Текст книги "Искры летнего костра"

29

Ночь проходит спокойно, но кошмары снятся один за другим. Думаю, причина в пережитом ужасе. То, что никаких претензий к лагерю никто не имеет, не может не радовать, но всё-таки остается одно существенное «но». И оно держит в стальных оковах напряжения. Как можно спокойно водить детей к озеру, да и вообще куда-либо, когда на каждом шагу может подстерегать опасность?

Утром меня вызванивает бабушка и просит срочно явиться к ней. Голос её, как всегда, твердый и серьезный, что не внушает никаких позитивных мыслей. Иду, заранее подготавливая себя к дурным новостям. Едва только захожу в злополучный коридор, где пару дней назад Холодов услышал мой разговор с бабушкой, становится ещё и максимально неприятно. Снова и снова прокручиваю в голове события того дня и стыжусь своих претензий в его сторону. Только сразу понимаю, что по другому поступить и не смогла бы, потому что никогда не поверила бы ему на слово, что Кристина его сестра.

– Ты просила зайти, – нарушаю тишину бабушкиного кабинета, как только захожу в него. – Что-то случилось?

– Ты лучше присядь, – серьезно просит меня она, указывая пальцем на  стул.

– Показывать пальцем – некультурный жест. Разве не этому ты меня учила? – пытаюсь хоть как-то разрядить гнетущую обстановку, потому что её голос и взгляд тоже не обещают ничего хорошего.

– Нам нужно серьезно поговорить, Майя, – начинает надвигать на меня ещё больше волнения, аж сердце заходится быстрым ритмом, вместо размеренного.

– Говори, – тяжело сглатываю слюну, прикидывая в голове, что именно  могло измениться за одну ночь?

Может, родители Мити всё-таки, как только отступило чувство эйфории, решили обвинить нас в произошедшем?  Или же, ещё хуже, пока я спала в своей кровати, случилось ещё что-то страшное?

– Помнишь про то, что на днях сбежало несколько заключенных и предположительно укрываются где-то в наших краях? – только подтверждает своим вопросом мои самые страшные опасения.

– Да, – нехотя киваю и опускаю взгляд. – Ночью случилось что-то ещё?

– Ещё как случилось, Майя, – она пригвождает меня тяжелым взглядом, отчего сердце начинает пропускать удары, а в голове появляется слабый белый шум. – Их нашли, поэтому ты можешь больше не переживать по этому поводу, – теперь бабушка тянет губы в широченной улыбке.

– Что? – вздрагиваю и ошарашенно смотрю в её лучезарные глаза, которые пару секунд назад были до предела серьезными.

– Что слышала, Майя, – продолжает веселиться она. —Никакого побега не было и заключенных нашли в их камерах.

–Как такое возможно? – в голове никак не укладываются её слова.

– А мне откуда знать, – пожимает плечами, присаживаясь на своё коронное место. – Кто-то спутал, неправильно посчитал,  и решили сразу поднять шум.

Стукаю себя по лбу, одновременно ощущая мгновенное облегчение.

– Ну тебя! – понимаю, что вся её напускная серьезность была с одной целью – развести меня как последнюю дуреху. – Не буду больше помогать разбирать тебе чердак, – припоминаю её последнюю просьбу и ухожу, негромко хлопая дверью напоследок.

Шутки шутками, а всё-таки бабушка может и вдогонку люлей прописать.

На свежем воздухе начинает снова дышаться полной грудью. Видимо, именно из-за этой              легкости решаюсь на то, о чем вчера даже бы не задумалась. Достаю телефон и набираю знакомый номер. Гудки кажутся бесконечными, а в груди начинает бурлить от переживаний.

–Алло, Майя? – мужской голос звучит по-родному тепло.

– Да, пап, – невольно улыбаюсь, а голос подрагивает. – Привет. Как твои дела?

Созваниваемся мы часто. Возможно, не так чтобы прямо очень, но общения нам хватает. Но в сейчас каждое слово ощущается по-другому, волнительно и будоражаще. Думаю, всё из-за цели, с которой я звоню. Предвкушение просьбы, которую собираюсь озвучить, заставляет сердце тревожно замирать, а пальцы  слегка подрагивать.

– Замечательно, солнышко, – тут же отвечает он и, уверена, тянет губы в искренней улыбке – она буквально ощущается за сотню километров. – Как ты лучше расскажи? Поехала всё-таки к бабушке?

Усмехаюсь. Делает вид, что совсем не в курсе последних новостей, но я ведь четко видела его куртку у нас в квартире, когда созванивалась с мамой по видеосвязи.  Забавно, ведь даже в эту самую секунду они могут быть вдвоем, но скрывать, боясь моей реакции. Глупые.

– Па, у меня к тебе огромная просьба, – на одном дыхании выпаливаю я, когда ощущаю достаточно  решимость внутри себя.

– Конечно, – тут же отзывается он, даже не догадываясь о чём сейчас попрошу. – Говори что нужно – я сделаю.

– У нас там дома перед отъездом бочок начал подтекать, а ты же знаешь – мама не любит искать мастеров и просить кого-то. Да и обои в кухне начали отклеиваться, она всё собирается их поменять, даже купила новые, а все никак, – дыхание сбивчивое, а сердце вырывается из груди. – Ты, если хочешь, смог бы ей помочь?

Он точно ошарашен от такой просьбы и неспроста. С того момента, как они расстались ни единого раза он не появлялся в нашем доме. Это, скорее, был мой ультиматум. Раз решил уйти, значит мы должны уметь справится со всеми трудностями вдвоем, без его помощи. И сейчас своей просьбой я даю ясно понять, что преграды в виде меня для них больше нет. Даю шанс попробовать снова и смело заявляю, что не буду против.

–Спасибо, солнышко, – после длительной паузы произносит папа, и его голос говорит сам за себя – он счастлив.

30

По пути к корпусу замечаю девочку, которая сидит неподалеку на бревне и чертит что-то палкой на земле.

Она не с нашего отряда – на вид лет пятнадцать, совсем взрослая. И глаза такие выразительные и красивые, что взгляд оторвать сложно. Точно пару раз уже обращала на неё внимание.

– Почему ты сидишь здесь одна так рано? – спрашиваю, приблизившись к ней.

– Потому что мне грустно, – даже не поднимает на меня взгляда, продолжает чертить палкой сердечко на земле, а затем пожимает плечами и перечеркивает его.

– Как тебя зовут? – пытаюсь хоть как-то завести разговор, она и правда выглядит вымученной.

– Эля Алиева, – представляется она. – А вас Майя Валерьевна, я знаю.

– Приятно познакомится, Эля, – улыбаюсь и протягиваю ей руку.

На удивление, она ей пожимает и даже на секунду улыбается уголками губ.

– И мне.

– Так почему ты грустишь? – решаю испытать судьбу и найти контакт.

– Потому что я должна сейчас находиться дома, а я здесь, – тяжело вздыхает девчонка.

– Тебе не нравится лагерь, или обидел кто-то? – озвучиваю первые всплывшие мысли.

– Нет конечно, ты здорово и мне очень нравится, но… – останавливается на полуслове и смотрит мне в глаза, будто прикидывая в голове стоит мне что-то говорить или нет.

–Ты не обязана мне рассказывать, – понимающе улыбаюсь, понимая, что я для неё совершенно посторонний человек. Вряд ли ей захочется делиться со мной чем-то хоть немного сокровенным.

– В прошлом месяце я сбежала из дома, поэтому брат сослал меня сюда, чтобы я подумала над своим поведением вдали от родных, – вопреки моим мыслям начинает она.

– Жестокие у вас меры воспитания, – не совсем улавливаю логику.

– Сказал, что моей целью было сбежать от них, поэтому дал мне возможность пожить отдельно, – пожимает плечами.

– С этой стороны, конечно, правильно, – соглашаюсь. —Но почему ты тогда грустишь?

–Потому что цель у меня была совсем другая. Я не собиралась сбегать. Просто моя лучшая подруга попала в большие неприятности и ей нужна была моя помощь.

– Почему ты не рассказал брату настоящую причину? – удивленно спрашиваю я.

– Не хочу сдавать подругу, – Эля поджимает губы. – Сестра сто процентов пойдет разбираться к её маме, если узнает.

– У тебя ещё и сестра есть?

– Да, – выражение её лица становится ещё более грустным. – И она очень злится на меня. Я так сильно виновата.

– Почему? Из-за того. Что сбежала?

– Да, Тася сейчас беременна вторым малышом и когда она узнала, что я не пришла ночевать домой, чуть не родила преждевременно. Мне так стыдно перед ней.

—Да, думаю, ты обязательно должна попросить у неё прощения, – поглаживаю её по плечу, чтобы ободрить.  – Ты грустишь, потому что скучаешь по ним?

–Да, очень скучаю и переживаю, что они мне этот проступок никогда не забудут. Но есть ещё кое-что, – загадочно добавляет Эля.

– Поделишься? – тихо спрашиваю, боясь спугнуть её открытость.

Подумать только, я едва не впервые нашла контакт с ребенком самостоятельно.

–Мне нравится мальчик – он мой друг.

Вздыхаю и ухмыляюсь – вот же девочки. Ещё в куклы можно играть, а тут уже первая любовь.

– Ну здесь ведь ничего страшного, – пожимаю плечами.

– Страшно, – прикусывает нижнюю губу – видно, что переживает. – Потому что моя лучшая подруга в него влюблена.

Любовный треугольник в их возрасте? Вроде сама не так давно была такой же, но сейчас в голове не укладывается.

– И пока я здесь, – она невесело подводит итоги. – Они проводят лето вместе. Небось даже не скучают по мне.

Как бы она не пыталась замаскировать свою ревность, она просачивается через маску безразличия – её безумно обидно и одиноко.

– Уверена, что они скучают по тебе, – приобнимаю её за плечо.

– А если нет? – внимательно смотрит на меня большими грустными глазами.

–Разве это настоящие друзья, если они за тобой не скучают?

– И то правда, – наконец-то немного улыбается Эля Алиева.

31

Стук в дверь раздаётся неожиданно. Проснулась я, конечно, раньше обычного и успела принять горячий душ, на который вчера после напряженного дня не хватило никаких сил. Но все же никого так рано точно не ожидала в гости.

– Секундочку, – произношу, повышая голос, чтобы находящийся за дверью меня услышал и быстро натягиваю на себя спортивные штаны и толстовку.

Едва не ойкаю от неожиданности, когда приоткрываю дверь и вижу за ней Холодова собственной персоной.

– Доброе утро? – звучит так, будто я задаю ему вопрос.

– Вроде, доброе, – он тянет губы в лучезарной улыбке.

– Какими судьбами? – смотрю все ещё настороженно.

– Прогуляемся? – спрашивает так, будто для нас совместные прогулки в порядке вещей.

Только ведь это совсем не так. Пускай в глубине души и ощущаю, что последние дни бесповоротно изменили что-то между нами и, возможно, сблизили нас больше нужного, тем не менее не ожидала, что Холодов продолжит идти на встречу. Даже подумать не могла о таком.

– Да, как раз сегодня погода прекрасная, – кто только тянет меня за язык? Да ещё и эта широкая лучезарная улыбка, в которой невольно растягиваются губы.

– Точно, – подмигивает мне, отчего ощущаю, что щеки становятся пунцовыми. Ну вот, только таких реакций мне здесь не хватало.

Пускай про погоду я говорила лишь к слову, но, к счастью, она и правда слишком солнечная для такого раннего утра.

Забавно бы вышло, если здесь была холодина…. Тогда точно пришлось краснеть пуще прежнего.

– Сходим туда, где были в прошлый раз? – набираюсь решимости, чтобы начать разговор и определить наш путь.

– Сам хотел предложить, – тут же подхватывает он. – Там прекрасные виды.

Ловлю себя на мысли, что меня приятно впечатляет общение с Егором. Он обходителен, внимательный и всегда создается ощущение поддержки, даже в подобных мелочах.

Уверена, именно поэтому в детстве многие девчонки сходили по нему с ума. И Морозова наверняка любила это в нем.

Тут же мысленно отдергиваю сама себя. Майя, о чем ты только думаешь?! Какая вообще разница кто и за что любил Холодова.

Егор снова заботливо расчищает для меня пути, которые перекрывают ветки кустов и деревьев. В этот раз обходимся даже без царапин на лице и ладонях.

Вздрагиваю, когда слышу неожиданный звонок телефона. Разве здесь ловит сеть? Ну да, мы ведь не шли вглубь леса, поэтому не удивительно.

Звонят не мне, а Холодову и перед тем, как приложить телефон к уху, он невольно тяжело вздыхает, будто этот разговор не сулит ничего хорошего.

– Да, Крис, – устало отвечает он. – Нет, даже не обсуждается. Ты пробудешь здесь до конца смены, – между его бровями пролегает складка, потому что он хмурится. – Попробуй и тогда отец узнаёт все о своей примерной дочке.

Ругательства, которыми сыплет сестра Егора напоследок, к сожалению, я слышу даже находясь в пару метрах от него.

Мы молча присаживаемся на поваленное дерево, на котором сидели в прошлый раз.

– У тебя сложные отношения с сестрой? – прикусывая губу, спрашиваю я.

Нонсенс, но это место становится каким-то особенным – здесь мы с каждым разом узнаём друг друга лучше.

– Сложные, – ухмыляется он, скрепляя свои пальцы в замок. – Не то слово, Майя. Они, мягко говоря, несносные.

На языке так и крутится вопрос о том, почему он никогда не приезжал в этот лагерь с ней, но так я очевидно сдам себя с потрохами. Отчего-то теперь кажется, что если вдруг он каким-то образом узнаёт о моем умышленном враньё – это полностью разрушит хрупкое доверие, что из ниоткуда появилось между нами.

– Есть причина? – выворачиваю разговор в нужную сторону.

– Наверное, – пожимает плечами. – Не знаю, Кристина всю жизнь была своенравной. В детстве не могла оторваться от маминой юбки и шагу сделать без неё. Даже в садик, в отличие от меня, не ходила – закатывала истерики.

Возможно это и есть причина, по которой Холодов всегда ездил в лагерь один? Кристина боялась и не хотела находиться вдали от дома и родителей? Даже несмотря на то, что здесь живет её родной дедушка.

– После развода родителей все изменилось. Она начала пропадать, ночевать вне дома и попала в отстойную компанию. Да что там. Кристина стала такой, что и сама могла основать эту саму компанию.

Сердце начинает биться учащеннее. Развод родителей сломал Кристину. Меня развод моих тоже в каком-то плане сломал, но отчёт в этом могу дать себе только сейчас, спустя много лет.

По Холодову не сказала бы, что он пережил такое. Но, видимо, в отличие от нас двоих, он справился. Или может просто не подаёт виду, что это далось ему трудно.

– Как она согласилась приехать сюда? Ей ведь восемнадцать исполнилось на днях. Как вообще её согласились взять?

– Личная просьба моего дедушки. Он живет здесь всю жизнь и прекрасно знаком с Ираидой Кирилловной. Именно поэтому я бессменно проводил в этом лагере каждой лето.

– Для чего, если не секрет? Да и ладно личная просьба дедушки, но как сама Кристина на этой согласилась?

– Ей нужно быть под постоянным контролем сейчас. Пока родители в разъездах, да и не хочет она с ними общаться,  – это единственный выход.

– Для чего постоянный контроль? У неё есть какая-то зависимость? – в голове сразу всплывает самая страшная мысль.

– Нет, – облегченно улыбается он. – Она станет мамой через семь месяцев, Майя.

32

– Что ты только что сказал? – награждаю его ошарашенным взглядом.

– Именно так, Майя, – его губы тянутся в грустной улыбке. – У моей младшей сестры скоро будет собственный ребёнок.

– Она ведь сама ещё ребёнок, – закусываю губу.

– В целом, я могу сказать, что Кристина готова, – неожиданно произносит он. – Она рассудительная и умеет принимать важные решения. Её единственный минус – безбашенность. Но я не перестану быть уверенным в том, что это все напускное и показательное. Выступление для меня и родителей.

– Все равно мне сложно представить её мамой, – озвучиваю смелые мысли.

– Всем сложно, – Егор пожимает плечами. – Но ситуация не такая ужасная, как кажется на первый взгляд. Кристина уже совершеннолетняя и вскоре, надеюсь, выйдет замуж.

– То есть, отец ребёнка не отказался от них? – почему-то в моей голове нарисовался именно такой исход.

– Конечно нет.

– Тогда почему она здесь под твоим присмотром, а не со своим женихом?

– Кристина взрывная. И сейчас гормоны не идут ей на пользу, а наоборот усугубляют не самым лучшие черты характера. Она закатывает скандалы по несколько раз в день, поэтому мы решили, что ей нужно побыть подальше ото всех, на свежем воздухе, но под постоянным контролем.

– И как? Помогает такая тактика?

– Более чем, уже два дня она не грозилась меня убить, – весело заявляет Егор.

Невооруженным взглядом видно, что он  переживает за сестру всей душой. Но ведь сложно помочь человеку, который противится всеми силами.

– Из-за Кристины я пошёл учиться на психолога, – нехотя открывает мне очередную личную тайну. – Думал, что тогда точно смогу найти с ней контакт и понять, что происходит в её голове.

Вот, оказывается, откуда у Холодова эта способность найти подход ко всеми подряд. Неспроста, профессиональные навыки.

– Только вот теперь могу найти общий язык с многими вокруг, но не с ней. Моя главная цель оказалась провальной.

– Ты делаешь поспешные выводы, – не знаю, как решаюсь на это, но не раздумывая обхватываю его руку своими ладонями. – Просто в случае с Кристиной нужно больше времени. И, уверена, ты уже на правильном пути.

Он внимательно смотрит на наши сплетённые руки и не спешит убирать свою. Мне же кажется, будто они начинают гореть пламенем – так явно ощущается тепло, где они соприкасаются.

В момент, когда он накрывает наши ладони своей второй рукой и сжимает их, весь мир вокруг перестает существовать.

Только эти тёплые касания, пение птиц и полная гармония с приятным волнением и предвкушением, разливающимся по всему телу.

Надеюсь, этим жестом мне удаётся выразить ему свою поддержку, потому что я по-прежнему совсем не знаю, как это делается.

Каждый день будто охотно сближает нас и мне совсем непонятно к чему все это ведет. Точнее, мысли, конечно, возникают, но я тут же вытесняют их со своей головы, как можно дальше. Все потому что мы с Холодовым настолько разные, что даже противоположные полюса земли имеют большее притяжение, чем может быть между нами.

Разные убеждения, взгляды, цели и мысли.

Только кипа всех этих размышлений становится ничем в ту минуту, когда наши ладони продолжают находиться в плену друг у друга и сердце с предательским трепетом отбивает ритм в груди.

Пытаюсь убедить себя, что всему виной красивые виды, которые чаруют своей красотой. В этом месте все кажется волшебным.

Можно ли так объяснить моё острое, буквально щемящее желание не прерывать момент? Чувство, будто как только наши ладони разомкнуться, все вокруг тут же рухнет. Именно поэтому хочется как можно подольше оттянуть крах. К счастью, Холодов тоже наслаждается моментом и не спешит его нарушать.

33

«Сердцебиение всегда привычно ускоряется, стоит мне увидеть его. И поделать с этим ничего нельзя, как бы не хотелось. Оттого назревает вопрос – почему людям неподвластные собственные эмоции? Жизнь стала бы намного легче. И серее…Да»

Мои губы невольно растягиваются в улыбке, а пальцы крепче сжимают чужой дневник. Получается, наши с ней мысли очень сильно схожи.

« Мама начинает причитать, потому что до неё доходят слухи, что её дочь часто ошивается в компании с немцем. Приходится всеми силами изображать, что это полнейший бред и чужой вымысел. Как по-другому? Не дай Бог она узнает правду, мне точно не поздоровится. Отношение матери к немцам резкое и негативное. Ей абсолютно все равно что те люди, которые поселились в нашем поселке, совсем не несут никакого вреда. Скорее такие же заложники обстоятельств, которые хотят спокойной жизни, вопреки всему ужасу, что творится вокруг.

Но ей не понять, потому что война забрала отца и брата за сотни километров от нас. Да что там… Раньше и моё мнение было резким, негативным и бескомпромиссным. Всегда казалось, что именно эти люди виноваты во всех бедах. Но стоило пообщаться с Яном и в голове все кардинально перевернулось.

Они ведь такие же люди, как и мы. И если их власть захотела войны, совсем не значит, что каждый хочет бороться, убивать и гибнуть за чужие амбиции. Точно так же как и наш народ. Многие стали заложниками жутких обстоятельств и вынуждены играть по страшным законам, чтобы сохранить собственную жизнь.

Мне хватило сил все понять и принять. Хватило, потому что было желание понять Яна. С каждым днем наше общение становится все ближе, теснее. Всё чаще разделяю его взгляды и мысли и уже сложно представить, что всего пару месяцев назад его совсем не было в моей жизни. Оказывается, она была невероятно серой и блеклой и только сейчас начала обретать нужные краски.

Только вот злые языки каждый день усугубляют ситуацию, и мама все внимательнее наблюдает за моим поведением и за тем, как я провожу свободное время. Если быть точнее, пытается сделать так, чтобы свободного времени вовсе не было».

Пальцы подрагивают и шестым чувством ощущаю, что на сегодня достаточно чтения. Отчего-то кажется, что дальше события не готовят ничего хорошего, а к плохому я однозначно совершенно не готова. Их чувства друг к другу такие теплые, искренние, доверительные. Если они найду на своем пути огромное препятствие и не смогу его преодолеть, мне не хочется об этом знать. Правда и сил отложить дневник и забыть про него нет. Все равно ведь дочитаю, просто не сейчас.

Ещё нет пяти утра, когда бабушка забирает меня из лагеря и говорит о том, что ей нужна срочная помощь дома. Даже времени не даёт, чтобы предупредить Холодова о том, что могу не успеть вернуться обратно к подъему.

– Что хоть случилось? – спрашиваю уже в машине, пока мимо нас стремительно мчат зеленые деревья.

– Нужно до конца разобрать чердак и избавится от мусора – хочу все-таки и там сделать ремонт.  А то весь дом сияет красотой, а там только твоя нога ступала за последнюю сотню лет, – наигранно вздыхает бабушка.

– Я не настолько стара, – закатываю глаза.

Нужно определенно написать Егору сообщение, потому что я точно застряну надолго. Пускай немного вещей на чердаке уже успела разобрать, но всё же осталась их большая часть. Остается лишь надеяться справится за сегодня.

Совсем не перечу бабушке, потому что несмотря на постоянный юмор она выглядит бледной и уставшей. Не стоит забывать, что она главная причина, по которой я нахожусь здесь.

– И в ванной прорвало трубу, – добавляет она спокойно. – Весь пол затопило, нужно разобраться.

– Ты сейчас серьезно? – ошарашенно смотрю на нее и глупо клипаю глазами. – Ты думаешь, что я смогу подчинить трубу? Надеешься, что разбираюсь хоть малость в сантехнике?

Совершенно забываю о том, что пару секунд назад хотела предупредить Егора о своем отсутствии.

– Не переживай так, – успокаивает меня, как-то подозрительно ехидно улыбаясь. – У тебя будет прекрасный помощник.

Мне чудиться или она делает заметный акцент на слове «прекрасный»? Ой не нравится мне её настрой. Совсем не нравится.