Текст книги "Петр Грушин"

В мае 1967 года в качестве главного подрядчика создания системы выбрали фирму «Рэйтеон». В начале 1968 года армия США заключила с этой фирмой контракт, в соответствии с которым разработку опытного образца SAM-D намечалось завершить к концу 1969 года, а принятие системы на вооружение – в 1973 году.

Цели, которые были поставлены перед разработчиками SAM-D и С-300, оказались настолько близки, что это, в конечном счете, предопределило не только сходственность многих, принятых в процессе их создания технических решений, но и сопровождавших эти работы политических шагов. Их необходимость иной раз становилась недоступной для понимания даже самыми сведущими знатоками…

К началу 1969 года среди будущих разработчиков С-300 разгорелись нешуточные страсти. Сторонников у каждого из рассматривавшихся вариантов было немало, не только среди соответствующих заказывающих управлений, но и в ВПК, в оборонном отделе ЦК КПСС. На этом этапе большую роль в судьбе будущей С-300 сыграл ряд высокопоставленных работников Министерства обороны и в их числе руководитель направления по развитию ЗРК Научно-технического комитета Генерального штаба Р. А. Валиев. Именно ему в момент наивысшего накала страстей удалось организовать всестороннее обсуждение предложений об унификации С-300 с заказчиками от трех видов вооруженных сил. При этом участников обсуждения удалось убедить в том, что предлагаемая для Войск ПВО Сухопутных войск система будет эффективной только в том случае, если она сможет в необходимой мере обеспечить выполнение задач противоракетной обороны. Результатом этих обсуждений стал поддержанный Д. Ф. Устиновым и санкционированный на самом высоком уровне переход к концепции создания трех систем С-300. Каждая из них оснащалась существенно различными радиоэлектронными средствами, но единой противосамолетной ракетой и специальной противоракетой для системы Сухопутных войск. Подобная концепция позволила обеспечить независимое участие в создании новых зенитных систем всех головных организаций-разработчиков и их коопераций, традиционно ориентированных на «свой» вид вооруженных сил.

Вариант зенитной ракетной системы С-300 для Войск ПВО страны – С-300П – было поручено разрабатывать ЦКБ «Алмаз» во главе с главным конструктором Б. В. Бункиным, С-300В для Сухопутных войск – НИИЭИ во главе с главным конструктором В. П. Ефремовым, С-300Ф для флота – НИИ «Альтаир», руководимым В. А. Букатовым. К работе по созданию ракет для С-300 были подключены П. Д. Грушин и Л. В. Люльев. Вскоре основные пункты принятой концепции были положены в основу Постановления ЦК КПСС и Совета Министров от 27 мая 1969 года «О создании унифицированной системы С-300».

За несколько дней до принятия постановления, 23 мая 1969 года, Грушина, в числе других руководителей оборонной промышленности, пригласили на крейсер «Москва», где была продемонстрирована работа комплекса М-11. Такого «десанта» высокопоставленных военных и гражданских руководителей флагман Черноморского флота не видел ни до, ни после. Возглавлявшего его министра обороны А. А. Гречко в тот день сопровождали 82 человека высшего командного состава армии, флота и ВПК, в том числе П. Ф. Батицкий, С. Г. Горшков, П. И. Кулешов, Г. Ф. Байдуков.

На показе грушинские ракеты сработали выше всяких похвал, когда крейсер выполнил успешную стрельбу по двум мишеням Ла-17 и самолету-мишени. Успешно была отражена ракетами и атака крейсера малоразмерными надводными целями – ракетными и торпедными катерами. Но, принимая поздравления, Грушин был в состоянии далеко не восторженном, как могло показаться со стороны. Для него, привыкшего ставить перед собой и решать задачи глобального масштаба и поразительной новизны, в те дни становилось все более очевидным, что в битве за «свою» С-300 он не смог одержать победу. И этот результат развел по сторонам даже его друзей.

Как вспоминал Р. Б. Ванников:

«В связи с неожиданным обострением отношений между Трушиным и Кулешовым, который, возглавляя в то время ГРАУ, был одним из главных сторонников гусеничного варианта С-300, мне пришлось выполнять ставшую для меня привычной миротворческую миссию. Подготовка к ней была недолгой, и главную роль в ней сыграл Г. С. Легасов, сумевший договориться с обоими участниками примирения. Вскоре он позвонил мне и предложил собраться на даче, с женами, отведать шашлык. Все согласились на это с радостью, видимо, такая неофициальная встреча для налаживания взаимоотношений, без какой-либо своей личной инициативы, им была необходима. Так у меня на даче оказались Грушин, Валиев и Кулешов. Приехал и мой двоюродный брат с женой, бакинец, непревзойденный специалист по приготовлению шашлыков. Поначалу мы прошлись по моему яблоневому саду. Сразу завязался общий разговор об уходе за яблонями, о борьбе с вредителями и т. п. Потом на террасе все ели шашлык, запивая вином, снимались на кинокамеру. Все прошло на редкость замечательно, но самое главное, что отношения Грушина и Кулешова вновь нормализовались на пользу нашему общему делу».

* * *

Аварийные ситуации, связанные с ракетами, случались у всех – у Королева, у Янгеля, у Челомея… Случались они и с ракетами Грушина. Уже само количество его ракет, выпущенных заводами, составлявшее десятки тысяч, по всем канонам теории вероятности говорило о том, что без аварий в эксплуатации столь сложной техники, содержащей десятки килограммов мощнейшей взрывчатки и сотни килограммов топлива, обойтись было невозможно. И они случались. Иногда из-за конструктивного несовершенства, иногда по чьему-то недосмотру…

Так, на кораблях не раз случались самопроизвольные запуски ракет, находившихся на пусковых установках. На Балтике в 1965 году, на Черном море в 1973 году. В ночь с 15 на 16 декабря 1971 года из-за недосмотра при загрузке ракет в погреб крейсера «Москва» произошло соударение двух ракет В-611. При этом нижняя ракета разломилась на две части. К счастью, ни взрыва, ни возгорания не последовало, и после тщательного разбора поломанная ракета специалистами корабля была расстыкована и выгружена с корабля.

В 1973 году при стрельбе с эсминца Черноморского флота «Находчивый» вместо стартового двигателя запустился маршевый. Через 13–14 с ракета отделилась от стартового двигателя и сошла с направляющей, еще через 2 с сработал стартовый двигатель…

В 1973 году на эсминце Северного флота «Несокрушимый» во время осмотра и проворачивания механизмов произошел случайный старт ракеты из-за непреднамеренного нажатия кнопки «пуск».

В феврале 1975 года из-за короткого замыкания произошел пожар на крейсере «Москва». Огонь уже начинал угрожать погребу с зенитными ракетами, когда было принято решение о его затоплении. Впоследствии при проверке ракет выяснилось, что в результате затопления вышла из строя лишь их небольшая часть.

Но самой большой трагедией, невольными участницами которой явились ракеты Грушина, стала гибель на Черном море под Севастополем большого противолодочного корабля «Отважный». Спущенный на воду в 1965 году, корабль был оснащен новейшим по тому времени ракетным оружием – комплексом «Волна-М».

30 августа 1974 года «Отважный» вышел на учения Черноморского флота, на которых планировалось проведение ракетных стрельб малыми ракетными кораблями. Трагедия начала разворачиваться сразу же после объявления учебной боевой тревоги, когда было подано электропитание на механизмы поворота пусковой установки зенитных ракет В-601. После щелчка тумблера старшина стартовой команды услышал хлопок и свист от запустившегося в ракетном погребе двигателя ракеты. Однако, не включив средства пожаротушения, он покинул свой пост и побежал по коридору. Упущенные им секунды так и не удалось наверстать, пожар в ракетном погребе быстро разрастался. Через 20 с запустился еще один двигатель, затем еще и еще… Вслед за этим произошел взрыв, корабль начал тонуть. Несмотря на героические усилия экипажа корабля, через 6 часов «Отважный» оказался на дне Черного моря, погибло 24 человека…

Споры о причинах трагедии растянулись на несколько десятилетий, настолько это происшествие оказалось не вписывающимся ни в какие рамки…

Из Акта комиссии по расследованию причин гибели ВПК «Отважный» от 14.09.74 года:

«…комиссия считает, что наиболее вероятной причиной, вызвавшей пожар в погребе № 8, явился запуск маршевого двигателя одной из 15 ракет, находя в погребе. Запуск маршевого двигателя мог произойти в результате того, что во время регламентных проверок или при подготовке к стрельбе на одной из ракет не был установлен шток концевого выключателя и совпадения с этим случайного замыкания в цепи пиропатрона маршевого двигателя в приборе КП-1 аппаратуры предстартовой подготовки или в вилке бортового разъема ракеты…»

Но с этой версией не согласились ни разработчики, ни представители завода-изготовителя, и поэтому акт комиссии сопровождался целым набором особых мнений. Затем последовали дополнительные исследования, в которых доказывалась работоспособность конструкции, даже в случаях чрезвычайных обстоятельств и ошибок при эксплуатации.

В 1977 году на одном из судостроительных заводов был изготовлен натурный отсек «Отважного», который полностью воспроизводил кормовой погреб с находящимися в нем ракетами. И в соответствии с решением руководства ВМФ, Минсудпрома и Минавиапрома в 1978-79 годах на полигоне под Ленинградом провели серию специальных испытаний, в ходе которых воспроизвели все мыслимые и немыслимые варианты несанкционированного запуска двигателей ракет в корабельном погребе. Вывод, сделанный после этих работ, гласил, что предотвратить столь трагичное развитие аварии на «Отважном» было можно, если бы не упущенные первые секунды…

Время от времени участники тех событий продолжают делиться своими версиями, но по-прежнему центральное место среди них занимает то, что ВПК «Отважный» погиб в результате рокового стечения обстоятельств и случайного совпадения по времени как минимум двух неисправностей.

Безусловно, такое событие, как гибель боевого корабля, заставило всех причастных к созданию ракетного оружия специалистов совершенно другими глазами посмотреть на используемые ими технические решения. Ведь человеку, даже подготовленному, не всегда по силам заменить автоматические аварийные системы и устройства, особенно там, где возникают опасные быстропротекающие процессы.

Именно об этом призывал задумываться Грушин уже на ранних стадиях разработки ракеты для С-300, которая должна была иметь максимально высокую надежность. По сути дела, этой ракете предстояло проторить еще не пройденный путь. Ведь до того времени не только разработчики ракетной техники, но и подавляющее большинство военных считали, что наиболее реальными способами обеспечения надежности функционирования ракеты являются ее регулярная проверка в условиях эксплуатации и предстартовый контроль. С этой целью большое внимание при создании каждой новой ракеты уделялось созданию для нее автоматической быстродействующей контрольно-испытательной аппаратуры, предпринимались попытки создания универсальных комплексов контрольно-испытательного оборудования.

Радикальное изменение этих взглядов началось к концу 1960-х годов, когда все стали понемногу осознавать, что ракета сама по себе также является системой. Начал резко увеличиваться удельный вес ее оборудования, средств управления. Их вклад в достижение боевой эффективности ракеты выходил на тот же уровень, как и ее маневренность, средняя скорость полета. На господствующие высоты поднималась и точка зрения, что достигнутый уровень развития техники уже позволяет повысить надежность ракет до такого уровня, при котором станет возможным исключение проведения регламентных проверок и предстартового контроля ракет. Сущность новой концепции, которая в дальнейшем получила название концепции «гарантированной надежности», состояла в том, что новые ракеты после их выпуска с завода вообще не должны подвергаться каким-либо проверкам на складах и в эксплуатации. При этом техническая надежность таких ракет должна быть очень высокой и не должна существенно уменьшаться при их транспортировке, хранении и эксплуатации в любых реальных условиях в течение заданного срока службы.

Р. Б. Ванников вспоминал:

«Точка зрения Трушина была изначально выражена им предельно четко – военные должны стрелять, а не заниматься обслуживанием ракет. И это стало самой настоящей революцией в зенитном ракетном вооружении. До этого большое количество личного состава было занято обслуживанием ракет и поддержанием их в боевой готовности. Каждая зенитно-ракетная часть имела свои подразделения технической позиции, специальные базы. Много военных занималось этим вопросом и в центральном аппарате. Создание же ракет, обладающих свойствами „гарантированной надежности“, вело к сокращению личного состава войск. Конечно, не так просто было переломить их сознание. Приходилось сталкиваться с недоумевающими вопросами, типа, а кто же будет чистить снег на позициях?»

Большое сопротивление встретила идея Грушина и в министерстве, поскольку ракету предполагалось сдавать войскам полностью снаряженной, в том числе топливом, боевой частью и пиротехническими устройствами.

Для реализации положений новой концепции была проделана огромная работа, значительно расширен объем всесторонней наземной отработки опытных образцов ракет. За сравнительно короткий срок на территории «Факела» построили и ввели в строй новый корпус сборочного цеха, цех теплозащиты и неметаллических материалов, специализированный корпус вычислительного центра, и, наконец, в 1970-х годах Грушин в числе очень немногих руководителей-ракетчиков смог добиться выделения средств на строительство на предприятии мощнейшего испытательного комплекса, на стенды которого со временем был перенесен основной объем испытаний ракет. Здесь намечалось проводить 19 видов испытаний, в том числе воспроизводить «полет» ракеты с работающим бортовым оборудованием, воспроизводить нагрузки, испытываемые ракетой на траектории. Именно здесь начали готовиться будущие победы «Факела». Резкое расширение наземных испытаний позволило на порядок сократить число летных пусков и, следовательно, расходы на них.

Создание ракеты для С-300 вывело на первый план не только технические характеристики системы, но и неведомые ранее требования по использованию для ее обслуживания минимального количества персонала и оборудования, по снижению стоимости ее жизненного цикла. Ее создатели пророчески глядели в будущее, справедливо предполагая будущее сокращение армии, снижение количества высококвалифицированных специалистов и значительное возрастание рисков при обслуживании сложнейшей военной техники. Предусматривали даже то, что будущие ракетчики могут никогда не увидеть на земле ракет, которыми им предстоит стрелять.

Р. Б. Ванников вспоминал:

«При разработке ракеты для С-300 сложилась одна смешная ситуация. Начальник 4 ГУ МО Г. Ф. Байдуков прислал нам директиву о секретности работ по этой системе. В соответствии с ней требовалось, чтобы в инструкциях и описаниях ничего не раскрывалось из того, что не требуется для непосредственной работы. Вскоре на „Факеле“ было подготовлено техописание и инструкция по эксплуатации, где был показан только транспортно-пусковой контейнер с бугелями и расписано, как с этим контейнером обращаться в войсках, и ничего не было сказано о том, что находится внутри него. Грушин эти документы одобрил и подписал. Вскоре меня вызвал Байдуков и, показав на полученные им с „Факела“ документы, сказал, что вы там понаписали, где же ракеты? Я отвечаю, что все сделано по Вашей директиве. Ракету никто за все время службы не увидит, и только на учениях увидят, как что-то стремительно вылетит из контейнера и поразит цель.

Стали думать, как обойти директиву, и пришли крешению, что техописаний следует подготовить сразу два: одно непосредственно для войск, а другое для академий и военных училищ».

Руководителем 4-го ГУМО Георгий Филиппович Байдуков проработал почти 15 лет, сменив еще в апреле 1957 года назначенного заместителем главкома ПВО по вооружению П. Н. Кулешова. Тогда ему, выдающемуся летчику, ставшему еще в 1930-х годах национальным героем после сверхдальних перелетов с В. П. Чкаловым, пришлось, как и Грушину, решать сложнейшую жизненную задачу, когда его опыт был востребован для создания средств ПВО. И он никогда не пожалел о сделанном выборе, в полной мере реализовав себя и в этой работе, открыв путь к созданию новейших зенитных ракетных систем, к превращению возглавляемого им управления в мощное военно-научное объединение.

В дальнейшем 4-е ГУМО возглавляли генерал-полковник артиллерии Е. С. Юрасов, генерал-полковник Л. М. Леонов, генерал-лейтенант С. С. Сапегин, генерал-лейтенант А. М. Московский.

* * *

К началу 1970-х годов «Факел» с полным правом мог носить звание «ракетной империи». Это понятие включало в себя не только десятки огороженных заборами территорий конструкторских бюро и заводов, работавших, подчиняясь единому замыслу, имевших колоссальные возможности и беспредельный размах. Это был еще и смысл, и образ жизни тысяч людей, главным для которых стало Дело. Дело, которому они были бесконечно преданы и главная роль в котором принадлежала Грушину и его двум первым помощникам B. В. Коляскину и В. С. Котову Деловую хватку Котова Грушин оценил еще на «Авангарде» и предложил ему стать своим заместителем. И с приходом Владимира Сергеевича проблема с руководителем производства на «Факеле» была снята на несколько десятилетий.

В те годы Дела хватало всем, на нем росли ученые и инженеры становились творцами, приходившие учениками становились учителями. Именно такой путь прошли под руководством Грушина будущие корифеи проектных дел Б. Д. Пупков, И. И. Архангельский, Е. С. Иофинов, В. Г. Васетченков, В. Н. Озеринин, В. Я. Мизрохи, Д. М. Гришук, А. В. Пелиховский, О. М. Химаныч, C. К. Фетисов, С. Г. Хитенков, В. А. Углев, Л. Н. Шибалов, Ю. Г. Калошин, Ю. А. Афанасенко, конструкторы и расчетчики А. В. Караулов, Г. А. Станевский, Д. Г. Тетерин, А. Г. Шлапак, Н. Л. Гузиков, Н. Т. Кулагин, П. Е. Сафронов, И. А. Карамышев, В. И. Ушаков, П. И. Борисов, В. П. Исаев, создатели бортовой аппаратуры и систем управления Е. И. Афанасьев, В. М. Балдин, А. И. Сергеев, И. И. Степанов, технологи И. Г. Курбатов, А. М. Круглов, Е. Ф. Точилин, С. И. Флягин, испытатели Г. Ф. Бондзик, П. И. Морозов, А. П. Собесский, В. А. Жестков, Ю. В. Крестешников, руководители цехов опытного производства В. Я. Окороков, А. А. Миронов, В. Л. Дымовляк, Б. И. Левочкин и многие другие.

С их участием предприятие интенсивно развивалось, непрерывно укрупнялись отделы и цеха, именно к ним приходили молодые специалисты, которым тут же доверялось включиться в процесс разработки и испытаний новейших ракет.

Несомненно, заметную роль в коллективе играла партийная организация, которую в разные годы возглавляли А. М. Хлебин, В. Е. Сафонов, Ю. И. Нарожный, А. И. Кабанов, В. И. Моргунов, В. А. Углев, А. П. Сурин, А. В. Климов, В. А. Смирнов, Б. А. Кораблев, В. С. Чернов и другие. Грушин очень внимательно относился к своим коллегам по парткому предприятия, бессменным членом которого он избирался много лет, считался с их мнением.

К началу работ над 5В55 – именно под таким названием выйдет в большую жизнь ракета для С-300П – проектирование ракет на «Факеле» представляло собой хорошо отлаженный процесс.

Его первым шагом была компоновка. Проектировщик, получив задачу, рисовал эскиз, размещая на нем все необходимые компоненты будущей ракеты. Затем в дело вступали баллистики, определявшие дальности, скорости, высоты, строившие изохроны – кривые, объединяющие точки, в которых может оказаться ракета к какому-либо моменту времени, и десятки других кривых с не менее мудреными названиями. Параллельно специалисты по динамике рассчитывали силы, действующие на ракету, и определяли параметры ее движения, аэродинамики оценивали необходимые формы корпуса, размеры крыльев и рулей. Соединяясь, эта информация вновь попадала к проектировщикам, которые по-бухгалтерски составляли балансы сил и моментов и, передвигая различные агрегаты ракеты по компоновке, добивались требуемой центровки. Прокручиваясь несколько раз, эта спираль в конце концов подводила ракетчиков все ближе к искомому результату. И он всегда становился результатом компромисса, достигаемого при решении основных вопросов динамики полета, аэродинамики, прочности, массы, эффективности двигательных установок и системы управления, технологических возможностей. И всем этим «оркестром» умело дирижировал генеральный конструктор – Петр Дмитриевич Грушин.

И как вовремя на помощь всем пришли компьютеры!

Ф. Ф. Измайлов вспоминал:

«В 1974 году Трушину удалось очень сложным путем заполучить для „Факела“ одну из самых совершенных на то время ЭВМ. Единственные в отрасли, а возможно, и в стране, мы первыми оснастились графическим рабочим местом, предназначенным для того, чтобы за ним в режиме реального времени мог работать расчетчик, конструктор или технолог. С этого момента на „Факеле“ началось освоение машинного проектирования – аббревиатуру САПР тогда еще даже не придумали – новой технологии проектно-конструкторскихработ. Усилиями наших программистов и специалистов из проектных и конструкторских подразделений эта техника довольно быстро наполнилась необходимыми расчетными программами. Компоновщики, расчетчики, конструкторы и технологи получили возможность работать в интерактивном режиме в специально оборудованном дисплейном зале с пятью графическими и несколькими алфавитно – цифровыми рабочими местами.

В середине 1970-х такая технология была в диковинку, и наш дисплейный зал, наряду с производственной функцией, стал еще и местом демонстрации передовых методов для десятков экскурсий. Специалисты и руководители родственных организаций, представители военных ведомств, другие делегации приезжали на „Факел“, чтобы у видеть то, чего пока еще нигде не было. Особенно впечатляла многих работа чертежного автомата, который на глазах, без всякого кульмана выпускал чертеж, только что созданный за экраном графического дисплея и, что особенно умиляло всех, выполнял без помарок даже штриховку!

Через какое-то время идея о том, что методы автоматизированного проектирования необходимо внедрять в практику передовых КБ, овладела высоким начальством, и руководящие органы стали спускать директивы предприятиям, чтобы они предъявляли свои работы в области САПР отраслевым комиссиям и отчитывались перед министерством. „Факел“ сразу стал лидером не только по делу, но и по отчетности. У нас же была фора в несколько лет. Всего в советское время мы успели предъявить и сдать три очереди САПР „Факел“».

Уже на начальных этапах проектирования 5В55 стало ясно, что ее оптимальным вариантом станет вертикально стартующая одноступенчатая ракета с относительно коротким активным и последующим пассивным участками. Поиски, которые вели аэродинамики, оказались более продолжительными. На начальных этапах разработки для ракеты приняли нормальную аэродинамическую схему с крыльями малого удлинения (ребрами). В октябре 1968 года в ЦАГИ исследовалась ракета с восемью несущими ребрами, весной 1969 года – ракета схемы «утка» с несущими ребрами. Однако в дальнейшей работе выяснилось, что при характерных для 5В55 параметрах полета вклад крыльев в улучшение маневренности и повышение аэродинамического качества ракеты будет не столь значителен. В результате в окончательном виде для 5В55 выбрали схему «несущий корпус», с четырьмя цельноповоротными управляющими поверхностями в хвостовой части – аэродинамическими рулями-элеронами. Подобная схема обладала малым сопротивлением и при малой продолжительности работы двигателя обеспечивала полет на заданную дальность с допустимой потерей скорости на пассивном участке траектории.

Несколько вариантов рассматривалось и при выборе системы наведения ракеты. В окончательном виде было реализовано органическое сочетание радиокомандного наведения на начальном и среднем участках траектории с так называемым «сопровождением через ракету» на конечном. Использование подобного метода наведения позволило организовать полет ракеты по оптимальным траекториям, с низким расходом энергии и обеспечило поражение целей с высокой эффективностью.

Для реализации этого метода наведения вместо сложной и дорогостоящей ГСН в передней части ЗУР под обтекателем был установлен радиолокационный визир, информация от которого передавалась на наземные средства системы. На основании этой информации, а также данных о ракете и цели, получаемых от радиолокатора системы, вырабатывались команды наведения.

Другим техническим решением, радикально упростившим задачи, стоящие при эксплуатации ракеты, стало применение транспортно-пускового контейнера, обеспечившего защиту ракеты от воздействия неблагоприятных атмосферных факторов и механических повреждений от момента вывоза с серийного завода до пуска.

Ракету изначально предполагалось оснастить однорежимным твердотопливным двигателем с корпусом из высокопрочного алюминиевого сплава. Для изготовления корпуса этого двигателя был впервые применен метод обратного прессования. Технология процесса была разработана совместно с коллективом Всесоюзного института легких сплавов (ВИЛС) и реализована на Куйбышевском металлургическом комбинате.

Ее достоинством стало то, что она позволила изготавливать корпус двигателя за короткий промежуток времени из одной заготовки, с высочайшим коэффициентом использования материала, при минимальной последующей механической обработке. Кроме того, эта технология обеспечивала возможность заодно с корпусом сформировать и переднее днище.

Еще одним элементом новизны стал вертикальный старт ракеты. Известно, что вертикально стартовали со своих пусковых столов еще зенитные ракеты конца 1940-х – начала 1950-х годов. Однако причиной подобного выбора являлись тогда вовсе не преимущества вертикального старта, а невысокие энергетические возможности жидкостных двигательных установок этих ракет. Естественно, что с появлением твердотопливных ускорителей, позволявших быстро разгонять ракеты до сверхзвуковых скоростей, «мода» на вертикальный старт прошла. С середины 1950-х годов все вновь создававшиеся зенитные ракеты стартовали с наклонных направляющих пусковых установок, которые отслеживали перемещение воздушной цели.

Вернувшись первым к вертикальному старту, Грушин на несколько десятилетий предвосхитил тот путь, по которому в дальнейшем пошли многие. Конечно, сработала не только природная прозорливость Грушина. Накопленный к тому времени опыт эксплуатации и боевого применения зенитных ракет, а также прогнозы дальнейшего развития средств воздушного нападения позволили сделать вывод о том, что наряду с известными фундаментальными способами повышения эффективности зенитных ракет (увеличением средней скорости полета, быстродействия и маневренности, использованием комбинированных средств управления и наведения) ряд значительных преимуществ обеспечит и использование вертикального старта.

Особенно заметными преимущества вертикального старта должны были стать при отражении массированных «звездных» налетов, при перехвате внезапно появляющихся или низколетящих целей. В этих ситуациях использование вертикально стартующих ракет позволяло сократить время реакции комплекса, повысить его огневую производительность, обеспечить эффективную круговую оборону, уменьшить размеры «зон запрета»…

Однако вертикальный старт предстояло возрождать на качественно новом уровне. На «Факеле» был проведен ряд основополагающих исследований, связанных с поиском наиболее рациональных вариантов конструктивного исполнения систем вертикального старта ракет и систем их разворота в сторону цели, по созданию методик их расчетов, оценок и испытаний. Эти работы заняли почти десятилетие и иногда сопровождались фантастическими предложениями. Так, в апреле 1968 года был рассмотрен проект выбрасывающей ракету из ТПК электромагнитной катапульты, приводимой в действие МГД-генератором…

Но для ранних стадий отработки 5В55 Грушин решил остановиться на казавшемся наиболее простым способе старта ракеты на собственном двигателе. Первый пуск такой ракеты состоялся 4 марта 1970 года.

Инженер-проектировщик Юрий Евгеньевич Афанасенко вспоминал:

«В тот день, выбирая место для пуска, мы отъехали от нашей испытательной площадки на добрый десяток километров. Ракета, которую нам предстояло запустить, должна была ответить на самые сложные для нас в то время вопросы старта. Поэтому она только внешне была похожа на ту ракету, над компоновкой которой мы в то время интенсивно работали. Так, мы использовали пластмассовый контейнер от „чужой“ ракеты, в двигателе была установлена твердотопливная шашка от ускорителя ракеты С-200. А чтобы ракета улетела в нужную нам сторону, мы придумали специальную конструкцию, с помощью которой находившиеся в сопле газовые рули принудительно разворачивались сразу же после выхода ракеты из контейнера. И в тот день все у нас получилось!»

Однако «ахиллесовой пятой» этого варианта старта была возможность взрыва ракеты в ТПК при запуске двигателя, что могло привести к трагическим последствиям, особенно тяжелым в корабельных условиях, как показала трагедия на «Отважном». И вскоре от этой схемы решили отказаться.

Отрабатывался также вариант старта ракеты, заключавшийся в ее выбросе из ТПК с помощью специального порохового заряда. Запуск маршевого двигателя ракеты должен был производиться на высоте 5-10 м над верхним срезом контейнера. В этом варианте предполагалось использовать ТПК с глухим дном и с поршнем-обтюратором, который перемещался под давлением продуктов сгорания пороха и выбрасывал ракету.

Применительно к корабельным условиям для ракеты был разработан специальный ТПК. Но такой контейнер оказался сложным и дорогим в изготовлении, и от него быстро отказались.

В конечном счете, для старта 5В55 была разработана специальная катапульта, для работы которой использовали горячий газ, образуемый при работе порохового аккумулятора давления. Само катапультное устройство представляло собой два цилиндра со штоками-тягами, соединенными под ракетой перекладиной. К отработке на полигоне подобного старта приступили в сентябре 1979 года, а первый пуск ракеты из контейнера, оснащенного катапультой, состоялся 30 ноября 1979 года.

Введение катапульты позволило унифицировать контейнеры для использования в Войсках ПВО и на кораблях ВМФ. При этом было обеспечено снижение нагрузок, действующих на контейнер при старте ракеты, были сняты требования по необходимости установки на нем теплозащитного покрытия, значительно снижены требования по точности его изготовления. Были значительно снижены и нагрузки, действующие на пусковую установку при старте ракеты. Теперь запуск двигателя происходил на высоте более 20 м над землей, а относительно небольшая сила отдачи при движении ракеты в контейнере действовала в вертикальном направлении и передавалась на поверхность стартовой площадки.