Текст книги "Zомби-VRN. Зомби, ужасы, мистика"

– Здравствуйте! Помогите нам машину вытолкать… мы здесь застряли неподалеку, – запнувшись от шока, медленно выговорила она.

– Зайди…

Девушка с неохотой, но поднялась по скрипучему крыльцу и вошла в дом.

– Так что там у тебя, рассказывай, – шепеляво произнес небритый мужчина в старой бесформенной одежде, с отмороженными, отнятыми хирургом пальцами на одной руке.

– Мы с друзьями заблудились и застряли в яме у поля… Я бы хотела найти людей, что бы вытолкали нашу машину… за деньги, – рассказывала она, с широко раскрытыми от отвращения глазами, рассматривая черные пятна грязи от рук вокруг выключателей на ободранных обоях и прогнившие до дыр половицы.

Неожиданно выскочившая из пола серая мышь заставила Эллину вскрикнуть.

– А ну не ори! Один вытолкаю еще делиться с кем-то…

Мужик, представившийся Василием объяснил, что так быстрее в высоких резиновых сапогах шел прямо через поле. Эллина, не зная как поступить по-другому, с трудом семенила вслед за ним. Ей было тяжело переставлять по неровной перепаханной земле ноги в обуви с высоким каблуком. Как и должно было случиться, она споткнулась и упала в сыроватую землю. Колени и локти легко увязли в плодородной почве. Вася даже не обернулся. Радуясь тому, что ее хотя бы не ограбили или не изнасиловали в этом далеком селе, она поднялась и покорно поплелась за ним.

Открыв дверь Lexus, Эллина с удивлением обнаружила, что ни Вероники, ни Тимми в нем не было. Она озиралась вокруг, но друзей ни на дороге, ни в зарослях ближайшего леса не увидела. «Где они?! Неужели бросили меня и уехали с попуткой?» – беспокойно бились мысли в ее голове.

– Где приятели-то твои? – не скрывая странную усмешку, спросил деревенский мужик.

– Сейчас подойдут. Они тоже за подмогой пошли, – не моргнув глазом, соврала она.

– Давай толкать, – видимо озабоченный получением денег сразу же заторопился Василий.

Девушка села за руль и еще полчаса попыток вытолкать машину завершились безрезультатно. Lexus перестал подаваться вперед под усилиями мужчины, и через минуту он открыл дверь и сел на переднее пассажирское сидение. На всякий случай Эллина зажгла в салоне свет.

– Деньги давай, – буркнул он.

– Вы же не вытолкали машину! – не совсем к месту уважительно ответила она.

– Ну и что?! Я же работал!

Блондинка, отвернувшись в пол оборота, покопалась в сумке и достала пятисотенную купюру. Мужик одобрительно закивал головой, взял деньги, но не уходил.

– Как будешь отсюда выбираться? – с хитрой загадочной ноткой в голосе поинтересовался он.

Девушка молчала, не зная, что ответить и не понимая, куда собеседник клонит.

– Пойдем ко мне! Переночуешь там, ты красивая… У соседа есть домашний телефон, можешь сходить к нему позвонить. Мобильные здесь плохо ловят – я же знаю. Дашь ему подержать себя за нежные места и все! Это все что ему и нужно! А здесь туберкулезники все время лазят за водкой в наш ночной магазин… неподалеку их больничка… зачем тебе это все, пошли…

Эллина отвернулась от него и только тихо всхлипывала – к горлу подступал комок, а на глазах наворачивались слезы.

– Молчишь… Не пойдешь значит… – произнес и наконец вылез из салона машины.

Девушка горько разрыдалась и выключила свет. Видела, как Васька отдаляется от ее автомобиля. Судорожно думала, что ей теперь предпринять, как поступить… Тело и руки неприятно дрожали от усталости, морального перенапряжения и просто от чрезмерно выпитого алкоголя. Немного успокоившись, она засмотрелась в зеркало заднего вида, подтирая длинными пальцами растекшуюся под глазами тушь. На часах высвечивалось 3:27 утра. Так недалеко было и до рассвета. Эллина надеялась, что Тимми и Вероника приедут за ней вместе с эвакуатором, но они так и не появились. Включила автомагнитолу и нашла на какой-то волне единственный шипящий и поскрипывающий сигнал. Через помехи радостно пробивалась песня из мультфильма «Бременские музыканты» «Солнце взойдет».

Резко открывшаяся дверь сильно испугала ее. В душе прошел леденящий холод страха. Она сильно пожалела, что забыла заблокировать двери после ухода Васи. Он вернулся и опять уселся рядом.

– Может, все-таки пойдешь? – опять «запел он свою песню».

– Да пошел ты!! – не выдержала измотанная переживаниями девушка.

– Что ты сказала?! – рассвирепел мужик, левой рукой с целыми пальцами схватил ее за волосы.

Она ловко выхватила из-под сиденья давно хранившийся там лак для волос, извернулась и обильной струей направила его в лицо мужчины.

– Чертова сучка! – застонал он, отпустил ее волосы и схватился за обожженные глаза.

– Ты знаешь, кто я??? – девушка окончательно перешла на «ты».

– А мне все равно кто ты, я порежу тебя и твой прекрасный труп в нашей дыре, никто и никогда не найдет!

– Он меня найдет! Папа найдет! В машине стоит спутниковое слежение… – ее слова прервал подозрительный удар по корпусу автомобиля.

– Что это? – забыв про угрожающего ей Ваську, словно сама у себя спросила Эллина.

Удар повторился. Стал сильнее и ближе к водительской двери. Сидящие в машине в недоумении затаили дыхание. Девушка посмотрела в окно, но никого не увидела – сильно мешала ночная темнота. Вдруг ее дверь резко распахнулась, и они увидели искалеченного человека. Он тяжело хрипел, еле стоял на коленях, держась за автомобильную дверцу. Его лицо было разбито, сплошные кровоподтеки и припухлости не давали определить его возраст. Одежда на нем, изорванная и грязная висела клочьями, обнажая почерневшую грудную клетку. Эллина не знала о чем и думать: «Кто этот человек? Явно не Тимми… Откуда он здесь и что с ним случилось? Он попал в автоаварию и шел в этой безлюдной местности за помощью?».

Луч солнца золотого тьмы скрыла пелена.

И между нами снова вдруг выросла стена.

М-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м.

Ночь пройдет, наступит утро ясное.

Знаю, счастье нас с тобой ждёт. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная.

Солнце взойдёт…

Солнце взойдёт…

Еще не закончившаяся песня Трубадура, теперь звучала как издевка. Минуту они смотрели друг на друга, пока израненный мужчина не закатил налитые кровью глаза и жутко не закричал. Его лицо еще больше исказилось и перестало быть человеческим, ряды полу выбитых окровавленных зубов словно искали пищу. Одной рукой он схватил девушку за край платья. Она громко завизжала и увидела, как Василий выпрыгнул из машины и со всех ног побежал прочь. Эллина с максимально возможной силой отталкивала накинувшегося на нее странного человека ногами, била его по лицу, стараясь тонкой шпилькой попасть в глаз. Но он не отпускал платье, вцепившись в него мертвой хваткой. Она переползла на сиденье рядом, продолжая отбиваться, а сама плохо слушающейся от страха рукой, судорожно шарила в бардачке. Искала только недавно приобретенный травматический пистолет, но искомый предмет все не попадался. Наткнулась на длинную пилку для ногтей. Крепко схватила ее и вонзила в глаз нападающего. От боли человек сильно вздрогнул и, оторвав от подола большой кусок, упал рядом с машиной. Воспользовавшись удачной ситуацией, девушка захлопнула все двери и заблокировала их. Пытаясь отдышаться после борьбы и от все нарастающего и захватывающего ее сознание ужаса, она вновь стала копаться среди беспорядка в бардачке. Вскоре на самом дне травматика была найдена. Перепуганная Эллина нервно озиралась, стараясь рассмотреть, что происходит за стеклами кроссовера. В слабо пробивающемся рассвете заметила нечто лежащее посреди поля и склонившегося над ним человека. Она догадалась – лежал Васька, а бросавшийся на нее человек или кто-то другой срывал с него одежду и рвал ее на куски. Она отбросила травматический пистолет на заднее сиденье, а сама не мешкая, пересела на водительское место. И еще раз попыталась вырваться из земляной ловушки. Утопила до пола педаль газа. Мотор взревел, а колеса оглушающее засвистели. Машина пошла юзом, накреняясь то в одну, то в другую сторону и неожиданно вырвалась из западни. Эллина прибавила скорости и помчалась прочь от этого неприветливого и опасного места. В боковое зеркало она увидела – в яме, где только что стаяла машина, лежал тот самый напавший на нее то ли сумасшедший, то ли находящийся в шоке после аварии человек. Скорее всего, его тело попало под одно из больших колес золотистого внедорожника и помогло тем самым выехать с крутой обочины.

Потерявшиеся

Моросил словно пыль дождь, превращая и без того депрессивное небо в пасмурное сырое варево, плотно окутавшее город.

– Как меня бесит такая погода! – пронудел сквозь зубы Конь.

– Да, осе-е-ень, – подхватил Панк.

– Хватит скулить! Сейчас чем-нибудь дохонимся. У меня с самого утра нос чешется! – оборвал его Кривой.

– Расскажи-ка мне, на что это мы догонимся?! Кривой, который совсем не кривой… Бабла ни у кого нет, – огрызнулся Конь.

– Если чешется – значит, что-то обязательно подвернется, проверенно ходами, – Кривой немного помолчал и добавил, – Конь тоже совсем не конь…

– Да нет Конь еще тот конь, а вот ты, блин, не кривой! – рассмеялся Панк, поскользнулся и еле удержал равновесие, – Блин, я на грибе поскользнулся!

– Хде ты его в хороде нашел? – удивился Кривой.

– А он вставляет? а то мы его подберем…

– Вот, блин, что-то и подвернулось, прям как ты и говорил, блин! – еще громче заржал Панк.

– Может, хватит блинами разбрасываться, закидал уже всехо, – обиделся Кривой.

– Может, ты тогда ХЭкать перестанешь?

– Хавно, – передразнил его местную манеру произношения Конь.

– Хватит стебаться не смешно вообще…

Трое давно бесцельно бродили по улицам VRN. Молодые парни несолько лет назад окончившие школу, и ни куда не поступившие не работали и ни чем полезным не занимались. Так они изо дня в день настойчиво убивали время своей недолгой жизни.

– Смотри, смотри!! Школота идет, – резко остановился Кривой.

Они ускорили шаг и скоро нагнали в тихом дворе двух подростков. Кривой подкрался к ничего не подозревающему, медленно идущему и увлеченно что-то рассказывающему своему другу, парнишке в синем дутом пуховике и схватил его за рюкзак. Школьник от резкого рывка еле удержался на ногах и испуганно обернулся. Кривой силой успел сорвать с его плеч сумку.

– Отдай… – не громко и робко вскрикнул мальчик лет одиннадцати.

В это время к ним подошли Панк и Конь. Ребята беспомощно озирались вокруг, но двор как назло был пуст. Не было ни одного прохожего, только стая бездомных псов грызлась возле сваленных мусорных баков, да гроздь ворон рассевшихся на высоких раскидистых тополях с интересом наблюдала за происходящим.

– Ну что школата! Мобилки сами отдадите или бить придется? – с улыбкой поинтересовался Конь.

– Сами… – неохотно, видимо со знанием ситуации, буркнул второй подросток.

– Вот и чудненько, – хищно заулыбался Панк, обнажив оскал с недостающими двумя верхними передними зубами, которые он сломал не в драке, а, напившись до бессознательного состояния, глупо упал лицом на показавшийся ему в тот момент бетонным, край унитаза.

Подростки порылись в карманах курток и джинс и достали свои мобильные телефоны. Кривой ловко взял их. Подбрасывая на ладони один, словно прикидывая сумму которую можно за него выручить, просто сказал: « Ну, а деньхи?!»

Ребята быстро еще раз зашуршали по карманам и безропотно отдали грабителям смятые купюры и звенящую мелочь.

– Мододцы! – довольно одобрил произошедшее Кривой и отдал мальчику его рюкзак.

Панк, Кривой и Конь быстро без лишней паники и суеты удалились из двора, словно ничего и не произошло. Кривой, частенько смотрящий «Дежурную часть» по каналу «Россия», уже успел выбросить симки из добытых мобильных.

– Я же ховорил, обязательно что-то подвернется. Даже вечера не пришлось ждать. Сейчас заскочим к Тарасычу, сбахрим добычу. Нос-то как зудит, – Кривой, похихикивая, уже пять минут беспрерывно тер лицо.

– Да-а-а, блин… Нос – алмаз, – пошутил Панк.

– Алмаз, алмаз… На что нам этих копеек хватит? На bottle портвейна «777» что ли? Даже один дозняк не купишь… – прозудил в ответ Конь.

– Сейчас все будет! Нос чешется не на один bottle! – не теряя надежды, убедительно заверил друзей Кривой.

– Холодает как-то, мороз, что ли ударил…

Они долго шли по дворами и преулкам. Привыкнув бесцельно целыми днями шататься по улицам, они легко преодолевали большие городские расстояния, не замечая усталости. Спешно забежав в одиноко торчащую посреди частного сектора 10-ти этажку, они позвонили в неприметную железную бардовую дверь скупщика. Тарасыч открыл не сразу, долго ковыряясь и грохая чем-то в квартире.

– Доставай свой телефон, – как бы, между прочим, сказал Кривой Панку, показывая свеженькую добычу скупщику.

– Это еще зачем?? – удивился тот.

– Продадим щас…

– На хера же, блин, мой телефон продавать-то??

– На хера, на хера… Я вас долго на свои угощать буду? На прошлой неделе дозы покупал, позавчера поил. Думаешь, у меня телефон остался – захнал я его давно. Конь тоже давно продал, теперь и ты продавай… – разозлился он.

– Мда? А куда я сегодня утром Коню смску отправлял? – возмутился парень.

– Сеструхин это мобильный. Воспользовался только что бы о встрече договориться… – вмешался третий закадычный друг.

– Ла-адно, – неохотно согласился Панк.

– За такой телефон я дам только сотню, – мгновенно приценился Тарасыч.

– Всего 100 рублей?? Мне его батя, блин, за четыре штуки покупал… – возмутился было он, но перехватив напряженные взгляды друзей, не говоря больше ни слова, отдал мобильник скупщику.

Выручив за все телефоны 2100, друзья забежали в продуктовый магазин, находящийся на первом этаже этого же здания. Крохотный отдел, насквозь пропахший залежавшимся сырым мясом, был пуст. Только одна полноватая продавщица в замызганном синем торговом халате копалась в витрине с сырами и колбасами. Компания на все деньги с ограбления купила много дорого крепкого и слабоалкогольного спиртного. Набив бутылками до верху рюкзак Панка, они с радостным позвякиванием за плечами вывалились из магазина.

– Вы видели, как продавщица сыр трескала? – спросил уже на улице Конь.

– Какой сыр?

– Да этот… сыр-косичка. Я первый же зашел, смотрю – она его тянет за нитки эти сырные, аж голова назад дернулась, когда оторвала… и обратно его в витрину положила!

– Блин, не буду больше его покупать никогда, если только он хорошо не упакован! Его, наверное, все продавщицы от нечего делать жрут! – поморщился Панк.

– Можно подумать ты его когда-то покупаешь! – подловил его Конь, – дома в коммуналке твоей ни черта нет – все уже вынес, ешь один хлеб…

– Ну почему, мы с соседом, когда его инвалидские получили, покупали недавно под пивасий, – обиделся Панк.

– Странная эта тетка. Который раз ее здесь вижу. И все время с этой огромной спортивной зеленой сумкой. Как будто она там куски трупов носит, – негромко произнес Кривой вслед не молодой высокой женщине с начесом из полу длинных некрасиво обесцвеченных волос.

– Может она в качалку ходит – кеды в ней таскает. В спортивном костюмчике не просто так… – высказал свое мнение Конь.

Друзья забрели в ближайший заброшенный многоквартирный дом. Таких старых двухэтажных строений в центре VRN еще много. Они блуждали по нему, подыскивая подходящее укромное место.

– Домишко-то Петровских времен, смотри какой аркой подвал! Свод и стены из старинного нестандартного кирпича!

– Зацените, трубу как прорвало…

Они долго рассматривали хлеставшие потоки центрального отопления. Дом был брошен не так давно, еще сохранились не разворованные добротные оставленные жильцами вещи – мебель и даже старые семейные фотографии. Кипяток из проржавевшей трубы лился со второго этажа, остывал и обрастал льдом от первых еще не сильных заморозков. Лед причудливыми наростами спускался по деревянной хлипкой подъездной лестнице и витиеватой дорожкой выходил на улицу. Друзья отхлебывали из горла, алкоголь не закусывая, и рылись в брошенных вещах.

– Зырь – совковый значок дружинника. У моего отца такой был. Из детства… А вот олимпийский мишка из начала 80-х на фотке. И такой у меня тоже был…

– Блин, что за вонь?! – удивился Панк и пристально вглядываясь в стену с отбитой плиткой, произнес: «да, здесь все в пруссаках!»

Панк и Конь удивленно рассматривали толстый плотный слой давно передохших тараканов между кирпичной стеной и какими-то непознаваемыми декоративными стеновыми панелями – ими была обшита вся комната.

– Как тут люди-то жили…

– Пацаны!! Тащитесь сюда! – прервал Коня озадаченный возглас Кривого. Панк и Конь вышли из небольшой замусоренной темной комнаты, и пошли по длинному коридору на голос.

Когда они зашли в просторное помещение то увидели в дальнем углу проходной комнаты человека, лежащего на грязном матрасе на полу. Они заинтересованные подошли ближе. Незнакомец лежал лицом к стене со спущенными брюками и голыми ягодицами. Это был какой-то бомж, ночевавший здесь, и он был мертв.

– Че у него жопа голая?

– Незнаю, может, кто трахнул его или посрать в углу собрался и умер…

– Да-а, вот это ты пошутил – посрать собрался и умер.

– Замерз он пьяный в хавно.

– Не крещенские морозы еще чтобы замерзнуть, – предположил Конь.

– Точно! Убили его!! Надо в соседние дома постучать, чтобы Ментов вызвали.

– Каких Ментов?! Чтоб и нас за храбежи зашкурили заодно?! Еще и трупак на меня этот повесят! – разозлился Кривой.

– Пора отсюда сваливать, – подытожил Конь.

Они в спешке допили оставшуюся в последней бутылке горячительную жидкость и выбросили ее в дальней комнате на кучу зловонного хлама. Оставшуюся часть дня молодые люди трезвея, плутали по улицам в поисках любой наживы, но ничего упорно не подворачивалось. Город быстро захватила ночная темнота. Холод усиливался. Конь, Панк и Кривой продрогнувшие и замершие толклись у ларька с фастфудом. На последние оставшиеся деньги они купили и съели несколько черствых резиновых гамбургера. Явно не наевшись этой скудной за весь день пищей, они голодными глазами посматривали на витрины и прохожих в надежде, что кто-то из них окажется знакомым или просто случайно обронит деньги. Но этого все не происходило, и надежда тускнела с каждой минутой.

– Вспомнил! – прервал Конь скудно ползающие изголодавшиеся мысли и воспоминания молчавших друзей.

Они настороженно, не зная, что услышат дальше, уставились на него.

– Вспомнил – где нам раздобыть кое-что крутое!

– И? – нетерпеливо поторопил его Панк.

– Мать же у меня работает в медпункте Строяка…

– И что? – откровенно тормозил Панк.

– Что-что! Залезть надо туда, может что найдем. Я и слепок уже давно сделал – все забывал вам сказать.

– Забыл сказать?! – неприятно поразился Кривой.

– А что? Там все равно еще люди были. Идти туда только ночью можно и то не каждую, на выходные… потому что там дежурят.

– Так сегодня как раз пятница! – обрадовались Панк и Кривой.

Они дождались бюджетного, бесплатного по губернаторской программе, автобуса и отправились на 20-летия Октября.

– Как ни проедусь в этих халявных автобусах с бабками и калеками всякими, блин, за поручни жирные понахватаешься – потом бородавки гроздьями на руках вскакивают, – пожаловался своим приятелям Панк.

– Там еще рядом с медпунктом столовка есть. Может, и туда слазим? Похаваем чехо-нибудь? – сильно мучающийся от голода предложил Кривой.

– Кривевич, посмотрим! Сейчас наглотаешься волшебных пилюль и про жратву забудешь сразу же! – с серьезным лицом заверил его Конь.

– Я почти во всех общагах здесь был, и в той, где иностранные студентики живут. Только в четверке не был, – рассказал Панк.

– Ни чем от тройки не отличается, такой же бардак и вахтеры – волчары. В 4-ой общаге как раз и находится медпункт, – объяснил Конь.

Друзья шли от остановки быстрым шагом. Внимательно смотря под ноги, на заледеневшие огромные лужи и на не посыпанные песком скользкие тропинки. Чем ближе была ночь, тем сильнее дул пронизывающий ветер.

– Вот и пришли…

– Если у нас ни у кого телефонов больше нет – часы-то есть? – поинтересовался еще переживающий потерю своего мобильного Панк.

– Кто сейчас носит часы?? – быстро закончил разговор Кривой.

Они дождались полночь, спрашивая время у редких знакомых. Зашли в темный двор к заднему выкрашенному в болотно-зеленый цвет фасаду трехэтажного сталинского общежития. Парни оглянулись по сторонам, немного потоптались на разрушающихся от времени и перемены погоды бетонных ступенях неказистого с проржавевшим козырьком крыльца. Убедившись, что в окнах больничных кабинетов не горит свет, и никто здесь мимо особо не ходит в столь поздний час. Конь ловко вставил в замочную скважину дубликат ключа, и они быстро просочились внутрь. Конь сразу же опасливо запер входную дверь изнутри. В полумраке, даже не дожидаясь, когда к темноте привыкнут глаза, принялись шарить по комнатам и тяжелым старым металлическим еще годов 50-х выпуска врачебным шкафам.

– Я спирт медицинский нашел! – донесся из первой к выходу комнатушке ехидный шепот Панка.

– Мда-а, как они тут только не поспивались все с такими запасами, – прибавил он после паузы, отхлебнув из широкого горла крупной склянки.

– У меня одни только папки и архивы, – недовольный сообщил из закутка возле служебного и единственного туалета Кривой.

– Я нашел! Здесь есть! – раздался обрадованный голос Коня из самого дальнего стоматологического кабинета.

Остальные немедля бросились к нему. Конь зарылся в шкафе с потертыми полуистлевшими за годы существования медпункта занавесочками. Какая-то небольшая стекляшка выскользнула из его рук и с оглушающим «дзын» разлетелась по комнате.

– Ты че?! Ошалел?! – Кривой перепугано шикнул на него, – попалить нас хочешь, осел?!

– Да, ладно вам, чуваки! Здесь же никого нет! Кто услышит? – оправдывался Конь.

– Дай я посмотрю! Лучше тебя разбираюсь в колесах, – попытался отодвинуть его от заветного шкафчика Панк.

– С чего это – лучше?! Я все детство эти разговоры медицинские слушал… Это мы позже захаваем… – он рассматривал мелкие надписи на бутыльках, поворачиваясь к тусклому свету уличного фонаря сочившегося из окна с пыльными грязноватыми стеклами,.

– А вот это можно и сейчас, – положил на видавший виды деревянный рабочий стол красную упаковку с таблетками.

– Если еще вот этим прикрыть – то будет совсем все шикарно! – и поставил рядом два пузырька с жидкостью.

– Как называется-то? – сам не зная для чего спросил Кривой.

– Зачем тебе голову забивать? Лучше ее полностью очисти – сейчас приход будет недетский, – ухмыльнулся Конь и достал из упаковки по пять светлых крупных таблеток на каждого.

Как он научил, все, давясь без запивания водой, проглотили по горсти лекарства и сделали по глотку из каждой бутылочки. Расселись по шатким скрипучим стульям в небольшом узком коридорчике у кабинета зубного и принялись ждать одурманивающего эффекта. Просидев полчаса, Панк не выдержал: «Ну и где?!» – злобно прохрипел он.

– Да подожди ты… Встань попробуй… – успокоил всех Конь.

Панк послушно привстал и тут же поплыл в пространстве: «Ни хрена себе, – тихий возглас вырвался из его груди. Он, пошатываясь, пошел по коридору и остановился у большого медицинского плаката с изображением разреза пищеварительного тракта. Кривой все время экономивший сигареты при любой возможности стрелял их на улице и у друзей решил сейчас закурить свои.

– Ты нас попалишь! – припугнул его Конь, но Кривой все равно ярко осветил казенное пространство вспышкой зажигалки.

Они еще долго сидели на стульях… Каждый копался в только ему известных мыслях… Казалось ночь остановилась… Периодично, даже набивая завораживающую мелодию, частыми каплями отбивал ритм ржавый кривой кран облупившегося технического умывальника в одном из кабинетов. Ему вторила ветвь дерева, бьющаяся в окно под напором сильных порывов ветра. Конь взял из пачки, мирно покоившейся на колене Кривого, сигарету и тоже закурил.

– Перло… и уже не прет! – раздраженно и громко произнес Панк.

– Не ори, что ли… не прет… то-то ты на плакат с кишками целый час пялишься!

Тихий звук похожий на глухой кашель в одной из комнат насторожил молодого человека. Прошла минута, другая и он сообразил, что это шумит не Панк и не Кривой. Его душу постепенно захватывал леденящий страх разоблачения. Еле различимый подозрительный хрип упорно пробивался в сознание молодого человека. Как назло друг сидящий рядом в наркотическом бреду монотонно бормотал нечто, мешая сосредоточиться. «Если это дежурный врач – он давно бы уже привел Ментов», – эта мысль долго ползала и зрела в его голове. С невероятным усилием воли, борясь с порабатившими его препаратами, парень заставил себя встать.

– Подвинься, сучонок… – прошел он мимо Панка и медленно ватными ногами с тлевшей и забытой сигаретой в руке пробирался на подозрительный звук. Коридор в пьяных глазах плыл, деформировался и постоянно менялся. Паренек шел, периодически останавливаясь для отдыха и обдумывания дальнейших действий. Ему казалось – шел к двери целую вечность. Наконец молодой человек добрался до цели. «– Эй… эй!» – осмелился он окликнуть того кто находился за дверью со странной лаконичной табличкой «осмотр». Человек не отвечал, но из-за преграды ясно и отчетливо доносилась какая-то возня и постоянный подозрительный хрип.

– Мужики! Идите сюда!! – даже не скрываясь и не понижая голос, выкрикнул он.

Через некоторое время они подошли.

– Прикиньте, в этой комнате кто-то есть живой! – поделился своими наблюдениями Конь.

– Ну-ну! откуда?

– Не знаю. По пятницам здесь никогда никто не дежурит… Я же помню… с матерью на ее работу мелкотней почти каждый ходил. Ну, послушайте сами…

Компания притаилась и напряженно вслушивалась в тишину. За дверью раздался скрежет и негромкий хрип.

– Собаку что забыли? – предположил Кривой.

– А почему она на чужих не лает? – удивился Панк.

– Добрая, наверное, – Кривой рассмеялся над своей шуткой.

– Песик-песик! – засюсюкал Конь.

Ему отозвалось нечто похожее на рык.

– Я же говорю – собаку забыли! Открывай дверь!

– Что значит открывай?! А если она все-таки огромная и злобная? Или сейчас своим лаем разбудит всю общагу?? – остудил его Конь.

Кривой немного подумал, протянул руку к смятой дверной ручке, но потом резко отдернул ее.

– Ладно, пошли отсюда, а то мы так до утра в этом коридоре простоим. И так уже нашли что искали! – сказал Конь и направился к выходу.

Остальные послушно поплелись за ним.

– Снег пошел… – оповестил всех Кривой, мельком увидевший через окно открытого кабинета первый в этом сезоне снег.

Конь подошел вплотную к входной двери. Прислушался к тому, что происходит снаружи и, убедившись, что за ней никого нет, открыл замок.