Текст книги "Искры летнего костра"

54

– Спасибо тебе, – говорю дрожащим голосом, потому что внутри слишком много разношёрстных чувств.

В душе смешалась и потухшая Надежда, и разочарование, и малейший огонёк веры в их безграничную любовь, который так и не хочет гаснуть.

Жаль, что даже бабуля не смогла найти ответы на все волнующие и грызущие мысли вопросы.

– Маюш, ты самое главное не заостряй на этом своё внимание и переверни эту страницу жизни, словно её и не было. Представь, что они просто герои из очередной книги, прочитанной тобой.

Понимаю, что её совет правильный и имеет место быть, но…

– Разве у тебя получилось забыть и не думать об этом? – ухмыляюсь собственным мыслям, и без того прекрасно зная её ответ.

Бабуля тоже это понимает, поэтому снова растягивает губы в тёплой улыбке и уже через секунду снова превращается в бизнес вумен.

– Работа не ждёт, – строго заявляет она, раскладывая какие-то документы на своём столе.

Самое время удалиться. Что, собственно, я и делаю.

Егор, как обычно, с самого утра пошёл позаниматься пробежкой и подтягиваниями. Нужно же постоянно поддерживать его невероятную физическую форму.

Думаю, пора начать брать с него пример, чтобы хоть немного соответствовать.

С лишним весом у меня проблем не наблюдается, но едва смогу дать кому-то фору уровнем своей выносливости. Никогда не стоит забывать о работе над собой – четко это поняла, когда кто-то из мелких заявил, что хочет брать с меня пример.

Хочу дождаться Холодова и прочесть письмо вместе, но понимаю, что так точно не успеем. Совсем скоро подъем, а ему нужно ещё успеть принять душ. Именно поэтому решаюсь прочесть недостающий лист в гордом одиночестве, а потом показать Егору.

От волнения кончики пальцев подрагивают. Откуда только внутри сосредоточилось так много волнения за совершенно незнакомых людей, которых, вероятнее всего, давно нет в живых?

Бабушка права: книги – моя страсть. И каждый раз, читая новую, герои западают в душу и не покидают до самого конца. До последней страницы. Со слезами на глазах разделяю их печали и радость, взлеты и падения. Только после прочтения всегда отпускает и я резво берусь за следующую. А сейчас нет. Никак не хочет отпускать и назойливой мухой постоянно запускает хоровод мыслей.

Возможно, потому что знаю, что история не выдумана, а вполне реальна? Или причина в том, что никак не могу найти для неё счастливый конец? Может, именно это так бередит душу?

Шустро влетаю в комнату и забираюсь на кровать. Пару минут гипнотизирую взглядом бумагу, а потом все-таки решаюсь раскрыть и пробежаться взглядом по знакомому почерку, ставшему родным.

«Жизнь каждого человека насыщена удачами и провалами. Часто, после очередной беды, кажется, что мир окончательно разрушен и на оставшихся руинах никогда не будет возможности построить что-то новое. Слишком обманчивое чувство. Оно заставляет людей отпускать руки и полностью отдавать себя власти горевания.

Безвыходных ситуаций нет. Так же, как и нет той боли, которую нельзя преодолеть. Сегодня ты ощущаешь себя разбитой и не испытываешь никакого желания жить дальше, но постепенно, сама не замечая того, восстанавливаешься. Жизнь резво проносит тебя по этому течению испытаний и лишь оглянувшись через время назад можно осознать, что таки да. Даже на руинах получилось построить новый мир. И ничего такой. В чем-то даже лучший, чем прошлый.

Пускай это и стоило трудозатратных моральных ресурсов, но результат того стоит.

Не опускать руки – то, что повторяю себе словно мантру последние несколько дней.

Быть благодарной – то, чему неожиданно научилась.

Ян. Моя первая любовь. Единственная. Такой силы, что самой страшно становится. Неужели в груди и правда возможно испытывать такую гамму невероятных чувств, какую почувствовала я?

Сначала хотелось обвинять всех в том, что мешают нашей спокойной жизни. Особенно, винила обстоятельства, по которым мы оказались по разные стороны баррикад.

Только потом смогла взглянуть на ситуацию под другим углом. Лишь благодаря этим обстоятельствам, мы смогли встретиться.

Уметь говорить спасибо за то что было утеряно – та ещё задача. Но важная. Ведь оно было. И случилось именно с тобой, а не с кем-нибудь другим. Пускай и закончилось.

Бежать – мой единственный выход. И дело совсем не в трусливости, наоборот. Легче всего в моей ситуации опустить руки и плыть по течению. Назревающий конфликт не сулит ничем хорошим, а в наши дни и так достаточно суровости и печали. Не хочется, чтобы и в нашем мирном посёлке полетели головы.

Желание взвесить все трудности на шею Яну слишком сильное, потому что в таком случае ни о какой разлуке речи быть не может.

Только любовь она о другом. Не о том, чтобы бесконечно быть вместе. О том, чтобы не смотря ни на что, сделать выбор, который облегчит жизнь другому. Не поставит его под удар.

Своим побегом я снимаю с Яна надобность делать такой сложный выбор. Конечно, не оставляю ему шанса, но дарю этот самый шанс нашему малышу.

Когда-то мы говорили про детей, и тогда Ян уверенно заявил, что благополучие и здоровье будущих детей для него настолько важно, что он будет готов жертвовать всем, чем нужно.

Тогда я полностью согласилась с его словами, даже не подозревая, что совсем скоро этим «всем» придётся пожертвовать мне.

Уверена, он будет благодарен.

И если судьба, в которую я верю по сей день, на самом деле существует, то когда-нибудь он обязательной нас найдёт. Где бы мы ни были.

Любовь она не зависит от расстояния. Она живет в сердце и для неё нет расстояний и сроков годности»

Листок промокает от слез, катящихся с моих глаз. В горле стоит ком и совсем нет сил оторваться и перестать снова и снова перечитывать такие сильные и мудрые строчки.

Нина сделала такой сложный и страшный выбор. И правда не испугалась, хотя даже страшно представить, что творилось в её душе. Жутко.

Вместе с тем в душе поселилось успокоение. Её слова такие, что дух перехватывает, а её вера переполняющая настолько, что не возникает сомнений – Ян однозначно нашёл их.

Их история подарила мне новое мировоззрение. Оказывается, что любовь ещё бывает вот такой, когда отдаёшь все, без желания что-то получить взамен. Когда принимаешь желания разрушить все, понимая, что делаешь это во благо.

54

Холодов понимает, что я расстроена, стоит лишь обменяться взглядами. Уже за завтраком начинает терроризировать вопросами о моем настроении, но я решаюсь немного его помучить. Сразу заявляю, что вечером нас ждет серьезный разговор и целый день хожу с непроницаемым видом, забавляясь тем, какими способами Егор пытается найти ко мне подход.

Явно не понимает, что могло случиться за несколько часов, которые мы провели врозь и все пытается вывести на эмоции и развеселить. Может, надеется, что тогда сразу раскрою все карты?

В целом, продержаться весь день и не выдать свое веселье, выдается очень нелегкой задачей, потому что Холодов может быть слишком настойчив, если задается какой-то целью. Устоять перед таким сложно, и я по-настоящему горжусь, что мне удается.

После насыщенного и трудного дня сильно хочется спать. Видимо, ещё сказывается минимальное время для сна выделенное мной в последние дни. Но, даже несмотря на то, что Егор чувствует себя точно так же, мы снова после отбоя идем на наше секретное место.

– Срочно говори, – строго просит он, прижимая к себе. – Целый день себе места не находил.

Припечатывается к губам настойчивым поцелуем, отчего сразу таю и сдаюсь. Как тут не сдать позиции?

– Вот, – достаю из кармана листочек, сложенный вдвое и протягиваю его Егору.

–Недостающая страничка из дневника? – сразу угадывает он. В кого только такой проницательный?

– Могу тебе прочесть, – растягиваю губы в улыбке.

На самом деле уже могу даже по памяти рассказать – так много раз успела изучить содержимое, что каждая написанная фраза отпечаталась в сердце. Думаю всё-таки никогда не пойму, почему эта история пробралась настолько глубоко в душу. Нет этому никакого объяснения. Просто случилось так как случилось, и ничего здесь не поделаешь.

– Давай, – охотно соглашается он и мы присаживаемся на привычное место.

Начинаю с выражением и без запинок, тем не менее голос звучит взволновано, потому что даже в десятый раз меня пробирает от этих глубоких строк.

Егор слушает внимательно и успокаивающе поглаживает по колену. Такие простые движения согревают изнутри. Возможно, Холодова вся эта история цепляет не так сильно, как меня. Оно и понятно. Но ни на секунду он не прерывает рассказ, внимательно слушает и внимает каждое слово. Ещё и разглядывает моё лицо, обворожительно улыбаясь, пока мои щеки снова покрываются румянцем.

– Как думаешь, он нашёл её? – выдыхая, задаю волнующий вопрос, складывая лист обратно в карман.

– Ты ведь для себя уже решила, во что хочешь верить, – заявляет и клацает меня пальцем по носу.

– Ты прав, – хитро улыбаюсь, прижимаясь ближе. – Но мне интересно узнать твоё мнение.

– Слишком сложные времена и надежда на то, что их встреча все-таки однажды состоялась слишком минимальна, – вглядывается в звездное небо и я повторяю за ним.

Здесь всегда бесконечно много ярких звезд – буквально весь небесный простор усыпан ими. Нигде в другом месте не приходилось за таким наблюдать, а здесь практически всегда. За исключением дней, когда подводит погода.

– Смотрю, ты настоящий реалист, – наигранно вздыхаю.

– В большинстве случаев, однозначно да, – охотно признается Егор. – Но ты сама меня выбрала. Обратного пути нет, – ставит перед фактом, от которого сердце в груди начинает трепетно биться.

Вот умеет же засмущать так, что никак не могу найти слов, чтобы ответить чем-то.

Странное дело, что тело, уже привыкшее к его касаниям, продолжает вздрагивать в приятном предвкушении каждый раз.

– Все равно такая любовь живет вечно, – уверенно заявляю, когда наши губы отдаляются друг от друга.

– Любовь, если она была, всегда жива, Майя, – поучительно заявляет Егор.

– Что ты имеешь в виду? Бывает ведь такое, что люди расстаются и находят замену.

– Но ведь то, что они полюбили кого-то другого, совсем не меняет того факта, что раньше любили другого, – парирует усмехаясь.

– Ты не понимаешь, – возражаю. – Так не может быть.

– Ты слишком категорична, – весело заявляет, поглаживая по волосам. – Или путаешь с обычно влюбленностью. Такие чувства как у Нины с Яном можно назвать любовью. Но совсем не значит, что пары, которые сходятся и расходятся, как в море корабли, тоже можно поставить в один ряд с этим недосягаемым чувством.

– И как же понять, что можно относить к истинной любви, а что нет?

– Почувствовать. Но если люди кричат о своей и признаются, то совсем не значит, что так оно и есть. Многие пары рушатся при малейших трудностях и ссорах, которые можно было миновать. Жизнь, словно сито просеивает пары через ряд жизненных трудностей и бед. Те, кто остаются рядом ни смотря ни на что, в результате получают главный приз – настоящую любовь.

– Но ведь трудности бесконечны. И чем дольше люди вместе, тем сложнее поддерживать эту самую любовь.

– Вовсе нет, Майя. Если люди именно вместе, а не просто рядом, то с годами трудности становятся для них незаметными. Они перестают рушить чувства и начинают делать их ещё крепче.

– У тебя интересный взгляд на это все, – улыбаюсь собственным мыслям.

Кажется, у Холодова на все есть собственное мнение, которое сидишь и слушаешь с открытым ртом, поражаясь глубине мыслей. И самое главное, что каждое он может аргументировать.

– Просто у меня есть прекрасный пример собственных родителей, – пожимает плечами и целует меня в макушку.

– Но они ведь разошлись, ты сам говорил, – опешив, вглядываюсь в его карие глаза.

– Их любовь продолжает жить в общих воспоминаниях. Ты просто не видела их сияющих глаз, когда они вспоминают что-то из общего прошлого. Настолько яркое и неподдельное. Видно невооруженным взглядом, – разъясняет, перебирая пальцами локоны моих распущенных волос, а я готова целую вечность сидеть здесь и продолжать говорить хоть о чем. Главное, чтобы рядом и чувствовать тепло его тела.

– Мои подруги, которые долго состоят в отношениях, говорят, что с годами все портится и они с теплом вспоминают начало. Некоторых только это и удерживает от разрыва.

– Видишь, какие разные ситуации бывают, – ухмыляется Егор. Мне нравится наблюдать за сменой его мимики, потому что он слишком харизматичный. —Моя мама говорит, что никогда бы не вернулась в начало их отношений с отцом. У них была слишком эмоциональная и сложная притирка, поэтому первые полтора года она вспоминает с дрожью и радуется, что они через них прошли. Зато о всех последующий годах совсем наоборот, говорит с теплом в голосе. Причем о каждом последующем все теплее.

– Ты так говоришь, будто они вообще никогда не расходились, – замечаю я.

– Уверен, что в скором времени снова сойдутся, – твердо заявляет, поглаживая моё плечо и разминая шею. – Это неизбежно.

– Ты так думаешь?

– Ни капли не сомневаюсь, – оставляет поцелуй на щеке. – Им просто нужно было время, чтобы стать мудрее находясь на расстоянии друг от друга. И они практически готовы, чтобы признаться себе в этом.

– Будет здорово, если ты прав, – улыбаюсь. —Кажется, нам пора. Если бабушка узнает о наших постоянных загулах, то надает мне по шее.

– Ну, нет, – хитро ухмыляясь, тянется к моим губам. – Так просто я тебя никуда не отпущу.

55

Следующие несколько дней кажутся мне настоящей сказкой. Все потому, что я нахожу гармонию с собой, с детьми и с Егором. То, что изначально казалось нереальной пыткой и издевательством над самой собой, стало самым настоящим счастьем и обрело такой смысл, которого прежде никогда не было в моей жизни.

Конечно, со спиногрызами по-прежнему не вздохнешь лишний раз – их сверх активность наше с Холодовым наказание. Но даже не заметила, в какой именно момент даже от этого, порой сложного взаимодействия с ними, начала ловить такой нереальный кайф.

До конца смены осталось меньше недели. Считанные дни. И от одной лишь мысли, что время настолько скоротечно, хочется сесть и разрыдаться прямо здесь. Совсем не хочется прощаться со всем, что обрела за последний месяц. Конечно, самое главное теперь навсегда останется при мне – новоприобретенная Майя Теплова. Та, которая больше не делит мир на черное и белое, умеет слушать чужое мнение и не делает ненужных поспешных выводов. Ещё много всего, что удалось открыть в себе, но осталось лишь принять это.

С самого раннего утра в голову стрельнула невероятная идея. Хочу остаться в лагере на следующую смену. Естественно, все вожатые давно укомплектованы, но думаю, родственные связи должны помочь мне ещё один месяц провести в компании Холодова. Меня совсем не греет мысль о том, что следующие тридцать дней он проведет рука об руку с Морозовой. И это ещё одна причина, что доказывает гениальность моей задумки. Уж никогда не могла подумать, что буду готова собственноручно подписать себя на это.

Мы ещё ни разу не говорили с Егором о том, что произойдет, когда лагерь закончится. Понятное дело, что я должна поехать домой, а он остаться ещё, а после тоже вернуться в свой город. На секундочку, мы живем в совершенно разных городах. И этот факт сыплет тысячами вопросов в мою голову.

Никак не решаюсь спросить на прямую, как Егор видит наши отношения в будущем. С одной стороны, он не говорил, что будущее у нас будет. А с другой все его поступки смело указывают на то, что он бы не начал ничего между нами, если рассчитывал лишь на один месяц.

Конечно, мы не говорили друг другу громких слов. Для них слишком рано, каких бы фейерверков я не испытывала в душе при одной мысли о нем.

Холодов твердо дал понять свои взгляды на такое слово, как «любовь». И поразмыслив об этом наедине с самой собой, его убеждения нашли во мне отклик.

Правда волнующих вопросов в голове совсем не стало.

Вздрагиваю от звонящего телефона и не сразу понимаю, кто может беспокоить в такую рань. Пять часов утра. Егор бы пришел лично. Да и он час назад поехал с другим вожатым в город, чтобы закупить нужные принадлежности к сегодняшним соревнованиям. Старые совсем негодные уже.

– Мама? – удивленно спрашиваю, прикладывая телефон к уху. – Поверить не могу. Что ты проснулась в такую рань. Что-то случилось?

– Майюш, ты только не нервничай, – взволнованно просит она.

Ужасные слова, которые тут же поднимают в груди волну испуга. Никогда нельзя говорить эти слова собеседнику, потому что они имеют равнозначно противоположный эффект.

– Что случилось? – с замиранием и едва слышно спрашиваю я.

– Тебе нужно срочно приехать, – её голос так дрожит, что тут же понимаю – она плачет. – Папа заедет за тобой через десять минут. Соберись, пожалуйста.

– Что случилось? Как же я все тут оставлю, бабушка злится будет.

– Майя, бабушке вечером плохо стало. Отец приехал и забрал её в нашу клинику, потому что в свою она наотрез отказывалась ехать. И по приезду у нее случился сердечный приступ и сейчас она в очень тяжелом состоянии.

Мир в одну секунду рушится перед глазами. Я приехала сюда, потому что знала, что у бабули проблемы со здоровьем, но она всегда умеет так держаться, что сейчас я нахожусь в абсолютно подвешенном состоянии и не могу понять, как такое возможно.

– Да, – хрипло говорю, попутно начиная собирать вещи. – Буду готова через пару минут.

– Папа тебя наберет, малыш, – говорит перед тем, как положить трубку.

Глаза застилают слезы, пока я рваными движениями скачу с одного конца комнаты в другой, в попытке сложить все в чемодан.

Все словно в тумане, и он ненадолго развевается лишь когда папа приезжает и прижимает к своей крепкой груди. Совсем не слышу, что он говорит, потому что надобность быть сильно мгновенно падает и я начинаю рыдать навзрыд.

В машине вспоминаю о том, что Егор может спохватиться, когда заметит мою пропажу. Говорить сил нет, потому что едва могу связать два слова. Решаюсь написать сообщение и в нем объяснить почему спонтанно уехала.

Сейчас это все совсем неважно. Единственное, что действительно волнует – успеть увидеть бабушку. Остальное полностью меркнет в сознании.

56

В голове кружит столько воспоминаний, пока мы сидим в отделении и ждем заключения врача. К ней никого не пускают, и что самое страшное, ни одна живая душа не хочет говорить, что нас ожидает.

Мама с папой коллективно стискивают меня в объятиях и пытаются успокоить. Кажется, с моим появлением им стало легче. По крайней мере, теперь они сосредоточенны на том, чтобы от волнения я не грохнулась в обморок прямо здесь. И на самом деле, честно говоря, очень близка к этому. Никогда не думала, что такие новости настолько сильно выбивают всю почву из-под ног.

Холодов ничего не отвечает на моё сообщение и это печалит. Сейчас остро не хватает его поддержки. Пускай, ничего бы и не поменялось, но, уверена, стало легче.

Нас пускают к ней лишь через час. И, клянусь, я готова набросится на врача за то, что он так долго томил нас такими мучениями.

– Сейчас ей ничего не угрожает, но нужно держаться строгих рекомендаций… – не дослушиваю его, потому что самое главное эхом разносится в моей голове и я, облегченно вздохнув, осаживаюсь на стул.

Когда врач разрешает зайти к бабушке ненадолго, нахожусь на седьмом небе от счастья.

И только стоит её увидеть, как по глазам текут слезы. Такая бледная и осунувшаяся она кажется, хотя еще на днях все было в порядке.

– Ну что вы тут сырость развели? – как всегда, строго спрашивает она, но растягивает губы в улыбке. – Тебе вообще нельзя нервничать, – кидает строгий взгляд на маму.

Оборачиваюсь к ней, а она мгновенно испуганно прикладывает указательный палец к губам, в немом жесте «молчать». Едва замечает, что я наблюдаю за этим, тушуется и отводит взгляд.

– Вы что, так и не сказали ей? – ошарашенно спрашивает бабуля, и прикладывает ладонь ко лбу. – Господи! Ты так родить успеешь, если так с разговором тянуть будешь.

– Я хотела лично, – тихо и заискивающе говорит мама.

– Что? – начинаю улавливать суть.

Не может ведь такого быть?

Поочередно оглядываю каждого, находящегося в этой небольшой комнате.

Кто-то утвердительно кивает, а другие, словно школьники, которых отчитывает директор, прячут взгляд.

Оказывается, может.

– Господа, попрошу на выход. Часы посещений закончены, – вовремя тревожит нас врач и приходится, быстро попрощавшись с бабулей, ретироваться из больницы.

В машине мы сохраняем гробовое молчание. Родители, кажется, даже вздохнуть лишний раз бояться, чтобы не видеть моей острой реакции.  Смешные, однако. А вроде бы, взрослые люди же.

– Я тогда поеду, – слышу тихий голос отца в прихожей, как только мы поднимаемся в квартиру.

– Да, наверное, так лучше, – шепотом вторит мама.

– Вы сейчас издеваетесь, да? – во всеуслышание спрашиваю я, окидывая их недовольным взглядом. – Куда ты собрался?

Мама успевает облегченно вздохнуть, что сейчас моё внимание направленно не на нее.

– Тебе будет непривычно вот так сразу, если я снова буду жить тут. Я понимаю.

– Ой, точно, как это я не подумала, – наигранно киваю и соглашаюсь. – Тогда обязательно составлю график, в какие дни ты сможешь приходить к малышу, когда он родится.

На меня мгновенно поднимается две озадаченные пары глаз.

– А что? Так же вы себе это представляете? Как маленькие дети, ей-богу. Да куда там, даже мои спиногрызы расторопнее будут.

Они понимают, к чему я клоню и тут же бросаются обниматься со всех сторон. Просят прощения, объясняют, что волновались и искали подходящий момент. Мы с мамой снова коллективно плачем, когда она рассказывает, как сильно хотела поделиться со мной этой новостью и насколько теперь чувствует себя счастливой.

Мы полночи проводим на кухне за чаем и разговорами.

И я безмерно счастлива. Через пять месяцев у меня появится родной брат. Невероятное, окрыляющее чувство.

Стоит понимать, что часто родители такие же ранимые и могут чего-то бояться. Это абсолютно нормально. Мы все одинаковые люди и то, что они старше, совсем не значит, что во всем должны быть мудрее своих детей.