Текст книги "Искры летнего костра"

24

– Когда-то я бы уверено сказал тебе «да», – нехотя, но всё-таки начинает отвечать на мой вопрос. – Но сейчас кажется, что совсем не знаю, что вкладывается в это сложное понятие. Слишком трудно спутать его с привычкой, комфортом и влечением. А ты? Была влюблена?

Не сложно было догадаться, что он задаст этот же вопрос в ответ, но я тут же теряюсь. Была ли? Прокручиваю в голове всё отношения, которые случались в моей жизни и ответ находится не сразу. Только когда все-таки понимаю, что должна сказать – становится бесконечно печально.

– Нет, – хмыкаю и тяну губы в расстроенной улыбке. – Никогда не была влюблена по-настоящему.

Осознаю так же четко, как то, что небо голубое, а в Антарктиде холодно.

– Так уверено ответила, – замечает Егор.

– Любовь – это что-то за гранью. Думаю, стоит ощутить её один раз и не станет возникать никаких сомнений, что это она. В моей жизни такого не случалось.

– Иногда, чтобы ощутить её, стоит приложить много усилий.

Возможно, он вкладывает в свои слова совсем другой смысл, но я понимаю по-своему.

– Мне сложно доверится кому-то. Даже в самом близком человеке буду сомневаться до последнего, – нехотя заявляю я. Кажется, впервые признаюсь кому-то в этом. Впервые произношу это умозаключение вслух. —Предательство для меня самое ужасное, что может случиться между людьми. Оно не заслуживает прощения.

– Занятно, – заинтересовано слушает Егор, внимательно рассматривая мой профиль – немного смущает повышенное внимание с его стороны. – Мы совершенно разные – словно два разных полюса.

Резко поднимаю ошарашенный взгляд на него. Такой вывод, сделанный ним, мне не сильно нравится.

– Почему? – совсем не понимаю, к чему он клонит.

– В отношениях я требую безоговорочного доверия, – усмехается собственным мыслям. —Если его нет – то нет никакого смысла даже пытаться.

Сложно понять его точку зрения – она слишком далека от моей. И правда, словно на разных полюсах находятся наши жизненные принципы.

– Разве такое бывает? – недоверчиво улыбаюсь. – Кажется, это лишь в сказках… И то.

– Бывает Майя, – с печалью откликается он. —Просто, чтобы прийти к такому, нужно самому уметь доверять настолько, чтобы полностью довериться.

Не для меня, однозначно – пониманию с грустью.

Бросаю взгляд на Холодова. Сегодня мы смогли поговорить по душам, но отчего-то складывается впечатление, что такое сближение указало на то, как бесконечно далеко мы друг от друга.

– Кажется, пора возвращаться, – Холодов смотрит на время на своем телефоне и приходится с ним согласиться.

Осталось всего полчаса на то, чтобы дойти до корпуса и, если крупно повезет, успеть переодеть влажную одежду.

Бросаю последний взгляд на невероятные виды, и решаю, что обязательно вернусь сюда снова. Не может быть иначе. Это место притягивает, и я уже полностью попала в его завлекающие сети.

Лишь среди дня в моей голове раз за разом всплывают слова Холодова и приобретают более четкий смысл. Он ведь расстался с Аней тогда. И теперь мне становится интересно, что именно стало причиной – её недоверие, или всё-таки его проступок? Был ли он на самом деле?

Говорят, что да. После их расставания эта история тоже разнеслась с чьей-то подачи. Абсолютно все знали, что поцелуй был. Просто молчали о нем, чтобы не навредить их отношениям.

Почему тогда он требует такого доверия от своей будущей половинки, если сам способен его предать? Совсем несправедливо получается.

25

« Дорогая Нина, у тебя теперь есть постоянное напоминание того, что твоя улыбка – мой свет. Она правда удивительная и прекрасная. В окружающем ужасе она кажется для меня единственной спасительной соломинкой, которая отделяет от того, чтобы выжить из ума. Она удерживает на этой тонкой грани. И кажется, что только она способна вытащить из глубокой ямы, стать моей бесконечной лестницей из пропасти»

Дух перехватывает от таких тёплых и трогательных слов. В их искренность безусловно верится, хоть и не понимаю, как прабабушка смогла так очаровать немца – они ведь даже не общались. Неужели такое и правда бывает?

Ещё сильнее захватило дыхание, когда прочла запись из дневника. Безошибочно нашла нужную – ровно тот день, когда было получено письмо. Нина, мягко говоря, была тронута, немного напугана его решительностью, смущенна и озадаченна. Но, несмотря на огромный спектр противоречивых эмоций, перечитала письмо сотню раз и не переставала растягивать губы в широченной улыбке.

Правда, сильнее всего её смущало откуда у немца такие знания русского – вряд ли настолько грамотно можно написать, если не знать языка идеально.

Следующий день не радует своими событиями с самого утра – мы теряем ребёнка.

Вот так вот по утру не обнаруживаем в комнате Митю и моё сердце тут же уходит в пятки.

Тело охватывает жуткая паника и ступор. Едкие устрашающие эмоции буквально парализуют и я не понимаю, куда бежать и что делать.

– Не переживай, Майя, мы его обязательно найдём, – наверное, выгляжу слишком бледной и испуганной, раз Егор решается подойти ко мне и успокаивающе провести своей ладонью по моим волосам – этот жест немного приводит в себя.

По-прежнему не знаю, что делать, но теперь выхожу из стопора собственных чувств и решительно следую за Холодовым.

На уши встаёт весь лагерь. Только от детей утаиваем случившееся.

День кажется вечностью, но когда мы не находим Митю даже ближе к вечеру, подступает новый страх – кажется минуты начинают бежать неуловимо быстро, и мы их теряем. И его тоже теряем.

Обыскиваем весь корпус и лес – нигде и следа нет. Мы даже не можем понять, в какой момент он пропал – сразу после отбоя или ближе к утру?

Это могло бы дать хоть какую-то зацепку, как глубоко в лес он мог зайти за это время.

У нас нет ровным счетом ничего.

Вижу бабушку и сердце делает кульбит – она выглядит необычайно бледной, при том что любые удары судьбы выносит стойко и не подаёт виду. Конечно, это уже не первая пропажа – дети они такие. Но всегда беда обходила стороной и пропавшего очень быстро находили.

– Прости, я у тебя совсем безалаберная, – говорю ей опустошенным голосом.

Холодов не единожды за сегодня сказал, что моей вины нет  – не могла же я дежурить по каждой комнатой постоянно. Здравый смысл подсказывал, что он говорит полнейшую правду, но винить себя не переставала ни на секунду.

– Майя, – тяжело вздыхает бабушка. – Мне позвонили только что.

Её дыхание прерывистое, будто то, что она сейчас скажет, разделит мою жизнь пополам.

– Кто позвонил, бабуль? – замираю, оттого, что совсем не хочу задавать этот вопрос – по её глазам вижу, что ответ будет устрашающим.

– Позавчера ночью сбежало двое заключённых, – буквально делает выстрел в упор. – Предположительно они скрываются где-то в наших лесах.

Голова кругом идёт, а в горле ощущается горечь от неожиданно подступающей тошноты.

Тюрьма и правда находится относительно недалеко от территории лагеря. Точнее далеко за лесом и охраняемость   там такая, что это первый случай побега на моей памяти, который сразу не потерпел фиаско.

Горло сдавливает стальными тисками. В лесу, где скорее всего прячутся сбежавшие преступники, стремительно темнеет и там же, возможно, находится пропавший Митя.

26

От бессилия и изнеможения, что я ощущаю внутри себя к вечеру, разум буквально затуманивается паникой. «Мы его не найдем» – четко пульсирует где-то в висках и отдается головной болью.

Уже чисто машинально брожу по лесу и испытываю дикий страх, оттого что не представляю какого мелкому Мите в таких сумерках, ещё и целый день ничего не ел. Бедный ребенок. Лучше бы я потерялась в этом чёртовом лесу, чем он.

Прихожу в себя, когда кто-то дергает меня за плечи, разворачивая на сто восемьдесят градусов.

– Майя, мы его найдем, я тебе обещаю, – Егор смотрит на меня взглядом, полным уверенности и непоколебимой решимости – именно это держит меня на плаву весь сегодняшний день. Его поддержка заставляет в очередной раз сжать зубы и двигаться, верить в невозможное.

– Егор, – немного растягиваю его имя и несдержанно всхлипываю. – Солнце почти полностью зашло, совсем темнеет.

Его горячие ладони обхватывают мои щеки и притягивая меня к себе, он оставляет поцелуй на моей макушке. По телу резко пробегают мурашки – приходится даже потереть руками предплечья, чтобы избавиться от этого ощущения.

– Я ведь пообещал тебе, что найдем, – твердо заявляет, продолжая удерживать мои щеки своими ладонями. – Веришь мне?

Киваю головой, но он даже не думает отпускать меня, и я отчетливо понимаю, что он хочет услышать.

– Да, верю, – сложно даются эти слова, потому что произношу их едва не впервые в жизни, но отчего-то понимаю, что сейчас в них нет никакого вранья. Холодов настолько тверд и решителен, что не возникает никаких сомнений – он исполнит своё обещание.

– Просто потерпи немного, и сосредоточься, договорились? – улыбается мне уголками губ, и когда я киваю, оставляет ещё один поцелуй на моей макушке и идет дальше.

Кажется, в голове мыслей становится ещё больше, чем до этого момента, но вместе с тем просыпается и уверенность с решительностью, которые в течение дня покидали меня бессчётное количество раз.

Увеличиваю свой шаг, внимательно выглядывая юношескую фигуру везде, где только можно. Сколько времени проходит? Не могу сказать. Но когда под моими кроссовками с резким хрустом трескается палка, что попала до ноги, пугаюсь и оглядываюсь по сторонам.  Потемнело полностью и теперь в сумерках рисуются устрашающие образы и идти дальше становится страшно. Ведь совсем не важно сколько тебе лет – если фобия есть, то она есть в любом возрасте.

Сильнее страха темноты меня сковывает пониманием того, что я не слышу никого вокруг. Не слышу и не вижу. Кажется, успела конкретно оторваться от остальных, или в какой-то момент свернула не туда.

– Спокойно, Майя, – шепотом говорю сама себе под нос, обхватывая себя руками. —Ты со всем справишься.

Делаю глубочайший вдох и шагаю дальше. Дается сложно, потому что паника, охватившая тело, никуда не собирается деваться. Она требует, чтобы я прямо сейчас уселась на корточки от бессилия и начала рыдать. Не знаю, откуда вообще находятся силы продолжать идти и не останавливаться. Сердце от страха замирает, но я продолжаю шаг за шагом двигаться дальше.

Знание, что в нашем лесу довольно мало диких животных немного успокаивает, но мимо воли все равно слышаться странные шорохи в темноте. Не знаю даже реальны они, или их лишь воспроизводит моя фантазия, подпитанная страхом.

Когда в голове всплывают слова бабушки о сбежавших заключенных, к горлу подступает тошнота. Господи, если мне настолько страшно, что готова грохнуться в обморок, какого вообще может себя чувствовать Митя сейчас? Именно эта мысль заставляет продолжать идти в пугающую темноту.

Когда понимаю, что звук шагов где-то поблизости – это не игры воспаленной фантазии, тут же прирастаю к месту. Горло сковывает стальными тисками и хочется в эту самую секунду испариться, исчезнуть, спрятаться.

Но ничего сделать не получается, на этот раз и правда фобия берет надо мной верх настолько, что парализует.

И лишь когда вижу в темноте силуэт ребенка, не раздумывая, решаюсь заговорить.

– Митя? – голос дрожит и напоминает шёпот, но в тишине леса его слышно отчетливо.

– Майя Валерьевна? – неуверенно слышу его голосок.

Сердце обрывается в груди и хочется тут же разревется. Подбегаю к нему и заключаю в объятия. Митя прижимается крепко-накрепко, обнимая меня за шею и тихо всхлипывает. Да что там, даже я уже не сдерживаю своих слез, шмыгая носом.

Теперь нас двое – главная проблема решена. Но теперь появляется новая. Пока я искала Митю, сама заблудилась в лесу, и куда идти дальше совсем не знаю.

27

– Митюша, ну как же тебя угораздило сюда попасть? – крепко прижимаю его к себе.

На его щеках, как и на моих, мокрые дорожки от соленых слез. Заботливо стираю их с его лица и внимательно вглядываюсь в невинные детские глаза, полные испуга и боли одновременно.

– Я сам решил сбежать, – ужасает меня подобным откровением настолько, что хочется ущипнуть себя и убедится, что происходящее – это не сон.

– Ты с ребятами поссорился что ли? – единственное, что приходит на ум.

– Нет, ребята они хорошие, ни разу меня не обидели, мы дружим, – мгновенно опровергает моё предположение, заверяя в том, что они ни в чем не виноваты.

– А что тогда? Почему решил сбежать? – недоумеваю, сидя на корточках и сжимая его маленькие горячие ладони в своих руках.

– Мои родители разводятся, – его голосок звучит настолько болезненно, что эта боль будто и в меня проникает. Возможно, потому что я его понимаю. Когда-то и моё безоблачное небо пронзило такой молнией. – Специально отправили меня сюда, чтобы за это время разъехаться.

Не понимаю, откуда в таком раннем возрасте он способен построить такую сложную логическую цепочку. Даже в свои пятнадцать я не сразу поняла, что и к чему, потому что известие будто огрело меня обухом по голове. Понадобилось время, чтобы понять – ничего не будет, как раньше. Митя младше намного, тем не менее сразу сложил два плюс два.

– Подумал, если сбегу, то они испугаются, что могут навсегда потерять меня. Кажется, это могло бы их сблизить и помирить, – искренне выкладывает мне весь свой план.

И шокирует тем, что придумал и фактически воплотил в реальность.

– Так же нельзя, Митюш, – с глаз снова непроизвольно катятся слезы. – Ты даже не представляешь, как сильно напугал их, едва не до смерти. Возможно, твой коварный план и имел бы какой-то вес и результат… Но, понимаешь, заставить двоих людей любить друг друга, если эта самая любовь угасла – это то же самое, что пытаться подпалить свечу с полностью сгоревшим фитилем.

– Мама его любит, – голос звучит надломлено. – Это отец виноват – его всё не устраивает, раздражает. Он угас, а мама по-прежнему горит, поэтому никогда не смогу простить его, если он вот так возьмет и бросит её.

Его мысли и чувства настолько глубокие, что мне не верится, ему ведь всего одиннадцать лет.

– Ты не должен злится на него, он твой папа и ничего плохого лично тебе не сделал. Понимаешь, то что происходит между ними с мамой – это исключительно их отношения. Если он перестал любить её, то совсем не значит, что теперь и ты ему не нужен.

Говорю слова, которые сами рвутся из меня и мгновенно ощущаю облегчение внутри грудной клетки. Ведь и правда… Я никак не могла простить отцу его предательство и всегда знала, что уйду из дома, если мама вдруг решит его простить, а сейчас понимаю, что столько лет крупно заблуждалась.

Ведь почему я должна держать какую-то обиду и прощать, если мне он никогда и ничего плохого не сделал?

Предательство по-прежнему недопустимо, но он предал её, а не меня. И если вдруг мама решит его простить – в этом нет совсем ничего криминального. Она ведь не обязана жить по моим жизненным принципам и убеждениям.

Точно так же ведь Холодов имеет свои взгляды и опирается на них, когда принимает какие-то решения. И пускай они есть полностью противоположны моим – это вовсе не делает их неправильными.

И точно каждый человек в этом мире. Для кого-то нормально жить шведской семьей, а для кого-то представляет, что любовь должна быть одна и на всю жизнь.  Одни, если вдруг эта любовь не оправдала ожиданий и угасла – ставят на себе крест и больше не ищут отношений совсем, а другие наоборот продолжают поиски и вступают в новые отношения, несмотря на неудачу прошлых.

Кто-то является вегетарианцем, а другой ест мясо без угрызений совести.

И это все абсолютно сопоставимо. Невозможно грести всех под одну гребенку, потому что у каждого свои вкусы, взгляды, мысли, приоритеты, чувства, убеждения.

Нельзя заставить другого человека жить по своим принципам и тем более держать на него обиду, если эти самые принципы у вас кардинально отличаются.

И почему я совсем не хотела понимать такой простой истины раньше? Мучила сама себя собственными мыслями столько лет, что теперь, кажется, в одночасье даже дышать легче стало.

28

Конечно же, у страха глаза велики, но все-таки с Митей мне становится в разы спокойнее. Перестаю вздрагивать от каждого шелеста листьев. Возможно, так происходит потому что голова теперь забита другим. Отдаю Мите свою толстовку, потому что он и без того сильно промёрз за столько часов нахождения в лесу. Сильно волнуюсь, как бы он, как минимум, не простудился.

Медленно шагаем по лесу, пока он увлечённо рассказывает о том, чем любит заниматься дома и как сильно ему нравится наш лагерь. Не уверена, что мы двигаемся в правильном направлении, но это ведь не повод стоять и бездействовать. Понимаю что нужно было хорошо учить в школе основы здоровья. Кажется, именно тогда нас учили определять нужный путь по мху на деревьях. Правда, и это бы вряд ли чём-то помогло. Во-первых, слишком темно, а во-вторых, я все равно не знаю в какой части находится лагерь. Даже компас на телефоне бы  мне не помог. Да и конечно же, никогда в жизни им не пользовалась, поэтому без предварительной загрузки он просто не включается.

Вздрагиваю одновременно с Митей и он крепче сжимает мою ладонь, когда слышим уже не надуманные звуки, а вполне настоящие и уверенные шаги. Тут же опускаю телефон вниз и выключаю включённый фонарик. Мало ли, на кого мы можем здесь наткнуться.

Идентифицируют, что это точно не дикие животные, а человек, потому что улавливаю свет, исходящий от фонарика.

У сбежавших тюремщиков ведь вряд ли будет с собой фонарь, верно?

Придя к такому умозаключению, завожу Митю к себе за спину и медленно двигаюсь вперёд, к нашему возможному спасению.

С каждым шагом Митя крепче сжимает мою ладонь, а моё сердце все чётче пытается прорваться через грудную клетку.

– Майя? – слышу знакомый голос и все тело тут же расслабляется и появляется желание пуститься в пляс.

Никогда не думала, что у меня может быть такая реакция на Холодова, но сейчас все страхи мгновенно отступают и начинаю ощущать себя, словно под защитой.

Не успеваю ничего ответить, потому что меня тут же сгребают в охапку крепких объятий. Однозначно это самое крутое чувство за сегодня. Да что там, вообще за все последнее время. Одновременно ощущаю себя свободной, спасённой и счастливой.

– Где ты была? – строго спрашивает Егор, но на деле прижимает ещё ближе к себе, а я лишь хватаюсь руками за толстовку на его спине. – Перепугала своим исчезновением. Искали одного, потеряли тебя.

В его голосе и правда слышаться нотки волнения и от этого по телу разливается приятное тепло – за меня искренне переживали.

– Я не одна, – произношу с невольной улыбкой на губах.

Только после моих слов Холодов отстраняется и замечает Митю, которого тоже загребает в объятия.

Признаться честно, немного ему завидую, потому что самой совсем не хотелось прерывать наш момент.

– Ты умница, Майя, – произносит Егор и смотрит на меня так пронзительно, что даже в сумерках я вижу – он не врет и правда так думает.

Егор сажает Митю себе на шею, потому что мелкий слишком вымотанный и уставший, чтобы продолжать наш путь.

– Чтобы больше не терялась, – едва слышно произносит Холодов, когда свободной рукой ловит мою ладонь и переплетает наши пальцы.

Дыхание сбивается, а в голове одновременно целый хоровод мыслей с пустотой и белым шумом. Не знаю почему, но не вырываюсь, а наоборот сжимаю его ладонь ещё крепче.

Теряюсь сколько времени мы идём. Часа пол точно, но Егор, в отличие от меня, точно знает куда мы должны двигаться и даже объясняет мне по дороге азы выживания в лесу. Его интересно слушать, потому что он приводит разные интересные и необычные факты. Такие, что даже сонный Митя оживляется и внимательно слушает каждое его слово.

Когда мы возвращаемся в лагерь, все охают и ахают от того, что Митя все-таки нашёлся.

Полиция, что ещё с раннего утра стоит на ушах, ждёт объяснений, как и родители Мити, которые примчались, как только смоги.

У них двоих на глазах слезы и они одновременно зажимают мелкого в семейных объятиях. Его отец успокаивающе поглаживает мать и целует их обоих в макушку. Возможно, Митя и правда смог дать своим исчезновением какой-то толчок?

К счастью, он сразу признаётся, что сбежал сам, но причину придумывает совсем другую – говорит, что захотел сам погулять по лесу и заблудился.

Удивляюсь его бесстрашию перед родительским наказанием.

Они, кстати, к лагерю никаких претензий не имеют – верят сыну, да и слишком переполнены счастьем от того, что он нашёлся целым и невредимым.

Только забирают его в этот же вечер домой. Их можно понять, после такого стресса и испуга вряд ли захочется хоть на шаг отпускать ребёнка.

Не верю в то, что ужасный день подошёл к концу и ощущаю себя безумно вымотанной. Только когда взглядом встречаюсь с Егором и мы друг другу тепло улыбаемся, понимаю, что это день изменил многое. И изменения затронули не только мой внутренний мир.