Текст книги "Индийский веер"

– Я очень надеюсь, что с тобой все и вправду будет в порядке. Разумеется, ты весьма здравомыслящая особа. Но мне не нравится, что ты остаешься здесь с графиней, которая думает исключительно о себе и своих удовольствиях. А что до ее супруга, то он, по-моему, чуточку влюблен в тебя.

– Говорю же, тебе не о чем беспокоиться. Дугал всегда будет чуточку влюблен в кого-нибудь… и никогда – беззаветно и до конца.

– Мне не нравится, что здесь происходит. Не позволяй никому застать себя врасплох.

– Спасибо. Полагаю, ты считаешь, что, будучи женщиной, которая вот-вот выйдет замуж, ты должна позаботиться о своих менее опытных и слабых сестрах. Ох, Элис, будь счастлива сама. А я порадуюсь за тебя.

* * *

Лавиния пришла в изумление, узнав о том, что Том и Элис намерены пожениться.

– Нет, кто бы мог подумать! Она казалась мне прирожденной старой девой. Честно говоря, не понимаю, что он в ней нашел. Она же откровенная дурнушка.

– Чтоб ты знала, в людях ценны не только кудрявые локоны и тигриные взоры. Она очень умна.

– А я, как ты намекаешь, нет.

– Никто в здравом уме не сможет назвать тебя дурнушкой.

– Но и умной тоже?

– Что ж, то, как ты себя ведешь, позволяет заподозрить недостаток этого ценного качества.

– Ах, замолчи, будь любезна. Я полагаю это забавным – няня Элис и Том Кипинг. А как же дети, кстати? Мама придет в ярость. Она прислала сюда Элис Филрайт присматривать за детьми, а не подыскивать себе мужа.

– Этот вопрос не подлежит более юрисдикции твоей матери. Она может управлять Фрамлингами, но не всей Индией.

– Она будет очень расстроена. Причем настолько, что пришлет сюда еще одну няньку-англичанку.

– Я так не думаю. Кроме того, тебе ведь осталось провести не так много времени здесь, не правда ли?

– Спасибо, что напомнила мне о столь благословенном факте.

– В деревенском имении Каррузерсов тебе будет не хватать мужского обожания.

– Да. В этом-то все и дело. Да еще и мама будет неподалеку. Мне стоит хорошенько обдумать этот вопрос. Пожалуй, я постараюсь убедить Дугала остаться здесь.

– Кажется, он очень тоскует по дому и всей душой жаждет вернуться туда.

– К своим ветхим старым книгам, которые не смог перевезти сюда. Так ему и надо.

– Какая преданная жена, – пробормотала я, она же расхохоталась во весь голос.

Фабиан отреагировал на озвученную новость несомненным удивлением. Мы сидели за ужином, когда всплыла эта тема.

– Я всегда полагал Кипинга убежденным холостяком, – сказал он.

– Некоторые мужчины и сами верят в это, но только до тех пор, пока не встретят свою настоящую половинку, – отозвалась я.

Он метнул на меня изумленный взгляд.

– Все равно никто из вас не был удивлен так, как я, – заявила Лавиния. – Я была уверена, что такие женщины, как Нанни Филрайт, никогда не выходят замуж. Предполагается, что они всю жизнь посвящают своим подопечным, а на склоне лет живут в каком-нибудь маленьком домике, купленном для них кем-либо из благодарных отпрысков, которые навещают свою нянюшку каждое Рождество и день ее рождения и заботятся о том, чтобы она более ни в чем не нуждалась до конца дней своих.

– А вот я ничуть не удивлена, – возразила я. – Они станут прекрасной парой. Я видела, что они нашли общий язык с момента своей первой встречи.

– На пути через пустыню, – вставил Фабиан и многозначительно улыбнулся, будто напоминая мне о том, как Том Кипинг по его приказу спас меня от участи слишком ужасной, чтобы даже думать о ней.

– Но это означает, что мы лишились няни, – заметила Лавиния. – Какая досада.

– Здешняя айя очень хороша, – напомнила я ей. – Кроме того, я помогу ей присматривать за детьми, как делала и раньше. Но нам всем будет очень грустно расставаться с Элис.

– Смею надеяться, она иногда будет приезжать сюда вместе с Томом, – предположил Дугал.

– И тогда наступит момент счастливого воссоединения, – подхватил Фабиан.

– Я очень рада за Элис, – сказала я. – Она одна из лучших подруг, которые у меня когда-либо были.

– В таком случае, – сказал Фабиан, – давайте выпьем за них. – Он поднял свой бокал. – За влюбленных, где бы они ни находились.

Мятеж

Тело Ашрафа доставили его отцу и с почестями поместили в маленький домик, стоявший на участке, принадлежавшем Большому Хансаме. Вскоре должны были состояться традиционные похороны, а это означало, что тело Ашрафа положат на деревянную тележку и доставят в отведенное место, где сожгут.

Вернулась и Рошанара. Она по-прежнему оставалась под защитой своего свекра, Большого Хансамы. Я очень жалела о том, что мы не можем увидеться. Мне бы хотелось поговорить с нею. Я хотела знать, какое будущее ее ожидает.

Ответ я узнала очень скоро.

Ко мне пришла айя; она потянула меня за рукав, давая понять тем самым, что желает поговорить со мною наедине. Я спросила:

– Что случилось?

Она не ответила на мой вопрос, а лишь пробормотала:

– Мисси… идемте…

Она привела меня в сад, к беседке, притаившейся среди высоких кустарников и зарослей травы. Не многие обитатели дома рисковали заглядывать сюда. Нам говорили, что в густой высокой траве любят скрываться змеи. Здесь видели цепочных гадюк, а раз или два даже смертоносных кобр.

Я замедлила шаг, когда поняла, что мы направляемся к беседке. Айя заметила мою неуверенность и сказала:

– Мы будем осторожны… очень осторожны. Ступайте за мной след в след, пожалуйста.

Я осторожно двинулась за нею и в беседке нос к носу столкнулась с Рошанарой. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, а потом она бросилась ко мне в объятия.

– Ох, мисси… мисси… – всхлипнула она. – Такая хорошая… такая добрая.

Я отстранила ее от себя, держа за руки. Ее вид неприятно поразил меня. Она больше не была той девочкой, что прилежно сидела рядом с Луизой и слушала мои наставления.

Она выглядела старше, исхудала, и, что встревожило меня сильнее всего, на лице ее был написан страх, не заметить который было невозможно. Я вдруг поняла, что передо мной стоит до смерти напуганная девушка.

– Итак, ты стала вдовой, Рошанара, – сказала я.

Она ответила мне горестным взглядом.

– Мне очень жаль, – вновь заговорила я. – Это ужасно. Ты пробыла замужем совсем недолго. Как это, должно быть, печально – потерять мужа.

Она покачала головой и ничего не сказала, не сводя при этом своих больших испуганных глаз с моего лица.

– Он был убит, – продолжала между тем я. – Какая бессмысленная расправа. У него были враги?

– Он не сделал ничего такого, мисси. Он был напуганным мальчишкой. Он умирать из-за того, что было сделано… другими.

– Хочешь поговорить об этом?

Она вновь покачала головой, а потом вдруг упала передо мной на колени, ухватив меня обеими руками за юбку.

– Помогите мне, мисси, – взмолилась она. – Не дайте сжечь меня.

Я перевела взгляд на айю, и та согласно кивнула, а потом добавила:

– Расскажи. Расскажи, Рошанара. Расскажи все мисси.

Рошанара подняла на меня глаза:

– Состоятся похороны… погребальный костер. И я должна броситься в огонь.

– Нет! – вырвалось у меня.

– Большой Хансама сказал «да!». Он говорит, что таков долг вдовы.

– Нет, нет, – повторила я. – Это обычай сати. По британским законам он запрещен.

– Большой Хансама, он говорит, что это наш обычай. Он не станет поступать по законам чужеземцев.

– Это попросту запрещено, – попыталась я успокоить девочку. – Ты должна отказаться, только и всего. Никто не может заставить тебя силой. Закон на твоей стороне.

– Большой Хансама, он говорит…

– Это ни в коей мере не касается Большого Хансамы.

– Ашраф был его сыном.

– Не имеет значения. Это запрещено законом.

– Мисси знает, что говорит, – сказала айя.

Рошанара кивнула.

– Этого никогда не случится, – заверила их я. – Мы не допустим этого. Предоставь дело мне. Я не допущу ничего подобного.

Страх на лице Рошанары сменился доверием. Я же была потрясена тем, какие надежды она возлагала на мое вмешательство.

Я решила действовать быстро, но не знала, с чего начать. Вопрос был слишком важным, чтобы пытаться решить его в одиночку. Необходимо срочно посоветоваться с Фабианом и Дугалом. Пожалуй, лучше начать с Фабиана. Дугал поймет и посочувствует, но едва ли предпримет что-либо. А вот Фабиан точно будет знать, как поступить наилучшим образом.

Я должна немедленно разыскать его и поговорить с ним. Я повторила:

– Предоставь это мне. А теперь я должна идти. Что ты намерена делать дальше, Рошанара?

– Она вернется в дом Большого Хансамы, – ответила вместо девочки айя. – Он не должен знать, что она приходить и рассказывать вам обо всем. Я сама отведу ее обратно.

Я сказала ей:

– Думаю, что уже совсем скоро я скажу вам, что надо будет сделать.

* * *

Я отправилась прямиком в кабинет Фабиана. К счастью, он оказался на месте.

Он поднялся и выразил удовольствие при виде меня. Я же разозлилась на себя за то, что вновь впадаю в восторженное расположение духа в столь ужасной ситуации.

– Мне нужно поговорить с вами.

– Я рад этому. О чем же?

– О Рошанаре. Она здесь. Я только что видела ее. Бедное дитя в ужасе. Большой Хансама собирается заставить ее прыгнуть в погребальный костер Ашрафа.

– Что?

– Ей сказали, что именно так она и должна поступить.

– Это невозможно.

– Таков приказ Большого Хансамы. Что мы предпримем по этому поводу?

– Самое простое: не допустим произвола.

– Это будет несложно с точки зрения закона, не так ли?

– Да, это будет несложно, но такой шаг может оказаться провокационным. Мы уже сделали несколько тревожащих открытий, и, по-моему мнению, положение быстро становится взрывоопасным. Думаю, что действовать мы должны с крайней осторожностью.

– Но ведь в данном случае будет нарушен закон…

– Друзилла, – без намека на шутку или легкомыслие сказал он, – я рассчитываю на ваше благоразумие и умение держать язык за зубами.

– Разумеется.

– Не говорите об этом никому, включая и мою сестру. Когда Том Кипинг вернется, он, скорее всего, посвятит мисс Филрайт во все подробности, но она разумная девушка. Том не полюбил бы ее, будь это иначе.

– Я пообещала Рошанаре, что мы сделаем все возможное.

– Мы непременно предпримем меры. Это отвратительное и жестокое действо не состоится. На этот счет можете быть покойны. Но мы кое-что выяснили. В воздухе пахнет мятежом. Раздуть тлеющие угли чрезвычайно легко, и когда это случится – если случится, – то вспыхнет пламя такого пожара, что мало не покажется никому. Где-то мы совершили ошибку… или, скорее всего, все произошло само собой. Компания никогда не желала превращать индийцев в рабов. Мы старались сделать их образ жизни лучше, но ошибок на этом пути было не избежать. Очевидно, мы сделали их немало. Я лично думаю, что наше влияние сказалось чересчур сильно и быстро. Люди могли решить, будто их цивилизация подвергается опасности и обычаи вытесняются силой с целью заместить их другими.

– Но ведь они не могут не понимать, что жизнь их без актов самосожжения и ритуальных убийств стала лучше.

– Пожалуй. Но недовольные найдутся всегда. Понимаете, при лорде Далхаузи мы аннексировали провинции Пенджаб и Ауд. Но самой напряженной в данный момент остается обстановка в Дели. Причиной назревающих беспорядков стало низложение падишаха Бахадур Шаха II, вследствие чего Далхаузи грозит вообще выслать последних Великих Моголов из Дели.

– Почему?

Фабиан пожал плечами.

– Мы следим за их лидером Наной Сахибом, который готов воспользоваться первой же возможностью, чтобы подбить людей к мятежу против нас. Мы оказались в трудном положении. Я рассказываю вам все это для того, чтобы вы поняли: действовать мы должны с исключительной осторожностью.

– А что будет с Рошанарой?

– Подобную практику следует прекратить. В этом не может быть сомнений. Но мы не можем действовать наобум. Мы кое-что узнали о Большом Хансаме. Как выяснилось, мы пригрели змею у себя на груди.

– Это меня не удивляет. Но разве не можете вы разоблачить его?

– Нет, конечно. Это станет сигналом к немедленному началу мятежа, и тогда только один Господь знает, чем и когда все закончится. Он ведь не просто Хансама. Он получил свое место еще и потому, что в этом доме часто бывают чиновники Компании.

– Вы хотите сказать, что он… некоторым образом… шпион?

– Более того, Б. Х. – предводитель. Он ненавидит захватчиков. Я в этом уверен. К тому же он является последователем Наны Сахиба, который мечтает о том, чтобы изгнать нас из страны.

– Он – тоже Нана, только большой. Большой Нана. Я слышала, его так называют.

– Я не знаю, назвался ли он так в честь своего предводителя или это имя принадлежит ему от рождения. Зато нам стало известно о нем кое-что такое, что заставляет нас вести себя с большой осторожностью.

– И что же именно вы узнали?

– Вы уже знаете: он выращивает дурман в своем саду. Из-за того что ритуальные убийства запрещены законом, он хочет отменить его. Кипинг подозревал – а теперь у него появились и доказательства, – что Б. Х. помогает своим дружкам вернуться к практике ритуальных убийств. Путники, обнаруженные в лесу, были отравлены, и мы полагаем, что яд для этой цели предоставил именно Б. Х. Скорее всего, это действительно так, поскольку родственник одного из погибших отомстил ему, убив Ашрафа.

– Ох, бедный Ашраф! Он пал жертвой мести другому человеку!

– Его собственному отцу, разумеется. Ашраф был единственным сыном Б. Х. Причинить ему бо́льшую боль было невозможно. Так что, сами понимаете, мы взрастили семена обмана в собственном саду.

– Но что мы можем сделать для Рошанары?

– Мы не дадим ей умереть, но действовать будем втайне и исподволь. Устроить скандал на месте погребального костра было бы несусветной глупостью – мятеж может вспыхнуть тотчас же. Я уверен, что в этом случае бунт начнется прямо здесь, в этом самом доме. Мы должны избежать этого. Когда Кипинг вернется, я поговорю с ним о том, чтобы как можно скорее вывезти из Дели вас и Лавинию с детьми.

– Вы ожидаете беспорядков в Дели?

– Это важный город. Если начнутся волнения, он не останется в стороне, можете быть уверены.

– А теперь скажите мне, что конкретно вы намерены сделать для Рошанары.

– Я должен хорошенько все обдумать, но пока что самым подходящим решением представляется тайком вывезти ее из города.

– Большой Хансама никогда этого не допустит.

– Я сделаю это без его ведома, разумеется.

– Это возможно?

– Мы должны сделать это возможным. Компании принадлежат несколько домов в разных местах. Некоторое время в одном из них можно пожить, не привлекая к себе внимания. Я действительно полагаю, что так будет лучше всего. Но мы должны быть очень, очень осторожны. Том вернется сегодня вечером. Он часто приезжает и уезжает, не ставя никого в известность о своем маршруте, так что в его скором отъезде не будет ничего необычного. Когда должны состояться похороны?

– Думаю, что очень скоро. Максимум через два дня.

– В таком случае мы должны действовать быстро. Будьте готовы. Мне может понадобиться ваша помощь. И помните: никому ни слова.

– Запомню, – ответила я.

Он улыбнулся и наклонился ко мне. Я уже решила, что он собирается поцеловать меня, но он не сделал этого. Думаю, он заметил, как в моих глазах вспыхнула тревога. Нет, положительно мне надо научиться лучше скрывать свои чувства. Даже Элис заметила кое-что. Мне придется постараться, чтобы такого больше не случилось… особенно в присутствии Фабиана.

* * *

События того дня до сих пор свежи в моей памяти.

Я постаралась как можно скорее найти айю, что мне удалось почти сразу же, поскольку ей так же не терпелось увидеть меня. Я сказала ей:

– Все в порядке. Это надо остановить, но при этом мы должны быть осторожными. Нельзя, чтобы о том, что мы задумали, стало известно кому-либо еще.

Она кивнула с самым серьезным видом.

– Сэр Фабиан позаботится о том, чтобы ничего плохого не случилось. Вы должны будете сделать именно так, как вам скажут, и при этом не обмолвиться ни словом никому постороннему.

Она вновь кивнула и спросила:

– Сейчас?

– Я скажу вам, когда мы будем готовы. А пока ведите себя так, словно ничего не случилось.

Я знала, что она справится. Но ей было страшно даже помыслить о том, что с нею станется, если Большой Хансама узнает о той роли, которую она сыграла в заговоре, призванном подорвать его авторитет.

В тот же день, ближе к вечеру, вернулся Том Кипинг.

Фабиан пригласил меня и Дугала к себе в кабинет, присовокупив, что прийти должна и мисс Филрайт – теперь, когда обручена с Томом, она будет действовать сообща с нами.

Очевидно, Том уже знал о том, что Элис приняла его предложение руки и сердца. На лице его радость попеременно сменялась озабоченностью, что было вызвано напряженной обстановкой.

– Присаживайтесь, – сказал Фабиан. – И вы тоже, мисс Филрайт. Вы знаете о том, что происходит? – Он вопросительно взглянул на Элис.

Элис ответила, что знает.

– Итак, мы должны вывезти эту девочку из дома. Этим займется Том. У Компании в собственности имеется несколько небольших домов, в которых можно укрыться в случае необходимости. Они расположены в сельской местности и используются как гостиницы. Любой, кому надо переждать некоторое время, может сойти там за путника, и никто не обратит на него особого внимания. Том, расскажи нам свой план.

– Мы намерены избавить девочку-индианку от опасности, – начал Том. – Разумеется, мы можем просто запретить церемонию и призвать на помощь закон. Именно это я и посоветовал бы при обычных обстоятельствах. Но мы думаем, что, учитывая нынешнее взрывоопасное положение дел, это было бы неразумно.

Фабиан сказал:

– Полагаю, что и мисс Делани, и мисс Филрайт отдают себе отчет в том, что недовольство местных жителей нарастает. Наши враги распространяют среди сипаев слухи о том, что пули, которые они используют, смазаны говяжьим и свиным жиром, что они считают нечистым. Они думают, что мы пытаемся уничтожить их прежние обычаи, относясь к ним с презрением. В Барракпуре было устроено несколько поджогов… Извини, Том. Я отклонился от темы, но полагаю важным, чтобы молодые леди осознали всю серьезность положения, равно как и то, почему мы вынуждены действовать исподволь. Уже произошло несколько попыток мятежа, которые мы подавили, но по Ауду и Бунделкханду ходят грязные слухи, подрывающие наш престиж. А теперь продолжай, Том.

– В отношении Хансамы у нас возникли самые серьезные подозрения. Он способен повести людей за собой. Именно его присутствие в доме заставляет нас действовать с предельной осторожностью, и мы с сэром Фабианом пришли к заключению, что до тех пор, пока не удостоверимся в его намерениях, мы должны направить все усилия на то – по крайней мере, в данный момент, – чтобы спасти девочку, а не совершить правосудие. Итак, наш план состоит в том, чтобы уберечь Рошанару от беды.

– Каким образом? – осведомился Дугал.

– Увезя ее отсюда.

– Вас увидят, когда вы будете уезжать, – заметил он.

– Не увидят, если мы все сделаем правильно. Ее увезут после наступления темноты.

– Ее непременно хватятся в доме Хансамы, – сказала я.

– Мы надеемся, что окружающие полагают, будто она заперлась в одиночестве в своей комнате и убивается из-за потери горячо любимого мужа. По обычаю она должна провести свою последнюю ночь на земле в медитациях и молитве. И для этого ее должны оставить в покое. Ей придется самой тайком выбраться из дома. Она направится к беседке в саду.

– Там же трава вокруг буквально кишит змеями, – сказал Дугал. – Укус некоторых может оказаться фатальным.

– Я знаю, что ты интересуешься разными видами живых организмов, Дугал, – нетерпеливо бросил Фабиан, – но у нас нет времени, чтобы обсуждать их сейчас.

– Я всего лишь предположил, что приближаться к беседке может быть опасно.

– Эта опасность – ничто по сравнению с тем, с чем нам придется столкнуться, если мы ничего не предпримем. Продолжай, Том.

– Итак, – сказал Том, – мы должны переодеть и загримировать Рошанару. Здесь нам поможете вы, леди. У меня есть парик, он изменит ее внешность. – Открыв небольшую сумку, он достал из нее парик светло-каштанового цвета; тот был сделан из человеческих волос и выглядел вполне натурально.

– Да, в нем она сама себя не узнает, – заметила я.

– Немного пудры осветлит кожу у нее на лице, – предложила Элис.

– Правильно, – подхватила я. – У Лавинии на туалетном столике стоит множество всяких баночек и бутылочек. Я попрошу у нее парочку.

– Нет, – возразил Фабиан. – Не надо ее ни о чем просить. Просто возьмите все, что вам нужно.

– Она может заметить пропажу.

– Вы уж постарайтесь, чтобы этого не случилось. Они понадобятся вам ненадолго, а после вы вернете их на место. Итак, вы уверены, что сможете изменить ее внешность так, чтобы она выглядела европейкой?

– Думаю, что мы справимся, – сказала я. – Во всяком случае, постараемся.

– Но учтите: Лавинии об этом – ни слова.

– Это означает позаимствовать без разрешения, то есть украсть.

– Значит, украдите.

– По плану, – продолжал Том, – Рошанара должна прийти сюда в полночь. Но она ни в коем случае не должна входить в дом. Слуги здесь постоянно держат глаза и уши открытыми, особенно сейчас. Так что ей придется самой добираться до беседки.

– Невзирая на возможных змей, – добавил Фабиан, покосившись на Дугала.

– Там, – продолжал Том, – она переоденется в одежду, которую для нее подберете вы. В европейском стиле. Внешность ее должна измениться самым кардинальным образом. Потом мы с нею немедленно уедем. Я отвезу ее в дом на окраине города. Позже туда прибудут мистер и миссис Шелдрейки. Шелдрейк – один из служащих Компании. Его жена будет помогать ему. Рошанаре придется изображать их дочь. Миссис Шелдрейк с «дочерью» могут передвигаться в паланкине – мы скажем, что девочке нездоровится. Это поможет избежать множества ненужных расспросов: никто не станет подходить к ней слишком близко из опасения подцепить заразную болезнь. Таким образом, мы доставим ее в безопасное место, где ей предстоит провести некоторое время, пока мы не придумаем, что делать дальше.

Фабиан перевел взгляд на меня:

– Вижу, вы полагаете, что происходящее изрядно попахивает мелодрамой. Почему бы нам просто не запретить проведение обряда? Поверьте, я и сам предпочел бы именно этот вариант.

– Я все понимаю, – заверила я его. – Все должно пройти в точности так, как вы предлагаете. А мы с Элис постараемся переодеть и загримировать ее до полной неузнаваемости.

– Вся штука в том, чтобы подобрать для нее что-либо подходящее, – заметила Элис. – Она же совсем еще молоденькая и хрупкая.

– Подойдет любая одежда, – сказал Фабиан. – Большую часть времени она все равно проведет в паланкине – за исключением первых часов, разумеется.

– А это, насколько мне представляется, самая опасная часть, – заметила я и развернулась к Элис. – Где мы возьмем для нее одежду?

Прежде чем ответить, Элис окинула меня изучающим взглядом.

– Ты очень стройная и худенькая, хотя и намного выше девочки. Мы можем укоротить подол одного из твоих платьев.

– Вот и ответ, – сказал Том, с гордостью глядя на Элис, предложившую столь простое и элегантное решение.

– И не забудьте, – сказал Фабиан, – моя сестра не должна быть посвящена в нашу тайну. Иначе она не удержится и что-нибудь непременно разболтает.

– Но сначала необходимо передать записку Рошанаре, – сказал Том.

– Я немедленно переговорю с айей, – успокоила я его.

– Мне не нравится, что мы вынуждены привлечь к этому делу аборигенку, – сообщил Фабиан.

Я с раздражением взглянула на него:

– Разве вы не видите, что айя заинтересована в успехе не меньше нас самих? Она ее тетка. Она воспитала ее. И сделает все, что в ее силах, дабы спасти племянницу. Я знаю.

– Не нужно так волноваться, – сказал Фабиан. – Эмоциональное перенапряжение ведет к неверным поступкам. Внушите это айе.

– Непременно, но она все поймет и без слов. Мы можем полностью положиться на ее благоразумие.

– Полностью доверять нельзя никому.

Интересно, подумала я, почему меня всегда тянет возразить ему? Но сейчас для споров не было времени. Мы должны были приложить все усилия к тому, чтобы наш план сработал.

* * *

Едва выйдя из дома, я увидела айю. Я предложила ей встретиться в беседке, где мы могли бы поговорить. Фабиан прав. В нашем положении нельзя быть чересчур доверчивым и, хотя я была уверена в том, что многим здешним слугам не хотелось бы увидеть, как Рошанару сжигают на костре, все они до единого страшились гнева Хансамы, который наверняка был бы ужасен. Кроме того, кое-кто мог проникнуться патриотическими убеждениями насчет необходимости изгнать британцев с их законами со своей земли.

Я рассказала айе о нашем плане. Рошанара узнает о том, что ей предстоит сделать, когда придет в беседку. Мы расскажем ей об этом, пока будем переодевать ее. У меня сердце едва не разорвалось на части, когда я увидела отчаянную надежду в глазах пожилой женщины. Она искренне считала, что у Рошанары появился шанс на спасение исключительно благодаря моей власти, схожей в ее представлении с могуществом богини. И мне захотелось рассказать ей, что план этот разработали Фабиан и Том Кипинг.

Она внимательно выслушала все, что я ей поведала. Рошанара должна прийти в беседку в полночь, когда в доме Большого Хансамы воцарится тишина, а все его обитатели уснут. Она знала, что сделать это вполне возможно, потому что все члены семьи разойдутся по своим комнатам, чтобы помолиться в ночь перед погребением.

Мы же с Элис придем в беседку днем, прихватив с собой вещи, которые понадобятся нам, чтобы изменить внешность девушки. Более всего на свете мы боялись выдать себя какой-нибудь необычной мелочью и вызвать подозрения.

Но, очевидно, нам удалось этого избежать, потому что все прошло гладко.

Мы с Элис переодели Рошанару. Бедная девочка дрожала от страха. Она до сих пор не могла поверить в то, что кто-то посмел ослушаться приказа Большого Хансамы, но при этом испытывала безграничное доверие ко мне.

Предостерегать обеих индианок о последствиях того, что с ними будет, если что-либо пойдет не так, не было нужды. Они осознавали их не хуже нас.

Итак, вскоре Рошанара была готова. Она ничуть не походила на себя прежнюю. Обрезанное по подолу платье оказалось ей немножко велико, но сидело на ней сносно, а светло-каштановый парик и вовсе преобразил ее. Она стала походить на евразийку. Но загримировать полные внутренней грации движения и поразительные темные глаза мы были не в силах.

Я узнала, что план наш увенчался полным успехом, когда через несколько дней получила записку от Тома Кипинга. «Все в порядке, – писал он. – Нынче вечером груз в полной безопасности покинет город». Итак, нам удалось задуманное – мы спасли Рошанару.

* * *

На следующий день, когда стало известно об исчезновении Рошанары, разразилась буря.

Хансама ничего не сказал, но я знала, что его обуревает дикая ярость. Он ведь хотел, чтобы старинный обычай сати был исполнен до последней буквы. Он желал бросить вызов британцам, и это желание, похоже, набирало силу по всей стране.

Айя рассказала мне, что было задано много вопросов. Ее он допрашивал лично. Что ей известно о случившемся? Она не могла ничего не знать. Или девчонка сбежала на собственный страх и риск? Будь, мол, уверена, они непременно отыщут ее рано или поздно. И, если ее найдут, она все равно умрет в огне, но только уже лишенная чести принести себя в жертву ради своего супруга и своей страны. Погибнет она всенепременно, потому что осмелилась не повиноваться приказу Большого Хансамы и предала свою родину.

Бедная Рошанара! Я надеялась, что больше она никогда не встретится со своим могущественным и страшным свекром.

* * *

Как и велел Фабиан, Лавиния оставалась в полном неведении относительно происходящего, но теперь и она узнала о побеге Рошанары. Причина его выплыла наружу, и все только о нем и говорили.

– Бедная девочка, – сказала она. – Ты знала, что они хотели заставить ее прыгнуть в погребальный костер?

– Да, был такой старинный обычай.

– К счастью, запрещенный.

– Да. Слава богу, теперь он объявлен вне закона.

– Но его все еще практикуют. Большой Хансама хотел соблюсти его и на этот раз. Из уважения к своему сыну. И, похоже, он несколько раздосадован тем, что его желания не осуществились.

– Так ему и надо.

– Он всего лишь следует старинному обычаю.

– Интересно, а сам он готов прыгнуть в костер ради соблюдения старинного обычая?

– Разумеется, нет. Рошанаре повезло, что она сумела выкрутиться из этой истории. Хотелось бы мне знать, как ей это удалось. Никогда бы не подумала, что у нее хватит на это духу.

– Когда тебе грозит смерть, поневоле обретешь силу воли, сделаешь что угодно, лишь бы избежать ее.

– Откуда тебе знать? Ты ведь еще никогда не сталкивалась со смертью лицом к лицу.

– Ты права. Никто из нас не знает, как повел бы себя в определенных обстоятельствах, если никогда прежде не сталкивался с ними.

– Опять ты философствуешь! Узнаю старую добрую Друзиллу. Б. Х. допрашивал всех слуг, пытался выяснить, кто посмел ослушаться его повеления.

– Он что же, сам рассказал тебе об этом?

– Ну что ты! Он ведет себя весьма сдержанно, с тех пор как я дала ему от ворот поворот.

– Насколько я помню, ты не сделала ничего подобного. Ваше свидание закончилось благополучно только потому, что я пришла и спасла тебя.

– Спасительница ты моя! Ты уже проделала это однажды из-за того старого унылого графа, и теперь тебе кажется, будто ты все время спасаешь меня.

– Я рада, что он превратился в старого унылого графа. Одно время он был душкой.

– Что ж, в последнее время Хансама ведет себя безупречно.

– Безупречно! Заставляя свою невестку прыгнуть в погребальный костер?

– Я имела в виду его отношение ко мне.

– Ну разумеется. Ты всегда думаешь только о том, что касается лично тебя.

Лавиния рассмеялась.

– Оставайся со мною. Мне нравится, как ты меня третируешь. Сама не знаю почему. Мама уже давно бы выгнала тебя за неуважение.

– Но ты – не твоя мама, и, если меня рассчитают, я тотчас же отправлюсь восвояси.

– Ты опять обиделась! Разумеется, я хочу, чтобы ты и дальше оставалась со мною. Ты – моя лучшая подруга, Друзилла. Какое чудесное имя! И оно тебе очень идет. Ты даже выглядишь как Друзилла.

– Чопорный синий чулок? Не одобряющий любого веселья?

– Истинная правда.

– Это неправда. Я не одобряю лишь то так называемое веселье, когда ты развлекаешься с противоположным полом, что однажды уже имело для тебя самые неприятные последствия, о чем тебе не стоит забывать.

– Ты опять за свое?

– Да. И будь осторожна с Хансамой. Он может оказаться совсем не тем, кем ты его считаешь.

– О, теперь он вежлив со мной. И неизменно почтителен.

– На твоем месте я бы не доверяла ему.

– Ты не доверяла бы и своей тетке, старой деве, которая четырежды в день посещает церковь и часами молится на коленях перед сном.

– У меня нет такой тетки.