Текст книги "Последний выход Матадора"

– Странно слышать про скуку, когда у нас расследование идет полным ходом, – заметила она.

– Ты про дело Матадора? Вот не сказал бы, что оно идет полным ходом! С тех пор, как ты… как с тобой это случилось… В общем, с тех пор Леон только о тебе и думает, а на расследование, по-моему, забил. Я не говорю, что это плохо! Но если он не в деле, то и я не полезу.

Обвинить Леона она не могла: случившееся для них обоих стало огромным потрясением. Однако отказываться от преследования Матадора Анна не собиралась! Этот хорек и так возомнил о себе непонятно что, и от роли судьи-палача он уже не откажется.

– Напомни мне все, что нам известно на данный момент, – попросила она.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

– Более чем.

Это было не совсем правдой: похвастаться такой уверенностью Анна не могла. Сейчас ей не хотелось спать, но она быстро уставала. И все же она чувствовала себя достаточно здоровой для того, чтобы во всем разобраться.

Беда в том, что даже до ее ранения расследование фактически зашло в тупик. Она надеялась на помощь Юпитера – но уже понятно, что это не вариант. А теперь и она не сможет собирать данные, Леон временно занят, зато на Ярослава можно положиться, да и Чихуша не совсем отошел от дел. Но как использовать этих двоих, не подвергая опасности?

Пока она раздумывала, Ярослав спросил:

– Слушай, а как его казнили?

– Кого?

– Ну, того парня… Ты ведь всегда используешь пример другого маньяка, да? Леон сказал, что этого Матадора ты сравнила с каким-то там другим…

– Фильо. Из-за него мы и используем прозвище «Матадор».

– Да, вот что-то такое я и помню! Так как его казнили? Не то чтобы я такой уж кровожадный, ты не подумай! Просто после того, как этот Матадор столько раз нас обходил, было бы неплохо послушать, что кто-то похожий на него доигрался!

– А Педриньо-Матадора и не казнили, – невесело усмехнулась Анна.

– Значит, он умер в тюрьме? Или до сих пор сидит?

– До сих пор жив и уже на свободе.

Ярик уставился на нее с явным недоверием. Да и кто бы в такое поверил! Он ожидал, что она продолжит, и ей бы следовало, но от проклятых лекарств першило в горле.

– Как это он на свободе? – не выдержал Ярик. – Сбежал, что ли?

– Нет. Отсидел и был освобожден бразильскими властями. Причем отсидел дважды – и дважды был освобожден.

– Но он же убил… Сколько он убил?

– Более семидесяти человек.

– И он свободен?

– Добро пожаловать в Латинскую Америку. Понимаешь ли, бразильское законодательство прекрасно подходит для серийных убийц, там в какой-то момент количество убийств перестает иметь значение. Фильо, в частности, приговорили сначала к ста двадцати шести годам за решеткой, потом подумали и добавили еще немного – до четырехсот.

– Да уж, где соточка, там и четыреста, какая разница!

– Воистину, если учитывать, что на территории Бразилии еще с первой половины прошлого века действует закон, по которому человек не должен проводить в тюрьме больше тридцати лет. Все, отсидел – гуляй! Нечего тюрьму занимать, другим тоже надо. Правда, есть существенная разница между латиноамериканскими и уютными скандинавскими тюрьмами: в латиноамериканской тебя, скорее всего, зарежут в первый же год отсидки, порядка там нет. Но Фильо знал об этом, он с самого начала вел себя как дикий зверь во многом потому, что хотел выжить. Он убивал заключенных, и большая часть смертей, которые ему приписывают, приходится как раз на период отсидки. Но это оправданно: если бы он не заработал себе кровавую репутацию, его самого уже не было бы.

– Это как раз ясно, но… тридцать лет!

– Тридцать четыре, если быть точной. Фильо был исключительно плодовитым убийцей, и против него пытались использовать поправку к тому закону, о котором я тебе говорила. Судебные тяжбы замедлили его освобождение, но не отменили его, и в две тысячи седьмом Фильо вышел на свободу. Правда, в две тысячи одиннадцатом снова сел.

– Что, не сдержался и еще кого-то убил?

– Как ни странно, нет. А может, и не странно. Большую часть дури он растерял по молодости, а на свободу вышел весьма зрелым, потрепанным тюрьмой джентльменом. Здоровье было уже не то, чтобы кидаться на всех бешеным псом. Ему предъявили обвинение в преступлениях, совершенных еще в тюрьме.

– Спохватились!

– Бразильское законодательство – сложная вещь, сильно зависящая от капризов и настроений. Адвокаты Фильо сразу стали делать уклон на неправомерность задержания, от них отмахнулись, Фильо благополучно отсидел срок, который я, если честно, не совсем понимаю. Вышел он то ли в этом году, то ли в прошлом, точно не помню. А поскольку в тюрьму он отправился совсем юным, он и сейчас не глубокий старик.

– И он снова начал убивать?

– Очень надеюсь, что нет. По крайней мере, об этом ничего не известно. Зато известно, что он принял христианство, стал набожным и вовсю учит трудную молодежь не становиться на путь преступлений. Отношение к нему неоднозначное – общество любит Робин Гудов и им подобных.

– Да уж… Но это же… Это неправильно – он перебил количество народа, сравнимое с населением маленькой деревни!

– А утверждал, что убил еще больше.

– И вышел!

Забавно было все-таки наблюдать, как массивный двухметровый дядька реагирует на что-то с детским возмущением, свойственным разве что первокласснику. Но от этого было интересно рассказывать ему что-то. К собственным знаниям Анна так привыкла, что порой забывала: для других людей это неведомая территория.

Даже Леон сначала поражался тому, что ей известно, а потом привык, принял как данность. Ярик и вовсе смотрел на нее, как на живую энциклопедию. Поэтому ей, несмотря на усталость, захотелось проверить, можно ли удивить его еще больше.

– Фильо, собственно, не самый вопиющий пример. Он убивал в основном преступников и отсидел в совокупности сорок два года – большую часть жизни. Но это потому, что попался он в Бразилии. Сбежал бы в Эквадор – и жизнь стала бы сказкой, потому что там ему не дали бы больше шестнадцати лет.

– Ты ведь сейчас несерьезно, правда? – с надеждой спросил Ярослав. – Скажи, что ты несерьезно, а то я и так невысокого мнения о мире!

– Сочувствую твоей вере в человечество, но я серьезно. Был такой серийный убийца – Даниэль Камарго Барбоса. Убил с особой жестокостью сто пятьдесят девушек, получил шестнадцать лет.

– И что, ему реально позволили выйти после такого?!

– Правосудие позволило, судьба – нет. Барбоса был убит в тюрьме племянником своей жертвы. А не был бы убит – вышел бы.

– Да не вышел бы, полицейские же не дураки! Они наверняка придумали бы какой-то повод удержать его в тюрьме!

Все-таки человек склонен изо всех сил держаться за привычный мир… Может, поэтому она и не заметила вовремя перемены в поведении Юпитера? Хотя сейчас точно не время думать об этом!

– Был в Эквадоре же другой убийца, Педро Лопес. Был осужден за убийство ста десяти девушек, получил за это максимальный срок – все те же феноменальные шестнадцать лет. Лопес не только не раскаялся, но и заявил, что его сильно недооценили. Он всем рассказывал, что на самом деле убил триста девушек. Тем не менее, его освободили через пятнадцать лет отсидки за хорошее поведение. Видимо, его рассказы об убийстве тоже были причислены к хорошему поведению. Лопес, не будь дурак, тут же смылся, и больше о его судьбе никто ничего не знает. То, о чем я тебе рассказала, – не единичные случаи. После поимки серийного убийцы его судьба складывается из законов, общего положения в стране и отношения к его жертвам. Так что Латинскую Америку с этой точки зрения я не очень люблю. Да и к Матадору, когда мы его поймаем, будет неоднозначное отношение, вот увидишь.

– Если мы его поймаем.

– Когда мы его поймаем, – настаивала Анна. – Лично я отступать не собираюсь. Понимаю, что со стороны человека, который не может подняться с постели, это так себе угроза, но я настроена серьезно.

– Так и я же не отказываюсь! – поспешил заверить ее Ярослав. – Ты только скажи, что делать!

– Говорю: проследи за Тимуром Таборевичем. Как ты помнишь, Леону удалось установить, что он то и дело куда-то исчезает. Нам нужно выяснить, куда.

– Я не могу тебя оставить!

– А тебя никто и не просит бросать все и бежать за ним прямо сейчас. Рано или поздно тебя сменит Леон или Дима, вот тогда и займешься. Ты – единственный, кто может за ним проследить, потому что Леона он уже знает. А мне пока принеси списки всех клиентов и персонала «Суприма», которые вы составили с Леоном.

– Все? Но мы уже отфильтровали лишних!

– Принеси лучше всех. У меня, как видишь, освободилась масса свободного времени, начну с нуля.

– Как скажешь.

Она уже знала, что из списка, составленного Яриком и Леоном, им не подходит никто, и вроде как «Суприм» вообще не связан с Матадором. Но в это она поверить не могла, а значит, они что-то пропустили. Возможно, это мельчайшая ошибка – которая в итоге исказила результат.

Но списками можно будет заняться позже, пока же разговор с Яриком измотал ее – ей было далеко до былой выносливости. Засыпая, она почувствовала новую волну аромата молочно-белых роз.

* * *

Никита Давыдов с самого утра не мог избавиться от ощущения, что за ним следят. И это было ужасно глупо.

Ну кому он мог понадобиться, зачем? Врагов у него не было, да и не могло быть, жил он небогато, а профессию и вовсе выбрал самую мирную: Никита стал учителем.

Он всех удивил, когда сделал такой выбор. Никита был умен – лучший в классе, всегда, звезда всех конкурсов и любимчик учителей. Причем любимчиком он становился, совершенно не стараясь сделать это. Просто в силу природного обаяния он мог найти общий язык со всеми без исключения.

Еще в школе ему говорили, что он может стать кем угодно. И вдруг – учителем! Эта профессия для многих была плохой версией «кого угодно». Последним вариантом для тех, кто больше никуда не поступил. Но Никите хотелось именно этого, и он не видел причин изображать из себя юриста или маркетолога, просто чтобы кого-то впечатлить.

Естественно, он поступил – и всегда оставался лучшим. После того, как годы учебы пролетели, работодатели были готовы драться за него. Он без труда получил место в престижной гимназии. Коллеги-женщины с него пылинки сдували, те, что постарше – из материнских чувств, те, что помладше – потому что заметили, что обручального кольца у него пока нет. Правда, в свои двадцать два года Никита и не собирался связывать себя узами брака, но обширная армия его поклонниц не теряла надежду.

Он понимал, что преподавание – не самая денежная отрасль, но и принимать бедность как данность Никита не собирался. Он верил, что, если очень хочется, можно получить нормальный заработок, даже не нарушая закон. Он умело использовал все, мимо чего другие небрежно проходили: гранты, пособия, стипендии, поддержку международных фондов. Он снова участвовал в конкурсах, теперь уже со своими учениками. Никита великолепно говорил на английском и немецком языках, хотя преподавал химию, это тоже пошло ему на пользу.

Ну и ему просто везло. Никите не раз случалось обходить равных конкурентов, оставлять позади тех, у кого было больше знаний и опыта. Порой его победы были так феноменальны, что его подозревали в мошенничестве. Он с готовностью соглашался на любые проверки, потому что ему нечего было скрывать, Никита действительно никогда не жульничал. А если все само идет к нему в руки… зачем отказываться?

Нельзя сказать, что жизнь его была совсем уж безгрешной. На него обижались конкуренты, злились ученики, отвергнутые дамочки распускали о нем сплетни – то геем называли, то маньяком, то педофилом. Но ничего из этого Никита не воспринимал всерьез, перед своей совестью он был чист. Поэтому он никак не мог представить, кто способен за ним следить.

– Никита Иванович, вы еще с нами? – кокетливо поинтересовалась учительница лет тридцати пяти, которая с помощью макияжа пыталась сделать вид, что ей двадцать, а в итоге выглядела на сорок. – Вы весь день витаете в облаках!

– Да я, похоже, в буквальном смысле витаю, если вокруг столько ангелов! – подмигнул ей Никита.

Окружавшие его женщины дружно захихикали. Раньше он удивлялся тому, как легко их рассмешить, а потом понял, что дело вовсе не в его шутках.

Сколько бы он ни напоминал себе, что на конференции преподавателей просто не может быть той угрозы, которая существует только в боевиках, полностью поверить в это не получалось. То и дело рядом с ним мелькала темная фигура – среди толпы, на границе его зрения. И ведь не только здесь! Никите казалось, что он видел этого человека прежде – сначала утром, неподалеку от своего дома, потом, в обед, через окно кафе. Но уверен он не был, а подбегать к первому встречному с криками «А вы не шпион?!» было нелепо.

Наконец темная фигура куда-то исчезла. Никита осматривался по сторонам внимательно, чем немало удивлял своих коллег, но обнаружить зловещую тень больше не мог. «Показалось, – решил он. – Хорошо еще, что метаться тут не стал, этого бы мне точно не забыли!»

Ему необходимо было оставаться на хорошем счету: скоро должны были выбрать директора международного образовательного проекта. Здесь в пользу Никиты говорило все, кроме его юности, поэтому сейчас ему необходимо было предстать перед остальными спокойным и невозмутимым.

Конференция закончилась в восемь, но сразу отправиться домой не получилось. Никита был чуть ли ни единственным, кто приехал на своей машине и не выпил за вечер ни капли спиртного. Как и следовало ожидать, тут же собралась толпа женщин, желающих, чтобы их подвезли домой. Никите не очень-то хотелось работать извозчиком, но отказаться он не мог: никогда не знаешь, кто способен замолвить за тебя словечко.

Желающих поехать домой оказалось больше, чем мог вместить автомобиль, и они долго решали, кто поедет с Никитой, а кто будет ждать такси. Потом он еще пару часов кружил по городу, доставляя полутрезвых, не способных внятно объяснить маршрут учительниц по незнакомым адресам. Им-то было весело, они сначала несли какой-то бред, потом и вовсе петь начали! А у Никиты все сильнее болела голова, ему просто хотелось, чтобы этот день закончился.

До своего дома он добрался ближе к одиннадцати. Он понимал, что конференция прошла успешно, но ничего похожего на триумф не чувствовал. У него остались силы только на простейшие задачи: дойти до подъезда – добраться до квартиры – завалиться спать. А тут еще, как назло, рядом с домом не было свободных мест. Он был вынужден припарковать машину на соседней улице и идти к себе через темные, почти опустевшие дворы.

Он совсем позабыл о своих дневных страхах, он их еще на конференции отпустил. Может, если бы он принял другое решение, он бы смог сопротивляться сейчас… Нет, вряд ли. Тот, кто напал на него, был слишком силен, и никакое сопротивление Никите не помогло бы.

Он даже не знал, откуда появился этот человек. Незнакомец словно материализовался прямо из теней! Никита сразу вспомнил темную фигуру, которая мелькала рядом с ним днем. Неужели ему не показалось? Неужели он, как последний дурак, проигнорировал реальную угрозу, потому что постеснялся показаться слишком нервным?!

В любом случае, сейчас дела его были плохи. Никита попытался вырваться – инстинктивно, еще не сообразив толком, что происходит. Но ему показалось, что его не человек держит, а бетонная стена! Все его попытки ударить напавшего, кажется, приносили боль только ему, а человек за его спиной оставался неподвижен. Насколько же это здоровый медведь?!

Особой силой Никита похвастаться не мог. Он любил науку, танцы, общение, а вот спорт терпеть не мог. Нет, под настроение он мог прокатиться на велосипеде или поплавать, но не более того, а драк и вовсе избегал, как огня. Его сил хватало для того, чтобы перенести в школе мебель и этим впечатлить дам. Но он не готовился к тому, что происходило сегодня. Его, не самого маленького молодого мужчину, кто-то удерживал, как слепого котенка!

Его все больше охватывала паника. Он бы давно крикнул, но рука в кожаной перчатке зажимала ему рот. Последней надеждой Никиты было появление свидетелей – пусть хоть кто-то выйдет во двор, спугнет этого бугая, вызовет полицию! Да не сложилось… Все закончилось, когда Никита почувствовал укол в шею. После этого у него не осталось времени даже сообразить, что с ним произошло, искусственный сон мгновенно свалил его с ног.

Это была абсолютная уязвимость: с ним могли сделать что угодно! Хотя… если бы напавший хотел избавиться от него, он бы, пожалуй, убил его сразу. А Никите все-таки позволили проснуться.

Правда, пробуждение это было не из приятных. На какой-то безумный миг ему показалось, что он в гробу! На него напал сумасшедший и похоронил заживо… Лишь вибрация, вызванная движением, чуть успокоила, показала, что все не так плохо.

Никита не знал, сколько прошло времени, но он все еще был жив. У него жутко болела голова и его подташнивало, но, кажется, ничего более серьезного не произошло: его не избивали, да и одежда все еще была на нем.

Причиной нападения точно было не ограбление, и не только потому, что у него нечего красть. Если бы этот псих хотел что-то забрать у него, он бы оставил свою жертву во дворе. Но Никиту унесли оттуда, перемотали руки и ноги скотчем, засунули в багажник и теперь куда-то везли. На лице тоже был скотч, и он не мог позвать на помощь, ему осталось доступно лишь невнятное мычание, которое вряд ли кто-то услышал бы из машины.

Да что это за чертовщина?! Багажник просторный, значит, машина большая. Едет она ровно и мягко, это указывает на дорогой автомобиль. Никита словно оказался в каком-то фильме про мафию… И в этих фильмах судьба человека, перевозившегося в багажнике, заканчивалась не очень хорошо!

Придется признать: ему не показалось. С самого утра за ним кто-то следил. Нападение во дворе не случайно, его выбрали для чего-то… или выбрали почему-то. Но почему? Чтобы получить место директора образовательного проекта, устранив конкурента? Чтобы освободить место в элитной гимназии? Чтобы отомстить за поставленную кому-то из учеников двойку? Любое прегрешение, которое Никита с трудом находил на своем счету, не тянуло на такое наказание!

А без причины становилось только хуже. Это означало, что человек, похитивший его, – маньяк, которому никакая логика не нужна. Он просто выбрал того, кто ему приглянулся, Никита всегда знал, что у него приметная внешность. Этому человеку не важно было имя того, кого он забрал, прошлое или достижения. Важно только лицо и тело – и переход от живого к мертвому.

Сдерживать страх и дальше не получалось, Никита дошел до предела. Да и потом, не было здесь толпы, оценивающей его, не перед кем лицо держать! Он дышал все чаще, и головокружение усилилось. Возможно, появились темные пятна перед глазами, но в темноте этого было не видно. Он попробовал крикнуть, но звук получился откровенно жалкий. Тогда Никита собрал остаток сил, он начал метаться по багажнику, извиваться всем телом, чтобы избавиться от скотча, бить ногами по металлу, силясь открыть свою временную клетку.

Но ничего из этого не помогло. Даже если похититель услышал его жалкие потуги освободиться, он не обратил на это внимания, не было нужды. Он уже победил!

Машина увозила Никиту все дальше в темноту.

Глава 11
Джон Даффи и Дэвид Мулкахи

Для слежки Ярослав как раз подходил хуже всего, он и сам это понимал. Сложно не заметить, что за тобой всюду таскается двухметровый дядька, да еще и с примечательной внешностью! А если прибавить к этому дорогущую машину и порой эксцентричные наряды, больше подходящие для подростка, чем для взрослого мужчины, получается явно не Штирлиц.

Но он старался, как мог, потому что Анна была права: больше некому. Сама она еще нескоро сможет покидать дом, а Леон прекрасно известен объекту слежки. Пришлось постараться.

Для начала он купил себе наряд в серых тонах – спортивные брюки, майка, потрепанная куртка из секонд-хэнда. Все это сразу делало его меньше похожим на картинку из модного журнала и больше – на бродягу, у которого не хватает денег нормально побриться. Потом он взял в прокате старый серебристый автомобиль, такими половина города заполнена. Правда, Ярославу пришлось признать, что мощность двигателя у этой машинки почти кукольная. Если дело дойдет до погони, он наверняка останется далеко позади. Так ведь его посылали не на погоню, а на слежку! К тому же, на загруженных улицах мегаполиса маневренность важнее скорости.

Он слился с толпой, как мог, постарался казаться обыкновенным, среднестатистическим. Он понятия не имел, будет ли этого достаточно, чтобы обмануть Тимура Таборевича. Если тот действительно Матадор… Возможно, нет. Возможно, этим Ярослав как раз навлечет на себя его гнев, совершит «преступление», за которое его можно будет покарать. Но страха он как раз не испытывал, он был уверен, что способен справиться с каким-то психом.

Хотя по настоянию Анны он все равно оставался на связи с Леоном. Тот сменил его на дежурстве в загородном доме. Впрочем, выглядел Леон так, что ему самому нянька не помешала бы!

– Я уже тут, – сообщил Ярослав, облюбовав себе неприметное место на бесплатной парковке. Гости клуба «Суприм» оставляли свои машины на охраняемой площадке, отсюда она вся была на виду. – Его пока нет.

– Это была бы странная слежка, если бы он вышел встречать тебя, правда?

– Хорош шутки сочинять, у меня ведь реальный повод для сомнений есть! Он вообще в клубе? Или я тут зря кукую?

– В клубе, – заверил его Леон. – Я сегодня звонил, чтобы отменить тренировку.

– Ого, а не боишься, что это навлечет на тебя подозрения?

– Если он – Матадор, он и так все знает. А если нет, примет за чистую монету. Я сказал, что мы с Анной подхватили вирус и оба не придем. У людей, живущих вместе, такое случается.

Тут Леон был прав: если в Анну стрелял Матадор, он и так поймет, почему она не появилась. Правда, сама Анна почему-то отказывалась верить, что это возможно. Зато Ярослав был убежден, да и Леон, кажется, не исключал такую версию. Между прочим, преуспев, Матадор расслабится, а для слежки это хорошо.

– У него же черный «Рэйндж»? – уточнил Ярослав.

– Да, я тебе фото скидывал.

– Вот я на него и смотрю… Не на фото, в смысле, а на машину. Позвоню тебе, если что-то изменится.

– Давай – и не глупи.

– Ане привет!

Не глупить он так и не пообещал.

В шпионских фильмах слежка выглядела куда занимательней, чем оказалось на самом деле. Сначала Ярослав внимательно присматривался к машине и выходу из клуба. Ему казалось, что Тимур появится в любой момент, и вот тогда начнется самое интересное. Но время шло, а тренер не появлялся, он просто работал… Как будто и не был серийным убийцей!

Тогда Ярослав решил, что Тимур уедет ближе к закрытию клуба, почти расслабился – и снова ошибся. Тренер появился из дверей в пять вечера. Он направился к своей машине, не оглядываясь по сторонам, как будто спешил куда-то.

Ярослав поехал за ним, это было не так уж сложно. Машин уже было много, но еще не слишком – не так, как в час пик. Он ждал прорыва в расследовании, улик, которые помогут разоблачить убийцу, указание на логово маньяка… а оказался перед торговым центром.

Именно туда направился Тимур, оставив машину на парковке. Ярослав бросил свой автомобиль на «аварийке» и поспешил за ним. Но и тут тайны не было: Таборевич сразу пошел в туалет.

«Просто замечательно, – подумал Ярослав. – Вместо погони за преступником я бегаю за качком, которого нужда накрыла!»

Он был так раздражен, что едва не потерял концентрацию. Леон всегда говорил, что эмоциональность – его главная слабость, но кто ж в свои слабости верит? За это Ярослав и поплатился, чуть не упустив Тимура из виду.

Хотя его вины в этом была ровно половина, задачу ему усложняло еще и то, что Таборевич переоделся: сменил костюм на джинсы и черную байку с надвинутым на лицо капюшоном. А вот это уже странно! У такого поступка не было никакого безобидного объяснения. Тимур ведь только что был в своем клубе, там он двадцать раз мог переодеться! Но он потратил время, сделал это здесь… Почему?

От выхода Таборевич направился не к своей машине, а к остановке общественного транспорта. Ярослав подумывал так и остаться его тенью, однако решил, что это опасно. Таборевич сейчас насторожен, он заметит слежку, если она будет слишком близко!

Поэтому Ярослав вернулся в прокатный автомобиль и стал наблюдать за остановкой оттуда. Долго ждать на сей раз не пришлось: Таборевич сел в первый подошедший автобус, создавалось впечатление, что он точно знает расписание. Получается, он такое не первый раз проделывает!

Следить за автобусом, как ни странно, оказалось сложнее, чем за легковым автомобилем. Объехать эту черепаху мог кто угодно, и автомобиль, намеренно подстраивающийся под ее скорость, вызывал недоумение. Ярославу пришлось то обгонять автобус, то снова оставаться позади, не забывая при этом наблюдать за каждой остановкой. Он и сам не понимал, каким чудом ему удалось не прошляпить Таборевича – но получилось же!

На этот раз тренер направлялся к метро. У Ярослава не осталось выбора, он припарковал машину во дворах и направился следом за Тимуром, сливаясь с человеческим потоком. Не похоже, что Таборевич просто гулял тут или запутывал след. Все указывало на привычность маршрута и отработанность движений. Но ведь в клубе Леону сказали, что главный тренер часто пропадает! Ярослав чувствовал: он на правильном пути.

Они проехали несколько станций, сменили ветку, снова сели в один поезд. После метро Тимур вновь предпочел автобус, и это был опасный момент для Ярослава. Одно дело – ехать в разных вагонах поезда, совсем другое – тесниться в салоне! Но Ярослава спасло то, что час пик уже был в разгаре, и толпа служила самой надежной защитой. На каждой остановке автобус покидали несколько человек, и Ярославу несложно было выйти вместе с Тимуром, не привлекая к себе лишнего внимания.

Они оказались на окраине города. Жилые дома здесь тоже были, но далеко, и Таборевич направился не к ним. Здания, к которым он свернул, в рыжих летних сумерках показались Ярославу промышленными – и пустующими. Идеальное место для логова маньяка!

Чуть отстав от своей цели, Ярослав достал телефон и набрал сообщение: «Кажется, я нашел его убежище!» Он пока не нуждался в помощи, но ему было спокойнее от того, что кто-то знает, где он.

Ответ от Леона не заставил себя ждать: «Будь осторожен». Кто бы говорил!

Тимур продвигался мимо заброшенных зданий и через пустыри такими тропами, которые случайно не найдешь. Людей здесь было совсем мало, Ярослав лишь иногда слышал голоса в отдалении, а на их пути и вовсе никого не попадалось. Ну вот же, вот! Понятно, что комната пыток Матадору не нужна, своих жертв он убивал на месте. Но ему необходимо где-то хранить инструменты и оборудование! Ярослав не сомневался, что очень скоро он увидит это место.

На пару секунд он потерял Тимура из виду, когда тот свернул за угол. А потом… Потом он услышал музыку. Приглушенную, будто пробивающуюся из-под земли, но при этом слишком отчетливую, чтобы быть галлюцинацией. Ярослав достаточно часто бывал в ночных клубах, чтобы узнать их любимые ритмы. Все еще ничего не понимая, он продолжил идти вперед.

Тимура за углом не было – зато была лестница, ведущая вниз, в подвал полузаброшенного здания, а над ней – яркая неоновая вывеска. И вряд ли логово маньяка обозначалось бы так ярко! Таборевича нигде не было, хотя двор при здании хорошо просматривался, его так быстро не пересечешь. Оставалось только одно разумное объяснение: Тимур пошел туда, вниз, к музыке.

И Ярослав направился следом за ним. Он понимал, что поступает нелепо. Ему следовало бы здесь и остановиться, запомнить адрес, чтобы потом, при свете дня, проверить это место в компании Леона. Однако инстинкты подсказывали, что правильнее будет покончить со всем сейчас, самому.

Он понятия не имел, что увидит, если откроет металлическую дверь в конце лестницы…

* * *

Альфа-самец найдется в иерархии любого более-менее сложного вида. И люди, уж конечно, не могли стать исключением. Но если у животных поведение альфа-самца предсказуемо, то у людей его типичные черты могут оказаться на редкость забавными.

Примерно это и подтверждала история с Ярославом. Он старался сдерживаться, не входил в ее комнату, но Анна все равно слышала, какой скандал он устроил в коридоре. От смеха ее сдерживало лишь одно: смеяться по-прежнему было больно.

– Да чтобы я! – бушевал Ярослав где-то на первом этаже. – Еще хоть раз!.. Ты поэтому меня послал на слежку? А? Ты хоть понимаешь…

Его голос звучал то тише, то громче, поэтому Анна не всегда различала каждое слово, но об общем смысле давно уже догадалась. Леон отвечал всегда тихо и сдержанно, однако Анна достаточно хорошо его знала, чтобы понять: ему и самому едва удается не расхохотаться, а сдерживается он только из вежливости.

Наконец ей надоела эта игра в подслушивание, и она позвала Ярика к себе. Моменты ясности мыслей все еще были редкими, и Анна не собиралась упускать их.

Ярик старался вести себя спокойно, но у него просто не получалось. Его переполняли возмущение и нервное перевозбуждение, поэтому, войдя в спальню Анны, он сразу принялся наматывать круги перед окном. Это, да еще тот факт, что он был покрыт блестками, вызвало новый приступ смеха – но вспышка боли стала лучшей причиной успокоиться.

Леон сначала остановился на пороге, собираясь сдерживать приятеля, если понадобится, однако Анна сама попросила его уйти. Во-первых, при нем Ярик опять будет срываться в бесконечные обвинения и стесняться куда больше, чем при ней. Во-вторых, скоро должна прийти на осмотр Мира, и ее нужно будет впустить.

Когда за Леоном закрылась дверь, Ярик не выдержал.

– Мне кажется, я от этого никогда не отмоюсь! От меня пахнет духами почище, чем от секретарши, у которой десять лет не было мужика и она уже согласна на все!

– Интересные у тебя метафоры, – сдержанно указала Анна.

– Я был в гей-клубе, Аня! Я! В гей-клубе! Если об этом кто-то узнает… Это же… Пиз…

– Угомонись, общую мысль я поняла.

– Это нельзя понять!

Словно желая продемонстрировать ей степень своего грехопадения, он показал Анне буклет, явно захваченный из клуба. На нем два молодых человека в обтягивающих комбинезонах, покрытых стразами, страстно целовались под сияющим диско-шаром. Подпись сообщала, что это место, где всем рады. Правда, Анна подозревала, что под «всеми» здесь подразумеваются далеко не обладательницы двух Х-хромосом.

Ярик держал буклет за уголок, двумя пальцами, и вид у него был такой несчастный, словно теперь ему обязательно придется сыграть свадьбу с одним из мужчин с обложки. Вот в этом и проявлялись типичные черты альфа-самца: само подозрение в гомосексуализме было для него страшной травмой. Как же! Это же он! Собственно, для любого гетеросексуального мужчины в этом есть определенный страх, Анна давно заметила, но для Ярика все переходило в суеверный ужас. Почти на уровне «А вдруг это заразно?!»