Текст книги "Торжество побежденного"

III

– Вначале мы решили, что в окрестностях планеты потерпел аварию какой-то звездолет, – рассказывая, начальник экспедиции то и дело оборачивался, словно хотел видеть реакцию инспектора. – Конечно, здесь никто не летает, трасс нет, но мало ли что. Послали запрос на спутник, потом коллега Вестич сам побывал там – этого не требовалось, но нам хотелось удостовериться. Ответ был отрицательный: ни один корабль, кроме экспедиционных, в системе Сотейры не появлялся. Тогда возникло предположение, что он из какой-то прежней группы, что у них кто-то пропал – мысль совершенно дикая, я понимаю, но ведь перед нами было мертвое тело, и надо было как-то объяснить… Послали запрос на базу; там, естественно, удивились, однако проверили, и… Впрочем, это вы сами знаете.

– А личная карточка – разве ее не было? – спросил инспектор.

– В том-то и дело – ни карточки, ни жетона, ничего.

– От чего он погиб?

– Лучевой удар. Да вы сейчас сами увидите.

Струманти открыл тяжелую дверь, из которой пахнуло холодом. Низкое помещение было тесно заставлено металлическими шкафами и стеллажами.

– Мы не знали, куда его положить – ведь у нас нет соответствующего… – Он словно оправдывался. – Пришлось освободить один из холодильников. Вот…

Один из сопровождавших открыл дверцу шкафа, и вдвоем с начальником они выкатили носилки.

Лежавшему на них человеку можно было дать лет 25, а можно было и 30 – обритый наголо череп и искаженное судорогой лицо скрывали возраст. Он был одет в комбинезон непривычной буро-сиреневой расцветки, на ногах – тяжелые ботинки. На левой стороне груди ткань комбинезона обуглилась и местами рассыпалась.

– Вы его осматривали? – спросил инспектор. Начальник экспедиции пожал плечами:

– Нет, мы хотели дождаться вас… Замерзшая молния не поддавалась, приходилось греть ее в руках. Там, куда пришелся удар – совсем рядом с сердцем, – оплавленная ткань крепко пристала к телу, одежду пришлось разрезать. Стало видно, что погибший был не только молод, но и силен. Широкая грудная клетка, крепкие мускулы говорили об упорных тренировках; осмотрев кисти рук, инспектор подумал, что тренировки были достаточно специфическими.

– Крепкий парень, – заметил Струманти. – Он похож скорее на пилота, чем на ученого, вам не кажется? Да, как же я забыл?!

Он повернулся к одному из шкафов, повозился с кодовым замком и протянул инспектору блеснувший сталью предмет.

– Это мы нашли рядом с ним. Наверное, его убили из такого же, как вы думаете? А может, даже из этого?

Это был бластер Е-16 с зарядным устройством на полчаса боя. Такое оружие было на строжайшем учете, им пользовались очень немногие.

– Вы когда-нибудь видели, как он действует? – спросил инспектор и, не дожидаясь ответа, пояснил: – Едва заметное отверстие – и все. Это ведь лазер. Нет, причина смерти была иная. Кто на базе сможет провести вскрытие?

Люди переглянулись. Один из них пожал плечами:

– Я врач, могу делать операции, но я никогда…

– Придется вам, ничего не поделаешь. Меня интересует прежде всего причина смерти, еще возраст, какие-то специфические особенности – полученные ранее травмы, перенесенные операции, что-то, связанное с родом деятельности. И еще необходимо проверить содержимое желудка и кишечника.

– Кишечника?

– Да, я хочу знать, чем он питался. И еще вот что, – он повернулся к руководителю экспедиции, – ведь у вас есть геолог или химик?

– Химика сейчас нет, но коллега Исикава может…

– На подошве ботинок есть кусочки почвы. Может быть, ваш геолог сможет определить, откуда они. Ведь вы изучали состав почвы; кажется, даже карта есть?

– Да, действительно, можно попробовать.

– И последняя просьба: кто-нибудь может показать место, где его нашли?

– Я могу показать, – отозвался бородач, чье лицо показалось инспектору знакомым.

Когда вышли наружу и инспектор увидел оранжевое солнце, клонившееся к закату, он словно впервые почувствовал, что находится не на Земле и не на станции, где работал последние месяцы, а на другой планете. Было приятно идти, чувствуя, как проминается под ногами земля; у инспектора возникло дурацкое желание пробежаться вприпрыжку.

– Вот здесь, совсем рядом, Круцке только вышел и видит – лежит… – Объяснения бородача соревновались в скорости с его ногами, и никто не хотел уступать; инспектор вспомнил, где видел его лицо – на экране визора.

Место, где обнаружили тело, было огорожено яркой лентой. Инспектор перешагнул ее и присел на корточки. Почва здесь была каменистой, следы едва заметны.

– Я в тот день дежурил, – продолжал свой рассказ бородач, – вдруг вижу, Круцке бежит и кричит. Я не знал, что и думать, приготовился уже дать сигнал тревоги…

– У вас установлено круглосуточное дежурство?

– Да, еще с первой экспедиции. Хотя тут некому нападать – только ящеры, но их мало, – но так заведено. Телекамеры, локаторы, дежурный на пульте – все как положено.

– И вы ничего не заметили ночью?

– Видите – здесь склон? Это место не наблюдается с базы.

– С того дня шли дожди?

– Нет, ни одного.

– Значит, эти следы были уже тогда?

– Какие – вот эти? Нет, знаете, это мы с Круцке. Мы ведь сначала подумали, это кто-то из наших, перевернули, и только тогда…

– Он лежал лицом вниз?

– Да. Руки вытянуты вдоль тела, странно так, никогда не думал, что убитые так лежат. Но мы подходили только с этой стороны, вот здесь. Потом Струманти велел все огородить, и уже никто не подходил.

– Хорошо, а вот эти полосы – откуда они?

– Какие полосы? – Бородач был явно озадачен. – Не знаю. Я их не видел.

– Тело лежало здесь?

– Да, это я обвел контур, я видел в кино, что полиция так делает.

– Правильно сделали.

Инспектор приподнялся и, не отрывая взгляда от едва заметных бороздок, прошел вдоль них. Однако через несколько метров почва стала совсем жесткой, на ней уже ничего нельзя было заметить.

– И никаких следов… – пробормотал инспектор, ни к кому не обращаясь. – А вы не помните, где лежал бластер?

– Почему не помню? Я же обвел.

– А, вот это. Извините, я не понял. Рядом с головой. Странно, правда?

– Может, он его выронил, а потом упал?

– Да, лицом вниз, держа руки по стойке «смирно»… Что ж, здесь, кажется, все.

Он огляделся и спросил, указывая на группу вавилоидов, вздымавшихся в километре от базы:

– Скажите, это там поселение миамов, о котором говорится в отчетах? Площадка, на которой происходил контакт, и построенная ими стена?

– Да, площадка там. Стенды, сооруженные Россом, до сих пор стоят. И стена на месте. А вот поселка больше нет.

– Как нет? В сообщениях об этом ничего не говорилось!

– Помните, когда вы начинали посадку, я выходил с вами на связь? Я тогда сказал, что у нас стало еще хуже. Так вот: вчера миамы ушли.

– Ушли? Куда?

– Вчера вечером несколько человек решили еще раз попробовать поговорить с ними. Забрались на стену – никого. Перелезли, подошли поближе – пусто. Тогда они залезли внутрь, чего уже давно никто не делал, – и там никого. Все ушли! Может, утром, может, ночью, а может, еще позавчера вечером – неизвестно. Почему, куда, зачем – никто не знает. У всех, особенно у ребят из группы контакта, похоронное настроение. Так все хорошо шло – и вот…

– Может быть, вы были слишком назойливы? Нарушали установленную ими границу?

– Нет, только однажды, сразу после сооружения стены. Поскольку они продемонстрировали ярко выраженную негативную реакцию, было решено больше попыток не предпринимать. А через несколько дней нашли этого… убитого. Тогда вообще все и думать забыли о каком-либо контакте. Нет, мы не давали никаких поводов.

– Понятно. А можно посмотреть все это вблизи?

– Почему же нет. Пойдемте, я покажу.

Спустя несколько минут они вышли к стене. Странное это было сооружение! Нигде, ни в одном месте стена не была ровной: где-то ниже, где-то выше, на одних участках она выгибалась наружу, на других внутрь. Там, где стена понижалась, через нее можно было легко перепрыгнуть, но даже на самых высоких участках она не являлась серьезным препятствием – скорее знак, обозначение границы, чем реальная преграда.

Однако еще более необычным объектом был вавилоид. Вблизи он не походил ни на скалу (казалось, что, если потрогать его поверхность, она упруго прогнется), ни на огромное дерево – скорее на чудовищных размеров слоновью ногу. Обойдя великана кругом, они обнаружили трещину – может быть, ту самую, через которую когда-то проникли первые исследователи. Бородачу, как видно, не слишком хотелось лезть внутрь. Он сказал, что там очень темно, могут быть провалы. В ответ инспектор вынул из кармана фонарик и заявил, что хочет осмотреть все один. Бородач остался у входа.

Трещина круто уходила вверх. Вначале он лез, упираясь ногами в обе стены, тяжело дыша, затем заметил некое подобие небольших выступов, и подъем пошел легче. Спустя какое-то время пространство вокруг него расширилось, пол стал ровным. Инспектор встал и включил фонарик.

Он находился в обширной пещере (почему-то вспомнился зал Управления, где проходили ежегодные конференции). Правда, здесь стены не были ровными: уступами спадая вниз, они делали помещение похожим на стадион или цирк. Подойдя к стене, он убедился в точности сравнения: от пола до самого потолка шли узкие полочки, похожие на скамьи; они перемежались площадками, какими-то углублениями.

Луч фонарика достиг потолка; то, что он высветил, заставило инспектора пристально вглядеться, однако видно было плохо. Поколебавшись, он шагнул на первый уступ, потом на следующий. Там была какая-то пленка, вроде слизи, камни были скользкими, и он поднимался осторожно, прижимаясь к стене. Поднявшись на несколько метров, он остановился и снова направил луч вверх; теперь он видел лучше.

Весь свод пещеры – необычайно ровный, будто отполированный – был покрыт рисунками. Когда на них падал луч фонаря, их краски делались яркими и сочными. Почему-то он сразу решил, что это именно рисунки, а не знаки. Ему даже казалось, что он что-то узнает: разве вот это – не изображение человека в скафандре? А это разве не похоже на вавилоид? Ему хотелось подняться еще выше, пройти вдоль стен, осмотреть все, но тут он услышал крик. Прислушавшись, он понял, что зовут его, и кричат несколько человек. Он еще раз окинул взглядом пещеру и направился к выходу.

Снаружи ждали трое. Инспектор узнал врача, третий человек был ему незнаком.

– Коллега Стамм, – представил его бородач, – он геолог. Коллеги хотели вам что-то сообщить.

– Мы закончили анализы, – заговорил врач, – результаты весьма неожиданные. Кто начнет? Может… Хорошо, давайте я. Итак: возраст погибшего от 24 до 27 лет, хорошо развит, в последние годы ничем не болел. Несколько лет назад перенес операцию по удалению аппендикса и еще одну по иссечению роговицы – для улучшения зрения. Суставы рук деформированы, хрящевая ткань увеличена. По всему телу следы от неглубоких ран, нанесенных какими-то острыми предметами, словно его кололи или резали. Да, и еще ожоги.

– Ожоги?

– Пятна, словно он прикасался к чему-то раскаленному.

– Где – на руках?

– Нет, в основном на спине, а еще на животе, на ногах. Даже в паху. Не представляю, чем можно так часто обжигаться. Я видел людей, пострадавших при взрыве, там характер травм другой. Но еще больше меня удивило содержимое его желудка. Скажите, когда вы просили его проверить, вы о чем-то догадывались?

– Нет, просто необходимо иметь как можно более полную информацию.

– В общем, вы попали в точку. Он питался совсем не тем, чем мы. Вообще не тем, чем питаются на кораблях, – насколько я знаю рацион. Много сублиматов, какие-то незнакомые мне овощи и консервы. Но самое главное – он ел грибы.

– Грибы? Что здесь такого особенного?

– Вы не поняли. Не наши, земные – здешние. Он ел те мобили, которых пасут миамы. А еще там был кусочек… Я сначала не поверил, проверил еще раз. Он съел миама.

– Зачем? Он был голоден?

– Нет, судя по всему, он питался вполне нормально.

– А разве здешние грибы можно употреблять в пищу?

– Мы не знаем. Понимаете, так вопрос никогда не ставился.

– Хорошо, а от чего он умер?

– Вот это и есть самое необычное. Вы оказались правы: это не лучевой удар. Он умер от электрического разряда большой мощности.

– Молния?

– Немного слабее. Но не на порядок. Мы недавно узнали, кто на Анне способен вырабатывать такой разряд и пользоваться им в целях защиты.

– Миамы?

– Да.

– Значит, этого человека убили они?

– Выходит, что так. Но это невозможно! Миамы никогда не нападали на людей, вообще никогда не вели себя агрессивно.

– Но ведь в последнее время они проявляли явную враждебность, разве не так?

– Нет, это не враждебность. Любой член группы контакта: скажет вам, что их рисунки выражали отвращение, презрение, нежелание видеть – что угодно, но не агрессию.

– Допустим, что так… А что у вас? – Инспектор повернулся к геологу.

– О, у меня тоже весьма любопытные результаты. – Голос у геолога был низкий и сильный, из глубины вавилоида даже отозвалось легкое эхо. – На погибшем были ботинки с ребристой подошвой, и застряло там довольно много. Больше всего кремнезема – такой имеется на участке, расположенном в 10 – 15 километрах отсюда. Но есть и кое-что другое. Я обнаружил кусочки гранита, базальта, даже маленький осколок горного хрусталя.

– И что тут необычного?

– То, что на составленной нами карте почв таких пород нет. А она охватывает окружность в радиусе 50 километров.

– Значит, он пришел издалека?

– Да. Такие породы встречаются в горах. А до ближайших гор 200 километров.

– Где это?

– Вон там, на востоке. Мощный хребет, два восьмитысячника – возможно, вы их видели при посадке.

Все повернулись в ту сторону, куда указывал геолог. Инспектору показалось, что он различает на темнеющем вечернем небе белое пятнышко – вершину. Скорее всего это было просто облако.

IV

На картах и сделанных со спутника снимках местность выглядела изрезанной, вблизи же она напоминала море в центре тайфуна – внезапно окаменевшее вздыбленное море. Каменные башни, арки, груды валунов, глубокие трещины – можно представить, каково здесь передвигаться по земле. Левая стена ущелья пряталась в глубокой тени, на правой выделялась полоса глубокого зеленого цвета, шедшая наискосок снизу вверх, – малахит или нечто подобное, он не разбирался в камнях. А здесь было на что посмотреть: он видел ущелье, склоны которого были сложены из ослепительно белых и розовых глыб удивительно правильной формы – словно кто-то высыпал россыпь гигантских кубиков. А еще была гора, сверкавшая красными, синими, зелеными огнями. Он даже задержался возле нее, так это было красиво, подумывая: не алмазы ли? – хотя скорее всего это был кварц.

Карта показывала, что очередной объект поисков где-то рядом. Он пролетел еще немного, взял правее и вскоре услышал писк детектора: нечто, содержащее значительное количество железа, находилось прямо под ним. Он снизился и, уменьшив скорость, облетел это место, внимательно вглядываясь вниз. Хотя двигатель был перенастроен для полетов в здешней атмосфере, флайер все равно вел себя как-то непривычно, и он старался не приближаться к стенам ущелья и торчащим каменным шпилям. Но сейчас это и не требовалось: ни обломков корабля, ни иных предметов земного происхождения здесь явно не было. Детектор показывал, что содержащий железо объект шириной в несколько десятков метров лежит прямо внизу поперек ущелья. По всей видимости, это было еще одно месторождение пирита или колчедана – за сегодняшний день седьмое. Инспектор вновь набрал высоту и направился к следующей точке.

Карта была составлена накануне. Спутник, переведенный на новую орбиту, завис над хребтом, его телескопы, до этого следившие за короной Сотейры, были направлены на землю. Инспектор весь день провел перед экраном, просматривая один участок хребта за другим. Он не слишком надеялся на успех – разве что корабль хорошо сохранился и вдобавок находился на открытой местности – и поэтому попросил составить карту районов, где было обнаружено наличие железа.

Картина случившегося была достаточно ясна, споров почти не возникало. Очевидно, несколько месяцев назад на Анне (или вблизи нее) потерпел крушение корабль. Скорее всего это был один из частных ботов, экипажи которых (как правило, от пяти до семи человек, но встречались и одиночки) бороздили пространство на свой страх и риск в поисках острых ощущений. Получив свою порцию искомого (два-три прохождения через тоннель, несколько посадок на планеты с повышенной гравитацией – ощущения, несомненно, острые, но вряд ли приятные), они возвращались. Но не все. К настоящему времени в списках значились 37 погибших кораблей, еще 24 числились пропавшими без вести. Правда, в последнее время никто не пропадал, но на Анну мог попасть корабль, исчезнувший ранее, – скажем, на нем вышло из строя управление, или связь, но люди были живы. Это могла быть «Джулия Ламберт», прогулочный бот миллионера Хьюго Борджеса, исчезнувший полгода назад, или «Голубая Луна», на которой отправилась в космос группа молодых людей, самому старшему из которых было 23 (кстати, «Луна» последний раз была замечена вблизи тоннеля G-3, по которому можно было попасть к Сотейре).

Оказавшись вблизи планеты (по каким-то причинам появление корабля не было отмечено аппаратурой спутника), экипаж попытался совершить посадку в районе хребта – и, как видно, потерпел неудачу. Люди погибли – кроме одного, которому каким-то чудом удалось уцелеть. Видимо, он знал о существовании базы и направился к ней. Продукты, захваченные с корабля, вскоре кончились, и тогда он стал питаться тем, что удавалось найти и что было хотя бы отчасти похоже на земную пищу – грибами, в том числе и миамами (последнее было трудно понять – миамы мало походили на опята или даже мухоморы, – но иного объяснения не было). Первое такое нападение на обитателей планеты произошло два месяца назад; известие о нем, быстро распространившееся, стало причиной резкого изменения поведения аннцев, их отношения к людям. Как видно, они долго терпели нападения чужака, прячась от него, спасаясь бегством. Однако настал момент, когда их терпение иссякло, и обитатели планеты использовали свое грозное оружие.

Одно оставалось неясным – причины, по которым миамы принесли тело убитого человека к базе (то, что незнакомец был убит вдали от нее, возможно, в нескольких километрах, у инспектора не вызывало сомнений). Можно было усмотреть в этом акте стремление загладить вину перед людьми, возникшую из-за этого убийства, пусть и ненамеренного, можно – простую услугу; но можно было расценивать это «возвращение тела» (ведь миамы не догадывались, что обитатели базы ничего не знают о человеке с бластером, наверняка они воспринимали всех людей как нечто целое, а значит, не приносили тело, а возвращали его) – можно было расценить это как предупреждение, даже угрозу. Только этот вопрос и вызвал серьезные споры. Озабоченность спорящих была легко объяснима: от ответа на этот, казалось бы, чисто умозрительный вопрос зависел ход дальнейших исследований и судьба базы. В любом случае следовало отыскать место неудачной посадки корабля. Конечно, вероятность того, что еще кто-то из членов экипажа остался в живых, была ничтожно мала – но вдруг?

Следующий объект он отыскал быстро: сигнал был мощный и четкий, флайер ни разу не отклонился от курса. Ущелье заканчивалось небольшим цирком, в центре которого возвышалась скала – она-то и окрашивала экран в ярко-красный цвет, словно вся целиком состояла из железа. «Самородок, что ли?» – пробормотал инспектор, обращаясь, по-видимому, к пульту управления. Снизившись, он медленно облетел вокруг скалы. Буро-рыжие, местами черные уступы круто спадали вниз, делая вершину этой глыбы железа недоступной. На вид в ней было метров 150. А если точнее? Он ввел запрос и спустя несколько секунд узнал, что ошибся ненамного, прибавив скале несколько метров. Разумеется, никаких обломков здесь не было, да их сигнал все равно бы остался незамеченным на фоне этого гиганта. Такой кусочек должен весить несколько десятков тысяч тонн…

Делать здесь было больше нечего, следовало отправляться дальше. Однако он медлил. Сигнал, слишком сильный сигнал… Эта скала забивает все возможные объекты на несколько километров вокруг. Он настроил детектор на самый слабый отзвук и описал круг, центром которого был цирк с торчащим в нем самородком. Еще один круг, еще… Впрочем, его маршрут трудно было назвать кругом: ущелье было зажато между двумя громадными вершинами, огибая их склоны, флайер описывал сложную кривую. Если бот врезался в такую стену, от него мало что осталось.

Он загадал сделать четыре круга, однако его усилия были вознаграждены уже на третьем. Когда флайер пересекал ущелье, детектор издал слабый писк. Инспектор немного снизился, и звук усилился, но его источник все еще не был виден. Тогда он высмотрел внизу относительно ровную площадку и приземлился. В этом месте ущелье расширялось, отсюда начинался спуск в долину; видны были холмы, поросшие травой, и далекие вавилоиды. Звук шел с левого склона. Вооружившись биноклем и металлоискателем, инспектор двинулся в ту сторону.

После долгого сидения в кабине двигаться было приятно. Он взобрался на валун, перелез на следующий. Путь преграждала трещина шириной метра в полтора; «настоящее мальчишество», сказал он себе, однако прыгнул, потом еще раз – так, небольшая щель. Впереди был почти отвесный склон. Он решил, что преодолеет его, а потом уточнит направление. Цепляясь за выступы, он прошел опасный участок, спрыгнул на осыпь, поднял глаза…

Металлоискатель был не нужен. Предмет, который он искал, находился прямо перед ним на выступе скалы. Это был локатор новейшей конструкции. Выглядел он как новенький, словно вчера поставили. Значит, погибли не все? Не мог же этот парень установить локатор в одиночку! Да и зачем он был ему нужен? Ясно одно: корабль не разбился вдребезги, он уцелел и находился где-то рядом. Инспектор осмотрел в бинокль стены ущелья и на противоположной стене обнаружил еще один локатор. Так же, как и первый, он был направлен в сторону долины. «Ничего не понимаю, – бормотал инспектор, пробираясь между валунами. – Они что же, следили за долиной? Боялись кого-то? И не могли связаться с базой? Бред какой-то!»

На ходу он составлял план дальнейших поисков. Если корабль находится где-то неподалеку, но не улавливается приборами, значит… Возможно, он стоит рядом с отвесной стеной, или даже под ней, и поэтому… Но как он туда мог попасть? Он решил пройти немного вверх по ущелью, затем вернуться и осмотреть подступы к нему.

Осыпь, группа валунов, еще осыпь… Впереди он уже видел верхушку железной горы, которая привела его сюда. Вдруг ему послышался сзади какой-то звук – словно камень стукнул. Он резко обернулся – никого. Наверное, действительно скатился камень. В таких местах должны случаться камнепады. Интересно, а землетрясения здесь бывают?

Он взобрался на очередной валун; отсюда железная скала была видна целиком. Он взглянул на нее – и остолбенел.

Это была не скала. Накрытый маскировочной сеткой, на дне ущелья стоял межзвездный крейсер класса «левиафан». Пандус был опущен, рядом с открытым грузовым люком стоял вездеход типа «паук». Неподалеку, также скрытые маскировкой, находились два ангара.

Лишь доля секунды потребовалась ему, чтобы увидеть все это, увидеть и оценить, и понять свою ошибку. Он уже падал, прячась за валуном, выхватывая из кобуры бластер, но его опередили. Тяжелый удар обрушился на него сзади, и мир вокруг померк.