Текст книги "Что рассказать вам об Иваре Маккое?"

В этом был весь Ивар: его интересовало не так уж много вещей, но если вдруг что-то становилось для него важным, он отдавал себя всего. Будь то учеба, дружба или внезапная безумная затея. С таким человеком интересно… да что угодно делать! Болтать ночи напролет, безуспешно стараясь не шуметь. Долго и тщательно разрабатывать план побега ночью из спальни в ангар и обратно. Искать по всей Базе окно, из которого лучше всего видно солнце. Джей тоже часто участвовал в наших проделках, но с Иваром мы понимали друг друга намного лучше.

А что – тот самый полет? О нем и рассказать ничего примечательного не получится: сирена, построение, получение номеров и эшелонов, подготовка, взлет. Ну да, за спиной не пустой салон, а люди, но мы-то уже пилоты.

Про это даже не спрашивайте. Ничего про «вся жизнь перед глазами пролетела» и «прощайте, парни» в эфире я не скажу. Потому что не было ничего. Нет, не потому, что забыл, а потому, что не было. Я просто заходил в вираж, занимая свое место в строю, а в следующую минуту уже открыл глаза в белоснежной комнате. Четыре года спустя.

Что почувствовал? Ничего. Пить хотелось, и Ивар с Джеем на меня смотрели странно.

Обрадовался ли я, что меня вернули… Это, конечно, здорово, только я же не знал, что умер. Так что меня куда больше волновал рассказ Джея.

Парни повзрослели без меня. Смешно сказать, раньше я был старше их на несколько лет – пропасть, на самом деле, учитывая, в каких разных мирах мы жили. А теперь вот – ровесники. Но если в глаза смотреть, то они даже старше. Особенно Ивар. Пока Джей рассказывал обо всем, что с ними случилось, меня трясло. Я даже так скажу: это просто отлично, что я умер и не служил с ними в десанте. Я бы этого взводного голыми руками убил, а не какое-то там представление стал разыгрывать. И порядки эти… Я бы нашел способ, как повлиять на руководство: есть много рычагов. От вполне официальных до банального саботажа. Да, и деньги, конечно. Я чувствовал себя беспомощным и виноватым – вот, пожалуй, самые верные определения. Я уже ничего не мог изменить и ничем помочь.

А еще очень странно было осознавать, что свернувшийся клубком на диване Ивар стал командиром взвода. И управлял полутора сотнями людей просто словами. Нет, вот это Ивар как раз мог. Зажечь идеей, увлечь за собой. Он был лучшим среди нашего набора, но все знали, что за отличными показателями стоит его труд. И все мы снова и снова садились за опостылевшие учебники, высчитывали траектории, находили идеальные апексы поворотов и самые лучшие векторы тяги, чтобы сэкономить несколько килограммов топлива или пару секунд. Потом раз за разом прогоняли новые связки в симуляторах, пока от мельтешения показаний приборов и черноты открытого космоса не начинало мутить. Мы желали Ивару провалиться в преисподнюю, обещали себе, что ввязываемся в его затеи в последний раз, а потом, после очередных полетов, прошедших прекрасно, снова шли за ним в учебный класс. Он своим примером показывал, что талант талантом, а хорошим пилотом можно стать, только если пахать как проклятый. Но то пилоты, а десантники… Не подумайте, что я против этих парней имею что-то, но озвучим очевидное: эти парни на идею не ведутся. И не станут слушать пацана чуть за двадцать, едва ли не на голову их ниже и вполовину легче, если у него не будет железобетонного авторитета. А его в десанте можно заработать только тяжелым трудом. Жми больше, беги быстрее, стреляй точнее – золотые правила десанта.

Джей тогда ушел в другую комнату – скорее, ошеломленный, чем радостный, но тут я хорошо его понимаю. Я же оставил Ивара на диване, перебравшись в кровать, но уснуть еще долго не получалось. Все пытался представить их с излучателем, в экзокостюме, на плацу – и не мог.

– Если хочешь, я покажу, – сказал Ирс.

Я кивнул, соглашаясь раньше, чем успел подумать, как это он мне покажет.

Технология оказалась очень интересной. Только я не уверен, что это именно технология, но точнее слова я все равно не подберу. Нет, никаких кибершлемов и экранов. Это даже погружением в чьи-то воспоминания не назовешь. Я словно влез в чужую шкуру. В основном Джея, даже не знаю, почему. И я не просто увидел будни десанта, я их прожил. Наверное, чувства тоже можно было как-то «включить», но я побоялся. Уж больно безрадостным было увиденное.

Следующие… Послушайте, вам обязательно меня все время перебивать? Я и так рассказываю все достаточно подробно, если останутся вопросы, их можно и потом задать… Да. Я уснул в той же комнате. Не понимаю, почему это так важно для истории. Ирс потом хотел сделать еще одну комнату, но мы вместо этого еще один диван попросили – все равно вместе собирались. Парни всю жизнь спали в общих спальнях, им неуютно было в одиночестве, да и я давно привык.

Так я продолжу. Следующие двенадцать дней до окончания сборки корабля я…

Ладно! Расскажу более подробно, но только не ждите, что я все по секундам распишу.

В общем, когда я проснулся, Ивар уже давно не спал. Он сидел на подоконнике – любимое его место – спиной ко свету. Тогда стало особенно заметно, как сильно он возмужал. Это было очень странно, ведь для меня прошли всего сутки. Ещё вчера Ивар был веселым, искренним мальчишкой с горящим взглядом. Да, на занятиях он был сосредоточен и собран, но стоило произойти чему-то интересному – будто в костер дров подбросили, такой вихрь искр взметался…

А сегодня уже не было искр. И костра не было. Как пишут в дешевых романах: остался лишь пепел.

И уж совсем выбивало из строя то, во что десант превратил тело Ивара. На руках вздувались вены, под тонкой тканью комбинезона перекатывались мускулы. Не такие, как у Джея, конечно, – вот где терминатор получился, просто шкаф! И всё же. В это невозможно было поверить, но тот, кто еще вчера был едва ли не подростком, сегодня стал сильнее меня. Значительно сильнее.

Почему-то вышло так, что с Иваром мы о десанте не говорили. Он вообще стал удивительно неразговорчив по сравнению с тем, что я помнил. А об эмоциях, чувствах – о них и вовсе теперь приходилось догадываться, причем с большим трудом.

Потеряла ли от этого наша дружба? Нет. Но она стала какой-то другой. Серьезнее, наверное. Взрослее. И если честно, я впервые больше не чувствовал себя лидером. Если в обычном общении это не слишком ощущалось, то в том, что касалось войны, – вот тут все как-то очень быстро свелось к тому, что последнее слово всегда оставалось за Иваром.

В те дни Ирс заваливал нас данными, подсовывал какие-то разработки, вокруг нас вечно метались роботы, таскающие в манипуляторах детали, образцы и пилотные версии. Чего? Оружия, в основном. Обмундирования. Всего, что могло понадобиться. Мы копировали на мемо-кристаллы записи с камер Ирса, разрабатывали план.

Что значит «какой план»? Да, мы не воевать летели. Совсем наоборот, только вот ни у кого из нас не осталось иллюзий насчет того, что будет легко остановить военную машину, уже раскрученную на всю мощь.

Кстати, о машинах. Я могу до конца недели рассказывать, не прекращая ни на минуту, но даже тогда вряд ли смогу в полной мере описать, каким невероятным существом оказался Ирс. И нет, я сейчас неправильно выразился: как раз как о машине о нем говорить нельзя. Древний, мудрый, просто бесконечно мудрый организм. Он знает столько, что ему приходилось упрощать свои схемы для общения с нами – для нашего уровня, чтобы говорить на нашем языке. Упрощать для нас все, начиная от надписей на пульте управления корабля и заканчивая алгоритмами общения с роботами. Как он потом сам признался, он принял для себя решение реагировать в первую очередь на вербальные команды, но он чувствовал нас, понимал на всех возможных уровнях – сознательном, подсознательном, эмоциональном, биологическом, химическом, физиологическом. Это просто уму непостижимо. Он знал то, о чем мы давно забыли, то, чего старательно пытались не замечать, чего боялись и о чем мечтали – какой была погода в день, когда красотка Мелина согласилась пойти с тобой на танцы, или сколько дней потребовалось, чтобы найти на аукционе оригинальный движок для самой быстрой твоей машины. Поначалу, когда Ивар и Джей только свалились к нему на планетоид, он еще терялся, не всегда понимая, как интерпретировать то или иное явление, но очень скоро разобрался во всем, применив для решения этой задачи всю мощь своего необъятного интеллекта.

Хотя попытки имитировать эмоции еще порой бывали неудачными. К слову, я не считаю, что это была чистой воды имитация. Я думаю, Ирс испытывает нечто похожее, разумеется, в своем, компьютерном эквиваленте. Но как по мне, он вполне способен и на сочувствие, и на дружбу и, кто знает – может, даже на любовь.

Я не могу ни объяснить, ни описать, как это было потрясающе – прикоснуться к чему-то столь грандиозному. Целая раса, со всеми знаниями и технологиями, в лице одного существа, которое к тому же искренне желает поделиться всем с тобой. Я очень быстро понял, что для общения с Ирсом вовсе не нужно проговаривать вслух все свои вопросы и желания, как и не нужно выслушивать сложные пространственные ответы. Он… как бы пускал меня в себя – точно так же, как показывал воспоминания Джея, – вливал знания прямо в мозг, пока я не начинал захлебываться, и осторожно выталкивал на поверхность за глотком воздуха. Просто шокирующе прекрасное чувство. Вот только тогда, на планетоиде, нам не так уж много удавалось пообщаться.

Особенно когда Ирс сделал нам бассейн… Как только он появился, мы зависли в нем на полдня. Парни же никогда не видели столько воды сразу. Очень забавное было лицо у Джея, когда я разбежался и прыгнул в воду. Наверное, именно так выглядело в его сознании выражение «в деньгах купаться». Мне даже пришлось сталкивать обоих в бассейн с бортика – в таком виде вода их пугала. В тот день я, кстати, впервые увидел у Ивара шрамы.

Какие? Да те самые, на спине. Они начинались от шеи и уходили под резинку плавок, расчерчивая кожу подобно полосам на тигриной шкуре. Знаете, я ведь никогда не видел ничего подобного. Мне казалось, в наше время шрамы могут быть только украшением, вроде татуировок. А тут… Как в средневековье.

Мне всегда казалось, что эмоциональность человека отчасти зависит от его образования. Если ты много знаешь, многое видел, то тебя не так уж легко удивить, напугать или растрогать. Постоянно идет такой внутренний анализ: да, это, конечно, плохо, но ведь было же еще хуже. И наоборот. Но, как оказалось, это работает, только когда не затрагиваются настоящие чувства. Потому что я прекрасно знал историю и с удовольствием копался одно время в самых неприглядных ее аспектах: Инквизиция, Лагеря Смерти, эксперименты над военнопленными. Вот только в тот момент мне было плевать на все, что я знал о человеческой жестокости: была важна только та, что оставила на спине Ивара те отметины.

Возможно, я не самый эмоциональный человек на свете, но тогда мой мир пошатнулся. Одно дело знать о чем-то, и совсем другое – видеть физические проявления перенесенной боли. Ирс сразу же предложил залечить шрамы, и я согласился, даже не спрашивая мнения Ивара.

Я скажу так: до того момента у меня, конечно, было желание призвать к ответу тех, кто все это с нами сделал. Но когда я увидел эти шрамы, у меня появилась Цель.

И нет. У тех, кто так думает, балл в сводном тесте развития индивидуума явно не выше шестидесяти. Виноват во всем был вовсе не Ирс.

Я опять не спал ночью. Ничего особенного. Обыкновенная бессонница, не более. Снова и снова крутил в голове воспоминания о том, как Ивар до последнего стоял на своем, не отдавая под плеть парней, как спокойно смотрел в глаза тому гаду, как шел в ту комнату один. И я никак не мог понять, как же умещается в его теле эта сила.

А еще кошмарный зануда с замашками тирана! Да-да, так и пишите! Он гонял нас с Джеем на зарядку, чуть ли не с мясом отрывал меня от Ирса, заставлял есть и запретил синтезировать алкоголь. И все требовал и требовал информации. То, что не мог дать ему Ирс, он брал у меня: я охрип и сломал мозг, пытаясь вспомнить то, что успел подзабыть, разобраться в том, что понимал слабо: гала-политика, законотворчество, социально-экономическая стратификация, судопроизводство, инфомедиатизация… Все вместе мы готовились к предстоящему. И, наверное, впервые в жизни я вдруг понял, что не зря когда-то учился так усердно всему на свете. Именно сейчас мои знания вдруг оказались незаменимыми.

Но, конечно, мы не только работали. Через неделю после моего возвращения Ирс сделал Ивару копию его гармошки. Джей так обрадовался – казалось, рот в улыбке порвет. Да и у меня, наверное, лицо было не лучше: я ведь уже знал, что за эти годы Ивар играл всего несколько раз и только, чтобы потанцевать. А теперь он выводил длинные протяжные песни. Те, что мы всем пилотным корпусом так любили слушать, сидя у окна и разглядывая бескрайний космос.

А еще Ирс нам кино показывал. Это повезло: у Лео память отличная. Ирс как бы переписал из нее несколько любимых картин и устроил однажды сюрприз. Даже попкорн синтезировал, правда, скрипучим получился, как пенопласт, но на вкус ничего. Фильм какой? Да я уж и не помню. Про ковбоев, что ли, а может, про машины. Главное было – на одном диване сидеть и миску с ирсовым попкорном друг другу передавать.

В тот момент было чувство, что вот теперь-то у нас получится всё. Не знали мы тогда, чего это будет нам стоить. Думали, что самое страшное уже позади…

Ирс показал нам записи разговоров. Тех, что он пытался вести. И тех, что перехватил, до того, как выключить связь. Понимаете, он боялся, что Системы защиты сочтут людские разговоры руководством к действию. Да? Вы думаете? Так вот я лично слышал, как командир Т*** сказал дословно: «Да разъ***ть этот планетоид к чертям собачьим!». Собственно, после этого высказывания Ирс и отключил системы связи на прием.

Ирс, кстати, пошутил, что только после нашей попойки в бассейне, когда мы умудрились случайно сломать одного робота, он до конца понял выражение «разъ***ть». Лео долго смеялся.

В тот момент я украдкой глянул на Ивара: тот лишь усмехнулся. И так незнакомо, что мне аж горло сперло. Это был одновременно тот Ивар, что станет пилотом, и тот, что своей спиной закрыл нас от плетей, и тот, что посадил подбитый шаттл, – и при этом какой-то другой. Да и усмешка была разочарованной, горькой. Ведь фактически все это оказалось зазря.

Мы решили не будить парней, оставшихся в нашем разбитом шаттле. Ну то есть, Ивар решил, а мы согласились – просто чтобы лишний раз не дразнить защиту Станции. Ведь там, в капсулах, парни лежали в боевых экзоскелетах в обнимку с излучателями – представляете, какой сюрприз для Систем безопасности?.. Да еще непонятно, что парни сказали бы, узнав, где оказались и почему. Не стало бы брошенное в запале слово поводом окончательно взбеситься чертовым протоколам.

Хотя, Ирс, конечно же, мог это сделать. Вообще, это поразительно – он мог синтезировать любую ткань, создать любое устройство или оружие. Он даже джедайский меч мог бы сделать, только вот категорически отказался, когда я попросил. Сказал, что не намерен тратить драгоценные органические ресурсы на восстановление моих конечностей.

И тем страшнее было, что он ничего не мог поделать с одной из собственных систем. Защита Станции была устроена так, что действовала абсолютно автономно, ни отключить ее, ни скорректировать действия было невозможно. Это, наверное, как если бы рука помимо вашей воли взяла бы нож и начала тыкать им в любого, кто подходил слишком близко.

Так что это было предложение Ирса – создать помимо корабля еще и роботов для защиты.

Первым мысль о том, что правительство может и не обрадоваться возможности закончить войну, высказал Лео. Ивар, как оказалось, уже думал об этом и даже обсуждал с Ирсом – и когда только успел? Стоило им заговорить на эту тему, как понеслось… В политике я ни черта не понимал – даже меньше Ирса, которому пришлось потратить некоторое время, чтобы разобраться в новом аспекте человеческой психологии. Что? Ну, или социологии. Вам виднее, вы, наверное, всему этому обучались, а я так…

От этих разговоров я самоустранился, так что спрашивайте Лео или Ивара, если тот все же согласиться с вами разговаривать. В чем я, кстати, сомневаюсь. Он уже сделал всё от него зависящее и больше ничем никому не обязан.

Но нет, лишним я не стал. Так уж вышло, что из нас троих именно я лучше всех в итоге разбирался в оружии – этим я и занялся. Ирс совершенно спокойно мог делать одновременно десятки дел, так что ему ничего не мешало обсуждать со мной технику, которую желательно было бы получить, а с Иваром и Лео – стратегию её применения.

Должен сказать, что оружие и роботов мы создавали так же, как еду и виски: методом проб и ошибок. Ирс многое мог рассчитать, но ему было сложно учитывать человеческий фактор. Например, он ничего не знал ни о балансировке, ни о необходимом сопротивлении спусковой гашетки. А мне пришлось изрядно напрячь фантазию: ведь у меня была возможность не просто воспроизвести наши технологии, а взять и придумать с нуля то оружие, которым мне действительно хотелось бы пользоваться.

Причем с одним существенным ограничением. Ирс мог сделать хоть атомную бомбу размером с зажигалку, хоть излучатель меньше сигаретной пачки. Но все те же Системы безопасности не позволяли давать их нам в руки. Вернее, оставить нас в живых после этого. Голову поломать пришлось, но в результате у нас получился идеальный пистолет. Легкий, безотказный. Его обойму не нужно было пополнять. И ни один чертов чинуша не сумеет обвинить нас по статье номер… Ну, вы сами знаете, какой. Я номер-то не помню. Дословно не воспроизведу, но суть в том, что внеземные технологии считаются враждебными, если из-за них кто-то погиб. Ирс сделал нам – а вот это название я хорошо запомнил! – «бесконтактные недуговые блокаторы двигательных функций с обратимым эффектом». Если просто – навел пушку на цель, придавил гашетку – и человек остолбенел часов на десять. Дыхание и там всякие жизненные органы не страдают, а бегать такой солдат начнет только завтра. Как и говорить.

Эта статья стала основой нашей стратегии после того, как Ирс открыл нам свой главный секрет.

Это случилось за сутки до окончания строительства корабля. Ирс снова притих, как это было в день возвращения Лео, хотя мы давно уже привыкли к его незримому участию во всех наших делах. Кстати, он изменил голос и говорил теперь приятным баритоном. И даже шутил иногда. Но в то утро он отмалчивался, и Ивар это, конечно же, заметил.

– Ирс, ты приболел? – поинтересовался он после завтрака. – Это вообще возможно?

– Конечно, – отозвался Ирс охотно. – Детали моего, назовем условно, «организма» периодически выходят из строя или ломаются, тогда можно сказать, что я в некотором смысле «болен», пока не починю их или не заменю.

– И что же? – взгляд Ивара стал озабоченным. – Ты в порядке?

Вы знаете, это не было чем-то напускным. Мы действительно давно уже считали Ирса… Ну, вы понимаете. Кем-то из нас.

У него ведь и тело было, и душа. И пусть телом были роботы и колонны с деталями, а душой – программа. Фигня это все. Главное – Ирс умел чувствовать. Переживать и волноваться. Так что вслед за Иваром и мы с Лео тоже напряглись.

– Надеюсь, ты не пропустил техосмотр из-за нас, – неумело пошутил я, бездумно двигая по столу пустой стакан.

– Это невозможно технически, – ответил Ирс.

– Тогда что? – Лео нахмурился. – Внезапно понял, что будешь по нам скучать?

Ирс изобразил смешок, но на колкость не ответил.

– Я должен рассказать вам кое-что, – сказал вместо этого серьезно. – Возможно, это следовало сделать раньше, так как данная информация внесет некоторые коррективы в наши планы. За это прошу меня извинить. Но у меня были причины. Во-первых, твоя, Ивар, нервная система полностью восстановилась только семь часов назад. А во-вторых, это информация, допуск к которой может иметь только персонал Станции и вышестоящее руководство. Я посчитал вас достойными представителями своей расы. Но подобное решение всё же далось мне нелегко. Тем не менее я решил, что могу доверять вам, и поэтому внес изменения в свои протоколы. С этого момента Леонард Дефо – начальник этой исследовательской Станции. Джейсон Криг, ты – его заместитель. Ивар Маккой – руководитель научно-исследовательской экспедиции. Я постарался подобрать ближайшие аналоги ваших статусов для человеческой языковой культуры.

Мы молчали, оглушенные. Я то и дело переводил взгляд с Ивара на Лео и обратно, но ничего не мог понять по их лицам. Только то, что произошло что-то очень серьезное.

– Ирс, – наконец нарушил молчание Лео. – Ты хочешь сказать, что мы теперь здесь начальники?

– Да, Леонард, – подтвердил Ирс немного грустно. – И я должен вам подчиняться.

– И теперь ты можешь отключить Системы защиты? – быстро спросил Ивар.

– По прямому приказу командования – да, – голос Ирса явно силился передать какую-то эмоцию, на я не догонял, какую. – Но надеюсь, вы понимаете, что тогда будет.

Мы не ответили. До этого я допер без подсказок: Ирса ведь просто уничтожат. Нет, убьют. И ему будет так же больно и страшно умирать, как мне или вам.

А потом мне и самому до усрачки страшно стало, когда дошло, что Ирс нам тут ранги раздал не просто так. Информация. Что такого он решил нам рассказать?

Осенило, конечно, не только меня. Ивар весь напрягся, нахмурился, а Леонард подобрался, как перед прыжком.

– Что мы должны знать? – спросил он.

Снова повисло молчание. Оно было коротким, может в пару секунд, но мне казалось бесконечным.

– Я не знаю, что будет лучше, показать или рассказать, – голос Ирса тоже казался теперь напряженным. – Наверное, и то, и другое, – он вывел на стену изображение: огромное помещение с низкими потолками. Оно было заполнено какими-то полками с капсульными округлыми крышками. Похоже на соты, но какие-то вытянутые. – Я обещал, что расскажу, как я воскресил тебя, Лео. Только я не воскрешал. Потому что ты не умер.

Он приблизил один из «ящиков», и сквозь мутный пластик крышки мы увидели человека в какой-то мутной жидкости.

– Твою мать… – пробормотал Лео.

Я ошарашено молчал. А вот Ивар неожиданно спокойно кивнул.

– Я предполагал что-то в этом роде, – огорошил он нас. – И я так понимаю, разбудить ты их не можешь?

– Нет, – Ирс убрал изображение. – Сначала не мог, потому что директивы мне этого не позволяли. Я разбудил Леонарда, воспользовавшись лазейкой, позволяющей в таких случаях использовать один-два образца для изучения. А теперь не могу, потому что не обеспечу их необходимым питанием. Здесь нет восполняемых источников углерода, необходимого для вашей жизнедеятельности. Мне он не нужен, но вы – другое дело. Если честно, я кормлю вас сохранившимися научными образцами, довольно древними. Конечно же, они полностью переработаны и совершенно идентичны по составу вашей привычной пище. Но запасы невелики. Даже вас троих я смог бы кормить еще месяц, не больше.

Никто из нас не рванул в сортир. Чем хороша армия – там быстро учишься выживать. И если для выживания нужно было съесть углерод, добытый из мумии древнего пришельца, значит, нужно его съесть.

А вот главную новость мы переваривали дольше. По крайней мере, я. Даже чуть не ляпнул сдуру, что можно всех в шаттл загрузить и по прилету на Землю разбудить, да сообразил, что корабль тогда понадобится раз в сто больше.

Я глянул на Лео. Он остался бы мне другом, даже если бы Ирсу пришлось сделать ему искусственное тело и запрограммировать компьютерный мозг. Но, черт возьми, как круто знать, что он не умер! Не воскрес, не вернулся, а пробыл во сне какое-то время. Одновременно стало неуютно: а ну как не послали бы наш взвод в тот раз? Скажем, дошла бы наша очередь лет через пять или десять… Мы могли бы с ним встретиться, будучи уже почти стариками.

– Резюмируем, – оборвал Ивар мои размышления. – Отключить Системы защиты мы не можем, потому что тебя и всех наших парней убьют при первой же атаке. Разбудить и увезти парней с собой – тоже не можем, а даже если бы могли, это не отменяет того, что Системы отключить нельзя, – он помолчал. – А как насчет тебя, Ирс? Тебя можно увезти?

Впервые на моей памяти Ирс задумался.

– Теоретически можно, – сказал он наконец. – Я могу построить носитель, мобильный и даже более совершенный, чем нынешний. Но самостоятельно я могу лишь скопировать в него память и все программы, однако информацию с основного процессора копировать невозможно. Его нужно кому-то отключить и переставить вручную.

– Что такое основной процессор? – спросил Лео.

– Это… то, что делает меня мной.

– И в этот момент защиты тоже не будет, да? – я плохо представлял, что за процессор. Может, это те самые колонны. Да мы хрен знает сколько времени будем их таскать!

На его Систему безопасности можно было сколько угодно валить вину. Но именно она не только его самого защищала, но и наших парней тоже. Всех. Нет, не несколько сотен. На самом деле, счет шел на десятки тысяч.

– Ничего не будет, – подтвердил Ирс. – Я буду как бы спать.

– И сколько времени тебе нужно, чтобы построить еще один корабль? Для себя и парней? – по голосу Ивара я уже понял, что наверняка слишком долго.

– Около пяти месяцев, – подтвердил Ирс мои подозрения. – И около трех, если я просто перегружу на корабль капсулы с людьми, но не стану их будить.

– А еды у нас осталось на месяц… – задумчиво протянул Лео. – Но мы ведь можем и на Земле отсидеться.

– К сожалению, Леонард, не думаю, что это возможно, – я буквально увидел, как Ирс удрученно покачал несуществующей головой. – Системы защиты уже в шаге от активации протокола Изоляции. Еще несколько нападений – или даже одно масштабное, – и ваш вид будет объявлен агрессором первого уровня. И тогда даже ваш приказ не сможет ни на что повлиять: отменить протокол может только Центральная Система, связь с которой потеряна более трех тысяч лет назад.

– То есть, получается, мы должны либо убедить правительство остановить нападения, либо… – Ивар не договорил, но мы все поняли его без слов.

Либо мы останавливаем нападения на планетоид, либо становимся палачами. Причем не просто палачами, а палачами с выбором: убить только наших парней и Ирса – или же все человечество. Ну, пусть даже не убить. Загнать в резервации. Можно подумать, это что-то меняло.

Я молчал, тупо глядя в окно. Сказать-то просто: остановим войну. Да только я достаточно слышал, о чем говорили Ивар, Лео и Ирс, и мог прикинуть, какие деньги крутятся в производстве оружия, техники и всего прочего. Так что легкой прогулки ожидать не приходилось. А учитывая сжатые сроки… у меня в тот момент начался нервный тик.

– Начинай строить корабль, – решил Лео. – Людей не буди. Их можно даже не трогать.

– Ну да, пригоним сюда пару транспортников, – закончил я его мысль. – Система безопасности пропустит ведь?

– Если корабли без оружия и у меня будет приказ начальника Станции, – я снова почти увидел, как Ирс кивает. – Небольшой корабль построить будет проще.

– Тогда действуем по первоначальному плану, – подвел итог Ивар. – С той разницей, что у нас нет права на ошибку.

– Да его и так не было, – невесело усмехнулся Лео. – Все, отбой, парни, расслабьтесь. Будем надеяться, что в правительстве все же не стадо баранов сидит. Кстати, о баранах! – добавил, воодушевившись. – Ирс, а не сделаешь ли ты нам на ужин каре ягненка на косточках? В прошлый раз хорошо получилось.

– Сделаю, Леонард, – хмыкнул Ирс. – Рассказать, из чего?

– Не надо! – быстро сказал я.

Ивар же только рассмеялся.

Это был отличный вечер. Ирс синтезировал нам крепкого пива, а из памяти кого-то из спящих парней скопировал забавный фильм. Мы больше не обсуждали услышанное сегодня и даже повеселели. Только Ивар иногда словно замирал, но тут же спохватывался.

Предполагал ли он, что все получится так, как в итоге вышло? Думаю, что нет. Иначе, боюсь, он рванул бы ночью один.

Корабль Ирса – это лучшее, что я когда-либо пилотировал. Черт возьми, это лучшее, что я вообще мог представить! Все равно что пересесть с деревянной лошадки-качалки на породистого выезженного скакуна. Он домчал до Земли за полчаса, но мог бы и гораздо быстрее, если бы мы с Иваром не увлеклись тестированием. Но вы просто не представляете, какое это было потрясающее чувство!

Взвод Ивара мы с собой не взяли. Ирс перенес всех парней к себе в хранилище прямо в капсулах криосна. Во-первых, потому что построенный корабль был слишком мал даже для одного отряда, а во-вторых, потому что Ирс опасался негативной реакции. Мало ли, как воспримут двенадцать десантников – даже верных Ивару – новость, кто нам помогает и почему.

Еще одной причиной, почему на Земле мы оказались втроем, было наше нежелание создавать шумиху. Если уж невозможно предсказать реакцию закаленных в тренировках солдат, то представьте, что было бы, услышь эту новость миллиарды домохозяек, молодых мамаш, пенсионеров и клерков.

А они и так услышали?.. Ну да, конечно. Только это произошло в совсем другой момент. Понимаете? Нужный нам. И доводы мы приводили уже совсем другие.

Технологии Ирса не идут ни в какое сравнение с нашими, так что все ступени космической и воздушной обороны мы миновали с легкостью солнечного зайчика. Да мы могли даже незамеченными перед Белым Домом сесть, если бы в этом был смысл, – правительство давно уже перебралось оттуда в более защищенное место. И нам еще предстояло выяснить, куда. Так что для начала мы скромно приземлились в пустыне и попросили Ирса взломать для нас кое-какие каналы связи.

Тут надо пояснить пару моментов. По понятным причинам, Ирс избегал вторжения в человеческую информационную среду: слишком велика была возможность наткнуться на подробный план уничтожения себя любимого. Поэтому он создал какой-то закрытый канал связи с кораблем, чтобы иметь возможность помогать нам в меру сил. Так что взломать для нас секретные файлы Департамента Госбезопасности он мог, но просматривать их нам пришлось самим.

У нас ушел бы, наверное, месяц, чтобы продраться сквозь миллионы донесений о пришельцах, летающих тарелках, крушений «внеземных» объектов – в двадцатом веке ими буквально забрасывали Департамент, а канцелярия щедро ставила гриф «хранить вечно». Но Ирс и тут помог: его индивидуализированные химические составы для каждого из нас ускоряли нейрохимические процессы в мозгу за счет каталитических реакций с медиаторами вегетативной и центральной нервных систем, которые в свою очередь активировали… Но я увлекся. К чему вам все эти подробности… В общем, они увеличивали скорость анализа информации в тысячи раз. Уже через пару часов мы уже знали и адрес нужного нам объекта, и как организована его защита.