Текст книги "Зоосказки"

Почему у Галиотиса раковина в дырках

Много на дне морском удивительных улиток. Кого только среди них не встретишь: здесь и Гребень Венеры, и Рог Тритона, и Пеликанья Нога, и Чертова Лапа, и Язык Фламинго, и Конус, и Волчок, и Блюдечко, и Морское Ушко.

Улитку Морское Ушко еще называют Галиотисом. У каждой улитки есть крепкая раковина, куда моллюск прячет свое мягкое тело. Имеется такая раковина и у Галиотиса. Но только у него раковина продырявлена. Почему? Сейчас узнаете.

Итак, жил-был Галиотис. Вы бы никогда не заметили его на морском дне потому, что сверху раковина этой улитки была серая и совсем неказистая. Ничем снаружи не примечательный домик Галиотиса изнутри выглядел настоящим дворцом с перламутровыми стенами. Их Галиотис каждый день тщательно вылизывал своим шершавым, как наждак, язычком, поэтому стены сияли чудесным радужным блеском. Кроме того, Галиотис в своем прочном уютном домике выращивал очень красивые разноцветные жемчужины.

Галиотис был мирным, робким отшельником, настолько боязливым, что боялся даже выглядывать из-под своей раковины. Моллюск медленно ползал по большому камню, не торопясь поедая водоросли. Ему было очень любопытно, что делается там, снаружи, за стенами его убежища, но высунуться и осмотреться вокруг Галиотис никак не решался.

Однажды его одиночество было нарушено: в страшную непогоду, в жестокий шторм в раковину к Галиотису заполз усталый и продрогший крохотный круглый крабик. Поэтому и имя у него было – Краб-Горошинка. Крабик был такой маленький и такой беззащитный, что Галиотис, не раздумывая, приютил его.

Горошинка оказался хорошим товарищем; он помогал хозяину поддерживать чистоту в перламутровом домике, а кроме того он очень бережно ухаживал за жемчужинами.

Крабик иногда выбирался из дома моллюска, и рассказывал Галиотису, что происходит в окрестностях. Он поведал Галиотису много удивительного, и все уговаривал моллюска хоть чуть-чуть приподнять раковину и выглянуть наружу. Но опасливый Галиотис наотрез отказывался и только глубже забирался в свою раковину.

Однажды Галиотис услышал громкие красивые звуки, словно кто-то играл на огромной трубе.

– Что это за удивительные звуки? Кто этот неведомый музыкант? – спросил он Краба-Горошинку.

– Выгляни и посмотри сам, – отвечал тот.

– Боюсь!

– Если ты будешь все время таким нерешительным и боязливым, то никогда ничего не узнаешь! – сказал раздосадованный краб.

Галиотис застыдился своей трусости, но все равно из раковины выглянуть не осмелился. А звуки были так прекрасны!

– А ведь я могу посмотреть на этого трубача, не высовываясь наружу, – подумал Галиотис, – стоит только изнутри проделать небольшую дырочку в стене моего домика и я смогу видеть все, что творится вокруг.

Решив так Галиотис начал тереть своим шершавым язычком перламутровую стенку своего жилища (а вы, наверное, помните, что язычок у Галиотиса был жестким как наждачная бумага). Работал он так усердно, что вскоре в раковине образовалось маленькое круглое отверстие. Галиотис одним глазком заглянул туда и увидел в вышине, у самой поверхности огромного кита.

– Какой он большой! – воскликнул моллюск.

– Это кит-горбач, – откликнулся Краб-Горошинка, – самый лучший музыкант среди всех китов.

Через день снаружи послышался барабанный бой. Галиотис устремился к окошку в своей раковине, но ничего не увидел. Для того чтобы рассмотреть неведомого барабанщика ему пришлось проделывать еще одно отверстие в другом конце раковины. Когда оно было готово, моллюск заглянул туда и обнаружил рядом со своим камнем большую горбатую рыбу.

– Ее так и зовут – Горбыль или Рыба-Барабанщик, – сказал Крабик-Горошинка.

– Уже можно составлять оркестр.

– Погоди, скоро новые музыканты появятся!

И действительно через некоторое время Галиотис услышал чарующие звуки – как будто кто-то играл на арфе. Моллюск прильнул сначала к одной скважине в стенке, а потом ко второй, но так ничего не увидел, потому, что неизвестный музыкант располагался на дне. Галиотису пришлось продырявить раковину еще в одном месте, и только сквозь это отверстие он разглядел лежащую на песке длинную плоскую рыбу. Именно она звенела как арфа.

– Это Морской Язык, родственник камбалы, – пояснил Крабик-Горошинка. – Но камбала бесталанна, а Морской Язык – настоящий виртуоз.

Так день за днем Галиотис знакомился с различными голосистыми морскими обитателями. Правда, для этого ему пришлось сделать в своей раковине целый ряд дырочек, через которые он мог легко рассматривать любых подводных жителей, откуда бы они теперь не появлялись.

Поэтому вскоре он узнал, что дельфин-белуха щебечет как канарейка, что рыба-мичман, прозванная так за красивые золотистые бляшки-пуговицы на своем теле, громко бормочет, что рыба-жаба, которая действительно похожа на жабу, так оглушительно гудит, что не дает спать по ночам всем морским жителям, что макрель крякает, что ставрида лает, а вот рыба-собака совсем даже не лает, а хрюкает, что рыба-спинорог чирикает, что очень красивый морской петух не только кудахчет, но еще умеет свистеть, ворчать и храпеть, а огромный скат-манта когда, резвясь, выпрыгивает из воды, то падает назад в волны с сильнейшим грохотом.

Галиотис настолько привык к различным звукам, что на слух определял, кто их издает. Но однажды, когда моллюск в своем домике мирно дремал под хруст челюстей рыбы-попугая, которая лакомилась коралловыми веточками, он услышал слабое монотонное жужжание неизвестного животного, словно кто-то негромко напевал на одной ноте.

Галиотис не придал значения этому звуку, а вот Крабик-Горошинка, любовно протиравший пурпурную жемчужину, сразу насторожился.

– Беда! – сказал он – Слышишь? В наш домик стучится беда!

– Какая беда? – спросил Галиотис зевая. – Кстати, снаружи кто-то просто тихонько царапается, а вовсе не стучится. Нам-то какое дело? Раковина моего домика очень прочная!

– К нам пробирается непрошеный гость – улитка Устричное Сверло, – настаивал Краб. Она просверливает раковину моллюска и через эту дырочку поедает хозяина.

– Что же делать? Куда бежать? – заволновался Галиотис. – Впрочем, я не то чтобы бежать, но даже и ползать быстро не умею!

– Даже если бы ты мог быстро ползать, сейчас это не помогло бы – Устричное Сверло уже плотно присосалось к твоей раковине.

– Что же делать? – повторил испуганный моллюск.

Крабик-Горошинка ничего не ответил и заторопился к выходу. Обернувшись, он крикнул Галиотису: – Берегу уши!

– Убежал, – с грустью подумал Галиотис, прислушиваясь к негромкому монотонному пению Устричного Сверла. – Покинул друга в трудную минуту! И причем здесь мои уши, хотел бы я знать?

Вдруг снаружи послышалась пушечная канонада, настолько громкая, что Галиотис тут же оглох.

Когда грохот стих, Галиотис посмотрел в одно из своих окошек, и обнаружил, что на дне рядом с его домиком стоят и о чем-то беседуют Краб-Горошина и креветка. У этой креветки одна клешня была нормальная, а другая преогромная.

А еще Галиотис увидел небольшую улитку, удиравшую прочь так быстро, как только может удирать улитка.

– Это Устричное Сверло убегает, – догадался Галиотис.

Краб Горошинка и странная креветка закончили разговор, приветливо помахали друг другу клешнями и разошлись. Креветка поползла к ближайшему коралловому кусту, а Краб-Горошинка направился в домик к Галиотису.

Забравшись в раковину, крабик принялся было рассказывать, о том, что произошло, но оглохший Галиотис ничего не слышал. Только через час к нему вернулся слух и Краб-Горошинка наконец поведал, кто их спас.

Оказывается спасителя, далекого родственника Краба-Горошинки, звали Креветкой-Щелкуном. Своей огромной клешней она так громко щелкала, что любой враг тут же убегал прочь. Именно от этих громовых звуков сам Галиотис потерял слух, а Устричное Сверло, до смерти напуганное, еле унесло ноги.

С тех пор Галиотис живет на своем камне спокойно, без опаски рассматривая морских обитателей через многочисленные отверстия в своей раковине. По-прежнему живет с ним и Краб-Горошина. Иногда в гости к ним приползает сосед – Креветка-Щелкун – полюбоваться на сияющие перламутровые стены их жилища и на чудесные разноцветные жемчужины.

Почему акулы никогда не останавливаются

Эта история произошла очень давно.

В пещерке кораллового рифа жил-был Акуленок. Он был такой маленький, что боялся почти всех остальных рыб, особенно зубастых барракуд.

Акуленок из своего безопасного укрытия наблюдал, как мимо него ежедневно проплывают диковинные морские обитатели: рыбы-мечи и рыбы-сабли, рыбы-пилы и рыбы-молоты, рыбы-флейты и рыбы-свистульки, морские свиньи и морские коровы, и даже морские ангелы и морские дьяволы.

Однажды, ярким днем вдруг померк свет. Акуленок высунулся из своего кораллового домика и обнаружил, что солнце загораживает огромная черепаха, неподвижно лежащая на поверхности океана.

Акуленок ждал, что исполинская черепаха уплывет и снова станет светло, но великанша, по-видимому, и не думала двигаться дальше.

Акуленок выглянул из пещерки, задрал голову и закричал:

– Эй ты! Там, наверху! Хватит отдыхать! Плыви дальше! А то ты мне весь свет застишь!

– Я очень устала, – раздался низкий, словно далекие громовые раскаты, голос. – Пожалуйста, не торопи меня. Я отдохну немного и покину тебя, и твой риф, и этот океан.

– Лентяйка! – воскликнул Акуленок. – Отчего ты так устала? Что ты делаешь?

– Я выполняю самую важную и самую тяжелую работу в этом мире. Пожалуйста, не торопи меня, подожди немного.

– Самую важную работу? – засмеялся Акуленок. – Ты хочешь сказать, что без тебя весь мир рухнет? Что, на тебе весь свет клином сошелся?

– Можно сказать и так. Пожалуйста, не гони меня! – взмолилось черепаха. – Дай мне хоть несколько минут отдыха.

– Плыви прочь, лежебока! Отдохнешь в другой раз! Убирайся!

– Хорошо, – со вздохом согласилась черепаха, – я поплыву. Но и ты будешь все время плавать, пока вновь не повстречаешь меня.

С этими словами исполинская черепаха, взмахивая своими огромными ластами, заскользила прочь.

– Что за ерунда! – подумал маленький Акуленок. – С чего это я теперь все время должен плавать? Нет, я по-прежнему буду сидеть в своем уютном и безопасном коралловом домике.

Но лишь черепаха исчезла из виду, как Акуленок почувствовал, что задыхается. Он стал судорожно глотать воздух, то есть, конечно, воду. Но это не помогло. Тогда Акуленок с испугу рванулся вперед, выскочил из пещерки, и, почувствовав облегчение, остановился. Но в тот же миг новый приступ удушья овладел им.

Акуленок понял, что гигантская черепаха заколдовала его, что теперь он может дышать только тогда, когда движется, то есть когда плывет. И Акуленок устремился на поиски черепахи, чтобы попросить ее снять заклятие.

* * *

Много различных черепах встречал Акуленок в морях и океанах, но это все были другие черепахи, а совсем не та, которую он прогнал.

Он познакомился с Зеленой Суповой Черепахой, названной так потому, что суп, приготовленный из нее, действительно был зеленого цвета. Но суповая черепаха ничем не могла ему помочь.

Акуленок встретился и с Головастой Черепахой. Но и Головастая Черепаха, хотя была очень умной, и очень много знала, ничего не смогла посоветовать Акуленку.

Как-то раз, в открытом океане Акуленок заметил черепаху такую огромную, что решил, что, наконец, нашел ту, которую искал. Но он ошибся. Это действительно была самая большая морская кожистая черепаха, но все же размер ее панциря был гораздо меньше, чем у той, которая зачаровала Акуленка.

И, отчаявшись найти ту самую черепаху в морях и океанах, акуленок стал заплывать в реки в надежде встретить ее в пресных водах.

Каких только черепах он там не нашел: и змеиношейных, и бокошейных, и черепах с хоботком на носу и черепах с красными ушами, но нигде, ни в одной реке и ни в одном озере он не встретил черепаху, заколдовавшую его.

Акуленок вернулся в океан, и, продолжая поиски, как-то раз очутился у небольшого пустынного острова. На нем неторопливо пощипывала траву черепаха.

Она была такая огромная, что ее панцирь напоминал высокий холм.

– Черепаха, черепаха! – закричал Акуленок, высунув из воды голову, – прости меня, пожалуйста. Мне надоело скитаться по миру. Я хочу все время жить на одном месте, в моем коралловом домике.

– Бедный Акуленок! – сказала огромная Сухопутная Черепаха, – ты ошибся, я не волшебница, не я наложила на тебя заклятие.

– А кто же?

– Ты обидел Великую Черепаху А-Туина, которая выполняет самую тяжелую работу – она несет на своем панцире весь наш мир, со всеми материками и океанами, островами, горами, реками и озерами. Раз в тысячу лет А-Туин всего один час отдыхает от своего тяжкого труда. К твоему несчастью, в это самое время ты, по неведению, попрекнул ее. Поэтому тебе придется еще долго ждать, пока ты снова повстречаешься с А-Туином. Терпи, надейся и плыви дальше.

* * *

Прошло много времени, Акуленок вырос и превратился в огромную акулу, такую большую, что ее боялись не только все остальные рыбы, но и тюлени, дельфины и даже киты.

Она за свою долгую жизнь сотни раз обогнула весь земной шар в поисках Великой Черепахи, но так и не встретила ее.

С тех пор все потомки той акулы без отдыха плавают по морям и океанам в надежде, когда-нибудь встретить А-Туина, и тогда эта самая главная в мире черепаха снимет со всего акульего племени заклятие, и оно, наконец, обретет покой.

Почему листолаз такой яркий

Однажды по Южной Америке гуляла Черепаха. Она гуляла просто так, ничего плохого никому не делая. И вдруг на нее ни с того, ни с сего, из засады набросился Оцелот. Это был молодой и поэтому очень глупый Оцелот, так как каждый взрослый южноамериканский пятнистый кот хорошо знает, что нападать на Черепах – бесполезное дело.

Так и случилось. Черепаха мгновенно втянула голову и все четыре лапы под панцирь, а расстроенный Оцелот побрел прочь.

– Как хорошо, что у меня всегда при себе есть надежное убежище. Если бы не мой замечательный панцирь, пожалуй, плохо мне пришлось бы! Интересно знать, а как другие животные спасаются от врагов?

С этими мыслями Черепаха неторопливо поползла дальше.

– Смотри-ка, – сказала сама себе Черепаха, увидев переползающую через лесную тропу улитку, – не только у меня с собой такая крепкая броня, спасающая от бед. Раковина улитки тоже хорошая защита.

– Поосторожней, – произнес вдруг кто-то скрипучим голосом, когда Черепаха проползала мимо куста.

– Кто здесь? – спросила Черепаха, оглядывая куст. Но никого не увидела. – Где же ты?

– Ты на меня смотришь.

– Все равно не вижу!

– Смотри внимательно!

И вдруг одна из веточек прямо перед носом Черепахи зашевелилась и превратилась в длинное насекомое с тонкими ножками.

– Ой! – воскликнула Черепаха. – Ты словно привидение появляешься ниоткуда!

– Я Палочник-Привидение. Меня называют так потому, что я очень похож на сухую палочку или на сухой сучок, особенно когда я неподвижен. Вот и получается, что раз меня не видят, значит и меня нет! А на самом деле – я есть! Поэтому мне никто не страшен.

– Хорошая защита, – согласилась Черепаха. – А кто еще может так же умело прятаться и ты?

– Еще один мастер маскировки здесь рядом, – ответил Палочник. – Правда, не такой, хороший, как я, – самодовольно добавило насекомое, – но таланты, у него, несомненно, есть.

– И где же он? Этот, талантливый? – спросила Черепаха.

– Да вот же! – и Палочник кивнул на соседний листик.

– Никого не вижу, – сказала Черепаха. – Он что, за листком прячется?

– А ты попробуй, дунь на этот листик, – со смешком произнес Палочник и, замерев, исчез.

Черепаха дунула.

«Листик» зашевелился и оказался плоским зеленым кузнечиком. Он возмущенно чихнул, прыгнул, перелетел на другой куст. Там, замерев и сложив крылья, кузнечик снова превратился в листик.

– Здорово! – восхитилась Черепаха. – А еще кто-нибудь такой же есть?

– Есть, – ответил Палочник, возникая вновь. – Рядом с тобой.

– Где?

– Неужели никого не видишь?

– Никого!

– Между прочим, рядом с тобой на стволе дерева сидит самая большая бабочка мира. Агриппина, вылетай!

Казалось, ожил огромный кусок коры: это гигантская бабочка расправила свои серые с муаровыми прожилками крылья и полетела.

Черепаха, хотя и знала, что все бабочки безобидны невольно спрятала голову под панцирь, когда исполинская Агриппина стала кружить над ней. Но это длилось недолго. Бабочка, неторопливо взмахивая огромными крыльями, перелетела на ствол соседнего дерева, сложила их и словно исчезла – слилась с корой.

– Чудеса! – восхитилась Черепаха.

– Да весь лес – это замаскированные или спрятавшиеся животные, – пояснил Палочник. – Те, кто в кронах деревьев прячутся – те зеленые. Видишь?

– Опять ничего не вижу.

– Да смотри же ты внимательней! Или, лучше, очки себе раздобудь. А то так и до беды недалеко. Здесь, в Южной Америке надо быть остроглазым. Вот на ветке зеленый крендель видишь?

– Вижу. Это лиана так свернулась.

– А вот и нет! Это – изумрудный удав. Он ни от кого не прячется, на ветке расположился открыто, а ведь не всякий догадается, что это змея.

– Ой, еще одно привидение! – воскликнула Черепаха. – Словно облачко пара вьется над цветком!

– Это еще одна мастерица маскировки. Бабочка-Итомида. Она не заметна на любом фоне.

– Почему?

– Потому что у нее крылышки совершенно прозрачные. Сядет она на цветок – будет как цветок, опустится на травинку – сольется с ней, приземлится на камень – и там ее не заметишь!

– А другие как маскируются?

– По-разному. Ленивец висит целый день неподвижно в кроне дерева, да еще зеленых водорослей в шерсти разводит – чтобы быть зеленым, незаметным. А другие, кто не умеет маскироваться, чтобы от врагов уберечься по норам или дуплам прячутся. Даже те, которые могут за себя постоять. Вон колючий Дикобраз из дупла выглядывает. Страшный Паук-Птицеед – и тот под корягой сидит.

– Смотри, какой трогательный лягушонок качается на листике, и ни от кого не прячется, – сказала Черепаха. – Вот кто самый беззащитный! Ах ты, маленький, иди сюда, я тебя посажу под свой панцирь, и ты будешь в полной безопасности. – И добрая Черепаха протянула лапу к лягушонку.

– Не трогай его! – закричал Палочник. – Это же самое опасное животное во всей Южной Америке!

– Почему? – удивилась Черепаха.

– Это Листолаз! Смертельно ядовитая лягушка! Сильнейший яд – это и есть его защита.

Черепаха быстро отдернула лапу от лягушонка.

– Тогда, чтобы никто им случайно не отравился надо рядом с этим Листолазом табличку повесить «Осторожно, ядовито!» – произнесла она. – Или лучше, чтобы он хорошо был заметен, надо его поярче расцветить.

Черепаха собрал самые яркие краски, которые можно было найти в цветках, ягодах и плодах и осторожно соломинкой раскрасила Листолаза.

С тех пор ядовитого ярко раскрашенного Листолаза все обитатели Южной Америки загодя обходят стороной.

Почему пингвин не летает

Давным-давно, миллионы лет назад все было по-другому, и небо было не такое, и земля, и вода, и воздух, и деревья, и птицы тоже были другие.

Тогда и Пингвин был совсем другим. И хотя его окраска была такая же, как сейчас – белая снизу и черная сверху, но вот его тело выглядело совсем иначе. Пингвин тогда был очень стройный, длиннокрылый, а кроме всего прочего он умел летать. И не только летал, но делал это превосходно. Ни быстрокрылый сокол, ни стремительный стриж не могли состязаться с Пингвином в ловкости полета.

А был Пингвин такой быстрый легкий и стройный потому, что ему все время приходилось гоняться за своей добычей – стремительными стрекозами.

Но как-то раз, скользя на своих длинных крыльях над дубравой, он увидел Мухоловку.

Она ни куда не спешила, и лишь время от времени вспархивала и ловко ловила пролетающую муху. И, вероятно, потому, что она никуда не торопилась, а так же из-за того, что мух вокруг в лесу было много, мухоловка выглядела весьма упитанной, а не такой поджарой, как Пингвин.

Пингвин сделал несколько кругов в воздухе, а затем сел на ветку, решив охотиться, так же как и мухоловка.

И у него это получилось! А так как Пингвин летал гораздо быстрее, чем мухоловка, то и мух ему удавалось поймать гораздо больше. Кстати, они оказались гораздо вкуснее, чем стрекозы. Поэтому уже через неделю Пингвин заметно поправился, а еще через одну неделю у него появились пухлые щечки, и к тому же он обзавелся солидным брюшком. Но реять в вышине уже не мог.

Однажды, сидя на своей ветке и карауля очередную муху, он увидел большого Лесного Голубя. Лесной Голубь никуда не летал, ни за кем не гонялся, а ходил себе под дубом и неторопливо клевал желуди.

– Надо же, – подумал Пингвин, – этот Голубь корма добывает больше чем я – вон какой он толстый. Надо попробовать.

Пингвин спланировал на землю, допрыгал до дуба и попробовал один желудь.

Сначала желуди ему не понравились. Они были твердые и горькие. Но Пингвин решил, что они, хотя и не очень вкусные, зато их очень много, и за ними не надо гоняться как за стрекозами или вспархивать как за мухами, и, что, пожалуй, теперь, он будет питаться только желудями.

Вскоре он привык к ним и через некоторое время так поправился, что стал толще голубя.

Неповоротливый пингвин уже не мог не только гоняться за стрекозами, но даже не мог взлететь на ветку, чтобы оттуда караулить пролетающих мух.

Так он гулял по дубраве, собирал желуди, жирел, и, однажды, выйдя на окраину леса, увидел бескрайнее пшеничное поле.

На этом поле жила Куропатка, которая была не только толще Лесного Голубя, но и толще самого Пингвина.

Оказывается, Куропатка не ловила стрекоз, не гонялась за мухами и не собирала желуди. Зато она все время бродила по земле и склевывала высыпавшиеся из колосков зерна.

Пингвин попробовал пшеничное зерно. Хотя оно было маленькое, гораздо мельче желудя, но такое вкусное, что Пингвин решил поселиться здесь.

Целыми днями он, подражая Куропатке, ходил по полю, клевал пшеничные зернышки и на тучных хлебах все толстел и толстел. Он стал таким тяжелым, и крылья у него стали такими короткими, что Пингвин еле-еле взлетал, и, пролетев совсем немного, плюхался на землю.

Однажды в жаркий день он так объелся, что ему очень захотелось пить.

Пингвин направился к реке, утолил жажду и присел отдохнуть в тени ивового куста.

На реке плавала утка-Крохаль, а над водой летали Крачка и Скопа. И все они ловили рыбу.

И Пингвину очень захотелось рыбки.

– Птицы, а птицы, пожалуйста, угостите меня! – закричал Пингвин.

Сначала к Пингвину подлетела Крачка и принесла ему маленькую плотвичку – не от жадности, а просто потому, что она сама была очень маленькая. И плотвичка показалась Пингвину очень вкусной.

Затем, неуклюже выбравшись на берег, к Пингвину проковыляла утка-Крохаль и подарила ему пескаря. И этот пескарь был еще вкуснее.

А потом прилетела Скопа и, разжав свои когтистые лапы, сбросила с высоты на землю рядом с Пингвином карпа. И этот карп оказался самым вкусным.

И Пингвин решил, что он больше не будет ловить стрекоз и мух, не будет собирать желуди и пшеничные зерна, а будет питаться только рыбой.

Но для этого надо было иметь когтистые лапы как у скопы, длинные острые крылья как у Крачки или перепончатые лапы как у утки.

Ничего такого у Пингвина не было. Но он не отчаивался. Пингвин подошел к берегу, решительно бросился в воду, нырнул, и принялся грести крыльями. И уже через несколько минут поймал свою первую добычу – колючего ерша.

С тех пор Пингвин не покидал речного берега, и почти все время проводил в воде.

Он стал искусным рыболовом, еще больше потолстел, крылья его превратились в ласты, а между пальцами ног появилась перепонка.

Теперь Пингвин совсем не походил на того стройного виртуозного воздушного акробата, которым он когда-то был.

Но Пингвин не жалел об этом. Он свыкся и с водой, и с рыбной диетой. К тому же он переселился из реки туда, где рыбы больше – в море.

В теплом море Пингвину стало жарко, и он поплыл на север, в Ледовитый океан, там, где полным-полно льдин. Только Пингвин забрался на одну из них, как на него тут же набросился огромный Белый Медведь. Быстро спрыгнул насмерть перепуганный Пингвин в воду и поплыл искать в морях и океанах место, где всегда были бы льдины, но не было бы страшных медведей.

В своих скитаниях добрался, наконец, Пингвин до Южного Полюса, до самой Антарктиды, где не было ни белых, ни бурых, ни черных медведей. Там вообще никого не было.

С тех пор толстый Пингвин с удовольствием, никого не опасаясь, гуляет по льдинам Антарктиды, а когда хочется размяться или проголодается – бросается в воду – поплавать, да заодно и рыбку половить.