Текст книги "Тараканы! С восклицательным знаком на конце. 30 лет в панк-роке вопреки всему"

Появление MTV в России без преувеличения стало революцией. Это был эталон прогрессивного телевидения тех лет. Невероятно модный, интересный и притягательный телеканал. Команда MTV сразу стала отбирать качественные видеоклипы актуальных российских артистов, но с этим в конце девяностых была настоящая беда. Какие-то приличные деньги в свои музыкальные видео могли вложить только рокопоп-звезды вроде «Мумий Тролля» или «Танцев Минус». А панки и альтернативщики и так еле сводили концы с концами, чтобы еще вкладываться в видеопродакшн. Да и где им было показывать свои шедевры? Передавать по друзьям на затертых видеокассетах?

За пару лет до этого к «Четырем тараканам» обратился старшекурсник ВГИКа с предложением снять концертное видео на кинопленку. Он даже приехал на один из концертов лета 1996 года, где «Четыре таракана» покривлялись на камеру под песню «Я пил». Гитаристом в группе тогда был Роман Шахновский, а Алексея Соловьева, отдыхавшего на даче, на том выступлении подменил на басу Владимир Родионов. До финального монтажа дело тогда не дошло, да и сама запись из-за смен состава со временем потеряла актуальность. Но в девяносто восьмом Игорь Тонких предложил найти этого парня, выкупить у него пленку и отдать режиссеру Александру Солохе, чтобы тот постарался что-нибудь вытянуть из той съемки для клипа на песню Personal Jesus.

– Когда я увидел результат, то просто охренел, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Это был жирнейший видеоряд, смонтированный из фрагментов того концерта, а выцепить меня без мелькающего Рубана, Роди или Шахно на фоне было о-о-очень сложно. Более того, режиссер таким образом сумел подобрать кадры, что моя артикуляция для русской песни «Я пил» условно совпадала с английскими словами трека Personal Jesus. Также он добавил свои домашние заготовки с авианосцами, падающими самолетами и качающимися лампочками. Надо понимать, что это была пленка и аналоговый монтаж, но результат получился абсолютно «эмтивишный», со стопроцентным попаданием в их запросы. Просто магия какая-то! Так мы стали звездами MTV просто по факту того, что этот канал пришел в Россию. Нам практически ничего не понадобилось для этого делать.

Вторым неожиданным результатом участия в трибьюте Depeche Mode стало личное знакомство с группой «Браво», которые тоже участвовали в этом сборнике и в концерте, посвященном презентации пластинки. Евгений Хавтан и Роберт Ленц очень тепло отозвались о творчестве «Тараканов!». В частности, Хавтан отметил текст песни «Поезд в сторону Арбатской» и сказал, что ему нравится стихотворный стиль Спирина.

– Я респектнул ему в ответ, сказав, что они с детства являются моей любимой группой, – продолжает Спирин. – А это действительно так. Когда я только начинал меломанить, мне дико не нравился ленинградский рок-клуб, за исключением пары альбомов «Кино». Не нравились мне и московские заумные группы вроде «Вежливого отказа» и «Звуки Му». Совковое, перестроечное и социальное я тоже не любил. Я котировал все, максимально заточенное под Запад: хеви-метал, панк-рок и несколько отдельных команд вне этих жанров, в число которых попадала и группа «Браво». Хавтана такое мое признание тоже тронуло, и у нас завязалось общение.

Через пару дней Евгений позвонил Сиду и предложил встретиться. Они сидели в машине Хавтана и слушали демку песни, музыку для которой он вынашивал к тому моменту уже много лет. Для нее все никак не получалось написать слова, да и сама музыка, как ему казалось, не особо подходила для «Браво». Она была слишком сентиментальной и к тому же в ритме босановы.

– Хавтан всегда очень четко дает задания для текстов, – продолжает Дмитрий Спирин. – Он накидал мне кучу ассоциаций и референсов для того, что он бы хотел получить в итоге. Но текст рождался у меня очень долго и мучительно. Несколько месяцев. Мне часто требуется длительное время для того, чтобы сродниться с мелодией, прожить ее. В итоге сочинение текста для этой мелодии становится постоянно зудящей во мне задачей. Как больной зуб, как нарыв, который требует внимания и решения. И потом из ниоткуда, просто с неба падает идея. В итоге я сочинил текст для песни «36,6». Через несколько лет мы сделали этот трек совместно с Хавтаном и сняли неплохой клип. Потом я написал еще несколько текстов для «Браво», и в том числе к ним ушли слова, которые я сочинил для песни «Тараканов!». Я назвал трек «Все или ничего», но случайно отправил этот текст Хавтану вместе с другими наработками, и он за него уцепился. Пришлось отдать. У них эта песня называется «Плохой, хороший, злой». Когда я стал автором текстов группы «Браво», это добавило мне солидности, уверенности в своих силах и авторских отчислений, что тоже не могло не радовать.

Евгений Хавтан, лидер группы «Браво»

Дима с самого начала мне показался симпатичным парнем. По моему опыту общения с музыкантами из панк-рок-тусовки, Дима мне показался не то чтобы умнее… Он просто отличается от них. У меня был проект «Микки Маус и стилеты», и я предложил ему подумать над текстом для песни, которая впоследствии получила название «36,6». Я вообще пробую работать со всеми поэтами, и мне показалось, что он хороший сонграйтер. Как сейчас помню, мы сидели в моей машине, и я ему поставил демо на кассете. Он сочинил хороший текст, и версию с «Тараканами!» мы записали даже раньше, чем появилась основная версия с группой «Браво». Потом мы еще с ним работали. На его стихи сделали песню «Выше всех», а как-то я увидел у него текст песни «Плохой, хороший, злой». Дима сказал, что они делали в «Тараканах!» свой вариант, но песня что-то не пошла. А я редко пишу мелодию на готовые стихи, но это как раз такой случай. Я всегда с большим удовольствием играл на их юбилеях, когда меня звали. Я люблю такую громкую музыку, в ней есть что-то настоящее, и мне было приятно выходить с ними на сцену. Публика «Тараканов!» меня всегда отлично принимала. Вообще, группа «Браво» не раз играла на фестивале Kubana, и мы вроде бы должны считаться для этой аудитории поп-группой, но нас всегда здорово принимали. Я не могу объяснить этот феномен.

Примерно в тот же период был создан музыкальный коллектив, который существует до сих пор и история которого неразрывно связана с группой «Тараканы!». Как уже бывало не раз, большим последствиям предшествовали незначительные с исторической точки зрения. Дима Спирин просто решил разыграть своего друга Константина Савельевских, басиста групп «Ульи» и «MЭD DOГ». Зная, что Костя парень очень амбициозный, он сказал ему, что группа «Мумий Тролль» лишилась басиста, и прямо сейчас они проводят кастинг. Инфа, естественно, закрытая и получена непосредственно от продюсера группы Леонида Бурлакова.

– Я сказал, что есть одна загвоздка, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Надо идеально знать басовые партии с обоих альбомов, а прослушивание состоится уже завтра в восемь утра, и там будут все лучшие бас-гитаристы Москвы. Костя заохал, начал думать, где же ему взять эти альбомы. Если интернет уже и существовал, то ни о каком поиске и скачивании музыки речь еще не шла. Нужно было найти аналоговые кассеты, и он вспомнил одного пацана на районе, у которого должны были быть альбомы «Мумий Тролля».

К этому времени Леонид Бурлаков и Илья Лагутенко уже открыли лейбл «Утекай Звукозапись» и старались подтягивать в Москву своих друзей, музыкантов из Владивостока. Даже сняли дом в Подмосковье, где селили приезжих корешей, и назвали его «Муми-хаус». В числе прочих в этот «Муми-дом» приехал Леонид Штительман, менеджер группы «Туманный стон», с которым Спирин уже успел познакомиться за полгода до этого, во время гастролей «Тараканов!» на Дальнем Востоке. Дима попросил Леню ему подыграть, и когда ему, как «продюсеру Мумий Тролля», позвонит Костя, сказать, чтобы тот ждал завтра на автобусной остановке, которая называлась «Двадцать третий километр МКАД». В восемь утра туда за ним якобы должна была приехать большая красная японская машина. Спирин как раз жил там рядом в поселке со странным названием ВНИИГаз Развилка. Он планировал в нужный момент выйти из кустов, вскрыть свой коварный план, пригласить Костю к себе домой и сгладить ситуацию.

– Спать я ложился в смятенных чувствах, – продолжает Спирин. – Не далеко ли я зашел? Это еще смешно или уже жестоко? Все-таки мы друзья-приятели. Я проснулся пораньше, сбегал за пивком, положил его в холодильник и через рощу кратчайшим путем отправился на остановку. Я пришел на место минут за пять до назначенного времени и поднялся в переход над МКАДом, который представлял собой трубу из матового стекла, и стал наблюдать за остановкой. Тут подъезжает автобус и вместе с одинокой бабулькой из него выходит Костян с бас-гитарой за плечами. Осмотрелся и пошел в этот переход, где я прятался. Я скорее бежать по трубе к противоположному берегу МКАДа. Сбегаю вниз по лестнице и прячусь за бетонную опору. Почему-то он решил, что ему надо стоять именно на этой стороне. Может, это Леня ему так объяснил. Минут пять я смотрел, как он озирается по сторонам, и решил, что шутка затянулась, надо вскрываться. Вышел, подхожу к нему, здороваюсь, а он мне говорит: «Ты че тут делаешь? У меня тут важная встреча, я не могу с тобой сейчас разговаривать». Он уже воспринимал меня как конкурента в борьбе за место в составе «Мумий Тролля»! Как будто не я ему об этой теме вчера рассказывал. Карьерист без страха и упрека! Я ему говорю: «Костян, прости, но это была шутка. Никакого Лени Бурлакова, никакой красной машины и “Мумий Тролля” не будет».

Костя, конечно, очень сильно напрягся и расстроился. Что и говорить, шутка действительно вышла жестокая. Но Дима сразу его заболтал: «Когда бы ты еще ко мне в гости приехал? Пошли, у меня там уже пивко и пельмени готовы». Они пришли, отогрелись, выпили пивка, Костя расслабился, и начался привычный для музыкантов процесс, когда они показывают друг другу на гитаре всякие новые штуки.

– Костя говорит: «Смотри, какой прикол», – вспоминает Спирин, – и начинает в поп-панк-ключе играть песню оживших игрушек из фильма «Приключения Электроника»: «Спешите нас приобрести, ведь это не музей. Мы так хотим приобрести скорей себе друзей». Костя тогда сказал, что хочет собрать группу, которая будет играть старые советские песни в панк-аранжировках. Мне эта тема дико понравилась, и я сразу в нее вписался.

Группа изначально подразумевалась как несерьезная. Они хотели просто весело проводить время, играя такие вот прикольные песни. Костя предложил назвать группу «Приключения Электроника», а Сид чуток скорректировал во множественное число, и получилось «Приключения Электроников». Состав укомплектовали так же быстро, пригласив в трио Андрея Шабаева из «Червона Рутта». Константин сел за барабаны, Сид стал в этой группе басистом, а Шабаев – гитаристом. Причем пели все по очереди, веселиться так веселиться. Они быстро записали единственную пока имеющуюся в репертуаре «Песню оживших игрушек», которая с подачи Спирина попала на сборник «Типа панки и все такое». Но первичный энтузиазм почему-то сразу не получил продолжения в виде создания нового музыкального материала и живых выступлений. Группу «Приключения Электроников» на время отложили в сторону, и каждый продолжил заниматься своими делами.

Дмитрию Спирину действительно было чем заняться в своей группе «Тараканы!». Там события развивались стремительно. Через год после выхода альбома «Посадки нет» они записали еще одну пластинку со скандальным названием «Попкорм (Мы научили мир сосать)». Это был последний альбом «Тараканов!», который еще не включал «больших хитов русского рока». Поп-панк как он есть, почти эталон стиля в России на тот момент.

– Единственное, мне всегда казалось, что этот альбом не выглядит цельным, – говорит Алексей Соловьев. – Песни очень разные стилистически. Впечатление такое, что они сыграны разными группами. Одна из песен похожа, например, на Green Day, другая – на Bad Religion, третья еще на кого-то. Это можно объяснить тем, что группа «Тараканы!» на тот момент, наверное, еще искала свое лицо. В дальнейшем в творчестве группы таких альбомов не было. Сочинялся «Попкорм» на репетициях. Мы были так рады, что с нами теперь играет Сережа Прокофьев, что хватались за все подряд. Нам казалось, что все, что мы играем, звучит очень хорошо и убедительно. Из любых музыкальных фрагментов и рифов делались песни. Отсюда и результат. Альбом вышел немного эклектичным.

Эта пластинка стала первой в длинной пятилетней серии альбомов, которые «Тараканы!» записывали в Санкт-Петербурге на студии «Добролет» со звукорежиссером Андреем Алякринским. Алякринский изначально вышел из тусовки «Там-Тама» и к этому времени успел зарекомендовать себя как очень сильный студийный звукорежиссер.

– Мы как-то шли, болтали, и Саша Голант сказал: «А давай назовем следующий альбом “Попкорм”? Прикольное слово», – вспоминает Дмитрий Спирин. – Все поддержали и уцепились за это название. А вторую часть подсказал Андрей Клюкин, который тогда работал на «Нашем радио», а теперь является продюсером фестиваля «Дикая мята». Он сказал, что у него есть крутое название для альбома, но вряд ли кто-то из существовавших групп решится его использовать: «Мы научили мир сосать». Якобы это реальный рекламный слоган компании «Чупа-Чупс», который они использовали в начале своей истории. Нам эта идея порнавилась, и мы совместили две фразы. Получилось «Попкорм (Мы научили мир сосать)».

Под это название придумали идеологический концепт, согласно которому все в мире – товар, который продается и покупается. А продавать лучше всего с помощью сексуальных образов. В оформлении буклета объединили винтажные порнокартинки и различные товары народного потребления. Например, на развороте кассеты женщина очень сладострастно сжимает в руке рожок мороженого и от него ко рту тянется слюна, будто это и не мороженое вовсе. А саму обложку сделали в подчеркнуто гламурном стиле, в розово-золотых цветах.

– Из этого альбома на радио играли песни «365 дней» и «Много телок и пива», – продолжает Спирин. – Они считались большими хитами, причем когда Миша Козырев услышал «Много телок и пива», он проперся просто адски. Я не знаю, почему он почитал ее такой крутой песней. Большой художественной ценности в ней я сам не видел. «365 дней», на мой взгляд, обладала гораздо большим хитовым потенциалом. Я видел «Много телок и пива» как эдакий гимн Бивиса и Баттхеда. Тогда MTV уже пару лет как шарашило в эфире, и эти персонажи были очень популярны. Возможно, циничность и ироничность тогда были модными, Миша это чувствовал и услышал в этой песне. Более того, он мне сказал, что это гениальный хит, но проблема песни в том, что ее поет… группа «Тараканы!».

Если бы ее сочинила группа «Чайф» или «ДДТ», то она бы покорила все чарты.

Мне, с одной стороны, было приятно это слушать, а с другой, я, конечно, не мог представить, чтобы Юрий Юлианович сочинил бы и пел подобную песню. Но основная мысль была в том, что недостаточно сочинять прикольные песни. Чтобы они заходили широкой публике, надо быть еще и группой с именем.

Вроде все было хорошо, они записали хорошую пластинку, собирали респекты, но чем дальше, тем отчетливее становилось ощущение, что период радости и полного взаимопонимания в коллективе прошел.

– Мы с Сашей, как участники группы и основные сочинители музыки, понимали, что «Тараканам!» надо как-то поднимать планку, – говорит Алексей Соловьев. – Как и что для этого надо делать, мы толком не знали. Диме, в свою очередь, не все нравилось, что мы сочиняем. Он заметно нервничал, и это не добавляло оптимизма. Назревала конфликтная ситуация.

Параллельно с «Тараканами!» Голант, Соловьев и Прокофьев стали думать над созданием собственной группы «Три 15», где они могли бы развернуться на полную без оглядки на мнение Спирина.

– Соловьев и Голант, как главные сочинители, все больше клонили музыку группы в сторону совсем уж мальчукового эмтиви-образного поп-панка вроде Blink-182 и Sum 41, – рассказывает Дмитрий Спирин, – а я такое не очень люблю. Самое попсовое, что я могу принимать из панка – это что-то вроде альбома Americana группы The Offspring. В процессе одного из споров Саша Голант мне высказал, что я – диктатор и все происходит всегда только так, как я хочу. Такой упрек меня поразил. Мне казалось, что количество процессов в группе, происходивших по сценариям, которые мне не нравились, просто зашкаливало, а степень моего противостояния вполне укладывается в рамки здравого смысла. Где-то я закрывал глаза, где-то уступал, понимая, что я не один в группе, а где-то, бывало, возбухал непримиримо. Позиция Голанта стала для меня новостью. В нашей группе всегда царил дух полнейшей творческой свободы. За доказательствами не надо далеко ходить. Если послушать альбомы «Посадки нет» и «Попкорм», то там обнаружится много песен, в создании которых я вообще не принимал никакого участия. Там даже были треки, для которых не я писал тексты и в которых не я был лидер-вокалистом. Например, песни «Выходной», «Весеннее обострение» и «Про голову». Музыку и аранжировки все равно делали они, и вся моя тирания, как мне кажется, была у них в головах. Тем не менее у нас с Сашей росла напряженность в отношениях, а потом случился неприятный инцидент во время гастролей в Сочи.

После выступления музыкантов разместили на вписке. Хозяевами этого дома были не чуваки из тусовки, как это обычно бывает, а какая-то приличная семья, которая согласилась выделить несколько комнат в своем частном доме для столичных артистов. Единственное, ребят попросили не шуметь и не фестивалить, а прийти и спокойно лечь спать, потому что в другой половине дома, буквально за стеной, был маленький ребенок. Вообще, «Тараканы!» не отличались особой алкогольной удалью, и угары у них случались крайне редко. Но, как оказалось, метко.

– После концерта мы втроем, без Димы, пошли гулять и на берегу Черного моря чудесно напились водки, – вспоминает Алексей Соловьев. – Дима остался дома, он обычно почти не пил. Настроение у нас было хорошее, мы пришли в дом, и сначала все было отлично.

– Я лежу, пытаюсь уснуть и слышу, что вечеринка начинает громыхать, – рассказывает Спирин. – Громкая музыка на хозяйском двухкассетнике, пьяный ор, смех и все как полагается. Я раз им сказал, чтобы они вели себя потише, еще раз. А потом не выдержал, пришел и наорал на них. Потому что это я был тем человеком, который обещал, что все будет тихо и спокойно.

– Саня тут же набросился на Димона с кулаками, – вспоминает Сергей Прокофьев. – Мы были уже все пьяные, и Голант вот так среагировал на его претензии.

– Он оказался жилистым, сильным и меня заборол, – говорит Спирин. – Насел на меня и удерживал, типа чтобы я успокоился. Вроде как это я агрессор, а он меня успокаивает. Я, конечно, был в шоке от всего происходящего. Наутро всем стало понятно, что вместе существовать в одном коллективе мы уже не сможем. Никем не проговоренная мысль о том, что Саша больше в группе играть не будет, повисла в воздухе. Было понятно, что мы не станем обсуждать произошедшее и пытаться находить какое-то решение. Непонятно почему, но в группе у нас тогда это не было принято. Не сложились, наверное, соответствующие отношения.

– Понятно, что на тот момент уже были какие-то взаимные претензии, творческие разногласия и недовольство друг другом, – продолжает Соловьев. – Примерно как в случае с развалом группы «Четыре таракана», только в более мягкой форме. Если бы не этот факт, конфликт все бы забыли, или его попросту бы не было. Всем было понятно, что они с Димой крепко поссорились.

На следующий день после драки «Тараканы!» на кислых щщах сходили на экскурсию в сочинский дендрарий. Это была часть развлекательной программы, которую устроили им местные организаторы. Потом они погрузились в поезд и отправились в Москву. В течение всей дороги Дима с Сашей не разговаривали. Они это между собой не обсуждали тогда и никогда не обсудят в будущем. Александр Голант отыграл пару запланированных концертов и ушел из группы.

Заметки на полях #8

Когда мы дошли до описания этой сочинской драки, то у меня промелькнула мысль, что Голант слился от участия в книге, чтобы не комментировать события, в ходе которых он не был на сто процентов молодцом. Хотя вряд ли его так гложут поступки двадцатилетней давности. Даже если предположить, что он и не хочет разговаривать о каких-то событиях, то, скорее всего, не об этих.

Кстати, когда парни, насупившись, ехали в поезде из Сочи в Москву, то каждый вез домой по небольшой пальмочке в горшке. Их музыкантам подарили в сочинском дендрарии. Если деревца не загубили, то где-то в Москве сейчас в кадушках растут уже взрослые пальмы, свидетели тех событий.