986-ого года, высокий седоватый мужчина лет 55-ти, первые части сынишки нашел лесник. Он обходил территорию вверенного ему леса заповедника и увидел человека, роющего яму. Тогда лесник, сам не зная почему, не стал ему мешать. Дождался когда незнакомец уйдет, и разрыл яму… Позже этот лесник подробно описал преступника, но несмотря на подробные показания маньяка за многие годы так и не нашли. Его также видела немолодая женщина, сошедшего на конечной остановке неподалеку от хвойной лесополосы в другой части города с тяжелой ношей в бесформенном тюке. Другие останки убийца даже не стал прятать, просто бросил у ручья в глуши в надежде, что их быстро разберут дикие звери. Но их в тот же день обнаружили пионеры, шныряющие по лесу в поисках трофеев Великой Отечественной Войны. Зоя Леонидовна была рада, что нашли тело Коленьки хоть и в таком изуродованном виде – ведь она могла спокойно похоронить его и приходить на его крохотную детскую могилку…

Тяжелые воспоминания отобрали у нее последние силы, она присела на поваленный сук, достала пачку и спички и закурила. Зоя Леонидовна начала курить, когда расправилась с первой своей жертвой. В карманах его походных штанов она нашла измятую «Приму». Дома не курила, только на природе, после подобных мгновений возмездия. Сладковатый дым проник глубоко в легкие, и она закашляла после большого перерыва.

Время пролетело незаметно и уже начало темнеть. Она сидела и думала, что делать дальше с трупом: утопить в пруду, закопать поглубже, или просто присыпать опавшими сухими листьями. Зоя Леонидовна ощущала возраст, силы были уже не те, она быстро уставала. Немного поразмыслив, решила закапывать. Она и раньше ночевала в лесу, если не успевала завершить начатое дело, рядом с живыми и мертвыми жертвами.

Подкрепилась предусмотрительно взятым с собой бутербродом и яблоком. Выкурила еще одну сигарету и достала из сумки лопату с обрезанным черенком.

Копать такой лопатой было не очень удобно, и Зоя Леонидовна знала – на могилу уйдет много времени. Рыла яму пока не устала. Попила чистой отстоянной воды из дома. Закурила. Развела костер, что бы погреться, да и солнце почти зашло. Женщина принялась обыскивать мертвеца, в карманах и вещах могли находиться какие-нибудь доказательства его вины. Но все было как обычно: немного денег, универсальный многофункциональный складной ножик, потертый мобильный телефон, маленькая записная книжка со схемой от руки грибных мест, носовой платок, очки в футляре, большие охотничьи спички, коробочка с покупной живой наживкой, запасные крючки… На груди мужчины сквозь порезанную одежду и кровь увидела крупные черные пятна. Раньше она не встречала такого на своих жертвах. Недолго рассматривала это необычное явление, потом пожала плечами и оставила труп в покое. Обмыла руки испачканные чужой кровью.

Зоя Леонидовна тяжело вздохнула. Скорее всего, этот человек не был повинен в смерти ее сына. Можно было его и не убивать, но тогда он непременно бы заявил в милицию о покушении. Ее бы арестовали, и она никогда бы не поймала настоящего преступника.

Ей стало скучно и совсем тяжело от жутких воспоминаний и размышлений. Зоя Леонидовна полезла в свою незаменимую спортивную сумку и достала радиоприемник. Здесь хоть и плохо, но ловились несколько радио станций.

Сидя на корточках спиной к мертвецу, лицом к костру она долго настраивала любимую волну, с трудом пробивающуюся сквозь шумы и помехи.

Не зная почему, она обернулась и посмотрела на Николая. Он также спокойно лежал рядом, у своей наполовину вырытой могилы, а лицо, забрызганное его же кровью, оставалось умиротворенным.

Началась интересная передача – в ней диктор с приятным завораживающим голосом читал для слушателей книги. Сегодня это было произведение Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Радио в лесу Зоя Леонидовна слушала только «после» и то не каждый раз. Она сделала громче и отошла недалеко с фонариком собрать хвороста в прогоревший костер.

Когда она вернулась с полной до подбородка охапкой сухих веток, то в темноте не сразу заметила, что Николая не было возле ямы. Она подбросила хвороста к тлеющим углям. Только когда костер разгорелся, она поняла – что-то не так. Увидев, пустую лесную впадину без мертвеца, Зоя Леонидовна сначала испытала небольшой испуг, а затем сильный азарт. Жертвы еще никогда прежде не убегали от нее. Зоя Леонидовна знала: обессиленный, потерявший много крови и сильно израненный мужчина не мог далеко уйти.

Она снова включила фонарь и внимательно осмотрела опустевшее место. От него тянулись хорошо просматриваемые следы. Жертва ползла, разгребая листья и оставляя на них кровавые подтеки. Зоя Леонидовна осторожно пробиралась сквозь ветки по темно-бардовым следам, готовая к любым неожиданностям. Всего через десять минут она нашла его в соседней впадине неподалеку. Николай лежал лицом вниз в сильно неестественной скрюченной позе. Женщина подошла ближе, освещая пространство тусклым светом переносного фонарика.

Достала недавно вымытый нож. Аккуратно перевернула тело. Наклонилась ближе, чтобы проверить, жив ли он еще или уже нет. Услышала негромкий протяжный хрип и отпрянула. Николай резко открыл мутные багровые от кровоизлияний глаза. Направленный сет фонаря не слепил его. Он быстро встал на ноги.

Зоя Леонидовна не ожидала такой прыти от полумертвого человека, отскочила влево и крепко сжала рукоятку ножа. Казалось, у него было полно сил. Пошел к ней, все ускоряя шаг.

Зоя Леонидовна – женщина-маньяк, впервые не знала, как ей поступить дальше и просто побежала. Громкий мерзкий хрип недобитой жертвы отчетливо и пугающе раздавался за ее спиной. Она бежала изо всех сил обратно к костру, перепрыгивая ямы, кочки, поваленные стволу деревьев и другие природные преграды.

ТОД

– Что же ты себе за профессию выбрал, а? Не страшно тебе эту гадость в дом принести-то?

– Мам мы сколько раз об этом говорили? Я людям жизни спасаю, а ты говоришь такое…

– Да уж людям – сплошные бомжи, алкаши и уголовники, вот кто они… твои больные!

– Ну и что, они тоже жить хотят. И могут инфекцию разнести, детей ни в чем не виновных заразить…

– Вот-вот! О чем я и твержу тебе столько лет! Заразить! Принесешь дрянь эту смертельную, наши Варечка и Ванечка заболеют, вот тогда вспомнишь мои слова!

– Сколько можно, мам! Я работаю врачом-рентгенологом и не соприкасаюсь с запущено-зараженными пациентами!

– Ага, не соприкасаюсь. А рентген—то ты в своей областной кому делаешь? Здоровым что ли? Говорила же – в летчики бы шел, по странам разным давно бы уже летал, мир увидел… А ты? Работаешь там, в грязи за копейки.

– У нас хорошие зарплаты, недавно опять повысили…

– Ну да, ну да, – сварливо приговаривала немолодая женщина, разогревая завтрак пасмурным октябрьским утром своему уже взрослому сыну.

– Эх, Димка, Димка…

Молодой врач, несколько лет назад закончив ВГМА и успешно пройдя послевузовскую подготовку, устроился работать в ТОД – туберкулезный областной диспансер, расположенный на улице Фридриха Энгельса 19.

И сегодня, опаздывая, торопился. Именно в этот день по их диагностическому рентгеновскому отделению со студентами должна пройти заведующая Тамара Алексеевна.

– Дима, телефон возьми! Взял?! – раздался в вдогонку озабоченный голос Ольги Петровны, но он уже успел уйти и запереть за собой входную дверь.

Курилка для персонала с утра была полна врачей.

– Что же вы за доктора такие? Курите? Еще и туберкулезников лечите, – в полу шутку бурчала на них полноватая в годах уборщица Алла Васильевна.

– Жизнь у нас тяжелая, тетя Алла! – отмахивались они от нее.

Алла Васильевна являлась необычной 60-летней женщиной. В душе она, по всей видимости, чувствовала себя совсем молодой и, несмотря на расплывшееся несвежее тело, часто одевала не по возрасту короткие юбочки и откровенные полупрозрачные блузки… Как ни ругало ее за этот неподобающий медицинскому учреждению вид руководство больницы – ничего изменить не удалось. Алла Васильевна наотрез отказывалась принимать другой вид униформы для себя. Просто уволить ее тоже не могли. За ту мизерную заработную плату, что Российское государство выделяло бюджетным служащим такого ранга. Новую работницу найти было весьма проблематично.

И сегодня Алла Васильевна не изменила себе. Из-под коротенького застиранного халатика неустойчивого серо-белого оттенка, обрезанного специально самой модницей, выглядывали черные кружевные чулки с подвязками, красовавшиеся на полноватых и казавшихся от этого непропорциональными ногах.

Дмитрий только что зашел в заполненное сигаретным туманом помещение, быстро закурил и вклинился в разговор между фтизиатром Георгом Александровичем и химиотерапевтом Геннадием Титовичем.

– … стало ему определенно хуже, а жаловался в начале только на боли в груди, небольшой сухой кашель и насморк, – уловил обрывок фразы Дмитрий.

– Где его нашли? Откуда привезли? – поинтересовался Георг Александрович, нервно поправляя крупный очки в тяжелой оправе на казавшемся маленьком для них сухом лице.

– Из Богучарского района, работает фермером в сельхозартели, разводящей крупный рогатый скот.

– Это не там ли случайно где скотомогильник? – заинтересовался дезинфектор, молодой невысокий плотного телосложения мужчина, недавно пришедший специалист, с которым Дмитрий еще не был знаком.

– Я не в курсе. А вы что-то знаете? У вас осведомленный вид, – улыбнулся Геннадий Титович, было заметно, что он рад новому коллеге.

– Слышал не много. В местных губернских новостях сообщали, что фермерское хозяйство сбрасывало трупы павших животных в необорудованную для этого биотермическую яму…

– И что из этого? – полу равнодушно и устало переспросил палатный медбрат Толик.

– То что, эта биотермическая яма, находящаяся на балансе артели, сделана с нарушением ветеринарных требований. Она не огорожена глухим забором высотой не менее 2 метров, из ямы не выведена вытяжная труба. Отсутствуют крыша и ворота с замком, помещение для вскрытия трупов животных, хранения дезинфицирующих средств, инвентаря, спецодежды и инструментов, – истинная интеллигентность не позволяла новому дезинфектору просто отмахнуться от недалекого человека.

– И?! – не проявлял ни какой мозговой активности Толик.

– Ну, как вы не понимаете??! Данный незаконный скотомогильник создает угрозу причинения вреда окружающей среде и санитарно-эпидемиологическому благополучию населения! – вмешался в спор Дмитрий.

– Проще говоря, все кто вокруг живут, могли заразиться Бог знает чем… Смотря от чего именно пали эти животные… – уравновесил пыл Дмитрия врач-эндоскопист Борис Аркадиевич.

– Как вы думаете, Геннадий Титович, мог ли этот больной заразиться туберкулезом из данного незаконного захоронения? – тут же спросил Борис Аркадиевич доктора с самым большим стажем работы, доверяя его авторитету и знаниям.

– Несомненно! Больше не от куда! Тем более данная разновидность заболевания очень опасна, и прогрессирует с неслыханной скоростью!

– Что вы говорите?! – изумился Дмитрий, – и каковы проявления?

– Начало стандартное и вполне обыденное – его привезли в первый день ухудшения самочувствия, когда лихорадка достигла 39—40°С, появилась одышка, тахикардия. Быстро в тот же день возник кашель с выделением мокроты, появились нарушения функции сердечно-сосудистой системы. Были выраженные вегетативные расстройства, плохой сон, потливость. В легких прослушивалось много рассеянных сухих и влажных хрипов…

– Затем, буквально ночью, мне позвонили домой, разбудили жену и детей, ему стало резко хуже. Появилось кровохарканье и легочное кровотечение. Через несколько часов – под утро: образовалось сужение голосовой щели, в результате инфильтрации, отека и внутренних рубцов возникло затрудненное дыхание. Пациент не мог больше самостоятельно принимать пищу, каждый вздох давался ему невероятно тяжело и сопровождался душераздирающим просто нечеловеческим хрипом, даже каким-то зловещим криком… – увлеченный произошедшими вчера и сегодня в лечебном изоляторе событиями Георг Александрович перебил Геннадия Титовича.

– А дальше начались просто невообразимые чудеса!! – вновь овладел рассказом Геннадий Титович, – больной на глазах исхудал и высох, на его груди сначала появились черные похожие на плесень пятна. Всего через 2 часа эти пятна провалились в множественные полости, похожие на огромные каверны! В своей практике я никогда такого не видел!

– Как… как вы его лечили?? – с нетерпением сорвались простые и понятные слова с уст Дмитрия.

– Какое лечение? Мы не успели назначить ни чего, ни химиотерапию, ни хирургическое вмешательство, н-и-ч-е-г-о! Пациент просто умирал у нас на глазах, а мы беспомощно наблюдали, разинув рты!

– Он жив??! Сейчас можно на него посмотреть?? – поинтересовался Дмитрий, и большинство врачей в курилке подхватили его желание.

– К сожалению, на этого загадочного больного посмотреть нельзя… он несколько часов назад сбежал, – покачал головой Георг Александрович.

– Как сбежал??!! – удивлению только что приехавших на работу врачей и пропустивших эти нестандартные эпизоды не было предела.

– Пациент сбежал. У него начался сильный неконтролируемый приступ агрессии. Геннадий Титович вызвал дежурных братьев и сестер, что бы они обездвижили больного. Его раны на груди сильно кровоточили, из них выглядывали скомканные куски омертвевших безжизненных тканей легких. Больной царапал грудь, неистово хрипел, дико кричал, вырывал из своего тела куски плоти. Мы не хотели, что бы он навредил себе еще сильнее. Когда удалось его схватить, неожиданно этот пациент нашел в себе небывалые запасы сил, раскидал всех наших сотрудников. Неизвестно зачем схватил нашу дворовую кошку Маньку, заживо выдрал, сожрал легкие животного на наших, ошарашенных происходящим глазах, затем быстро разломал прутья решетки палаты и полуобнаженный весь окровавленный покинул территорию учреждения.

– Не может быть… – только и смогли ответить завороженные таким потрясающим повествованием доктора.

– Да, я за всю свою долгую жизнь никогда не видел что бы палочка Коха творила такие чудеса, – Геннадий Титович повторился, поддерживая их удивление

– А как? А как его звали? – неожиданно для всех спросил медбрат Анатолий.

– Даже не помню… Василий что ли… – не сразу ответил Георг Александрович.

Дмитрий наблюдал, как в ТОД приехала милиция. Сотрудники службы как муравьи озадаченно усердно, но бесполезно изучали место происшествия. Лица мелькали перед глазами, даже не успевали запомниться. С подчиненными, волнуясь за репутацию своего места и заведения, бегал главврач. На прилегающей территории густо усыпанной опавшими осенними листьями не известно для чего работал привезенный милицией кинолог с собакой.

Дмитрий не выдержал и направился к той самой злополучной палате увидеть все случившееся своими глазами. Пациенты и раньше часто сбегали из своих палат – лечение такого тяжелого заболевания, обязывала постоянное пребывание в лечебном центре, и не каждый больной мог выдержать такую долгую разлуку со своими близкими. Кто-то просто банально зависел от алкоголя и ему были необходимы периодические «выходы в люди». Врачи по большей части смотрели на это сквозь пальцы. Только после того как участились побеги из «тяжелых» палат пациентов категории III и IV, прорванную рабицу на окнах заменили хорошими крепкими добротными решетками. Сейчас эти решетки были в плачевном состоянии – не разогнуты, разломаны! Надо было и, правда, обладать не дюжей силой, что бы натворить такое. В палате на три койко-места было полно народа. Милиция брала пробы со следов крови и какой-то черной слизи на подоконниках и разбитых измазанных судорожными бессмысленными движениями рук стеклах и стенах. В центре комнаты лежал разорванный на куски трупик несчастного случайно подвернувшемуся сбежавшему психопату животного. Останки уже были обследованы и сфотографированы. Алла Васильевна тщательно замывала кровь кошки у входа. «Алла Васильевна!! Вы хотя бы оделись!!» – разозленный ее внешним видом перед посторонними вполголоса шипел главврач ТОДа Петр Арсеньевич.

Удовлетворив свой интерес, Дмитрий отправился на рабочее место в диагностическом отделении. Все врачи наперебой только и говорили об этом происшествии последних суток. Размеренное функционирование больницы нарушилось, отменили обход заведующей со студентами и прием новых больных.

На следующий день больничные страсти поутихли и все пошло своим накатанным десятилетиями чередом. Приходили пациенты, периодически поднималась суматоха. Дмитрий рутинно выполнял снимки на рентген аппарате, анализировал их, ставил диагнозы. В кабинет постоянно заходили сотрудники, переговаривались между собой, шутили, смеялись, проталкивали на приемы по блату своих знакомых и родственников.

– Я вчера в магазине встретил Петра Арсеньевича, – слышал разговор двух врачей за тонкой перегородкой Дмитрий.

– И что из этого? – не впечатлился собеседник.

– То, что знаешь, как главврач всем советует, когда на обеденном перекусе застает. Мол, вот едите колбасу, а в ней один яд, мяса нет, все украли – одни заменители, надо на рынке продукты покупать, русское, непременно свежее! Я думал и сам на рынке закупается, а он все в торговом центре покупает!!