Текст книги "Граф – М"

Глава 22

Пришлось Жанне найти мужика. Я не мог трахать двоих. Стыдно. Даже, когда Марлен Дитрих пошла за арбузом, не смог. Но с другой стороны это неправда. С Наташкой и со Светкой я не раз был один, а они двое. А также еще с двумя, но в этом случае, одна только лежала рядом, ее:

– Тоже трахать, – я постеснялся.

Получается:

– Когда как. – То да, а то нет, не получается.

Парень был похож на Агента 007, поэтому пока я был занят, они с другом трахнули и мою Марлен. Вроде бы:

– А что тут удивительного? – Ведь несколько дней назад ее на моих глазах трахала целая небольшая бригада бетонщиков. Нет, сейчас она была со мной, и поэтому… поэтому я уже не мог оставить ее себе. Надо было и ее:

– Пристроить. – Но кем бы она могла работать? Так сразу и не скажешь. Шить – исключено. Родилась, чтобы пить и трахаться. Точнее, чтобы развлекаться.

Ночью они притащили двоих котят.

– Мы не одни, – сказали они входя. Это был белый и рыжий. Белый котенок сразу вцепился мне в рубашку.

– Как приклеился, – сказала Жанна. А Марлен подняла рыжего, рыжего котенка над головой, и сказала:

– Это мой, тогда.

Кроме них здесь были еще две девушки. Нат и Света.

– Бросаем рынок, и прочие драгоценности, – сказал я, – завтра идем на Работу.

– Мы уже привыкли, – сказала Нат. И добавила: – Я ушла от Толяна, могу еще что-нибудь делать.

– Что он тебе сделал?

– Грубит, а я этого не люблю. Говорит, что трахалась с тобой до него. Я ему ответила, что трахалась еще раньше.

– Раньше чего? – спросил он.

– Раньше – это значит: еще до рождения.

– Что вы хотите? – спросили меня на следующий день в Администрации.

– Дом для детей и взрослых собак и кошек.

– Хорошо, мы дадим тебе запасное футбольное поле на заброшенном стадионе. Там и раньше не играли. Даже цеховые команды, а теперь всё заросло травой.

Но придется создавать ЧП, а это значит платить налоги.

– Не хочу платить налоги, – сказал я.

– Почему?

– Потому что не хочу платить двойные налоги. Заранее известно, что это предприятие будет работать без прибыли. Котят или щенят, что ли, будут покупать за деньги? У нас не породистые будут, а, как в Америке:

– С улицы.

– Хорошо, но не надо только про Америку. Хорошо? Мы сами это придумали.

Девушки дали всем Мэрам, и это меня несколько опечалило:

– Как бы не привыкли приходить в… ДогКэт, – как я его зарегистрировал – нет, не за горячими Догами от Кэт, а за самими Кэт.

Мэр догадался и спросил:

– Не подумают, что это Публичный Дом?

Что я мог ответить на такой странный вопрос? Только:

– Постараюсь, чтобы этого не случилось. – Будем стерилизовать.

– Разве это помогает? – спросил Мэр.

– Я имею в виду…

– Он имеет в виду кошек, – сказала одна из дам по работе с Потребительским рынком.

– И собак, – добавил я. Однажды я чуть не трахнул одну из этих дам. Между прочим, первого заместителя. Правда, тогда она работала в другом месте. Сейчас жалею. Иногда это мне даже снится. И вот что удивительно:

– Тогда я не очень об этом сожалел. – Не сожалел, не сожалел, а потом вдруг – Раз! – И как обрезало. Имеется в виду это Не сожаление. Понял, что очень ошибался. Теперь часто занимаюсь с ней сексом. Но только во сне. Но почти, как наяву. Может, не всё еще потеряно. Только как бы реальность не оказалась хуже снов.

Бывает и не оказывается. Но редко, редко, конечно.

И понесли нам собак и кошек не только из города, но и из соседних деревень. Мне посоветовали – Марлен Дитрих – не поднимать высоко цену закупки.

– А то что? – не понял я.

– Начнут выращивать специально для нашего питомника, – сказала Света. И Нат ее поддержала:

– Пять рублей кошка, и десять рублей собака – не больше.

– А то точно будут разводить, – сказала Жанна, которая все еще была здесь, не уехала назад в Лианозово.

– С работы там не выгонят? – спросил я. – За прогулы.

– Нет.

– Почему?

– Наверно, уже выгнали, – ответила за нее Марлен.

Работников стадиона здесь не было. Но с открытием ДогКэт они вдруг откуда-то появились. Думали, что все будут называть этот приют Кошкин Дом, но нет – все говорили:

– Дог от Кэт, так как официально название было записано:

Дог энд Кэт. – Собака и Кошка.

– Пока мы не берем никого на работу, – ответил я работникам стадиона, – это общественная организация.

– Но гранды, наверное, уже получаете от Америки и Европы? – спросил мужик по кличке Копай. Обычно, он заливал здесь лед. Это когда был каток. А его уже, как говорится:

– Давным-давно, – здесь не было.

– Да и то он был на основном поле, а не на запасном, – сказала Нат этому Копаю. – Вали.

Но безработных, или зарабатывающих чрезвычайно мало, трудно было отогнать словами. Пришлось заказать сетку, и сделать забор из нее. Все видно, не надо лазить через забор, чтобы потом сказать:

– Я хотел только посмотреть. – Всё и так было видно.

Однако в августе начался штурм.

– Август – месяц львов, – сказала Мерлин, и многие ее поддержали, что тоже знают Знаки Зодиака.

Пришлось выстроить стену из больших собак. Девушки держали их на поводках по две в каждой руке. У Нат в правой было даже три овчарки. Много было стаффордширских терьеров и догов. Первых выбрасывали, так как не могли понять их жизнерадостности, вторых:

– Слишком долго – до трех лет – не становятся взрослыми.

Люди думают, что собаки должны их защищать, а огромные – с телят – доги, как маленькие сами всех боятся. До трех лет. Потом ловят обидевших их в молодости овчарок, но грызут не сильно.

Он видит, что овчарка уже сам его боится, и, только увидев – убегает, куда глаза глядят. А он бежит, догоняет ее.

Бывшие спортсмены отступили, но обещали вернуться. Их никто не покусал, поэтому им казалось, что здесь бояться некого.

Я узнал, что к 7-му ноября готовится, как мне доложили:

– Большой Штурм нашего города.

Пришлось обратиться в Городок. Рядом, через дорогу был Военный Городок. Командир дивизии хотел помочь.

– Но как? – спросил он.

– Проводите учения не на поле у леса, а у нас. Сделаем вышки, как…

– Как в концлагерях?

– Как было раньше в Римских Поселениях в Германии и Англии. Они строили в Провинциях Крепости из бревен и досок.

– Вы сможете построить Крепость? – спросил полковник.

– У вас есть Стройбат – поможете. Это намного интересней, штурмовать Крепость, чем бегать по полю с автоматами.

– Хорошо бы и основное поле задействовать, – сказал Комдив. – Можно установить целый комплекс специальных зданий для обучения спецназовцев. Все равно на нем никто не играет. – И добавил: – Хорошо-то – хорошо, но не дадут.

– Сколько уже на нем не играют, лет двадцать? – спросил я.

– Да уж пятьдесят, наверное! – воскликнул комдив. – А траву все равно сажают. – Он помолчал и сказал, что хватит пока и Запасного Поля. И пообещал прислать спецназ к Празднику.

Я хотел занять беспроблемное место у леса, у Широкой Горы, там, где раньше был свинарник. Но какая-то шустрая хохлушка с задом шириной в Пазик, успела занять это место раньше нас. Под базу. Кирпичные здания, стены из бетонных плит – всё появилось мгновенно, как по мановению волшебной палочки.

Как так получается? Уму непостижимо.

И комдиву разрешили построить штурмовые стены и вышки на нашей территории.

– Так как там, где это раньше делалось, – было написано, – уже давно стоят гаражи.

Да, места для полевых учений уже не было, военным дали гаражи. И они считали, что это хорошо:

– Нет квартир – так пусть хоть гаражи будут.

Все приготовились, но штурм начался только ночью.

– Они хоть знают, что здесь военные? – спросила Марлен.

– Не думаю, – ответила Нат, которая теперь была ее подругой.

– Вот смеху-то будет! – сказала Света.

– Вряд ли, – сказала Актриса. Она тоже была здесь. – Их много, я видела. И знаете: я боюсь. Сидела бы сейчас у Лидки в Орфее, кушала пельмени в горшочке, пила коньяк и шампанское, потом баня, секс.

– А здесь, что, нет пельменей, – сказала Света, – холодильник забит. Мясо возят машинами.

– Жаль только, что его воровать нельзя, – сказала Актриса.

– А толк? – спросил я. – Потом продавать по пятьдесят рублей за килограмм? В два раза ниже себестоимости.

– Да еще без костей.

– И вообще, – резюмировал я, – кто-то из вас должен стать доктором.

– Будут раненые? – спросил Костя. – Он был вырван Светой из коварных лап ресторана, и уже второй день работал в Дог энд Кэт шеф поваром.

– А также и не шефом, – сказала Света. – Почему? Ну, если всего один повар, то, спрашивается:

– Кто будет работать остальными поварами?

– Ты, – сказал Константин.

– Я? Нет, я буду доктором.

– Собачьим.

– И собачьим, и кошачьим.

– Я тоже хочу, – сказала Нат.

– Правильно. Здесь все должны иметь диплом сестры милосердия, – сказала…

А кто это?

Глава 23

– Прошу прощеньица, я не понял, кто это? У меня упало сердце. Я так долго мечтал ее встретить, что даже забыл о ее существовании. Мамочка! Я чуть ее не спутал с Галей и Леной. А ведь это жена генерала, командира этой дивизии.

– Я с ним развелась, – сказала она мне в отдельном кабинете.

– Я не надо! – хором закричали все.

– Господа, вы что здесь делаете? – спросил я. – А если бы была у нас сейчас более интимная обстановка? Тогда что?

– Мы бы поступили культурно, – сказала Нат, – и стали бы только смотреть, не обращая внимания на свои непосредственные огромные желания принять в Этом деле личное участие.

– Нас, наверное, уже не исправишь, – сказала Света, – но это не страшно, так как сегодня мы, скорее всего, погибнем в неравном бою.

– Мы насчитали четыре, нет, даже пять колонн, готовых к атаке нашего учреждения, – сказала Марлен Дитрих.

– Продиктуйте мне, пожалуйста, названия колонн, я запишу.

– Ну, самые борзые, – сказала Жанна – это местные жители, и примкнувшие к ним другие наглые горожане, которые не хотят жить хуже, чем наши кошки и собаки. Вторая колонна – бомжи.

– Дайте я продолжу, – сказала Актриса. – Вторые бомжи. Вторая, простите, колонна. Третья…

– Ты уже сказала, – вышла вперед Марлен. Третья – спортсмены. Они, между прочим, без боксерских перчаток, но с цепями и битами.

– Четвертая колонна направляется к нам с юга, это наркоманы, – сказала Света.

– Этим-то уж чего не хватало, – сказала Жанна.

– Ты уже говорила, а опять влезла, – сказала Наташа, – наглая.

– Я из Москвы.

– Я так и подумала.

– Друзья мои, – сказал я, – ситуация в самых общих чертах вполне доступна моему пониманию. – И я добавил: – Отряды спецназа еще не подошли?

– Подошли, – сказала Нат, – но это стройбат, в количестве двадцати человек. Они говорят:

– Все равно вам больше не прокормить.

– У них есть оружие?

– Есть.

– Гранатометы.

– И гранатометы тоже. Но они учебные-е!

– Автоматы тоже? – спросил я.

– Автоматы настоящие, естественно. Но патроны к ним учебные.

– И это тоже естественно?

– Да.

– Хорошо, я должен отъехать буквально на полчаса.

– Если что – пока начинайте, – добавила за меня Нат. – Да ты что?! Хочешь приехать к шапочному разбору? Когда нас уже всех однозначно грохнут. – Без знака вопроса спросила Света.

– Я вернусь.

– Ну, смотри, чтобы это точно было, – сказала жена генерала. Хотя ей лет было даже меньше, чем Нат и Свете. Всем было примерно одинаково: от двадцати пяти до двадцати восьми. Только Жанна и Актриса были года на три моложе.

– Если так разобраться, – сказал я на прощанье, – уже готовая бригада официантов.

– Так и открыл бы лучше ресторан, или хоть кабак какой-нибудь, – сказала Нат. – Нас здесь всех грохнут однозначно.

– Они, гады, хотят же ж съесть наших собак, – села на стул из пенька и заплакала Света. – Ужас! – У нас дома в подвале поймали красивую кошку, и не пожалели – съели.

– Кто? – спросила Люда, жена генерала, которую я жалел, что потерял навсегда.

– Бобжи.

– Бомжи.

– Скорее всего.

– Против них, значит, надо выставить наиболее опытных защитников нашей организации. Они где?

– Выстроились свиньей на западном направлении, – сказала Люда словами своего мужа. – Но бывшего, бывшего, – успокоила она меня. И добавила: – Больше я тебя не брошу.

Она и прошлый раз не хотела меня бросать, но я оставил ее одну в доме, а знакомые ребята, которые были у меня в гостях, еще не ушли, и, следовательно, потом ее избили и изнасиловали, как только можно себе представить. И даже нельзя. Да, да, это было именно с ней.

– Кстати, – сказал я, – у кого есть деньги?

– У меня нет, – сказал Нат.

– Где они?

– Дома.

– Жаль. Мне сейчас не с руки копать в том месте, где я их зарыл, а деньги нужны. Я должен как-то поддержать одну даму, у которой даже зимнее пальто из самого дешевого искусственного меха. Практически, из мочалки. А ведь она была первой…

– Кого ты трахнул, – попыталась угадать Актриса.

– Нет, кто меня поцеловал. Помню даже песню, когда это было.

– А именно? – спросила Жанна.

– На тебе… – я прокашлялся. – На тебе сошелся клином белый свет. На тебе…

– Прости, но мы даже не можем угадать, когда это было, – сказала Света. – В прошлом веке, что ли?

– Ты, наверное, бессмертный? – спросила и погладила меня Марлен. – И да: их либе дих.

– Хорошо, мы сбросимся на твой подарок этой даме, – сказала Люда, жена… Ну, понятно кого. – Но ты…

– Но ты оставь, пожалуйста, нам координаты своего клада, – сказала Жанна. – Чисто на всякий случай. А то мы же ж просто на просто пойдем по миру, если ты не вернешься.

– Все равно мы здесь все ляжем смертью храбрых, – сказала Марлен.

Я собрал сто пятьдесят тысяч, и сказал:

– Радует хотя бы то, что я платил вам по-человечески.

– Будем надеяться, что отдашь, – сказала Нат, хотя сама дала только две тысячи. Больше у нее:

– С собой не было.

Мне открыла ее дочь. И сразу ушла в свою комнату, там пищал ребенок. Мужа, оказывается, дома не было.

– Умер? – хотел спросить я с надеждой.

Ноу, он был на работе во вторую смену. Работал мастером на соседнем заводе. Вообще здесь заводов! Можно сказать, на каждом углу.

Далее, мы с ней трахаемся. Первый раз в жизни. Но при этом я вспоминаю, как трахал ее много раз раньше. Но в уме только.

Подруга ушла спать в дом, мы легли в тераске. Здесь хорошо пахло сиренью, простыни были свежими.

– Я хочу, чтобы ты был мой, – сказала О.

– А нельзя так просто трахнуться?

– Как это?

– Ну, трахнулись – и до завтра.

– А! Ну, ладно, только завтра чтобы был здесь, как штык.

– Угу.

Говорят:

– Девятнадцать – это нежный возраст. – Но на самом деле – девятнадцать – это уже август: яблоки созрели. Более того, даже перезрели. Они падают на землю, и начинают гнить. Можно сказать, что это уже период полураспада. Ее губы уже обсосаны мною с пятнадцати, нет даже, может быть, с четырнадцати лет. Они тоже готовы вот-вот лопнуть от избытка вкусного сока.

В рот, конечно, я предложить ей не мог, как и тогда, а сама она не спросила. Но тем не менее, кровать, как и тогда промокла насквозь. Как сказала мне одна дама, оставив пьяного мужа в Пивном баре одного, когда мы трахались в подъезде:

– Это всё из меня? – В ботинках промокнуть было нельзя, а так, если в носках, то промок бы по колено.

Когда человек чего-то хочет из него течет река удовольствия и счастья.

– Почему мы не можем это делать чаще? – спросила она меня на прощание.

– Обязательно буду, – сказал я. И добавил: – Здесь немного денег, прости, что не купил тебе чего-нибудь из хорошего. Поеду в Германию, привезу тебе шубу и кожаную куртку.

– Я тоже с тобой поеду. Но лучше в Арабские Эмираты. Там всё намного дешевле, – добавила О.

– Откуда ты знаешь?

– Так говорят люди.

– Кто именно?

– Моя дочь.

– Это, у которой дочь?

– Ну, да, естественно.

Я посмотрел на часы.

– Что, спешишь?

– Думаю, у меня есть еще полчаса, или даже сорок минут. Попробуем еще раз?

– Как?

– Сзади. Я подумал, что мы не пробовали сзади, и я буду думать об этом всю ночь.

– Да, это совсем другой вид. Хорошо, что ты не попросил меня об этом сразу.

– Я думал, ты сама догадаешься.

– Нельзя, к сожалению.

– Почему?

– Ты бы сразу меня облил с ног до головы. А потом был бы только суп с котом.

– Почему?

– Ты умеешь продолжать?

– Да.

– Тогда я поеду с тобой даже в Америку. Где много, много диких обезьян.

– Ты имеешь в виду, в Южную? Нет.

– Я тебе уже не нравлюсь?

– Я не люблю жару.

– Да? Странно. Все только и ждут, когда кончится дождь или прекратится ветер. Когда, наконец, опять выглянет солнце. И да: тебе понравилось со мной трахаться?

– Без сомнения. Если бы знал раньше, что это так глубокомысленно, я бы нашел время найти тебя.

– Но ведь у меня уже очень большая… как бы это выразиться сексуально не знаю.

– В том-то и дело, что у меня с тобой тоже становится намного больше. Практически, как трехуровневый протез, который, между прочим, запрещено иметь мексиканским полицейским.

– Почему?

– Они и так не дают никому проехать мимо. А если бы разрешили, перетрахали бы и всех пешеходов.

– Пока.

– Давай. И да:

– Между прочим, они не боятся жары.

– Кто?

– Мексиканские полицейские.

Глава 24

Я приехал, когда штурм уже начался. Более того, он был в самом разгаре. Это меня порадовало. Было бы хуже, если дело шло к концу. И да:

– Чем больше я вспоминаю тех, кому должен, тем… Нет, больше их не становится. Но они всё появляются и появляются. Как покойники, которых очень много.

Еще издалека я понял, что стройбатовцы – это переодетый спецназ. Но их было только двадцать, и оборонялись они только тремя видами оружия:

– Руками, ногами и головой. – И самое главное, они никак не могли по-настоящему разозлиться. А атакующие были в своем большинстве психически неуравновешенными. Наркоманы – откуда им быть нормальными? Неоткуда. Бывшие спившиеся спортсмены – тоже самое. Мирные жители. Мирные жители тоже с приветом. Кто там еще остался? А, бомжи. Откуда их столько? Лучше не спрашивать.

Ко мне пробралась Нат и Светка.

– Вы оставили свои рабочие места? – спросил я. – Точнее, боевые посты.

– Там все кончено, – ответила Нат. – Мы проигрываем.

– Можно, конечно, пожертвовать собой, – сказала Свет. – Но вроде рано, мы еще так молоды.

– Надо выпустить на них собак и кошек, – сказал я.

– Разбегутся, потом не соберем, – сказала Свет.

– Кто сомневается – тот это сделает.

– Я? Я одна не справлюсь. Давайте лучше, как раньше займемся трахтодромом вместе.

– Ты соображаешь, что ты говоришь? – строго спросила Нат. – Идет бой не только за наше некоммерческое предприятие, но и за жизнь собак и кошек?

– Но вы-то, я же вижу, собираетесь трахаться.

– Я не знаю, что ей и сказать, – сказала Нат.

– Ладно, я должен, наконец, взять на себя руководство обороной.

– Выпустим для начала кошек, – сказал я. – на бомжей. А если…

– А если они не сдадутся, выпустим собак на бывших спортсменов.

Мы прошли мимо вольера для собак, чтобы первыми выпустить кошек, когда я заметил у замка для собак датого Жеку-боксера.

– Выпускайте пока кошек, леди, – сказал я Нат и Свет.

– А ты?

– Я должен закончить одно дело.

– Этот гад нам в парке надоел, – сказала Нат, – давай ты выпускай кошек, а мы с ним разберемся.

– Окей.

– Офисер, кам хирэ, плииз, – сказала Нат.

– А-а, тварь, – он оставил замок, который пытался сломать монтировкой, и уклонившись от удара Нат, провел ей хук слева. Прямо с монтировкой, не выпуская из бьющей руки.

Света забежала сзади, и он ее странным образом не заметил.

Но, похоже, и она боялась к нему приблизиться даже сзади. Нат лежала без чувств. Может быть, даже она умерла.

– Ну, чё, давай я и тебя кончу кстати, – сказал Жена-боксер.

– Сейчас мы его грохнем и отдадим на корм собакам, – сказала Свет. – Паря от неожиданности вздрогнул, но обернулся медленно, не спеша.

– А, еще одна сука, – и он пошел на нее, как будто меня и не было.

Но тут Жека обернулся:

– А, тебя надо сначала кончить, – сказал он, и пошел на меня.

Через себя? Передняя подсечка в падении? Лучше, как обычно. Я ушел от одной его руки вниз, и взял другую, как дорогой подарок, как не просто батон колбасы при Социализме, а целую такую оглоблю Любительской. Надолго хватит. И в мыслях не было, что она быстро портится. В природе колбаса никогда не портилась. Ее всегда съедали раньше. Впрочем, случаи, конечно, были. Ибо всегда находятся люди, которые думают, что думать о колбасе лучше, чем ее есть.

Как обычно, боксер увидел перед собой мои плывущие вверх ноги, и растерялся. Он даже хотел укусить меня за яйца. Тварь.

– Ах ты, ящерица хвостатая, – сказал я про себя, разумеется. Мы упали, и я опять сломал ему руку. В прошлый раз, кажется, настоящего перелома не было. Тем не менее, я встал и сказал Свет:

– Добей его.

– Совсем?

– Да.

– Чем?

– Я его добью, – сказала Нат. Она уже встала, и шла к поверженному телу с багром. Я взглянул на пожарный щит. Там была еще кирка и лопата.

– Лучше взять кирку, и так будет долго вертеться.

– Да? Она тяжелая.

– Там есть лопата, – сказала Свет. – Лучше закопать его живьем. Надоел уже всем хуже горькой редьки.

– Прошу вас, не надо, – вякнул боксер. – Вы больше никогда меня не увидите.

– Каким образом? Ты уедешь в деревню?

– Буду жить на даче у тещи и только иногда приезжать в город.

– А если мы тебя увидим?

– Нет. Я буду в маске.

– В какой? – спросила Свет.

– Если я вам скажу, то вы меня узнаете. А ведь мы договорились, что больше вы меня не узнаете.

– Он очень много разговаривает, – сказала Нат, – посадим его в собачий вольер, к тигровым догам.

– Лучше к Стаффордширским терьерам, – сказала Свет. И знаете почему? Стаффордширские терьеры более веселые. Они сначала поиграют с ним.

– И только потом съедят, – добавила Нат

– Они меня не съедят, – сказал все еще лежащий боксер. – Вы их кормите, как говорят:

– Как на убой.

– А может, вы действительно торгуете собачьим мясом?

– Нет, его точно надо наколоть на булавку, пусть будет гульбарием, – и она замахнулась багром на барахтающегося на спине, как перевернутый таракан Жеку-боксера.

В это время мы увидели еще одного окуня. Это был Капай. Он крался у западной стены, и не видел еще нас.

– Привяжите этого бугая к собачьему вольеру, – сказал я. – Будем ловить второго.

– А чтобы он не мог никого предупредить, – я засуну ему в рот что-нибудь. Думаю, это будет вчерашняя затычка.

Свет замахала руками:

– Скажешь тоже, у меня есть шерстяной носок. В них сплю, честно. Наверное, у меня диабет, ноги мерзнуть по ночам. Один потеряла, второй мне не нужен.

– Свяжешь другой.

– Потом в разных, что ли ходить?

– Хорошо, засунь ему в пасть.

– Не надо его мучить, – сказал я, – это вне наших гуманных… э-э… так сказать…. В общем, стройбатовцы сделали нам на всякий случай древний прибор для удержания пленных. Пока один, но ему как раз хватит. Вытащите его из сарая, вкопайте в землю – ямы уже есть – надо только засыпать землей.

И его поставили раком, как делали в древности. Руки и голова зажаты между досок, на земле только ноги.

– У него рот открыт, – сказала Нат. – Можно я ему…

– Да не надо, я тебе говорю, я уже приготовила шерстяной носок.

– Но если что-нибудь будет не так, если начнет бузит, то – как говорится – будет то, о чем вы так долго мечтали, – и она потрепала бывшего боксера за нос. Он не сказал ни слова, хотя носок для заглушки его рта только еще готовился.

Капай, не был профессиональным боксером никогда. Просто тренировался вместе с боксерами. В том смысле, что вместо гимнастики. Но все равно весил много.

– Пойдем на него, как на мамонта, – сказала Нат. – Правда, у меня еще кружится голова после капитана, – она кивнула на закованного в дерево Жеку.

– У нас больше нет такого прибора? – спросила Свет. – Жаль, а то бы и этого можно было поставить раком.

– Глупости, – сказала Нат, – можно сделать гораздо проще. – Пояснила: – Закопаем его в землю по шею.

– Да ты что?! Кто копать будет? – удивилась Свет.

– Догадайся с трех раз.

– А-а! Он сам. Тогда другое дело. Но его придется долго бить сначала, чтобы согласился сам себе копать яму.

– Пойдем, как на мамонта, – сказал я. – Ты будешь его заманивать, а я… а я, как будто ушел.

– Ой, чувствую, случится что-нибудь, и он просто на просто меня трахнет, и всё. Ведь я его знаю, на уме у него больше ничего нет, кроме как трахнуть очередную жертву его неотразимого обаяния.

– Может быть, так и надо сделать, – сказала Нат, держась одной рукой за голову, а другой за сердце.

– Почему так-то? – спросила Свет.

– Лучше, чтобы не рисковать.

– Я бы не сказал, что это абсолютно неверное решение, – сказал я. – Но тебе решать.

– Хорошо, если вы считаете, что так безопаснее, я ему, конечно, дам, но!.. не бесплатно. Нет, вы что, смеетесь? Я вот так каждому бандюге буду давать за здорово живешь?

– Да он не бандит, а так просто – борзый. Как и этот, – Нат кивнула назад, где рачился Жека.

– Все равно пусть платит.

– А кто против? Конечно, пусть платит. Вопрос только в том, есть ли у него бабло? Ведь это же систематическая нищета. Если только в карты у кого-нибудь выиграл. Только:

– Да кто ж ему проиграет?

– Жаль, что мы сразу не додумались наставить здесь медвежьих капканов. Сейчас бы не было такой проблемы.

– Какой?

– Отражать превосходящие силы противника.

Далее, как ловится Капай, и о других местах сражения. Где остальные.

Света посветила фонариком и вышла навстречу Капаю.

– Хай! – негромко крикнула она.

Он молча подошел и молча ударил ее в лоб. Не думая больше почти ни о чем, этот бугаёметр потащил ее к забору, где было еще темней. Потом, видимо, подумал, и потащил к собачьему вольеру. Тут он увидел, закованного в древнюю машину Жеку, но Жека молчал, и Капай решил пока не беспокоить его.

Поставил Свету лицом к металлическому столбу, на котором крепилась сетка собачьего вольера, и так же молча и методично начал трахать.

– Человек-машина, – сказала Нат. Мы с ней вместе наблюдали из-за укрытия. Голый зад Свет мы не видели, но видели ее лицо, которое она повернула к нам, имея в виду:

– Пора.