Текст книги "Последний выход Матадора"

– Ты считаешь, что Элина может знать о том, что он убийца? Все, я окончательно запутался! – растерялся Ярослав. Ему-то казалось, что он пришел сюда с финальным ответом, а получил только новые вопросы.

– Сейчас распутаем, – заверила его Анна. – Мне нужно больше узнать об Арсении, чтобы понять, кто он такой. Как тренер он хорош, это понятно. И он, и Элина не лишены настоящих эмоций, они искренне привязаны друг к другу. Следовательно, Матадор, кем бы он ни был, социопат, а не психопат. Ну а дальше… Пока я не заметила ни у одного из них склонности к насилию. Это ничего не значит. Я бы хотела поговорить с кем-то, кто знает Арсения. Со знакомыми Элины я бы тоже пересеклась, но это, скорее всего, будет бесполезно.

– Почему?

– Ее круг общения, насколько я поняла, – это новейшие знакомые. Друзья и коллеги. А мне нужен кто-то, кто знал Матадора в детстве. Это сейчас он сдержанный и спокойный, раньше ему сложнее было контролировать свою природу.

– Да, но если Элина стала такой из-за изнасилования, ее детство тут никакой роли не играет, – отметил Ярослав.

– Она не могла стать такой только из-за изнасилования. Многие женщины, увы, проходят через эту травму, но чтобы была такая реакция… Не забывайте: Матадор преследует не только насильников. Если бы Элина вдруг превратилась в мстительницу, сражающуюся за обиженных женщин, она бы не убила Ирэн – не ее профиль. Вот почему мне нужно больше знать о Гончарове. Ярик, если жив его папаша, ты сможешь его найти?

– Да вроде, жив… По крайней мере, я никаких сообщений о смерти не встречал.

– Найди его, пожалуйста, и поговори, посмотрим, как он опишет своего сына.

– А с Элиной что?

– Элина пусть живет себе, не о ней речь.

– Так зачем в это впрягать Ярика? – удивился Леон. – Давай я сделаю!

– Нет, ты так просто не выкрутишься, – слабо улыбнулась Анна. – Для тебя есть задача посложнее.

– Дай догадаюсь: съездить в родовое гнездо Гончаровых?

– Ага, туда. Там прошло становление личности Гончарова. Нужно понять, почему он вдруг рванул в Москву, роняя тапки – из любви к столице или была другая причина. Возьми с собой камеру, я хоть так поучаствую!

Больше она ничего не сказала, но это было и не нужно. Даже Ярослав, знавший ее не слишком хорошо, видел, как тяжело ей быть прикованной к кровати. Как странно, что Леон просто принял случившееся с ней и не попытался отомстить…

– Я-то не против прокатиться, – вздохнул Леон. – Но мне не нравится, что ты будешь здесь одна. Думаю, нам с Яриком лучше работать в разное время. А кто-то один пусть побудет с тобой!

– Работайте одновременно, мы не знаем, сколько у нас времени и чем занят Матадор. Между прочим, я буду не одна.

– Призовем Диму?

– Да, обстоятельства чрезвычайные, поэтому мне придется довольствоваться его обществом. Как видите, из нас троих меня ждет самая тяжелая участь!

Глава 13
Тед Банди

Это было странно и по-своему даже любопытно. Леон приехал в небольшой провинциальный город один, но в то же время Анна была с ним. Ее голос звучал в наушнике, закрепленном у него на ухе, она могла получать картинку через портативную камеру, которую он привез с собой. Леон подозревал, что однажды местный интернет все-таки подведет их, но пока все шло отлично.

Он все равно предпочел бы, чтобы она на самом деле была с ним. Однако это пока невозможно, и приходилось довольствоваться тем, что есть. К тому же, такая связь не только давала Анне возможность наблюдать за происходящим, Леон тоже знал, что у нее все в порядке. Конечно, она убеждала его, что до тех пор, пока в доме похищенный мальчишка, ей ничто не угрожает. Так ведь еще раньше она говорила, что Юпитер никогда в жизни ее не тронет, а чем все кончилось!

– У меня такое ощущение, что я попал в один из тех фантастических фильмов, которые смотрел пацаном, – признал Леон. – Ну, знаешь, те, где у героя крошечный микрофон в ухе, и он постоянно общается с какой-то Центральной. Или «Хьюстон, у нас проблема!»

– Будущее уже сегодня, – отозвалась Анна. – Я этому не столько удивляюсь, сколько радуюсь. Если бы не развитие технологий, период моей реабилитации был бы менее продуктивным – и более печальным. Как думаешь, за день управишься?

– Буду очень стараться.

Им удалось получить только два адреса, связанные с прошлым Арсения Гончарова: квартиры, где он вырос, и фирмы, на которую работал. Был еще дом в деревне, куда позже переехала его мать, но то здание, насколько было известно Леону, сгорело, толку от него не было бы.

Да и эти два адреса не давали никаких гарантий. Начать Леон решил с его квартиры и оказался перед старым, потрепанным временем домом. Когда сюда въезжала семья Гончаровых, дом был еще новым – а Арсения не было даже в проекте.

Квартиру давно продали, и новые жильцы понятия не имели, кому она принадлежала. Но Леон изначально делал ставку не на них, а на соседей. Соседи знают все, среди них найдется хотя бы парочка любителей сунуть нос не в свое дело. Другой вопрос, что придумывать они могут больше, чем знать наверняка, но это уже неизбежный риск.

В восьмидесятые-девяностые соседей, готовых поболтать о семье Гончаровых, наверняка было немало. Сначала из-за того, что они богато жили, потом – из-за аферы, в которую оказался втянут отец семейства. Но прошли не годы даже, а десятилетия, и местных сплетников уже не осталось. Леону пришлось побродить по этажам, он почти отчаялся, пока не обнаружил, что за это время на лавку у подъезда уселась старушка – которая вполне могла помнить всю историю этого дома.

Анна тоже ее заметила:

– Любопытный объект. Может страдать проблемами с памятью и отличаться поразительной нелюбовью ко всему свету. А может, наоборот, будет рада хоть с кем-нибудь поболтать. Попробовать стоит!

Леон заранее придумал, как объяснить свой интерес к семье Гончаровых: он решил не слишком отдаляться от истины. С собой он захватил полицейское удостоверение, ненастоящее, но способное обмануть любого, кто не был профессионалом. Он представился и заявил, что расследует дело, в котором Арсений Гончаров стал подозреваемым, и теперь полиции нужно узнать все о его семье.

Старушка оказалась не из доморощенных церберов, она была ближе к тем сказочным персонажам, которые любят весь мир и всех вокруг считают внуками. А главное, имя Гончарова было ей знакомо.

– Сенечка? – удивилась она. – Что случилось с Сенечкой? Не слушайте никого, такой хороший мальчик!

– А вот и Клондайк, – прокомментировала Анна.

Реагировать на нее Леон пока не мог, он был сосредоточен на разговоре.

– Вы знали семью Гончаровых?

– Конечно, знала! Мы были из первых… Из тех, кто в восьмидесятом получал этот дом! Они были младше меня, и я сразу подумала: какие милые детки! Какая образцовая семья! Такие крепкие семьи только в Союзе и были, сейчас уже не то… Он и она, ребеночек, все как положено! И никто же не думал тогда, что «мне надо карьеру сделать, пожить для себя» – тьфу ты!

Рассуждения старушки о проблемах нового поколения Леона не слишком интересовали, его больше смущало расхождение в датах. Да и Анна не осталась в стороне:

– Гончаров родился в восемьдесят первом, старушенция что-то путает.

– Мы точно об одной семье говорим? – уточнил Леон. – Насколько мне известно, в восьмидесятом Арсения Гончарова еще не было.

– Не было, – с готовностью подтвердила старушка.

– Так с каким же ребеночком они получили квартиру в восьмидесятом?

– Со старшеньким своим, Олежкой! Чудо что за ребенок был! Улыбчивый, скромненький, очень воспитанный. Было ему тогда годика три-четыре, более послушного мальчика я в жизни не встречала, а я долго живу. Сенечка родился через год. Разве не прелесть? Семья с двумя детками!

– То есть, родители у него были хорошими?

– Самыми лучшими! Папа его тогда еще честно работал, инженером, это потом уже он… А тогда – нет. Мама дома сидела, куда ж ей работать с двумя маленькими детками! Светлые люди. Но со светлыми людьми почему-то беды и происходят…

– Бывает иногда. Что у них случилось?

– Олежка умер, – печально пояснила его собеседница. – Они с Сенечкой были друзья большие, как два котенка – всюду вместе бегали. Но тем летом они поехали в деревню, а вернулись уже без него. Очень горевали все, и мы, соседи, тоже!

– Из-за чего он умер?

– Его мама не любила об этом говорить, да я ее и не виню. Если б кто из моих мальчиков умер, я бы вообще не пережила! Уже потом я узнала, что это был несчастный случай, каких много. Мальчики – они ж непоседливые всегда, не для того в деревню ездят, чтобы за книжками сидеть… Олежка полез на чердак, упал и разбил голову. Спасти не смогли, прям по дороге в больницу и умер.

Трагедия серьезно изменила жизнь семьи. Соседка отмечала, что Арсений стал тихим и замкнутым, как будто запуганным. Она видела в этом следствие разлуки с братом. Леон подозревал, что не все так просто. Он в прошлом уже слышал о серийном убийце, для которого брат стал первой жертвой.

Но доказать ничего не удалось – никто этого даже не подозревал. Мать Арсения пошла работать, потому что в семье было туго с деньгами, для мальчика начались школьные будни, и трагедия со старшим сыном понемногу начала забываться.

В начале девяностых отец Арсения решил, что оставаться инженером – тоскливо и бесперспективно. Он впутался в бизнес с финансовыми пирамидами, которые тогда еще были новинкой, достойной доверия. Первое время у него даже получалось. Гончаровы жили хорошо, отремонтировали квартиру, превратили ту самую дачу, на которой умер Олег, в полноценный загородный дом. Мать уволилась и все свободное время проводила с Арсением, любви и заботы ему хватало.

Однако сытые годы оказались недолгими. Прошло немногим больше пяти лет, и пирамида рухнула, а Гончаров-старший оказался за решеткой, причем надолго. Арсений и его мать остались вдвоем, она – без работы, он – без толкового образования. Чтобы хоть как-то выкрутиться, она продала квартиру и переехала загород.

– И вы больше ничего о ней не знаете? – спросил Леон.

– Знаю, но совсем немного. Я узнавала, как они там, все-таки столько лет прожили рядом, не чужие люди! Но у них все сложилось хорошо. Ей нравилось жить в деревне, Сенечка пошел учиться, он всегда был очень самостоятельным мальчиком. Отец его… Не знаю, вышел или нет, но это уже и не важно. Так что никакой он не преступник, вы не думайте!

Логика была сомнительная, но спорить Леон не стал, он и сам не брался сказать, можно ли считать Гончарова преступником.

По большому счету, пока всплыла только одна подозрительная деталь: смерть брата. Но нет никаких доказательств того, что это дело рук Арсения! Сколько ему тогда было? Мог ли такой маленький ребенок убить старшего мальчика? Чтобы столкнуть кого-то с крыши, большой силы не требуется, но зачем? Если верить соседке, братья Гончаровы были очень близки, и после смерти Олега Арсений изменился не в лучшую сторону.

Возможно, это и правда был несчастный случай.

Распрощавшись с соседкой, Леон направился по второму адресу – ему предстояло навестить фирму, где когда-то работал Гончаров. Организация существовала уже много лет, и, хотя персонал не раз сменился, кто-то мог помнить бывшего сотрудника.

– Что думаешь? – поинтересовался Леон. – Дает нам что-то смерть Олега Гончарова или нет?

– Повод для размышления – и не более того. В остальном характеристика семьи положительная.

– Да уж, Ярик в чем-то прав: Элина больше подходит на роль убийцы-мстительницы!

– Ярик не прав ни в чем, а Матадор – не мститель. Прекрати воспринимать его так, и кандидатура Элины Васильевой сразу перестанет казаться тебе такой уж несомненно виновной.

– Мститель, борец за справедливость – одно и то же!

– Во-первых, не одно и то же. Во-вторых, борец за справедливость – это тоже не про него.

– Ты издеваешься? – возмутился Леон.

– Даже не думала. Я тебе сто раз говорила, что у людей, которых зовут маньяками, особый склад мыслей. То, что для тебя – извращение, для них – норма, и речь здесь идет не только о поведении или сексуальных предпочтениях. Существует еще извращение принципов.

– Но ты же говорила, что Матадор – социопат, как и Фильо, разве это ничего не меняет?

– Только то, что он способен на достаточно богатый спектр эмоций. Они никоим образом не делают его адекватным человеком. Смотри, что получается… Вот есть поступок, который он совершил, допустим, убийство Алекса Арташова, насильника. Ярик думает, что это месть за изнасилованную девушку. Ты думаешь, что это попытка восстановить справедливость. Матадор же просто уничтожает того, кто должен быть уничтожен. Для него любое «почему» – это оправдание собственной жестокости. Народные мстители только в кино выглядят круто. На самом деле, человек, который позволил себе убивать, – страшный человек. Ничем не лучше другого серийного убийцы, действующего по принципу «Я убил ее, потому что она сама этого хотела».

– Но он же и сдерживает себя… Он так и не напал на Чеховского.

– Да, он придумал ограничения, и все равно в их основе не человеческая порядочность. Знаешь, как психологи, работавшие с Фильо, определили главную цель его жизни, главный мотив всех его действий? «Агрессивное самоутверждение». Вот и у Матадора та же история! Все убийства, совершенные им, это одно большое послание: я есть. Я – сила. Его не мучает совесть, потому что он сам назначил невиновных и преступников. Но роль палача для него важнее, чем справедливость.

– Если он и правда такой псих, как он вообще сдерживается?

– Ну, «псих» – слишком широкое понятие, чтобы использовать его всерьез. Мы знаем его мотив и жизненные установки. Но есть еще целый набор качеств, которые определяют, как жажда убийства проявится. Фильо, например, был личностью параноидальной и антисоциальной, постоянно готовой к нападению, и он сделал это явным. А как иначе? Он жил не в мирном обществе, а среди других убийц. Это как в дикой природе: будь ярким, покажи, что ты ядовит, что у тебя есть клыки, и тогда, возможно, тебя не тронут. Но если такой же хищник попадает в другую среду обитания, он и ведет себя иначе.

– Ты ведь понимаешь, что они все равно остаются людьми, даже если ведут себя, как животные? – усмехнулся Леон.

– Разница не так существенна, как тебе кажется. Так вот, на одной чаше весов у нас психопатический персонаж вроде Фильо, на другой – обаятельный скромняга вроде Теда Банди. Слышал о таком? Среди его прозвищ было «Очаровательный убийца» – и неспроста. Банди тоже отличался склонностью к психопатии, к диким, животным нападениям. Что он делал со своими жертвами – тебе лучше не знать. Но его преимущество перед такими, как Фильо, было в том, что он умел себя сдерживать. У него было две личности, одна – миляга Тедди, которого все любили, а женщины у его ног дорожку выкладывали. Вторая – охотник Тед Банди, не знающий жалости. Первая личность помогала ему существовать в человеческом обществе, вторая приносила истинное удовольствие. И Тед Банди точно знал, когда нужно выключить одну и включить вторую. Матадор – это нечто среднее между Фильо и Банди. Он не совсем разорвал связь с людьми, он умеет скрываться среди них, но он же не боится смерти и даже жаждет ее, все остальное – так, предлог.

– Но почему все-таки не Элина Васильева? При всех исходных данных.

– Потому что Элина прошла через психическую травму в достаточно зрелом возрасте. Для такого помешательства, как у Матадора, обычно требуется детская травма, у Элины я ее не нашла.

– Так ведь и у Гончарова тоже нет!

– Да, пока с ним глухо, – признала Анна. – Смерть брата нельзя считать принципиально важной, пока не будет доказано, что Гончаров с ней связан. Для нас важнее его счастливая любящая семья, это не вариант для Матадора. Ищем дальше.

У Леона не было времени толком разобраться, чем занимается компания, на которую работал Гончаров. Ему казалось, что все просто. В Москве Гончаров работал исключительно как тренер, он все свое время уделял этому, он даже успевал участвовать в соревнованиях по бодибилдингу. В родном городе он отучился на слесаря, так было сказано в анкете, которую он когда-то заполнил для «Суприма». Чего здесь можно было ожидать?

То, что компания называлась «Фортресс», мало что значило. У клуба и юридического лица, стоящего за ним, могут быть совершенно разные, даже не похожие названия. На карте было сказано, что по этому адресу находится большой офисный центр, а там могло располагаться что угодно, от магазина детского питания до представительства военной компании. Так что ожидания Леона были предсказуемыми – и ошибочными.

– Скажи мне, что даже ты к такому не готовилась, – нахмурился Леон, изучая вывеску.

– Я не готовилась, но пока ты шел сюда, я успела изучить в интернете их сайт. Так что я узнала минут на двадцать раньше тебя.

– Мне сказать не могла?

– А разве это что-то изменило бы? Нам важно вот что: с этого момента ситуация становится очень серьезной. Такого следа в нашем деле еще не было.

Компания «Фортресс» занималась продажей программного обеспечения. Они устанавливали простым пользователям антивирусы, продавали компаниям программы бухучета, налаживали в офисах внутренние компьютерные сети. Чтобы оказаться здесь, Арсению не хватило бы ни образования слесаря, ни увлечений бодибилдера. Получается, в его биографии было что-то еще, что он скрыл – намеренно!

Полицейское удостоверение снова помогло наладить контакт и значительно упростило Леону жизнь. В офисе работали в основном молодые ребята, текучка была очевидной, но руководители компании не менялись – они ведь ее и основали!

Арсения они помнили, но ничего толкового о нем сказать не могли. Хороший сотрудник, умный и исполнительный. С коллективом ладил, со всеми задачами справлялся. Ушел по собственному желанию, ссылаясь на семейные обстоятельства. Почему наняли? Так он ведь с высшим образованием был, программист!

Гончаров должен был сказать об этом. Вроде как его образование не имеет отношения к работе в «Суприме», но… Указал же он образование в ПТУ! Зачем кто-то станет молчать о своем дипломе? Да только в том случае, если этот диплом может навести на него подозрения!

– Вы можете пообщаться с Витой, – предложил руководитель фирмы.

– А это кто?

– Сегодня – мой заместитель, она в нашей фирме много лет работает, а мы ценим лояльность! Но начинала она одновременно с Арсением, если я правильно помню, они были друзьями.

Леон уже получил от этой поездки много, на такую удачу он не надеялся – но отказываться от нее не собирался.

Вита оказалась высокой, полной и красивой молодой женщиной, дорого одетой и ухоженной. Она, в отличие от руководителя фирмы, смотрела на предполагаемого сотрудника полиции без волнения. Судя по всему, ей нечего было скрывать, и свое знакомство с Гончаровым она не считала чем-то преступным.

– Мне сказали, что вы хорошо знали Арсения Гончарова, – указал Леон.

– Не скажу, что так уж хорошо, но – знала. У нас были приятельские отношения. Мы пришли работать в один месяц, оба едва выпустились из университета. Сеня всегда был более уверенным, чем я. Он взял меня под крыло, можно так сказать.

– В чем это выражалось?

– Сначала он просто помогал мне по работе. А когда у меня возникли неприятности, он меня очень выручил.

– Какие неприятности?

На этот раз Вита замялась, судя по всему, история была непростая. Она бросила беглый взгляд на руководителя, который следил за ними через стеклянную перегородку, делая при этом вид, что не следит.

– Все, что вы скажете, останется между нами, – заверил ее Леон. – Передо мной не стоит цели обвинить Арсения хоть в чем-то, я просто пытаюсь понять, что он за человек. И если вы можете сказать про него что-то хорошее, сейчас – лучшее время.

Она кивнула, хотя чувствовалось, что уверенности у нее поубавилось.

– Пожалуй, теперь можно это сказать… Я не буду называть имя другого человека, связанного с этой историей, он здесь больше не работает и искать его не нужно. Но я должна рассказать об этом, я в долгу перед Сеней, он ведь из-за меня и уволился!

– Она в этого Сеню чуть-чуть влюблена была, – заметила Анна. – До сих пор видно. Намекай ей периодически, что ты на его стороне.

– Я тогда проработала всего пару месяцев, еще испытательный срок не прошел, – продолжила Вита, – когда меня вдруг начали преследовать! Кто-то присылал мне похабные электронные письма, фотографии… Ну, знаете, порно… Я по наивности пару раз открыла, потом, конечно, перестала, но мне хватило того, что я увидела! Это было очень неприятно и жутко. У меня появилось ощущение, что за мной следят, и тот тип, что писал мне, намекал, что ему известно очень многое. А в коллективе нас тогда было больше двадцати человек, я понятия не имела, кто это делает!

– Почему вы решили, что он именно с работы? – удивился Леон.

– У меня тогда вся жизнь работой была! Молодой специалист, что поделаешь… И тут – это! Мне было очень стыдно выносить такую грязь на публичное обозрение. Я убеждала себя, что это мелочи, что нужно только потерпеть, и он устанет. Но ему, похоже, доставляла удовольствие та травля, которую он мне устроил, становилось только хуже.

– На каком этапе в эту историю вступает Арсений Гончаров?

– Вот сейчас и вступает. Сеня заметил, что я стала нервной и измученной. Он сам ко мне подошел и спросил, что происходит. А я и рассказала ему – у меня больше не было сил таиться, мне нужно было рассказать хоть кому-то! Сеня выслушал меня, пообещал помочь.

– И помог?

– Да! Только благодаря ему все и закончилось… Он по письмам вычислил, кто их посылает, влез в компьютер того типа и нашел там столько компромата! Ну и показал всем. Вообще всем! Но сделал так, будто это произошло случайно – ошибочная рассылка. Моему мучителю пришлось уволиться, городок у нас маленький, и этот позор преследовал его еще очень долго. Все было бы хорошо, если бы фирма не начала служебную проверку из-за этой рассылки. Никто не знал, кто ее сделал, подозревали в основном меня, но я не боялась – они бы ничего не доказали, потому что я этого не делала! На Сеню, думаю, тоже не вышли бы, но он решил не рисковать. Он уволился еще до окончания проверки и уехал в Москву. Наверно, ему так было лучше… Но мне до сих пор жаль.

Ее рассказ был прямым указанием на хакерские способности Гончарова. Простой программист на такое не способен! Странно только, что он так подставился…

Или не странно? В то время Арсений был совсем молод, скорее всего, на его счету не было убийств – если он не был связан со смертью своего брата. У него впервые появилась возможность наказать «злодея» и помочь кому-то. Он предпочел не тихо поговорить с тем, кто преследовал Виту, и даже не набить ему морду в подворотне, а выставить его всеобщим посмешищем, раздавить морально.

Никто пока не указывал на жестокость Гончарова – подобное за ним не замечали. Но история с хакерскими навыками, которую он попытался скрыть, уже была тревожным сигналом. Оставался еще шанс, что все это случайность, но шанс был откровенно хлипким.

– Нужно всерьез взяться за Гончарова, – объявила Анна, когда Леон покинул здание. – Выяснить, что в его жизни могло произойти такого, что развило бы в нем садистские наклонности. И вся эта история с травмами шеи – она неспроста.

– Согласен с тобой, но сначала давай я отвечу Ярику, он уже минут пятнадцать пытается до меня дозвониться!

Зная, что он должен будет постоянно поддерживать связь с Анной, Леон попросту взял с собой два телефона. Он ждал, что Ярослав ему позвонит, тот как раз должен был сегодня встретиться с отцом Арсения Гончарова. Но первый звонок поступил, когда Вита рассказывала свою историю, и прерывать ее было бы рискованно, она и так неохотно согласилась.

Ярик этого намека не понял и успел набросать неотвеченных вызовов. Похоже, ему не терпелось о чем-то рассказать, и это было любопытно.

– Что случилось? – поинтересовался Леон.

– Наконец-то! Где ты там шатаешься?! Сто лет с тобой связи нет!

– Не более получаса.

Судя по голосу, Ярослав нервничал, но это было следствием не страха, а, скорее, нервного возбуждения гончей, взявшей след.

– Ты что-то откопал? – догадался Леон.

– Я откопал все! Нет, ты только послушай! И Аня пусть послушает! Вы мне не поверите!

* * *

Константин Гончаров оказался не только жив, но и свободен. Его выпустили четыре года назад, и найти его след оказалось непросто. Ярославу пришлось изрядно повозиться, и получилось так, что он, оставшийся в Москве, отправился на встречу уже после того, как Леон уехал из города.

Бывший строитель финансовых пирамид ныне жил более чем бедно. Когда Константин вышел из тюрьмы, его никто не ждал. В собственности у него остался только дом в деревне, да и тот сгорел. Поэтому теперь Гончарова-старшего видели только в обществе бродяг, и с постоянным адресом у него было туго. Он обитал в Подмосковье, но там кочевал, задерживаясь разве что в им же построенных палатках.

Возможно, он не знал о том, что его сын живет теперь очень близко. А может, знал, но даже тяготы кочевой жизни не могли заставить его снова встретиться с Арсением…

К большому удивлению Ярослава, Константин оказался трезв, хотя встретились они после полудня. Да и в целом он выглядел потрепанным и нездоровым, но никак не спившимся.

Основным занятием Гончарова теперь был сбор бутылок, которые он грузил в мешки, кое-как водруженные на ржавую тележку.

Сначала он отказывался общаться с Ярославом, но возможность подзаработать заставила его отвлечься от поисков стеклотары. Когда он услышал, что речь пойдет о его сыне, что-то изменилось в его взгляде, но Ярик не сумел определить, что именно, в людях он разбирался не так хорошо, как Леон и Анна.

– Значит, он все-таки привлек внимание… – задумчиво произнес Константин. Судя по невнятной речи, ему не хватало многих зубов. – Ты из полиции?

– Да, – соврал Ярослав.

– Я так и думал… Кем же он стал?

– Это я и пытаюсь понять.

– Он стал монстром, да? – криво усмехнулся Гончаров-старший. – У меня всегда было чувство, что он станет монстром! Но это не он виноват… Если кого винить, так только меня!

И тут Ярик понял, что наткнулся на золотую жилу. Анна предполагала, что Константину известно не так уж много, раз он столько лет провел вдали от семьи. Но оказалось, что все иначе.

– Ты говори, отец, – подбодрил его Ярик. – А там уж решим, кто монстр, а кто – нет!

Со стороны семья Константина смотрелась образцовой. Первая любовь, красавица-жена, свадьба, рождение сына – родственники и соседи довольны! И только он знал, что происходит, когда двери заперты, а свет погашен.

Его жена страдала серьезным психическим расстройством. До свадьбы она удачно скрывала это, ей было несложно: они пересекались только на свиданиях. Но притворяться двадцать четыре часа в сутки она не могла и после свадьбы дала себе волю.

– Я как будто оказался в плохом анекдоте, – покачал головой Константин. – В том, где муж совсем не знает свою жену…

Главным симптомом стали частые и резкие перемены настроения. В один миг она могла быть веселой, милой и нежной, в другой – кидаться на мужа с кулаками, а потом час рыдать, закрывшись в ванной. Но плохие периоды были короче хороших, и Константин кое-как мирился. Разводиться ему не хотелось: он знал, что его женой все восхищаются, и догадывался, что если он ее бросит, она устроит ему настоящий ад – с преследованиями, письмами на работу и прочими прелестями советского времени, где общественное мнение могло стать реальной проблемой.

Для себя он решил, что она перебесится, успокоится, когда станет матерью. Говорят же, что материнство меняет женщин! Поэтому известие, что у них будет ребенок, Константин воспринял с восторгом.

Сначала ему показалось, что прогноз оправдался. Супруга и правда стала спокойней, она не отходила от младенца и истерики закатывала значительно реже. Но радовался он недолго: постепенно он начал замечать в доме вещи для девочек. Он, естественно, удивился, и супруга пояснила – это для будущей дочки.

– Она тогда даже не была беременна… Но я решил, что это безобидное чудачество. Женщинам нравится шить платья! Пусть себе развлекается… Я не понял, что это плохо. Кто бы понял?

С годами маленький Олег, сначала солнечный и открытый всему миру, становился все более нервным и запуганным. Уже в три года он начал шарахаться от женщин в пышных ярких платьях. Константин замечал это, пытался обсудить с женой, однако та заверяла, что ему просто чудится.

Правда открылась, когда он случайно пришел домой раньше срока.

– Другие в такой ситуации любовника застают… А я потом подумал: лучше бы был любовник. Это хоть понятно!

– Что она делала на самом деле?

– Она издевалась над нашим сыном.

Оказалось, что женщина одевала Олега в девичьи платья и избивала. Не сильно: если на его теле и оставались синяки, то совсем маленькие. Но даже этого хватило, чтобы серьезно повлиять на психику ребенка.

– Я не понимал, почему она это делает, – признал Константин. – Она тоже не могла объяснить. Кажется, она и сама не знала! Но я видел: это доставляет ей удовольствие.

– Почему ты не развелся с ней?

– Я хотел! Но не смог…

Жена со слезами уверяла его, что она исправится. Она уже была беременна вторым ребенком, им только дали квартиру. Если бы он бросил ее в таком положении, это обернулось бы грандиозным скандалом. Поэтому Константин предпочел поверить ей, хотя его инстинкты били тревогу.

– Советское же было время… Нужно быть как все, не высовываться, не выносить сор из избы.

– Это не оправдание, – холодно заметил Ярослав.

– Я знаю. Но тогда такого оправдания мне хватало.

На последних месяцах беременности женщина успокоилась, с рождением младенца у нее почти не осталось свободного времени, и Константин решил, что беда наконец прошла стороной.

Ему потребовалось несколько лет, чтобы убедиться: ничего еще не закончилось. Возможно, не закончится никогда. Его жена почти не проявляла интереса к младшему сыну, она ухаживала за ним по мере необходимости и не более того. Все ее внимание было сосредоточено на Олеге, которому она жизни не давала. Константин пытался прекратить это, отвозил ребенка то к родителям, то в пионерский лагерь. Но она умудрялась забрать его и снова вернуть под свое крыло.

– Я пытался поговорить с Олегом, убедить его, что нужно быть более терпимым к маме… Мне показалось, что он снова стал веселым, и я решил, что она оставила его в покое… При мне-то она никогда этого не делала! Понимаешь, я был полностью уверен, что ничего серьезного моему сыну не угрожает! Клянусь тебе, я даже не сомневался!

– Мне клясться не надо. Я тут ни при чем.

– Если бы я только знал… Если бы знал…

В то лето жена с детьми уехала в деревню, как обычно, а он остался в городе – работа не отпускала. Его не было рядом, когда погиб его старший сын, и ему пришлось довольствоваться той же версией, что и милиции – о том, что мальчик упал с чердака.