Текст книги "Zомби-VRN. Зомби, ужасы, мистика"

Спастись от смерти

Наблюдая, как главврач Петр Арсеньевич прямо на полу больничного коридора принялся разделывать на куски свою случайную жертву, Дмитрий не мог пошевелиться от ужаса. Пребываю в сильном шоке от увиденного молодой врач словно оцепенел и потерял силу воли. Он только молча наблюдал как приветливый недавно в годах человек, уважаемый врач, лауреат многих научных премий, раздирал цепкими пальцами еще полуживому несчастному грудную клетку, доставал из нее горячие легкие и медленно с наслаждением жрал их.

Алла Васильевна негромко причитала сзади, все охая и ахая: «Ирод проклятый! Какая же сволочь, ты только посмотри… Фашист чертов! Нелюди! Да я всегда знала, что он такой!». Когда главврач встретился с ним полуосмысленным взглядом, Дмитрий пришел в себя. На удачу оторопела и перестала причитать и Алла Васильевна. Он боялся пошевельнуться, боялся дать понять обезумевшему Петру Арсеньевичу, что может представлять угрозу. Как только пожилой врач снова увлекся своим необычным обедом, Дмитрий попятился прочь, а потом быстрым шагом исчез в лабиринтах коридоров. Размалеванная уборщица, не выпуская из рук свое единственное оружие – швабру, не отставала от него ни на шаг.

– Что же происходит, Дима? Что случилось, Димочка? – беспокойно приговаривала Алла Васильевна.

– По больнице пошла зараза… – он сначала не обращал на стоны женщины никакого внимания, а потом решил сказать хоть что-нибудь на доступном ей языке.

– Зараза… Так она всегда здесь…

Они уже приближались к выходу из здания. На улице на Придворовой территории толпились люди в белых и домашних халатах. Это были и врачи и пациенты. Доносился негромкий обеспокоенный гул. Люди показывали на окна ТОДа и испуганно переговаривались между собой. Молодой врач и его навязчивая спутница выскочили из входных дверей. Подоспело еще несколько нарядов полиции. Дмитрий был сильно напуган и не стал дожидаться развязки истории – было очевидно рабочий день полностью сорван. Он выбежал из-за высокого серого и малоприветливого забора и устремился к ближайшей остановке. Единственным его желанием стал отдых от увиденной сегодня страшной картины. Молодой врач решил, что вполне завтра может позвонить кому-нибудь из больницы, с кем у него хорошие отношения и выяснить чем все закончилось. Подъехал троллейбус и хоть он не долюбливал их, сейчас с радостью запрыгнул в него, лишь бы убраться от сюда поскорее. В общественном транспорте от шока его бросало то в жар, то в холод. Остановки, казалось, тянулись издевательски медленно. Дмитрий слышал каждый звук, который доносился от пассажиров: кто-то неприятно шмыгал, кто-то бубнил что-то себе под нос, подростки на задних сидениях громко смеялись…

Вот и его остановка. Он вернулся домой, было тяжеловато подниматься по ступеням, молодой врач решил, что это эмоциональное переутомление. В квартире его встретила мама.

– Неважно выглядишь, сынок… Что-то случилось? – озабоченная здоровьем и самочувствием Дмитрий спросила Ольга Петровна.

– Нет-нет! Все хорошо, мам… Ваня и Варя как? – отмахнулся он.

– В школе они еще, на факультативе. Ты сегодня рано, иди, садись кушать.

– Нет… нет…

Дмитрий прошел в свою комнату, неуважительно, что совсем не было похоже на него, захлопнул дверь перед носом Ольги Петровны, и плюхнулся на кровать. Он сразу же заснул. Беспокойные сны продолжали терзать его разум. Снилась разодетая через меру пошловатая Алла Васильевна и сошедший с ума агрессивный, ставший убийцей главврач, и лица перепуганных бедновато одетых пациентов, и бесконечно шныряющие туда-сюда отряды полицейских…

Когда он проснулся, была уже глубокая ночь. Сильная боль сдавила его грудь из нутрии, вырвался хриплый булькающий кашель, он изо всех сил пытался давить его, чтобы не разбудить родных. Вскоре приступ прекратился. Дмитрий переоделся в домашнюю старую одежду. Эта несложная процедура, которую он проделывал несколько раз в день, сейчас отняла у него подозрительно много сил. Он одел мягкие домашние шапочки и вышел из своей комнаты. Все давно уже спали, и было темно, только яркие свет безоблачного ночного неба и луны пробивался в окна. Дмитрий тихо пробирался на кухню, его мучила то ли жажда, то ли голод, то ли еще что… На пути встретилась их кошка Булка, неожиданно для самого себя молодой рентгенолог схватил несчастное животное и несколькими большими укусами вгрызся в тело небольшого создания. Булку успела только несколько раз очень жалобно мяукнуть. Его жадные зубы быстро добрались до свежих кошачьих легких. Он проглотил горячие куски плоти и почувствовал большое облегчение. Боль в груди прекратилась, перестал подкатывать к горлу неприятный кашель. Когда пелена ярости спала с его глаз, и Дмитрий осознал, что стоит в коридоре, держит в руках убитую им же свою любимую кошку, вокруг обои забрызгана мелкими фонтанчиками крови, то сильно ужаснулся. Он не стал дожидаться, когда проснуться домочадцы – картинка того, как Петр Арсеньевич разделывал своих жертв на коридорном полу больницы, еще слишком красочно стояла перед его глазами. Дмитрий накинул поверх домашней одежды куртку, осторожно открыл, что бы она не скрипела железную дверь, и выскочил в подъезд. Только стоя на остановке, понял, что вышел из дома в тапочках, но возвращаться обратно боялся. На улицах буйствовала поздняя осень, орудуя пронизывающим ветром и мелким холодным моросящим дождем. В городе царила глубокая ночь, конечно же, никакой общественный транспорт не ходил. Дмитрий туговато соображал, как ему поступить дальше. К голове опять прилила тяжесть и болезненность. Он смотрел на редкие зажженные уличные фонари и перед глазами всплывали слабые галлюцинации – за углами домов и любыми препятствиями ему мерещились озлобленные, с взглядами преследователей, выглядывающие из-за своих убежищ люди. Перспективный врач покопался в карманах не застегнутой куртки и нашел несколько смятых с прошлой небольшой зарплаты сторублевок. Когда на дороге вдалеке показалась старенькая модель Волги со светящимися шашечками на крыше, он поднял руку. Автомобиль с радостью вильнул в его сторону.

– Куда едем? – спросил улыбчивый усатый мужчина с сединой.

– В Тод…

– Куда-куда? – не понял водитель.

– На улицу Фридриха Энгельса 19.

– 250 рублей…

Дмитрий молча забрался в салон. Когда они тронулись с места, он отчетливо и громко услышал ровное дыхание бомбилы, с небольшой хрипотцой.

– Курите? – спросил рентгенолог.

– Да, как вы догадались? В машине я не курю – не люблю когда прокурено!

– Да просто… мне показалось дыхание не очень здоровое…

Водитель немного оторопел от такой новости, но не нашелся, что спросить и продолжал молча вести свой потасканный отечественный автомобиль. Дмитрий чувствовал, как по его немного скрипящим от многолетней плохой привычки легким ходил воздух. Эти звуки сводили его с ума. Наконец, его сознание снова помутилось, и он набросился на случайного знакомого. Вцепился в его шею с заднего сиденья. Таксист закричал, и Волга пошла юзом на мокрой замерзающей дороге. Когда Дмитрий почувствовал вкус крови, насыщенной кислородом, то его агрессия усилилась еще больше. Он рвал зубами как голодный зверь шею незнакомого человека, совершенно не задумываясь о последствиях, будущем, ни о чем. Тем не менее, бомбиле удалось вырваться – сиденье с громоздким подголовником мешало доктору, как следует удерживать свою жертву. Водитель бросил машину и побежал изо всех сил, которые остались через дорогу, зажимая рану на шее руками. Приступ начал спадать, Дмитрий не стал догонять и добивать его. Недолго он так и сидел с окровавленным ртом на заднем сиденье, думая как поступить дальше. Потом перелез на водительское место, захлопнул дверь и нажал на педали. Водительского удостоверения он не получал, но немного управлять автомобилем мог – отец когда был жив, учил его в детстве на дедовском Запорожце. С трудом вспоминая эти уроки вождения он, сильно виляя и наскакивая на бордюрный камень, ехал в сторону диспансера. Редкие проезжающие автомобили мигали ему и сигналили, думая, что он в стельку пьян. Через полчаса Дмитрий все-таки добрался до пункта назначения. Забыв заглушить мотор и прикрыть дверь, он направился к главному входу медицинского учреждения.

Единственная мысль, которая в данный момент посещала молодого специалиста: «Мне срочно нужна помощь!» Страшная разрывающая боль в груди заставила его остановиться и согнуться от невыносимого тяжелого чувства. Дмитрий схватился за грудь и с ужасом почувствовал мягкие впадины на ней и что-то липкое. Он развернулся к тусклому свету далекого фонаря и пригляделся. На его руке осталась черно-гнойная густоватая слизь. Он заглянул под свитер и увидел на теле черные зияющие впадины. Это повергло его в еще больший шок. Доктор нашел силы, взял себя в руки, застегнул куртку, чтобы кто-то случайно не увидел признаков болезни. Он подошел к двери главного хода и дернул ручку, она была заперта, но некоторые окна на втором и третьем этажах горели. Решил проверить служебные входы. Два двери оказались также заперты, а последний выход закрыть видимо в панике совсем забыли. Он прошел внутрь, при входе для персонала стояла вешалка для одежды и старенький зеркальный трельяж. Дмитрий мельком в полумраке заметил отражения своего лица. На нем были темные пятна, зияющие и кровоточащие трещины, на губах осталась запекшаяся кровь таксиста. У него не было сил ужасаться своему новому облику – его целью было добраться до кабинета Петра Арсеньевича. Там в одном из его сейфов лежало экспериментальное лекарство от туберкулеза, разработанное новосибирскими учеными.

На этажах хоть и горел свет, но больница была пуста – все врачи и пациенты давно были эвакуированы, а следователи закончили осматривать место преступления. Дмитрий, с трудом поднимая от животного неестественно сильного чувства голода ноги, поднимался по лестнице на верхний этаж. На покрытых стареньким протертым до дыр линолеуме ступенях осталась кровь. Ее еще не успели замыть служащие диспансера. Рентгенолог прошел в конец покрашенного грязно-желто-бежевой краской коридора к кабинету главврача. Дверь его кабинета, как ни странно, оказалась запертой. Молодой специалист собрался с последними силами и одним натиском выдавил хлипкое препятствие в помещение. Свет забыл включить, переменчивый свет луны и лучи из коридора довольно сносно освещали большой кабинет. Дмитрий как ищейка в предвкушении похвалы и награды от хозяина принялся рыскать в вещах Петра Арсеньевича. «Интересно, что с ним стало…» – на секунду промелькнула мысль о главвраче в его голове. Он копался в многочисленных шкафах, в крохотной личной лаборантской пожилого доктора, в его рабочем столе, в коробках на подоконниках больших витражных окон. Он не сразу заметил средних размеров железный совковый сейф, утопленный в нише между полками на одной из стен. Рванул за ручку сооружения, похожую на старинный водопроводный кран. Он сурово и предательски не поддался. Металлическая коробка, вмурованная в стену, даже не скрипнула. Дмитрий рванул еще раз, а затем снова и снова. Но железяка оставалась неумолимой. Из последних сил он дергал и дергал за ручку, пока совсем не обессилил…

Вдруг до его слуха донеслось свежее дыхание. Молодой врач, заболевший странным и страшным недугом, тщательно прислушался. В больнице кто-то был живой! Он почувствовал неистовое приближение облегчения и выбежал из кабинета главврача на охоту. Его изуродованное тело мобилизовало последние усилия, и уже через несколько секунд он находился на нижнем этаже. Чужое дыхание терзало его, оглушало и туманило оставшийся разум. Вылетев из-за поворота потерявший человеческий облик Дмитрий сразу же, казалось на лету схватил свою новую жертву и тут же вгрызся в нее. Пакеты и узелки рассыпались по сторонам. Жертвой мутировавшего врача стал случайный несовершеннолетний воришка, который воспользовался паникой, общей ситуацией, забрался в больницу и собрал то что, по его мнению, могло пригодиться. Когда Дмитрий насытился, а пелена спала с его разума, он увидел, что мальчишка был давно уже мертв. Вся его грудная клетка оказалась раскуроченной, а легкие наполовину выедены из тела. Дмитрий почувствовал, как по его шее изо рта еще сочиться чужая теплая кровь. Облегчение, сытость, силы, полузвериные эмоции охватили его. Теперь Дмитрий задышал легко. Он вытер лицо и шею как смог рукавом куртки на синтепоне. Оттащил тело в сторону к старым железным кроватям пациентов, пылящимся в коридорном закутке. С новыми свежими силами отломал от одной из кроватей металлический прут из спинки. Вернулся в кабинет главврача и с утроенными усилиями атаковал сейф. Через полчаса его усилия оказались вознагражденными. Сильно промятая прокрашенная многими слоями краски дверца стального ящика соскочила с петель, отпала в сторону. Молодой подававший надежды специалист прохрипел больным горлом с облегчением, когда заметил заветную упаковку с экспериментальным лекарством. Он аккуратно достал ее, подошел к свету, тянущемуся неярким лучом из полумрака. Начал читать упаковку. Мысль тяжело подчинялись ему, все время теряясь и сбиваясь. Он долго пытался прочитать инструкцию, способ применения, побочные эффекты и прочее, но мелкий текст отчаянно не поддавался ему. Он бросил эту бессмысленную затею и направился в лабораторию Петра Арсеньевича, с трудом в полумраке нашарил какой-то уже использованный шприц. Отломал ампулу, набрал подрагивающими руками содержимое и вколол себе экспериментальный препарат сквозь свитер прямо в рану на груди. Изо рта потекла зловонная гнойная жижа…

Воспоминания

– Мне так страшно! Ноги дрожат… Я не смогу этого сделать! Совсем…

– Да ладно. Ничего хуже в жизни, не видел что ли? Забыл уже, что мы пережили?

– Может, расскажите как-нибудь хоть что-то, а? – не вовремя влез в разговор Толик.

– Не знаю даже что и сказать тебе на это. Мне кажется я сейчас вырублюсь от ужаса. Голова кружится, дыхание перехватывает…

– Успокойся. Сейчас все быстро закончится. Этот момент просто нужно пережить! Вот и все! Вдохни глубже! Пошел!

Андрей втолкнул Лёху в большой кабинет, где шли защиты дипломов. На огромной конструкции висела работа Алексея. Ее помогли повесить первокурсники. За длинным составным столом напротив, прикрытым темно-зеленой скатертью, ближе к выходу сидел, позевывая его дипломный руководитель. Алексей увидел декана и зав. Кафедры. Остальных членов экзаменационной комиссии он не знал. Пока еще студент, он быстрым движением поправил костюм. В горле как назло мгновенно пересохло, сердце немного кольнуло. Алексей все-таки успел доделать диплом в самый последний момент, помогли рабы, которым он обещал деньги и зачеты. В дальнем углу на стульях кучкой сидели студенты с разных курсов, им по традиции разрешали присутствовать на всех защитах. Выучить речь не хватило времени, и он начал защиту дипломной работы, читая по бумажке. Начал с идеи проекта, существующих условий.

– Расскажите нам о проекте! Вы про этот участок нам уже третий раз рассказываете! – оборвал его увлеченную речь кто-то из экзаменационной комиссии.

– Зачем вы меня перебиваете?! – не смог сдержаться от грубости Алексей, сам не ожидая от себя подобной реакции.

Ему и так было сложно сконцентрироваться, сильное волнение угнетало его. Человек из приемной комиссии сел обратно. Лёха говорил еще минут пятнадцать, затем его снова перебил тот же экзаменующий незнакомец: «Вы посмотрите! Никому не интересно это слушать! Расскажите сразу технические подробности!». Алексей оторопел. Он явно не ожидал на защите таких слов и такого поведения членов комиссии. Он так страшно растерялся, что из него вырвалось еще только несколько тихих не связанных между собой слов. Парень словно окаменел, замолчал, опустил листок с речью, и оцепенело, уставился в пол.

Произошло неловкая пауза. Затем поднялся тот же отругавший дипломника человек в белом пиджаке и начал говорить. Лёха продолжил молча смотреть в пол. Неожиданно услышал оправдательные слова по поводу своей работы. Мужчина сам выявил плюсы и минусы проекта, поругал Алексея только за плохую речь по бумажке. Дипломник кивал, соглашаясь с ним во всем полностью. Лёха чувствовал, как он то краснеет, то бледнеет. По шее сзади под воротник рубашки проникла струйка пота. Алексей давно не оказывался в такой неприятной и тяжелой ситуации. Наконец, пытка закончилась и его отпустили. Он сказал: «Спасибо». Вышел из кабинета и глубоко затянулся воздухом.

– Как прошло? – Рыжий с нетерпением поджидал его.

– Херово…

– В смысле?

– Долго рассказывать! – с досадой отмахнулся от него Лёха.

– Ну, хоть приняли?

– Не знаю, должны всех вызвать в конце и объявить оценки.

Все это время они молча находились в коридоре. Каждый копался в своем телефоне. По темному безликому университетскому тоннелю с частоколом дверей кабинетов суетливо бегали студенты всех мастей. Неподалеку толпились кучкой родители дипломников. Неспешно проходили знакомые преподы. Через час, когда после Алексей защитились еще два выпускника, их всех пригласили в кабинет. Лёха с замиранием сердца ждал свой результат. «Хорошо», – огласил оценку его диплома, тот самый человек в белом костюме, ругавший его. Обессиленный стрессом и напряжением Лёха медленно выполз наружу. Андрей сразу же подхватил его под руку и поволок к лестнице. За ними увязался их сокурсник Анатолий. Он успешно прошел защиту еще вчера.

– Прикинь, все!!! Отмучились!!! Отстрадались!!! Пять лет пыталова теперь позади! Лёхыч!

– Да-а-а… Жаль что Михи, Таньки и Лысого с нами нет…

– Так что там тогда случилось с вами? Может, расскажите, наконец? – переспросил Анатолий.

– Толяныч… это был полный пиздец, хрень-махрень, ебическая сила… – сорвался на мат в сердцах уже немного подвыпивший Андрей.

Друзья, оставшиеся из их некогда большой и сплоченной компании, собрались в небольшом подвальном пабе «Золотое дерево» в центре города. В заведении было немного шумно, сильно накурено, средневековая атмосфера паба вызывала приятные ощущения. Здесь собирались преимущественно студенты и люди чуть старше. Лёха, Андрей, Настя и Анатолий сидели за укромным столиком в углу, отгороженным от остального зала имитацией каменной полустены. Старинные пивные фальш-бочки вмурованные над столиком так и приглашали накрутить из своего крана пива. Приятели уже опрокинули по несколько бокалов пенного напитка. Отмечали защиту.

– Пойду в толкан, – проронил Лёха.

– Ноги там не сломай, на лестнице! – посоветовала ему Настя.

– А что реально? – поинтересовался Толик.

– Еще как! Особенно бухим! Туалет на втором этаже. Ступени там настолько крутые, что здесь каждый вечер кто-нибудь слетает с нее! Аттракцион, блин… Помню Михась здесь себе даже ногу сломал, месяц потом к нему в больницу ходили…

– Тогда? – осторожно задал вопрос Анатолий.

– Да нет, ты что… тогда все было намного хуже…

– Ну, расскажите хоть что-нибудь, сколько можно надо мной издеваться…

– А зачем тебе? – в голосе Андрея появилась нотка враждебности.

– Мало ли, вдруг опять такая фигня случится. Буду знать, что делать и как себя вести в такой ситуации. Да и просто интересно… Не каждый день увидишь тех, кто в схватках с зомбаками жив остался…

– Миша первым как бы… погиб. Но мы его потом встретили, позже через несколько дней на птицефабрике. Он, оказывается, по следам нашим шел… Его тогда укусил, тот мужик, которого мы сбили и в багажнике с собой потащили, что бы прикопать его где-нить при удобном случае. Думали что он просто маньяк поначалу. Даже не укусил, куски он от него отрывал. Пытался к легким дорваться. И дорвался. Кто курил, оказывается, того первыми они жрали. Слышали то ли по хрипу, что обычные люди не слышат, толи по запаху сигарет, – начала рассказывать Анастасия.

– А как вы там оказались?

– Шли по лесу, потом вышли на поле, затем на проселочную дорогу какую-то сельскую. По ней попали в село или деревню… Не разбираюсь я в таких тонкостях… Там на окраине и была как оказалось птицефабрика. Почти вся птицу уже одолела болезнь. Хорошо, что большинство в клетках сидели. Так бы нас курицы на клочки порвали. Визг этот куриц больных мне до сих пор по ночам мерещится, – продолжил Рыжий.

– Больные куры? Зомбо-курицы, что ли? Шутишь?!

– Что спятил! Нет до шуток…

– Извини, просто смешно как-то все это… звучит…

– А помнишь, как ты с одной из куриц боролся? – засмеялась Настя.

– Помню! Упала на меня откуда-то сверху. Хорошо не успела поранить. Хлопала крыльями, как бешенная. Из клюва дрянь струями черная течет. Перья, половина, повыпадали. Ребра наружу, а бегает!

– И как ты от нее отбился?

– Да сбил с себя, и затоптали мы ее с перепугу… Просто в черно-кровавую кашу!

– Страшно было?

– Да как сказать… Когда Михась вышел, стало страшнее… – добавила Настя, параллельно заказывая у официанта еще пару бокалов, для себя и Андрея.

Друзья недолго молчали. Алексей пришел из уборной. Не сразу, нехотя, но включился в разговор. Он закурил.

– Не боишься с тех событий курить? – спросил Толик.

– С тех как раз и закурил! – отмахнулся Лёха.

– И что дальше то было?

– Завалить его нам пришлось. Таньку он добить успел, она самая слабая была. Ее же предшественник тогда смог зацепить. Заразил, сука… – Андрей сжал кулак так сильно, что на руке выступили вены.

– Нелегко на это было решиться, ведь это наш друг… – пояснила Настя.

– Расскажите подробнее…

– Мы тогда пытались помочь Тане… Но чувствовалось – не жилец она. Лучше бы тогда утонула! Не мучилась бы так… Почти два дня после нападения прожила. Тане под конец стало совсем худо. Очень быстро грудная клетка провалилась. Ткани сгнили на груди. Все одежда у нее в этих местах была покрыта жутко вонючей черной жижей. Но признаки агрессии она не подавала, не пыталась нападать. Мы ее на сено в этом курятнике положили, пытались поить водой или заставить что-то съесть из остатков пикника нашего, но бес толку…

– Лёш, а вы ее не боялись, совсем что ли?

– Конечно, было страшно. Фильмов про всяких зомби насмотришься… Если бы это кто-то другой был, я бы за километр не подошел! Мало ли… – спокойно сказал Андрей, прихрустывая за пивом солеными чипсами.

– Так вот. Легли на ночлег, залезли на какой-то чердак с сеткой. Птицы конечно же не давали нормально заснуть, все время хрипели и слава богу. Кто-то вырубился, кто-то пытался дежурить, мало ли что… середине ночи Мишаня и появился. Страшное зрелище. Весь изуродованный… Черный тощий, словно обгоревший. Какой страх! Хрипящий, харкающий сгустками этой дряни. Таньку добил первой, мы ее не взяли наверх, струсили малость. Теперь жалею об этом… Вдруг могло пройти все это… Разорвал ее прям на куски. Руку сначала оторвал, потом голову. Словно она бумажная, может из-за болезни так получилось. Ну, ткани там разрушаются, становятся податливыми. Не знаю даже, страдала ли она, была ли еще в таком состоянии, когда чувствуешь хоть что-нибудь. Хрипнула пару раз, да и только. Блядь, эти хрипы! Как вспомню – озноб бьет. Словно меня фашисты в газовую камеру к трупякам умирать ведут. Быстро он забрался по лестнице, мы глазом не успели моргнуть. Лысый быстрее всех успел среагировать. Выхватил баклажку с пойлом и плеснул ему в рожу, на грудь и на шею. Они спирта как выяснилось очень боятся. Он их тело и органы побыстряку разъедает в кашу…

Настя слышно всхлипнула. Было заметно – приятелям вспоминать давние события не просто. С соседнего столика послышались возгласы на повышенных тонах. Друзья перестали разговаривать и обернулись. В перепалке не ясно из-за чего сцепились двое парней. Разборка грозила перейти в драку. Подошел охранник и сделал им предупреждение. Скандалившие нехотя, не сразу, но успокоились. Непринужденная обстановка бара быстро восстановилась и отовсюду полился равномерный гул.

– А дальше было вот что. Миша, если это можно Мишей назвать, успел схватить Лысого за одежду в самый последний момент. Утащил за собой вниз. Алкоголь его разъедал быстро. Я и Рыжий бросились помогать Лысому. Похватали, что под руку попалось. Я сам не знаю, откуда выхватил вилы, стояли у стены они. Мочил этими несчастными вилами Мишку, насквозь пробивал, словно костей у него не было. Добили. Почти как сбесившуюся курицу – в месиво, – перехватил инициативу у Андрея Алексей.

– Когда все отошли от шока, насмотрелись на труп Миши, увидели Лысого… Умер он. Скатился с лестницы кубарем и головой налетел прямо на фигню… железную огромную с выступами. Так мы и не поняли что это и для чего на фабрике нужна. А Лысый так и повис на ней, пробил голову сразу в нескольких местах. По железке сочилась кровь и мозги, а мы стояли как памятники, не шелохнувшись и пялились на него, – закончила Настя.

– Не ожил он? – спросил Толик после некоторого молчания.

– Слава богу, нет!!! Мы его стащили, конечно, на пол, прикрыли какой-то тряпкой, что бы пережить все это спокойно, – нервно засмеялся Рыжий.

– Толик, а ты сам где был в это время? – поинтересовалась Настя.

– Ты не поверишь, к родственникам уехал, я же тогда академ выбил из-за неуспеваемости. Столько бабла вложил.

– Ну да, ты же в нашу группу только в этом году пришел.

– Еще зомби видели? – с захватывающей рябью в голосе спросил их недавно появившийся друг.

– Представь, нет! Куковали на этой фабрике целую неделю! Выйти боялись!

– Сидели с тремя трупами! Такой запахан был! Боялись от них заразиться. Как позже выяснилось, через воздух тоже можно было. Но повезло нам всем! От таких трупов видать споры уже не исходят, – добавила от себя теперь единственная в компании девушка.

– Со жрачькой и водой было очень тяжело. Нормальные запасы быстро съели. Минералку растягивали, как могли. Хорошо на улице бочка с дождевой была под конец. Длинная вон – на шесть кг похудела там!

– И что ели?

– Только не падай – куриные яйца!

– Зараженные что ли?

– Нет! Зараженные легко было вычислить – подносишь к уху. Если там скребется кто-то, то лучше на место положить, и поаккуратнее! Нормальные яйца в холодильнике у них хранились. Пили их сырыми, Настя несколько раз коржи метала. А потом ничего втянулась!

– А от куриц мор, не передается что ли?

– Как видишь! Полная фабрика птицы полумертвой, а мы ничего себе – живые и здоровые! – ответил Лёха.

– И не изуродованные до не узнаваемости, как многие теперь в нашем городе, – закончил его мысль Андрей.

– И потом?

– Случайно чувак левый забрел к нам. Комбайнёр местный. Искал что похавать, от голода озверел уже. Мы его чуть не прибили поначалу, одичали! Потом дошло, что нормальный он. Здоровяк, огромный такой! На сельской жратве видать неплохо с самого детства выкормился. Такие он штуки рассказывал! Накормили его яйцами, водой из бочек отпоили.

– А что он рассказывал?

– Да то что мы зомбаков всего парочку видели, не считая куриц. А он их в своей деревеньке или колхозе, как там у них теперь… Толпами их заваливал. Наверное, все село перегрохал! Вместе с родственниками! – зловеще ехидно засмеялся Лёха.

– А в подробностях?

– Да-а-а-а, любопытный ты, Толян! Даже слишком! Зачем тебе это все?

– Зачем-зачем… Какого хрена вы их видели, а я нет?! Как дебил все пропустил и проспал…

– Да и хорошо, что проспал! Увидел бы что я пережил… У меня виски посидели, в моем то возрасте… – ухмыльнулся Рыжий.

– Ну если в подробностях, Витька, так его вроде бы звали… Рассказывал, как газонокосилкой ручной их кромсал. Односельчан своих. Потом на комбайне в поле оказался. Косил их пачками! Пока в канаве не застрял.

– Рассказывал ка бежал через поле к ЗИЛу с прицепом. На него стога сена были уложены. Знаешь такие круглые, цилиндрами. Впятером они его догнали. Он на эти стога лезть, еле вскарабкался. Они за ним! Он поджог весь прицеп. Хотел сгореть с монстрами вместе. Но потом как-то выкрутился и спрыгнул. А эти… а эти сгорели.

– Ноги у Вити обгорели, даже сильно. Джинсы почти до трусов сгорели. Полуголый к нам пришел. Мы для него с Лысого хотели штаны стянуть. А они все в слизи, разложиться слегка успел он… В подсобке нашли какую-то белиберду, то ли брюки, то ли фартук, сами не поняли. В этом он и ходил, – объяснила Анастасия.

– А выбрались как с фабрики?

– С ангара сбили замки, а там сельхоз техника стояла. Несколько тракторов и прочие прибамбасы. На тракторе мы и добрались до нормальной дороги. Витёк вел – ему не учиться и не привыкать. Видать и родился в тракторе.

– На трассе санитаров, что ли, встретили. Случайно наткнулись – они из соседних областей в город тянулись. На помощь.

– Думаешь надо было самим куда-то срываться, они бы не нашли вас на фабрике?

– Да нет, конечно! Никто и не собирался! Сказали же – случайно наткнулись. Хм-м-м, нашли вас… Рассмешил!

– Хорошо, что свои здоровые и живые не перестреляли! Военные или полицаи… Легко мы еще отделались…