Текст книги "Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах"

Тосно

Тосно были захвачено немцами 28 августа 1941 г., не встретив там сопротивления. После занятия посёлка все жители были выселены из своих домов и их место заняли немцы.

20 октября 1941 г., в 8 часов, в г. Тосно «эйнзатцгруппа А» в сотрудничестве со второй бригадой СС и полевой жандармерией провела проверку всех местных жителей. Город был окружен подразделениями бригады СС. Люди были направлены на большую площадь и проверены командой полиции безопасности. Поводом для облавы в Тосно послужил, видимо, пожар на лесопильном заводе в центре посёлка в октябре 1941 года. 13 местных жителей, в том числе женщин, не виновных в пожаре, были взяты в заложники и расстреляны.

Всего за период с 15 по 23 октября 156 человек были подвергнуты казни. Свидетели рассказывали, что в Тосно вдоль всего проспекта Кирова тянулись виселицы…

По переписи 1939 г. в Тосненском районе проживало 203 еврея. Не сохранились точные сведения о их судьбе. Известно лишь, что все еврейское население пос. Саблино, входящего в Тосненский район, было вывезено в Лисино-Корпус, где вместе с другими расстреляно в 1943 году.

Свидетелям запомнилась трагическая смерть часового мастера, еврея Цепнякова. Эсэсовцы утопили его в сортирной яме. Его окунали, вытаскивали, снова окунали, пока он окончательно не захлебнулся. Тогда же расстреляли и его дочь.

Погибли в Тосно:

Гирш Исакович Целнаков, 1871 г. р. – по свидетельству внука – расстрелян.

Анастасия Целнакова, 1877 г. р. – умерла от разрыва сердца при расстреле мужа.

Иосиф Глускер, 1898, повешен немцами как еврей и партизан.

Василевская, 1905, еврейка.

Василевская Евгения Васильевна, 1928, еврейка – расстреляна.

Василевская Елена Васильевна, 1933, еврейка – расстреляна.

В п. Торковичи Оредежского района:

Петров (годовалый младенец).

Кубышкин (годовалый младенец).

Эвакуация

Сразу же после начала войны встал вопрос о необходимости эвакуации промышленных предприятий, материальных и художественных ценностей, а также гражданского населения в восточные районы страны. Уже в начале июля 1941 г. были изданы соответствующие постановления, регламентирующие порядок её осуществления. Гражданское население эвакуировалось по указанию военного командования, а из прифронтовых и угрожаемых районов – с разрешения специально созданных Советов по эвакуации. В первую очередь осуществлялся организованный вывоз рабочих, служащих, колхозников и учащихся вместе с предприятиями и организациями, а также лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию. В обязательном порядке вывозили политически неблагонадёжных лиц. Повезло высылаемым из Ленинграда немцам и финнам. Почти 60 тысяч человек этих национальностей вывезли из города и выслали в Коми и Архангельскую область. Власти видели в них возможных вражеских пособников. Затем уже осуществлялась эвакуация в индивидуальном порядке, по собственной инициативе. Организованной эвакуацией простых горожан власти всерьез не занимались. Эти жители города были предоставлены сами себе в принятии правильного решения. К сожалению, руководство города и страны не позаботились о сосредоточении в Ленинграде достаточных запасов продовольствия, чтобы население города могло выдержать длительную осаду. Не смогли они обеспечить в максимальной степени и вывоз населения на Большую землю, и в первую очередь нетрудоспособных людей и людей, не имеющих работы. Последних становилось всё больше и больше в связи с эвакуацией многих предприятий и сокращением объёма работ на заводах и в учреждениях, оставшихся в городе.

Многие историки считают, что руководители города не убедили, не организовали и, наконец, не заставили покинуть город тех, кто ничем ему помочь уже не мог, – женщин, детей, стариков. Эти люди, дети и иждивенцы, не работавшие и не приносившие особой пользы городу, становились первыми жертвами ленинградской блокады. Вопрос о том, уезжать или не уезжать, волновал в доблокадный период и во время блокады практически всех ленинградцев. Он во многом разделил их на тех, кто считал своим долгом остаться в городе, и тех, кто стремился поскорее из него выбраться. Людей, стремящихся эвакуироваться, на первом этапе войны даже считали паникёрами и предателями. Разные исследователи приводят разноречивые данные о количестве людей, эвакуированных из Ленинграда, но наверно правильным следует считать, что эвакуировано было около 1 млн. 800 тысяч человек, в том числе около 300 тысяч жителей Ленинградской области и Прибалтийских республик. Массовая эвакуация ленинградцев проводилась в основном в 3 этапа:

Первый этап – с конца июня до сентября 1941 г.

В самом начале войны была предпринята попытка вывоза из города детей. Уже 29 июня 1941 г. Ленгорисполком принял решение «О вывозе детей из Ленинграда в Ленинградскую и Ярославскую области», согласно которому предполагалось вывезти 390 тыс. человек со школами и детскими учреждениями. И в тот же день десятью эшелонами были отправлены 15.192 ребенка.

В это время немцы стояли еще на дальних подступах к городу и его руководители были уверены, что опасность Ленинграду грозит в первую очередь со стороны Финляндии. Поэтому дети отправлялись в те места, которые посчитали безопасными – южные и юго-восточные районы Ленинградской области. Большое число эвакуируемых детей попало в Демянский, Маревский, Молвотицкий, Валдайский и Лычковский районы, а также в район Старой Руссы Новгородской области. Многие ленинградцы не хотели отправлять детей и скрывались с ними на дачах. Мероприятие это было крайне непродуманным и ошибочным. Д. С. Лихачёв в своих воспоминаниях рассказывает:

«Набирали женщин, которые должны были сопровождать детей. Так как выезд из города по личной инициативе был запрещен, то к детским эшелонам пристраивались все, кто хотел бежать. Было ясно, что отправка детей совершается в полнейшем беспорядке. И, действительно, позднее мы узнали, что множество детей было отправлено под Новгород – навстречу немцам. Рассказывали, как в Любани сопровождавшие „дамы“, похватав своих собственных детей, бежали, покинув детей чужих».

В августе некоторые матери стали приезжать туда, пытались украсть своих детей, забрать их назад в Ленинград. Дети бродили голодные, плакали. Маленькие дети не могли назвать своих фамилий и навеки потеряли родителей. Впоследствии, в 1945 г., многие несчастные родители открыто требовали судить эвакуаторов – в их числе и «отцов города». Детей часто везли прямо навстречу войне. Им суждено было попасть в самое огненное пекло. О трагедии, произошедшей на станции Лычково (теперь это Новгородская область), долгие годы не писали. Тогда под варварские вражеские бомбежки попали беззащитные эшелоны с ленинградскими детьми. Только скромные могилы с надписью «Ленинградские дети» на кладбище в поселке Лычково и в некоторых других местах напоминают сейчас о случившейся трагедии.

Потребовалось много усилий, чтобы перенаправить эшелоны с детьми на восток или вернуть их в Ленинград. Часть детей погибла в результате немецких бомбардировок. Около 170 тыс. детей были привезены обратно в город. Думаю, что, если бы этих детей направили бы не в Ленинград, а в восточные районы России, а затем к ним присоединили бы и их родителей, то можно было бы в значительной степени облегчить положение в Ленинграде после его блокирования. Обо всём этом я сужу не по чьим-то словам и рассказам, а на основании сохранившихся воспоминаний о событиях, непосредственным участником которых я был. Нашей семье, возможно, повезло больше, чем другим. До войны моих родителей связывали добрые дружеские отношения с семьёй Марии Ивановны и Абрама Львовича Ремизовых. Мария Ивановна работала заведующей детским садом. Когда началась кампания с обязательной эвакуацией детей, она, будучи человеком волевым и энергичным, в очень короткие сроки сумела подобрать обслуживающий персонал и вывезти группу детей, включая ребят своего детского сада, в назначенное ей село. По-моему, его звали Пикалёво. В эту группу Мария Ивановна включила своих двух дочерей и нас четверых – детей её друзей. Работа её была сложной и ответственной. Перевести в сохранности несколько десятков маленьких детей, устроить их в пустующей сельской школе, обеспечить кроватями, питанием и всем прочим, что нужно для детей, оторванных от своих родителей, и создать при этом атмосферу летнего отдыха, а затем вернуть в Ленинград без потерь – задача не из лёгких. Мария Ивановна справилась с ней блестяще. Парадоксально, но я вспоминаю эти несколько недель первой эвакуации, как лучшее время моего военного детства. Стояла прекрасная летняя погода. Было много цветов и ягод. Мы, дети, прекрасно отдыхали, и нам не хотелось возвращаться в Ленинград, когда начались сборы в обратную дорогу. Мария Ивановна опекала детей нашей семьи, а нам четверым было – 5, 7, 9 и 10 лет. Мне приятно вспомнить, что позднее, когда Абрам Львович воевал, а Мария Ивановна не смогла эвакуироваться и осталась в блокированном Ленинграде с двумя дочерьми, мой отец, служивший в Ленинграде, помогал ей продуктами из своего скромного пайка. Говорили, что он спас эту семью от голода.

До начала сухопутной блокады из города в тыловые районы страны выехали 488.703 ленинградца и 147.500 жителей Прибалтики и Ленинградской области, всего около 636 тыс. человек.

Второй этап – с середины сентября 1941-го до середины апреля 1942-го года.

За это время главным образом по Ладожской ледовой трассе, вывезено ещё 659 тыс. человек. При этом водным и воздушным транспортом на Большую землю было перевезено 104.711 человек.

Третий этап – с мая по октябрь 1942-го, когда в тыл было отправлено ещё 403 тыс. человек (432 тысячи с военнослужащими)

В апреле 1943 г. Ленинградская городская эвакуационная комиссия подвела итоги своей деятельности: с 29 июня 1941 г. по 1 апреля 1943 г. из Ленинграда было эвакуировано 1.743.129 человек, в том числе 1.448.338 ленинградцев, 147.291 жителей области, 147.500 жителей прибалтийских республик. С 1 апреля по 17 декабря 1943 г. из города выехало около 20 тыс. человек.

Более подробно о втором и третьем этапах эвакуации мы расскажем в разделе «Дорога жизни».

Сколько евреев было эвакуировано и сколько их осталось в городе? Точных данных нет. Некоторые непроверенные сведения можно почерпнуть лишь в немецких донесениях. Возможно, что в процентном отношении евреев было эвакуировано несколько больше, чем людей других национальностей, потому что среди них было больше квалифицированных рабочих и инженерно технических работников, а их вывозили в первую очередь. Специальной эвакуации евреев, как этнической группы, которой грозило полное истребление в случае захвата города, не производилось. Одновременно надо отметить, что при решении вопроса об эвакуации евреи более серьёзно смотрели на своё будущее, напуганные немецкими листовками и слухами о том, что творилось в Германии, в занятых нацистами странах и на оккупированной территории СССР. Не существует и официальной статистики о числе евреев, эвакуированных и оставшихся на оккупированной территории Ленинградской области. Можно полагать, что уехало несколько больше половины из примерно 10000 евреев, проживавших в окрестностях Ленинграда, в том числе Пушкине и Павловске.

Сейчас в ряде исследований говорится о том, что эвакуация евреев ставилась как приоритетная задача, и что евреев вывозили в первую очередь. Говорят и о том, что эти указания не могли быть гласными, ибо могли вызвать возмущение у людей других национальностей. Думаю, что это пропагандистские выдумки. Не сохранилось ни одного документа или свидетельства, говорящего об организованной эвакуации еврейского населения Ленинградской области. Нет таких документов и в материалах, собранных исследователем Холокоста К. Плоткиным. Наоборот, он утверждает, что «у евреев, находившихся в прифронтовых районах, было достаточно времени, чтобы эвакуироваться. Однако из-за отсутствия точной информации, медлительности властей в организации эвакуации и отказов в разрешении на эвакуацию в индивидуальном порядке врачам и другим категориям служащих, а также обывательских иллюзий, семейных обстоятельств и других причин этой возможностью воспользовались далеко не все». Думаю, что сложившееся мнение о том, что власти эвакуируют, прежде всего, коммунистов и евреев, было ошибочным, а, может быть, и результатом специально распространявшихся слухов.

Анализ публикаций в газете «Ленинградская правда», из которой получали основную информацию жители Ленинграда и его пригородов, говорит о том, что населению в первые недели войны сообщалось, в основном, лишь об упорном сопротивлении немецкому наступлению, истреблении лучших немецких дивизий и провале гитлеровского плана молниеносной войны. Информация же о действительном положении дел на фронтах и оккупированных немцами территориях начинает появляться только со второй декады августа. К этому времени немцы уже взяли города Минск (28 июня), Ригу (4 июля), Остров, (5 июля), Псков (9 июля).

До Ленинграда уже было совсем недалеко. Население Ленинграда и его пригородов не имело правдивой информации о фактических событиях, происходящих на фронте и положении населения на оккупированных территориях. Ни о взятии городов, ни о чинимых зверствах ленинградцы и жители пригородов почти ничего не знали и не могли принять правильного решения для своей семьи. Их знакомили только с искажённой информацией о положении на фронтах, принятыми постановлениями о трудовой повинности и ограничениями в части передвижения. Советские и партийные органы накопили большой опыт пропагандистской работы и, если бы посчитали нужным, то могли бы оперативно довести до сведения еврейского населения, на что они будут обречены в случае оккупации города. Но они этого не делали и даже скрывали имеющиеся сведения о геноциде евреев в странах Европы и на занятой фашистами территории СССР. Не говоря уже о том, что не приняли активных мер для их эвакуации. Провести же эвакуацию населения, например, в условиях г. Пушкина, который связан с Ленинградом железной дорогой и хорошими шоссе, мне кажется, было не так уж и сложно. Но этого не сделали. В результате к середине сентября всё население города, включая и еврейское, оказалось в капкане. С юга наступали немцы, а проезд в Ленинград осуществлялся только по специальным разрешениям. В результате всё еврейское население Пушкина было уничтожено в первые месяцы оккупации города.

В память о погибших евреях в 1991 году был установлен памятник «Формула Скорби». Трудно сейчас говорить о том, что стало бы с евреями, если бы их вывезли в Ленинград. Там их ждал голод. Д. С. Лихачёв в своих мемуарах рассказывает, что люди, бежавшие из пригородов, очутились ещё в более тяжёлом положении, чем коренные жители. Они оказались без жилья и, главное, без продовольственных карточек. Эти люди умирали в первую очередь. Правда, такого поворота событий трудно было ожидать.

О незавидной судьбе евреев в случае захвата Ленинграда немцами свидетельствует недавно обнаруженная «Инструкция по обращению с населением города», разработанная командованием германской 18-й Армии. В ней предписывалось «направлять в пункты сбора военнопленных и концентрационные лагеря всех красноармейцев, милиционеров, коммунистов, комиссаров, евреев, а также подозрительных лиц». Планировалось зарегистрировать всё мужское население города, так как определенно следовало считаться с всевозможными террористическими актами врага. Каждое «лицо мужского пола должно было иметь при себе отличительный знак для контроля над его передвижениями». Как видно, среди всех народностей многонационального города выделены только евреи. Их ждало полное истребление, как это произошло в пригородах Ленинграда – Пушкине и Павловске.

Блокада

О блокаде Ленинграда написаны сотни книг, сняты десятки кинофильмов. Защищены многочисленные диссертации на темы, связанные с блокадной жизнью и обороной города. Что можно добавить?

В Интернете мне удалось увидеть фотографии ленинградки С. И. Петровой, пережившей блокаду. Сделаны они в мае 1941 года, в мае 1942 года и в октябре 1942 года соответственно. Меня эти снимки потрясли. После них трудно что-то написать дополнительно об ужасах ленинградской блокады. Поэтому я ограничусь лишь кратким описанием отдельных вопросов блокадной жизни и дополню их выдержками из воспоминаний еврейских жителей блокадного Ленинграда.

Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года, когда была прервана сухопутная связь города с остальной страной. Однако жители города потеряли возможность покинуть Ленинград ещё раньше, когда 27 августа было нарушено железнодорожное сообщение. Связь города с Большой землёй с этого времени могла осуществляться только по воздуху или через Ладожское озеро. К началу блокады в городе не имелось достаточных запасов продовольствия и топлива, а возможности сохранившихся путей сообщения были недостаточны для снабжения такого большого города, как Ленинград. Положение осложнялось ещё и тем, что с началом войны в Ленинград прибыло не менее 300.000 беженцев из прибалтийских республик и соседних с ним российских областей.

После начала войны среди населения многих городов страны, в том числе Москвы и Ленинграда, началась покупательская паника. Люди начали делать запасы продовольствия и промтоваров. В информации организационно-инструкторского отдела Московского горкома ВКП (б) 22 июня 1941 г. сообщалось, что во многих магазинах выстроились очереди за сахаром, крупами, макаронными изделиями, консервами, хлебом хозяйственным мылом также и кондитерскими изделиями. Заведующий московским магазином «Гастроном» №21 заявил: «Почин в усиленной закупке продуктов сделали жильцы Дома правительства. Они же забирают свои вклады в сберкассе».

Такая обстановка подтверждалась и в информации Организационно-инструкторского отдела ЦК ВКП (б) 28 июня 1941 г., в которой отмечалось:

«Как сообщают обкомы, в первые дни после начала военных действий в торговой сети усилился спрос на продукты питания и промтовары, в связи с чем в магазинах образовались очереди. Наибольший спрос наблюдался на сахар, соль, спички, мыло, муку, крупы».

Необходимость введения карточной системы признавалась необходимой неоднократно за время советской власти. Наверно надо было ввести её сразу же после начала войны. И не прекращать при этом подвоз продуктов в Ленинград. Однако в Ленинграде она была введена только 18 июля 1941 г., и то вначале в очень ограниченном виде. Количество продуктов, выдаваемых тогда по карточкам, было вполне достаточным для пропитания. Всё начало меняться после того как замкнулось кольцо блокады. Начиная с сентября нормы выдачи продуктов, как военнослужащим, так и гражданскому населению начали снижаться. Так, со 2 октября суточная норма хлеба на военнослужащего в частях передовой линии была снижена до 800 грамм, для остальных воинских и военизированных подразделений до 600 гр., 7 ноября норма была снижена соответственно до 600 и 400 гр., а 20 ноября до 500 и 300 грамм соответственно. На другие продукты питания из суточного довольствия нормы также были урезаны. Для гражданского населения нормы отпуска товаров по продовольственным карточкам, введённым в городе ещё в июле, ввиду блокады города также снижались, и оказались минимальными с 20 ноября по 25 декабря 1941 года. В этот период размер продовольственного пайка составлял:

Рабочим – 250 граммов хлеба в сутки.

Служащим, иждивенцам и детям до 12 лет – по 125 граммов.

Личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии – 300 граммов.

Качество продуктов и особенно хлеба постоянно снижались. Рецепты блокадного хлеба менялись в зависимости от того, какие ингредиенты были в наличии. Необходимость в специальной рецептуре хлеба возникла после пожара на Бадаевских складах, когда выяснилось, что сырья для хлеба осталось на 35 дней. В сентябре 1941 года хлеб уже готовили из смеси ржаной, овсяной, ячменной, соевой и солодовой муки. Затем к этой смеси стали добавлять льняной жмых и отруби, хлопковый жмых, обойную пыль, мучную сметку, вытряски из мешков кукурузной и ржаной муки, гидроцеллюлозу. Для обогащения хлеба витаминами и полезными микроэлементами добавляли муку из сосны, ветвей березы и семян дикорастущих трав. Практически несъедобные примеси, добавлявшиеся вместо муки, составляли до 50% хлеба. Уже в октябре жители города почувствовали явную нехватку продовольствия, а в ноябре в Ленинграде начался настоящий голод. Были отмечены сначала первые случаи потери сознания от голода на улицах и на работе, а также случаи смерти от истощения, а затем и первые случаи каннибализма. Запасы продовольствия доставлялись в город как по воздуху, так и по воде через Ладожское озеро до установления льда. Пока лёд набирал достаточную для движения автомашин толщину, движение через Ладогу практически отсутствовало. Все эти транспортные коммуникации находились под постоянным огнём противника. В результате начавшийся в Ленинграде массовый голод, усугублённый особенно суровой первой блокадной зимой, проблемами с отоплением и транспортом, привёл к сотням тысяч смертей среди жителей.

Из воспоминаний Д. С. Лихачова:

«Город наполнялся людьми: в него бежали жители пригородов, бежали крестьяне. Ленинград был окружен кольцом из крестьянских телег. Их не пускали в Ленинград. Крестьяне стояли таборами со скотом, плачущими детьми, начинавшими мерзнуть в холодные ночи. Первое время к ним ездили из Ленинграда за молоком и мясом: скот резали. К концу 1941 г. все эти крестьянские обозы вымерзли. Вымерзли и те беженцы, которых рассовали по школам и другим общественным зданиям. Помню одно такое переполненное людьми здание на Лиговке. Наверное, сейчас никто из работающих в нем не знает, сколько людей погибло здесь. Наконец, в первую очередь вымирали и те, которые подвергались «внутренней эвакуации» из южных районов города: они тоже были без вещей, без запасов…

…Помню – я был зачем-то в платной поликлинике на Большом проспекте Петроградской стороны. В регистратуре лежало на полу несколько человек, подобранных на улице. Им ставили на руки и на ноги грелки. А между тем их попросту надо было накормить, но накормить было нечем. Я спросил: что же с ними будет дальше? Мне ответили: «Они умрут». – «Но разве нельзя отвезти их в больницу?» – «Не на чем, да и кормить их там все равно нечем. Кормить же их нужно много, так как у них сильная степень истощения». Санитарки стаскивали трупы умерших в подвал. Помню – один был еще совсем молодой. Лицо у него было черное: лица голодающих сильно темнели. Санитарка мне объяснила, что стаскивать трупы вниз надо, пока они еще теплые. Когда труп похолодеет, выползают вши. Город был заражен вшами: голодающим было не до «гигиены». То, что я увидел в поликлинике на Большом проспекте, – это были первые пароксизмы голода. Голодали те, кто не мог получать карточек: бежавшие из пригородов и других городов. Они-то и умирали первыми, они жили вповалку на полу вокзалов и школ. Итак, один с двумя карточками, другие без карточек. Этих беженцев без карточек было неисчислимое количество, но и людей с несколькими карточками было немало.

…В столовой кормили по специальным карточкам. Многие сотрудники карточек не получали и приходили… лизать тарелки. Лизал тарелки и милый старик, переводчик с французского и на французский, Яков Максимович Каплан. Он официально нигде не работал, брал переводы в издательстве, и карточки ему не давали. Первое время добился карточки в академическую столовую В. Л. Комарович, но потом ему отказали (в октябре). Он уже опух от голода к тому времени. Помню, как он, получив отказ, подошел ко мне (я ел за столиком, где горела коптилка) и почти закричал на меня со страшным раздражением: «Дмитрий Сергеевич, дайте мне хлеба – я не дойду до дому!». Я дал свою порцию. Потом я к нему пришел на квартиру (на Кировском) и принес плитку глюкозы с порошком шиповника (удалось купить перед тем в аптеке).»

25 декабря 1941 года были несколько повышены нормы выдачи хлеба и других продуктов, но это повышение было незначительным. Число жертв голода стремительно росло – каждый день в Ленинграде умирало более 4000 человек, что в сто раз превышало показатели смертности в мирное время. Были дни, когда умирало 6—7 тысяч человек. Мужская смертность существенно превышала женскую – на каждые 100 смертей приходилось в среднем 63 мужчины и 37 женщин. Поэтому к концу войны женщины составляли основную часть городского населения. Ещё одним важным фактором роста смертности стал холод. С наступлением зимы в городе практически кончились запасы топлива: выработка электроэнергии составляла всего 15% от довоенного уровня. Прекратилось централизованное отопление домов, замёрзли или были отключены водопровод и канализация. Остановилась работа практически на всех фабриках и заводах, кроме оборонных.

Необходимо отметить, что зимой для больных дистрофией было организовано лечебное питание по повышенным нормам в специальных стационарах, созданных при заводах и фабриках, а также в 105 городских столовых. В январе 1942 г. при гостинице «Астория» начал работать стационар для ученых и творческих работников. Это было важное мероприятие. Было спасено некоторое количество ленинградцев, но оно не смогло помочь основной массе голодающих горожан. Организовано было дополнительное снабжение для всего руководства города, которое по сохранившимся свидетельствам, не испытывало трудностей в питании и отоплении жилых помещений.

Весной 1942 года, в связи с потеплением и улучшением питания, значительно сократилось количество внезапных смертей на улицах города. Так, если в феврале на улицах города было подобрано около 7000 трупов, то в апреле – примерно 600, а в мае – 50 трупов. При довоенной смертности в 3000 человек, в январе – феврале 1942 года в городе умирали ежемесячно примерно 130.000 человек, в марте умерло 100.000 человек, в мае – 50.000 человек, в июле – 25.000 человек, в сентябре – 7000 человек. Всего же, согласно последним исследованиям, за первый, самый тяжёлый год блокады погибли приблизительно 780000 ленинградцев. Ряд исследователей считают, что за годы блокады погибло до 1,5 миллиона человек. Только 3% из них погибли от бомбёжек и артобстрелов; остальные 97% умерли от голода. Голод привёл к убийствам с целью людоедства. Так в декабре 1941 года за подобные преступления были привлечены к уголовной ответственности 26 человек, в январе 1942 года – 336 человек, за две недели февраля – 494 человека. Многих из них расстреляли.

Ещё во время блокады ряд учёных и деятелей культуры пытались разобраться в причинах сложившегося положения со снабжением населения и обвиняли в создавшейся ситуации руководство страны и города. Этого им простить не могли. В 1941—42 годах по обвинению в проведении «антисоветской, контрреволюционной, изменнической деятельности» ленинградским управлением НКВД было арестовано от 200 до 300 сотрудников ленинградских высших учебных заведений и членов их семей. По итогам нескольких состоявшихся судебных процессов Военным трибуналом войск Ленинградского фронта и войск НКВД было осуждено к смертной казни 32 высококвалифицированных специалиста (четверо были расстреляны, остальным мера наказания была заменена на различные сроки исправительно-трудовых лагерей), многие из арестованных ученых погибли в следственной тюрьме и лагерях. В 1954—55 годах осуждённые были реабилитированы, а против сотрудников НКВД возбуждено уголовное дело.

Положение с продовольствием начало улучшаться только весной 1942 года. Тогда было создано большое количество подсобных хозяйств и объединений огородников, продукция которых существенно помогла горожанам. В связи с потеплением и улучшением питания значительно сократилось количество внезапных смертей на улицах города. В марте 1942 года все трудоспособное население вышло на очистку города от мусора. В апреле-мае 1942 года произошло дальнейшее улучшение условий жизни населения: началось восстановление коммунального хозяйства. Возобновилась работа многих предприятий. 15 апреля 1942 года было дано напряжение на центральные подстанции и пущен регулярный пассажирский трамвай. Но существенное улучшение жизни ленинградцев наступило только в январе 1943 года, когда была прорвана блокада и возобновлено железнодорожное сообщение между Ленинградом и Большой землёй. Однако недостаток продуктов и промышленных товаров ощущался ещё долгие годы, а карточная система их распределения была отменена только в 1947 году. Мой путь в школу проходил мимо булочной, располагавшейся на углу улиц Социалистической и Достоевского. И все годы вплоть до 1950-го, проходя около неё, я ощущал манящий запах свежевыпеченного хлеба и желание отломить корочку от буханки.