Текст книги "Когда было по-честному. Эссе"

– Это правда, – вернулся. Практически тоже самое, что и воскрес. Ибо просто так обычный человек из нашего родного Ландона или из Америки – будь то хоть Талса – не уедет.

И ему – Апостолу Павлу – верили. Не все, но, парадокс, верили.

А кто поверит Шляпентоху, Калугину, Пайпсу, не находящим для Нее абсолютно никакого выхода, кроме как опять:

– За рога и в стойло.

Оно и действительно, далеко ребята взлетели, разве оттель что-нибудь или кого-нибудь увидишь.

Все эти рассуждения из Гуверов и Стэнфордов есть не что иное, как обычное, привычное, русское:

– Чистописание, контрольная, диктант по пройденному за последнюю четверть материалу. – Почему и нейдет никто ни в политологи, ни в идеологи – лучше, говорит, химией буду всю жизнь заниматься, чем Этим Делом, с которым – мы думали – что покончили давно.

Из Библии:

А когда он вознамерился идти в Ахайю, то братья послали к Тамошним ученикам, располагая их принять его; и он, прибыв туда много содействовал уверовавшим благодатью:

Ибо он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос. – Имеется в виду Апостол Павел. И интересно было бы узнать, что он опровергал, какие примеры из Писаний приводил. Кстати, можно говорить и не обязательно:

– Из Писаний, а прямо:

– Из Библии, – несмотря на то, что Библии тогда не было. Ибо:

– Если не писать и не говорить:

– Из Библии, – то и получится, что Павел ничего вообще не говорил, никаких деяний Апостолов не было. Ибо дело не в том, что он говорил из Писаний, а в том, что вы сами:

– Писания, Библия. – А это может быть только, когда вводятся новые представления о мире, о которых нам рассказал Вильям Фрей, Шекспир:

– Весь мир театр, и люди в нем актеры. – Следовательно мир разделен на Два Времени, одно – это всегда время Зрительного Зала, а другой – это время событий, о которых говорится, в данном случае время Писаний. И тогда получается, что Писания имеют и время Сцены, и время Зрительного Зала – и это и есть Библия.

Именно, увидев эту связь этих Двух Миров – Прошлого и Настоящего – слушавшие Павла Уверовали.

На Сцене Библия называется Писаниями, а Писания в Зрительном Зале – Библией.

А то начинается разлюли-малина:

– Тогда гречки не было. – Не было ее на Сцене, но она есть сейчас, в Зрительном Зале, а Уверовать, как Уверовали люди, слушавшие Апостола Павла, значит увидеть Два Времени, видеть и Свет, и:

– Слышать Голос.

Поэтому.

Поэтому срочно:

– Письмо на деревню дедушке: милый дедушка, возьми меня отсюда, из Стэнфордских и Гуверовских университетов, ибо мы здеся перестали понимать не только что-либа, но даже что-нибудь.

Как доехать, Дорожная, так сказать, Карта, для всех перечисленных ребят плюс Бзежинский, может еще сможет в 90-то лет работать счетоводом:

– Итак, до Сходни доезжаем, а там пешком и не стонать, небось Укроп с Картохвелем мы уважаем, когда раздельно их намять.

Или думается, что лучше вместе? Так это еще легче, скажите, как Ельцин:

– Берите суверенитета сколько хотите, и:

– И все сразу станут вместе.

24.01.15 – Радио Свобода – Лицом к Событию – Е.Р.

Бутылка водки, секс и портрет Пастернака.

Иван Толстой рассказывает:

– Просто нужен скандал.

Нет:

– Просто, да, но просто хотят, очень хочется:

– Сказать Правду.

Водка для того, что секс без водки невозможен, как сказал Ролан Быков:

– Не надо, а пьют.

Секс возникает после экстаза, возникающего при топтании портрета Пастернака, а портрет топтали потому, что долго ждали водку, без которой секс начать не удалось. И крайний здесь только Пастернак:

– Не рассказал толком, по-русски, что водку для любого дела надо закупать заранее, и не одну бутылку, а две-три, а лучше ящик. – А то пишет всё стихи, да стихи, и очень мало прозы, да и только на Нобелевскую Премию.

Иван Толстой говорит, что основания для обиды у русских есть. И приводит в пример Пушкина, который говорил:

– Мы сами все это видим и знаем, но не хотим, чтобы о них, о недостатках, говорили Иностранцы.

Это ошибка. Ибо утверждение это слишком общее. Здесь имеется в виду другое, а именно:

– Русские не видят этой проблемы, не понимают, что не поняли Пастернака потому, что все эти деятели культуры и литературы, писатели сисьми-миськи:

– Пьяные-е! – Разумные, нормальные, самые обычные рассуждения им Непонятны! Это раз. И два – это то, что есть и те, кто всё понимает, но:

– Кто же им даст сказать?!

И уже частично считается, что это неизвестно.

Вот режиссер, или дирижер, и сказал:

– У меня эта возможность есть, и я ее использую, скажу, т.к. русские сами этой возможности:

– Не имеют.

Вспомнили Левиафан, где пьют много водки. Да, без водки и секса, против которого восстал Борис Парамонов – не было бы и художественного фильма. Можно бы просто вывесить плакат русского солдата, которому дивится немка в фильме Край, прежде чем разбить Мёды начальника. И собственно значит Мёды Всего русского народа.

Литературоведы часто и не видят фильм, так как существует только советское литературоведение, а всё остальное – это тоже самое только выписанное в художественной форме.

Юрий Богомолов сказал, что Левиафан в человеке. Это, конечно, правда.

Сейчас официальное тв против Правды потому, что:

– Едят они ее, Правду-то.

А больше ничего не могут.

Радио Свобода – С Христианской точки зрения

Яков Кротов разговаривает со священником из Старой Рузы Григорием Михновым-Войтенко. Говорят, священникам мало платят, ниже прожиточного уровня. Я.К. шутит, так сказать, говорит в ироническом смысле, что хотят, чтобы священник, как народная артистка Любовь Орлова, которая, как известно, была не только ученым, но еще и играла в кино почтальоншу, или иностранку со своим негром, с которым хотела улететь на Луну, подальше от капиталистов и предпринимателей, а бывала и многостаночницей – это утром, а по вечерам– а скорее всего, наоборот – дгд:

– Священник работал также на двух работах, – как категорически рекомендовал и Евгений Евстигнеев, желая поддержать Любовь Орлову:

– Днем на станке – вечером в народном театре, – а иначе, как стать Народной-то артисткой. – Как выразился Яков Кротов:

– Пусть выращивает и собирает тыквы. – Но!

Но так и делается уже, как говорил Маяковский. Ибо:

– Апостол Павел не сидел на даче в Переделкино, или по Булгакову, не имел годовой путевки в Ялту для этого дела.

Вот это хождение Апостола Павла по городам и весям в Деяниях Апостолов в Библии, и есть:

– Вторая работа священников! – И даже больше, потому что Апостола Павла во чтения своих мемуаров не тыквы заставляли выращивать, и даже бросали в него не тыквам, а:

– Забивали камнями.

Зачем и описывают в Библии его подвиги – имеется в виду, Апостола Павла – что проводились они не в Стэнфордских и Гуверовских институтах и университетах, где студенты с открытыми ртами ждут от профессоров рассказа об истине, а народном театре, где народного артиста забрасывают не гнилыми помидорам, не тухлыми яйцами даже, ни тем более вкусными ихними апельсинами, а, как уже было сказано:

– Камнями.

Из каменистой почвы пытался поднять он упавшие при дороге зерна.

26.01.15 – Радио Свобода – Иван Толстой – Мифы и Репутации

Разговаривают с Борисом Парамоновым об Эренбурге. Хемингуэй отозвался о нем, как о писателе с официозным налетом. И это очевидно, как говорится, что тут доказывать. Но Б. П. разозлился, начал наезжать на Хемингуэя, и… и промазал на все сто процентов. В книге По Ком Звонит Колокол ему не понравилось – не поверите – что она про баб и жрачку, как Б.П. выразился.

Тут сразу можно спросить:

– Так а что еще-то бывает, есть в этом мире? – Это всё. Война только если еще, так Б.П. не понял:

– Откуда на войне бабы и жрачка? – Фантастика! А где они еще бывают? Если война, что называется:

– Их есть у тебя ВСЕГДА.

Далее, какие передачи по телевидению самые популярные? Именно кулинарные и те, где девушки. Девушки, которые в случае чего не откажут.

Далее, Б.П. говорит, что это противный роман:

– Даже противный, как он сказал, потому что Хемингуэй предстает в нем в противной роли:

– Нервического Подростка, – как-то так. – И это самый сильный промах Бориса Парамонова. Засох за синхрофазотроном письменного стола. Ибо Человек Всегда Подросток. Дальше он только умирает. Подросток – это максимальный возраст Хомо Сапиенса.

Вся мировая литература стоит на фундаменте Подростка. Недаром на Игре в Бисер Игоря Волгина именно в этой же Детскости присутствующие писатели и критики всегда упрекают Классиков. В последний раз Сэлинджера, его Над Пропастью во Ржи.

Именно Подросток и только он может выполнить завет Бога:

– Не унывайте – это грех. – И говорит именно поэтому:

– Будьте, как дети.

Какую идеологию, какое мировоззрение Б. Парамонов противопоставляет мировоззрению Подростка? А это именно Соцреализм, которым были заражены почти все гости и Игоря Волгина.

Можно сказать, этим высказыванием о Хемингуэе Б. П. запретил тоже, что запретили и коммунисты в 17-м году:

– Еду, Секс и Литературу.

Также, как многие здесь литературоведы и переводчики поставил в фундамент своему мировоззрению письменный стол в библиотеке. А все эти Илиады и другие путешествия Одиссея никогда не существовали нигде более, как на этом письменном столе.

Вот это понимание Художественного Произведения, как переложение в художественную форму, с описаниями облаков и диалогами, статьи литературного критика – Борис Парамонов сегодня выложил на полном серьезе.

Соцреализм – это и есть Вавилонская Башня, которую в исполнении Б.П. можно назвать, как:

– Я Сам все сделаю, без:

– Библии.

Вывод:

– Нет Веры – нет Литературы.

p.s. – Литература все-таки выше Корректуры, об нельзя забывать даже на старости лет.

Говорят:

– Какие бабы, какая форель, какое кофе, какая клубника по утрам с вином тем более. – Тем более на войне. Но!

Но в том-то и дело, что Хемингуэй говорит, что жизнь побеждает смерть, ибо. Ибо, ибо:

– Для того и придумываются войны, чтобы проводить террор, чтобы, конкретно:

– Не было секса, еды и литературы.

Поэтому вопрос Бориса Парамонова:

– Откуда они взялись? – имеет ответ:

– Жизнь побеждает, несмотря на войны и запреты.

Что замечательно, герой, погибая на войне, передает Своё Я именно:

– Бабе, – как любил говорить в этой передаче Борис Парамонов.

Духовное оплодотворение Жизни Героем. Из чего можно предположить, что и Пенелопа не изменяла Одиссею:

– Он трахал ее на расстоянии – духовно.

И она его, естественно.

Борис Парамонов лучше бы посчитал, сколько раз он в этой передаче повторил слово Эс и эс-изм. Парт-задание они все, что ли, получили там? Не надо и Питербурх переименовывать и шоссе в это же самое:

– Радио Свобода и так всё сделает.

И делается уже.

Б.П. сказал о Хемингуэе, как сказал? о Пастернаке:

– Девки в деревне сидят перед ним на завалинке, а он перед ними на велосипеде восьмерки выписывает.

Тогда о Борисе Парамонове можно сказать:

– Не только восьмерки перед бабами на завалинке не выписывает, но выписывает их перед Идеологией Соцреализма.

Слово на букву П с буквой к на конце. Как и Эренбург

Б.П. в конце сказал:

– Ничего хорошего не скажу.

Но вот именно. Надо было сначала подумать, а потом написать обратное. А то:

– Все считают роман Хемингуэя По Ком Звонит Колокол всесторонне слабым сочинением. – И ладно бы, если бы Борис Парамонов сам действительно считал так, но ведь это опять:

– Групповуха!

Именно так ребята на передаче Игоря Волгина Игра в Бисер критиковали Дюма и других:

– Они – Мушкетеры – считали себя вне морали. – Что значит, Соцреализм абсолютно не признавали, как искусство, а наоборот:

– Как искусство запрета искусства.

Поэтому почему Б.П. говорит так, ибо:

– Все так. – А как? – как говорится:

– Все Так.

Только не надо говорить:

– Я думаю, – ибо думать в таком искусстве не надо, достаточно просто получить Путевку в Жизнь поехать на море для написание полнометражного романа. Или:

– Уехать в Америку работать на Радио Свобода.

Б.П. говорит, что Хемингуэй смешивал войну и сафари. Но!

Смешивал, не взбалтывал. Тогда как Б.П. взболтал свое мировоззрение до мути, а именно:

– Оренбург перед Кольцовым шапку не ломал, – как это будто бы описал Хемингуэй. Но!

Но это правда только в Соцреализме, где начало, конец и середина – это одно и то же. Если будет разница, если будет Продолжение, то ребята, считающиеся литературными критиками, скажут:

– Так это Склейки. – Как у Дюма.

Следовательно:

– Эренбург мог и не кланяться Кольцову, как холоп князю, но! не всегда. – Иногда мог. Чтобы отличаться от себя вчерашнего собой сегодняшним.

Ребят, наводящих эту же муть, взбалтывающих то, что просил никогда не делать Джеймс Бонд, сейчас очень много развелось:

– Пруд пруди, как говорится. – Это не что иное, как удар с Бекхэнда:

– Я как Пикассо за советскую власть, за соцреализм и его дальнейшую электрификацию, но все знают, что я делаю Настаящее искусство.

Нет, ребята, это не смешивается.

Вот конкретный, можно сказать, вчерашний пример:

Сокращено.

Вот именно этого не может понять Борис Парамонов.

И это, действительно, трудно, хотя и понято всеми христианами мира – сколько их там миллиардов. Но Б. П. не может, так как всю жизнь считает:

– А зачем нам Библии, если и так всё можно понять? – И может показаться, что да, чего же Тут непонятного. Да, но, Библия рассказывает о том, что кроме Тут есть еще и Там!

– Дак, Там-то сюды-твою не входит, в наше Тут, – говорит Борис Парамонов, как-то про любовь и бизнес в Левиафане, про единомыслие во всех жизненных ситуациях, как сейчас про заткнувшего перед Кольцовым Оренбурга, делая автоматическую посылку:

– Если Оренбург промолчал сейчас, то значит молчал всегда, а этого быть не могло, зная Оренбурга. – Тогда как эта посылка ошибочная. Но ошибочная не просто так, а только после разъяснения Апостола Павла:

– А видел свет и слышал голос, а бывшие со мной только свет.

Следовательно, мир состоит не только из Тут, называемого Вавилонской Башней, но и Там. И текст романа также состоит не только из Собственно Текста, но и из Полей, из Там. Как и сказано:

– Мир больше мира.

Установил это понимание мира Иисус Христос, а первыми доказали Апостолы, потом Ферма, доказав свою Великую Теорему:

– Чудесным образом.

А тут Б.П.:

– А давайте без Библии. – Это неправильное утверждение, как было уже сказано, ибо давать уже поздно, так как дали уже газу до отказу в 17-м годе. – Сейчас не начинать пора, а наоборот:

– Пора заканчивать эту хренопасию.

Б.П. говорит без обмана, в том смысле, что:

– От души:

– Оренбург не мог стоять и хлопать глазами перед Кольцовым, а Хемингуэй неврастеничный Подросток. – Тогда как душа человека одна, без бога, грешна, что значит:

– Сиськи-миськи ошибается. – Откажись от имения своего, сказано, и иди за… за:

– Подростком. – Здесь можно бы вспомнить Достоевского. Но если не нравится Праздник Хемингуэя, он непонятен, то Праздник Достоевского даже рассматриваться не будет, как праздник. Как тут упомянули, он злой был человек. И добавили:

– Каким и должен быть писатель. – Это да, но, наверное, ребята имели в виду: писатель в школьную стенгазету. Там только и занимаются тем, что всех:

– Протаскивают.

И всю литературу эту, и идеологию, проповедуемую сегодня Б.П. так и можно назвать:

– Продолжающей Таскать бревна вместе с Вильямом Фреем. – Но не тем, Копьетрясовым, а нашим в фуражке, галстуке и с приветливо поднятой ладонью, мол:

– Верной дорогой идете, товарищи! – Но чтобы тока никаких баб, и чтобы поменьше думали о еде, а заодно и до литературы, чтобы не докатились.

Как грится:

– Вот вам и:

– Не снег чтоб в апреле, а солнце уже.

Ибо:

– Своего снега не будет, так пришлют из-за границы, прямо с Радио Свобода, с именной надписью:

– Со всей душой от Бориса Парамонова.

p.s. – У Бориса Парамонова – не отнимешь – есть Пафос, но пафос этот, увы, как у всех:

– Казен-н-ный-й-й-й!

Убрать иво, разумеется можно, для этого надо только побольше заниматься едой и сексом. Ну, если, конечно, это не запрещено еще.

А то вот это:

– Был более интереснее, чем Горький и Толстой – годится только для начальной школы 50-х годов. – Ибо:

– А Горький и Толстой разве были писателями. – Без знака вопроса. По крайней мере, без знака вопроса по сравнению с Хемингуэем, портрет которого висел на стене у многих культурных людей России до 80-х годов, как символ именно:

– Литературы.

27.01.15 – Свобода в Клубах – Елена Фанайлова – Повтор – О Левиафане

Все-таки критики разбирают фильм, как ученики в присутствии учителя обсуждают сюжеты школьной стенгазеты:

– Головы их повернуты не к нам, не в Зрительный Зал, а на министра культуры, на учителя.

Говорят, что Левиафан – это Два фильма в одном:

– До адвоката Вдовиченкова и после. – Но!

Но тогда любой американский боевик – это Сто в Одном. Чтобы это понять, надо посмотреть вокруг себя, ибо:

– Мы тута, – и если вы не видите, что эти части связаны, то мы-то, естественно, из зрительного зала – Видим.

Далее, об Иронии. Это правильное замечание, потому что это не драма, а уже трагедия перед концом света, или уже его начало. Юмор и иронию трудно – если вообще возможно – найти и в Библии. Но, если бы был юмор, то фильм вообще бы не поняли – имеется в виду критики:

– Если у них не лезет в одно любовь и бизнес, адвокат и действие без него, то юмор вообще бы не поняли. – Но здесь и была задача показать мрак, Россию в:

– Безвыходном положении. – Как грится:

– Всерьез и надолго.

Если есть ирония, то это уже настоящий художественный фильм – Голливуд, где она есть всегда. Таковы, например, русские фильмы Холодное Лето 53-го и Край.

В Холодном Лете ирония, когда Герой поднимает окурок, брошенный милиционером, и говорит:

– Я тоже воевал. – Точнее, наоборот, это начальник ему говорит:

– Ты же ж воевал, … – В чем ирония? А в том, что, если ты, мать твою, на самом деле знал, что я воевал, то привозил бы мне с воли на этот, богом забытый остров, в северном ледовитом океане:

– Каждый день по пачке Беломора. – А то и Герцеговины Флор. Может быть, даже в виде табака и трубки. Ибо:

– Кто-то же из победителей курит этот табак из трубки.

Но вот так с иронией милиционер сказал, что, мол:

– А ты попроси у меня пачку папирос. – Я дам. А, впрочем, он усиливает иронию:

– Дам и так, лови, потом зайдешь отметиться. Вместе с Папановым.

В Крае иронии еще больше. Например, в бане:

– Я отсюда не уйду, пока не отмоюсь окончательно, – говорит немка, – ибо вы-то русские и так всегда чистые, а мне, скорее всего, опять в тайга бежать придется. – Или еще, но тоже в бане, точнее, после бани:

– Кочегар бежит, баня горит, она бежит впереди. – Спрашивается, почему все бегут? И считают эту сцену юмористической просто:

– Баня загорелась сама по себе, а они не успели, как говорится:

– Даже слова сказать, – более того, даже не совсем разделись. Но здесь ирония:

– Баня загорелась не сама, а от напряжения мыслей уже начала тлеть. – Почему? Ребята разделись до трусов, а что делать дальше не знают, ибо, ибо. Ибо по концлагерям, по просто лагерям, и в работницах у господ завоевателей всё время были, и… и забыли, как это делается. Может, и не совсем забыли, как, но как начать забыли окончательно:

– Ведь во время всех этих походов по лагерям и весям привыкли считать себя Людьми Древними, Андрогинами, и по этой причине всегда вели тихую беседу:

– Сами с собой. – А как почуяли свободу – по словам Гармаша – так и встали в тупик:

– Чё с ней, со второй половиной самого себя делать?

Баня загорелась от отчаянной попытки решить эту теорию относительности, а нет, так и не получилось. Поэтому он и отвечает поварихе-собачнице на ее сакраментальный вопрос:

– Чё ты не успел, чё ты не успел?! – и бьет его на бегу. Думает:

– Решил он Теорему Ферма, а не признается. – Точнее, наоборот:

– Наврал, что сможет, а опять двадцать пять – Ничего Не Вышло.

И окончательная ирония:

– Откуда тогда дети? – Ответ:

– Так естественно: Суррогатное материнство. – Иначе зачем патриарх по субботам проклинал бы его.

31.01.15 – РС – Культ Личности – Борис Пастернак

Говорят:

– Доктор Живаго – это сказка.

Я начал слушать не сначала, пришлось задуматься, кто бы это мог сказать? Маркс, Энгельс, Ленин? Нет, умерли уже. Тогда кто?

– Это, грит, не Добротный Реалистический роман.

Вопрос:

– Зачем это сказано? – Вижу пока только три варианта. Первый, хочется сказать что-нибудь такое, чтобы все опупели. Второй – показать на примере своего высказывания, что такое Соцреализм, что это Диктантум, Дэза, по самому определению Партийности Литературы Соцреализма. Не Анализ, а наоборот:

– Как вы должны говорить. – А то, что это напрочь не соответствует действительности – не имеет никакого значения, ибо не для только того говорится, чтобы рассказать, как устроен мир, а чтобы так опупели, что перестали об этом думать вообще. Ибо:

– Был же Сократ, и другие ведущие Нанотехнологи – они всё сказали, а вы опять туда же? – Совершенно непонятно зачем, если две тыщи лет и так уж всё ясно.

И третий вариант, хочется сказать, чтобы была Белиберда.

– Вот это Да. – Точнее, пожалуй, двух первых будет.

Оказывается, это был Дмитрий Быков. Не дает ему покоя слава Дневного Урганта, способного так обозначить какое-нибудь кулинарное произведение искусства, чтобы никто – кто захотел бы угадать – и с миллионного раза не догадался ба.

p.s. – Чтобы вот так говорить:

– Сказка! – какие-то основания надо все-таки иметь.

И действительно, вероятно имеется в виду, что:

– Любое Художественное произведение – это Сказка. – Так сказать:

– Не То, что мы видим из окна. – Но!

Но и Наука – это тоже Сказка. Только Теория, этой, так сказать, относительности. Закон Бойля-Мариотта заведомо неверен, работает только для идеального газа.

И в первую очередь сказка – это Две Скрижали Завета.

Хоцца чего-нибудь реально реального. Чего-то другого, нового. Так вот:

– Они есть у вас: посмотрите на Неё.

– Да, конечно, скажут все – это реально. Только все и добавят:

– Реально, а нового, как не было – так и нет.

Всё это уже было, было, было. – Хотя теперь ясно, Как.

Реально новой оказалась Теория Относительности и Библия, но многие до сих пор считают, что только так – Сказка. Роман.

Но самая большая сказка – это Соцреализм. Страшная сказка на ночь. Она намного больше и намного старее Шахерезады.

Повтор:

Д.Б. говорит, что Хрущев мелок по сравнению со Эс:

– Не Та фигура. – Но!

Как недавно было сказано:

– При Эс люди умирали с голоду, а при Хрущеве в столовых на столах стоял бесплатный хлеб.

Как говорится:

– По словам их – узнаете Их.

Утверждается, что:

– Дурак и свинья хуже, чем маньяк и убийца. – Что тоже самое:

– Кто не понимает, что такое Две Скрижали Завета, и на автомате стоит за Золотого Литого Тельца тот хуже, чем тот, кто сознательно против Христианства. – Очевидно, что это не так, а как раз наоборот. Что именно сегодня и выясняется на конкретном материале.

Говорят, некоторые не едят свинину потому, что свиньи – это бывшие люди, только проклятые. И вопрос:

– Чем же лучше те, кто человеком никогда и не был. – Без знака вопроса. Хотя я их так редко ставлю, ибо зачем повторять одно и тоже два раза.

Сейчас Д. Б. выразился, иначе не скажешь:

– Добро в Докторе Живаго побеждает зло, – и за это Квентин Тарантино полчаса плакал на его могиле, отказавшись от просмотра всех остальных русских хитов в виде, вероятно, последних телевизионных фильмов про очухавшееся очень уставшее солнце, вставшее, наконец, и начавшее наносить Удары.

Очевидно, что добро в Докторе Живаго только в том, что указывается прямо пальцем:

– Вот оно зло, и оно непобедимо. – Как и написано:

– Давай, давай сюды-твою ваши великолепные научные и литературные открытия, не взирая на их принадлежность даже к генетике и кибернетике, а на самом деле, как сказала внучка Чуковского:

– Да лучше я химией буду заниматься, – в том смысле, тем, что пока еще не запрещено, так как пока еще ребята не знают, что это такое.

Можа так только именно то, что нам и надо, а именно:

– Переливание из пустого в порожнее.

Почему в Евангелии Иисус Христос и сказал:

– Надо подставить вторую щеку, – ибо только тогда будет видно зло. А что хотел сказать Дм-й Велик-й абсолютно неизвестно. Может имел в виду, что Стрельников стреляется сам, поняв, что зло настолько окружило его, что от него, как:

– От людей на деревне спрячешься,

Не уйти от придирчивых глаз,

Кто держал долго камень за пазухой,

Не уйдет ведь у нас есть спецназ. Но дело в том, что Никому не спрятаться, не уйти, ибо человеческая натура всё равно будет видна в новом обществе Партийной литературы.

И это поняли все, кроме некоторых ДБ, решив враз и навсегда:

– Хоть куда, хоть в Плехановский, но только чтобы не было нас видно.

И именно об этом написано в Докторе Живаго Бориса Пастернака. Написано с большим удивлением, нет, не перед обещаниями новой власти, а что вообще:

– Разве так бывает?! – Разве Земля не для людей, не они здесь желанные гости?

Вот только если это Разъяснение для тех, кто не вникнул, считать добром, что все остальные периоды человеческой истории только и делали, что врали, что это была человеческая история, а на самом деле история здесь не принадлежала даже динозаврам. Так сказать:

– Ужаснитесь правде-то. – Это добро?

Может быть, но это добро не побеждающее – как было заявлено – в конце книги, а только предупреждающее, что:

– Победы добра здесь не будет. – За что Пастернак и был назван, в конце концов, свиньей, какающей там, где кушает, точнее:

– Даже свинья так не поступает:

– К нему с добром, а он на те: Доктора Живаго состряпал, где расписал всё черным по белому, что:

– Нет правды на Земле, но правды нет и выше.