Текст книги "Королева в ожидании"

Это были счастливые дни.

Потом пришли новости с поля боя. Войска под командой Мальборо взяли Уденард, и Георг Август прославился своей храбростью. Он возглавил ганноверских драгун и привел их к победе. И хотя лошадь под ним была убита, он ринулся в гущу сражения и вызвал восхищение всех, доказав, что он такой же прекрасный солдат, как и его отец.

Даже Георг Людвиг был доволен сыном… впрочем, совсем недолго. Вскоре он понял, что успех сына на поле боя сделал его героем в глазах Англии. И так уже англичане, находившиеся в Ганновере, посылали в Лондон сообщения, что наследный принц для Англии предпочтительнее, чем курфюрст. В результате старая вражда вспыхнула с новой силой.

«Неужели сын пытается снискать расположение англичан? – размышлял Георг Людвиг. – Неужели он надеется, что они захотят обойти отца и предложить корону сыну?»

Георг Людвиг не горел желанием принимать корону Англии. Но после смерти Анны и Софии корона должна принадлежать ему, а не сыну. Георг Август может получить ее только после смерти отца.

Между тем ликующий Георг Август вернулся в Ганновер, готовясь принимать лавры и поздравления. Многие встречали его как героя, и он купался в славе. Мрачное недовольство отца не имело для него значения. По правде говоря, он был даже рад такому повороту событий. Георг Август не хотел, чтобы ненависть между ними кончилась. Он наслаждался своей популярностью. Ему нравилось думать, что народ Ганновера любит его больше, чем отца.

К тому же его встретила преданная жена с большим животом: она вновь ждала ребенка. Его встретил маленький Фрицхен, который кричал и прыгал от радости при виде своего храброго папы.

Георг Август еще никогда в жизни не был так счастлив.

И в пасмурный ноябрьский день Каролина родила второго ребенка – здоровую, крепкую девочку.

– Назовем ее Анной, – сказала курфюрстина, – в честь королевы Англии.

Каролина поддержала эту прекрасную мысль. И Анна Английская любезно согласилась быть крестной матерью Анны Ганноверской.

Георг Август, уехавший в армию еще до рождения девочки, написал Каролине письмо, в котором выражал свою радость по поводу этого события и благодарность жене, давшей ему так много счастья.

«Этот подарок твоей любви соединяет меня с тобой больше, чем что-либо другое. Покой моей жизни зависит от знания, что ты в добром здравии, и от уверенности, что ты по-прежнему чувствуешь ко мне любовь и нежность. Я постараюсь оправдать их всей мыслимой любовью и страстью и никогда не упущу возможности показать тебе, что никто в мире, дорогая Каролина, не может принадлежать тебе гак безраздельно, как твой Георг Август».

Каролина читала это письмо, держала на руках недавно родившуюся девочку, поглядывала на Фрицхена, сидевшего рядом на стульчике, и думала, что самые опасные годы ее брака миновали. Теперь она знала, как обрести счастье в жизни, которая ждала ее впереди.

ПРИНЦ СОВЕРШЕНСТВУЕТСЯ В АНГЛИЙСКОМ

Фургон проскрипел по главной площади Ганновера и остановился перед гостиницей. Среди прибывших пассажиров были мужчина и женщина, явно иностранцы. Но в последние годы Ганновер так часто посещали иностранцы, особенно англичане, что эти двое не привлекли к себе внимания.

Довольно потрепанные и грязные от долгого путешествия, они, казалось, думали только об одном: как бы поесть и устроиться на ночлег.

Вместе с другими путешественниками они вошли в гостиницу, где им отвели комнату и сказали, что ужин будет готов через час. Женщина сморщила нос, когда, проходя мимо кухни в свою комнату, почувствовала запах кислой капусты, сосисок и лука.

Едва закрыв дверь, женщина сбросила с головы капюшон плаща, вынула шпильки и встряхнула головой. Волосы, словно золотисто-коричневая шаль, упали на плечи и моментально превратили женщину в красавицу.

– У меня болит голова, – тихо проговорила она. Мужчина кивнул, вынул из кармана бутылку, запрокинул голову и долго пил, а она с презрением смотрела на него.

– Не так много, Генри, – вздохнула она. – Сейчас мы не можем себе позволить пьянство.

– Бу-бу-бу! – он хмуро взглянул на нее. – Какую жизнь ты заставляешь меня вести.

– Если бы ты слушал меня… – начала она.

– Знаю, знаю. Мы бы не были в таком положении, как сейчас. Мы жили бы при дворе доброй королевы Анны, а не искали счастья в Ганновере.

– Не забывай, нам нужно как следует пораскинуть умом.

– Этого ты мне не позволяешь.

– Генри, нам нельзя допустить осечки. Мы должны очень серьезно обдумать, куда поедем отсюда. Если у нас хватит ума, если мы сумеем завоевать расположение этих людей, то вернемся с ними домой. И тогда наступит наша очередь занять при дворе высокие места.

– Как же, только нас и ждали. Здесь шатаются сотни людей с точно такими же планами.

– Мы приехали в хорошее время. Если бы только нам удалось обратить на себя внимание. Если бы удалось понравиться им… Но если ты собираешься пить до одурения… Если собираешься пропить все деньги, какие у нас есть…

– А у нас есть деньги?

– Очень мало. Мне надо подумать… Серьезно подумать, что нам делать. Мы должны добиться, чтобы нас представили старой курфюрстине. Если я сумею это устроить, мы уедем отсюда совсем в другом положении. Говорят, чтобы ей понравиться, достаточно быть англичанами. И хотя у нас нет денег, мы с тобой знатного происхождения… И ты и я.

– Да, ты умная женщина.

– Я должна все продумать. Но мне нужна твоя помощь, Генри. Тебе придется помочь мне.

Он сел на кровать и мрачно разглядывал ее, не понимая, почему женился на ней. Она же смотрела на него и недоумевала, с какой стати она вышла за него замуж?

В ярости женщина подошла к зеркалу, потускневшему и засиженному мухами. Лицо в зеркале показалось ей старым, и это моментально встревожило женщину. Через несколько лет она и в самом деле может стать старухой, если они будут продолжать скитаться по грязным углам.

Она пригладила рукой волосы. Они были великолепны! Волосы делали ее очень красивой. Но даже если не брать их в расчет, она была достаточно привлекательной женщиной, гораздо лучше многих. У нее были очень выразительные глаза, точеные черты, приятная улыбка. Она была стройная, но не худая.

Женщина дорожила своей привлекательностью как полезным оружием в борьбе за место в жизни.

Дома в Норфолке все ожидали, что старшая дочь сэра Хобарта сделает хорошую партию, и полагали, что она удачно вышла замуж. Сын графа Суффолка считался вполне достойным и обеспеченным женихом. Правда, Генри был только третьим сыном и еще до свадьбы опозорил себя, почему ему, собственно говоря, и позволили жениться на дочери норфолкского баронета. И разумеется, Хобартам не сказали, что жених – пьяница, безнравственный человек с агрессивным характером, порой склонный к насилию. Задолго до свадьбы он растратил свою долю состояния, поэтому Генриетта Хобарт с приданым в шесть тысяч фунтов показалась ему вполне удачной невестой.

Генриетта скоро поняла, что сделала ошибку. Ей часто хотелось вернуться в дом отца в Норфолке, сидеть с сестрами под яблоней или в розовом саду и обсуждать мужчин, за которых они выйдут замуж. Мирный помещичий дом в последние годы не раз казался ей самым желанным приютом на свете.

Но Генриетта была неглупой женщиной и не мечтала о невозможном. В браке она разочаровалась, но необязательно считать это катастрофой. К счастью, Бог благословил ее красотой, покладистым характером и, хотя не блестящим, но рассудительным умом.

Это она предложила мужу поехать в Ганновер, где собиралась каким-то образом попасть ко двору. Если ей удастся выполнить свой план, она найдет приют для себя, а может, и для Генри. И если обретет пристанище, то самое лучшее – спокойно оставаться в нем, быть надежно защищенной от житейских бурь и готовиться, когда придет время, к отплытию в Англию с новой королевой.

Ждать осталось, видимо, недолго. Анна то и дело бывала при смерти, однако каким-то чудом выздоравливала. Абигайл Хилл, леди Мэшем, вытеснив из фавориток герцогиню Мальборо, как дракон, стерегла королеву.

«Но какая безвкусная особа, эта леди Мэшем!» – подумала Генриетта. Она сама тоже мечтала привлечь к себе внимание королевы Анны, тогда бы она постаралась завоевать расположение Ее Величества.

Но двери Сент-Джеймсского дворца были для Генриетты закрыты. Да она и не собиралась плыть на тонувшем корабле. Мудрые, предусмотрительные люди уже давно повернулись лицом к Ганноверу и стараются завоевать расположение курфюрстины Софии.

Так должны действовать и они, Говарды.

– Надо найти способ, – тихо проговорила она и принялась закалывать волосы, готовясь спуститься в столовую. Сосиски и кислая капуста. Совсем не деликатесы. Но им недолго придется ужинать в гостинице, будто простым путешественникам.

* * *

На следующий день Генриетта сняла в Ганновере маленькую квартиру, которая стоила дороже, чем она могла себе позволить, но все равно выглядела очень убого. Однако Генриетта решила, что потратиться на квартиру необходимо.

В Ганновере собралось так много англичан, что не составляло труда проникнуть в светское общество. К тому же они были хорошего происхождения: она дочь баронета, а муж – сын графа. Генриетта получила отличное образование, и в каждом ее движении чувствовалась придворная дама. В Ганновере, где манеры в сравнении с английскими были грубее, она казалась очень благородной леди.

Теперь она мечтала лишь о том, чтобы получить аудиенцию у курфюрстины, но попасть к ней оказалось нелегко. Несмотря на грубость нравов, в придворной жизни Ганновера соблюдался строгий этикет. По числу людей, занятых в обслуживании хозяйства курфюрста, Ганноверский двор мог соперничать с двором королевы Анны. Генриетта узнала, что там есть гофмейстеры, церемониймейстеры, пажи, лекари, парикмахеры, лакеи, дюжина поваров во главе с французским шеф-поваром, кондитеры, пирожники, судомойки, виночерпии, пивочерпии… И все эти люди имели помощников. Кроме того, еще были придворные музыканты: органист, бесчисленные скрипачи и трубачи, певцы и сочинители песен и музыки. Ведь музыка была единственной ветвью культуры, о которой курфюрст проявлял постоянную заботу. И когда Генриетта увидела экипаж наследного принца, с ослепительной свитой из конных гвардейцев – а ведь принц отправлялся всего лишь в короткое путешествие в Герренхаузен! – то поняла, что ее ждут немалые трудности.

Конечно, можно оставаться вне общества, но какая в этом польза?

Нужно сделать умелый выбор. Найти тех, кто в силах добиться аудиенции у курфюрстины, и каким-то образом подольститься к ним, чтобы они представили ее старой даме. Немцы страшно любят поесть и выпить, от еды и питья они становятся податливее. Поэтому она решила устроить обед, тщательно подобрав гостей. А потом очень важно будет улучить момент и выманить у них обещание, без которого ее план обречен на провал.

Она рассказала о своем намерении Генри. Хотя вряд ли от него будет польза, скорее он станет помехой. Правда, у него изящные манеры, которые могут очаровать людей. Когда-то это восхитило ее, и она вообразила себе совсем иную жизнь, в корне отличную от той, которую он ей дал. Но Генри – безответственный человек, его единственная забота – как бы раздобыть денег на выпивку. И все же придется доверить ему роль, которую он должен сыграть во время обеда. Тем более, что он сын графа и член огромной семьи Говардов. Фактически, на этом этапе она и не могла бы без него обойтись. Даже если он слишком много выпьет, гости, вероятно, тоже не отстанут от него. И по правде говоря, именно этого она и добивалась, желая вырвать у них обещание.

– Хорошая мысль, – согласился Генри. – Но чем ты собираешься заплатить за обед?

Она вновь пересчитала свои ничтожные сбережения. Денег было мало. Если она потратит все, на праздничный ужин хватит… но что потом?

Ужин необходим, это несомненно. И момент подходящий. Она понимала, что если отложить прием и упустить возможность, то придется ждать другой. А к тому времени, вполне вероятно, они уже прослывут нищими, увязшими в долгах… надоедливыми прихлебателями, как сотни других.

Нет, сейчас самое время. Все зависит от нескольких дней.

– И… где найти деньги?

Генри пожал плечами и зевнул. Он не видел способа раздобыть денег.

«Совершенно никчемный человек», – подумала она, надевая плащ и собираясь идти в город.

* * *

Это была безумная мысль. Едва она пришла ей в голову, Генриетта отказалась от нее. Все, что угодно, только не это.

Но все же она остановилась перед витриной лавки на одной из узеньких улиц. Это был дорогой маленький салон, в витрине которого красовался одинокий парик с густыми каштановыми локонами.

Она задумчиво уставилась на локоны, а потом перевела взгляд на вывеску, висевшую над витриной: «Мастер париков курфюрста Ганновера».

Генриетта отвернулась от витрины и сделала несколько шагов, потом вернулась и снова посмотрела на парик.

Затем решительно открыла дверь и вошла в лавку.

Сложив руки, будто для молитвы, навстречу ей поднялся мужчина. Он с первого взгляда узнал настоящую леди.

– Мадам, чем могу быть вам полезен?

– Вы мастер париков?

– Да, мадам, к вашим услугам. Чего бы вы ни пожелали, мы сможем вам угодить.

Она сбросила капюшон и встряхнула головой, незаколотые волосы рассыпались по плечам.

Он почти с благоговением смотрел на них.

– Хорошие волосы, – сказала она. – Тонкие и густые. Потрогайте.

Он осторожно протянул руку.

– Полагаю, – продолжала она, – что к вам приходят люди и предлагают продать свои волосы, я не первая.

Он молчал. К нему приходили продавать волосы девушки: служанки, работницы, иногда матери, которым нужно было содержать своего ребенка… но не благородные леди.

– Я хочу знать, – Генриетта четко выговаривала слова на немецком с сильным английским акцентом, – считаете ли вы возможным купить мои волосы, и стоит ли мне продавать их за ту цену, что вы предложите.

– Да… Я считаю возможным купить их.

– Ах, – вздохнула она. – Вы согласны, что это хорошие волосы, и их очень много?

Он кивнул и назвал цену. Сердце у нее забилось, как птица в клетке. Это была большая сумма. Но ей и нужна была большая сумма, чтобы ублажить гостей, которые, как она надеялась, откроют ей двери в новую жизнь.

– Мало, – сказала она и накинула капюшон. Мастер париков зачарованно смотрел на ее волосы. Он даже вздрогнул, представив, что она пойдет к конкуренту, другому мастеру, и тот сделает такой парик, что все клиенты, какие есть в городе, уйдут к нему. Он никогда не видел волос такого насыщенного цвета, такой шелковистости, волос тонких, но в самую меру. И он редко видел волосы с такими бегущими, словно по морю, волнами.

Мастер мог себе позволить эту азартную авантюру. Больше того, она была леди, а всегда полезно принимать сторону высших.

Мастер париков прибавил цену, но дама вроде бы колебалась.

Тогда он сказал:

– Я обрежу вам волосы чуть выше плеч. Не думаю, что нам стоить спорить о паре талеров.

Генриетта все еще колебалась. Ей стоило больших усилий не выбежать из лавки. Но она заставила себя остаться, потому что понимала – в этот момент решалось ее будущее.

– Хорошо, – проговорила она и села в кресло, которое он ей предложил.

Через несколько минут ее роскошные волосы лежали на столе, а сама она стала похожа на красивого мальчика. У нее были локоны, как у пажа. Она выглядела вполне прилично и быстро утешилась, когда мастер отсчитал ей талеры.

Генриетта поспешила домой, чтобы начать приготовления к праздничному ужину, который должен был изменить ее жизнь.

* * *

Курфюрстина София восторженно встретила Генри и Генриетту Говардов. Ее друзья обедали у этой пары, которая снимала в городе квартиру, и нашли мужа и жену очаровательными. Говарды только что прибыли из Англии и, зная интерес курфюрстины к английским новостям, спросили, не сможет ли курфюрстина любезно дать им аудиенцию.

– Я всегда рада встретить гостей из Англии, – проговорила София ожидаемую от нее фразу.

Старая дама посадила Генриетту рядом с собой и принялась расспрашивать о Сент-Джеймсском дворе. Видела ли Генриетта королеву?

– Да, – ответила Генриетта. Она и вправду видела королеву, только издалека. Откуда Софии знать, что они ни разу не обменялись и словом?

– Расскажите мне о ней.

– Боюсь, Ваше Высочество, она недолго останется на этом свете. Порой ее даже носят по дворцу на руках. Подагра и водянка погубят ее. Ее Величество – мученица этих ужасных болезней.

– Как печально это слышать, – солгала София. Генриетта выбрала правильное направление разговора, преувеличивая немощность королевы Анны: она слышала, что София спит и видит, как бы приехать в Лондон и надеть заветную корону.

«Я бы умерла счастливой, – подумала курфюрстина, – если бы могла умереть королевой Англии».

По иронии судьбы, величайшая мечта ее жизни могла исполниться, когда София уже состарилась и сама была в двух шагах от могилы.

«Но я не умру, пока не стану королевой Англии», – твердо сказала себе София.

Ах, какие занимательные истории рассказывала ей Генриетта! Курфюрстина уже слышала их, но повторение никогда не надоедало ей. Эта мегера, Сара Черчилль, получила отставку. Только представьте! Жена великого герцога Мальборо. И он тоже впал в немилость. Маленькая мышка, Абигайл Хилл, царствует над королевой. Конечно, она мудрая особа, она не топает ногами и не устраивает скандалы, как Сара Черчилль. Абигайл одержала победу в тот день, когда сумела нежными ручками полечить разболевшиеся ноги королевы. Она никогда не требует: этому дайте должность, того прогоните. Но все зависит от нее. Говорят, Роберт Харли, лорд Оксфордский, кузен Абигайл и главный советник королевы, обязан своим положением ей и что ответственность за падение Мальборо тоже на ней.

– Очаровательно! Очаровательно! – бормотала София. – Расскажите мне о народе Англии.

– Англичанам нравится, чтобы их развлекали. Они любят спорт, любят посмеяться. И терпеть не могут быть серьезными. Ваше Высочество могли бы заинтересоваться памфлетами, написанными по поводу разных событий. Кофейные полны писаками, вроде Свифта или Стила. И такие люди, как Харли, поручают им написать памфлет и выставить в смешном виде персону, которую они хотели бы опозорить.

– Как бы мне хотелось быть там!

– Ваше Высочество скоро будет там. Бедная королева так страдает от подагры и водянки. Ее жизнь продлится не дольше месяца.

– Расскажите мне, какой поддержкой пользуется король за проливом? Многие ли ждут его?

– Только католики, Ваше Высочество. Большинство людей в Англии клянется, что не потерпят на троне католика. Ведь именно по этой причине Якова Второго отправили в ссылку.

– Тогда они рады будут обратиться к нам в Ганновер?

– Бесконечно рады, Ваше Высочество.

София наслаждалась компанией молодой женщины, которая, как она считала, в курсе английских дел.

– Вы должны снова навестить меня, – сказала курфюрстина. – В ближайшие дни.

Генриетта быстро ответила, что она в ее полном распоряжении и завтра, и в любой день, когда у курфюрстины найдется для нее время.

Молодая женщина покидала дворец очень довольной. Она достигла цели. Это оказалось легче, чем она ожидала. Что же касается волос, то они снова отрастут. Одобрительные взгляды некоторых мужчин и завистливые – женщин успокоили ее. Короткие волосы тоже вызывали восхищение. И, пожалуй, необычная прическа привлекает даже больше внимания, чем когда она закалывала тяжелую копну волос на затылке.

* * *

Курфюрстина пришла в детскую навестить своих правнуков. Ее любимец Фрицхен забрался к ней на колени и спросил, принесла ли она ему пирожное или конфету.

– Фрицхен, ты жадный мальчик, – ласково укорила его бабушка. – А где твои сестры?

Теперь их было две. Через два года после рождения Анны появилась маленькая Амелия.

Анна, независимая и с большим самомнением, ни в чем не уступала брату и часто дралась с ним. Двухлетняя толстушка Амелия обожала его. Фрицхену очень нравилось быть обожаемым, он ласково относился к младшей сестре, чем вызывал у нее еще большее обожание.

«Надеюсь, – подумала София, – он не будет похож на своего отца».

Услышав, что свекровь в детской, Каролина тоже пришла туда поговорить о детях.

– Дорогая моя Каролина, – нежно проговорила София, – ты очень хорошо выглядишь.

Она разглядывала фигуру Каролины. Определенно, принцесса опять беременна и по обычным представлениям должна скоро родить. Но у Каролины беременность всегда, как казалось, тянулась слишком долго. Во всяком случае, так было с двумя старшими детьми. Какая прекрасная невестка, и как ей, должно быть, скучно с Георгом Августом, но она никогда не подает вида. Мудрая Каролина.

«У меня муж хотя бы был умным, – размышляла София, – несмотря на то, он всю нашу совместную жизнь предпочитал своих любовниц. С Георгом Августом получилось по-другому. Как бы то ни было, но он до сих пор влюблен в жену, даже когда неверен ей. И он не предоставляет своей любовнице положения, равного тому, какое занимала Клара фон Платен, имевшая огромное влияние на Эрнеста Августа».

Да, Каролина была умной женщиной, и курфюрстина радовалась, что Георгу Августу повезло с женой.

– Надеюсь, на этот раз будет мальчик, – сказала Каролина.

– Ну, у тебя впереди еще целая жизнь. Мы хорошо размножаемся. Не то что бедная королева Анна… К счастью.

София могла быть откровенной с Каролиной, такой рассудительной и разделявшей честолюбивые мечты курфюрстины. В конце концов, если София станет королевой Англии, это значит, и Каролина со временем будет ею!

София села на своего любимого конька.

– Представь, все эти беременности… выкидыши! Насколько я слышала, их было семнадцать. Бедняжка! Когда же она наконец чудом родила мальчика и думала, что дала нации наследника, то потеряла его.

София не смогла сдержать удовлетворенной улыбки.

– Для вас это важнее всего на свете, – сказала Каролина.

– Я уже говорила и повторю снова. Я только тогда умру довольной, если умру королевой Великобритании и Ирландии.

– У меня нет сомнений, что вы будете королевой.

– До меня дошли очень тревожные слухи. Анна непредсказуема. Я бы сказала, она сентиментальна, и ее мучит совесть. Она думает, что если посадит на трон своего сводного брата, то ей простятся грехи.

– Он же католик. Англичане никогда не согласятся.

– Но есть и такие, кто готов назвать его Яковом Третьим.

– Только католики. И англичане ясно показали, что они не хотят католиков. Какой был смысл отнимать трон у Якова Второго, чтобы потом посадить на этот же трон его сына?

– Вероятно, не так много людей хотели отправить его в ссылку. Это дело Вильгельма Оранского. Я помню его. Он был наполовину Стюартом, но ты бы никогда не догадалась об этом. Ни грациозности, ни очарования. Мне хотелось бы, чтобы ты видела мою мать. Вот она была Стюарт… До мозга костей! Оранский был человеком, который знал, чего хотел, и не останавливался, пока не получал желаемого. А хотел он заполучить три короны: английскую, шотландскую и ирландскую.

– И он завоевал их. Но ведь англичане могли бы и не признать его, если бы не хотели. Они никогда не позволят католику занять трон. Я уверена, что скоро вы будете королевой Англии.

Маленький Фрицхен внимательно слушал их, но Каролина знала, что он не понимает, о чем они говорят. Ему просто нравилось смотреть, как двигаются во время разговора губы. Девочки взяли с брата пример и тоже тихо сидели, разглядывая взрослых.

– Фрицхен, ты рассказал прабабушке, как тебе понравились цукаты, которые она прислала? – спросила Каролина.

Фрицхен довольно кивнул и с надеждой уставился на прабабушку.

– Если ты будешь хорошим мальчиком и выучишь уроки, то получишь еще коробочку цукатов, – пообещала София и снова обратилась к Каролине: – Из Англии приехала интересная женщина, Генриетта Говард. Я хочу, чтобы ты с ней познакомилась. Ты слышала о Норфолкских Говардах? Это одна из первых семей Англии. Она, очаровательное создание, хорошенькая и умная, замужем за третьим сыном Норфолкского графа. Приходи в мои апартаменты, познакомишься с ней. По-моему, в твоем хозяйстве для нее найдется место.

Каролина пообещала прийти. И Генриетта добилась своей цели. Она не ожидала, что за столь короткое время получит так много. Ведь это великая честь – стать одной из придворных дам в свите принцессы Каролины.

* * *

Каролине нравилась Генриетта Говард, и поэтому та часто сопровождала принцессу. Генриетта отлично умела поддерживать разговор, ловко прятала свое незнание и практически могла с легкостью беседовать на любую тему. Она не чувствовала затруднений даже в обществе Лейбница, который по заказу курфюрста писал историю принцев Брауншвейгских.

Теперь Генриетта не без основания считала, что проявила величайшую дальновидность, продав свои волосы.

В апартаменты принцессы Каролины часто приходил Георг Август, любящий муж, всегда интересовавшийся делами жены. Генриетта тотчас же заметила, что принцесса делает так, чтобы принцу было оказано должное почтение, и поняла, что если она хочет удержаться на своем месте у принцессы, нельзя вызывать неудовольствия принца. И мастерски – а она в таких делах считала себя специалистом – Генриетта стала показывать свое благоговение перед коротышкой. Она старалась, чтобы он заметил ее обожание, и он немедленно обратил на нее внимание. Георг Август пришел в восторг от того, что очаровательная англичанка выделила его среди других.

Между тем в это время при дворе разгорелся величайший скандал из-за графини фон Платен и молодого англичанина по имени Джеймс Крэггс. Из-за враждебности между двумя дворами, курфюрста и его сына, все старались в присутствии Георга Августа с особым злорадством обсуждать подробности скандала.

Считалось очень смешным, что графиня, самая младшая и самая красивая из трех любовниц курфюрста, на глазах у всех придворных изменяет ему. Молодой человек, замешанный в скандале, только что приехал из Англии, и Генриетта могла рассказать о нем историю, которую еще никто не слышал.

Она с удовольствием развлекала компанию.

– Джеймс Крэггс – виг, – объяснила она, – и такой же честолюбивый, как его отец. Он приехал в Ганновер, потому что понимает: королева не будет жить вечно. Вот он и решил искать здесь расположения.

– Он надеется заслужить расположение отца, соблазнив его любовницу? – воскликнул Георг Август.

– Ваше Высочество, я не могу поверить, что он соблазнил ее. Это она соблазнила его.

Такого рода реплики Георг Август считал очень остроумными и забавными. Он в новом свете увидел красивую молодую женщину. Она так отличалась от ганноверских красавиц, которые все выглядели на одно лицо. В тот момент пришла мода на черные волосы. Поэтому на кого ни взглянешь, у каждой черные волосы. Считалось, что к черным волосам идут пунцовые щеки. И у всех красавиц появились пунцовые щеки. Генриетта очень отличалась от них. Ее густые, роскошные волосы, которые она носила на свой манер, падали на плечи. Если бы другие дамы попытались скопировать придуманную Генриеттой прическу, у них бы ничего не вышло, ведь не у всех такие красивые локоны медового цвета, ослепительно сиявшие на солнце. Георга Августа очаровала ее внешность.

– Да, – сказал принц, – похоже, что этот Крэггс – человек опытный.

– Не сомневайтесь, Ваше Высочество. Он далеко пойдет… благодаря своему опыту.

Георг Август засмеялся.

– Возможно, мадам, вы знали его в Англии?

– Я не была с ним знакома, Ваше Высочество, но я его знаю. Я связана с герцогиней Норфолкской, у которой работал его отец. Он проявил очень хорошие способности в том, чего она от него ждала.

– И какие же это способности? – спросил Георг Август, приготовившись к забавному ответу.

– Герцогиня была в очень дружеских отношениях с королем, Ваше Высочество. С Яковом Вторым.

– По-моему, – заметила Каролина, – многие леди были в дружеских отношениях с королем.

– Он и его брат, король Карл, были… очень щедры на дружбу с дамами.

«О, она остроумная, – подумал Георг Август, – с ней весело». Он посмотрел на Каролину, которую тоже вроде бы забавляла болтовня придворной дамы.

– Отец молодого Крэггса служил у герцогини дворецким. Он очень скромно себя вел, помогая герцогине в ее переговорах с королем. Как Ваше Высочество знает, такие слуги всегда необходимы, когда ведутся деликатные дела.

– Да, я хорошо знаю, – быстро подтвердил Георг Август, испугавшись, что она, наверно, слышала о нем как о преданном муже и презирает его за это. В глубине души Каролина его интересовала больше, чем любая другая женщина. Но он опасался, что слава верного мужа может вызвать сомнения в его мужских достоинствах. Отец, естественно, намного старше его, а имеет трех любовниц. Ему совсем не хотелось, чтобы о нем думали, будто он не обладает исключительной мужской силой.

– Старший Крэггс показал себя таким прекрасным интриганом, что когда герцогине больше не требовались услуги такого рода, она порекомендовала его герцогу Мальборо. И тот использовал Крэггса-старшего в интригах иного сорта.

Будучи очень честолюбивым человеком, Крэггс сколотил состояние и вошел в парламент. Я бы сказала, что сын не уступает отцу в амбициозности.

– Он видный мужчина, – заметил Георг Август.

– Ваше Высочество имеет в виду, что он видный в своем роде. Высокий, сильный… Да, это все при нем. Но для меня он выглядит, как швейцар, – она с восхищением посмотрела на Георга Августа и улыбнулась ему. – Сразу заметно, что в нем нет породы.

– Конечно… Конечно, – пробормотал Георг Август. – Желаю графине остаться довольной им.

– Она обратила на него внимание курфюрста, – добавила Каролина. – И я слышала, что ему обещан хороший пост, если курфюрст поедет в Англию.

Генриетта грациозно взмахнула руками: мол, она привыкла к нравам Сент-Джеймсского дворца, и образ мыслей в Ганновере для нее загадка.

Георг Август задумчиво наблюдал за ней.

* * *

Оставив апартаменты жены, он не перестал думать о новой придворной даме Каролины. Какая веселая, остроумная и в то же время скромная женщина эта англичанка!

У него была хорошая жена, которую с каждым годом он любил все больше и больше. Семья росла – один сын и две дочки, вот-вот родится еще один ребенок. И впереди у них еще долгие годы жизни. Он прославил себя на поле боя. Теперь люди больше не будут смеяться у него за спиной из-за того, что он ниже среднего мужского роста. Он доказал, что он мужчина.

Георг Август вспомнил отца. Он часто вспоминал отца, и у него всегда при этом портилось настроение. Сила и преимущество Георга Людвига заключались в том, что его никогда не интересовало мнение окружающих. А для Георга Августа это было главной заботой. Георг Людвиг мог иметь трех любовниц и, кроме того, не отказываться от случайных связей. И его не беспокоило, что одна или все эти женщины ему неверны. Нимало не тревожась, он, если бы захотел, мог бросить всех любовниц. Георг Людвиг держал их просто ради физического наслаждения, которое получал от них. Какое это производит впечатление на окружающих, его совершенно не занимало. К примеру, его не трогало, что Платен изменяет ему с приехавшим англичанином Крэггсом. Его не трогало, что Кильманзегге побывала едва ли не в каждой постели Ганноверского двора. Неразборчивость в связях Платен и Кильманзегге для него ничего не значила. Как и верность Шулемберг.