Текст книги "Клуб Знаменитых Капитанов"

– Ни одного доллара, даже с портретом Георга Вашингтона! – замахал руками Карл.

– Может, вас больше волнуют фунты? – деловито спросил владелец цирка.

– Меня не волнуют ни фунты, ни франки, ни лиры, ни песеты. Уж если вы меня хотите поблагодарить, то в данный момент я вас прошу об одном – дайте мне соки! Соки!.. Лимонный, оранж, из ананасов! Я должен немедленно отправиться в путь. Отпустите на время мистера Томаса. Он меня подвезет… 50 миль в час. Это все, что мне нужно в эту минуту. Догнать своих друзей. Они на борту галиота «Секрет», если не погибли!

Макс Беннет распорядился снабдить нашего друга большой корзиной, заваленной консервными банками с разными соками, шоколадом и лимонами.

Мюнхаузен попросил еще одну корзину с пятнистой скумбрией для великого артиста и, торопливо попрощавшись, уселся верхом на дельфина, приветственно помахал рукой и нетерпеливо воскликнул: – Полный вперед, мистер Томас!..

– О'кэй! – заревел дельфин, ударил хвостом по воде, быстро выплыл из водяного манежа, стремительно набирая скорость…

Карл вскрыл ножом консервную банку с оранжевым апельсином на этикетке и, жадно выпив питательный сок до капли, выбросил пустую жестянку в море…

Зловещий плавник морской хищницы показался над водой.

Затем мелькнуло брюхо акулы, и тупорылая морда, показав сотни острых зубов, проглотила консервную банку…

Мюнхаузен, услыхав плеск, обернулся, но акула уже исчезла в глубинах Саргассова моря…

Это была белая акула-людоед. Ее еще называли «белой смертью». Ничего не было удивительного в том, что она проглотила консервную банку. От голода, жадности и прожорливости акулы набрасывались на все, что попадалось в океане. В акульих желудках, по рассказам бывалых моряков, находили золотые часы, туземный барабан, барометр, библию, ручную гранату, сапоги, пистолет, почтовые посылки, бутылку виски, чайник, детский мячик… Да всего не перечесть, что могло взволновать воображение жуткими подробностями гибели кораблей в океане.

Берег курортного города на южной оконечности Флориды уже не был виден. Лишь где-то вдалеке тускло мерцали огоньки, но и они вскоре исчезли…

Снова над водой появился плавник белой акулы. Она преследовала мистера Томаса с Мюнхаузеном на спине, пока еще держась на почтительном расстоянии. Морского разбойника, как всегда, сопровождала свита из юрких лоцманов, питающихся остатками с барского стола.

Рыбы-лоцманы (сериола зоната) – это глаза и уши акул. Они не только указывают акулам дорогу к жертве, но и предупреждают их о грозящей опасности. Но сейчас ничто не угрожало акуле.

Вряд ли ей пришлась по вкусу консервная банка! Вероятнее всего, «белая смерть» надеялась поживиться чем-нибудь повкуснее…

* * *

Перевернув страницу вахтенного журнала, сразу можно было угадать автора этой записи. Строчки уклонялись от прямой линии, устремляясь куда-то вверх, видимо, к вершинам Альп, а быть может, и еще выше… Ясно было, что вахту принял Тартарен из Тараскона.

«Борт галиота «Секрет». Идем по каналу Святого Лаврентия. Прошли Квебек, Монреаль и Кингстон. Почему-то не было слышно пушечных салютов в нашу честь. Наконец-то мы на озере Онтарио. На траверзе – долгожданный порт Торонто».

В салоне галиота «Секрет» Дик Сэнд расспрашивал Артура Грэя:

– Вы так и не рассказали нам, что это были за огни на верхушках мачт, на нок-реях, бушприте… На волосах Гулливера… Я впервые за пятнадцать лет своей жизни видел это…

– Милейший Дик, но и мне не приходилось наблюдать ничего подобного, – заметил капитан Немо.

– Да, жуткое зрелище, особенно во время шторма, – подтвердил Робинзон Крузо.

– Это огни Эльма! Они названы по имени церкви святого Эльма и были замечены на ее готических башнях, – пояснил Грэй. – Их видел Христофор Колумб, рыцарь Пигафетта, один из спутников Магеллана. О них писал римский философ Сенека: «…звезды как бы нисходят с неба и садятся на мачты кораблей». Это электрические разряды в форме светящихся кисточек. Они появляются во время грозы на острых предметах… на людях и животных… Тихие разряды атмосферного электричества. Ничего загадочного.

С треском распахнулась дверь. В салон вбежал Тартарен с перекошенным лицом.

– Что с вами? – крикнул капитан Немо.

– «Летучий голландец»! – выпалил толстяк.

Это сообщение, как внезапный удар грома, поразило всех, кроме капитана галиота «Секрет».

– Где вы видели? – оторопело произнес Дик Сэнд.

– Там… там… – неопределенно махнул рукой Тартарен, тяжело опустившись в кресло. – Я, конечно, человек не суеверный… Но весь этот злополучный рейс… гибель Мюнхаузена… Встреча с «Летучим голландцем»… Идемте… Я вам его покажу… Если он не исчез!..

Капитаны торопливо вышли на палубу.

– Ну, где же он? – сгорая от юношеского любопытства, крикнул Дик Сэнд.

– Вот… – прошептал Тартарен, указывая пухлым пальцем на легендарный корабль с четырехугольными парусами у причала, так странно выделявшийся среди современных лайнеров.

– Ясно вижу! – отрапортовал капитан Немо. – Надпись на корме – «Летучий голландец»!

– Это и есть мой сюрприз, друзья, – торжественно произнес Артур Грэй. – Я слышал об этом «Летучем голландце». Знал, что он на долгие годы отдал якорь в порту Торонто. Корабль-музей океанских катастроф и морских тайн. Но не только… Это еще и доходное место с баром, дансингом и кабаре. В трюме оборудован кинотеатр, где крутят только морские фильмы!

– Стоило ли ради этого пускаться в такое тяжелое плавание? – скептически заметил капитан корвета «Коршун».

– Стоило, – убежденно сказал Грэй. – На борту «Летучего голландца», в музее мы поближе познакомимся с некоторыми зловещими тайнами, блуждающими без руля и ветрил в океане, и с такими, которые покоятся на дне, но вопиют о разгадке – во имя правды, справедливости и торжества человеческой совести. Вот цель нашего плавания, капитаны! – торжественно закончил капитан галиота «Секрет».

– Клянусь огнями Эльма, я не знаю более благородной задачи, чем эта!.. – горячо поддержал его Робинзон Крузо.

С борта «Летучего голландца» доносилась музыка. Правда, трудно было назвать музыкой неистовую игру на барабанах, саксофонах, тромбонах, трещотках, сопровождавших вопли какой-то певицы…

– А вдруг кабаре на «Летучем голландце» работает всю ночь? – задал вопрос капитан Немо. – До утренних петухов?!

– Не знаю. Возможно. Будем пока швартоваться, – распорядился Грэй.

Галиот медленно подошел к пристани…

Вскоре умолк оркестр. На легендарной шхуне погасли рекламные огни.

Члены кают-компании клуба, немного подождав, пока шумная толпа ночных гуляк покинула «Летучий голландец», двинулись гуськом по мокрому от дождя пирсу… Подойдя к сходням старинного судна, капитан корвета «Коршун» зычно окликнул:

– Эй, на «Летучем голландце»!..

– Есть на «Летучем голландце»! – отозвался сторож, уютно расположившийся в складном парусиновом кресле. – Что вам угодно, джентльмены, в столь поздний час?

– С кем имеем честь, сударь? – поинтересовался Гулливер, поднявшись по сходням.

– Отставной боцман Жан Клод Ригаль, к вашим услугам. Но, к сожалению, корабль-музей закрыт на ночь. Гид уволился на берег. Бар и кабаре закрыты. Просим пожаловать завтра в полдень.

– Но мы свободны только до рассвета, почтеннейший, – любезно заметил капитан корвета.

– Мсье Жан, мы с вами французы… Весьма рад!.. Позвольте представиться… Тартарен из Тараскона. Откуда вы родом, мой друг?.. – рассыпался в любезностях толстяк.

– Я-то родился в Канаде. А мой отец из Марселя.

– Пропустите нас на борт, пожалуйста… – вмешался в разговор Дик Сэнд. – Вот вам пять долларов на табак. Бумажка у меня завалялась в старой тужурке еще со времен плавания на «Пилигриме».

– Я предпочитаю звонкую монету, сэр.

Робинзон Крузо, порывшись в глубоком кармане, достал блестящую монету.

– О-о! Золотой дублон! – воскликнул сторож. – Прошу вас на борт, джентльмены. Что вас интересует?

– Музей морских катастроф! – заявил Артур Грэй. – Нам кое-что надо выяснить…

Сторож, спрятав дублон, закурил трубку и повел нежданных гостей в один из самых удивительных музеев в мире…

Проходя по палубе, капитаны с нескрываемым любопытством осматривали четырехугольные паруса, снасти, ванты. Капитан корвета «Коршун» заспорил с Лемюэлем Гулливером, утверждая, что канаты на вантах сплетены из волокон дикого банана – манильские. Но Гулливер настаивал, что эти канаты, а точнее – сизальские тросы, сплетены из волокон агавы, говоря, что точно такие же были на судне «Ласточка», где он служил врачом до своего путешествия в страну лилипутов…

Горячий спор двух капитанов разрешил Немо. Тщательно осмотрев канаты, он заявил, что манильские и сизальские светлее, а это, бесспорно, самые настоящие кокосовые тросы из волокон пальмы.

Тартарена этот спор не интересовал. Взяв под руку отставного боцмана, толстяк пытался очаровать старика:

– Мсье Жан, скажите мне, как француз французу: каким образом «Летучий голландец» из морской легенды очутился у причала в Торонто?

– Видите ли, мсье, гид рассказывает туристам, но, правда, многие сомневаются, что этот корабль построен заново. Точная копия «Летучего голландца»! Таким его описали уцелевшие моряки, заметившие это судно в океане и даже в облаках за последние четыреста лет! А бар, кабаре «Тайфун» и все такое прочее создано туристической компанией для извлечения звонкой монеты из карманов. Бизнес!.. Заходите…

Отставной боцман открыл фигурным ключом дубовую дверь накладными медными буквами: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах».

Старик вошел первым, включил свет. Загорелись старинные лампы, подвешенные на медные кольца к потолку. Жилая палуба корабля была заставлена моделями каравелл, галер, древнегреческих триер, бригов, шхун, бригантин, пароходов. На стенах были развешаны картины, гравюры, эстампы, офорты, акварели кораблей-призраков, «летучих голландцев», парусных судов и океанских лайнеров во время штормов, водяных смерчей, гроз, пожаров, взрывов, столкновений и всякого рода трагических катастроф на морях и океанах.

Здесь можно было увидеть на побуревших от времени старинных гравюрах гибель «непобедимой» испанской армады Филиппа Второго в 1588 году; катастрофу «Титаника» в Атлантическом океане и даже копию картины Айвазовского «Девятый вал». Моментальные снимки запечатлели объятый пламенем «Петр Зоранник», горящий танкер «Эссо Портсмут», гибнущий «Лафайет» и пропавший без вести углевоз «Циклоп».

Жутковато было смотреть на фотографии, снятые под водой у мыса Горн – кладбища кораблей…

Знаменитых капитанов особенно заинтересовала боковая перегородка этого музея, где висели картины и фотографии кораблей, пропавших без вести, так называемых кораблей-призраков, и коллекция «летучих голландцев», наводящих страх на суеверных моряков.

– «Мария Целеста»! – воскликнул Дик Сэнд. – Узнаете?..

Как же капитанам было не узнать знакомую шхуну, тайну которой удалось раскрыть на берегах Миссисипи!..

Особенное внимание привлекла одна картина, написанная масляными красками. Художник мастерски изобразил парусный корабль «Синяя птица», гибнущий во время шторма.

– Вы не помните, что рассказывал гид об этом паруснике? – спросил Артур Грэй у отставного боцмана.

– Не помню… Да вы почитайте… тут кое-что написано под картиной… – ответил старик.

В деревянной рамке под стеклом был помещен листок с текстом, напечатанным на машинке. Дик Сэнд прочитал его вслух:

– «Парусник «Синяя птица», приписанный к порту Касабланка, отплыл с ценным грузом в порт Понта-Делгада на Азорских островах и бесследно исчез в Атлантическом океане. Судно видели через много лет в районе острова Ньюфаундленд с океанского лайнера, следовавшего рейсом из Квебека в Рейкьявик».

– Вот еще одна морская тайна… – задумчиво произнес капитан корвета «Коршун».

– «Синяя птица»?.. – задумался капитан Немо. – Корабль-призрак?.. Где он сейчас? На дне океана? А возможно, его носит у берегов Гренландии или еще где-нибудь?.. Что стало с командой?.. С ценным грузом?..

– Взгляните… да тут целая армада кораблей-призраков! – воскликнул Тартарен. – Пожалуй, не хватит жизни, чтобы решить эти морские загадки?

– Парусник «Фанни Э. Уолсон», – прочел надпись под пожелтевшей фотографией капитан корвета «Коршун». – «Потерпел катастрофу, а спустя некоторое время его видели вблизи мыса Гаттерас».

– Меня очень заинтересовала судьба «Синей птицы», – сказал Артур Грэй.

– Капитаны! – воскликнул Дик Сэнд. – Поглядите, какая записка!..

На стене в тоненькой рамочке из букового дерева, под стеклом был помещен оборванный листок бумаги с выцветшими буквами. Но все-таки, хотя с трудом, можно было разобрать текст:

«…января, 17… (Далее цифры были размыты, и год катастрофы остался неизвестным.) пошел семьдесят третий день… во льдах… Вчера погас… (Что погасло на корабле, прочесть невозможно.) Надежды на спасение нет. Прощайте…»

Капитаны молча глядели на этот пожелтевший листок с размытыми буквами, видимо, написанный карандашом, еле державшимся в замерзших пальцах шкипера, а может быть, матроса… Кто знает?

Артур Грэй еще раз вернулся к картине, так поразившей его воображение. Перед его глазами погибал во время жестокого шторма парусный корабль «Синяя птица»… Он не замечал дорогой рамы, в которую была заключена работа талантливого художника-мариниста. Капитан галиота «Секрет» видел только ураган, сокрушающий парусник. Казалось даже, что герой феерии «Алые паруса» слышал треск мачт, грохот разбитых вдребезги шлюпок, пронзительный рев сирены, крики матросов.

Под картиной висел спасательный круг с обрывками сгнивших веревок… еле читалась растравленная морской водой надпись – «Синяя птица». На музейной табличке было написано: «Этот спасательный круг, занесенный Лабрадорским течением, выловлен рыбаками неподалеку от порта Галифакс, расположенного на побережье Канады».

Глядя на этот круг, Артур Грэй невольно задумался: «Кого поддерживал этот круг на воде?.. Был ли несчастный подобран моряками с проходящего судна?.. Или же его растерзали акулы?..»

Лемюэль Гулливер, достав из кармана камзола брегет, взглянул на циферблат:

– Достопочтенные друзья! Пора выходить в море.

– На чем? – спросил Дик. – «Секрет» после шторма нуждается в ремонте.

– Мсье Жан! – улыбаясь, окликнул отставного боцмана Тартарен. – Не могли бы мы отправиться в рейс на «Летучем голландце»?

– Вы шутите… Это же корабль-музей!..

– Он в отличном состоянии, – заметил капитан Немо.

– Что вы, джентльмены!.. Я могу лишиться места на старости лет.

– Не беспокойтесь, старина. С первыми петухами корабль вернется на свою вечную стоянку. Даю вам честное слово капитана галиота «Секрет»!

– Вас устроит слово самого Тартарена из Тараскона?

– И мое… Дика Сэнда – пятнадцатилетнего капитана!

– И мое – Лемюэля Гулливера!

– И мое – капитана корвета «Коршун»!

– Не смею вам не верить… Но такой службы я больше не найду. Кому нужен старый боцман?.. – не без тревоги сказал Жан Клод.

Немо снял с пальца платиновый перстень с индийским изумрудом и протянул его сторожу:

– Возьмите на память мое кольцо…

Старик бережно взял драгоценный подарок, поглядел с восхищением на большой изумруд, заманчиво игравший огнями.

– Весьма благодарен, ваша честь… Весьма… Ну, теперь я ничего не вижу и не слышу. Жду вас, капитаны, на пристани с первыми петухами!.. Выходите из порта, не зажигая ходовых и топовых огней. Тихо. Не привлекая внимания.

– Ясно! – улыбнулся Грэй.

Отставной боцман торопливо сбежал по сходням на пирс. Он с тревогой в душе поглядывал, как «Летучий голландец» медленно отваливал от своего вечного причала. К счастью, луна закатилась за тучу, и судно без огней было едва видно…

Старик вытащил из кармана куртки перстень с индийским изумрудом, боязливо оглянулся по сторонам и взглянул на подарок капитана Немо. Свет от фонаря на пристани скользнул по изумруду. Драгоценный камень вспыхнул радужными искрами…

Боцман, очарованный волшебным блеском изумруда, размечтался о будущем… Старость Жана Клода Ригаля и его говорливой старухи была обеспечена этим чудесным подарком.

* * *

«Летучий голландец», оставив за кормой озеро Онтарио, вышел в канал Святого Лаврентия. Легкий туман окутывал судно. Красные, зеленые и белые огни мерцали на клотике фок-мачты.

В музее морских катастроф и кораблекрушений за круглым столом расположились знаменитые капитаны.

– В нашем распоряжении одна ночь, – сказал Робинзон Крузо, набивая трубку табаком. – И если мы успеем раскрыть тайну хотя бы только одного корабля-призрака, то можно будет считать, что эта ночь прошла успешно. Я бы устремился на поиски «Синей птицы».

– Будем надеяться на счастливый случай, медам и месье! – воскликнул любимец Тараскона.

– Не только па счастливый случай, – заметил капитан корвета «Коршун». – Некоторые фотографии, картины и документы на степах этого музея могут нас навести на след…

– След в океане? – скептически протянул Робинзон Крузо. – Я бы сказал… это нечто вроде табачного дыма…

И, как бы в подтверждение своих слов, выпустил изо рта несколько дымных колец. Они, немного поплавав в воздухе, быстро рассеялись.

– И все-таки, друзья, кое-какие данные мы имеем, – вмешался в разговор Артур Грэй, до этого внимательно изучавший экспонаты необыкновенного и, пожалуй, единственного в мире музея.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался капитан Немо.

– Где мы можем встретить пропавшие без вести суда, если только они не на дне океана?.. Прежде всего там, где имеются сильные течения. Как, например: Фолклендское у мыса Горн, Калифорнийское течение, Лабрадорское, Гольфстрим, Северное пассатное, огибающее Саргассово море с юга, Гвианское к Малым Антильским островам в Карибском море…

– Дорогой Грэй, – заметил капитан корвета «Коршун», оторвавшись от географической карты, – вы забыли еще о Перуанском течении в Тихом океане. Кроме того…

Но его перебил Тартарен решительным возгласом:

– Да нам не хватит и тысячи одной ночи, чтобы обследовать все эти теплые и холодные течения в Мировом океане. Поэтому я предлагаю выбрать одно течение. Теплое. И только теплое, капитаны! А если возможно, то даже горячее.

Капитан Немо улыбнулся:

– Давайте обсудим… Присаживайтесь поближе, друзья… Определим курс «Летучего голландца» на эту ночь…

Заскрипели старинные кресла. Дик Сэнд развернул географическую карту западного полушария. Поставил медные канделябры по углам карты, чтобы она не сворачивалась. Зажег свечи.

Лемюэль Гулливер поднялся с кресла и прочувственно сказал:

– Достопочтенные капитаны, посвятим этот рейс в неизвестное нашему незабвенному другу – Карлу Фридриху Иерониму!

Слова Гулливера были встречены одобрительными возгласами. Капитан корвета «Коршун» обратился к Дику:

– Запишите это в вахтенный журнал клуба.

Пятнадцатилетний капитан, обмакнув гусиное перо в бронзовую чернильницу, записал на страницы клеенчатой тетради знаменательное посвящение рейса памяти Мюнхаузена.

Члены клуба склонились над огромным синим кругом Мирового океана, разделенного пополам линией экватора. Белые шапки Северного и Южного полюсов напоминали о Георгин Седове, Руале Амундсене, Роберте Скотте, о дрейфующих станциях, о беспримерном мужестве и героизме советских полярников. Над шестым материком – Антарктидой, расположенной в самых широких высотах южного полушария, проходила зимняя граница, граница плавучих льдов.

Названия мысов, островов, заливов будоражили воображение и память…

Мексиканский залив, остров Уединения, Бенгальский залив, Ямайка, Мадейра, Таити, порт Тикси, Новая Земля, залив Шелихова – «Коломба Российского», как его называл Ломоносов, Сингапур, остров Суворова, Принцевы острова…

Географическая карта!.. Океаны и моря на ней были прочерчены маршрутами легендарных плаваний Витуса Беринга, Семена Дежнева, Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева, Ивана Крузенштерна, Васко да Гама, Христофора Колумба, Фернана Магеллана…

Географическая карта!.. Тот, кто не путешествовал по ней и не мечтал, рассматривая карту; кого не увлекало это занятие; кто не слышал при этом шум морского прибоя, крики чаек, свист ветра и не видел за картой китов, пускающих фонтаны, играющих дельфинов, летучих рыб, – не ждите от этого человека никаких открытий и чудес!..

Все быстрее скользит мое гусиное перо по страницам, не успевая за событиями этой ночи. За мной, юный читатель. Не обращай внимания на случайную кляксу. Смелей отправляйся в плавание! Возьми компас, подзорную трубу и географическую карту – это верные друзья моряка! Выбирай якорь! Отпусти рифы! Веселей отваливай от причала! И лети на всех парусах со знаменитыми капитанами!

 
Капитаны по карте ведут корабли,
Им дорога ясна и понятна…
Но иных увлекают на карте
Земли Неизвестные белые пятна…
 

* * *

Шхуна «Летучий голландец», оставив за кормой залив Святого Лаврентия, прошла пролив между островом Ньюфаундленд и полуостровом Лабрадор, миновав мыс Сент-Чарлз.

Судно шло в густом тумане и находилось в районе холодного Лабрадорского течения, где уже встречались плавучие льдины. Дул колючий норд-ост.

На капитанском мостике шхуны стоял прославленный охотник за фуражками. На круглой голове покорителя Монблана на этот раз не было малиновой фески с кисточкой, которую он носил уже более ста лет со дня выхода в свет книги Альфонса Доде. Упитанную физиономию любимца Тараскона со жгучими усами и пунцовыми щеками украшала треугольная шляпа Карла Фридриха Иеронима, выловленная в Море Водорослей после шторма. Сентиментальный толстяк принял решение носить шляпу Мюнхаузена до конца своих дней – в знак памяти о своем удивительном друге.

Тартарен снял треуголку неутомимого поборника истины, скорбно взглянул на нее, смахнул слезу со щеки и снова водрузил шляпу на голову.

Горделивое чувство охватило Тартарена. Думал ли он когда-нибудь, что будет стоять на капитанском мостике «Летучего голландца»?.. Мог ли мечтать тарасконец, отдыхая после обильного обеда на кушетке в своем белом домике на берегу чудесной Роны, что он будет у штурвала двойника легендарного корабля-призрака?.. В глазах любимца Тараскона, напоминавших две перезрелые сливы, вспыхнули огоньки… Толстяк, подняв руки, решительным движением повернул треуголку на 90 градусов – «а-ля Наполеон». Прищурив один глаз, он долго глядел в подзорную трубу, хотя вряд ли что-нибудь мог увидеть сквозь ползущий туман.

Сложив подзорную трубу, он задумался: «…Да-а, медам и месье! Я на борту «Летучего голландца»!..»

Иногда, казалось бы, самые несбыточные мечты и фантазии возникают наяву, как действительность! А порой действительность напоминает удивительный сон!.. Так было и на этот раз…

* * *

Саргассово море. Верхом на дельфине мчался Карл Фридрих Иероним. После полетов на пушечных ядрах поездка на дельфине казалась ему более комфортабельной: можно было слегка вздремнуть, кое-что записать на манжете, так сказать, на борту «мистера Томаса», и особенно приятно было закусывать на широкой спине прославленной звезды цирка «Атлантос».

Этим сейчас усердно занимался Мюнхаузен. Он пил соки, лакомился шоколадом, которым так щедро его снабдил владелец цирка. Наш искатель приключений не забывал угостить дельфина свежей пятнистой скумбрией, доставая ее из прозрачного мешка с водой…

Если бы не Томас, плывущий со скоростью торпедного катера, Карл мог бы очутиться в брюхе морского хищника, подобно консервной банке.

А кто спас его во время шторма?!

Барону даже пригрезилось, что его морской друг принят в члены Клуба знаменитых капитанов и председательствует на очередной встрече…

На этот раз неистощимая фантазия Карла Фридриха Иеронима была не столь фантастична. Ведь наш наездник на дельфине не знал, что был Таффи!.. Он работал в морской биологической станции в Пойнт-Мэгу в Соединенных Штатах.

Дельфин Таффи был избран почетным членом ассоциации почтовых работников. В его обязанности входила доставка почты в подводный дом на глубине 60 метров, охрана ученых-аквалангистов от акул, работа с автоматическими приборами на дне океана. Но вот однажды на страницах газеты в траурной рамке появился некролог: «После тяжелой и продолжительной болезни перестало биться сердце одного из наших товарищей. Он бескорыстно и верно служил науке и даже своей смертью приоткрыл еще одну незнакомую страницу. Таффи погиб в расцвете творческих сил. Вскрытие показало, что он умер от инфекции, которая прежде не считалась опасной для дельфинов. Отныне все дельфины, участвующие в научных исследованиях, будут подвергаться вакцинации против этой инфекции».

Мюнхаузен знал, что эти животные славятся своим дружелюбием и расположением к людям. Но он не знал, что человек задумался о том, как бы приспособить дельфина к военной службе как живую подводную лодку, управляемую приборами акустического или радиолокационного наведения. Вряд ли в человеческом мозгу когда-либо рождалась более дьявольская и кощунственная идея. Эта работа ведется под руководством некоего джентльмена, не будем называть его имени, из военного ведомства одной заокеанской державы…

Французский исследователь Жан Кусто, узнав об этих экспериментах, был вне себя от негодования: «Не успеет человек открыть у кого-нибудь разум, как тут же пытается подчинить его собственной глупости!»

Раздумья наездника на дельфине были прерваны все более сгущавшимся туманом. Карл не на шутку встревожился, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в молочной мгле… Эта погода ничуть не обескуражила Томаса. Дельфин плыл, не снижая скорости, как будто кто-то ему указывал точный курс. Правда, Мюнхаузен был уверен, что они сбились с намеченного маршрута.

Такой туман часто обволакивал океан в районе, где ледяное Лабрадорское течение встречается с теплым Гольфстримом. Холодный воздух, сталкиваясь с влажным тропическим, порождает постоянно действующую фабрику туманов, своеобразную «кухню ненастья» в северных широтах.

Неожиданно дельфин круто развернулся, чуть не сбросив пассажира со своей спины, и остановился. Из тумана вынырнул корпус какого-то корабля…

– Эй, на борту! – закричал Мюнхаузен. Ответа не последовало. Тогда он воскликнул еще раз. – Эй, на борту!.. Есть кто-нибудь?..

Но никто не ответил на его крик. Стояла мертвая тишина. Полз густой туман.

Тогда барон, тепло попрощавшись с Томасом и пожелав ему счастливого плавания в цирк «Атлантос», уцепившись за веревочный штормтрап, стал взбираться на борт загадочного судна. Свежий ветер разорвал туман на клочья, и поборник истины успел прочитать в образовавшемся просвете над обрывком лязгающей якорной цепи название корабля – «Синяя птица»…

* * *

На борту «Летучего голландца» в музее морских катастроф царило молчание. Экспонаты этого необыкновенного музея хранили навсегда погребенные тайны и загадки трагедий, разыгранных в океане на протяжении многих столетий.

Артур Грэй пристально глядел на картину «Гибель «Синей птицы», на порыжевший спасательный круг с тем же названием и еще раз перечитывал записку на клочке позеленевшей бумаги в рамке из красного дерева – «… января 17… пошел семьдесят третий день… во льдах… Вчера погас… Надежды на спасение нет. Прощайте…»

Казалось, что капитан галиота «Секрет» пытался проникнуть в тайну «Синей птицы»… «Картина неизвестного художника?.. Спасательный круг с обрывками гнилой веревки?.. Последняя записка?.. Что же случилось?..»

Грэй терялся в самых различных догадках. Ему приходили в голову самые невероятные истории, происшествия, случаи… Единственное, что ему не пришло на ум, – это появление Мюнхаузена на борту самой «Синей птицы».

Как раз в этот момент в салон вбежал Тартарен с подзорной трубой в руке и в треугольной шляпе, надетой «а-ля Наполеон». Обычно пунцовые щеки толстяка на этот раз своей бледностью поразили знаменитых капитанов.

От быстрого бега толстяк так запыхался, что не мог произнести ни одного слова. Он был не то испуган, не то чем-то поражен.

– Что случилось?.. – спросил капитан Немо.

– Да говорите же наконец!.. – нетерпеливо воскликнул Дик Сэнд.

– Я… я… не верю своим глазам, – невнятно пробормотал Тартарен. – Вы должны убедиться сами. Прошу вас! Сейчас же! Немедленно! На палубу! Скорее!.. – и бросился к дверям.

Дик Сэнд стремглав устремился за ним.

Любимец Тараскона и пятнадцатилетний капитан, столкнувшись в узком дверном проеме, застряли в нем. И если бы Робинзон Крузо силой не вытолкнул их на палубу, они бы еще долго препирались в дверях, обвиняя друг друга в неловкости.

Быстро простучали сапоги капитанов по трапу…

Вдогонку неслись нетерпеливые возгласы: «В чем дело?.. Ну, что там?.. Корабль-призрак?..»

– Хуже!.. – крикнул Тартарен, вбегая на капитанский мостик. – По правому борту… в десяти кабельтовых… Шхуна!.. Идет острым курсом бейдевинд левого галса!..

– Что же в этом особенного? – усмехнулся капитан Немо.

– Ничего особенного! – запальчиво воскликнул Тартарен. – Если бы это не был корабль знаменитого английского пирата сэра Френсиса Дрейка!

– Не может быть! – изумился Дик Сэнд.

– Может! – взвизгнул Тартарен, сорвав голос. – Прошу убедиться! – и протянул подзорную трубу Лемюэлю Гулливеру. – К оружию, капитаны! Открыть пушечные порты! Приготовить абордажные топоры!..

Лемюэль Гулливер, поглядев в подзорную трубу, подтвердил мнение тарасконца:

– К сожалению, Тартарен прав. Было бы лучше, если бы мы встретились в океане с кораблем-призраком. По правому борту действительно «Золотая лань» – шхуна Френсиса Дрейка! Пирата, водрузившего английский флаг «Юнион Джек» на побережье, в районе Сан-Франциско, и возведенного за эту заслугу в рыцарское звание королевой Англии Елизаветой Первой.

– Из пиратов в сэры! – улыбнулся капитан галиота «Секрет».

– Почему вы смеетесь, Артур Грэй? – взорвался Тартарен. – Может быть, вам кажется, что это корабль-призрак?

– Нисколько! Это судно… точная копия пиратской шхуны Френсиса Дрейка «Золотая лань»!

– Копия?! – расхохотался тарасконец. – Ну, знаете ли…

– Да! Копия!.. И выстроена в Дартмуте для американских заказчиков за миллион долларов! Шхуна отвалила от берегов Англии и следует по тому же самому курсу, который в свое время держал пират ее величества королевы Елизаветы Английской!

– Откуда вам это известно, капитан Грэй?

– Из газет, дорогой Тартарен. Мы с вами сходим со страниц после закрытия библиотеки. А я еще выбираю время, чтобы заглянуть в читальный зал и просмотреть свежие газеты и журналы. Ваша тревога, Тартарен, была напрасной!

Капитаны молча провожали задумчивыми взглядами «Золотую лань». Вскоре судно исчезло в тумане.

Долгое молчание прервал Лемюэль Гулливер:

– Достопочтенные друзья, не думаете ли вы, что поиски кораблей-призраков в наши времена бессмысленны?.. Тем более что «летучим голландцам» и кораблям-призракам была объявлена беспощадная война. Дрейфующие пароходы, барки, шхуны без руля и ветрил представляют большую угрозу и нередко бывают причиной гибели кораблей. В океан были направлены броненосцы и крейсера. Началась международная охота за кораблями, блуждающими по морям без команды… Вряд ли мы встретим на нашем пути корабль-призрак.