Текст книги "Что рассказать вам об Иваре Маккое?"

Что-что?

Ох, простите. Оставьте, потом вытрем. Дайте только отдышаться. Давно я так не смеялся. Билль о сотрудничестве с Внеземным Разумом? Серьезно? Да вы издеваетесь! Не было никогда такой чепухи, да еще и «успешно претворенной в жизнь».

А что было?

Приказ об уничтожении. Кого? Да «Врага» же. Ирса. Стрелять по готовности.

И даже залитая в Сеть сцена моего «убийства» с комментариями, как обходятся с посланниками мира, ничего не изменила.

И вона оно как оказалось-то. Мы в тот день с ужином припозднились. Так-то инфовизор во время еды не включаем, да новости по первому новотехасскому уже начались, вот и работал.

Жена как раз чай подавала, а я прогноза магнитных бурь ждал. Это на других планетах зима, лето, у нас-то круглый год одно и то же: жара и ветер. Вся и разница, что в спокойное время он с юга, а коли буря разыграется, то вьется, как волчок, того и гляди в смерч превратится. В такие дни глаз да глаз. Парней попусту на открытую местность не отправляю, слежу, чтобы поодиночке не ходили. Дома-то эти смерчи не порушат, а вот человека или авиакар утащить – это запросто. Опять-таки, что брошено как попало – разворотит ветром, солнечные батареи песком засыплет.

Ну так вот… Жду я прогноза, чай прихлебываю. А по экрану рябь прошла, потом все черно стало. Я только чашку отставил, чтобы глянуть, что такое, а на меня Ивар смотрит.

Ну, с экрана, в смысле.

Не сразу я его признал, честно скажу. Пять лет минуло, как они с Кригом с фермы ушли. Вроде и не больно давно, а совсем другим он стал. Как уходил, больше на ребенка был похож, чем на мужика. Кожа тонкая, гладкая, иная девчонка позавидует. Кости торчат, мышцы по-мальчишечьи жидкие. Ладони до смешного большие, будто от другого человека приделанные. И глаза горят… У него они завсегда так, как бы ни устал.

А тут суровый. По самую шею в какой-то наряд упакованный, то ли костюм защитный, то ли мундир. Да только все равно видать, что и в плечах раздался, и в талии. Ноги уже не как у доходного жеребенка, подхватившего песчаную лихорадку, на руках жилы дуются. И смотрит жестко, с холодком.

Жена запричитала, чашку уронила. Парни, кто за столом сидел, загомонили, с мест повскакали. Я шикнул на них, чтобы не шумели, звука прибавил.

Слушали мы и ушам своим не верили. Новый Техас – место тихое, не сказать глухое. Как на Дефо похоронка пришла, о войне, конечно, стали судачить, но только когда уж совсем поговорить не о чем было.

Мы и знать не знали, что правительство давно уж все решило. Все эти военные базы, оружие… А людей-то сколько под присягу загнали. И все против одного-единственного робота.

Запись давно кончилась и по второму кругу пошла, а мы все так и сидели. Жене по Сети подружка позвонила, кричала, что это по всем планетам передают.

У нас на Техасе все поверили. Испугался, конечно, мало кто. Резервация… Да мы тут и так почитай что заперты. Только вместо решеток – песок. Как Ивара с Кригом и младшим Дефо – я его как увидал, все гадал, кого же тогда в гробу-то привезли… Так вот, как их показывать закончили, Связь будто взбесилась. Фермеры, такие же, как я, покупатели постоянные, просто знакомые – все как один твердили: надо Ивару помогать. Те, для кого мальчишка-сирота никем не был, те Дефо знали. А полгорода нашего помнили Ивара… ну, по концертам этим его, откуда ж еще.

Решили мы, в общем, послать в межпланетный Центр петицию. Что, мол, мы, поселенцы Нового Техаса, своего согласия на это новое оружие не даем. Поехали к старику Дефо. У него выделенный канал в Сеть, самый быстрый.

А толку не вышло. Ответ быстро пришел. И не от кого-нибудь, сам комендант отдаленных колоний говорил. Велел по домам расходиться, всякими там угрозами бросался. Даже «измена Родине» его поганый язык повернулся сказать. Простите, ежели грубо сказал.

Все молчали, не зная, как быть дальше. А Дефо сказал, что лично к Президенту обратится. У него какие-то связи были. Не помню, то ли из родственников кто, то ли приятель. Не вышло. Комендант подсуетился, и Техас от Сети отключили.

Мы по домам разошлись. Ну, а чего ж еще оставалось-то. Я своим спать велел ложиться, а завтра чтобы как положено, за работу брались. А сам глаз не сомкнул, все думал, доведется ли еще парней увидеть.

Мне был обещан перевод в больничный корпус за это интервью, так что благодарить за уделенное вам время не нужно.

Хотя, чего скрывать, я удивлен, что кому-то стало интересно, почему я поступил именно так.

Почему я не рассказал об этом на суде? Право слово, вы еще совсем ребенок, если думаете, что меня судили. Никто в здравом уме не станет затевать процесс над человеком, который знает хотя бы вполовину меньше меня. Меня даже не арестовывали. Просто велели явиться в тюрьму, и все. Как на экстренное совещание вызвали. Там предъявили, так сказать, улики, зачитали приговор и отвели в камеру.

Ну какой он мог быть в моем случае? Государственная измена. Пожизненное заключение без права на помилование. Я это знал еще до того, как принял звонок от Госсекретаря. Знаете, даже обрадовался, что ничего другого не навешали. Хищение бюджетных средств, преступный сговор, финансовые махинации… за эти статьи мою семью лишили бы всего, до последней нитки, да еще бы и выслали с Земли. Куда-нибудь на самые задворки Альянса. Да хоть на тот же чертов Новый Техас…

Понятно, что из меня сделали эдакое воплощение вселенского зла. В камерах установлены инфовизоры, и я смотрю новости. Могу без запинки перечислить дюжину эпитетов в мой адрес. Но не думаю, что нужно, они и так у всех на слуху.

Посмотреть прямо – все верно. Я умалчивал сведения о том, что неизвестный организм неземного происхождения вышел на контакт. Что уверяет в своих мирных намерениях. Посылал на планетоид все новые и новые отряды. Отдавал приказ засекречивать отчеты о боевых потерях. Подписывал миллиардные контракты на разработку нового оружия.

Самым большим моим грехом в ваших глазах, конечно же, является то, как я обошелся с этими чудесным образом воскресшими.

А посмотрите на все это моими глазами. Хотя где вам… Вы слишком молоды. Да и остальные… Что вы, простые люди, знаете о том, как устроена политика. Я отдал Сенату восемнадцать лет, еще двадцать потратил на то, чтобы подняться с самых низов политической карьерной лестницы. Начинал волонтером на улицах. Раздавал бесплатные лекарства и обеды, обивал пороги корпораций, выклянчивая деньги на поддержку неимущих. Потом проталкивал через Сенат законы о стимулировании занятости. У меня руки опускались, когда я понимал, что пока я выбиваю пять новых рабочих мест, появляется десять безработных. И я мог бы работать двадцать четыре часа в сутки, все равно бы отставал.

Другое дело – война. Это совершенная среда для стабильности государства. И не надо делать такое лицо, все вы прекрасно понимаете. Даже если опустить патриотическую муть о том, что нет ничего лучше для сплочения рас и наций, чем общий враг. Война – это новые рабочие места, столько, сколько надо. Это триллионы долларов в обороте. Это баснословные прибыли и исполинские налоги. Военное положение – это порядок во всем Альянсе. За пару десятков лет можно добиться столько же, сколько за несколько веков мирного существования человечества. Только во время войны не жалеют денег на науку и на внедрение новых технологий.

Вы хоть представляете, сколько я потратил сил, времени, рисковал своей карьерой, репутацией, – да даже жизнью! – пока смог убедить Президента в том, что нельзя просто оставить этот планетоид в покое. Он хотел спустить все на тормозах после самого первого инцидента. Мол, нештатно сработали системы защиты нашей Базы, место объявляется секретным законсервированным военным объектом и исключается из целей колонизации и транспортных точек. Он не собирался посылать туда еще людей, пока я не уговорил. Пришлось даже утечку информации организовывать и общественный резонанс, чтобы он зашевелился. Это потом уже пошли военные базы и переброска контингента в тот квадрант.

И когда все наконец заработало, ко мне явились три сосунка и, брызжа слюной, начали требования предъявлять. Вы бы как среагировали? Молчите… Будь вы поумнее, то точно так же, как и я. Тем более, что по документам эти трое были давно мертвы. Здравый смысл и элементарная логика подсказывали, что скорее всего, это просто клоны. Ну, или эта тварь с планетоида их в плен взяла и заставляет чушь всякую нести.

Особо агрессивный вид, резервация… И я должен был в это поверить… В то, что один-единственный робот на другом краю Вселенной способен запереть все человечество в клетку. Хорошим бы я был политиком, если бы велся на подобные разговоры.

Мальчиков я не виню. Молодость, «чудесное» спасение… Этот робот недурно промыл им мозги. Я пытался их образумить, чтобы не позорились со своими нелепыми идеями. Но они сами решили свою судьбу. А что Дефо?.. Да не убил я его. Устранил. Закончил начатое, если хотите, он ведь все равно уже… Это политика, иногда нужно принимать трудные решения. Одна смерть или миллиарды. Честность и бедность – или гибкость мышления и всеобщее благо.

Я действовал в интересах большинства.

И кстати, на Дефо мне не пеняйте. Где он сейчас? Живее всех живых. Вот только вопрос: кого тогда застрелили в камере? И сколько еще таких же «живых» сейчас ходит среди вас?..

У нас оставалось двадцать четыре часа.

Нет, не у нас троих и не у Ирса. И даже не у парней, брошенных где-то на окраине космоса в одинаковых капсулах, похожих на гробы. В которых они могли бы остаться навсегда.

У всех нас осталось двадцать четыре часа. И у вас тоже, и у моих родителей, и у миллионов мужчин и женщин на военных базах, едва освоенных планетах с периферии и планетах-мегаполисах.

Мы отлично понимали: как только лазер будет наведен на планетоид, и Ирс засечет его, в силу вступят директивы. Ну и что, что единственным выстрелом люди уничтожат его. Выполнить все полагающиеся по отношению к особо агрессивному виду действия его Системы вполне успеют. Не забывайте, Ирс – это не только Станция на планетоиде. Это тысячи роботов, кораблей и датчиков по всем известным человечеству Галактикам – и еще бог знает по скольким не известным.

И потом… Я совсем не уверен, что даже этот лазер смог бы его уничтожить. При условии, что защитные Системы включены…

Интересное у вас сейчас лицо. У Джея было похожее, когда он понял то же, что и вы сейчас. Да, все правильно. Мы могли их отключить. И подписать смертный приговор всем тем людям, что остались на планетоиде. И Ирсу. Который, кстати, прекрасно знал, что делает, вручая нам полномочия командования.

Что бы вы сделали на нашем месте? Мне просто интересно. Какую сторону в итоге выбрали бы? Не бойтесь, скажите вслух. Все это я уже слышал – про «минимизированный ущерб» и про всякие там гамбиты.

Я уже это знаю: вы убили бы Ирса. И рука бы не дрогнула.

И мы все – даже сам Ирс – понимали, что у нас нет другого выбора. Причем он понял это даже раньше нас самих – уже тогда, когда переписал свои протоколы.

Мы застыли, раздавленные. И молчали, не зная, что сказать и не глядя друг на друга. А потом Ирс вдруг тихо сообщил:

– Корабль с капсулами на пути Земле. Я взял на себя смелость угнать его с ближайшей к планетоиду Базы.

Это был удар под дых.

И это был конец. У нас было примерно двадцать часов, чтобы смириться с этой мыслью.

Вам воды еще налить? Держите.

Теперь вы понимаете, хотя бы отдаленно, в каком мы были состоянии, когда Ивар вдруг спросил:

– Помимо центрального процессора на планетоиде есть еще что-то жизненно важное для тебя?

– Два модуля памяти, – отозвался Ирс, помедлив, и тут же добавил: – Я понял тебя, Ивар. Но ты не успеешь. Мне нужно время, чтобы заархивировать данные так, чтобы носители уместились на корабле. Их слишком много.

– Сколько? – с нажимом спросил Ивар.

– Тридцать часов, – голос Ирса вдруг потерял все эмоции.

И это было намного показательнее, чем если бы он пытался их изобразить.

– Девятнадцать, если я перекачаю часть данных в сам корабль. Но тогда его нужно перестроить, а это я смогу сделать только на Станции.

Ивар не ответил и в доли секунды оказался за штурвалом.

– Я высажу вас в безлюдной местности, – бросил нам через плечо, срывая корабль с места и уже нисколько не беспокоясь о маскировке.

Это был первый и, наверное, единственный раз, когда мне ужасно захотелось ему врезать. Но я просто молча сел в соседнее пилотское кресло, отменяя заданный курс. А вот Джей не был столь сдержан. Слышали бы вы, как он орал…

Как я тогда Ивара башкой о приборную панель не приложил… Нет, он что, серьезно думал, что я или Лео отпустим его одного?

Когда я выдохся, планетоид Ирса уже показался на радаре. Ивар не пытался менять заданный Лео курс, просто сидел, уставившись в окно. И выглядел почти так же, как первое время в десанте. Как робот с севшим аккумулятором.

Правда, во время снижения он уже был похож на самого себя. На того себя, что сумел посадить подбитый шаттл. Казалось, он все так же отрешенно смотрит в окно, но я точно знал: он напряженно думает. Просчитывает варианты, пытается предугадать, где будут проблемы.

Хотя с проблемами-то всё было ясно. Она и была-то всего одна, проблема наша.

Время.

Мы знали лишь примерный срок: около двадцати часов. Столько нужно было каким-то супер навороченным батареям самого мощного оружия человечества всех времен, народов и бла-бла-бла, чтобы зарядиться. Как только это произойдет, будет дан залп. И нужно было сильно постараться, чтобы на планетоиде в эту минуту не было ни нас, ни Ирса.

Когда корабль приземлился, Ивар повернулся к нам.

– Через девятнадцать часов вы отсюда улетите. Либо со мной и Ирсом, либо одни. Ирс, ты слышал? Это приказ. Ты уведёшь их отсюда, даже если нужно будет полностью взять под контроль их тела.

– Я понял тебя, Ивар… – отозвался Ирс.

А вот я просто онемел.

– И я запрещаю тебе делать это со мной, – добил Ивар и на секунду закрыл глаза. – А теперь отключи Системы безопасности. Это приказ.

Я пообещал себе, что если надо, потащу его на себе. И даже Ирс с его чипами не разожмет мне руки.

Неровный надсадный гул отвлек меня от планов. Едва мы вышли из корабля, стало понятно, откуда он. Ирс послушался приказа. На планетоид приземлялись роботы-наблюдатели, отключались орудия и снимался энергетический щит с самой Станции.

Наш корабль уже тоже облепили роботы – они вытаскивали из него запасы, которые успел сделать Ирс на Земле, и взамен заносили какие-то ящики. С обшивкой с одной стороны тоже что-то делали, но я не понял, что.

– Ирс? – позвал Ивар. – Ты можешь связать меня с Президентом? Я хочу попробовать поговорить с ним еще раз.

Сделать это было Ирсу несложно. И Президент, казалось, даже рад был увидеть Ивара. Только вот на этом хорошие новости и закончились.

– Простите, но я ничего не могу сделать, – сказал он, покачав головой. – От меня зависит даже меньше, чем от любого из вас. Решение об уничтожении принято Конгрессом и утверждено Верховным Судом. В этом случае моей подписи не требуется.

– Неужели они не понимают последствий? – тихо спросил Ивар. – Человечество подписало себе приговор.

Президент сцепил руки в замок так, что побелели костяшки.

– Военное лобби убедило всех, что выстрел достигнет цели раньше, чем ваш… ИРС сможет что-то предпринять, – сказал он. – Простите, мне очень жаль.

– Это мне жаль, мистер Президент, – Ивар посмотрел на него как… не знаю даже. Мне кажется, так любящий родитель смотрит на провинившегося ребенка. – Я иначе все представлял. Никогда бы не подумал, что робот окажется человечнее людей.

Потянувшись, чтобы отключить связь, Президент отвел взгляд.

– Чем мы можем помочь? – спросил я. У Ирса, конечно, целая армия роботов, но сидеть и отсчитывать время до залпа было невыносимо.

– Думаю, я должен рассказать вам алгоритм действий для того момента, когда завершится переброс памяти, – отозвался Ирс. – Чтобы забрать основной процессор, вам придется меня отключить.

– Отключить? – обеспокоенно переспросил Лео.

А Ивар, кажется, это знал. Потому что он лишь кивнул, сосредоточенно смотря в давно погасший монитор.

Наверное, я не сильно вас удивлю, признавшись: из того, что говорил Ирс, я ничего не понял. Все эти команды, протоколы, проверки… Я лишь запомнил, что главная деталь – большой блестящий цилиндр внутри центральной колонны в самой середине зала. И его надо быстро и аккуратно занести на корабль.

– Ты можешь вывести на экран графики или диаграммы? – попросил Ивар. – Проценты передачи твоих данных и зарядки батарей оружия? Чтобы мы видели все наглядно. И может быть, ты можешь пожертвовать какой-то частью памяти?

– Я и так убрал все, что не влияло на… – тут Ирс как бы осекся, чего с ним раньше не случалось. – Наверное, правильнее всего будет применить понятие «формирование личности». Это примерно так же, как попросить удалить воспоминания детства, в то время как каждый нюанс важен для того, чтобы человек был именно этим конкретным человеком, а не кем-то похожим. Хотя я, конечно, не человек. Но схема сходна.

Экран ожил, показывая графики.

Я внутренне похолодел: на то, чтобы отключить Ирса, перенести его процессор, подключить снова и убраться с планетоида, у нас будет всего минут тридцать.

Ивар, глянув на монитор, словно закаменел. И на этот раз я знал, о чем он думал: пока Ирс будет отключен, вживленные нам чипы бесполезны.

– Сколько он весит? – спросил вдруг Лео. – Этот твой процессор?

– Точно не знаю. Приблизительно сто девять килограмм.

– Ну очень приблизительно, – хмыкнул Лео и повернулся к Ивару. – Ты один его не унесешь, – сказал вкрадчиво.

– Роботы помогут, – отрезал Ивар.

– Но роботы подчиняются Ирсу, – сказал я.

– Формально – Ивару, он тут главный, – поправил меня Лео. – Но ты, возможно, прав. Ирс, роботы могут работать автономно? Или отключатся вместе с тобой?

– Могли бы, – отозвался Ирс. – Будь это действительно роботы. Но это скорее мои… органы. Я мог бы создать автономных роботов, но это займет ресурсы и увеличит время передачи данных.

– У нас его и так впритык, – покачал головой Лео.

– А значит, переносить эти килограммы будем мы, – сказал я.

Ивар ничего не ответил. Понимал, что по-другому не получится. Он может спасти нас, но тогда сам неминуемо погибнет вместе с Ирсом.

– Давайте-ка порепетируем, – предложил Лео. – Ирс, подгони нам робота похожего веса.

– И план здания, – тут же подхватил Ивар. – Расчетное время на маршрут. Наилучшие траектории. И нам всем нужны секундомеры…

Он отдал еще немало приказов, включившись в работу. А потом мы попробовали все на практике… и знаете, это оказалось не так уж и легко. Нам не просто надо было пронести по всем коридорам тяжеленную фигню – нам надо было сделать это быстро.

На самом деле, я мог бы донести ее и один. Минут за двадцать примерно. Вдвоем с Лео мы несли ее пятнадцать минут. А вот втроем… да все полчаса. Потому что путались друг у друга в ногах, ударялись об углы и спотыкались на ступенях.

Вот только у нас было всего тридцать пять минут на все про все – это то, на что мы твердо могли рассчитывать.

– Значит так, давайте пока без груза, – быстро сориентировался Ивар. – Беремся за руки и пошли. Нам надо отработать маршрут так, чтобы пробегать его максимум за десять минут. Готовы?

Разу к шестому мы уже не запинались об углы и выучили повороты. Получалось примерно одиннадцать минут.

– Нормально, – одобрил Ивар. – Теперь еще раз с грузом.

Шестнадцать минут. Мы пробовали раз десять, но дальше было только хуже. Руки дрожали от тяжести, дыхание сбилось.

– Сколько времени нужно для отключения? – спросил Лео, с трудом переводя дух.

– Примерно три минуты, – тут же ответил Ирс. – И столько же – на подключение.

– И около десяти на всякие непредвиденные обстоятельства, – кивнул Лео. – В крайнем случае, подключим тебя уже убравшись отсюда.

– Нормально, – повторил Ивар. – Более чем.

Мы довольно переглянулись.

– Спасибо, – сказал Ирс странным тоном, который я не совсем понял. – Я рассчитал все еще раз – уверен, вы успеете улететь на безопасное расстояние более чем за пять минут до предполагаемого взрыва.

– Не благодари, – сказал ему Лео твердо. – Тут невозможно поступить иначе.

Ивар же промолчал, но мы все знали, о чем он думал, не хуже Ирса. Если бы мы не могли спасти Ирса, он ни за что не оставил бы его умирать в одиночестве.

Сейчас, возвращаясь мысленно к тем нескольким часам, я думаю, что их можно было бы потратить с большей пользой. Например, послать роботов разрушить к чертям эту пушку, и плевать, сколько при этом погибло бы…

Ладно. Не плевать. Да и Ирс не стал бы никого убивать, даже защищаясь. А зря. Вы, неблагодарные твари! Если будете это читать у себя на нарах, знайте: я был в шаге от того, чтобы отдать такой приказ. Но вместо вас, как всегда, погибли бы исполнители и все, кто оказался не в то время не в том месте. И это вместо вас собрался умереть уникальный, единственный во всей Вселенной разумный искусственный организм.

Ни говорить, ни делать что-то просто не было сил. Джей – вот ведь нервы стальные! – растянулся на полу Станции и уснул. Я уверен, ему даже не снилось ничего. Мы с Иваром просто смотрели в окно. Где-то там, в черной глубине космоса, копила свои силы наша смерть.

Боялись ли мы? А вы как думаете? Или считаете, если я один раз умер, то второй уже как нечего делать?.. Так вот, разочарую вас: было безумно страшно. И больше всего пугала неизвестность. Что, если зарядка оружия пойдет быстрее? Защита Ирса отключена, и мы даже не узнаем, что выстрел уже сделан.

Секунды тянулись медленно, мне казалось, я мог трижды вдохнуть и выдохнуть, пока одна сменит другую. Но часы, оставшиеся до конца, таяли с ужасающей быстротой.

– До окончания переброски памяти осталось двадцать минут, – наконец нарушил тишину Ирс.

Лучше бы молчал, право слово.

– Что потом? – спросил я Ивара. – Когда все закончится, что будешь делать?

– Навещу Президента, – Ивар недобро усмехнулся. – С армией роботов.

Я усмехнулся. Это было так… По-маккоевски.

– Нет, совсем потом. Когда все уляжется?

– Не знаю… – Ивар отвернулся к окну. – Улечу куда-нибудь. Далеко.

Я хорошо понимаю, почему он так сказал. Земля, люди на ней… Они были нам в тот момент противны.

Да, все. Потому что у людей была возможность спасти Ирса и несколько тысяч «погибших», которые на самом деле только и ждали, пока человечество образумится. У любого – и у вас тоже. Ни одно правительство, какие бы глупые и жадные ни были те, кто наделен властью, не пойдет против воли народа – я был в этом уверен. Не самоубийцы же они. Обращение Ивара видели все. И не по разу. Но лишь единицы во всем Альянсе пытались что-то сделать, чтобы спасти… Да не Ирса. Парней. Наше общее будущее. Вот вы, мисс, – вы вышли на улицу в тот день? Позвали соседей, друзей, вышли в Сеть с требованием немедленно отменить приказ?

Все предпочли сделать вид, что их это не касается. Что кто-нибудь другой разберется, решит все за них. Ну, вот мы трое в итоге и решили…

Да нет, вам не кажется, мисс как-вас-там. Вы мне по-прежнему неприятны. Я вообще с некоторых пор мизантроп. И, знаете ли, имею на это полное право. Почему?.. Лучше спросите Джея.

Я попросил Ирса меня вырубить. Потому что это было невозможно – ждать. Не знаю, поступили ли так же Ивар и Лео, но когда я проснулся, они выглядели бодрыми и сосредоточенными.

Я посмотрел на часы – до конца загрузки оставалось пять минут. До окончательной зарядки батарей – сорок.

Короткий, но глубокий сон меня приободрил. Мы все рассчитали. У нас все должно было получиться.

Мы еще раз повторили, кто что делает, прикинули время. Быстро осмотрели корабль – все было в порядке, – и спустились в главный зал Станции.

– Процесс завершен, – сообщил Ирс. Я вздрогнул: на этот раз его голос прозвучал совершенно так же, каким я первый раз его услышал. Механический, без тени эмоций. Уж и не знаю, чем это было вызвано: тем, что он был слишком занят, чтобы заботиться еще и об этом, а может… Может, ему тоже было страшно, и он выразил это таким образом.

– Отлично, – кивнул Лео. – Ну что, Ирс, до встречи на корабле?

– Пусть у вас все получится, – ответил тот. – Ивар, я готов.

Я вспомнил, как мы впервые оказались на этом планетоиде. Когда Ивар прижигал мне рану излучателем, у него было такое же выражение лица. Такое вот спокойное напряжение.

Он подошел к выдвинувшемуся из стены пульту, переместил несколько рычагов, нажал кнопки.

Внешне ничего не происходило. Все так же гудели колонны, по-прежнему ощущалась наэлектризованность воздуха. Ивар передвинул еще один рычаг, и пульт скрылся в стене. А потом все затихло.

– Отсоединяем, – негромко скомандовал Ивар.

Мы взялись за процессор, и тут раздался какой-то звук. Мне даже трудно описать его. То ли гул, то ли рев.

Мы переглянулись.

– Не отвлекаемся, – одернул нас Ивар. – Понесли. Раз. Два. Три…

С роботом было проще. Процессор, похожий на гладкую стеклянную ракету, – округло-острый с одного конца и плоский с другого – норовил выскользнуть из рук. Я перехватил его обеими руками с узкого конца и пошел во главе нашей процессии.

Снова что-то стукнуло. Мы перешли на бег. Потом опять загудело. Все громче и громче, и через несколько секунд звук стал такой силы, что заболели уши.

– Это еще что? – крикнул Лео.

Первое, что пришло в голову – оружие Земного Альянса зарядилось быстрее, чем мы предполагали. Хотя если этот супер-лазер настолько медлительный, то непонятно, как люди рассчитывали убить Ирса быстрее, чем он задействует эти свои протоколы изоляции особо агрессивных видов.

Мы добежали до двери, выскочили в коридор и… Ивар и Лео едва успели дернуть меня обратно. По коридору бесшумно и на большой скорости неслась толпа роботов. Я грешным делом испугался, что они собрались по нашу душу, но поток устремился мимо.

– Куда это они? – выдохнул я.

– Может, в хранилище? – предположил Лео. – Директива на случай отключения Ирса?

Это было похоже на правду.

– У нас нет времени ждать, – сказал Ивар. – Вряд ли они нас тронут.

Он отпустил процессор и осторожно сделал шаг за порог. Роботы облетели его, не причинив вреда.

– Вперед, – скомандовал он тогда.

И мы пошли дальше. Идти сквозь плотный поток роботов было сложнее и медленнее, а гул все нарастал.

Станция Ирса была устроена по принципу «шар в шаре». Центральный основной шар заключал в себе «машинное отделение» – то есть самого Ирса, второй шар – ангары роботов и помещение с людьми в капсулах глубоко под землей. Третий – наши жилые комнаты и всякая наблюдательная техника. И по периметру всего этого располагались защитные Системы. И вот, миновав вторую зону, мы наконец поняли, откуда гул. Третий слой представлял собой огромный прозрачный купол, и он стремительно темнел, наращивал толщину и медленно сужался, в то время как помещения сами собой «схлопывались» на его пути.

– Похоже, Станция «консервируется», – догадался Лео. – Черт! Бежим скорее, пока нам не запаяли выход!

Пробовали когда-нибудь против ветра? Причем не легкого бриза, а полноценной песчаной бури? И с тяжеленной трубой наперевес? А еще если местность постоянно меняется? Вот было очень похоже.

Роботы все прибывали. Станция складывалась, коридоры закрывались. Пришлось на ходу соображать, где теперь выход. Самым верным было двигаться по забитым роботами коридорам – они же прилетали откуда-то снаружи. Верным, да, но жутко трудным. Роботы двигались нам навстречу, принимали за своих неисправных собратьев, попутавших направление. Они все норовили схватить и потащить за собой. Приходилось отталкивать их локтями, отпинывать, чтобы пробраться.

– Плохо дело, – натужно выдохнул Лео, когда мы свернули в очередной коридор.

Похоже, у роботов тоже была свой порядок. Сначала в свои ангары набились все маленькие летающие роботы-помощники, датчики, наблюдатели и прочие. А теперь внутрь Станции спешили большие манипуляторы, целые станки и машины.

Мимо них приходилось протискиваться. Протаскивать процессор, держа на вытянутых руках над головами, или, наоборот, проталкивать внизу под рамами. Сколько прошло времени, я не знал, да и неважно это было. Мы понятия не имели, как быстро законсервируется Станция, и если нам не удастся оказаться снаружи к этому моменту, все будет кончено.

Процессор, казалось, становился все тяжелее, руки вспотели, скользя по гладкой обшивке. И все же до выхода уже оставалось несколько десятков метров. И сейчас нам было даже на руку, что Станция «схлопывалась» – выход приближался к нам даже быстрее, чем мы к нему.

Зазвонили маленькие часы, которые сделал нам Ирс, – даже не часы, а механизм обратного отсчета, у которого была лишь одна задача: отследить время, отведенное на бегство.

– Ничего, – натужно выдохнул Лео. – У нас есть запас.

Да, запас был. И мы бы всё успели. Если бы Станция не закончила складываться в тот момент, когда мы выскочили наконец наружу.

У Ирса были прекрасные защитные Системы, но без него самого они становились бесполезны. А вот мощное, плотное, какое-то супер-пупер инопланетное силовое поле защищало надежно. И именно оно включилось в ту же секунду, как Станция приняла свой самый компактный размер. Я бежал первым, до меня оно не дотянулось. А вот Ивар и Лео…

Их оно…

Я даже не знаю, как сказать.

Перемололо.

В последний момент кто-то из них с силой толкнул процессор. Так что он, хоть и выскользнул у меня из рук, остался целым.

По крайней мере, сверху трещин не было. Я быстро откатил его подальше и вернулся к Станции.

Надо было вытащить парней. Умная ткань, созданная Ирсом, работала даже без него. Костюмы Ивара и Лео изменились, стали совсем белыми и плотными, кажется, готовясь остановить кровь. Но крови не было. Их то ли ударило полем со всей силы в спину, то ли засосало внутрь, а потом выплюнуло… Я точно не знаю. Но выглядело все так, будто в их телах не осталось ни одной целой кости.

Оба, конечно, были без сознания – но это и к лучшему. По крайней мере, я надеялся, что без сознания, а не… Я тупо пялился на них, совершенно не понимая, что делать. Хватать обоих и нести в корабль? Не унесу. Двоих таких, как Ивар, может, и унес бы, но Лео был слишком высоким и тяжелым. Пусть и без мускулатуры десантника, но весил он предостаточно. Выбрать кого-то одного?..

Часы зазвонили снова, на этот раз обозначая, что до часа Х осталось пять минут. Пять гребаных минут, понимаете?!

Я ничего не мог сделать. Ничем им помочь.

Но к счастью, среди нас был тот, кто мог.

Я подбежал к валяющемуся в песке процессору, обхватил непослушными, дрожащими от усталости руками. Нести его одному мне было уже не под силу – слишком устали мышцы, пришлось волоком тащить к кораблю. А там просто катить по наклонной аппарели. Чтобы поставить его вертикально и подключить в разъем, пришлось попотеть – да буквально зубами цепляться за его гладкие бока! Мне показалось, что в теле разорвались все мышцы и жилы разом, когда я приподнял его. Толкнув из последних сил, я установил его в разъем и уперся руками в колени, переводя дух.