Текст книги "Тараканы! С восклицательным знаком на конце. 30 лет в панк-роке вопреки всему"

Еще до ухода Пэпа в группе случился неприятный инцидент. Перед очередным концертом надо было расклеить афиши на Арбате, где тусовалась неформальная молодежь, и за выполнение этой задачи взялись Денис Рубанов и Александр Потапов. Через несколько часов они вернулись и рассказали, что им не удалось ничего поклеить. Было холодно, они купили водки, и мусора их повязали за распитие в публичном месте. Дальше следовали описания стандартных мытарств в арбатском отделении милиции. Тогда Дима Спирин впервые проявил агрессию по отношению к своим коллегам по группе. Он наорал на них со словами, что они абсолютно беспомощны и бесполезны, что на них нельзя положиться, раз они провалили даже такое простое задание. В запале Сид кричал, что вообще никогда больше не будет ни о чем их просить.

– Я видел, насколько это их шокировало и обидело, – вспоминает Спирин. – Подобные нагоняи я раздавал потом сотни раз и считал, что таким образом я защищаю общие интересы. И только через много лет, после работы с психотерапевтом я понял, что это не что иное, как забота о себе. Практическое воплощение того, о чем бормотал Ашот Людвигович: «Ты сам, ты один, только ты можешь влиять на свою судьбу». На самом деле я так бился за себя и за свою мечту. И на этом пути мне было необходимо вступать во взаимоотношения с другими людьми и делегировать им часть задач. Но никакая угроза коллективным интересам не вызовет в человеке такую острую реакцию, как посягательство на его личные интересы и ценности. Более того, именно тогда я начал как бы сливаться с группой. Интересы команды я начал считать собственными, и наоборот, а любую критику группы – личным оскорблением.

И последствия этого слияния я расхлебываю до сих пор.

В коллективе тоже назревало непонимание. С одной стороны, причиной были перемены в характере и поведении вокалиста, который брал рычаги управления в свои руки, а с другой – все чаще вставал вопрос о том, что всем участникам группы надо технически расти, если они хотят двигаться дальше и переходить на другой качественный уровень.

– Мы часто с Сидом говорили о том, что с рубановской игрой надо что-то делать, – говорит Владимир Родионов. – Получается, что говорили у Дениса за спиной. Но периодически Рубан брался за голову, начинал заниматься, и вроде как на время проблема снималась. Дело даже не в том, что Денис был не способен, а в том, что он просто не мог взять себя в руки и неадекватно оценивал себя и свой уровень игры. Рубан не понимал, что вместе с ростом группы надо было и самому расти, работать над собой. А вот Сид вовремя пересмотрел свои взгляды. Он знал, что на самом деле все крутые музыканты – трудяги. У них не было конфликта двух лидеров. Это был обычный конфликт трудяги и лентяя, который оправдывает свою лень какой-то трушностью. Просто с Сидом группа могла существовать, а без него нет.

– На первом альбоме, который писал Миша Полещук, ритм плавал, и это так вкусно звучит! – говорит Денис Рубанов. – Ведь что такое панк-рок? Это музыка, сыгранная немузыкантами для немузыкантов. И получается объединение с публикой, братство. Для этого надо вместе со слушателями раскачаться. А если ты играешь как драм-машина, то это уже не то.

– Родя аккуратно пытался разговаривать со мной на тему замены Рубана, но я был категорически против, – продолжает Спирин. – Я не представлял, как это вообще возможно – турнуть Рубанчика из группы, которую он же и создал.

Нельзя сказать, что Денис совсем игнорировал проблему. Он записался в джазовую студию «Москворечье» на отделение ударных инструментов и учился там какое-то время.

– Я там был самый заводила в плане побухать, – рассказывает Рубанов. – Мы плохо учились в «джазке», потому что выходили, сразу покупали бухла и шли к метро. Я там проучился два года и бросил. Перестали преподавать нормально.

– Я не хочу сказать, что он был никудышный барабанщик, – говорит Алексей Соловьев. – Все мы в «Четырех тараканах» не были виртуозами. Просто Денис не мог трезво оценить свой уровень и признать, что он не на высоте как музыкант. Он просто не допускал такой мысли. Когда же надо было показать, на что он способен, то становилось все понятно. Причем всем, а не только тем, кто с ним играл. И самое главное, он не рос как музыкант, не занимался и не работал над собой. Именно так это выглядело. При этом у Дениса было огромное чувство уверенности в себе, к сожалению ложной. Он считал, что он «главный», он «много лет в роке и лучше всех знает, как надо». Кроме того, он ведь находится в «своей группе», и никто ему не указ!

Общий психологический фон в команде привел к тому, что Владимир Родионов решил уйти. И причиной стало даже не то, что не удавалось наладить стабильность ритм-секции. Просто у него был свой творческий путь, и «Четыре таракана» оказались для него лишь временными попутчиками. С таким трудом обретенный дуэт басист-гитарист опять разрушился, и надо было снова искать музыканта.

– Мне стало понятно, что я не смогу делать в этой группе то, что хочу, – рассказывает Владимир Родионов, гитарист группы «Четыре таракана». – Тогда я не мог этого правильно выразить, но подсознательно уже понимал, что не хочу быть артистом, зажатым в один жанр. Хочу иметь свободу на выбор и перемены по своему собственному желанию. А здесь создавалась конкретная история по образцам старших товарищей. Мне это не было противно, но я не хотел себя ограничивать. Мы не ругались, я просто спокойно ушел и довольно быстро создал собственную группу «Ульи».

– Когда Володя уходил, было грустно, – вспоминает Алексей Соловьев. – К моему удивлению, он предложил мне участвовать в его новой группе. Мы даже начали репетировать, и я пригласил моего старого приятеля Алексея Сахарова на место барабанщика, который остался и записал с группой не один альбом. Но в процессе стало понятно, что физически мне тяжело играть в двух командах, и к тому же я еще работал на работе. Тогда я предложил на роль басиста Костю Савельевских. Кроме того, после ухода Володи Родионова я понял, что парни в «Четырех тараканах» доверяли мне. Я мог сочинять материал для группы и делать аранжировки, в то время как в «Ульях» пришлось бы играть сочиненные Володей песни. В новых треках «Четырех тараканов» я понимал, какие рисунки должен играть барабанщик, и стал заниматься с Денисом. Мы готовились к записи, и это было единственно важным на тот момент. Я спокойно рассказывал Рубану, что и где играть. И он играл.

Нестабильность состава – это то, что объединяет, наверное, все молодые панк– и рок-команды. «Четыре таракана» в этом смысле ничем не отличаются от других своих коллег. Группы создаются молодыми ребятами с горящими глазами, но выживают и чего-то добиваются только те, кто выбирает путь жесткого, неблагодарного труда без каких-либо гарантий на будущее. В какой-то момент эти ребята должны понять и принять, что группа теперь для них стала серьезной работой. Но такой работой, за которую никто не заплатит ЗэПэ десятого числа. Не оплатит больничные и не возьмет на себя расходы. По сути, это самоокупаемое предприятие на очень сложном, высококонкурентном рынке. А еще на этом рынке очень мало денег. Речь, конечно, идет о независимых коллективах, за которыми не стоял продюсер в малиновом пиджаке с пышными подплечниками и золотой цепью на загорелой шее.

Место ушедшего Владимира Родионова занял Роман Шахновский по прозвищу Шахно. Давно всем известный чувак из тусы. Он успел отметиться тем, что за несколько лет до описываемых событий нанес Дмитрию Спирину черепно-мозговую травму, медицинская запись о которой сильно помогла ему при откосе от срочной службы. Да, Спирин умел обернуть поражение в свою пользу.

Самым значимым явлением в российской андеграундной культуре середины девяностых стало движение «Учитесь плавать», которое образовалось вокруг одноименной радиопередачи Александра Ф. Скляра. Каждый, кто засветился в его эфире, поднимался на новую ступень иерархии. Если твоя запись попала на сборник «Учитесь плавать» – значит, ты чего-то стоишь. А если выпала честь выступать на фестивале «Учитесь плавать», то это уже вышак. Дальше расти уже практически некуда.

Каждый четверг около входа в офис радиостанции Maximum на Пушкинской площади толпились музыканты, которые пытались подловить Скляра перед работой и вручить ему кассету со своей музыкой. Спирин к этому времени уже хорошо знал Александра Феликсовича, имел личный ход к Вождю, и не использовать это было бы глупо. Результатом коммуникаций стала целая передача, посвященная презентации альбома Best Before, попадание трека «Я пил…» на сборник «Учитесь плавать. Урок второй» и выступление на титульном фестивале движения. Попадание в обойму «УП» значило для «Четырех тараканов» не просто некое признание, как это могли бы рассматривать другие артисты. Для «Тараканов» это было точкой роста среди той аудитории, которой в целом панк-культура была чужда. Нельзя забывать, что к этому времени тренды андеграундной музыкальной культуры были далеки от панк-рока. Модными направлениями тогда были стили, обозначавшиеся емким словом «мазафака». Но надо отдать должное Скляру, он старался уделять внимание панку, что и объясняло присутствие «Четырех тараканов» в обойме «Учитесь плавать».

Хедлайнером второго фестиваля «Учитесь плавать» в июле 1996 года стала предельно актуальная на тот момент команда Rage Against the Machine. Это тот редкий случай, когда западные звезды приезжали в Россию на пике своей популярности, а не на излете, как это часто бывает до сих пор. Прошло всего три года с момента выхода их дебютной пластинки, ставшей трижды платиновой, и вот они уже презентуют свой новый альбом Evil Empire в статусе хедлайнеров самого модного российского фестиваля. «Учитесь плавать» проходил в течение трех дней, сначала Питер, а потом два дня в Москве. И сопровождал RATM не кто иной, как Дмитрий Спирин, приставленный к западным артистам организаторами, компанией FeeLee. Дима к этому времени уже устроился работать в «Фили» в качестве «менеджера по особым поручениям». По сути, делал все, что скажут. Сид, конечно, был хорошо знаком с творчеством «Рычагов», но кумиры у него все же были другие. В них он богов не видел и каких-то чрезвычайных эмоций от общения со звездами не испытал. Тем более что английского он еще не знал и общался с иностранцами через переводчицу.

К 1997 году группа «НАИВ» подписала контракт с лейблом FeeLee Records на выпуск своего четвертого студийного альбома «Пост-алкогольные страхи». Они к этому времени подзавязали с самостоятельным выпуском пластинок и решили отдать это в руки профессионалов, которыми заслуженно считали команду Игоря Тонких. Сейчас молодым артистам трудно понять, что значил в девяностые годы такой контракт.

Это была едва ли не единственная возможность серьезно, без всяких оговорок заявить о своем творчестве на широкую аудиторию.

Легитимизироваться. Те, кто не попадал на лейблы, были вынуждены идти по пути селф-рекординга и хоум-тейпинга, самостоятельной записи, тиражирования и распространения своих записей. Это уважаемая в андеграундной культуре практика, но она имела вполне очерченные пределы по географии и количеству распространяемых копий. Такой партизанский метод не подходил командам, которые устанавливали для себя цели повыше. Как сказал однажды Остап Бендер своему юному другу Шуре Балаганову: «Мне нужно минимум пятьсот тысяч. И желательно сразу, а не частями». Дмитрий Спирин, который вел за собой группу «Четыре таракана», как и знаменитый сын турецкоподданного, не соглашался на полумеры: «Я бы взял частями, но мне надо сразу». Он стремился к стадионным концертам, не меньше.

– Меня дико парило, что мы все время плетемся в хвосте, будто подбирая крошки с чужого стола, – вспоминает Дмитрий Спирин. – Когда я видел, что кто-то делал качественный рывок, а мы нет, но при этом у нас все для этого было, то для меня это всегда было топливом. Меня распирало, я не мог долго существовать в таком состоянии. Я готов был делать буквально все, бежать одновременно во все четыре стороны, но добиться результата.

«Четыре таракана» горели желанием записывать новый альбом, но нестабильный состав и отсутствие четких договоренностей с лейблом не давали им возможности приступить к процессу. Сид уже полгода работал на «Филях» и окучивал Игоря Тонких на предмет заключения контракта, но руководитель лейбла не спешил делать им предложение. Тут еще и Роман Шахновский, всего несколько месяцев продержавшийся в составе «Четырех тараканов», решил переехать жить во Францию. Среди выпускников французской спецшколы в Давыдково было популярным сваливать в Пятую республику, и Шахно тут следовал тренду, заданному своими однокашниками. Пазл в группе пока не складывался, но делать что-то было надо.

В офисе «Филей» стояла большая коробка, полная кассет с демками, которые присылали и приносили в офис менеджеры групп, желавших получить заветный контракт. На некоторых вкладках в подкассетники встречались такие надписи, как «Земфира», «Би-2» и другие названия, про которые сейчас никому не надо ничего пояснять. А тогда они лежали в общей куче без надежды на то, что их кто-то когда-то послушает. Эти ничтожные шансы совершенно обнулялись, когда Сид в наглую записывал поверх голосов будущих суперзвезд демо «Четырех тараканов». С этим промоматериалом он стучался во все возможные двери. И в «Гала рекордс», и к Александру Морозову на Moroz, и к Стасу Намину на SNC Records, и куда он только не ходил. Помимо треков, записанных с Владимиром Родионовым, демка также включала и будущий радиохит, песню «Непогода».

– Игорь Тонких отмечал день рождения, и я подарил ему купленный на «Горбушке» сборник ретро-песен из советских кинофильмов, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Это, наверное, странный подарок для руководителя альтернативного лейбла, но мне он показался оригинальным. Кроме того, я понимал, что ему эти песни по душе. Мы слушали этот диск во время вечеринки, и я зацепился ухом за трек «Плохая погода» из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания». Мне показалось, что если ее сделать в поп-панк аранжировке, то она бы неплохо смотрелась в репертуаре нашей группы. Я поделился этим наблюдением с Игорем, и он ухватился за эту идею.

Можно представить проблему, стоявшую перед человеком, которому нравилась панк-музыка, и он бы, может, и хотел подписывать такие группы на свой лейбл, но было совершенно непонятно, как их продвигать в широкие массы и делать на этом бизнес. Если бы у группы был такой кавер, то это бы значительно облегчило ее попадание в FM-диапазон радиостанций. Алик Исмагилов из группы «Ва-Банкъ» помог подобрать «Непогоду» на гитаре, парни ее довольно быстро сделали, записали, и песня даже вышла на сборнике «Учитесь плавать. Урок третий», к выпуску которого уже частично имел отношение Сид как сотрудник «Филей».

После ухода Шахно на гитару позвали молодого парня по имени Максим Беляев. При выборе музыканта чуваки руководствовались принципом «чтобы далеко не ходить». Макс не соответствовал «тараканам» ни по имиджу, ни по субкультурному бэкграунду, но его порекомендовал гитарист «MЭD DОГ» Дмитрий Андрианов, а времени рассусоливать особо не было. Надо было записывать альбом. Творческий департамент группы после ухода Владимира Родионова возглавил Алексей Соловьев, и ребята посчитали, что особого креатива на этом этапе от гитариста не требуется. Кстати, играл Максим очень неплохо.

К лету 1997 года, когда материал для записи нового альбома был полностью готов, звезды наконец сошлись. Игорь Тонких все же поддался на уговоры Спирина и согласился выпустить будущий альбом «Четырех тараканов» на своем лейбле. Он был готов профинансировать запись альбома «Украл? Выпил?! В тюрьму!!!», издать его и сделать промо. Но долгосрочного контракта с группой все же решил пока не подписывать.

Игорь Тонких, руководитель FeeLee Records

Контракт тогда и контракт сейчас – это разные вселенные. Сейчас любая группа может записаться на свои, а раньше команда из подвала не могла сесть в студию. У нее не было на это денег. Для рекорд-лейбла подписать артиста означало серьезные финансовые риски. И когда ты подписываешь группу и планируешь писать ее на взрослой студии «Добролет», то на это надо было решиться. Это тысячи долларов и совсем другая система координат. Это все не было финансово оправданно. Поэтому я долго и не рвался заключать договор с «Четырьмя тараканами».

– Важнейший плюс от подписания контракта с лейблом – это возможность качественно записаться на хорошей студии, – продолжает Спирин. – То, чего до сих пор не могут понять всякие диванные теоретики и мамкины панки, чья звуковая эстетика заключается в нарочито плохой и некачественной записи. Мы хотели писаться сочно и внятно, следуя примеру наших западных кумиров. При самостоятельном финансировании нам неоткуда было взять такие суммы. Еще один бонус, который мы получали, – это повсеместная дистрибуция. Пять тысяч кассет, которые можно будет купить во всех музыкальных ларьках страны.

Записывали альбом на новой студии «Добролет» в Санкт-Петербурге. Там выдавали очень хорошее качество, но их ценник настолько отличался от Московского, что группе из четырех человек было дешевле уехать в Питер и прожить там две недели, работая над новой пластинкой. Конечно, артисты старались максимально снизить финансовую нагрузку на лейбл. Они были согласны ехать в плацкарте и записываться в ночное время, когда студия стоила еще дешевле. Жили они в квартире Димы Журавлева по прозвищу Шумный, менеджера группы «Король и Шут», который любезно согласился вписать у себя москвичей на весь период студийной работы.

– Когда после завершения записи мы вернулись из Питера в Москву, мне позвонил Леха Соловьев и сказал, что надо встретиться и серьезно поговорить, – рассказывает Дмитрий Спирин. – Он фактически сформулировал ультиматум. Либо мы меняем гитариста и барабанщика и в очередной раз начинаем с нуля, либо он уходит из группы. Леша много говорил о том, что так продолжаться дальше не может. Что Рубан не тянет, не хочет развиваться, и уже понятно, что это никогда не изменится. Кроме того, у них с Рубаном в Питере, как оказалось, был личный конфликт, после которого он принял для себя окончательное решение. Но об этом факте я тогда ничего не знал, это было только между ними.

– Во время записи нам помогал Денис Петухов, – вспоминает Денис Рубанов. – По моей просьбе он приехал, чтобы прописать бэк-вокал. Естественно, забесплатно, и сам приехал без копейки денег. Я отправился встречать его на вокзал и, выходя из квартиры, надел в прихожей первую попавшуюся джинсовку. Оказалось, что это была куртка Соловьева. Я встретил Дениса и решил зайти в магазин, купить пельменей и сметаны на обед. Открываю нагрудный карман, там деньги. Приехали мы назад, и я говорю: «Ребята, я взял отсюда столько-то денег. Вот пельмени, вот Петухов. Если хотите, верну, но мне кажется, что все будут есть». И тут Леха мне говорит: «Какое право ты имел по моим карманам лазить? Ты что, братан мне, что ли?» Такую гопоту включил, что я просто офигел. С кем я вообще общаюсь?!

– Максима Беляева я в группу не приглашал, и никакой химии для творчества между нами не было, – говорит Алексей Соловьев. – Его нашел Спирин и утвердил, за неимением лучшего. Хотя Макс был хорошим парнем и скорее стал заложником этой ситуации. Денис Рубанов меня не устраивал как музыкант. Кроме того, Денису не нравился Максим, и наоборот. А всем вместе не нравилось, как поет Спирин. Возможно, им троим я не нравился как бас-гитарист. Разве это группа? Это мрак и ад! Гиблая, безнадежная, отвратительная ситуация. Вот что собой представляли «Четыре таракана» на тот момент. Еще до начала записи альбома я решил, что уйду из группы, и никакие конфликты с Денисом уже не могли сыграть тут особую роль. Вообще, если вспомнить, как мы записывали этот альбом, то это было тяжело и морально, и физически. Все было похоже на один большой конфликт. Работали в студии по ночам, а днем спали на полу, хотя по факту практически не спали. Денег почти не было. И самое главное, запись не получалась. А с Денисом вышло так, что у него тупо закончились деньги. Он взял у меня, купил себе сигареты и пельмени или что там. Мог бы просто попросить, я бы дал. И если бы после моего замечания, что «так нехорошо», он потом вернул деньги, то был бы молодцом. Даже при условии, что он ошибся куртками, а я на самом деле думаю, что он специально взял мою, зная, что там есть деньги. Вот только этого не произошло. Он просто решил схитрить.

– После разговора с Лехой я отправился думать, – продолжает Дмитрий Спирин. – Он и раньше поднимал вопрос на тему Рубана, а до него то же самое говорил и Родя, но я всегда считал такой расклад нереальным. Но если Вова Родионов не ставил никаких ультиматумов, он просто ушел делать свою группу, то Леша Соловьев, очевидно, связывал свою дальнейшую творческую судьбу со мной и с теми перспективами, которыми светил нам релиз на «Филях».

Через некоторое время Сид пришел в офис «Филей» и сообщил Игорю Тонких, что группы, в альбом которой он только что серьезно вложился, больше нет.

Заметки на полях #6

Я без труда нашел Алексея Соловьева на «Фейсбуке». Меня заверяли, что он человек контактный и сможет рассказать много интересных подробностей о периоде своего пребывания в составе «Четырех тараканов» и «Тараканов!». Я написал ему сообщение и стал ждать ответа. Ответ меня удивил. Смысл был такой, что ему совершенно неинтересно принимать участие в этой книге. Я обращался к нему на «ты», как до этого писал Юре Ленину, Денису Рубанову, Александру Потапову, Владимиру Родионову и вообще всем бывшим участникам группы. Ни с кем из них я не был знаком, но полагал, что такая форма обращения будет приемлемой. Алексей же ответил мне очень официально и на «вы». Выразил надежду, что книга получится интересной, но без него. Я, честно говоря, не ожидал такого поворота. История начинала разваливаться. Соловьев – важный персонаж, участник «золотого состава», человек, который очень сильно повлиял на развитие группы.

Я рассказал об этой переписке Диме Спирину, он тоже удивился, но сказал, что попробует поговорить с Алексеем. В итоге Соловьев дал согласие, но подтвердил мое опасение, что так резко отреагировал из-за фамильярности, с которой я начал разговор. Мне, конечно, дико неловко от этого, и я прекрасно понимаю, что не имел никакой внятной причины считать, что взрослому незнакомому человеку можно с ходу писать на «ты». Панк-рок панк-роком, но у каждого есть свое представление о личном пространстве, и так бесцеремонно заходить в него все же не стоит. Снова связавшись с Алексеем, я с ходу расшаркался и абсолютно искренне поблагодарил его за согласие участвовать в работе над книгой. Обращался на «вы», естественно. Он сразу предложил перейти на «ты», и у нас началось нормальное общение. Алексей отвечал на мои вопросы очень развернуто, образно и с большим количеством интереснейших деталей. Его комментарии оказали неоценимую помощь в подготовке этой книги.