Текст книги "Дмитрий Кантемир"

8

Солнце, большое и красное, поднималось из утренней дымки. Под его лучами таял туман. Укорачивались тени.

Когда стала видна вершина холма, Кантемир повернулся и посмотрел на Стэнилештскую долину.

Долина, разделяющая два лагеря, была пустой, гладкой. Всю растительность выела саранча. Не видно было ни одного зеленого клочка, ни одного колодца. Только заросли чертополоха.

Пушки уставили черные жерла на долину. Туда же смотрели напряженные лица солдат.

Турки приближались почти беззвучно. Тишина лопалась под ногами, будто стекло. Они были еще довольно далеко, еще с трудом можно было различить ряды – и вдруг дрогнул воздух, долину заполнил клич: «Алла!»

Вслед за янычарами наступали татары Крымского хана. Ожесточенно атакуя, они набросились на правый фланг молдаван. Турецкая конница – на левый фланг русских. Янычары устремились к центру боевых порядков. Первые ядра прорезали утреннюю дымку.

…И грянул бой.

Татары набросились на крестьянское ополчение. Ополченцы отступили к обрывистому склону холма и выставили вилы и косы. Однако огонь, открытый молдавскими воинами, подбодрил их. Ополченцы пошли вперед. Их боевой клич соединился с кличем янычар. Дубины скрестились с саблями. Косы подсекали ноги коней.

Русские пехотинцы ждали врага, укрывшись за баррикадами из телег.

Турецкая кавалерия сшиблась с драгунами.

Янычары приближались. Но царь не отдавал приказа открыть огонь.

– Пора! – беспокоились в свите фельдмаршала. – Как бы не было поздно!

Генералы были того же мнения, но пока не осмеливались тревожить царя.

– Сначала надо их рассмотреть хорошенько, – сказал Петр.

Он подбежал к телегам, отстранил пожилого солдата и облокотился на грядку. Солдат от удивления разинул рот. Оглянулся на янычар, что лавиной катились к позициям русских, пробормотал:

– Да что ж это ты делаешь, ваше величество?

– На турок смотрю, – ответил царь. – И ты посмотри. А то мы с ними еще никогда не дрались по-настоящему.

– Ага! – догадался солдат. – Это чтобы глаза к ним привыкли?

– Драка начнется – привыкнут. Ты на их ружья смотри. Вроде бы они длиннее наших. – И протянул солдату подзорную трубу.

Солдат взял трубу, поднес к глазам:

– Да вроде бы…

– А сбоку что у них? Понятно, что у турок сбоку?

– С левого – сабля изогнутая. Ятаган по-ихнему. С правого боку – фляга для воды.

– А у тебя? – кивнул Петр на правый бок солдата.

– Да ведь, где мы раньше воевали, нужды в воде не было.

Царь выхватил из рук солдата подзорную трубу и бегом вернулся к генералам.

– Я сделал два открытия, – сказал он. – Первое: турецкие ружья длиннее наших. Они дальше стреляют. Второе: сегодня будет жарко. Послать солдат. Пусть привезут в лагерь побольше воды!

Янычары были уже совсем близко. Солдаты, стоявшие в первом ряду, у самых телег, дали залп и отошли назад, заряжать ружья. На их место выдвинулся второй ряд. Лавина янычар катилась к баррикаде.

Вдруг между янычарами и рядами телег ворвался драгунский полк. Он теснил турецкую конницу. Огонь из-за телег усилился. Янычары опустили ружья.

– Гетман!

Некулче, отдававший приказания сотникам, не отозвался. Тогда начальник кавалерии сардар Могылдя глазами показал ему на господаря. Некулче развернул коня и подъехал к господарю:

– Я вас слушаю, ваше величество!

– Что, гетман, или пушки тебя оглушили?

– Нет. Просто мой слух еще не привык к новому чину.

– Посмотри, что русские драгуны делают?

– Бьют турок. Хорошо бьют.

– А теперь взгляни на правый фланг.

– Татары уже опомнились и теперь снова теснят наших к обрыву.

– Знаешь, что тебе нужно делать? Некулче подумал немного.

– Кавалерией атаковать татар, – ответил он.

– С какой стороны?

– Со стороны обрыва, ваше величество. Ударить по татарам и гнать их под огонь русской пехоты. Как это делают драгуны с турецкой конницей…

– Приучай свой слух к новому титулу, гетман Некулче! Кажется, я не ошибся, поставив тебя вместо Антиоха Жоры…

– Благодарю, ваше величество!

– Что-то ты слишком быстро соскочил с коня, господарь! Это плохой признак. Но глаза твои сияют. Говори!

– Взгляните, государь, на правый-фланг! – возбужденно проговорил Кантемир.

Петр поднес к глазам подзорную трубу и увидел, что татары, теснимые молдавскими конниками, попадают под огонь русской пехоты.

– Прекрасно! – засмеялся Петр. Затем обернулся к Шереметеву. – Там, на середине долины, татары сомкнутся с турецкой кавалерией. Всем орудиям бить туда!

Попав под орудийный и ружейный огонь, татары и турецкие конники в смятении повернули коней прямо на янычар. Ряды янычар смешались и стали откатываться к турецкому лагерю.

– Теперь только бы не упустить момент! – воскликнул генерал Витман. – Надо бросить все резервы из лагеря на преследование врага!

– На преследование нашей конницы? – язвительно спросил генерал Галарт.

– Ничего не надо, – сказал примирительно Шереметев. – Уже темнеет. Сегодняшнее сражение кончилось.

Солнце село…

…и взошло снова.

Начальники отрядов стояли перед везирем. Он был мрачен и зол. Все провели бессонную тревожную ночь, обсуждая вчерашнюю неудачу.

– Что ты будешь делать сегодня, Девлет-Гирей? – ч спросил Балтажи-паша Крымского хана.

– Ведь вчера вечером ты говорил…

– Я хочу услышать не то, что я говорил вчера вечером, а то, что ты запомнил!

Оскорбленный хан метнул на везиря гневный взгляд и зло сказал:

– Я ударю по левому флангу на молдаван. Отгоню их от обрыва. Потом оттесню на середину долины… Если смогу.

– Если ты еще не забыл старую татарскую тактику, – пренебрежительно проговорил везирь, – то сможешь!

– Я не понимаю. Объясни! – потребовал хан.

– Притворное бегство… Поворот кругом… Неудержимый натиск.

Девлет-Гирей пришпорил коня и ускакал.

Везирь повернулся к начальнику конницы.

– А ты, Черкез-паша?

– Я ударю по правому флангу на московитов…

– И как вчера, испугаешься русских париков и кинешься на моих янычар? – язвительно спросил Осман-паша.

Начальник конницы рассвирепел:

– А твоим янычарам нечего было топтаться около телег! Надо было ждать на середине поля! Или прорваться!..

– Хо! Поберегите вашу злость для русских! – прикрикнул на спорящих везирь.

Антиох Жора, воспользовавшись моментом, протиснулся вперед.

– Осмелюсь спросить… А нам что сегодня делать?

– Что вы делали вчера? – спросил Балтажи-паша.

Бывший господарь властно отстранил бывшего гетмана и встал перед везирем:

– Вчера мы оставались в резерве. А сегодня… – Николае Маврокордат оглянулся на своих бояр. – Сегодня мои бояре просят пустить их впереди крымчаков. Они хотят первыми ударить по изменникам!

Антиох Жора украдкой взглянул на ворника.

– Иуда! – прошептал Йордаки Русет. – Он хочет, чтобы мы схватились со своими!

От проницательного взгляда везиря не укрылось замешательство бояр.

– Так как же? – спросил везирь. – Пойдете вы впереди хана?

Деваться боярам было некуда.

– Пойдем…

Николае Маврокордат тщетно пытался скрыть улыбку. Обернулся к боярам-грекам, что стояли позади него, и прошептал торжествующе:

– Теперь-то мы от» их избавимся!

Разглядев бояр и наемников, скачущих впереди крымских татар, молдавские пушкари оцепенели.

– Не может быть! – ошеломленно прошептал один, опуская банник. – На нас идут…

– Позор! – крикнул другой, подтаскивая ядро к пушке. – Под молдавским знаменем, изменники!

Волна гнева пробежала по молдавскому войску, как огонь по сухой траве.

– На куски их рубить!

– Поднять на вилы!

– Предатели!

Пушки начали стрелять без команды. Ружья тоже. Солдаты спрыгивали с откоса и смешивались с ополченцами.

– Бей предателей! Бей их, братцы! – гремело вокруг.

Передние ряды ополченцев и воинов кинулись навстречу боярам. За ними – все молдавское войско.

Под ударами вил и дубин бояре обратились в бегство. Татарские конники – тоже. Неожиданное отступление воодушевило ополченцев.

– Вперед! – призывали сотники. – Победа наша!

Кантемир, наблюдавший за атакой, внезапно побледнел. Он разгадал замысел татар.

– Все пропало, гетман! – крикнул он Некулче. – Все пропало! Верни наших! Быстрее!

Некулче обернулся к Могылде.

– Ты все понял?

– Понял! – Вид у командира молдавской конницы был подавленный. – Только боюсь, что уже поздно… Капитан Декусарэ! Капитан Чутэ! Капитан Апостол! За мной!..

Низкорослые, юркие татарские кони, отступая, обогнали коней бояр и наемников. И вдруг остановились. Развернулись на месте – и ринулись на молдаван. Наемникам и боярам пришлось следовать за ними.

Боевой клич крестьянского ополчения разом стих, Солдаты, вырвавшись вперед, пытались прикрыть ополченцев ружейным огнем. Напрасно… Татарская конница бурей налетела на них, смяла и опрокинула.

К счастью, подоспели вовремя отряд драгун и Могылдя с оргеевскими и лэпушнянскими конниками.

– Оставь пока татар, Арборе! – крикнул другу Дав Декусарэ. – Бояр хватай!

Бояре, увидев, что они окружены, ожесточенно защищались. Но их было слишком мало. Некоторые уже упали с коней. Антиох Жора вонзил себе в грудь кинжал Йордаки Русет воткнул саблю в землю и крикнул Декусарэ:

– Бей, капитан!

– Долой с коня! – приказал Декусарэ.

Русет подчинился. Капитан торопливо размотал аркан и накинул петлю на шею ворника.

Тем временем крестьянское ополчение, теснимое татарами, отходило назад, к откосу. Турки преследовали войско, гнали его к русскому лагерю. Туда же устремились и ополченцы.

Русский лагерь был окружен связанными между собой телегами. На грядках солдаты закрепляли толстые острые колы. Другие солдаты разряжали ружья в наседавших янычар.

Но прорвать позиции русских туркам не удавалось. Тележные грядки были неприступны, как крепостные стены. Поняв это, они перенесли огонь на отступавших к русскому лагерю молдаван.

– Открыть проход и пропустить наших союзников в лагерь! – приказал Петр.

– Но тогда в лагерь ворвутся турки! – возразил Шереметев. – На их плечах ворвутся!

Генералы поддержали фельдмаршала:

– Басурман становится все больше…

– Ворвутся сюда – мы пропали!..

Было жарко. Петр сбросил плащ. Обвел генералов тяжелым взглядом. Закричал:

– Что подумают о нас эти несчастные христиане? Их убивают у нас на глазах, а мы здесь торгуемся, как на базаре! Открыть проход союзникам!

Телеги раздвинули. Молдаване начали втягиваться в русский лагерь. За ними, волна за волной, вливались турки. Завязалась рукопашная битва. Жестокая. Отчаянная.

Грудь в грудь.

Проход все расширялся. Бурным потоком растекались по всему русскому лагерю янычары. Пушки перестали стрелять. И ружья. Слышно было только, как ударяются ятаганы о сабли и сабли об ятаганы. И стоны. И зубовный скрежет.

В царском шатре плакала царица.

Шереметев, держась за сердце, тяжело навалился на ствол пушки.

Петр вместе с генералами Кропотовым и Волконским поднимал солдат в бой. Царь сбросил кирасу, остался в одной рубашке. Увидев отступающего драгуна, направил острие шпаги ему в грудь. Драгун повернул коня.

Дан Декусарэ сражался вместе со всеми. Вдруг конь под ним коротко заржал, взвился на дыбы и рухнул. Капитан свалился в канаву, вырытую вокруг праздничного стола. Теперь канава эта служила траншеей русским солдатам и молдавским ополченцам. Здесь схватка была особенно яростной. Декусарэ подобрал ружье убитого турка и вскочил на ноги.

– Тащите к проходу телеги, бочки, пушки – все, что под руки попадется, – распоряжался Петр. – И воздвигайте заграждение!

Проход стали заваливать телегами, бочками, досками. Но уже появились новые бреши в сплошном ряду телег. Янычары все прибывали.

В центре лагеря занялось огнем полотно, которым был накрыт пиршественный стол. Сначала с одного конца, потом – с другого. Его подожгли турки. Убедившись, что полотно пылает со всех сторон, они побросали факелы и собрались вокруг Раиса-эфенди.

Русские солдаты и молдавские воины столпились посреди обнесенного канавой и объятого пламенем прямоугольника. Прижавшись друг к другу, приготовились защищаться.

– Ваш пир окончен! – крикнул Раис-эфенди. – Складывайте оружие и сдавайтесь! Пришло время пировать нам – победителям!

Декусарэ отделился от своих товарищей. Пробрался сквозь языки пламени и подошел к краю канавы. Мундир на нем был разорван в клочья и прожжен. Лицо окровавлено.

– Прежде чем вы сядете за этот стол, – сказал он, – нам придется убрать с него наши трупы!

– И уберем, – ответил Раис-эфенди. – И украсим стол вашими головами. Пирамиду из ваших голов сложим посередине! И увенчаем ее головой Кантемира. Чтобы ему виднее был свет с Востока. Пусть любуется!

Турки набросились на Декусарэ. И в этот момент русские полки перешли в наступление, стали теснить янычар. Турки обратились в бегство.

Напрасно сотники старались заставить янычар вернуться на поле боя. Они никого не желали слушать. Сбивали сотников с коней ятаганами и кулаками.

Сам Осман-паша не смог приостановить отступление. Янычары вихрем налетели на своего главнокомандующего, свалили его с коня, опрокинули на спину.

Услышав угрожающие выкрики, из шатра вышел везирь. Янычары плотно окружили его.

– Султан велел тебе заключить мир, если увидишь, что русские держатся крепко. Так заключай!

– Мир – это моя забота! – вскричал везирь. – А ваша забота – враг! Ваша забота – сломить хребет врагу!

– Смотри, как бы мы тебе хребет не сломали! – бушевали янычары.

Балтажи-паша, услышав такое, сбавил тон.

– Ну, еще хоть пару часов! – стал упрашивать он янычар. – Продержитесь всего пару часов, и лагерь гяуров ваш!

– Сам держись! Сам воюй с русскими! – не унимались те. – А мы не хотим, чтобы нас всех до одного перебили!

– Нас четырнадцать тысяч было! Осталась половина…

Все стихло на поле боя. Солдаты, повалившись на траву, наслаждались покоем. Одни просто отдыхали, другие обмывали свои раны, третьи хоронили товарищей.

Генералы не могли вместиться в царский шатер. Многие остались снаружи, толпились у входа.

В шатре обсуждали условия мира. И все, о чем говорилось там, тут же разносилось по всему лагерю.

– Турки требуют у нас Азов, – сказал вице-канцлер Шафиров.

– Азов не отдадим! – отрубил Петр.

– Требуют, чтобы мы разрушили укрепления Таганрогской крепости…

– Таганрогскую крепость не разрушим!

– Еще они требуют…

Шафиров умолк. Посмотрел на генералов и сенаторов, Оглянулся и встретил взгляд полковника Тигечиу.

– Так чего еще они требуют? – спросил царь, едва сдерживая гнев.

– Голову Кантемира, – прошептал вице-канцлер.

– Голову Кантемира? – Петр помолчал, справляясь с волнением. – Скажи везирю, что Кантемир мертв или что он бежал… Словом, скажи что хочешь… – И уже более спокойно продолжал, обведя всех взглядом: – Положение трудное, воды нет, продовольствия нет. Ладно, отдадим Азов, разрушим Таганрогские укрепления. У нае остается надежда отвоевать их обратно. Но выдать господаря, который потерял свой престол ради нас! Нет, ведь честь, утраченную однажды, вернуть невозможно…

Ответ царя передавался из уст в уста по всему лагерю. Солдаты удивлялись:

– Неужто так прямо и сказал?

– Потому-то он и Петр Великий! – заметил пожилой солдат, тот самый, что перед сражением смотрел на турок в царскую подзорную трубу.

Оставив свиту на берегу, Карл XII верхом на коне бросился в воду, пересек Прут и вихрем помчался навстречу русской армии. Проскакав неузнанным мимо походных колонн, достиг турецкого лагеря.

У шатра везиря король спешился. Пылая гневом, вбежал в шатер.

– Ты держал в руках всю армию московитов! – накинулся он на Балтажи-пашу. – Ты мог привести пленного царя в Константинополь!

Балтажи-паша бросил на Карла презрительный взгляд.

– Но кто бы тогда правил царством Российским вместо, него? Нельзя же, чтобы все монархи находились за пределами своих стран… Как ты!

Дрожа от бессильной злобы, король упал на софу.

Крикнул:

– Ты упустил единственный случай!..

– Глупая твоя башка! – разозлился и везирь. – Тебе русские намяли бока? Намяли. А теперь и мы знаем, на что они способны. Хочешь драться с ними – дерись сам! С нас хватит!

Король нервно дернул ногой, задел шпорой халат турка, разорвал его. Потом вскочил и выбежал из шатра.

Открытая карета, запряженная четверкой лошадей, двигалась вдоль колонн русской армии, переправляющейся через Прут.

Петр молчал. Молчал и Кантемир.

В другой карете ехала Касандра с детьми. Голова старшего сына покоилась на ее плече. Касандра гладила волосы мальчика, целовала щеки.

Йордаки Русет и еще несколько бояр, закованных в цепи, тащились за телегой. Ворник то и дело оглядывался назад. Царская карета приближалась.

Когда она поравнялась с пленниками, Йордаки Русет поймал взгляд Кантемира.

– Оставьте нас здесь, ваше величество!! – взмолился Русет. – Казните, но только здесь! Лучше умереть на любимой родине, чем жить на чужбине…

– Любимая родина? – переспросил господарь с презрением. – Нет, бояре. Я не буду казнить вас. Я возьму вас с собой. Лишь на чужбине познается истинная любовь к родине!..

– Пошлем их охотиться на соболей! – усмехнулся Петр.

Дорога стала спускаться в долину, и за береговыми откосами Днестра возникла Сорокская крепость. Всадники остановили коней. Кантемир вышел из кареты и долго рассматривал крепостные стены и черные турецкие бунчуки, возвышающиеся над ними. Потом перевел взгляд на левый берег реки и застыл, погруженный в думы.

Последний отряд пехоты прошел мимо царской кареты и спустился в долину. Дорога опустела. Лишь кое-где виднелись телеги с ранеными воинами.

Вдруг на вершине холма появился конный отряд. Услышав радостные крики, из кареты вышел Петр.

Всадники подъехали. Среди них был и Декусарэ.

– Государь! – отчеканил он, щелкнув шпорами. – Докладываю, что приказание вашего величества выполнено!

И, развернув полотнище молдавского знамени, Дан Декусарэ извлек оттуда знаки господарской власти – меч и булаву.

Руки царя взметнулись вверх, как два крыла. Глаза заблестели.

– Орел! – восхищенно вскричал царь и обернулся к Кантемиру. – Сумел пробраться в столицу, занятую врагом! В самый дворец! И унес из дворца господарские регалии… Нет, такое геройство надобно наградить не откладывая!.. Чего ты желаешь, капитан? Говори!

Бурный восторг царя и его великодушие привели Декусарэ в замешательство.

– Не знаю… – нерешительно проговорил он.

Петр провел рукой по груди. Как назло, ни одного ордена! Пошарил по карманам – только трубка!

– Хочешь мой камзол? – спросил царь. – Правда, он старый…

И, не дожидаясь ответа, стал стаскивать камзол с плеч.

– Боюсь, ваш камзол будет мне велик, – улыбнулся Декусарэ.

– Тогда сапоги!..

– А сапоги – малы.

– Шпага!

Глаза капитана радостно сверкнули. Но не успел он сказать «да», как царь покачал головой:

– Нет. Шпагу отдать не могу… Меня за нее бригадир повесит…

Генералы и офицеры, столпившиеся возле царской кареты, заулыбались.

– Тогда вот что… – Петр подмигнул Декусарэ. – Тогда позволь тебя поцеловать! – Царь обнял Декусарэ и трижды поцеловал его в обе щеки. – Жалую тебя полковником!

– Благодарю, государь… Но…

– Ты не хочешь мне служить?

– Ваше величество! – Декусарэ отступил на шаг. – То, чего хотим мы – я и мои товарищи, – мы должны просить не у вас, а у господаря нашего Дмитрия Кантемира!

. – Всем сердцем готов тебя выслушать, – отозвался Кантемир.

Всадники из отряда Декусарэ спешились, подошли к Кантемиру и опустились на колени. Капитан протянул господарю регалии. Кантемир принял из его рук меч и булаву.

– Говори.

– Ваше величество, – сказал капитан. – Дозвольте нам остаться в Молдавии!

Петр недоуменно смотрел на Декусарэ. Кантемир тоже.

– Нет, ваше величество, – горячо и торопливо продолжал капитан. – Не потому мы просим дозволения остаться в Молдавии, что хотим покинуть вас! Нет, совсем не поэтому. Мы хотим остаться, чтобы не давать туркам покоя ни днем, ни ночью. Чтоб знали они – не дремлет народ молдавский!

Декусарэ замолчал. Кантемир хотел сказать что-то, но не смог, слишком был взволнован.

– Сколько лет занимал ты молдавский престол? – вдруг спросил его Петр.

– Всего девять месяцев.

– Как раз столько, сколько нужно, чтобы родился ребенок…

– Ребенок? – не понял Кантемир.

– Дух свободолюбия, – пояснил Петр, показывая рукой на молдавских воинов. – Он родился, а к тому времени, как мы вернемся сюда, – вырастет и окрепнет.

– Встаньте, – приказал господарь молдаванам. Воины поднялись с колен. Господарь внимательно вгляделся в каждого. И вдруг в одном из них узнал Родику. Девушка была одета и пострижена по-мужски.

– Дочь Русета? – спросил Кантемир.

– И она тоже, – ответил капитан.

Кантемир сиял с шеи золотой крест – крест Иована Мирича – и надел его на шею капитану.

– Да хранит тебя господь! – сказал Кантемир. – Тебя и всех, кто с тобой! Да хранит вас и да поможет вам!..

И снова подняли они лица свои к белым минаретам, и снова склонились к земле, шепча про себя молитвы, которые громко выкрикивал муэдзин:

– Нет бога, кроме аллаха, и Магомет пророк его! Да благословит аллах султана нашего высочайшего, справедливейшего и милостивейшего потомка Магомета!

Потом воцарилась тишина.

Высочайший, справедливейший и милостивейший Ахмет III, султан Блистательной Порты, поднял голову и долгим, пристальным взглядом посмотрел на гяуров.

Неверные стояли смиренно и недвижимо. Под взглядом султана они приложили правую руку к сердцу, к губам и ко лбу, затем снова опустили глаза.

– Пусть скажут нам, – потребовал султан, – от всех ли покоренных нашей Портой стран присутствуют здесь заложники?

Везирь повернулся к Раису-эфенди:

– Наш высочайший, справедливейший и милостивейший султан желает знать, от всех ли покоренных Блистательной Портой стран присутствуют здесь заложники?

Раис-эфенди окинул взглядом вереницу заложников. Сказал уверенно:

– Да. Заложники от всех покоренных Блистательной Портой стран присутствуют здесь.

– Хорошо! – Султан хлопнул в ладоши. Везирь склонил бунчук к земле.

Двое чаушей отделились от стражи и направились к заложникам. Возле Дана Декусарэ они остановились. Декусарэ шагнул вперед. Чауши положили руки ему на плечи.

Торжественно и сурово прозвучал голос диван-эфенди, зачитывающего фирман.

– Наш высочайший, справедливейший и милостивейший султан Ахмет Третий, милостью аллаха повелитель всего сущего на Востоке и Западе, всего живущего на Севере и Юге, сим доводит до сведения своих правоверных, что печаль его велика. Он, кто мечом оберегает покой своих подданных, он, кто ограждает их от всякого беззакония, он, кто стараниями своего светлого разума приумножает их благосостояние, – он узнал, что не все его подданные преданы ему и послушны. Те, что обитают в Молдавии, – взбунтовались. Они позвали на помощь самого могущественного в мире гяура – царя России. И восстали против священного полумесяца. Аллах и на этот раз не оставил нас в беде, избавил нас от русского царя. Но посеянные им ядовитые семена проросли на Балканах.

Декусарэ снял с шеи золотой крест – крест Йована Мирича – и передал заложнику, стоявшему рядом. Затем направился к эшафоту. Чауши остановили его.

Раис-эфенди взглянул на везиря. Везирь – на султана.

– Бунтовщик спешит умереть, – усмехнулся везирь.

– Так пусть умрет! – хлопнул в ладоши султан.

– В назидание вам, гяуры-заложники, и вашим народам, проклятая аллахом голова мятежника Дана Декусарэ слетит с плеч! – заключил Раис-эфенди.

Янычары, стоявшие по краю эшафота, разом опустили ятаганы, и над их красными тюрбанами выросли широкие плечи, бритая голова и обнаженная грудь палача.

Декусарэ смерил палача тяжелым взглядом. Прошел между рядами янычар. Поднялся по мраморным ступеням эшафота. Палач положил огромную руку ему на плечо и стал отгибать ворот рубахи. Капитан посмотрел прямо в глаза палачу. Потом поднял вверх скованные кандалами руки и… всей тяжестью обрушил их на голову палача. Великан с раздробленным черепом рухнул к ногам Декусарэ.

Турки остолбенели.

Султан взглянул на везиря. Везирь – на Раиса-эфенди. Раис-эфенди – на стражников. Стражники бросились к эшафоту. Через миг Дан Декусарэ был поднят на копья.

Воздух сотрясли дикие вопли янычар.

Заложник, которого по лицу и одежде можно было принять и за болгарина, и за грека, и за македонца, зажал в кулаке золотой крест.