Текст книги "Хамелеоны"

Ян хотел зажечь свет, но его спутница не позволила ему, перехватила его руку. Она теперь стояла прямо перед ним, бледная, призрачная даже в далеком свете наружных фонарей корабля. Лишь когда в небе вспыхивала яркая молния, лицо Лер словно пропитывалось ее светом, кожа казалась мерцающей, глаза – глубокими, бездонными даже. Словно она была не человеком, а сиреной, выбравшейся из вод за своей добычей. А кто же отказывает сиренам?..

Она так ничего и не сказала ему, но это было и не нужно. Они ведь оба знали, к чему все идет, на самом-то деле. И оба хотели этого – может быть, с самого начала, еще с той встречи, которая так нелепо закончилась. Поэтому Яну было предельно легко податься вперед и поцеловать ее, уже не думая о том, что можно, что нельзя, а что было бы правильно. Бывают желания, для которых просто настает правильный момент, и сопротивляться им уже невозможно.

Он думал, что выбор, главный выбор, уже сделан, а дальше все пойдет, как обычно. Он ошибся. С Лер не было так, как с другими, да и не могло быть. Те, другие, сейчас оставшиеся в памяти ускользающими образами, вели его, соблазняя, а дальше подчинялись, позволяя вести их. Эта была иной: вот он начал целовать ее, а вот она перехватила инициативу, и это уже ее поцелуй, и она выбирает, что делать.

Ян к такому не привык, растерялся даже, но только на пару секунд. Он быстро понял, что она не отдаст ему право первенства ни в чем, она будет брать то, что хочет, но и от него она принятия не ждет – она была бы разочарована, если бы он просто принял все ее решения и мягко выполнил все желания. Они были похожи на серые волны, ревевшие снаружи: одинаково сильные, налетавшие друг на друга, разбивавшиеся в этой борьбе, но все равно остававшиеся непобежденными.

Он первым стянул с нее майку, она добралась до пояса его джинсов. Ему хотелось видеть ее всю, ее кожа мерцала в полумраке, манила. Им не было холодно, уже не могло быть, штормовой ветер даже помогал: он будто не позволял этому странному обжигающему чувству сжечь их. Ян прижал ее к одной из стеклянных стен, и теперь волны извивались у нее за спиной, хищные и гибкие, как морские драконы. Она обхватила его ногами, одной рукой обняла за шею, чтобы ей было проще – и ему было проще, ведь оба хотели двигаться. Вторая рука скользнула вниз по его телу – по груди, по животу и ниже. Лер в этот момент не смотрела вниз, она смотрела ему в глаза – до того момента, как позволила, помогла ему войти в нее. И двигаться она тоже начала первой, но и он, как прежде, не уступал ей, он прижимал ее к стеклу с такой силой, что порой становилось страшно, но слишком хорошо, чтобы остановиться.

Он верил, что вот это – все, предел и свобода. Она наклонилась вперед и прошептала ему на ухо:

– Не сдерживайся. Кто научил тебя сдерживаться? Со мной не надо, никогда.

И Ян понял, что действительно сдерживается – потому что раньше это было нужно. Могло получиться слишком грубо, слишком сильно. И пришлось бы утром терпеть молчаливые укоризненные взгляды – то на него, то на синяки, оставленные им на коже.

Но Лер действительно не хотела, чтобы он был таким – заботливым и осторожным, хотя она как раз казалась хрупкой, как весенний лед, и нежной, как лепесток белой розы. Она хотела, чтобы он был таким же свободным, как она, и Ян просто отпустил – самого себя и все мысли. Осталось только обжигающее, резкое электричество, блуждающее по телу, рвущееся наружу, запах соли, вой моря и ветра, еще – ее глаза и голос. Больше ничего, потому что он ничего другого не желал.

Когда наваждение отступило, развеялось, Ян обнаружил, что они оба лежат на мягком ковре на полу. По крайней мере, он – на полу, она – наполовину на нем, но не как благодарная любовница, а как кошка, которой просто так удобней и теплее. За окном все еще шумел дождь, но гроза ушла в сторону. Лер смотрела на него, не моргая, и в этих стеклянных глазах он не мог найти ни намека на то, что она думает и чувствует.

Да ему и искать-то особо не хотелось, а хотелось лежать рядом с ней и ничего не делать, наслаждаясь той приятной усталостью, которая появляется, когда мышцы расслабляются после предельного напряжения.

– Как тебя зовут на самом деле? – тихо спросил Ян.

Он невольно подумал о том, заперли ли они дверь, когда пришли. Если кто-то войдет, его ждет любопытное зрелище, их – скандал. Ян понятия не имел, где сейчас их одежда, так что быстро одеться в любом случае не получилось бы.

– Лер, – усмехнулась она. – Забыл от счастья?

– Я говорю про твое настоящее имя.

– А что такое имя вообще? Это слово, которым мы обозначаем то, чем являемся. Не зря же люди меняют имена. Я не придаю этому такого уж большого значения. Мне нравится Лер Наан.

Если она надеялась его запутать, то очень зря, поддаваться так просто Ян не собирался.

– У тебя есть семья?

– Да.

– И они каждый раз запоминают твое новое имя? Или все-таки зовут тебя именем, данным при рождении?

– Второе.

– Вот это имя я и хочу знать.

Она свернулась на нем, больше не глядя ему в глаза, и светлые пряди ее волос скользнули по его лицу. От них шел тонкий запах – орхидея, что ли? Ян не был уверен, не настолько хорошо он разбирался в ароматах. Просто сама эта девушка почему-то ассоциировалась у него с орхидеей: непонятный, ни на что не похожий цветок, наглый в своей яркости, соблазнительный в форме, хищный, пропитанный мутными водами Амазонки.

Он лениво размышлял об этом, уверенный, что она не ответит, раз уж она отвернулась от него. А она все же ответила:

– Ева.

Она снова извернулась, и теперь она была полностью на нем, позволяя почувствовать, насколько она меньше. От ее кожи шел жар, и желание обладать ею, только что схлынувшее, понемногу возвращалось. Она заметила:

– Снова хочешь меня.

– Ева, я…

– О, я не против. Я знаю, тебе хорошо со мной. Мне тоже хорошо, иначе меня бы здесь не было. Но ты опасайся.

– Чего же?

– Я слышала, что такие, как ты, получают какое-то уникальное удовольствие с такими, как я, и уже не могут потом вернуться к нормальным.

– Вот сейчас ничего не понял… Такие, как ты, – это какие?

– С особенностями, – невозмутимо ответила она. – По версии некоторых, нездоровые. Безумные. Я читала о том, что у нас есть особый шарм, который вас привлекает даже на уровне тела. Феромоны. Звериное это.

– По-моему, ты слишком много думаешь об этом, – тихо рассмеялся Ян. – Ева… Знаешь, мне нравится. Тебе подходит. Но про болезнь… ты правду сказала?

Однако ей определенно надоело говорить. Она приподнялась на руках, нависая над ним, и широко улыбнулась:

– Отдохнул?

– Что?..

– До утра еще далеко, знаешь. Давай проверим, что будет между нами дальше.

Глава 9

На этом аукционе за сохранность лота беспокоиться особо не приходилось. Клиентам предлагали купить длинное бальное платье, расшитое жемчугом и сапфирами. Александра предполагала, что «милая дамская вещица» весит не меньше, чем рыцарские доспехи.

В итоге платье досталось женщине лет пятидесяти пяти, обладательнице длинных волос невнятного светло-желтого цвета и кислотно-розовой помады. Сухая фигура позволила женщине облачиться в платье прямо за перегородкой и выйти к вяло аплодирующей публике. Над сформированными жестким корсетом изгибами гордо сияло мятое, будто гиенами пожеванное лицо.

Александру платье не интересовало, Муратова – тоже. За всеми аукционами он наблюдал с одинаковым равнодушием. Если лот оказывался совсем уж неожиданным, как катана Масамунэ тысяча двести девяносто третьего года, он позволял себе легкое любопытство – и не более. Ничего красть или покупать он не собирался.

Все это отзывалось растущим раздражением в душе Александры. Она не могла избавиться от чувства, что напрасно тратит время. Возможно, Муратов уже сделал все, ради чего прибыл на лайнер, провернул преступление прямо у близнецов под носом, а теперь вот свободно отдыхает. И все бы ничего, но от этого зависела судьба Андрея, так что просто отступить и восхищаться мастерством вора Александра не могла.

Решение пришло само собой, и, хотя Александра сомневалась в его адекватности, отступать она не собиралась.

После аукциона она покинула зал вместе с Муратовым и сразу же последовала за ним. Обычно этим занимался Ян: перехватывал его тут, чтобы слежка не стала слишком очевидной, ведь Александра в своем вечернем золотистом платье привлекала слишком много внимания. Однако сегодня она решила присоединиться к брату, уговорить его на более решительные действия, потому что иначе уже нельзя.

Вот только первый сюрприз ожидал ее в коридоре: Яна нигде не было. Судя по тому, как расслаблены были другие пассажиры, ничего особенного на корабле не произошло, хотя снаружи по-прежнему ревела гроза. Один лишь Ян куда-то испарился… Александра собиралась позвонить брату, но в последний момент передумала. Даже к лучшему, что он ушел, Ян мог и не одобрить ее план. Раз именно сегодня он отвлекся от своей миссии, Александра предпочла увидеть в этом знак судьбы и отступать не собиралась.

Сначала следить за Муратовым было несложно: они оба оставались в оживленных кварталах, там, где праздник не прекращался. Однако среди людей наемник не задержался, он стремился к коридорам потише, он уходил от свидетелей. Очень любопытно…

Она понимала, что он может заметить ее в любой момент: тут не только в платье дело, туфли еще эти дурацкие на шпильках здорово мешают. Но Александра не слишком беспокоилась на этот счет, она чувствовала, что уже готова к разговору с наемником. Она собиралась задать ему вопросы, которые раньше были для нее и Яна просто догадками. Она понимала, что Муратов может и не ответить… скорее всего, он не ответит! Но она надеялась многое понять по его первым реакциям, воспользоваться эффектом неожиданности. Это был не самый разумный метод ведения расследований, однако времени осталось слишком мало, чтобы сомневаться.

Они добрались до сонных и тихих жилых кварталов – с их приглушенным светом и целой паутиной узких коридоров, расходящихся в разные стороны. В какой-то момент Александру отвлекла пьяная компания, вывалившаяся из ближайшего номера. Под влиянием местного алкоголя они решили, что красивая молодая девушка просто обязана к ним присоединиться, ради этого она и оказалась здесь. Но после того, как Александра коротко и емко описала, какие анатомические правки она обеспечит каждому из них, ее оставили в покое.

Увы, к этому моменту Муратов окончательно скрылся из виду. Вот только куда он мог деться? Близнецы давно уже выяснили, где он живет, его номер располагался на другом этаже. Что он вообще здесь потерял?

Ответа не было, Александре оставалось лишь медленно идти по основному коридору и делать вид, что она тут просто прогуливается. Вдруг повезет и она сможет разобраться, куда он свернул?

Но ее внимание привлек не один из номеров, а движение, мелькнувшее на границе бокового зрения. Она заметила Муратова до того, как он коснулся ее, а сделать ничего не могла, слишком уж быстро и грамотно он действовал. Муратов толкнул ее за ближайший угол, прижал спиной к стене, и Александра почувствовала прикосновение чего-то холодного и острого к шее. Она сначала решила, что ножа, но глянцевая поверхность противоположной стены позволила разглядеть, что наемник угрожал ей опасной бритвой.

– Начинай говорить, – велел Муратов.

Он был близко сейчас, и даже в полумраке Александре не сложно было его разглядеть. Муратов наблюдал за ней с раздражением и усталостью, а вот ненависти и жажды крови в его глазах не было. И даже бритву он держал очень аккуратно, так, чтобы Александра чувствовала близость оружия, но не поранилась. Она подозревала, что ее шеи он и вовсе касался не заточенной стороной, иначе риск был бы слишком велик.

Все это не было похоже на те быстрые и яростные убийства, что уже произошли на корабле.

– Я не понимаю, о чем вы… – пролепетала Александра, решив для начала изобразить испуганную дурочку, случайно оказавшуюся здесь. Вдруг прокатит?

Не прокатило.

– Блеять не надо, если ты так выигрываешь время, то зря. И где вообще твой братец? Обычно же он за мной шатается в это время!

Вот, значит, как… Близнецы были осторожны, они умели вести слежку, однако и Муратов не вчера в профессию пришел. То, что все происходило в замкнутом пространстве корабля, лишь облегчило ему задачу. Притворяться и дальше не было смысла.

– Когда ты заметил?

– Да в первые дни, – отозвался Муратов. – А когда соотнес одно с другим, понял, что вы бродили за мной с самого начала. Вы для этого и были посланы на корабль, иначе и быть не может, ведь я ничего не сделал, чтобы привлечь к себе внимание. А теперь пой, птичка: зачем все это и кому нужно?

– Как будто ты не знаешь, чем мог привлечь внимание!

– Я-то знаю, но список получается великоват, мне нужны конкретные имена и факты.

Что ж, она сама хотела с ним поговорить, она ради этого сюда и пришла. Александра ожидала, что разговор пройдет несколько иначе, но решила придерживаться прежнего плана.

– Зачем ты убил Льва Куплака?

– Кого, блин?

Не похоже, что Муратов изображал удивление – он и правда был удивлен.

– Куплака, – повторила Александра. – Как будто ты не знаешь, кого на этом корабле убили первым!

– А, этого… Я даже не знал, как его зовут. На кой мне его убивать? Значит, в этом умудрились обвинить меня… Теперь понятно, почему после его смерти вы все за мной бегать начали! Хотя нет, ты и твой брательник следили за мной с самого начала. Так почему?

Многое в его словах Александра не понимала, и это сбивало с толку. Но она сейчас была не в том положении, чтобы обвинять его, ей и вопросы-то давались с трудом.

– Кто тебя нанял?

– Ты прикалываешься, что ли? – рассмеялся Муратов. – Девочка, тему разговора задает тот, у кого нет ножа возле шеи! Тебя этому не учили?

– Мы следим за тобой из-за твоего задания. Так кто тебя нанял?

– А тебя?

– Убери бритву – и поговорим нормально, – предложила Александра. – Подозреваю, что мы не враги друг другу, если ты действительно никого не убивал.

– Я – нет, а вот ты? Ты интересная птичка, тебя я не знаю и беседовать с тобой за чашкой чая… Эй, какого хрена?

Причину его удивления угадывать не пришлось: свет начал мигать по всем коридорам, то и дело погружая жилой квартал в полную темноту. Естественный свет сюда не добирался, да и не было его толком в штормовую ночь. В другое время, даже если бы лампочки в коридорах погасли, их заменили бы огни из общих залов, но сейчас работало не все и не здесь.

В иных обстоятельствах отсутствие света не слишком волновало бы Александру, однако сейчас перед ней стоял и без того нервничающий человек, который прижимал к ее шее лезвие.

– Да убери ты эту штуку! – потребовала она. – Ты реально готов меня зарезать? Там снаружи шторм, корабль может в любой момент качнуть!

Муратов бросил на нее злой взгляд, однако руку с бритвой отвел, хотя и не слишком далеко. Он все еще мог убить ее одним ударом, Александра видела, как быстро он двигается, и дергаться не рисковала.

Она ведь действительно верила, что проблемы с электричеством вызваны штормом, все же логично! Сейчас неполадки устранят, и ей снова придется выкручиваться, чтобы не стать третьим трупом в местном маленьком морге. Однако свет, вместо того, чтобы снова работать нормально, погас окончательно, тьма наступила так резко, что показалась челюстями, сомкнувшимися на двух людях.

Дальше стало только хуже, потому что тьма эта не была необитаемой. Сквозь приглушенный шум шторма Александра услышала чьи-то шаги, движение, почувствовала, как Муратов отстраняется от нее. Движения стало больше, добавился звук ударов, и кто-то схватил саму Александру, но ее не били. Что это, нападение? Или спасение? А если спасение, почему никто не говорит, не задает ни одного предсказуемого вопроса?

– Что происходит? – крикнула Александра.

Однако отвечать ей никто не собирался. Ее удерживали – кто-то сильный, гораздо сильнее нее. Из-за темноты и постоянного движения корабля она толком не чувствовала границы мира, она словно оказалась в бесконечной пустоте, в которой летает… что-то. Александра попыталась вырваться, но получилось неловко, снова помешали высокие каблуки и проклятое неудобное платье. Она слышала, как крикнул Муратов – а потом его голос резко оборвался, сменившись жуткими хрипящими звуками. В следующую секунду ей стало не до наемника, она почувствовала острую, обжигающую боль в левой руке, после этого кто-то вложил ей в правую ладонь что-то маленькое, мокрое и липкое… от крови? Кровью в воздухе уже пахло.

Александру толкнули с такой силой, что шансов удержаться на ногах у нее просто не осталось, она повалилась на пол. Здесь, в темноте, сбитая с толку, она стала бы идеальной жертвой, но нападать на нее не спешили. Шаги отдалились, ее оставили в покое, а спустя минуту снова вспыхнул свет, уже стабильный и безжалостно яркий. Александра вынуждена была на пару секунд зажмуриться, уже зная, что, когда зрение к ней вернется, ее ждут неприятные открытия.

Интуиция не подвела.

Она стояла на коленях в луже крови, только кровь эта не была ее собственной – по крайней мере, большая ее часть. Крови Александры здесь тоже хватало: она текла алыми ручьями из глубокого пореза на левом предплечье. Из-за этого левая рука немела, двигать ею было тяжело. Правая же рука двигалась нормально – и в этой правой руке Александра инстинктивно сжимала окровавленную опасную бритву. Изначально безобидный предмет, теперь превратившийся в оружие, вложили ей в руку аккуратно, так, чтобы сама она не поранилась. Чтобы на ручке хватало ее отпечатков, а сама она держала бритву так, как держал бы убийца.

Она ведь и была теперь убийцей – к моменту, когда вернулся свет, Петр Муратов уже был мертв. Он лежал рядом с Александрой, так близко, что в его кровь она и упала. Мучился он недолго, горло ему перерезали глубоко, так безжалостно, что казалось: если его поднять, голова просто отвалится под тяжестью собственного веса.

Такого Александра не ожидала, это было слишком внезапно, слишком жестоко. Она прекрасно понимала, что со стороны это выглядит идеальным преступлением: вот труп, вот убийца, вот все нужные улики. А она еще и была подозреваемой по предыдущим делам, хорошо партию отыграли!

Ей срочно нужно было придумать, как выкрутиться, что вообще делать. Беда в том, что времени на размышления ей не оставили: скоро здесь была охрана корабля, за ними прибежали и люди Назарова. Александру подняли на ноги, оттащили в сторону, бесцеремонно толкали, орали, требуя каких-то признаний. Потом наемники Назарова все-таки стали на ее защиту, указывая, что она не в себе сейчас. Сошлись на том, что ее нужно изолировать и заняться расследованием, даже если все выглядит очевидным.

Александра даже не следила за тем, куда именно ее ведут, слишком запутанным был маршрут. Да оно и понятно: туристы не должны были видеть девушку, залитую кровью, и так уже слишком много в этом круизе произошло! А она использовала эту паузу, чтобы успокоиться, прийти в себя, подготовиться хоть к какой-то обороне. Плохи ли ее дела? Да без вариантов. Но это еще не конец!

Скоро она оказалась в небольшой каюте, слишком скромной даже для базового номера, но при этом слишком удобной для тюремной камеры. Окон здесь не было, набор мебели оказался банальным: кровать, стол, стул и тумбочка, за пластиковой перегородкой – унитаз и душ.

– Что это за место? – спросила Александра.

К этому моменту от нее убрали самых буйных охранников, готовых объявить ее ведьмой и сжечь на костре. Остались только те, которые тоже считали ее преступницей, однако эмоциям не поддавались.

– Камера у нас такая, – пояснил один из них. – Тут же случаются преступления иногда… В основном кражи, да и алкашей буйных иногда надо изолировать. Но чтоб такое…

– Вы понятия не имеете, что «такое» тут произошло, – указала Александра. – Я хочу видеть своего брата.

– Его позовут.

– А почему еще не позвали?

– Многовато вопросов для маньячки! – хмыкнул другой охранник.

Александра не смутилась:

– Даже маньячкам положен адвокат или хоть какая-то защита. Позовите моего брата, не найдете его – Мирну Бишоп. Но с кем-то из адекватных людей мне нужно поговорить.

– Подождешь!

Ее втолкнули в камеру и захлопнули за ней дверь. Охранники даже не скрывали, что никто пока не знает, где она и почему. Но чего они выжидают? В этом свете тот факт, что Ян куда-то исчез и не встречал ее, как обычно, после аукциона, теперь представал особенно зловещим.

Страх в душе разрастался – больше за брата, чем за себя. Ее подводили к тому, чтобы подставить, уже давно, это ясно. Но какую роль приготовили для Яна? Понятно же, что он будет им мешать и в виновность сестры не поверит…

Нет, об этом лучше не думать. Паника – злейший враг, она ни к чему хорошему не приводит. Александра понимала, что сейчас она в болоте по самую макушку. Чтобы хоть как-то выбраться, ей нужны ответы, нужно спокойствие, нужен анализ ситуации. Эрик, ее покойный муж, когда-то учил ее, что, даже если у нее все забрали, у нее в распоряжении всегда остается собственный разум, а с правильной мысли начинается очень многое.

Поэтому она прошла в душевую, кое-как привела себя в порядок, а потом постелила на пол покрывало, снятое с кровати, и уселась на него по-турецки, так ей было удобней. Александра сосредоточилась на правильном дыхании, чтобы окончательно успокоиться и привести мысли в порядок. Да, на нее обрушилось слишком много слишком быстро. И все равно она побывала на месте нападения – только вот не преступницей, а главной свидетельницей.

Она просматривала собственную память, как запись с камеры наблюдения. Шок прошел, а образы остались, и их было гораздо больше, чем рассчитывали ее похитители. Они думали, что отсутствие света все решит в их пользу? Очень зря. К моменту, когда Ян все-таки пришел к ней, она уже восстановила картину случившегося и заметила немало интересных деталей.

Но в первые секунды ей было не до этого. Как только брат появился в ее камере, она почувствовала лишь грандиозную волну облегчения. Александра только и могла, что податься вперед и обнять его, крепко, как в детстве, а потом – как впервые после ее возвращения из мертвых.

– Я боялась, что они от тебя избавились, – прошептала она. – Все спланировано очень грамотно, это было вполне возможно…

– Может, они и хотели, – ответил Ян. – Но я был не один, вряд ли они на это рассчитывали, там все спонтанно получилось. Прости, что меня не было рядом…

– Не извиняйся, это очень хорошо, что тебя там не было, настоящий подарок судьбы.

– Почему это?

– Потому что меня давно уже делали преступницей, а тебя – нет. Ты бы там просто не выжил.

– Так, это что такое? – Ян перехватил ее левую руку. – Тебе почему помощь нормально не оказали?!

– Да как-то… забыли, наверно…

На ее рану действительно не обращали внимания. Александра сама кое-как промыла порез в душевой и перетянула полотенцем, на фоне всех ее бед это казалось мелочью. Однако мелочью это не было: рана уже опухла и начала воспаляться, швы были нужны незамедлительно.

Ян устроил охране неслабый разнос, очень скоро с Александрой возились врачи. Пока они кололи ей лекарства и зашивали порез, Ян рассказал сестре официальную версию случившегося. Версия была примерно такой, как ожидала Александра.

Сцену расправы якобы обнаружили туристы, возвращавшиеся в свои номера. Уже в этом Александра сильно сомневалась: опыт полицейской подсказывал, что обыватели, увидев такое, начинают вопить погромче пожарной сирены. Но – ладно, без камер тут уже не докажешь, что было, чего не было. Туристы вызвали охрану, охрана добралась быстро и обнаружила картину, которая казалась понятной даже школьнику: вот мертвец, вот убийца прямо с оружием.

– И снова полицию никто не вызвал, – усмехнулась Александра.

– Сказали, что вызовут уже на берегу, ждать осталось не так уж долго.

– Это не по закону, они ведь знают?

– Думаю, тут у них все схвачено. А теперь расскажи мне, что случилось на самом деле, – попросил Ян, когда врачи ушли. – Как ты вообще оказалась наедине с ним?

Александра понятия не имела, есть ли в камере прослушка. Вероятнее всего, есть, если это действо подготовили заранее. Молчать она все равно не собиралась, потому что многое и так уже известно. Яну нужно было действовать, а для этого требовались все факты.

Так что она пересказала ему весь свой короткий разговор с Муратовым – и неожиданное убийство. Причем если сама она тогда мало что понимала, то теперь медитация помогла, и деталей в этой истории стало куда больше.

– Их было несколько, это однозначно, – сказала Александра. – Сколько именно – не знаю, но не меньше двух, потому что, пока один держал меня, другой убивал Муратова.

– Ты слышала их голоса?

– Они не говорили – ни со мной, ни между собой. Но я помню запах… Очень странный запах. От кого-то из них пахло сладостью, что-то сахарное, знаешь, такой запах еще бывает в цирках и зоопарках…

– Странные у тебя ассоциации, – нахмурился Ян.

– Ну, какие есть! Дальше… Когда свет включился и я смогла осмотреться, но до прибытия охранников, я увидела, что в крови остались следы. Да это и понятно, они бы не успели все зачистить! Потом налетела охрана и очень показательно затоптала место преступления, так что я ничего уже не докажу.

– Некому пока доказывать. Что ты помнишь про следы?

Александра сосредоточилась, призывая в памяти кровавую картину. Зрелище было пугающее – она ведь сидела на полу, совсем близко к багровому озеру. Но отстраняться от этого она не имела права, ничего ведь еще не закончилось.

– Их было много, размер, вроде, разный, но все крупные, думаю, мужские. Важно не это, а то, что отпечатки подошв были одинаковые, значит, и обувь одинаковая.

– Форменная?

– Очень может быть.

– Охрана, значит, – нахмурился Ян. – Но при чем тут охрана?

На охрану корабля указывала не только обувь. Слишком уж грамотно все проделали, слишком быстро прибыли задерживать Александру. Вот только… Зачем? Это серьезное преступление, от которого вообще теорией заговора веет, а мотива вроде как нет. Даже если Муратов успел что-то украсть, что вряд ли, зачем устраивать такую сложную расправу над ним?

– Я бы больше хотела знать, при чем тут Куплак, – указала Александра. – У меня вся эта цепочка убийств никак не вяжется… Муратов сказал, что Куплака не убивал и даже не знал. Я склонна ему верить: он тогда контролировал ситуацию, не было смысла врать мне. Зачем тогда убили Куплака? И уж тем более Валетского!

– Может, изначально готовились тебя подставить? – предположил Ян.

– А не слишком ли сложно? Чтобы подставить меня, достаточно было бы и того, что случилось в коридоре. Меня точно так же скрутили бы, даже без предварительных подозрений! Да зачем вообще кого-то подставлять? Почему не устроить «несчастный случай»? Уронили бы Муратова за борт – и все, никто бы не заметил, он здесь один!

– Вы изначально мыслите неверно. Оба.

Голос со стороны оказался таким неожиданным, что Александра невольно вздрогнула. Она была уверена, что они с братом одни! Потому что в этой маленькой камере негде спрятаться, никто бы не смог…

Но та, кто к ним обращался, особо и не пряталась, она пользовалась тем, что ее не будут искать. Александра не заметила, когда сюда пришла Лер Наан – видимо, с врачами. Но потом медики ушли, а девица эта, тонкая, тихая, осталась в углу у двери. Она затаилась, как змея, слилась с тенями. Если бы кто-то посмотрел на нее, увидел бы сразу – но никто не смотрел.

Хотя Ян определенно не был удивлен ее появлением, и это настораживало.

– А ты что здесь делаешь? – спросила Александра.

Она ожидала, что сюда потрудится прийти Мирна, а вот появления оперативников Назарова она не ожидала.

– Она со мной, – виновато признал Ян. – Она, в общем-то, и есть причина, по которой меня не было возле аукциона…

Несмотря на всю серьезность и даже опасность положения, Александра не выдержала, рассмеялась, и с этим смехом понемногу уходило нервное перенапряжение.

– Ну, хоть пять штук выиграла! – с трудом произнесла она сквозь смех.

– Какие еще пять штук? – заинтересовалась Лер.

Ян попытался придавить сестру укоризненным взглядом, но та упорно не придавливалась. Доказывать, что она ошиблась и ничего не было, он не стал, значит, ее расчет оправдался. Но это и так было понятно, с первых дней на корабле, когда эти двое только-только оказались рядом.

Александра не злилась ни на брата, ни на Лер. Она действительно считала, что Яна это сегодня спасло.

Лер переносила ее смех с полным равнодушием. Она устроилась на постели и закинула ногу за ногу, наблюдая за близнецами.

– Мы можем продолжить разговор по делу? – осведомилась она.

– Да… – Александра быстро вытерла невольные слезы. – Да, можем. Ты знаешь, кто стоит за убийствами?

– Я знаю, что вы мыслите неверно, потому что вы и вопрос задаете неверно.

– Ты можешь говорить нормально?

– Не может, – вздохнул Ян. – Я уже пробовал, она не перенастраивается, тут реально надо принимать то, что есть.

– Очень многое сводится к Петру Муратову, – продолжила Лер, словно не услышав его комментарий. – Не зря. Чтобы избавиться от него, были предприняты немалые усилия. Но почему он? Это нужно определить. Вы за ним следили, шансов больше.

– Все сводится к тому, ради чего его вообще подсадили на корабль, – напомнила Александра. – А вот этого мы как раз не знаем.

– Надо узнать. Дальше, убийства двух других. Вот здесь и закрадывается неверный вопрос.

– То есть?

– Вы спрашиваете: за что убили Куплака? Зачем? Кому он мешал? Я рекомендую вам задуматься о том, для чего убили Куплака. Убийство – событие значимое, вы не находите? Чтобы на него решиться, достаточно важными должны быть или причина, или следствие, или все сразу. Думаю, ситуацию со смертью Куплака нужно изучать с разных сторон.

– Я б с такой жуткой спать не решилась, – проворчала Александра. – Она ж как лорд вампиров…

– Саша, серьезно? – возмутился Ян. – Ты на этом зациклилась?

– Ты прав, не туда несет… Хорошо, а смерть Валетского? Там другой человек постарался, это мы знаем наверняка.

– А рассматривать нужно так же, – отметила Лер. Судя по всему, шуточки Александры отлетали от нее, как от стальной плиты, и задет был только Ян. – Недавно у Яна состоялся спор на тему Валетского с моим коллегой, уже известным тебе. Ян считает его смерть посланием, подобным тому, которое было оставлено в больнице, где мы охраняли Андрея Шереметьева, и тем же человеком, коим и является мой коллега. По большей части, Ян прав, хоть и не во всем. Но схема та же: следствие события важнее, чем причина. Ну и далее идет смерть Муратова, как новое звено.

Александра поморщилась от нарастающей головной боли, устало потерла виски пальцами.