Текст книги "Неврозы у детей"

4. Среди причин, оказывающих влияние на формирование невроза у детей раннего возраста, необходимо отметить острые соматические и инфекционные заболевания, в первую очередь отиты. Непрерывная острая боль, сопровождающая воспаление среднего уха, нарушает баланс в системе сон – бодрствование, процесс кормления, а медицинские манипуляции еще больше усиливают острую психическую травматизацию малыша.

5. В ряде случаев острой психической травмой, особенно для боязливых и интровертных детей, является не только госпитализация, но и медицинское обследование, лечение во внебольничных условиях, связанное с неприятными, болезненными процедурами. Наиболее травматичными являются отоларингологические вмешательства (аденэктомия, парацентез, пункции пазух и т. п.) и стоматологические процедуры без предварительной подготовки (психологической, медикаментозной).

6. Наиболее частой причиной невротической реакции в возрасте до года является испуг. Наряду с испугом, вызванным неадекватным поведением взрослых, в этиологии невроза детей этого возраста большую роль играют страхи, возникающие при падении ребенка, нарушении его равновесия (реакция на сигналы о резком изменении положения тела, поступающие со стороны вестибулярного аппарата).

7. Блокада потребности ребенка в активности, возникающая, к примеру, при наложении фиксирующей повязки в связи с врожденным подвывихом тазобедренных суставов, – еще один вид психической травматизации. Ограничение активности тяжелее переносят подвижные, энергичные, любознательные дети, а также боязливые, эгоцентричные и, разумеется, дети с проявлениями невропатии и минимальной дисфункции мозга (они подвержены воздействию депривации, фрустрации даже от, казалось бы, незначительных стрессоров).

8. В возрасте от 1 года до 3 лет большое значение имеют дефицит любви, ощущаемый ребенком, и недостаточный уход за ним со стороны матери (когда она больше внимания уделяет мужу, другим детям, производственным, научным и прочим интересам).

9. Наличие отчима и общих с ним детей. Поведение сына или дочери от первого брака по психологически понятным причинам часто конфликтно и невыгодно отличается от поведения общего с отчимом, не испытывающего комплекса «неродного», ребенка. Ситуация обостряется, если мать, демонстрируя отчиму объективность отношения к первому ребенку, подчеркнуто строга с ним и требовательна и если продолжаются встречи с родным отцом и его родителями, во время которых ребенку «открывают глаза» на то, «что матери он не нужен, что он лишний, несчастный, брошенный».

10. Неприятие со стороны отца, выражающееся в равнодушии к учебе и жизни ребенка, в ироническом отношении (особенно к сыну), в холодности (неласковость, суровость) и, наконец, в уходе из семьи.

11. Неприятие как депривация переживается детьми в случаях, когда они воспитываются в двух домах – то у родителей, то у бабушки и дедушки, когда они «не знают, где будут ночевать завтра». Часта ситуация, когда родители отправляют ребенка к прародителям в другой населенный пункт («там экология лучше, молоко из-под коровы»), продолжая при этом вести привычный «свободный» образ жизни. По достижении ребенком 3-летнего возраста его возвращают домой, с тем чтобы тут же отдать в детский сад. При этом резко изменяется стереотип его жизни и тип воспитания – обычно с эгоцентрически-гиперсоциолизирующего на отвергающее-гиперсоциализирующее. Такая резкая смена перерастает в психотравмирующий фактор – «отвергание».

12. Неприятие воспринимается как психотравмирующий фактор при рождении брата или сестры, что обычно связано с контрастной сменой воспитания и стереотипа жизни семьи вообще. Ревность старших детей к младшим (иногда и наоборот) – проблема, выходящая за рамки «неразумной детской эгоистичности». Ребенок, не подготовленный к появлению нового члена семьи, всячески протестует против изменений, он становится агрессивным и к младшему, и к родителям, что вызвано депривацией и ревностью. Взрослыми это его поведение расценивается как капризы, эгоистичность, в связи с чем с их стороны следуют соответствующие «санкции». Ревность, таким образом, становится очень серьезной проблемой, ведущей к неприятию ребенка родителями, и со временем воспринимается им как агрессия со стороны близких, превращаясь в хроническую психотравму. Не случайно, что в более ранних (предыдущих) классификациях болезней существовал диагноз: «детская ревность»!

13. В возрасте от года до 3 лет весьма частой причиной невроза служит эмоциональное потрясение, вызванное неожиданной встречей ребенка с животными: насекомыми, домашней птицей, крупным рогатым скотом, лошадью, собаками.

14. В ряде случаев невротические проявления начинались у эгоцентричных, инфантильных, тревожных, боязливых детей, попавших в угрожающую ситуацию (падают в люк, теряются в лесу, в городе, не могут найти выход из подвала и т. п.), получивших травму (особенно с сильными болевыми ощущениями и обильными кровотечениями), ожог. Нельзя не сказать здесь об угрозе асфиксии, когда дети не могут выбраться из шкафа, из воды и пр., а также других ситуациях, связанных с острым переживанием страха смерти. Страх, тревога ребенка в подобных ситуациях усугубляются или подготавливаются страхами, тревогой его родителей.

15. Ребенок 2–3 лет уже осознанно или неосознаваемо воспринимает как угрожающую благополучию семьи ситуацию конфликта между родителями. При этом угрозу ухода из семьи отца дети воспринимают со страхом и чувством вины, нередко полагая, что отец ушел из семьи из-за их неправильного поведения [Гарбузов, Исаев, Захаров 1997].

Таким образом, «психическая травматизация – все, что бьет прямо в сердце и потрясает, все, что нестерпимо обостряет предневроз. И тогда, чтобы “не разорвалось сердце”, приходит, как спасение, удивительная способность подсознания защитить чувство достоинства, психику, организм в целом, сердце. Речь идет о психологической защите!

Зигмунд Фрейд, создавший науку о подсознании, описал защитные уловки неосознаваемой сферы психики. Неосознаваемо мы нередко “забываем” о неприятном, избегаем его, приукрашиваем себя и преуменьшаем чужие достоинства и заслуги, видим только то, что желаем видеть, толкуем происходящее с нами в выгодном для себя свете, защищая свою психику от потрясений, депрессии, болезненных переживаний. Все вышеперечисленное и есть психологическая защита в ее многообразных формах. Выход на авансцену психологической защиты и завершает картину формирования невроза, переход из состояния предневроза в невроз» [Гарбузов 2001].

Не в этом ли «главная роль» психической травмы в драме под названием «Невроз»?

Глава 4
Неврозы как пограничные психические расстройства

Неврозы относят к группе заболеваний, получивших общее название «пограничные психические расстройства», они являются самыми распространенными видами нервно-психических нарушений. Понятие о резидуальных формах нервно-психических или пограничных расстройств используется, по мнению ведущих специалистов в этой области, для отделения их от психотических проявлений на основе общих патогенетических факторов и клинических особенностей [Александровский 2000; Гарбузов 2001; Пальчик 2002; Голубев, Вейн 2003].

В своем руководстве для врачей один из ведущих специалистов в этой области профессор Ю. А. Александровский пишет: «Границы пограничных состояний с момента их обозначения и до наших дней скорее неопределенны, чем точно определены. История изучения пограничных состояний богата разнообразными принципиально отличными тенденциями в их понимании. Невротические расстройства известны уже очень давно. Fernel в 1540 г. (цит.: Каннабих, 1935) утверждал, что нервность зависит от неких “паров” – vapores, поднимающихся от видоизмененного в своем составе семени или менструальной крови и своим присутствием влияющих на общее самочувствие. Несколько позже Sydengam дал описание истерии, которую назвал протеем за ее способность “принимать различные формы”. Истерию и ипохондрию он сводил к изменениям в крови, приводящим к “атаксии” жизненных духов. Теория “паров” и “атаксии” в той или иной модификации господствовала при объяснении невротических расстройств до конца XVIII в. В 1765 г. Whytt (цит.: Каннабих, 1935) предпринял первую попытку выделить из числа болезней, приписывавшихся “парам”, “простую нервность”, “ипохондрическое” и “истерическое” расстройства в качестве специальных заболеваний нервной системы. В 1776 г. W. Cullen в “Медицинском руководстве” впервые для обозначения этой группы болезней употребил термин “невроз”, которым он назвал “те поражения чувств и движений, которые зависят не от местного поражения самого органа, а от более общего страдания, от которого зависят все вообще движения…”. Регулирующей “все вообще движения” W. Cullen считал нервную систему, почему и назвал “все эти страдания” неврозами. В соответствии с таким определением к неврозам относились все заболевания периферических нервов, спинного и головного мозга (Bomberg С., 1840). Еще в середине XIX века, как об этом свидетельствует литература, неврозы являлись широким названием для большинства нервных болезней» [Александровский 2000].

Шиммельпеннинг еще в середине 60-х годов прошлого столетия утверждал, что с развитием цивилизации меняются клиническая картина и распространенность пограничных психоневрологических расстройств (в первую очередь психогенных): больше стало психосоматических нарушений, почти исчезла настоящая истерия, резко возросло число больных с заиканием, недержанием мочи и кала, тиками и т. д. [Schimmelpenning 1963]. К аналогичным выводам приходят современные ученые разных стран [Личко, 1983; Карвасарский, 1990; Гарбузов, 1999; Goldman et al. 1998; Психиатрия, 1998; Психиатрия детского и подросткового возраста 2004].

Данные последних лет о структуре пограничных психических расстройств весьма вариабельны. По данным Ю. А. Александровского (анализ результатов разных исследований), невротические расстройства составляют в структуре пограничных психических расстройств от 12,9 до 69,9 %; расстройства личности – 2,3–32,7 %; непсихотические органические поражения ЦНС – 13,4–24,5 %; непсихотические инволюционные и сосудистые расстройства – 5,1–30,2 %; психогенные расстройства – 14,1– 64,3 %; соматогенные расстройства – 9,1–37,9 %. Вместе с тем обследование выборочных групп населения показало, что значительная часть больных, даже с выраженными психическими расстройствами остаются вне поля зрения врачей-психиатров и психотерапевтов.

Необходимо отметить, что проблема пограничных (резидуально-неврологических) нервно-психических нарушений мало исследована и полна противоречий. Пограничные психические расстройства, согласно МКБ-10, относятся к разделу «Эмоциональные расстройства и расстройства поведения, начинающиеся обычно в детском и подростковом возрасте». Уместно будет напомнить, что в МКБ-9 (предыдущей классификации болезней) они входили в раздел «Невротические расстройства, психопатии и другие психические расстройства непсихотического характера». Все указанные заболевания в психиатрической и неврологической практике характеризуются широко распространенным и устойчивым термином «пограничные психические расстройства». Этот термин используется для обозначения «…нерезко выраженных нарушений, граничащих с состоянием здоровья и отделяющих его от собственно патологических психических проявлений, сопровождающихся значительными отклонениями от нормы» [Александровский, 2000, с. 9]. Кроме того, «…необходимым условием возникновения и декомпенсации всех пограничных состояний является, как установил R. Sommer (1901), психогенное воздействие, порождающее несоответствие между возможностями человека и предъявляемыми к нему требованиями или между ожидаемым результатом того или иного действия и его фактическим воплощением. При этом, по мнению В. П. Осипова (1931), правильнее говорить не о психогенности, а об аффектогенности, потому что именно эмоционально-аффективные нарушения, порождая тревожное чувство неопределенности и неизвестности будущего, служат первой ступенькой в возникновении и реализации перечисленных синдромов. В. Н. Мясищев (1935) отмечал, что невротические расстройства проявляются вследствие возникновения “аффективного напряжения личности”, A. Kreindler (1973) также стоит на точке зрения, согласно которой невроз вызывается борьбой между двумя аффективными состояниями, возникающей под влиянием конфликтной ситуации» [Александровский, 2000].

Пограничные психические расстройства, к которым, помимо неврозов, относятся заикание, синдром нарушения (дефицита) внимания с гиперактивностью (СНВГ или СДВГ), тикозные расстройства, энурез и энкопрез, являются самыми распространенными видами заболеваний. По данным разных источников, ими страдает более 20 % детей в возрасте от 3 до 11 лет, и этот процент имеет тенденцию к увеличению. Как отмечает Н. В. Вострокнутов с соавторами, у детей с проблемами развития и поведения группа пограничных психических расстройств, включая нарушения интеллекта и речи, составляет до 40 % и сопровождается высоким уровнем школьной дезадаптации. Эти же исследователи отмечают, что в московских центрах психолого-медико-социального сопровождения детей первичная обращаемость детей и подростков к психиатру увеличилась за последние 15 лет в 4 раза, при этом у 75 % обратившихся обнаружены пограничные психические расстройства [Вострокнутов, Шалимов, Новикова 2011]. Все это говорит об актуальности проблемы исследования и лечения таких расстройств.

Начальные стадии любых перинатальных поражений ЦНС определяются как резидуальные, что при неуспешной терапии ребенка до года приводит в большинстве случаев к развитию у него в дальнейшем (как правило, после 3 лет жизни) пограничного психического расстройства. Пограничные расстройства объединяются в одну группу на основе ряда характерных признаков, ведущими из которых являются:

1) невротический уровень психопатологических проявлений в динамике болезни;

2) четкая связь расстройств с вегетативными дисфункциями и патологией сна;

3) большое влияние психогенных факторов на возникновение болезни;

4) выявление в большинстве случаев минимальной дисфункции мозга (МДМ) – органической составляющей, способствующей развитию болезни;

5) сохранение больными критического отношения к своему состоянию.

Вместе с тем при пограничных состояниях отсутствуют психотическая симптоматика, нарастающее слабоумие и личностные изменения, характерные для эндогенных психических заболеваний (например, для шизофрении) [Алесандровский 2000].

Н. В. Вострокнутов, дополняя вышеназванные признаки пограничных психических расстройств, отмечает, что на современном этапе их клинико-психопатологические особенности у детей характеризуются рядом признаков, которые отражают возрастную психопатологическую предпочтительность симптомообразования. Эти признаки следующие:

– отсутствие психических расстройств психотического уровня;

– преобладание психических расстройств функционально-динамического типа, в том числе реакций дезадаптации, астенических и аффективных расстройств;

– сочетание расстройств функционально-динамического типа с нарушениями возрастного психического развития в виде задержанного личностного (личностная незрелость, инфантилизм) или собственно психического развития, включая легкие когнитивные расстройства;

– органические эмоционально-лабильные астенические расстройства в сочетании с парциальными формами задержанного развития высших корковых функций и легкими когнитивными нарушениями (исключая органические расстройства личности, постэнцефалопатический, постконтузионный синдромы);

– отсутствие устойчивых форм критического отношения к особенностям своего состояния и поведения в силу личностной незрелости ребенка [Вострокрутов, Шалимов, Новикова 2011].

Не следует также забывать, что резидуально-органические поражения головного мозга являются одним из наиболее важных факторов в развитии неврозов, психопатий, в возникновении эпилепсии; они нередко изменяют классическое течение шизофрении. Тенденция к увеличению доли резидуальных нервно-психических расстройств в противовес невротическим (заикание, тики, энурез, энкопрез, нарушения сна, поведенческие и эмоциональные нарушения) явно прослеживается в последние десятилетия [Самуэльс 1997; Александровский 2000; Бадалян 2000].

Трансформация отдельных психопатологических феноменов, характерных для болезненных проявлений невротического уровня, определяет многообразие клинических форм и вариантов рассматриваемых расстройств. При этом обоснованно разделение на невротические нарушения (возникших под влиянием психогенных факторов, которые и определяют их течение и исход) и неврозоподобные расстройства в структуре психических, нервных, соматических болезней, при которых преобладающее место в возникновении и течении симптоматики принадлежит эндогенным и соматогенным факторам. И при невротических, и при неврозоподобных расстройствах имеются достаточно выраженные клинические проявления, позволяющие дифференцировать их в рамках отдельных нозологических состояний (например, тики, энурез, энкопрез, заикание, нарушения сна, гиперактивность).

Ю. А. Александровский, говоря о многообразии этиопатогенетических факторов и особенностей проявления и течения пограничных психических расстройств, относит к ним различные клинические формы и варианты невротических реакций, реактивные состояния, неврозы, патологические развития личности, психопатии, а также широкий круг неврозо– и психопатоподобных расстройств при соматических, неврологических и других заболеваниях. Он отмечает: «В современной Международной классификации психических и поведенческих расстройств (МКБ-10) пограничные психические расстройства рассматриваются главным образом в разделах F4 (“Невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства”), F5 (“Поведенческие синдромы, связанные с физиологическими нарушениями и физическими факторами”), F6 («Расстройства зрелой личности и поведения у взрослых») и некоторых других. В число пограничных состояний, с нашей точки зрения, не следует включать эндогенные психические заболевания (в том числе их мягкие, латентные формы, такие, например, как вялотекущая шизофрения и др.), на определенных этапах течения которых преобладают и даже определяют клиническое состояние неврозо– и психопатоподобные расстройства, в значительной мере имитирующие основные формы и варианты собственно пограничных состояний. Однако в этих случаях эндогенный процесс протекает по своим собственным закономерностям, отличным от клинико-психопатологических механизмов, характерных для всех пограничных форм психических расстройств. Неврозо– и психопатоподобные нарушения, будучи наименее специфическими психопатологическими проявлениями, нередко могут отражать динамику более сложных по своей структуре психических заболеваний, протекающих с характерной для них симптоматикой и вызывающих те или иные личностные изменения…

Пограничные состояния объединяют группу расстройств, характеризуемых главным образом преобладанием проявлений так называемого невротического уровня нарушений психической деятельности.

Уровни психических расстройств могут анализироваться с различных точек зрения – философской, социальной, психологической, эволюционной, патогенетической, клинической и т. д. Своеобразие психопатологических проявлений при различных психических заболеваниях послужило основанием для разработки общепатологической концепции регистров психических расстройств (Кронфельд А. С., 1940; Гуревич М. О., 1945; Снежневский А. В., 1960; Рохлин Л. Л., 1971, и др.; Носhе, 1912; Specht G., 1917; Kraepelin E., 1920; Ewald G., 1921; Bostroem A., 1926). Согласно этой концепции, психические нарушения, определяющие пограничные формы психических расстройств, имеют по сравнению с другой психопатологией наиболее ограниченный диапазон болезненных проявлений. Учитывая включения в число “пограничных” многочисленных групп больных, прежде всего с психогенно обусловленными невротическими нарушениями и личностными декомпенсациями, а также с невротическими нарушениями, неврозоподобными и психопатоподобными расстройствами при соматических, неврологических и других заболеваниях, многие исследователи нередко обозначают их как пограничные нервно-психические или психоневрологические расстройства. При такого рода терминологическом сочетании “психические” нарушения как бы “разбавляются” неврологическими расстройствами, более “престижными” для ряда больных и их родственников, чем реально существующие психопатологические проявления. В этом же следует искать объяснение стремления называть врача, занимающегося пограничной психиатрией, “психоневрологом”, лукаво скрывая при этом или отодвигая на второй план его психиатрическую компетенцию. Корни подобной терминологической “подделки” заключены в существовавшем длительное время социальном нигилизме в отношении к психиатрии и боязни больных с пограничными формами психических расстройств и их родственников постановки их на соответствующий учет в психиатрическом диспансере» [Александровский 2000].

О. В. Кербиков (1907–1965), известный советский психиатр, академик АМН СССР, имя которого присвоено Московской загородной психиатрической больнице в Добрынихе, говорил о том, что одной из отличительных особенностей «малой», пограничной психиатрии является нечеткость границ между отдельными клиническими формами, которые «не столько разъединяют, сколько соединяют» [Кербиков 1971]. В. Я. Семке пишет: «В широком спектре пограничных нервно-психических расстройств им (Кербиковым) выделены самые различные по тяжести, длительности и устойчивости клинических проявлений невротические и психопатические состояния, среди которых особо важное значение для ранней диагностики и профилактики имеет описание преневротических и препсихопатических состояний (Кербиков О. В., 1960, 1962). Вместе с тем существующие классификации пограничных нервно-психических расстройств, по справедливому замечанию Г. К. Ушакова (1978), настолько пестры и фрагментарны, что ни одна из них не может служить основой для единой систематики. Б. Д. Карвасарский (1980) считает, что разработка классификации с учетом не только клинических особенностей, но и этиопатогенетических механизмов в их биологических, психологических и социальных аспектах представляет задачу будущего. С этим положением можно согласиться лишь частично: решать данную задачу надо уже сейчас, поскольку систематика и патология пограничных состояний помогают выработке теоретических конструкций (в частности, выяснению сложных причинно-следственных взаимосвязей), осуществлению лечебно-диагностических мероприятий (прежде всего в аспекте массовой диспансеризации населения), оптимизации реабилитационных программ, позволяющих сократить сроки и повысить качество социотерапевтических вмешательств» [Семке 1988].

Пограничные состояния у детей, так же как и у взрослых, встречаются в несколько раз чаще, чем суммарно все остальные (психозы, олигофрении и пр.). При этом многие авторы отмечают трудности, возникающие при диагностике психических расстройств пограничного круга, особенно в раннем детском возрасте. Мощным подспорьем врачам-практикам стала Первая международная классификация нарушений психического здоровья и развития в младенчестве и раннем детстве (Diagnostic Classification of Mental Health and Developmental Disorders of Infancy and Early Childhood сокращенно – DC: 0-3, обновленная в 2005 году – DC: 0-3R), появившаяся в 1994 году.

Г. В. Скобло, ведущий научный сотрудник Научного Центра психического здоровья РАМН, отмечает: «В этой классификации особый интерес представляют так называемые расстройства регуляции… класс нарушений, которые наиболее распространены в круге пограничной патологии и клинически проявляются уже с первых месяцев жизни ребенка, поскольку являются обусловленными конституционально или “факторами созревания”. Они отвечают одновременно двум главным диагностическим требованиям: при характерном, отличающемся от нормы типе поведения (выделено четыре таких типа с подтипами) у ребенка проявляются “трудности организации”. Последние описаны в виде групп симптомов, касающихся нарушений физиологических процессов, в значительной мере – сенсорики, а также психомоторики, внимания и эмоционального реагирования… Показательно, что, несмотря на врожденность такого рода расстройств, в DC: 0-3 подчеркивается особая важность формирования в этих случаях адекватных родительско-детских взаимоотношений, поскольку их нарушение является мощным провоцирующим и утяжеляющим фактором… Что касается остальных пограничных состояний раннего детства (в DC: 0-3 это – расстройства аффекта, расстройства адаптации и ряд других), то клинический опыт показывает, что они редко возникают изолированно, обычно сочетаясь с регуляторными нарушениями или даже имея их в основе» [Скобло, Трушкина 2010].

Эти замечания, на наш взгляд, крайне важны, поскольку ранняя диагностика и своевременные коррекционные меры позволяют решить основные проблемы, возникающие при развитии пограничного психического расстройства, в том числе при формировании невроза, в детском возрасте, когда всевозможные лечебные мероприятия наиболее эффективны.

Перечисленные выше характерные признаки пограничных расстройств, в том числе и детского возраста, дополняются рядом широко распространенных так называемых моносимптоматических заболеваний в виде заикания, синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), тиков, энуреза и других поведенческих реакций «протеста», которые сигнализируют о патологическом развитии личности.

Пионером среди врачей, которые связывают патологию в развитии речи, чтения и письма с резидуальными (остаточными, сохранившимися) поражениями мозга, был Samuel Т. Orton [Orton 1937]. Он обобщил результаты своих многолетних исследований в широко известной на Западе монографии «Reading, writing and speech problems in children». При этом он во многом опирался на наблюдения нейрохирурга Блана, описавшего изменения поведения детей после различных травм головы. Последующие сравнительные наблюдения за поведением доношенных и недоношенных детей установили связь нарушений поведения с локализацией мозговых патологий [Strauss, Lethinen, 1947; Strauss et al. 1955], которые стали называть легкими или минимальными дисфункциями мозга (ЛДМ или МДМ). В целом перинатальные (внутриутробные), натальные (во время родов) и ранние постнатальные (после рождения) поражения мозга чаще всего приводят к трем различным вариантам клинических проявлений, которые зависят от степени и расположения повреждений:

– тяжелые нарушения моторики, которые могут сопровождаться дефектами интеллекта различной степени, – типичная картина детского церебрального паралича (ДЦП);

– состояния, при которых на первый план выступают дефекты интеллекта и могут обнаруживаться более легкие, чем при ДЦП, нарушения моторики;

– легкие повреждения мозга без резко выраженных нарушений моторики и интеллекта, с четкой психопатологической картиной.

Сегодня существует устойчивое мнение, что МДМ «является объективным выражением патологической почвы, необходимой для развития пограничного состояния» [Александровский 2000, с. 24], что подтверждается микроневрологической симптоматикой, обнаруживаемой (особенно в детском возрасте) достоверно чаще у больных пограничными расстройствами, чем в контрольных группах. До настоящего времени не существует объективных методик, наглядно показывающих влияние таких нарушений на развитие функциональной деятельности головного мозга в целом.

Готовя защиту кандидатской диссертации (1995 год), один из авторов этой книги провел электроэнцефалографическое обследование более 2000 детей в возрасте 5–8 лет, страдающих различными формами пограничных психических расстройств, среди которых были и дети с неврозами (неврастения, истерический невроз, невроз навязчивых состояний) [Фесенко 1995]. Надо заметить, что в повседневной практике в обследовании детей и взрослых с неврозами электроэнцефалографическое обследование ни в те годы, ни сегодня не носило и не носит характер не то что приоритетного, а даже обязательного по причине все той же «функциональной» теории развития невротического расстройства. Полученные при анализе электроэнцефалограмм сравнительные результаты представлены в таблице 1.

Таблица 1

Сравнительный анализ ЭЭГ больных с пограничными психическими заболеваниями

Рассмотрение приведенных данных показывает, что по всем пунктам анализа показатели ЭЭГ-активности больных пограничными психическими расстройствами достоверно отличаются от показателей условной нормы. Внутри рассмотренных подгрупп больных также существуют достоверные различия. Так, ирритация теменно-затылочной области коры наиболее ярко выражена у больных энурезом и неврозами – в 54 % и 58-62 % случаев, что достоверно (р = 0,95) отличается от больных другими пограничными состояниями. Показатели всех больных по этому пункту достоверно (р = 0,99) отличаются от условной нормы. В то же время наличие очага медленноволновой полиморфной активности в теменно-затылочной области правого полушария характерно исключительно для больных заиканием (79 % всех больных), а в остальных случаях от условной нормы достоверно не отличается.

У больных с неврастенией выражено снижение амплитуды и индекса альфа-ритма и низкий показатель по усвоению ритмической фотостимуляции, что может объясняться тормозным состоянием ретикулярной формации и дезактивацией коры головного мозга.

У больных истерией сглажены региональные различия, неверно распределен альфа-ритм (захватывает передние отделы) и снижена реакция на фото-, фоностимуляцию (за счет снижения тонуса коры головного мозга).

У больных с неврозом навязчивых состояний альфа-ритм распределен неверно из-за доминирования быстрых ритмов, а на фотостимуляцию отмечается реакция в виде усвоения высоких частот (за счет повышенной возбудимости ретикулярной формации).

Наличие пароксизмальной активности в фоновой записи наиболее ярко выражено для больных тиками – в 70 % случаев, что достоверно (р = 0,95) отличается от больных энурезом, истерическим неврозом, неврастенией и СДВГ, но не отличается от больных заиканием и неврозом навязчивых состояний. Показатели всех больных по этому пункту также достоверно (р = 0,99) отличаются от условной нормы.

Появление генерализованной медленноволновой пароксизмальной (эпилептиформной) активности на гипервентиляцию характерно для всех больных монополярными пограничными психическими расстройствами, и их показатели по этому пункту достоверно (р = 0,99) отличаются от условной нормы. Однако между собой по указанному показателю больные всех групп достоверно не отличаются (р = 0,90). Сохранение эпилептиформной активности после гипервентиляции характерно исключительно для больных, в норме не наблюдается. Между собой по этому показателю больные всех исследованных групп не отличаются.