Текст книги "Кого хранит память"

Было высказано много замечаний, поправок. Возникли дискуссии. С критикой выступили: Кунаев, Щербицкий, Долгих, Соломенцев, Гришин. Отстаивали проект – Архипов, Тихонов, Нуриев, Володарский.

М. С. Горбачев отмел чрезмерные требования и, вроде, поддержал предложения Госплана. В итоге согласились с проектом, поручили доработать с учетом обсуждения и внести на Пленум.

К Н. К. Байбакову лично, – никаких претензий.

14 октября. Понедельник. 11.00. Большой Кремлевский Дворец. Во Владимирском Зале подписание соглашения о сотрудничестве с Ливией. М. С. Горбачев и М. Каддафи подписали документы, обменялись речами.

Мы, как обычно, стояли сзади и по сторонам стола, за которым подписывали соглашение. По окончании церемонии ко мне подошел Н. К. Байбаков: «А я тебя искал. Сказали в отпуске, а где?». Я объяснил, и спросил – в чем дело. Он: «В чем, в чем. Горбачев отправляет меня в отставку. Был разговор. Я написал заявление. Вот так!» Я с недоумением спросил: «Как же так! При мне этот вопрос на ПБ не обсуждался. Значит в эти дни, во время отпуска». Николай Константинович ответил, что его на Политбюро не приглашали. Немного постояли в раздумье. Потом, говорит: «Что делать. Поезд ушел. Наверное, – правильно, ведь уже 74 года. Пора дать дорогу молодым. Ты, Виталий, не переживай. Этим жизнь не кончается».

И мы пошли в Грановитую Палату на обед с М. Каддафи.

15 октября на Пленуме ЦК КПСС, после обсуждения основных вопросов повестки дня, М. С. Горбачев информировал Пленум, что Н. А. Тихонов и Н. К. Байбаков обратились в Политбюро с заявлением об отставке и уходе на пенсию, и внес предложение.

1. Освободить Н. А. Тихонова от обязанностей председателя Совмина СССР и вывести из состава членов Политбюро.

Рекомендовать Н. И. Рыжкова председателем Совмина СССР, освободив его от обязанностей секретаря ЦК КПСС.

2. Освободить Н. К. Байбакова от обязанностей заместителя председателя Совмина и председателя Госплана СССР.

Рекомендовать заместителем председателя Совмина и председателем Госплана СССР Н. В. Талызина. Избрать Н. В. Талызина кандидатом в члены Политбюро ЦК. Проголосовали.

Горбачев от имени ЦК КПСС объявил Н. А. Тихонову и Н. К. Байбакову благодарность за работу.

Однако отставка с поста председателя Госплана СССР не означала для Н. К. Байбакова отход от активной работы.

Уйдя на пенсию, он, – доктор технических наук, профессор, – продолжает работать в институте проблем нефти и газа Академии Наук в должности главного научного сотрудника. Часто бывал в командировках в нефтегазовых районах страны (Астрахань, Татария, Удмуртия, Сахалин, области Западной Сибири, а также в Азербайджане).

Выезжал неоднократно за рубеж. В 90-е годы трижды побывал в Германии, дважды в США. В 1996 г. выступил на конференции в Лос-Анджелесе по сотрудничеству в области нефтяной промышленности.

Наши добрые отношения не прерываются. И по сей день мы встречаемся на приемах в Правительстве РФ в дни Победы, на разных собраниях, посвященных юбилейным и памятным датам. В частности, на торжественном собрании в Доме Союзов, посвященном 100-летию А. Н. Косыгина. В скорбные ритуальные дни, провожая в последний путь наших соратников.

6 марта 2001 года Н. К. Байбакову исполнилось 90 лет. Я позвонил ему, поздравил. Он сразу предложил мне встретиться 7 марта в бывшем министерстве нефтяной промышленности, где предстояло его чествование, в связи с юбилеем. Я не мог пойти, так как должен был вылететь на Кубу, о чем ему и сказал. Он стал вспоминать наши встречи в Гаване, тепло говорил о Фиделе. Затем вспомнили один день, проведенный вместе в Краснодаре, в период моей работы там.

Недели через три, по возвращении с Кубы, Н. К. Байбаков позвонил мне. Сожалел, что мы не встретились на его юбилее. Говорит: «Прочел в газете фрагмент о Фиделе Кастро, из твоей книги „Москва – Гавана“, – в восторге». Я объяснил, что это рекламный фрагмент, сама книга выйдет в апреле, и я незамедлительно подарю ему. «Жду с нетерпением», – ответил он. Вспомнили мы его пребывание на Кубе в 1979 г. Я сказал, что об этом факте в книге есть несколько страниц. Н. К. Байбаков высказался о Ф. Кастро, как о выдающемся деятеле современности. Поговорили о А. Н. Косыгине. Я сказал: «Надо тебе, Николай Константинович, написать о нем. Ведь сколько лет вы работали вместе». Он – «Я бы с желанием, но силы уже не те. Не осилю такую работу». В общем, был теплый, дружеский разговор.

В этом же году мы встретились с Николаем Константиновичем Байбаковым в подмосковном санатории «Барвиха».

Мы с Ниной Федоровной приехали в санаторий утром 24 сентября.

Лечащий врач сказала, что в «Барвихе» находится Н. К. Байбаков. Я поспешил посетить своего товарища. Его палата была на первом этаже.

Встретил он меня радушно. Обнялись, потом уселись на диване, и пошла беседа. Несмотря на свои девяносто, Николай Константинович выглядел бодро, говорил много и о разных делах. О болезнях не стал распространяться, а, показав на разбросанные всюду, – на столе, диване и на стульях, – папки, бумаги, журналы и раскрытые книги, сказал: «Вот, готовлю статьи, консультирую, народ приходит за советами. Вообще жизнь продолжается». Потом пошли воспоминания о прошлых встречах, о работе в Госплане, о Кубе. Я рассказал ему о своей поездке и встрече в Гаване с Раулем Кастро, о том, как налаживаются в этой стране дела. Оба недобрым словом отозвались о недостатках в управлении Россией, падении производства во всех отраслях, снижении уровня научных исследований, нравственных проблемах и т. п. По русскому обычаю пригубили немного коньяка – за встречу.

Через день вечером мы с Ниной Федоровной принимали Николая Константиновича у себя в номере. Атмосфера встречи и тематика разговора была такой же. Только поговорили мы значительно дольше.

К сожалению, срок его пребывания в санатории подходил к концу. Мы еще встретились на небольшой прогулке, после чего, уставшие, посидели в креслах под навесом у входа, помолчали. И Н. К. Байбаков в этот же день уехал в Москву.

В 1998 г. вышла книга Н. К. Байбакова «От Сталина до Ельцина». Умная и правдивая летопись развития и падения нашей страны, конечно, с «нефтяным уклоном». Написана книга талантливо, остро, доказательно, порою зло.

Есть в ней немало страниц о людях, с которыми судьба связывала автора с молодых лет, в зрелые годы и до последнего времени.

Пишет он о Сталине, которого считает человеком мудрым, с богатым жизненным опытом, видным теоретиком социалистического строительства и непревзойденным организатором, разборчивым и вдумчивым при решении кадровых вопросов. О Н. С. Хрущеве отзывается критически: «Развенчав культ личности Сталина, „наш дорогой“ Никита Сергеевич благосклонно отнесся к созданию собственного культа личности». Н. К. Байбаков отмечает настороженное, ошибочное отношение Генсека Л. И. Брежнева к А. Н. Косыгину, ряд важных предложений которого не принимались во внимание. Он говорит, что «Брежневу не хватало ни силы воли, ни политических данных, и экономических знаний для руководства огромной страной. Этим пользовалось его окружение. Нередко в жертву ведомственным настроениям приносились интересы государства. Через Политбюро протаскивались необдуманные решения, которые потом оборачивались ущербом для страны».

Очень тепло Н. К. Байбаков пишет о Ю. В. Андропове.

«Из всех руководящих деятелей нашего государства последних четырех десятилетий, после А. Н. Косыгина, я очень уважал Юрия Владимировича Андропова, с которым мне пришлось общаться по многим вопросам. Встречи и беседы с ним дают мне основание охарактеризовать его как высоко эрудированного, интеллектуального человека, с острым, аналитическим складом ума и высоких духовных качеств. В работе он был несколько суховат, сосредоточен, не терпел суеты и волокиты, все вопросы решал быстро. Большие надежды на Ю. В. Андропова подкреплялись его конкретными делами. К сожалению, вскоре Ю. В. Андропова не стало».

О К. У. Черненко он сказал кратко: «Пробыв после Ю. В. Андропова на ответственном посту около года, он практически не сумел ничего сделать».

Резко обличительно, негативно Н. К. Байбаков говорит о Горбачеве и Ельцине. Нет нужды приводить здесь его высказывания, они полностью совпадают с оценкой этих лидеров большинством нашего народа, как разрушителей Советского Союза и главных виновников экономического, политического и социального падения России.

В завершение Н. К. Байбаков пишет: «Я знал многих замечательных людей, их деловитость, творческий ум, способности. Среди тех, с которыми я общался или работал вместе, которых очень уважал и уважаю доныне, это: А. Н. Косыгин, Н. А. Вознесенский, Ю. В. Андропов, Г. А. Алиев, В. А. Масол, В. И. Воротников, В. И. Долгих».

В апреле 1999 г. он вручил мне эту книгу с дарственной надписью:

«Дорогому Виталию Ивановичу Воротникову на добрую память от автора. Н. Байбаков, 23. IV. 99 г.».

В марте 2007 года мы торжественно отметили в Колонном Зале Дома Союзов 95-летие Николая Константиновича Байбакова. Нет слов, чтобы выразить высокие чувства уважения, благодарности и любви к этому легендарному человеку, видному государственному деятелю, так много сделавшему в своей жизни для Отчизны.

В своей книге «Дело жизни» Н. К. Байбаков пишет: «Весь мой жизненный путь связан с развитием народного хозяйства нашей страны и в большей степени – советской нефтяной промышленности. А это – целая нефтяная эпоха. Уточню сразу – „советская эпоха“, которая характеризуется стремительным развитием поисков в разведке, добычи и переработки нефти».

Он и сейчас в делах и заботах о развитии своего детища – нефтяной промышленности страны.

Николай Васильевич Огарков

В августе 1980 г., прибыв из Гаваны в Москву, я посетил министерство обороны СССР, был у начальника Генерального штаба маршала Н. В. Огаркова. Обсудили с ним вопросы, касающиеся Кубы по его ведомству. Потом я рассказал ему, что Р. Кастро в беседах со мной несколько раз говорил о желательности его визита на Кубу. Николай Васильевич сказал, что и он чувствует такую необходимость, в принципе договорился с Д. Ф. Устиновым и имеет согласие ЦК. Пока ситуация не позволяет выехать, но в октябре, а скорее всего в апреле-мае будущего года надеется посетить Кубу.

По возвращении в Гавану я информировал об этом Рауля. В октябре поездка не удалась. А ноябрь был сильно загружен у кубинцев в связи с подготовкой 2-го съезда компартии Кубы.

30-го декабря я позвонил Н. В. Огаркову, поздравил его с наступающим Новым годом и спросил о визите. Он ответил: «Уже есть решение ЦК, предполагаю вылететь 8-го января». Но и этот срок не был выдержан.

7 января 1981 г. беседовал с Ф. Кастро во Дворце Революции. Фидель доволен ответным письмом Л. И. Брежнева на его послание, переданное с К. У. Черненко, когда тот был в Гаване на 2-м съезде КП Кубы в декабре 1980 года. Говорит: «С интересом ожидаю визита маршала Огаркова. Необходимо обсудить с ним ряд вопросов». Я сказал, что скорее всего это будет февраль.

И вот 6 февраля в 17.30 встречаем в аэропорту Н. В. Огаркова и сопровождавших его военных. В аэропорт приехали Р. Кастро, С. Касас, А. Коломе и другие. Официальная церемония встречи маршала Советского Союза. После дружеских объятий и взаимных приветствий в гостевом зале поехали в резиденцию Н. В. Огаркова в ЛасМерседес. Там короткий отдых, коктейль с дороги. Затем возложение венков к монументу генерала Антонио Масео. После чего Рауль и его заместители уехали.

Вечером провели обстоятельный разговор в резиденции совпосла о положении на Кубе и программе пребывания, с участием главного военного советника С. Г. Кривоплясова и прибывших с Н. В. Огарковым офицеров.

На следующий день посетили министерство революционных вооруженных сил Кубы. Там состоялась первая беседа с Раулем Кастро. Она продолжалась более двух часов. Касалась ситуации в Анголе, Эфиопии, Никарагуа и других странах, с которыми СССР и Куба сотрудничали в военной сфере. Рауль информировал Н. В. Огаркова о состоянии вооруженных сил Кубы, технических проблемах, поднял ряд вопросов, касающихся работы советского учебного центра № 12. Н. В. Огарков коротко рассказал о положении в Афганистане. Уточнили программу пребывания делегации, она складывалась довольно напряженно. Но Н. В. Огарков принял все предложения, ему хотелось посмотреть как можно больше.

Затем вместе с Раулем Кастро посетили академию РВС им. Масимо Гомеса. Ритуал обычный: построение, осмотр академии, беседы с курсантами и офицерами, заключительная встреча у начальника академии.

Во второй половине дня Н. В. Огарков побывал в советском посольстве. Хорошая беседа с дипсоставом. Потом проехали с ним по городу, знакомились с достопримечательностями Гаваны.

В 20.00 во Дворце Революции Р. Кастро дал ужин в честь советской военной делегации во главе с маршалом Н. В. Огарковым.

8 февраля. С утра поездка по провинции Гаваны, в которой принял участие и Фидель Кастро. Изменив чисто военную направленность визита, Фидель решил показать гостю современные животноводческие фермы племенного скота и молочно-товарную. В то время он любовно и настойчиво занимался проблемой повышения продуктивности скота.

Побыв с нами часа два, посетив еще несколько ферм, Ф. Кастро уехал. А мы вместе с Раулем и другими товарищами направились в провинцию Пинар дель Рио. Это в полутора часах езды от Гаваны. Н. В. Огарков был доволен этой незапланированной встречей с Ф. Кастро. Рассказывал, о чем у них шла беседа в машине во время поездки.

В Пинар дель Рио побывали на сахарном заводе. Николай Васильевич попросил пройти по всей технологической цепочке. Завод работал с полной нагрузкой. Потом состоялась беседа у директора. С нами был и первый секретарь провинциального комитета партии Хайме Кромбет.

Вторую половину дня провели в горах. Великолепная долина Винялес, с расположенными на ней, отдельно стоящими, огромными, в сотни метров гранитными столбообразованиями; экзотические пещеры в горах, подземные озера – все это произвело на Н. В. Огаркова сильное впечатление. Мы возвращались вечером в Гавану в приподнятом настроении.

9 февраля. Рано утром вылетели в сопровождении Р. Кастро и С. Касаса на остров Пинос. Там, по традиционному протоколу, осмотрели тюрьму «Пресидио Модело», где отбывали заключение Фидель, Рауль и другие участники штурма казармы «Монкадо». Посетили «школу в поле» им. Менгисту X. Мариама, где жили, учились и трудились ребята из Эфиопии. Школьники тепло приветствовали гостей, устроили нам концерт (национальные песни и танцы). Непродолжительная беседа в парткоме муниципии острова, там немного перекусили бутербродами и вылетели в восточные провинции.

В Сантьяго де Куба посетили музей-ферму «Сибоней», откуда вышла на штурм армейской казармы группа кубинских патриотов во главе с Ф. Кастро. Затем обстоятельно знакомились с экспозицией в музее казармы «Монкадо».

А всю вторую половину дня до позднего вечера провели в штабе Восточной армии РВС Кубы. Там состоялся обстоятельный разговор с командным составом по целому ряду вопросов подготовки войск, обеспечении техникой, работе советских советников. Р. Кастро напористо допрашивал офицеров, Н. В. Огарков задавал вопросы, уточняя некоторые детали рапортов. Шел нормальный, профессиональный, деловой разговор.

10 февраля рано утром выехали на машинах в провинцию Гуантанамо. Именно здесь, на суверенной территории Кубы, уже в течение более восьмидесяти лет располагается военная база США. Посетили пограничную заставу. Побывали в солдатских казармах, беседовали с командованием. Они рассказали о том, как ведут себя американцы – то и дело устраивают, хотя и небольшие, провокации. Мы не утерпели, прошли как можно ближе к зоне «базы» и некоторое время наблюдали в бинокли этот американский плацдарм на кубинской земле. (Думаю, и оттуда смотрели в нашу сторону).

Из Гуантанамо вылетели в Гавану.

В этот же день Р. Кастро организовал ужин в честь Н. В. Огаркова.

К 18.00 мы с Н. В. Огарковым и С. Г. Кривоплясовым приехали на загородную дачу. Нас встретили Рауль, Вильма и С. Касас. В ожидании приезда Фиделя Рауль провел нас по территории и, подведя к небольшому домику, сказал: «Здесь состоялась последняя, долгая беседа Фиделя с Эрнесто Че Геварой перед отъездом его с Кубы. Фидель уже который раз предпринял попытку отговорить Че от поездки в Боливию. Но напрасно. Рано утром он покинул Гавану».

Домыслы о неких разногласиях между Фиделем и Эрнесто лишены всяких оснований. Это чистый вымысел. Однако даже спустя десятилетия после гибели Че версия о разногласиях между ним и Фиделем продолжает блуждать на страницах печати. Коснулась она и меня. В ноябре 1995 г. попросил о встрече мексиканский писатель Хорхе Костаньеда. Посоветовавшись с кубинскими друзьями, я пришел в посольство Мексики. Х. Костаньеда сказал, что пишет книгу о Э. Че Геваре, и спросил мое мнение о нем. В его вопросах явно просматривалось именно это, искаженное видение отношений Че с Фиделем. Мои ответы разочаровали Костаньеду. Попытки упрекнуть Кубу в «чрезмерном» внимании к событиям в Анголе, Эфиопии также были мной отклонены. Куба оказывала поддержку законным правительствам этих стран. Так что эта беседа была безуспешной для мексиканца.

Мы молча стояли у этого неприметного дома. Рауль скорбно заметил, что до сих пор не удалось обнаружить место захоронения великого революционера.

Лишь в 1997 г. могила Эрнесто Че Гевары и нескольких его соратников была найдена. Прах легендарного Че был доставлен на Кубу. В Гаване, после окончания V съезда КП Кубы в октябре 1997 года состоялась торжественная церемония прощания с Эрнесто Че Геварой на площади Революции, у монумента Х. Марти. Затем прах был перевезен и захоронен в ритуальном зале, сооруженного еще раньше в его честь, мемориала у Санта Клара, города, где осенью 1958 г. в боях с подразделением армии Ф. Батисты особенно отличились бойцы повстанческой колонны под началом Че Гевары. Слова Ф. Кастро о Че: «Это была на редкость цельная натура, отличавшаяся предельной честностью и искренностью, воплощение стоицизма и спартанского духа. Человек конкретных действий и в то же время глубокий и оригинальный мыслитель».

Некоторое время мы с Н. В. Огарковым ещё говорили о Че, о подробностях борьбы и гибели этого легендарного человека. Вскоре подъехал Фидель Кастро. Встретив его, разместились для беседы на воздухе. И до ужина, и за столом был долгий разговор. Это памятное место создавало и соответствующий настрой. Фидель обстоятельно интересовался многими вопросами строительства армии, расспрашивал о впечатлении от поездки по воинским подразделениям РВС.

В беседе были затронуты проблемы Анголы, Эфиопии, обстановка в Афганистане. Фидель высказал пожелание о сотрудничестве с Никарагуа. Н. В. Огарков отвечал на все вопросы Ф. Кастро кратко, аргументированно, сдержанно. Поздно вечером мы простились и уехали.

Всю первую половину дня 11 февраля Н. В. Огарков провел в подразделениях советского военного учебного центра № 12. С ним постоянно был генерал С. Г. Кривоплясов и другие офицеры. Я, извинившись, не поехал, ввиду занятости другими делами.

В 14.00 у Р. Кастро в министерстве РВС прошло завершение переговоров, обсуждение подготовленных документов и подписание соглашения о сотрудничестве Минобороны СССР с министерством РВС Кубы.

Вечером в резиденции посла СССР во время ужина от имени Н. В. Огаркова в честь руководства Кубы, Фидель Кастро сообщил мне состав кубинской делегации на XXVI съезд КПСС: Ф. Кастро, К.-Р. Родригес, О. Сьенфуэгос, Х. Монтане, С. Агирре.

Засиделись до 23 часов. Проводив гостей, мы с Н. В. Огарковым до трех ночи писали обстоятельную записку в центр об итогах визита. Так много интересного и полезного было сказано и увидено в эти дни.

12-го февраля делегация Н. В. Огаркова отбыла в Москву. Вместе с ней, получив на то разрешение Москвы, улетели и мы с Ниной Федоровной. Предстоял Пленум ЦК, а затем и XXVI съезд партии. В аэропорту тепло простились с Раулем Кастро, Сененом Касас и другими.

Разместились в салоне самолета. И пошли разговоры. Сначала о впечатлениях от Кубы. Перебирали с Николаем Васильевичем детали бесед с Фиделем, Раулем. Ему понравилась поездка в восточные провинции, встречи в подразделениях кубинских войск. Потом перешли к московским делам, согласившись, что не все идет у нас как надо. Вспомнили Куйбышев, нашу дружную совместную работу. Собеседник Н. В. Огарков приятный: умеет слушать, сам говорит спокойно, четко формулирует мысли, речь правильная, образная.

Мы знакомы давно. Ещё в конце 1965 г. в Приволжском военном округе произошла замена командующего. К нам в Куйбышев прибыл новый командующий округом 48-летний генерал-лейтенант Н. В. Огарков. Зашел, как принято, представиться в обком партии. Стройный, по-военному подтянутый, немногословный, в меру приветливый, он сразу, как говорится, пришелся ко двору. Между командованием ПРИВО и обкомом партии и при прежних командующих были хорошие деловые отношения. Николай Васильевич их ещё больше укрепил. Секретари обкома партии бывали на разных политических мероприятиях, конференциях и собраниях партактива округа, на тематических военных сборах. На очередном пленуме Н. В. Огаркова избрали членом бюро обкома партии. Почти двухнедельное пребывание в Москве на XXIII съезде КПСС, делегатами которого мы были, ежедневное общение, беседы в кулуарах съезда, в гостиннице «Минск», где жила наша Куйбышевская делегация, позволили нам ещё больше узнать и понять друг друга. По возвращении в Куйбышев, наши контакты стали теснее. Вместе проводили время на отдыхе, общались семьями.

И чем ближе мы узнавали характер, привычки, натуру Н. В. Огаркова, тем больше он нам импонировал. Своей истинной партийностью, преданностью воинской службе, честностью, ровным отношением к товарищам по работе, принципиальностью, высокими профессиональными качествами и, что не так часто бывает среди армейских военных, истинной интеллигентностью. Круг его интересов был широк, поражала эрудиция в разных сферах знаний.

Н. В. Огарков окончил в 1941 г. военно-инженерную академию и все четыре года прошагал трудными, огненными дорогами Великой Отечественной войны, закончив её дивизионным инженером. Затем послевоенная служба по всем армейским ступеням. Академия Генерального штаба, затем он начальник штаба Белорусского военного округа. По представлению министра обороны маршала Р. Я. Малиновского, ЦК КПСС утверждает Н. В. Огаркова командующим ПРИВО. Вскоре ему присваивают звание генерал-полковника. Но долго в Куйбышеве он не задерживается. В 1968 г. Н. В. Огарков – 1-й заместитель начальника генерального штаба, в 1974 г. – заместитель министра обороны, с января 1977 г. – первый заместитель министра обороны – начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, маршал Советского Союза.

Наши товарищеские, дружеские отношения не прекращались и после того, как я был направлен на работу в Воронеж, и когда переехал в Москву, и вот теперь на Кубе. Я смотрю и слушаю Николая Васильевича и не вижу в его отношении к людям никаких изменений, да и сам он внешне не изменился, лишь чуть поседели виски, да более строгой, сдержанной стала речь маршала. Но здесь в доверительном, товарищеском общении он чуть приоткрылся.

Пошел разговор о предстоящем 23 февраля открытии XXVI съезда КПСС, делегатами которого мы являлись. А 20-го предстоял Пленум ЦК, где нам также надлежало быть. Стали строить прогнозы. Пришли к выводу, что вряд ли съезд привнесет что-либо новое в жизнь страны. Последнее время Москва как-то «законсервировалась». Линия на «стабильность» привела к стагнации кадров в ряде отраслей народного хозяйства и в партии как в Центре, так и в отдельных регионах страны.

Я поделился впечатлениями от пребывания в Москве и Воронеже осенью прошлого года, во время отпуска. Обстановка в Воронеже мне не понравилась. В обкоме руководящие товарищи высокомерны, мало общаются с людьми, много заседательской суетни. А дела в области, особенно на селе, ухудшились значительно. Отношение ко мне при встречах с избирателями доброе, хорошее. Кое-кто подходил с жалобами, но я не мог вмешиваться.

Рассказал о фактах примитивного подхода у нас в ЦК, со стороны некоторых товарищей к оценке происходящих событий, в частности, на Кубе. Руководство Кубы видит это и воспринимает с обидой. Николай Васильевич согласен: «У нас, к сожалению, ещё живы обывательские представления о Кубе двадцатилетней давности. Это имеет место и в военной среде. Факты же свидетельствуют о том, что кубинские советы, касающиеся наших совместных действий в Анголе, на Юге Африки более разумны, чем рекомендации наших специалистов. О высоком уровне подготовки офицеров и солдат на Кубе я убедился в эту поездку. Доволен и работой нашего учебного Центра. У них между собой хорошие отношения».

Я спросил Н. В. Огаркова о ситуации в Афганистане, он ответил односложно: «Неважная» и махнул рукой. Все знали, что он и его заместитель маршал С. Ф. Ахромеев были против ввода войск, направляли официальный рапорт министру обороны, предлагали другие меры. Но к их голосу не прислушались. Не подписал решение Политбюро по этому вопросу и А. Н. Косыгин. Однако раз решение принято, военный должен его исполнять.

Не могу не отметить, как дальше сложилась судьба Н. В. Огаркова. Долгое время, начиная с 1976 года, у него складывались нормальные, деловые отношения с министром Д. Ф. Устиновым. Крупный организатор промышленного производства оборонной техники Д. Ф. Устинов был человеком общительным, но строгим и жестким, когда речь шла о деле. Не зря он прошел суровую «сталинскую школу». Что касается вопросов военного строительства, то он полностью доверял опытному начальнику Генштаба.

В какое-то время авторитет Н. В. Огаркова, как я полагаю, стал догонять министра. Властному Д. Ф. Устинову вряд ли это было по нраву. Возникли небольшие, а потом и принципиальные разногласия. Особенно в оценке обстановки в Афганистане. Потом произошел неприятный инцидент, когда на Дальнем Востоке нами был сбит южно-корейский пассажирский лайнер. Публично, перед всем миром объяснения давал маршал Н. В. Огарков. Плюс к этому услужливые генштабисты «подбросили в этот костерок хвороста» по мелочам.

Дальше события развивались так.

Сентябрь 1984 года. Я уже работаю в Москве, – председатель Совета Министров РСФСР, член Политбюро ЦК КПСС. Дружеские отношения с Н. В. Огарковым у нас не прерывались.

1-го сентября, в субботу был у М. С. Горбачева. Откровенная товарищеская беседа. Обсуждали с ним вопросы подготовки к большому Совмину. Там намечались некоторые кадровые перестановки.

Он рассказал, что Д. Ф. Устинов на заседании Совета Обороны внес предложение об образовании групп военных округов по направлениям (Западное, Закавказское, Среднеазиатское, Забайкальское и, по-моему, Дальневосточное). Цель? «Главкомнаправление» – это координатор действий имеющихся военных округов в особый период. «Речь пошла и о назначениях, – продолжал М. С. Горбачев, – в частности, Дмитрий Федорович предложил переместить начальника Генштаба Н. В. Огаркова на Западное направление, как наиболее важное». Я несказанно удивился. Почему?! Горбачев ответил, что не знает. И добавил: «Думаю, возникли какие-то разногласия». Я сказал, что «надо разобраться, нельзя отстранять от работы такого специалиста из-за каких-то разногласий». Горбачев остановил меня: «Погоди, этот вопрос ещё будет рассматриваться на Политбюро. Я тебе сказал доверительно, зная твои отношения с Н. В. Огарковым».

В тот же день вечером мне позвонил Николай Васильевич. Он только вернулся из отпуска, говорит, что ему предлагают новую работу, просит о встрече. Я не стал по телефону рассказывать о том, что узнал от М. С. Горбачева. Условились встретиться во вторник, 4-го числа.

4 сентября после заседания Секретариата ЦК я зашел к М. С. Горбачеву, напомнил о субботнем разговоре и попросил его подумать, как избежать перевода Н. В. Огаркова. В то время 76-летний Д. Ф. Устинов, человек могучего здоровья и неуемной трудоспособности стал прибаливать. Надо ли допускать сейчас разлад в руководстве Минобороны?

Вечером ко мне в Совмин РСФСР пришел Н. В. Огарков. Встревожен. Сказал о решении образовать группы военных округов. Я перебил его, заявив, что в курсе дела, мне известно о заседании Совета обороны от М. С. Горбачева. Спросил Николая Васильевича, почему выбор пал на него? Ответил: «Последнее время у меня разлад с министром. Не хочу вдаваться сейчас в подробности. Видно, я упрям, „тверской козел“, – пошутил он». «Хотел бы встретиться с К. У. Черненко или М. С. Горбачевым». Я объяснил: «Сегодня имел разговор с М. С. Горбачевым. Попрошу еще, чтобы он принял вас. Что касается К. У. Черненко, то, зная их отношения с Дмитрием Федоровичем, вряд ли эта встреча будет успешной. Да впереди ведь обсуждение этого вопроса на Политбюро. Попробую поговорить с Н. А. Тихоновым». Н. В. Огарков согласился и вскоре ушел. Тогда я не предполагал, что дело зашло слишком далеко.

На неделе я попросил М. С. Горбачева принять Н. В. Огаркова. Он помедлил с ответом, но согласился. Имел на ходу разговор с Н. А. Тихоновым. Тот сказал, что перемещение Н. В. Огаркова вряд ли оправдано. Обсудим, мол, на Политбюро. (М. С. Горбачев принял Н. В. Огаркова, но в своей перестраховочной манере, уже после того, как было принято решение Политбюро).

20 сентября. Политбюро. Перед заседанием, в Ореховой комнате как всегда короткая взаимная информация. И Д. Ф. Устинов кратко сказал о принятом СО решении образовать группы округов по направлениям, объяснив это необходимостью обезопасить страну. Подчеркнул, что в руководство ими дает лучшие кадры. Например, на Западное направление Н. В. Огаркова.

Репликами некоторые члены Политбюро поддержали это решение. Мне не к лицу было встревать с ходатайством. Молчал и «многоопытный» М. С. Горбачев. Выручил Н. А. Тихонов: «Может, не трогать Огаркова из Генштаба? Он хорошо ведет дело. На Западное направление подобрать кого-нибудь помоложе, перспективного генерала». Небольшая заминка. Я подал реплику, что, мол, это будет правильно. В поддержку говорит несколько слов М. С. Горбачев. К. У. Черненко вопросительно смотрит на Д. Ф. Устинова, вроде того, – может и не стоит?

Д. Ф. Устинов встал и ровным голосом: «Нет, в Генштабе надо оздоровить обстановку. Потом, ведь Огаркову доверено большое дело – Западное направление. Советом обороны решение принято и я прошу его поддержать». Всё. К. У. Черненко, а за ним и остальные заторопились в зал заседаний Политбюро.