Текст книги "Паутина"

Девятнадцатый замолчал, наблюдая за тем впечатлением, которое произвели его слова на слушателей. Такого они явно не ожидали – сидят с застывшими лицами, а в немигающих глазах пляшет пламя свечей.

– Этого не может быть, – наконец произносит Сорок Седьмой. – Ты точно уверен, что он тебя слышал?

– Абсолютно. Когда я закричал, он чуть было не подпрыгнул: выпучил глаза, завертел во все стороны головой, пытаясь понять в чём же дело, а потом бросился бежать оттуда. Кажется, я его спугнул.

– А в следующих снах он кому-нибудь рассказывал об этом? – спрашивает девочка.

– Вроде нет, он почти ни с кем не общается.

Они молчат, переваривая услышанное.

– Послушай, Девятнадцатый, а ты пытался повторить это ещё раз? В смысле, закричать, чтобы он услышал? – говорит Сорок Седьмой.

– Нет, что ты. Даже не думал об этом. А если узнает наставник Лейен?

– Да, тут ты прав. Предлагаю пока закончить этот разговор. Мне нужно обо всём этом подумать. Но мы ещё поговорим. Позже.

Он собирается встать, но Девятнадцатый удерживает его за руку.

– Ну, так что, мы друзья?

Секунду Сорок Седьмой недоумённо смотрит на него, потом понимает смысл этих слов и улыбается.

– Конечно, друзья. Мы все связаны одной тайной, так что можешь рассчитывать на меня.

– И на меня тоже, – говорит Шестьдесят Вторая.

Мы совсем забыли о настоятельнице Дома, хотя нам не следовало этого делать, так как оставили её в весьма непростой ситуации. С нашего последнего посещения центральной башни прошло совсем немного времени, а по меркам дома вообще мгновение, но даже за это время Анна успела подумать о многом. Всё то, чем она жила (разрешите для простоты употреблять именно это слово) в Доме, начало терять смысл. Её высокое духовное звание, служение, доверие, оказанное ей, сменяется теперь греховными поступками, растущими, словно снежный ком. От неё воняет серой, если говорить точнее. Она вступила в переговоры со Злом, да ещё втравила в это одного из служителей. Конечно, Канос более подвержен соблазнам, чем она, но это не уменьшает её вины. Ведь именно под её покровительством находятся 2000 человеческих душ, разумеется, крупица в огромном мире людей, но всё же каждая из них священна. За каждой кроется чья-то жизнь. Убийство божьего существа – страшный грех, но предательство его души – ещё кошмарнее. За одну только мысль об этом её ждёт ужасная расплата.

Как же она могла допустить потерю контроля над ситуацией? Последние 200 лет в доме царили порядок и спокойствие. Одни рины постепенно сменялись другими, и ежедневная рутина этого процесса стала привычной. Два века безмятежности. Всё это время он не давал о себе знать, получив однажды от неё достойный отпор, правда, не без помощи наставника из блока 4А. Но и это вышло случайно, просто тот оказался в нужное время в нужном месте. Сейчас помощи ждать неоткуда – наставника давно уже нет в Доме, да и самой обращаться за помощью – значит признать своё бессилие, свою непригодность. А это грозит отлучением от службы и крушением всех надежд.

Ну вот, я только что сама признала, что надежда есть, думает Анна. Эта греховная мысль, и я доказала себе, что обратного пути нет. Неужели я обречена совершить это и стать проклятой?

Анна поднимается с кресла и подходит к окну. Осторожно открывает ставни и, приподняв подол платья, взбирается на подоконник. Ветер с жадностью набрасывается на неё, заставляя хлопать ткань платья и превращая тень от её фигуры в бьющегося в агонии призрака. Настоятельница спрыгивает на крышу (окна расположены очень низко) и медленно идёт к северной стене. Скоро она погружается в темноту, и лишь тонкая полоска месяца, словно чья-то ухмылка, висит над её головой.

Вокруг царит абсолютная тишина – в этом мире нет ни одного живого существа.

Всё здесь мертво, как и я, думает она. А я хочу жить. И подарить жизнь хотя бы одному ребёнку.

Мы возвращаемся обратно, а она продолжает идти. По-видимому, ночные прогулки для неё не в новинку.

Семёну в эту ночь тоже не до сна. Полчаса назад он вышел из дома и теперь неторопливо идёт вдоль спящих пятиэтажек, стараясь не попадать в освещённые участки улицы. Семья, которую он выбрал, в полном составе уехала на дачу, в чём он сам лично убедился сегодня вечером. Каждую пятницу это семейство загружало в машину пустые эмалированные вёдра, длинный шланг для полива, несколько сумок (вероятно, с одеждой и едой) и не появлялось дома до воскресного вечера. Сегодня к обычному барахлу добавился спиннинг, что значительно уменьшает шансы на их быстрое возвращение. А значит, всё пройдёт как надо.

У Семёна никогда не было наводчика – он выбирал квартиру сам. Следил за хозяевами, выяснял их распорядок дня, узнавал модель дверного замка. Для удачного дела должны совпасть множество условий: второй или третий этаж, дом без лифта, отсутствие сигнализации, не очень сложный дверной замок, никаких глазков в соседних квартирах. Уверенность в том, что хозяева не вернутся в самый неподходящий момент. Всё это совпадало не очень часто, к тому же, столкнувшись хоть с кем-нибудь из жильцов в подъезде, Семён оставлял наблюдение и искал новое место.

Семён замедляет шаг и, оглядевшись по сторонам, подходит к подъезду. Кодовый замок на железной двери сломан, она распахнута настежь. В подъезде тишина, – ещё одна маленькая удача. Обычно в ночь на пятницу у многих людей, особенно молодёжи, появляется желание устроить вечеринку, а это всегда шум и курящие на лестничной площадке люди. Возможно, нечто подобное было и сегодня, но к трём часам ночи, как правило, веселье уже кончается.

Семён поднимается на третий этаж и останавливается у двери с номером 39. Вынимает из левого кармана пиджака связку ключей и осторожно (чтобы не зазвенели) начинает подбирать необходимый. На два простейших замка уходит не более трёх минут. Семён прячет ключи, прислушивается и достаёт (теперь уже из правого кармана) резиновые медицинские перчатки. Быстро надевает их, берётся за ручку, и чуть приподняв дверь вверх, резко толкает её внутрь – такой способ позволяет без шума открыть почти любую, даже самую скрипучую дверь. Потом входит в квартиру и закрывает дверь тем же способом. Кладёт свою сумку на пол и вынимает из неё фонарик. Что ж, первый этап выполнен, сейчас необходимо оглядеться. Он включает фонарь и тщательно осматривает дверь – сигнализации нет. Направив луч света в пол, Семён проходит в зал – с подобной планировкой квартиры он уже сталкивался. Обычно здесь мало чем удаётся поживиться, но начинать привык всё-таки отсюда. Существует множество мест, в которые можно спрятать деньги, при желании найти можно всё что угодно. Главное быть внимательным и не суетиться. Люди прячут свои кровные сбережения в книгах (это самый распространенный вариант), в грязных носках, валяющихся в дальнем углу шкафа, за картинами, под ванной (именно там, в старой банке из-под краски Семён нашёл однажды 2000 долларов, бережно завёрнутых в целлофановый пакет). Некоторые прикрепляют деньги к обратной стороне ковра или задней стенки шифоньера, прячут их за батареей, в колонках музыкальных центров, обуви. Пусть придумывают всё, что угодно, это им не поможет. Ещё в детстве Семён безошибочно находил отцовские сигареты, несмотря на все старания того проявить оригинальность и спрятать пачку в самом невероятном месте.

– Не иначе как сыщиком станешь! – приговаривал отец, не найдя пачки и отвешивая сыну очередной подзатыльник. – Вот уж чутьё – весь в деда.

Дед был жулик высшего класса, и мог бы стать очень богатым человеком, да только грянула война и решила всё по-своему.

Зажав фонарик подмышкой, Семён методично посматривает книги в стенном шкафу. В одной из них он обнаруживает пять тысяч рублей, которые тут же прячет в заднем кармане брюк. Интуиция подсказывает ему, что дальнейшие поиски в этой комнате бесполезны, и он переходит в спальню. Здесь достаточно светло, так как прямо за окном фонарный столб. Семён бегло осматривает комнату, задёргивает шторы и открывает стенной шкаф. И здесь есть, чем поживиться – из нижнего ящика, забитого бельем, он вытаскивает жестяную коробку, перетянутую тонкой резинкой. Под крышкой оказываются золотые украшения (возблагодарим бога за то, что он придумал женщин!): четыре кольца, серьги, цепочки и браслет. Семён вынимает из кармана шелковый мешочек, пересыпает содержимое коробки и убирает его в карман.

Теперь пора делать ноги. Две норковые шапки, обнаруженные в том же шкафу, быстро укладываются в сумку. Потом он возвращается в прихожую и заглядывает в последнюю неисследованную комнату.

Так и есть – детская. Тут делать нечего.

С теми же предосторожностями открывает входную дверь и вдруг замечает на трюмо сотовый телефон, вероятно забытый владельцами в спешке.

Положительно, мне везёт сегодня, думает он, пряча фонарь и телефон в сумку. Потом выходит на лестничную площадку, прислушивается и осторожно закрывает один из замков. Закидывает сумку на плечо и быстрым шагом спускается по лестнице, стягивая на ходу перчатки.

– Всего вам доброго, – шепчет он. – И храните деньги в сберегательной кассе.

Глава 5

Покинув подъезд незамеченным, Семён направляется домой всё так же пешком. Проехаться на такси было бы удобней (по крайней мере, уж точно не столкнешься с милицейским патрулем), но водитель – это всегда свидетель, а значит неоправданный риск. К тому же здесь недалеко – минут двадцать ходьбы. Конечно, делать свою работу в том же районе, где и живёшь, не очень умная мысль (к тому же здорово облегчает жизнь следователю), но если не оставил следов и не попал в лапы патруля, то это можно пережить. По крайней мере, хоть какое-то время.

Семён прошел уже половину пути, как вдруг из сумки раздаётся музыка.

Это что еще за хрень?

Музыка играет всё громче, и тут Семён понимает, что её издаёт сотовый телефон. Он расстегивает молнию на сумке и вынимает аппарат, лихорадочно думая, что же делать. Первая мысль – выключить мобильник, пока звонок не привлёк чьего-нибудь внимания. Нет, не то. Отключение сейчас может вызвать подозрение у звонившего. И какой идиот может звонить в четыре часа ночи?

Однако с телефоном нужно что-то делать. Мало того, что эта зараза трезвонит на всю округу, он ещё и светится, придавая окружающим предметам зеленоватый оттенок.

Вот попал, думает Семён, убирая телефон в сумку, и накрывая одной из шапок. Я уже вижу газетные заголовки «ЗАДЕРЖАНИЮ ТАИНСТВЕННОГО ВОРА ПОМОГ СОТОВЫЙ ТЕЛЕФОН». А может, его разбить к чертям собачим?

В тоже мгновение, словно испугавшись невысказанной угрозы, телефон замолкает.

Так-то лучше. Семён закрывает сумку и, прибавив шагу, спешит к дому.

Закрыв за собой дверь, Семён бросает сумку на диван и проходит на кухню. Открывает стоящую на столе бутылку пива и залпом выпивает её.

– Примите мои поздравления, Семён Александрович, – говорит он сам себе. – Хотя после истории с телефоном вы несколько упали в моих глазах.

Ну да, проклятый телефон. Семён идёт в комнату и вынимает телефон из сумки.

Сколько же эта малютка может стоить?

В этот момент вновь раздаётся звонок, и от неожиданности Семён чуть было не роняет аппарат на пол.

– Ах ты сволочь! – говорит он. – Ну, погоди, я с тобой разберусь. Где тут у тебя батарейки?

Он вертит телефон в руках, мелодия тут же обрывается, а через минуту начинает играть другая, заставляя Семёна остановиться. «Подмосковные вечера». Эту песню каждый вечер перед сном пела ему мама – лучшие дни детства.

– Что, чёрт возьми, происходит? – растеряно говорит он, закрывая глаза и пытаясь собраться с мыслями.

Что тут думать, всё предельно ясно. Это звонит моя мама, два года назад умершая от рака. У меня нет своего телефона, а она давно хочет поговорить со мной, вот и воспользовалась моментом. Ведь там, в раю, где она без сомнения прибывает, мобильник есть у всех.

Теперь он приходит в себя и с любопытством смотрит на телефон. Тот без остановки продолжает играть всё ту же мелодию.

Неужели ты хочешь ответить на звонок с украденной мобилы? спрашивает он себя. Эта самая идиотская мысль, которая приходит тебе в голову. Это как раз подстать тому дебилу, который сейчас звонит.

И всё же он решает ответить. Да, это выглядит глупо, рискованно, безрассудно, но что-то внутри его говорит, что ответить необходимо. Совершенно не отдавая себе отчёта в том, что он сейчас делает, Семён нажимает кнопку и подносит трубку к уху.

– Алло, – говорит он.

Спустя час настоятельница возвращается в башню. Ночная прогулка по крыше помогла ей разобраться в мыслях и вернула к действительности. Она должна остаться верна своему долгу. Так было раньше, так будет и впредь. Закрыв за собой окна, она садится за стол и начинает разбирать кипы бумаг, разбросанных по его поверхности. В тот же момент за её спиной раздался лёгкий скрежет и, обернувшись, она видит у ближайшего кресла большую жирную крысу. В глазах настоятельницы явно видна растерянность, ведь последний раз она видела этих мерзких существ ещё при жизни, в монастыре.

Она не настоящая, думает Анна. Здесь вообще всё не настоящее. Но откуда же она взялась?

Крыса деловито обнюхивает ножку кресла и, кажется, не замечает настоятельницу.

Чем бы в неё кинуть?

В поисках подходящего предмета Анна осматривает комнату и замечает ещё трёх крыс: две сидят на подоконнике и одна, самая большая, расположилась прямо на столе.

Этому должно быть какое-то объяснение.

Но на раздумье время не остаётся – комната стремительно заполняется пищащими серыми тварями. Они лезут отовсюду, и в считанные мгновения каменный пол покрывается их телами. Чтобы не прикасаться к этому живому ковру, Анна поднимается в воздух и зависает посреди комнаты. Она немного испугана и в большей степени неожиданностью и невероятностью происходящего. Тем временем в комнате воцаряется всё больший хаос. Чья-то невидимая рука сметает бумаги на пол, и крысы с остервенением начинают рвать их. Дверцы шкафа открываются, и из него вываливаются книги. Падая, большинство из них раскрываются, выпуская на свободу десятки летучих мышей. Они носятся по комнате, а две из них впиваются в волосы настоятельнице. Анна с отвращением отдирает их, и они лопаются в руках, забрызгивая кровью её лицо и одежду.

Анну охватывает настоящий страх. Кровь. Её тепло, её запах, она помнит с тех давних времён жизни, когда на дне старой грязной повозки она увидела обезображенный труп любимого, с тех времен, когда она заботилась о раненных, истекающих кровью, молящих о помощи.

Анна судорожно вытирает лицо рукавом, перелетает через комнату и срывает со стены распятие. Потом вытягивает руку перед собой и начинает молиться.

Чудодейственная сила молитвы не заставляет себя ждать. Одно за другим тела крыс начинают взрываться, разбрасывая во все стороны кровавые ошмётки. Анна не прекращает молитвы, и вот уже вся комната напоминает огромную окровавленную плоть, с которой сняли кожу. Будто маленький человечек попал в желудок великана и как следует поработал там топором.

Однако крыс на полу всё ещё много, и Анна в исступлении бросает распятие в самую их гущу. Оглушительный треск, яркая вспышка, и в мгновение вся комната оказывается охваченной огнём. Крысы истошно пищат, а от стен, практически полностью покрытых смесью мяса и шерсти, отваливаются огромные куски, кишащие червями и личинками.

Посреди всего этого кошмара Анна носится по комнате, безуспешно пытаясь открыть дверь или окна. Дверь заклинило намертво, а окно не удалось разбить даже бросив в него стул – он просто разлетелся в щепки. Если бы хоть один смертный увидел её в эту минуту, покрытую кровью и крысиными внутренностями, с растрёпанными волосами и отражавшимся в глазах огнем, то наверняка принял бы её за властительницу ада, устроившую маленькую репетицию апокалипсиса.

Не в силах больше сопротивляться, настоятельница прижимает к губам нательный крест и падает в горящее кресло.

– Я тот, кто хочет помочь тебе, – произносит в трубке мужской голос. – Нам надо поговорить.

– Кто ты, и что тебе надо? – едва шевеля губами, спрашивает Семён. Всё происходящее кажется ему сном.

– Я уже ответил на эти вопросы. Но говорить мы будем с глазу на глаз. Открой дверь.

Тут же раздаётся дверной звонок, и он моментально приводит Семёна в чувство. Он вдруг понимает, что говорил сейчас по чужому телефону с совершенно незнакомым человеком, и, похоже, именно этот тип звонит ему в дверь. Это ещё одна странная вещь из тех, что произошли с ним в последнее время.

Я точно сойду с ума, если не разберусь прямо сейчас во всём этом, думает он, вынимая из ящика нож и направляясь к входной двери. Этому парню придётся многое что объяснить.

Заглянув в глазок, он видит представительного мужчину в чёрном костюме.

– Давай, открывай, – с раздражением говорит незнакомец. – Не заставляй меня ждать.

Ну ладно, ты сам напросился, думает Семён и распахивает дверь. Лишь только мужчина переступает порог, как лезвие ножа оказывается у его горла.

– Так что ты там говорил? – Семён закрывает дверь ногой, при этом не спуская глаз с незнакомца.

– Опусти нож и не смей мне хамить, – спокойно отвечает мужчина. – Иначе найдёшь в своём животе огромную дырку.

Семён опускает глаза и видит в руке мужчины пистолет, хотя готов поклясться, что секунду назад его не было.

– Какого чёрта? – удивлённо спрашивает он. – И что дальше?

– А дальше мы спрячем оружие и поговорим как деловые люди.

– Ха-ха. Ну что ж, подай пример. Только медленно.

Незнакомец отводит руку назад и кладёт пистолет на полку под зеркалом. Рука возвращается обратно.

– Теперь ты, – говорит он.

На секунду Семёна одолевает желание вонзить нож в горло ночного гостя, но тут же он понимает, что не сделает этого. По крайней мере, сейчас. Слишком много вопросов останется тогда без ответа, а неопределённость порой хуже смерти.

– Ладно, – говорит он, опуская руку. – Надеюсь, мне не придётся пожалеть об этом.

– Вот это уже лучше, – незнакомец улыбается и проходит в комнату.

Семён идёт следом.

Мы, разумеется, уже узнали в этом странном посетителе того самого мужчину в красном галстуке, которого видели в башне Анны. Там же мы успели убедиться в его необычайных способностях и гипнотической силе, которую настоятельница смогла испытать на себе. Поэтому картина, представшая сейчас перед нами, не кажется нам удивительной. Мужчина сидит на стуле, закинув ногу на ногу, стряхивая пепел выкуриваемой им сигареты прямо на пол. Семён, присев на краешек дивана, ждёт объяснений.

– Буду краток, – начинает незнакомец. Несмотря на то, что он затягивается, дым не выходит обратно. – Я предлагаю тебе работу. По всему миру я нанимаю людей и расплачиваюсь очень щедро. Сколько тебе нужно?

– Для начала скажи, кто ты такой.

– Неужели это так важно? – мужчина кладёт окурок себе в рот и, задумчиво пожевав его, проглатывает. – Всё же табак в вашей стране – дерьмо.

– Да, я хочу это знать, – твёрдо говорит Семён, решив ничему не удивляться.

– Моё имя тебе ни о чем не скажет. Однако многие люди называют меня Сатаной.

– Да, конечно, – усмехается Семён. – А я папа Римский.

Мужчина хохочет, и от этого звука по телу Семёна пробегают мурашки.

– Ты не так далёк от истины, как думаешь. Хотя не будем об этом. Значит, ты мне не веришь?

– Зачем дьяволу пистолет?

– Затем, что для таких отморозков как ты гораздо убедительней холодный глаз дула, чем рога и трезубец. Разве ты не чувствуешь запаха серы?

– А по-моему, кто-то просто испортил воздух и пытается заглушить запах горящей спичкой.

Снова тот же смех и снова мурашки.

– Мне нравится твоё чувство юмора, – лицо незнакомца вдруг становится серьёзным. – Но не советую тебе особенно распускать язык.

– Нет, определённо кто-то пёрнул.

В то же мгновение мужчина вскакивает со стула, голова его превращается в чудовищную мохнатую морду. Выставив вперёд руки, Семён в ужасе откидывается на диван. Незнакомец склоняется над ним. Раздаётся жуткий рёв. Из пасти, с огромными, как кинжалы, зубами брызжет шипящая слюна. Комната наполняется запахом гниющего мяса.

– Господи Иисусе, – выдыхает Семён.

Чудовище бросает на него гневный взгляд, потом возвращается в кресло, вновь становясь респектабельным мужчиной с висками чуть тронутыми сединой.

– На этот раз я убедил тебя? – как ни в чём ни бывало спрашивает незнакомец, вновь закуривая. Семён медленно поднимается, ощущая как страх уступает место покорности. Теперь глаза незнакомца оказывают усыпающее действие.

– С перепугу ты даже выронил нож, а, небось, считал себя способным воспользоваться им в любой ситуации.

Действительно, нож лежит на полу, и у Семёна нет не малейшего желания поднять его.

– Ты хочешь, чтобы я продал тебе душу? – наконец говорит он.

– И подобную чушь говорят вам священники? – улыбка обнажает ряд обычных белых зубов. – Запомни, ты не властен над своей душой. Она сама по себе.

– Да? – в глазах Семёна появляется заинтересованность. – А какая она?

– А я почём знаю? Такая же, как у всех – маленькая и беззащитная. Так ты будешь работать на меня?

– А я могу отказаться?

– Можешь, но я тебе не советую. Ты всё равно попадёшь ко мне, и тогда узнаешь что такое ад.

– Но грехи могут отпустить и…

– Ещё одна сказочка, придуманная для вашего утешения. Получается, можно всю жизнь грешить, нарушать заповеди, а перед смертью получить отпущение грехов и здравствуй, рай? Чёрта с два! В рай попадут лишь совершенно безгрешные люди. А может мне просто позвонить «02»?

– Менты нам не нужны.

– Вот она, современная преступность. Запросто могут поболтать с дьяволом, а вот с прокурором общаться ни у кого желания нет.

Снова мурашки.

– Что я должен делать?

– Пока ничего. Перестань воровать и живи в своё удовольствие. Но однажды может придти день, когда мне понадобится твоя помощь. Хотя, надеюсь, что до этого дело не дойдёт.

– Ты сказал – живи в своё удовольствие…

– Да, сказал. Не думай, что я глуп. Здесь десять тысяч долларов, – он вытягивает руку и в ней Семён видит пачку сто долларовых купюр. – Время от времени я буду присылать ещё. Телефон всегда держи при себе – по нему я могу связаться с тобой в любой момент.

– А я могу позвонить тебе?

– Разумеется, нет, – мужчина бросает деньги на диван и встаёт. – А теперь открой окно.

Медленно, словно во сне, Семён выполняет требование гостя.

– Не вздумай подвести меня, – говорит мужчина и выпрыгивает в темноту.

Рама с грохотом закрывается, и на одном из стёкол появляется трещина.