Текст книги "Королева в ожидании"

Если король их и слышал, то не подал вида. Он мечтал только о том, чтобы процессия скорей проехала по улицам его столицы и все эти никчемные глупости окончились. Тогда он наконец отдохнет в Сент-Джеймсском дворце. Он находил своих новых подданных чересчур легкомысленными. Сегодня они приветствовали его, но точно так же они выкрикивали бы приветствия и Якову, если бы им предложили его в качестве короля. Больше всего они радовались бесплатному вину и выходному дню.

Наконец впереди показался Сент-Джеймсский дворец. Король с удовольствием подумал, что день идет к концу. Остался еще банкет и очередные заверения в лояльности, а потом – удобная постель.

Георг Август выглядел счастливым триумфатором. Ни у кого не оставалось сомнений в его теплых чувствах к новой стране! Берншторф прав, за ним нужен глаз да глаз, в особенности, когда появится его умная жена.

Король выслушал речи с заверениями в лояльности, провел заседание государственного совета и пошел спать.

А на улицах продолжался праздник. В небо взлетали огни сотен фейерверков. Молодежь и люди постарше пели и танцевали, ссорились и любили друг друга. Это был типичный праздник жителей английской столицы, которые никогда не упускали возможность повеселиться. В дни правления пуритан веселье не одобрялось, и теперь лондонцы наверстывали упущенное.

– Да здравствует король Георг! – пели протестанты.

– Будь проклят король Георг! – пели якобиты.

А новый король Англии крепко спал в новом дворце, который, увы, был далеко от Ганновера, теперь любимого им еще больше, чем прежде.

БОЖЕ, ХРАНИ КОРОЛЯ ГЕОРГА!

С палубы корабля, везшего ее в Англию, Каролина заметила смутные очертания острова, которому было суждено стать ее домом. Если все пойдет, как она надеялась, то когда-нибудь ее назовут здесь королевой.

Она не очень сожалела о том, что оставляла позади. Заразившись энтузиазмом и восторгом Софии, она заранее полюбила Англию и полагала, что Ганновер по сравнению с ней маленькое захолустное государство. Правда, ей не удалось взять с собой Лейбница, но в Англии жили Ньютон, писатели Джонатан Свифт, Джозеф Аддисон и Ричард Стил. И у нее будет возможность встречаться с ними. Они пишут сатиры и памфлеты и таким путем создают общественное мнение, поэтому подобные люди оказывают такое же влияние на управление государством, как и любой правитель.

В этой стране она когда-нибудь станет королевой, если якобиты не поднимутся и не прогонят Ганноверскую династию. Будущее казалось ей полным возможностей, волнующих воображение.

Правда, ей пришлось оставить в Ганновере двоих детей. Особенно ее сердила и огорчала разлука с Фрицхеном, которую она не считала необходимой. Почему маленький мальчик семи лет должен жить отдельно от родителей? Для того чтобы представлять в стране деда и отца? Как типично для нового короля Англии пренебрегать нежными чувствами между матерью и сыном! Она не успокоится до тех пор, пока не привезет Фрицхена в Англию. А малышка Каролина заболела прямо накануне отъезда. И тогда решили, что благоразумнее оставить ее дома. Девочку вскоре привезут к матери, но разлука с ней все равно вызывает печаль.

Две девочки Анна и Амелия, пяти и трех лет, стояли рядом с ней и оживленно тараторили, увидев, как вырастает перед ними остров, к которому корабль подходил все ближе и ближе. Анна показывала младшей сестре на землю и рассказывала, как весело им будет на новом месте. Амелия вспомнила Фрицхена и расплакалась, а старшая будто забыла о нем. Втайне она даже радовалась, что брат остался в Ганновере, не будет важничать, задираться и отнимать у нее внимание взрослых. Анна обследовала фрегат «Мария», на котором они плыли, задавала вопросы, вызывавшие восхищение моряков, и проявила огромный интерес к эскадре английских военных кораблей, составлявших их эскорт.

И вот они увидели гавань. Город Маргейт готовился встречать их. После десятидневного плавания все радовались, видя, что место назначения уже близко.

Когда «Мария» вошла в гавань, на берегу ее ждали толпы народа, собравшегося, чтобы хоть мельком взглянуть на новую принцессу Уэльскую. Жителям Маргейта, в основном рыбакам и фермерам, редко выпадало такое развлечение, и они не собирались упускать свой шанс. Вид прибывших им понравился, особенно принцесса, статная, миловидная женщина. Она была склонна к полноте, но это их не разочаровало. Она любезно раскланивалась и вроде бы искренне радовалась приветствиям англичан. Что же касается маленьких девочек, то жителей Маргейта совершенно очаровало их радостное возбуждение. Короче, перед ними была леди, которая родит еще много детей и даст стране повод для праздников. Бедная королева Анна! Она была добрая, хорошая, но всякий раз ее надежды на наследника терпели крах, и у людей не было особых причин веселиться во время ее правления.

Девочки выражали свой восторг на иностранном языке, но это вполне поправимо, ведь Англия в будущем станет их домом.

Каролина с детьми не остановилась в Маргейте, а сразу проследовала в Рочестер, где принц в нетерпении встречал свою семью. Было желательно, чтобы принц и принцесса встретились как можно скорее.

Проезжая с эскортом через Маргейт, принцесса раскланивалась и улыбалась горожанам, а малютки, сидевшие рядом с ней в экипаже, не могли сдержать своей радости и весело махали руками.

Стоял октябрь, и земля Кента, хотя уже тронутая осенью, поражала своим плодородием. Но Каролина едва ли это заметила. Ее больше интересовали люди, пришедшие выразить ей свою преданность. Они показались ей более жизнерадостными, чем в Ганновере. Встречая ее, они пели и танцевали, бросали в экипаж цветы.

Во время путешествия в Рочестер она не заметила признано и недовольства англичан тем, что в их стране будут править гвельфы, хотя за проливом жил человек, которого они могли бы назвать королем.

Л и Рочестере ее ждал Георг Август.

На глазах у толпы он обнял жену, потом взял на руки девочек и прижал к себе. А собравшиеся восторженно выражали Снос одобрение. Какая разница между франтоватым маленьким принцем Уэльским и его мрачным отцом, приехавшим в Англию с двумя комичными любовницами, уже окрещенными и стране Каланчой и Слонихой. А теперь народ видел, как принц, обнимает свою приветливую жену и очаровательных детей. Даже тем, кто кричал «Будь проклят король Георг!», понравились принц и принцесса Уэльские.

– Разлука с тобой показалась мне такой долгой, – пожаловался Георг Август, и Каролина улыбкой выразила ему свою радость. – Теперь меня огорчает только то, что с нами нет Фрицхена и Каролины.

– Каролину скоро привезут.

– Но Фрицхен останется в Ганновере, – лицо принца потемнело от гнева. – Видит Бог, я никогда не прощу отцу этого.

– Давай поговорим об этом позже, – Каролина ласково напомнила ему о том, что на них смотрят, и поспешно добавила: – Вижу, ты произвел здесь хорошее впечатление.

– Ты тоже им понравишься, – улыбнулся он и представил жене герцогов Сомерсета и Аргилла.

На следующее утро они направились в Лондон. И когда въехали в столицу, увидели толпы горожан, выстроившихся вдоль улиц, чтобы поглядеть на них. Принц и принцесса Уэльские сидели рядом, он держал ее за руку, оба счастливо улыбались, а девочки, их дочери, подпрыгивали и смеялись от удовольствия. И, глядя на эту семью, лондонцы тоже радовались.

Въезд в Сент-Джеймсский дворец прошел триумфально.

* * *

Каролина добилась большого успеха. Ее величественная внешность, приветливость, дружелюбие и королевские манеры, равно как и слухи о том, что король разлучил ее с сыном, вызывали у англичан теплые чувства. А из-за того, что не было королевы, она стала первой леди Англии. Она говорила по-английски, а король не только не говорил, но даже не сделал и попытки выучить язык своих подданных. А это англичанам не нравилось. Правда, у нее был немецкий акцент, что само по себе неприятно, но зато она пересыпала свою речь немецкими и французскими словами и непривычно строила фразы: англичан это забавляло и очаровывало.

Как бы то ни было, где бы Каролина ни появлялась, она всегда становилась центром внимания. Друзья короля тотчас же заметили успех принцессы, а мадам Кильманзегге даже сказала ему об этом. Георгу ужасно хотелось оставить эту чертовку вместе с ее сыном в Ганновере, но это было бы уже слишком. Народ никогда не одобрит такой шаг, нельзя разлучать мужа с женой. Его просто тошнило от вида этого щеголя, важно разгуливавшего по Лондону, завоевывавшего популярность и влюбленно смотревшего на женщин. Если нужна женщина, кто ему мешает взять ее? Но Георг Август добивался другого: он хотел привлечь к себе внимание окружающих, заявляя о своей необычайной мужской силе. Отец не сомневался, что такой силы у сына нет; по крайней мере, она не больше, чем у нормального мужчины. Георг испытывал отвращение к сыну, потому что презирал его. Но король начинал понимать, что, как бы он ни сожалел о присутствии Каролины, он никогда не сможет презирать ее.

«С этой женщины надо не спускать глаз!» – мысленно твердил король Георг.

* * *

Неделю спустя после прибытия Каролины в Англию состоялась коронация. У нее почти не было времени подготовиться к этому важному событию. И ее немного огорчало, что не она играет главную роль в величественном спектакле и даже не будет участвовать в процессии. Если бы в Англии была королева Англии, то Каролина шла бы следом за ней. Еще одно напоминание о судьбе женщин, которые становятся жертвами мужей. Интересно, размышляла Каролина, что думает об этом дне пленница замка Олден? Знает ли она, что мужа коронуют? Жалеет ли о том, что не может идти рядом с ним как королева Англии и тоже быть коронованной? Какие мысли могут мучить в такой день женщину, которая могла стать королевой, но не стала? Королеву без короны?

Впрочем, слишком много забот занимало Каролину, чтобы тратить время на размышления о трагедии другой женщины. Она считала себя достаточно умной и не хотела повторить ошибки Софии Доротеи. Да и Георг Август не такой жестокий, как отец. А мог бы он быть безжалостным, если задеть его тщеславие? Вздрогнув, она отмела подобные мысли. «Мне надо быть осторожной… сверхосторожной, если я хочу сохранить свое положение. И тогда, когда придет мой час идти рядом с мужем и получить корону, я буду на месте».

Каролина сидела перед зеркалом, а придворные дамы и служанки суетились вокруг нее. Ей пришлось подобрать их довольно быстро. Но за долгие годы жизни в Ганновере она имела возможность наблюдать за английскими леди, многие из которых с нетерпением ожидали смерти королевы Анны. Так что ее выбор на самом деле не был таким поспешным, каким мог показаться.

Несмотря на интимные отношения с Георгом Августом, Генриетта Говард сопровождала ее в Англию и оставалась ее придворной дамой. У Каролины не было причин сожалеть об этом. Генриетта вела себя очень скромно и с должным почтением относилась к принцессе. Каролина хорошо запомнила урок старой курфюрстины: самое мудрое – не мешать мужу иметь любовниц, а если при этом есть возможность наблюдать за подобной дамой – так и совсем хорошо.

Генриетта в этот момент пыталась подавить раздражение, которое вызывала у нее Шарлотта Клейтон, недавно ставшая придворной дамой Каролины. В Шарлотте было что-то моментально вызвавшее симпатию Каролины и неприязнь Генриетты. Каролина взяла Шарлотту в свою свиту по совету герцогини Мальборо и, увидев ее, решила, что Шарлотта вполне может оказаться полезной, как настойчиво уверяла герцогиня.

Шарлотта заняла свое место с твердым намерением понравиться Каролине и завоевать главенствующее положение среди придворных дам. У нее хватало ума в присутствии принцессы не показывать, что ее огорчает необходимость иметь среди своих подчиненных любовницу принца. Но когда Каролина отсутствовала, она не скрывала от Генриетты своего неодобрения.

Каролина посмотрела в зеркало и улыбнулась фрейлинам.

– Это все, – сказала она на своем забавном английском. – Ведь я буду только наблюдать церемонию.

Она чуть коснулась локона, падавшего на плечо. Придуманная Каролиной простая прическа очень ей шла, а низкий вырез платья, чуть открывавший ее великолепный бюст, создавал очаровательный эффект.

– Все взгляды будут устремлены на Ваше Высочество, – заявила Генриетта.

– И Вашему Высочеству нет нужды бояться, что вы не понравитесь, – добавила Шарлотта. – Вчера на Мелл собралась небывалая толпа, когда вы там проходили с Его Высочеством принцем.

– Их больше интересовал королевский сын.

– Но всеобщее внимание привлекала жена Его Высочества, – настаивала Шарлотта.

– Вам не следует говорить этого Его Высочеству, – беззаботно заметила Каролина, но это было предупреждение Генриетте.

«Да, – подумала Каролина, – хорошо бы сохранить Генриетту при нем, потому что вряд ли удастся найти женщину менее опасную, чем она». Муж Генриетты, никчемный человек, стал церемониймейстером короля. Пост обеспечил ему Георг Август как подачку за покладистое отношение к связи жены с принцем Уэльским. Это дело провели очень дипломатично и в полном соответствии с этикетом.

Немногие женщины вели бы себя так же скромно, как Генриетта Говард. Если понадобится, Каролине придется защищать ее от Шарлотты, которая так старается услужить своей хозяйке, что порой становится излишне ревнивой.

– Предвижу, что мне предстоит совершить много приятных прогулок, – сказала Каролина. – Это будет прекрасно.

– Я слышала разговоры, что Ваше Высочество собирается возродить моду на пешие прогулки, которые сделал такими популярными король Карл Второй.

– Такие прогулки очень приятны, – согласилась Каролина.

Она отложила драгоценности, которые решила не надевать, и, повернувшись, посмотрела в угол комнаты, где перешептывались две юные фрейлины в уверенности, что она их не слышит.

Девушки моментально замолчали, заметив ее взгляд, и она ласково улыбнулась им. Они были очаровательны, Мэри Белленден и Молли Липл, самые миловидные создания, каких только можно себе представить. Если бы у нее спросили, кто из них красивее, она бы не смогла ответить.

Шарлотта мысленно отметила, что надо предупредить девушек. Они должны соблюдать этикет, если хотят остаться на службе у принцессы. Шарлотта не сомневалась, что виновата, конечно, Мэри Белленден, потому что у этой девушки очень непокорный характер. Таких упрямых Шарлотта прежде не встречала. Мэри, несомненно, с восторгом открыла, что она одна из красавиц двора, и внимание, каким она пользовалась, могло бы вскружить любую юную голову. Что же касается Молли Липл, то она мало уступала в красоте подруге, и тут уж было дело вкуса, кого из них предпочесть.

Шарлотта подошла к девушкам и сказала, что как только они закончат укладывать драгоценности, могут идти. Генриетта наблюдала за Шарлоттой, еле сдерживая досаду. Неужели Шарлотта думает, что может отдавать приказы в апартаментах принцессы?

Эта маленькая сцена была прервана появлением принца Уэльского, который любил без церемоний приходить в покои жены.

– Ты, моя торогая, – воскликнул он, – уже готова! – Как и Каролина, приехав в Англию, он старался говорить по-английски, и в его речи тоже ощущался сильный немецкий акцент. – Ты, как всегда, вовремя. А я еще не надел торжественный костюм.

– Тогда надень, – улыбнулась Каролина. – Тебе нельзя опаздывать.

Он сел на стул, который Генриетта поспешно поставила возле туалетного столика жены. Георг Август повернулся так, чтобы видеть не только лицо Каролины, но и остальных дам.

Его широкая улыбка была адресована всем женщинам. Жене, которая во всем соглашалась с ним. Приятной любовнице, которая во всем угождала ему. Он считал, что жизнь прекрасна. Очень скоро он увидит коронацию отца, короля Англии. А отцу за пятьдесят. Не так далек день, когда его самого возведут на трон Англии. И Каролину тоже, ведь она его жена. Она, конечно, умная, но не слишком. Не может быть королевой женщина, которая умнее мужа. Он должен проследить за этим. У Каролины есть склонность к учености. А Генриетта, его любовница, ведет себя очень скромно, она всегда готова услужить, послушна, что очень лестно. Да, это удобное сочетание. Жизнь была бы просто замечательной, если бы не Георг I…

На всех женщин присутствие принца произвело сильное впечатление. Естественно, так и должно быть. Взгляд принца остановился на двух девушках, которые закрывали шкаф и, прежде чем выскользнуть за дверь, сделали реверанс.

«Какие очаровательные создания, – подумал Георг Август, – мне нравятся англичанки».

– Моя торогая, ты не претставила мне этих юных леди. Каролина сделала знак, и девушки подошли ближе, совсем не смущаясь, но почтительно. Они были хорошо знакомы с придворными манерами.

– Мисс Молли Липл, дочь бригадного генерала Николаса Липла, – объяснила Каролина.

Георг Август кивнул. Хорошенькая девица. И смелая. Он это видел по глазам.

– И мисс Мэри Белленден, дочь лорда Беллендена. Девушка сделала реверанс, подняла свои великолепные глаза и посмотрела на принца. А эта бойкая особа. Внимательно изучая ее, Георг Август думал, что Молли Липл, пожалуй, не самая очаровательная девушка при дворе. Во всяком случае, Белленден была в его вкусе.

– Мне приятно, что вы в свите принцессы, – сказал он на смеси английского с немецким. – Предвижу, что вы обе украсите ее… своей внешностью.

– Ваше Высочество так любезны, – пробормотала Молли Липл. А Мэри Белленден просто опустила глаза и улыбнулась.

– Карашо, – продолжал Георг Август, – вы толжны служить принцессе карашо. Скоро вы поймете, что она лутшая козяйка в мире.

Он взглянул на жену, от прилива чувств глаза у него увлажнились.

«Бог мой, – подумала Каролина, – он начинает строить планы относительно одной из этих девушек, а может быть, и обеих».

И Генриетта насторожилась. Бедная Генриетта, если она потеряет свое положение при нем, ее благополучие – и благополучие ее покладистого мужа – может трагически кончиться.

– Уверена, что они пудут карашо мне служить, – сказала Каролина и кивнула девушкам, отпуская их. Они ушли. Георг Август не отрывал от них взгляд, пока фрейлины не исчезли за дверью, и потом продолжал ошарашенно смотреть на дверь.

– Очень хорошенькие девушки. Но, боюсь, несерьезные. – Каролина половину фразы произнесла по-английски, а половину по-французски. – Мне надо проследить, чтобы им рассказали об опасностях, подстерегающих юные создания при дворе.

Георг Август чуть раздраженно взглянул на нее, и тревога тотчас царапнула сердце Каролины. Неужели она выдала свое критическое отношение к его поведению? Это бы скорее толкнуло его на какой-нибудь неблагоразумный поступок.

Каролина с тяжелым чувством мысленно представила, как дерзкая молодая особа выражает принцессе Уэльской свое пренебрежение потому, что спит с ее мужем.

Да, она не сумела скрыть, что заметила его интерес к девушкам. И это встревожило и ее, и принца.

Георг Август разглядывал жену, нарядившуюся на коронацию его отца: длинные локоны спускались на плечи, оттеняя ее ослепительно белую шею и обнаженную верхнюю часть великолепного бюста.

Его взгляд замер на бюсте.

– У тебя, любофь моя, самая красивая в мире груть, – воскликнул он.

«По крайней мере, ему хочется успокоить меня», – подумала Каролина.

– Я буду наблюдать за тобой во время церемонии, – улыбнулась она.

Он наклонился и поцеловал лучшую в мире грудь.

* * *

Сторонники Ганноверской династии решили, что коронация должна быть очень пышной! Надо напомнить людям, что коронуется не только король, но и устанавливается новая династия. Якобиты кишели повсюду; они собирались на перекрестках, в кофейных и шоколадных, в портовых трактирах. Кто бы решился предсказать, что в день коронации ничего не случится? Якобиты надеялись, что подует порывистый ветер и начнется проливной дождь. Ведь солнце всегда благоприятно действует на настроение людей, и они готовы верить, что, пока оно сияет, жизнь будет хорошей. Коронация была назначена на двадцатое октября, а в такое время года вполне возможна неустойчивая, плохая погода.

Но солнце ярко сияло, и толпа явно предпочитала день, полный удовольствиями, неопределенным последствиям бунта. Если забьют фонтаны вина, если будет возможность поплясать и покричать вокруг проезжающей процессии, если можно увидеть фейерверки, напиться пьяным и любить друг друга в темноте, то кому же захочется играть со смертью? Какая разница, что за король усядется на трон, если народу дадут праздничные дни и можно будет отдохнуть от работы?

И когда якобиты увидели, что солнце прочно обосновалось на небе, то поняли, что коронация Георга I станет днем веселья.

На улицах уже толпились цветочницы, пирожники и продавцы баллад, а карманники и вкрадчивые мошенники предвкушали, какой богатый урожай принесет им этот день. Не внушающие доверия мужчины и женщины сидели прямо на мостовой со своими коробками и приглашали прохожих поиграть с ними, побросать кости и немного повеселиться. Уже появились первые пьяные. Якобиты, собравшиеся в Октобер клубе, мрачно обсуждали перспективы правления новой династии и втайне подняли тост за короля, оставшегося за проливом. А на реке виднелись лодки, парусники и корабли всевозможных размеров и очертаний. С некоторых из них уже доносилась музыка.

На улицах появились леди и джентльмены, законодатели мод. Леди в сверкающих платьях, волосы высоко подколоты под огромные шляпы, подолы юбок подметают мостовые, талии невероятно узкие, а грудь свободно выставлена на обозрение. Они не скрывали своего желания показать чудесные глаза, сочные губы или маленький прямой носик. И мужчины в своих богато вышитых жилетах, треугольных шляпах, скрепленных пряжками башмаках, со своими моноклями и табакерками по колоритности ничем не уступали дамам.

Солнце, празднично настроенные люди, веселая музыка и смех произвели на якобитов гнетущее впечатление.

Они утешались тем, что еще не все потеряно. Те же самые люди, которые сегодня на улицах приветствуют немца, через несколько недель потребуют его крови.

А король, направлявшийся в Вестминстер в парадной карете, мечтал, чтобы день поскорее закончился. Он терпеть не мог подобных церемоний! Георг хмуро смотрел на приветствовавших его подданных и обнаружил, как трудно, оказывается, выдавить улыбку. Ему не очень нравились эти крикливые англичане, и он, никогда не считавший себя сентиментальным человеком, часто с тоской вспоминал Ганновер.

По английской традиции, стоя под балдахином в Вестминстерском зале, он принимал пэров и высокопоставленных придворных. Скучная церемония, он уже устал от нее… Ему вручили меч и шпоры, символы рыцарского достоинства, а другие регалии – чашу, блюдо и Библию вместе с короной – передали лордам и епископам, которые должны были нести их, когда процессия направится в аббатство.

«Я простой человек, – думал Георг, – хотя и король. Они хотят короновать меня – так почему бы им не надеть корону мне на голову и не закончить на этом?»

Но нет, предстояла длинная церемония. А Георг Август наслаждался ролью принца Уэльского. Георг I почувствовал досаду, увидев, что сын выглядит почти красивым в малиновом парадном костюме, отороченном горностаем. Он красовался перед людьми, не забывая улыбаться и стараясь завоевать их поддержку. Поддержку! Зачем? Чтобы в любой ссоре с отцом перетянуть их на свою сторону.

«Нечего сказать, хороший у меня сын, – с горечью подумал Георг. – И всего один. А могло быть много, если бы моя жена…»

Но на эту тему он не хотел думать. У него единственный сын, который постоянно вызывает в нем раздражение. Тут ему не повезло. Но его радовало хотя бы то, что жена сына не участвует в торжественной процессии. Поставить их рядом, чтобы они изображали идеальную счастливую семейную пару, окруженную детьми, – и симпатии всех будут на стороне принца Уэльского.

«Если они меня свергнут, – размышлял он, – я вернусь в Ганновер, а это совсем неплохо».

И его могли свергнуть. Приветствия замирали на губах подданных, когда они видели своего короля. Он был одет, как и полагалось королю, в церемониальный костюм, который надевали в день коронации его предшественники: малиновый бархат с полосками горностая, окаймленный золотым галуном, шапка из того же малинового бархата, украшенная горностаем, золотом и брильянтами. Да, он был одет как король. Но он не улыбался своим подданным и, казалось, не очень-то и радовался, что становится их королем.

По толпе пронесся шепот: если немцу Георгу не нужна Англия, то и Англии он не нужен.

Каролина сидела в кресле под балдахином, поставленном рядом с пресвитерием аббатства, и удивлялась чуть ли не печальному виду Георга. Неужели он и вправду не хочет быть королем Англии? Какое отличие от Георга Августа, который вI отношении к своей новой стране доходил до явного подхалимажа. Он уже не знал, как выразить людям свое восхищение ими.

«Король Георг – дурак», – подумала Каролина. Хотя, наверно, он искренне хотел бы вернуться в Ганновер. Но как могло возникнуть желание бросить великую, интересную страну ради маленького немецкого княжества? У него нет честолюбия. Она почувствовала, как ее охватывает волнение. У нее хватит честолюбия и на отца, и на сына!

Голос архиепископа Кентерберийского наполнил раскатами все аббатство:

– Сэры, я здесь для того, чтобы представить вам короля Георга, истинного короля этих королевств. Вы все сегодня пришли сюда, чтобы выполнить свой долг. Желаете ли вы сейчас сделать это?

Каролина затаила дыхание. Казалось, молчание тянется невыносимо долго, но, может, это только в ее воображении? Как могли собравшиеся желать, чтобы угрюмый, непривлекательный человек, который даже не говорит на их языке, занял трон?

Но раздались крики: «Боже, храни короля Георга!» Победные звуки фанфар огласили аббатство.