Текст книги "Последний выход Матадора"

– Слушаю.

– Мира, это Анна Солари. Мне срочно нужна твоя помощь.

Она старалась говорить спокойно, потому что только так можно быстро передать информацию. Но это спокойствие давалось ей с трудом…

Мне кажется или я чувствую вкус крови? Что это значит? Поврежден желудок? Только этого не хватало…

– Что произошло?

– В меня стрелял Юпитер. Ранение очень серьезное.

Даже говорить об этом было странно, дико, как будто и не с ней произошло… Кто-то другой не понял бы ее состояние, но Мира знала больше других.

– Юпитер – в тебя? Я не ослышалась?

– Я бы сама не поверила, если бы у меня в животе дыра не зияла! Мира, пожалуйста…

– Нет, – прервал ее бархатистый голос, вмиг ставший холодным.

– Нет?..

– Ты меня слышала. Ты прекрасно знаешь, что я не влезаю в мафиозные разборки. Дело не во мне, а во всех людях, за которых я несу ответственность.

– Мира, ты что, не понимаешь… Я умираю, – прошептала Анна.

– Вполне возможно. Если бы речь шла только о тебе и обо мне, я бы решилась, Солари. Но у меня тут больше пятидесяти пациентов. А Юпитер склонен действовать как танк, и, если уж он решил убить тебя, – тебя, из всех людей! – он ни перед чем не остановится.

– Не обязательно…

– Но вероятно. А я не допущу эту вероятность.

Однако решение уже было принято.

– Мира, я еду.

Анна перевела телефонный звонок на динамик, отложила трубку в сторону и тронулась с места. Раньше ей несложно было вести и разговаривать по телефону. Но сейчас она вынуждена была сжимать руль обеими руками: ей становилось все хуже, мир перед глазами мутнел, ее тошнило.

– Солари, я просто не пущу тебя.

– Надеюсь, что пустишь. Ты – хороший врач.

– Один из лучших, – равнодушно подтвердила Мира. – Но это подразумевает ответственность! Я не брошу тебя умирать. Если ты приползешь под мои двери, я не открою, но вызову «скорую».

– Они не успеют меня спасти, Мира. А если и успеют, это ничего не изменит, мне в больницу попасть – как в могилу.

– И поэтому ты тащишь в могилу меня и всех моих пациентов? Анна, не приезжай! Ты думаешь, я блефую?!

Нет, Анна как раз так не думала. Она даже не злилась на Миру, для этого у нее не осталось сил. Она прекрасно знала, что любому врачу, которого она просит о помощи, она, по большому счету, предлагает прыгнуть под поезд и надеяться: повезет, не повезет?

Но иначе она не могла, собственному умиранию она готовилась сопротивляться до последнего.

– Мира, я все равно приеду. Я уже не в том состоянии, чтобы связываться с кем-то еще. Возможно, тебе повезет, и я сдохну по пути к тебе. Но если я все-таки доберусь, тебе предстоит сложное решение. И вот еще что… Какой бы выбор ты ни сделала, я прошу тебя, свяжись с человеком по имени Леонид Аграновский. Только с ним и больше ни с кем! Он знает обо мне все, он единственный, кому я доверяю.

– Этот Аграновский… кто он тебе?

– Тот же, кем был для тебя Георг. Поэтому, прошу, передай ему… Чем бы дело ни закончилось, он должен знать сразу, а не узнавать из новостей о неопознанном трупе. Это меньшее, что я могу…

В трубке воцарилось молчание, долгое, напряженное. Настолько долгое, что Анна даже усомнилась: не прервался ли вызов.

Но голос Миры все-таки прозвучал.

– Значит, слушай сюда… Ты – дура, но я – еще большая дура. Я помогу тебе, хотя меньше всего мне хочется связываться с дьяволом, который тащится за тобой! Говоришь, пулевое в живот?

– Да, Мира… Похоже, плохое…

– Они все плохие! Тебе нельзя за рулем быть, сама помрешь и других погубишь. Остановись где-нибудь прямо сейчас, но не посреди дороги, а там, где ты не будешь привлекать внимание. Сразу же вышли мне координаты со своего навигатора, я отправлю за тобой фургон. И постарайся не помереть до прибытия моих людей, от тебя только это и требуется!

– Мира… Спасибо…

– Рано! Рано меня благодарить. Положи в карман телефон, чтобы мне было, с чего связаться с твоим Аграновским, если я все-таки сумею сохранить тебе жизнь.

* * *

Антон Чеховский ценил свое спокойствие. Оно всегда было привычным элементом его жизни – а теперь, похоже, превратилось в сокровище, на которое претендовали слишком многие. Первым тревожным сигналом были следы в его квартире. Тогда Антон провел работу над ошибками, сменил тактику и был уверен, что уж теперь-то он лишен постороннего внимания.

Пока кто-то не начал отчаянно ломиться в его квартиру за пять минут до полуночи.

Это, естественно, мигом перепугало всю его семью. Он-то приучил своих домашних, что дом – это крепость, где им ничто не угрожает! Про появление здесь Матадора они ничего не знали, история с собачкой по имени Песик закончилась покупкой новой игрушки, и казалось, что волноваться больше не о чем. И теперь – это!

Ему кое-как удалось успокоить родных. Он оставил жену с детьми, а сам направился к двери. Антон жил тихо и мирно, оснований ожидать нападения не было, и все равно он хранил дома оружие – просто на всякий случай. Правда, когда остатки сонливости выветрились и первое болезненное удивление прошло, следователь понял, что к нему вряд ли пожаловал Матадор. Серийный убийца, отличающийся скрытностью и редким умом, не будет вот так ломиться в квартиру! Это, скорее, свойственно для пьяного соседа, потерявшего ключи.

Антон почти поверил в эту версию – пока не выглянул в «глазок» и не увидел, кто на самом деле стоит на его пороге.

Конечно, он знал, кто такой Леонид Аграновский – сложно забыть человека, которого ты совсем недавно из-за решетки вытащил! И он догадывался, что этот тип помогает Анне Солари с расследованием. Но прежде они не пересекались, не обсуждали это дело, и у Аграновского не было ни единой причины являться сюда, как к себе домой!

– Тоша, что там? – испуганно спросила жена.

– Да один знакомый пьяный приперся! – отозвался Антон. – Не переживай, я разберусь! Дурь просто девать некуда, успокой маленьких!

– Он у тебя сумасшедший?

– Подозреваю, что да.

– Сделай так, чтобы он больше не приходил!

Этим Антон и намеревался заняться. Пьяным Аграновский не выглядел, но следователя это мало интересовало, он чувствовал нарастающую злость.

Антон выскользнул из квартиры и поспешил закрыть за собой дверь, чтобы жена не услышала их разговор.

– Ты какого черта сюда пришел? – вполголоса спросил Антон. Говорить спокойно помогал только многолетний опыт работы, на самом деле ему хотелось кричать, а еще лучше – ударить незваного гостя, хотя это было совсем не в стиле Чихуши.

– Анна пропала.

Пьян Аграновский не был, это Антон заметил сразу. Зато незваный гость оказался смертельно бледным, да и взгляд немного шальной. Похоже, у него случилось что-то серьезное – и эти слова были лишь верхушкой айсберга.

– Как пропала? Куда?

– Если бы я знал, я был бы сейчас там!

– Так, стоп, подожди! – потребовал Антон. – С чего ты вообще взял, что она пропала?

– С того, что до нее невозможно дозвониться.

– А такого раньше не бывало?

– Бывало, и сперва я не придал этому значения…

Судя по голосу, Аграновский уже винил себя за это: за наивное бездействие, за непозволительную расслабленность. Получается, он, сам того не зная, упустил первые часы – самые важные в поиске пропавшего человека!

– Она перестала брать трубку днем, – продолжил он. – Когда я приехал домой вечером, она все еще не отвечала и ее нигде не было, хотя обычно она так не поступает. Я проверил дом, и оказалось, что она забрала с собой телефон, кошелек и документы, а в гараже не хватало одной машины.

– Все указывает на то, что она куда-то уехала.

– Это понятно, но она должна была меня предупредить! Она всегда предупреждает… Ты знаешь, чем она занималась. Ее исчезновение вполне может быть связано с этим.

О да, забудешь о таком! Антон не сомневался, что Анна не оставит Матадора в покое – как и в том, что она будет проявлять необходимую осторожность. Она же не первый раз ведет дело маньяка, в конце концов, она должна знать, что делать, чтобы не попасться.

Но и беспокойство Аграновского можно понять: Анна не из тех, кто беспечно забывает позвонить.

– Она должна была сегодня куда-то ехать? – уточнил Антон.

– Наоборот, мне она утром сказала, что собирается весь день работать из дома. Правда, был один промежуток, когда она не смогла бы дозвониться до меня… Но с тех пор прошло много часов, она должна была сообщить!..

– Ее телефон отключен?

– Нет – и это самое странное, она просто не берет трубку!

Антон знал таких людей, как Аграновский. Они диковатые, но смелые, их не так просто вывести из себя. А теперь перед ним был взрослый мужик, который чуть ли не рыдать готов – образно выражаясь, конечно, потому что никаких слез Антон не видел.

Это чуть остудило гнев следователя, но полностью не погасило. Антон слишком хорошо понимал, почему им не нужно было сейчас встречаться. Он так старательно делал вид, что больше не занимается расследованием, а Аграновский все испортил! Если Матадор все еще наблюдает, он наверняка заметит неладное, начнет выяснять, какое отношение к этому имеет Аграновский, и обнаружит, что под него все еще копают.

Если он этого до сих пор не знает. Анна ведь исчезла! А вела она только одно дело. Возможно, они все недооценили Матадора, он оказался вовсе не тем, кем его считала Анна.

– Ну а от меня-то ты чего хочешь? – устало спросил Антон.

– Помощи! Сам я уже сделал все, что мог. Я просмотрел сводку чрезвычайных происшествий за сегодня, но там не было никого, похожего на Анну. Так что даже если на нее напали, это сумели скрыть. Ее нужно искать немедленно, а ты прекрасно знаешь, что заявление в полиции у меня никто не примет!

– Это по протоколу. Но еще я знаю, что ты сам работал в полиции. Неужели у тебя нужных связей не осталось?

– Ты и есть моя связь! Не важно, кого я знаю в полиции, только ты ведешь дело Матадора и понимаешь, что на кону. Нужно действовать немедленно! У нас есть два важных фактора: ее телефон и пропавшая машина. Не могла же она сквозь землю провалиться! Чем быстрее мы начнем, тем быстрее найдем ее!

Антону отчаянно не хотелось ни к чему приступать, а хотелось вернуться в постель и забыть об этом. Но он понимал, что Аграновский прав. Каждый потерянный час – это возможность спрятать и машину, и телефон… и саму Анну.

Поэтому Антон ненадолго вернулся в дом, переоделся, извинился перед женой и отправился вместе с Аграновским в участок.

Теперь, когда он ввязался в это дело, он не собирался медлить или позволять нерешительности отвлечь себя. Он искал Анну Солари, как искал бы собственную жену. Но отследить телефон почему-то не получалось, и никто из техников не мог толком объяснить, почему. Они ограничивались туманными фразами вроде «Там сильная защита…», однако Антон видел: они и сами мало что понимают.

На машину Антон возлагал самые большие надежды. И кое-что даже получилось: автомобиль видели то на одной записи, то на другой. Но это ничего не давало, казалось, что Анна бессмысленно моталась по шоссе, затем – по городу, а потом и вовсе исчезла. Испарилась вместе с машиной!

Все это выглядело слишком подозрительным для дела рук одного преступника. Этот Матадор просто не уголовник, а гений какой-то, сверхчеловек! Но Антон не верил в сверхлюдей, он подозревал, что за исчезновением Анны стоит целая организация. Получается, это связано все-таки не с расследованием, нужно признать, что за долгие годы работы она нажила себе немало врагов.

Это несколько успокоило Антона. Как ни крути, своя шкура дороже, хотя Анне он симпатизировал. Если за ее исчезновением стоит не Матадор, у следователя меньше причин опасаться за себя и свою семью.

А вот на Аграновского было жалко смотреть. Нет, он не срывался, не вопил и не рыдал. Скорее, он напоминал солдата на поле боя, который готов выполнить все, что ему скажут, лишь бы добиться цели. Но цели не было, как не было и генералов, и он оказался на грани чего-то страшного – чему Антон не хотел быть свидетелем.

Поэтому он связался с Дмитрием Аграновским, старшим братом Леонида. Тот приехал, поговорил о чем-то с младшим, и оба они покинули участок. Антон еще ненадолго задержался, но скорее для очистки совести.

Если у них сразу ничего не получилось, то уже и не получится. Чтобы найти Анну Солари, им нужна помощь самой Анны – или чудо.

Глава 9
Мира Сардарян

Это был его личный маленький ад. И вроде как в ад не попадают просто так, нужно что-то сделать, чтобы оказаться там. Леон даже не отрицал, что за его спиной скопилось немало грехов, за которые он достоин наказания. Но именно он, а не кто-то другой! Не она… только не она.

Однако от него уже ничего не зависело. Что-то случилось – а он толком не понимал, что! Повторялась та история, через которую не так давно провел его Юпитер, но все было хуже, намного хуже. Тогда Леон знал хоть что-то – или ему казалось, что он знает. Теперь же на него смотрела неизвестность, и он не представлял, как с ней справиться.

Он позволил брату увезти себя из участка, потому что от него там не было никакого толку. Леон опасался, что иначе он попросту сорвется на полицейских: ему казалось, что они не находят Анну не потому, что не могут, а потому, что не хотят. Но он ведь знал, что конфликты с полицией до добра не доводят! Если он хочет хоть что-то для нее сделать, он должен остаться на свободе.

Дима предлагал ему приехать в гости – даже в такое время. И Леон не сомневался в том, что его хорошо примут. Мила, Димина жена, всегда прекрасно к нему относилась, это же не Лидия, для которой собственное спокойствие дороже!

Но он не хотел этого – да и не мог сейчас ни с кем общаться. Иногда остаться наедине с собственным горем проще, чем разделить его с кем-то. Поэтому он вернулся в дом Анны, он знал, что ему лучше быть там. Вдруг она вернется? Понятно, что теория вероятности против этого, но… вдруг?

Леон не спал и даже не раздевался. Он был готов, если надо, все бросить и ехать куда угодно, хоть на край света. Да было бы лучше, если бы ему дали поручение! Но нет, он тонул в пустоте и тишине дома, который прежде дарил ему счастье.

На часах было четыре утра, когда он получил сообщение на мобильный телефон – с номера Анны, который полиция никак не могла отследить!

«Она жива. Нужно время. Ничего не предпринимайте и не пытайтесь ее найти. Я свяжусь с вами, когда будет можно. М.С.»

На этом – все. Никаких больше пояснений, ничего, хотя это сообщение показалось Леону громом среди ясного неба. Он, конечно же, сразу попытался дозвониться на этот номер, но ему никто не ответил, а потом телефон Анны наконец отключили.

Он несколько минут молча смотрел на мобильный, вмиг ставший бесполезным, а потом со злостью швырнул трубку через всю комнату. Леон понятия не имел, что происходит. Ему даже не к кому было обратиться! Он не представлял, что это за «М.С.», он пытался вспомнить, были ли люди с такими инициалами в кругу общения Анны, но ничего не получалось.

Ему только и оставалось, что ждать, принимая на веру то, что Анна жива, и надеясь непонятно на что.

Леон не стал сообщать о странном послании Чихуше. Он не сомневался: тот, кто написал ему, очень осторожен. Этот парень не стал бы использовать номер Анны, если бы не был уверен в своей полной безопасности! Поэтому Леон предоставил следователю возможность и дальше искать Анну своими методами.

А ему нужно было ждать, хотя ждать – это сложно. Он попробовал замереть, выждать необходимый период в безопасности подземного бункера, но от этого становилось лишь сложнее. Здесь все принадлежало Анне – и все напоминало о ней. Ему казалось, что она вот-вот появится, он услышит ее голос… Это сводило его с ума.

Тогда Леон попытался вернуться к прежней жизни. Получалось паршиво: он будто играл пародию на самого себя. Но так он хоть на что-то отвлекался! Он снова переехал в свою квартиру и ночевал там, оставив бункер запертым. Он ходил на работу и даже, кажется, что-то делал: заполнял документы, отвечал на вопросы клиентов. Ярик знал о том, что случилось с Анной, и не беспокоил его вопросами или нелепыми попытками помочь. Его партнер затаился, превратился в тень, и это было лучшее, что он мог сделать.

Расследование Леон прекратил. Дело было сложным и требовало полного сосредоточения, а пока Анны нет рядом, об этом и речи быть не может. Леон не исключал, что в ее исчезновении виноват Матадор – он даже рассматривал это как главную версию! Но пока он не мог противостоять преступнику, не в таком состоянии.

Дни он различал только по календарю, потому что чувство времени просто пропало. Этому способствовало еще и то, что он потерял способность нормально спать. Если усталость брала свое, он мог попросту отключиться, ненадолго, на час-другой, а потом проснуться – и искать ее, не понимая, почему ее не рядом.

Но календарь был безучастен к его страданиям, календарь никогда не подводил. Именно он сообщил Леону, что прошло два дня, прежде чем ему позвонили с незнакомого номера. Он ответил без сомнений, ему уже нечего было опасаться.

– Здравствуйте, Леонид. Меня зовут Мира Сардарян.

Он не знал ни этот голос, ни это имя. Более того, Леон был уверен, что прежде при нем этого человека не называли и они не общались. Но он все равно мгновенно понял, с кем говорит: никакая бессонница сейчас не могла притупить остроту восприятия.

«М.С.». Ну конечно.

– Где она? – только и смог произнести Леон. В горле пересохло, и голос звучал странно, будто чужой.

– Пожалуйста, не волнуйтесь и выслушайте меня. Я не враг вам. Я – лечащий врач Анны.

– Врач?..

– Она поступила в больницу в критическом состоянии, мне очень жаль. Все эти дни она была между жизнью и смертью, поэтому мне нечего было вам сказать после моего первого сообщения. Но сегодня я могу утверждать, что ее жизни больше ничто не угрожает, ее состояние стабильно и прогноз очень хороший.

– Я хочу увидеть ее!

– Не сомневаюсь в этом, и все же нам нужно соблюдать осторожность. Этого хочет сама Анна. Во-первых, вы никому не должны говорить ни обо мне, ни о том, что с ней случилось. Думаю, это будет несложно: Анна сказала, что вы – ее единственный близкий человек.

– Но почему… почему я не должен ничего говорить? Что с ней случилось?

– Об этом – позже.

– Мне это не нравится.

– Послушайте, Леонид… Анна находится у меня уже три дня. Я не сомневаюсь, что все это время вы искали ее. Если я сейчас повешу трубку, вы и дальше продолжите искать – с тем же успехом. Уверяю вас, знание номера, с которого я звоню, вам ничего не даст. Если вы хотите увидеть Анну сегодня же, вам придется поступать так, как я говорю.

Судя по голосу, это не было блефом. Неизвестная ему Мира Сардарян умела отдавать приказы – и привыкла к тому, что ей подчиняются.

– Что я должен сделать?

– Вот так-то лучше, – одобрила она. – Когда наш разговор закончится, вы получите адрес, по которому должны выехать незамедлительно. Не удивляйтесь тому, что это торговый центр. Припаркуйте машину перед ним и отправляйтесь в аптеку на первом этаже.

– И?

– И это все. От себя могу добавить, что сейчас вам не стоит лихачить, парковаться как попало и иными способами привлекать к себе внимание. Помните: речь идет не только о вашей жизни, на кону безопасность моей пациентки. До скорой встречи.

Она завершила вызов, но не прошло и минуты, как ее слова подтвердились: он получил сообщение.

Леон чувствовал себя так, будто внезапно оказался героем какого-то шпионского боевика. Вся эта скрытность, явки, пароли… Зачем? И какие вообще есть гарантии, что эта женщина действительно помогает Анне?

Но другого пути просто не было, а Леон сейчас был не в том состоянии, чтобы выжидать. Он отправился в торговый центр. Помня о предупреждении Миры, он ехал осторожно, хотя ему становилось все сложнее сдерживать желание разогнаться и наплевать на красный свет. Он ждал два дня, нельзя все испоганить за какой-то час!

Добравшись до торгового центра, он сразу направился в аптеку. Леон понятия не имел, что будет там делать. Аптека оказалась самой обычной, там уже были покупатели, и ему пришлось стать в общую очередь. Но ведь не может же это быть розыгрыш, правда? Кто пошел бы на такое?

Когда подошла его очередь, он все еще не знал, что сказать. Но это и не потребовалось: продавец окинул его безразличным взглядом и кивнул на служебную дверь:

– Прошу. Вас уже ждут.

Его и правда ждали двое мужчин – один в джинсах и майке, другой – в деловом костюме. Они не разговаривали с Леоном, а он их ни о чем не спрашивал. Он уже не надеялся, что получит хоть какие-то пояснения, ему нужно было добраться до Анны.

Его провели через складские помещения к служебной парковке, где уже дожидался небольшой фургончик – грузовой, с эмблемой службы доставки питьевой воды. Его спутники устроились в кабине, а Леону пришлось искать себе место в грузовой части, среди массивных пластиковых бутылок. Окон там, естественно, не было, и нужно было очень постараться, чтобы увидеть, куда его везут. Но он не старался, ему и правда было все равно.

Поездка была неспешной и долгой. Леон не пытался понять, что происходит, ему казалось, что все его нервы превратились в оголенные провода. Осталась только цель: добраться до нее. А уже когда он увидит Анну, убедится, что она жива, можно будет разбираться, кто во всем виноват и как с ним поступить.

Леон ни к чему не готовился, поэтому просто не был способен на удивление. Когда фургончик наконец остановился и его выпустили, он безучастно отметил, что оказался в каком-то загородном санатории. Хотя нет, не санатории… Вывеска гласила, что это реабилитационный центр.

Но разница с санаторием была не так уж велика. На территории, огороженной высоким металлическим забором, располагались два больших кирпичных здания и с десяток одноэтажных коттеджей. Между ними змеились посыпанные блестящим гравием дорожки, цвели клумбы, чуть заметно волновались на ветру большие пушистые туи. То тут, то там попадались беседки и качели, на которых устроились пациенты. Одних сопровождали медсестры, другим было дозволено гулять самостоятельно.

Здесь не было ощущения закрытого объекта. Напротив, все вокруг дышало спокойствием, это было мирное место, открытое для кого угодно – если этот кто угодно получил право находиться здесь.

Высадив Леона, фургончик почти сразу тронулся с места. Территорию он не покинул, просто направился туда, где, скорее всего, располагалась столовая. А Леон так и застыл на площадке перед центральным входом, растерянный, откровенно лишний здесь. Пациенты косились на него с явным недоумением, он же не знал, куда двигаться дальше.

Вот тогда он и увидел женщину, спешащую к нему. Она была невысокой и миниатюрной, из-за этого издалека ее можно было принять за подростка. Но когда она подошла поближе, стало видно, что ей лет тридцать пять-сорок и что она следит за собой. Женщина была подтянутой и ухоженной, косметикой почти не пользовалась, носила стильную стрижку каре. Лицо женщины было красивым и строгим, голубые глаза изучающе смотрели на Леона. Она была в простом сером платье, но то, как с ней здоровались пациенты, выдавало в ней местного врача.

Леон сразу догадался, кто это, а когда она заговорила, убедился, что был прав: ее бархатистый голос невозможно было забыть.

– Рада встрече, Леонид. Я Мира, добро пожаловать.

– Простите, но я не настроен на беседы. Мне нужно ее видеть!

– Я вас понимаю. И все же не спешите: мы оказались в такой ситуации, когда спешка опасна. Прошу, пройдитесь со мной.

Если бы он хотя бы догадывался, где находится Анна, он не стал бы тратить на это время. Но он ничего не знал, и все его усилия ушли на то, чтобы казаться обычным посетителем и не привлекать к себе внимания.

Мира оценила это:

– Знаете, я начинаю понимать, почему она выбрала именно вас. Мне странно было узнать, что у Анны Солари появился… хм… спутник жизни. Но теперь, когда я вас вижу, я признаю, что именно такого человека и не хватало рядом с ней.

– Вы хорошо знаете Анну?

– Мы были знакомы до этого прискорбного случая. Она знала, чем занимаюсь я, я знала, чем занимается она.

– Могу ли и я это узнать? Насчет вас.

– У меня, как видите, два бизнеса, – Мира обвела рукой окружавшую их территорию. – Первый – это реабилитационный центр для тех, кто перенес серьезные травмы. Второй – это больница для людей, которые очень не хотят привлечь к своему здоровью ненужное внимание.

– Для преступников?

– Вовсе не обязательно. Я просто никогда не спрашиваю, кем работает мой клиент. А если и знаю по каким-то обстоятельствам, то не придаю этому значения. Я могу соглашаться или не соглашаться лечить определенного человека, вот мой выбор. Но если я приняла пациента, я несу за него полную ответственность до момента выписки.

– Так было и с Анной?

– Да. И то, что она здесь, должно служить для вас лучшим доказательством того, что я не работаю исключительно с преступниками. Анна Солари поступила ко мне с пулевым ранением, угрожающим ее жизни.

Сдерживаться ему становилось все сложнее.

– Кто в нее стрелял?

– Это она расскажет сама.

– Она может говорить?

– Естественно, поэтому я вас и пригласила, – кивнула Мира. – Ваша встреча не будет долгой, но вы сможете побеседовать. А пока слушайте меня, Леонид. Анна знает, кто в нее стрелял. Она сразу сообщила мне об этом. Поэтому она обратилась именно ко мне: ей нужна была не только медицинская помощь, ей нужна была защита. Скажу честно, я до последнего сомневалась, готова ли я рискнуть своими пациентами ради нее. Не поймите меня неправильно, мы не друзья, и у меня не было личных причин спасать ее. Это было чисто деловое решение, которое, как вы знаете, я приняла в ее пользу.

– Что я должен сделать за это?..

– Вы – ничего. Все финансовые вопросы мы решим с Анной. Вам я рассказываю это для того, чтобы вы поняли: она по-прежнему в опасности. За минувшие дни никто не пытался добраться до нее, так что я полагаю, что ее местоположение пока не обнаружено. Теперь медицинская угроза ее жизни отпала. Я лично провела операцию и могу гарантировать: Анна легко отделалась. Но если до нее доберется тот, кто стрелял, это изменится. Ее необходимо забрать отсюда.

– Сейчас? – поразился Леон.

– Нет, не сейчас, но скоро. При первой же возможности транспортировки. Анна и сама все знает, обсудите это с ней. Как врач, я очень недовольна такой необходимостью, но ничего не могу поделать. Здесь Анна будет легкой мишенью. И все же после того, как ее переведут, я буду навещать ее и следить за ее состоянием.

– Мой брат – врач…

– Рада за вас, но меня это не волнует. Анна по-прежнему моя пациентка. Я распишу вам подробнейший план лечения, обеспечу необходимыми препаратами и буду следить за тем, чтобы не было осложнений. То есть, я буду делать все, что делала бы и здесь, но на ее территории.

Они добрались до одного из коттеджей – самого дальнего от входа. Здесь царила такая же сказочно расслабленная атмосфера, как и во всем комплексе: белые стены, резные ставни, цветы и фигурки гномов у дорожки. Но Леон не мог не заметить, что окна завешены плотными шторами, и заглянуть внутрь невозможно.

Он ожидал, что Мира проводит его, но она остановилась у порога и испытующе посмотрела ему в глаза.

– Леонид, я должна сказать вам еще кое-что, пока мы наедине. Помимо человека, который в нее стрелял, есть и еще одна угроза для Анны. Зовут ее Анна Солари.

– Что вы имеете в виду?

– Мы не подруги, но я знаю ее достаточно, чтобы опасаться. Лекарства, которые я назначу ей, будут вызывать сонливость, притуплять остроту мышления, а Анна этого терпеть не может. Есть риск, что она откажется от всего, даже от обезболивающего, и будет терпеть такие муки, которые и узникам инквизиции не снились, лишь бы сохранить работоспособность. Этого допускать нельзя, она перенесла серьезную операцию. Далее. Она явно не из тех, кто принимает чужую заботу, и будет стараться делать все своими силами. Но у нее не получится, ей нужно двигаться очень осторожно, чтобы не навредить самой себе. А не двигаться нельзя – будут пролежни. Еще ей необходим лечебный массаж, от которого она пытается отказаться уже сейчас. Думаю, вам будет проще всего подобраться к ней. Дайте ей все, что она, в силу упрямства и нелюдимости, себе не позволяет.

Сначала Мира ему не понравилась – и этого следовало ожидать после двух мучительных дней тишины. Но теперь Леон видел, что она действительно заботится о своих пациентах, ей не все равно. Она спасла Анне жизнь! Он знал, что в долгу у нее, даже если Мира ничего не попросит.

– Я это сделаю.

– Очень надеюсь, что вы понимаете всю серьезность ситуации. Леонид, возможно, иногда вам придется быть с ней жестким, иногда – даже обидеть ее. Но это нужно. Если вы любите эту женщину и хотите, чтобы она не просто осталась с вами, а однажды выносила и родила здорового ребенка, вы прислушаетесь к моим словам. А теперь пойдемте, посмотрим, не попыталась ли наша общая знакомая удрать через вентиляцию от скуки!

* * *

Анна не бралась сказать, чего судьба ей отсыпала больше: везения или невезения. Сложно усмотреть везение в том, что ее жизни постоянно что-то угрожает. Она который раз оказалась на грани гибели! А с другой стороны, она ведь не умерла, и это тоже важно. Как будто кто-то незримый играл с ней, то подталкивая к краю, то удерживая от падения.

Но размышлять об этом она могла только теперь, через несколько дней после случившегося. Сначала ей было не до философствования.

Она отключилась до того, как люди Миры добрались до нее. Хорошо еще, что за это время никто не обратил внимания на девушку, завалившуюся на спинку кресла в своей машине! Анну забрали, погрузили в автомобиль, который снаружи смотрелся ржавым фургончиком, но внутри был оснащен лучшим оборудованием, чем иной реанимобиль. Все, что происходило дальше, в ее сознании не сохранилось, и лишь потом Анна узнала, что операция шла много часов и что проводила ее сама Мира.

Первый раз Анна очнулась вскоре после операции, но это можно было считать тренировочным пробуждением. Она ничего не видела, кроме слепящего света и мутных лиц, склонившихся над ней. Она слышала голоса, и один из них, кажется, был ее собственным. Мира рассказала ей, что тогда она даже была в состоянии внятно отвечать на вопросы, но какие именно – Анна не запомнила.

Следующие сутки были непонятными, лихорадочными. Она то просыпалась, то засыпала, полноценного прояснения сознания все еще не было. Но это к лучшему: боль поначалу была такой сильной, что Анна рисковала распрощаться с рассудком. Снотворное дарило ей необходимое освобождение. Ей, кажется, что-то снилось, однако она не запоминала, что именно. Этот день Анна считала потерянным для себя.

Полноценно она проснулась лишь к концу вторых суток после операции. Она обнаружила, что лежит в чистой уютной палате, предназначенной для одного человека. Ее со всех сторон окружало медицинское оборудование, и чтобы разбавить эту безрадостную картину, кто-то украсил стены яркими картинами и повесил на окна шторы в цветочек. В воздухе пахло не лекарствами или кровью, а ванилью и медом.