Текст книги "Клуб Знаменитых Капитанов"

Честно признаться, до нашего сознания как-то не доходило: кому и зачем понадобилось уничтожить этот прекрасный город?.. На наши вопросы мог ответить только один капитан Немо, и он это отлично понимал… Да, ему было что рассказать о сокровищах бегумы. Прежде всего, он сообщил, что бегума – это титул супруги индийского раджи. Создатель «Наутилуса» был близко знаком с бегумой Гокооль из Раджинара, в провинции Бенгали – вдовой раджи Лукмиссура. Немо часто встречался с этой семьей, когда нашего друга знали в Индии как принца Дакара.

После кончины мужа бегума вышла замуж за командующего армией раджи француза Жан-Жака Ланжеволя. После смерти их обоих все огромное состояние перешло к дальним наследникам. Этими счастливчиками оказались Франсуа Саразен и доктор-профессор Шульце из Германии. Пятьсот двадцать семь миллионов франков золотом!.. Ну, двадцать семь миллионов ушли на нотариусов, посредников и прочих дельцов, примазавшихся к разделу наследства. Но по двести пятьдесят миллионов оба претендента получили полностью. Что сделал Саразен со своей половиной, было у нас перед глазами… Оставалось узнать, что сделал со своими капиталами герр Шульце?..

Прежде всего, мы с удивлением узнали, что этот профессор химии был гораздо более известен своими трудами о различии рас. Шульце выпускал книгу за книгой о германской расе, которая избрана поработить все другие. По его мнению, народы, которые не захотят слиться с потомками тевтонов, должны быть поголовно уничтожены.

По чертежам Шульце выстроен Стальной город – Штальштадт. Это крупнейшее в мире сталелитейное предприятие, на заводах которого, главным образом, отливают пушки новейших систем. Отсюда их поставляют во многие страны Нового и Старого Света, и прежде всего – в Германию. В Штальштадте работают тридцать тысяч рабочих высокой квалификации. Там царит военная организация и дисциплина. Малейшее нарушение правил и распоряжений влечет увольнение, а в серьезных случаях – бесследное исчезновение виновных или подозреваемых лиц. И эта чудовищная фабрика смерти собирается обрушить свое смертоносное оружие на мирный город Франсевилль!

Надо ли говорить, какое негодование охватило всех нас!.. И насколько увеличилось наше беспокойство за судьбу Дика! Первым со скамейки соскочил Тартарен, и с такой решительностью, что кастрюли и кинжалы грозно зазвенели в его саквояже.

– Мы должны выступить! И без всяких промедлений, медам и месье! Но куда? – спрашиваю я. У старого льва есть еще клюв и когти! Где же находится цель, требую ответа я!

Немо сообщил, что, по свидетельству самого Жюля Верна, Штальштадт расположен на территории американского штата Орегон, всего в сорока километрах к зюйду от Франсевилля. Но эти сорок километров – выжженная солнцем каменистая пустыня с малодоступными тропами.

К счастью, нам удалось нанять моторный бот, чтобы проделать большую часть путешествия морским путем. Мы быстро прошли вдоль побережья более тридцати километров и высадились на берегу скалистой бухты. Дальше владелец бота плыть не рискнул… Немо подарил ему на память жемчужное ожерелье для его дочери, что привело бедного моториста в крайнее изумление. Он был так поражен, что даже не мог благодарить… Моторист так и запомнился капитанам с полуоткрытым ртом и руками, цепко сжимавшими драгоценный подарок.

Один за другим члены клуба спрыгнули в воду – ведь бот не мог подойти вплотную к зубчатым утесам. Правда, звезду Тараскона пришлось нести на его пледе, так как он боялся промочить ноги, а насморк был его злейшим врагом, единственным, которого Тартарен боялся не на шутку. По крайней мере толстяк так утверждал…

С высоты прибрежной скалы раздался крик Робинзона Крузо:

– Клянусь сокровищами бегумы, я опять напал на след нашего мальчишки! Вот его стрела и цифра пятнадцать, нацарапанные на камне ножом…

– Не шумите, капитан Крузо! – сухо оборвал его Немо. – Мы почти у предместья Стального города… Путешествие становится опасным!..

Робинзон Крузо предложил, не теряя времени, продолжить наше путешествие в Штальштадт, соблюдая при этом особую осторожность. И мы двинулись в путь индейским шагом, ступая след в след, друг за другом. Впереди шагал знаменитый отшельник, который прокладывал всем нам дорогу своими огромными сапогами из козьих шкур. Ни один самый опытный следопыт не смог бы установить, что по тропинке, прихотливо вьющейся между скалистых холмов, прошел не один, а семь человек!

Менее чем через час впереди замелькали приветливые огоньки одного из пригородов Штальштадта. На улицах не было ни души, но они были ярко освещены. Только возле пивной толпилась группа молодых рабочих, но они так были заняты своими разговорами и соблюдением строгой очереди, что не обратили никакого внимания на идущих гуськом капитанов. Да и мало ли ежедневно прибывало в Стальной город новичков в надежде получить здесь работу в шахтах или в литейных цехах!

Под звуки оркестриона, исполнявшего бравурный марш, мы проследовали мимо пивного бара и очутились на окраине… Отсюда хорошо был виден Стальной город с его тройным кольцом крепостных стен, под защитой которых возвышалось зловещее здание Башни Быка.

Робинзон Крузо показал нам молча рукой на крошечную стрелку с цифрой пятнадцать, нарисованную угольной копотью на водосточной трубе крайнего домика предместья.

Не успели мы взять истинный курс по стрелке пятнадцатилетнего капитана, как вокруг нас началось подлинное столпотворение. Громко завыли сирены… Из домов выбегали люди, вынося свой скарб… По улице промчалось несколько экипажей, заваленных чемоданами и баулами важных господ, очевидно инженеров и мастеров Стального города. За ними бесконечным потоком потянулись тележки, детские коляски, грузовые платформы, в которые вместо лошадей были впряжены дюжие шахтеры и литейщики. И все эти нехитрые транспортные средства были нагружены домашним скарбом жителей предместья, поспешно покидавших владения герра Шульце. Женщины несли на руках маленьких детей, а мужчины и ребята постарше сгибались под тяжестью ручной клади.

Мы остановили владельца кабачка, который катил перед собой большую пивную бочку на колесиках.

Карл Фридрих Иероним спросил его, что все это означает и правда ли, что люди отсюда бегут без оглядки?

– Да, ваша честь, это сущая правда, чтоб не сказать больше, – ответил кабатчик, вытирая рукавом потное одутловатое лицо. – Исчез герр Шульце, а без него никто не может отдать никаких распоряжений. Ведь у него в руках – все, все, что касается Штальштадта. А сейчас мы узнали, что на бирже в Сан-Франциско объявлено о банкротстве фирмы Шульце. Надо бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше! Все заводы остановлены, работы нет и не предвидится. И даже некому будет промочить горло кружкой доброго баварского пива в моем заведении. Возвращайтесь обратно, господа. Вы здесь не найдете ни самого хозяина, ни кого-либо, кто мог бы дать вам сведения для ваших газет. Многие репортеры уже убрались ни с чем…

И, махнув нам на прощание рукой, болтливый хозяин кабачка покатил дальше свою бочку.

Капитан Немо быстро оценил обстановку и отметил, что надо еще удостовериться, действительно ли исчез владыка Стального города или это уловка прожженного авантюриста. Не исключено, что все события связаны с появлением в Штальштадте Дика Сэнда. А возможно, что юноша погиб или, во всяком случае, находится в крайней опасности. И капитаны поддержали предложение нашего председателя – во что бы то ни стало проникнуть в Стальной город!

Отбросив все предосторожности, члены клуба уже не шли индейским шагом, а бежали по дороге, ведущей из предместья к Штальштадту. Мюнхаузен несколько вырвался вперед, но споткнулся о камень и чуть не свалился в пропасть. К счастью, его вовремя подхватила могучая рука Робинзона Крузо.

Вскоре перед нами предстало дьявольское создание Шульце. На беззвездном небе смутно вырисовывалась темная громада. Никаких признаков жизни. Безмолвие и мрак. Казалось, будто смерть витает над городом, а черные трубы торчат как обугленные скелеты.

Капитан корвета долго рассматривал Штальштадт в подзорную трубу и, пожимая плечами, сказал:

– Крепостные стены, рвы, укрепления, а за ними фабричные трубы… И нигде ни души…

– Весьма загадочная смесь средневековья и промышленной техники, – в раздумье добавил Артур Грэй. – Это город-завод… или, если хотите, арсенал и крепость. Цитадель Смерти!

Робинзон Крузо стукнул прикладом мушкета по указателю с надписью «Штальштадт» с такой силой, что железный столб покривился набок.

– Довольно рассуждений, капитаны! Ну, хорошо, согласен – цитадель Смерти… Клянусь хорошим абордажем, мы все равно должны туда проникнуть и спасти нашего Дика!

Тартарен в сомнении покачал головой, да так, что черная кисточка его фески долго не могла прийти в спокойное состояние.

– Увы, медам и месье, – со вздохом произнес любимец Тараскона. – Есть вещи, невозможные даже для львов Атласа. Бойницы, решетки… и подъемный мост поднят. Кто его опустит для нас?

Его излияния прервал грохот опускающегося моста. Немо без колебаний первым вступил на мост. За ним, держа оружие наготове, тесной группой двинулись остальные капитаны. Распахнулись тяжелые дубовые ворота, окованные железом, и навстречу непрошеным гостям вышел краснорожий бородач в сером казакине. Он, насколько возможно, склонил свою бычью шею, прежде чем нас приветствовать:

– Высокие господа! Я – личный телохранитель его превосходительства доктора-профессора Шульце. Мое имя Сигимер. Второе доверенное лицо Арминий – погиб. Я здесь остался один. Готов выполнять приказы нового начальства.

– Вы слыхали что-нибудь о пятнадцатилетнем капитане?.. – взволнованно спросил его Артур Грэй.

Бородач в изумлении наморщил лоб:

– Никогда и ничего! И сомневаюсь, чтобы в таком возрасте можно было получить капитанский чин.

– Все бывает на свете, герр Сигимер, – с усмешкой заметил Лемюэль Гулливер. – Особенно в романах Жюля Верна.

Капитан Немо снял с плеча электрическое ружье и приказал великану проводить капитанов в кабинет Шульце. Телохранитель его превосходительства нажал кнопку, открылись стальные ворота, затем несколько массивных металлических дверей. Бородач с поклоном пригласил нас следовать за ним в Башню Быка.

К своему громадному изумлению, мы внезапно попали в девственный тропический лес. Кругом со всех сторон поднималась зеленая чаща – стройные пальмы, широколиственные бананы, причудливой формы кактусы; гибкие лианы, обвиваясь вокруг высоких эвкалиптов, ниспадали гирляндами или пышной, густой завесой.

Всюду пестрели прекрасные невиданные цветы. Сочные ананасы и гуавы зрели рядом с благоухающими апельсинами. Стаи колибри и райских птичек носились над головой, сверкая всеми красками своего роскошного оперения.

Мы спросили нашего провожатого, каким образом здесь, в каменистой пустыне штата Орегон, живут все эти обитатели тропиков?.. Сигимер, немного поколебавшись (очевидно, он боялся выдать какую-то из многочисленных тайн Штальштадта), все же ответил, что совсем близко находятся каменноугольные копи, где происходит постоянное горение. Да, трубы пока что согревают эти открытые оранжереи, хотя ни одного рабочего в копях не осталось. Они удрали, как крысы с тонущего корабля. Никакой истинно германской дисциплины! И как только они пронюхали о крахе фирмы герра Шульце?..

Мы спустились по усыпанной песком аллее к широкой мраморной лестнице с величественной колоннадой. За ней возвышалась тяжелая громада массивного квадратного здания, служившего как бы пьедесталом Башни Быка.

Вслед за Сигимером капитаны прошли в вестибюль, представляющий собой настоящий музей скульптуры. Но нам некогда было разглядывать эти памятники искусства – надо было спешить на свидание с доктором-профессором Шульце, во имя спасения нашего Дика Сэнда.

Мы быстро миновали громадный, обитый красным с золотом зал, затем второй – черный с золотом и, наконец, попали в зеленую с золотом гостиную. И тут перед нами предстало такое странное зрелище, что мы все попятились от удивления…

На столах, на креслах, на полу – всюду валялись нераспечатанные пакеты, письма, депеши, бандероли. Нога тонула в них чуть не по колено.

Общее молчание прервал Карл Фридрих Иероним:

– Ущипните меня… Мне кажется, что я сплю. На полу вместо ковра десятки тысяч каких-то посланий, и ни один конверт не вскрыт! А сколько тут валяется миллионов в ценных бумагах, в векселях, переводах!.. Нет, вы только взгляните, на всей корреспонденции красуется один только адресат – «Его превосходительство доктор-профессор Шульце». Где же скрывается этот банкрот?.. Кажется, придется лично мне взяться за всю эту переписку. Уж я наведу тут полный порядочек за какие-нибудь полчаса! Бывало, в моем фамильном замке в Боденвёрдере входящие письма заваливали большой зал почти до потолка… Одни телеграммы турецкого султана забивали парадный вход, как снежные сугробы. Моя матушка не могла даже утром выходить на прогулку… Но я успевал за полчаса ответить всем своим бесчисленным корреспондентам!..

– У нас нет получаса и даже лишней минуты, любезный Мюнхаузен, – со вздохом произнес Лемюэль Гулливер.

– Где ваш Шульце?.. – покраснев от гнева, вскричал Тартарен. – Даже у морских львов терпение отнюдь не безгранично, мсье Сигимер!

– Герр Сигимер, – сухо поправил его великан. – Прошу с уважением относиться к текущей переписке Стального города. Я и мой покойный друг Арминий имели честь доставлять ее в кабинет хозяина.

Робинзон Крузо взвел курок своего мушкета и приставил дуло к груди рыжебородого гиганта.

– Клянусь выстрелом без осечки, я начинаю уставать от ваших тайн, последний отшельник Штальштадта! Ведите нас к вашему губернатору, властелину, шефу, или как он еще там называется!..

Сигимер спокойно отвел мушкет в сторону. Даже могучие руки Робинзона не могли совладать с его лапищей.

– Неужели вы не догадались, что переписка герра Шульце валяется на полу за отсутствием адресата? Но вы можете сейчас увидеть его превосходительство. Прошу кого-нибудь из господ потянуть вниз эту золоченую подвеску от люстры.

Гулливер, самый высокий среди капитанов, встал на цыпочки и ухватился за массивную золоченую подвеску… Люстра медленно поехала вниз, барельеф на потолке раздвинулся, и из щели беззвучно спустилась вниз легкая стальная лесенка.

– Я предупреждаю – это одно из двух: или ловушка, или западня, – прошептал Мюнхаузен.

Но Немо зажег свой нагрудный фонарь и первым стал взбираться по лесенке. За ним последовали все остальные. Шествие замыкал Сигимер, услужливо захватив громоздкий багаж любимца Тараскона. Вскоре мы очутились в большом круглом зале без дверей и окон.

Карл Фридрих Иероним осмотрелся по сторонам, не скрывая своего удивления:

– Где мы?.. Мне это напоминает чрево одной гигантской рыбы, в котором я совершил одно из своих увлекательных путешествий. Там тоже не было окон и дверей… Как сейчас помню!..

Весьма вероятно, что мы услышали бы множество подробностей о чреве гигантской рыбы, если бы Мюнхаузена не остановил саркастический голос любимца Тараскона:

– Мсье Мюнхаузен, а там был на полу гигантский иллюминатор, откуда освещается этот зал?.. Молочным светом…

Сигимер поправил свой серый казакин и вытянулся во фронт, прежде чем сделать весьма торжественное заявление:

– Кто бы вы ни были, незнакомцы, но сейчас вы узнаете разгадку тайны. Взгляните вниз. Через это толстое стекло…

Мы подошли к смотровому иллюминатору, вделанному в дубовый пол и, опустившись на колени, заглянули в светящийся диск. В ослепительном свете была ясно видна чудовищно увеличенная человеческая фигура, застывшая словно каменное изваяние. Вокруг нее все было усеяно мелкими осколками снаряда.

Мертвую тишину прервал капитан галиота «Секрет» Артур Грэй:

– Ни в Лиссе, ни в Зурбагане я не видал ничего подобного… Внизу какая-то лаборатория… А за столом сидит подобие ледяного истукана.

– Смотрите… в лаборатории все замерзло… реактивы в банках… вода в сосудах… – прошептал Лемюэль Гулливер.

– Клянусь всеми айсбергами Атлантики, я не могу понять – кто этот обледеневший человек? – чересчур громко произнес Робинзон Крузо.

Последний из обитателей Стального города, личный телохранитель его владыки, снова вытянулся во фронт. Его голос звучал торжественно и скорбно:

– Честь имею представить – его превосходительство, доктор-профессор Шульце. Или, вернее, то, что от него сохранилось.

– Вы не знаете, как все это произошло, мсье Сигимер?.. – спросил подавленный всем увиденным Тартарен.

Великан ответил после большой паузы, которая помогла ему справиться со своими чувствами:

– Не мсье, а герр Сигимер. При последнем испытании снаряда, который должен был уничтожить Франсевилль, шеф находился в своей секретной лаборатории. Снаряд от неизвестных мне причин взорвался. Немедленно образовался ядовитый газ, который все заморозил. Это случилось мгновенно. Его превосходительство, застигнутый внезапной смертью, превратился в ледяную статую. После взрыва Стальной город опустел – все разбежались. Позор для истинных германцев!

– А почему вы остались здесь? – испытующе спросил капитан Немо.

Рыжебородого гиганта нисколько не смутил этот вопрос.

– Об этом лучше спросить господина Жюля Верна. Друг ненавистного доктора Саразена Марсель Брукман, побывавший в Штальштадте после катастрофы, незадолго до вас… связал меня, а потом развязал и оставил в мертвом городе. На шестьсот девяносто пятой странице романа. Почему он проявил ко мне такую милость, мне лично неизвестно. Но разве может истинный германец проникнуть в тайники души какого-то эльзасца да еще разведчика, подосланного из Франсевилля!

Артур Грэй приник к огромному глазу иллюминатора, поднялся на ноги и обратился к членам клуба мало присущим ему настойчивым тоном:

– Капитаны! Необходимо узнать, что именно писал Шульце в последние мгновения своей жизни. В его ледяной руке зажато громадное, словно копье, перо… Не писал ли он смертный приговор Дику?.. Отсюда мне не удалось разобрать ни одной строчки.

Любимец Тараскона громко чихнул и накинул на плечи свой полосатый плед.

– Увы, мсье Грэй, проникнуть в лабораторию – это безумие! Тут дело пахнет не насморком, а превращением в айсберг.

Но председатель нашей сегодняшней встречи тут же доказал, что проникать в лабораторию нет никакой надобности, и попросил капитана корвета «Коршун» навести подзорную трубу на письменный стол, за которым застыл навсегда доктор-профессор.

Василий Федорович буквально через минуту разглядел строчки, написанные огромным пером на листке бумаги… Нам оставалось занести в вахтенный журнал самую суть последнего распоряжения повелителя Стального города.

«Распоряжение Б.К.Р.Ц. Операцию провести молниеносно, не отступая ни на йоту от моих указаний. Я хочу, чтобы по истечении пятнадцати дней Франсевилль был превращен в мертвый город и чтобы ни один из его жителей не остался в живых. Я хочу напомнить миру гибель Помпеи и заставить его содрогнуться от ужаса. Позаботьтесь доставить сюда трупы доктора Саразена и Марселя Брукмана. Я хочу их видеть и иметь перед своими глазами. Шульц».

– Не Шульц, а Шульце! – с холодной настойчивостью добавил Сигимер.

Капитан корвета «Коршун» еще раз взглянул в подзорную трубу и высказал предположение, что герр Шульце просто не успел дописать последнюю букву и поставить росчерк. Ведь катастрофа в лаборатории произошла молниеносно.

Но эти подробности мало интересовали Артура Грэя. Он был поражен тем, какие ужасные мысли и планы запечатлело в последнюю минуту перо этого злодея. Да, он погиб в своей берлоге, как и многие тираны и деспоты, замышлявшие стереть с лица земли целые страны и народы.

Робинзон Крузо еще раз обвел глазами засыпанное битым стеклом помещение лаборатории и ее обледеневшие стены.

– Капитаны, я все больше боюсь за Дика, – сказал он тревожно. – Не погиб ли юноша во время взрыва?..

Это предположение опроверг Лемюэль Гулливер. Ведь иначе через иллюминатор была бы видна вторая ледяная фигура.

Капитан Немо в глубоком раздумье заявил, что у нас есть единственный выход – дать задний ход по страницам романа, когда Шульце был еще в расцвете сил. Может быть, Дик остался в одной из начальных глав, пусть в каземате или темнице, но живой!..

Сигимер внезапно оживился, и на его тупом лице появилось какое-то подобие улыбки. Он молитвенно сложил руки и низко поклонился каждому по очереди:

– Господа! Возьмите меня с собой. Мне так хочется вернуться в те счастливые времена…

Но его тут же оборвал Карл Фридрих Иероним. С присущей ему категоричностью суждений он заявил, что нам бы не хотелось вступать в конфликт с автором романа и тем самым погрешить против истины. Он потребовал, чтобы рыжебородый великан напомнил, на какой странице с ним расстался Жюль Верн.

Личный телохранитель герра профессора был настолько вышколен, что не мог вступать в споры с начальством. А ведь ему, конечно, было известно, что Карл Фридрих Иероним имел титул барона. Поэтому он по-солдатски отрапортовал, что автор покинул его на шестьсот девяносто пятой странице, как он уже имел честь докладывать господам офицерам.

Капитан Немо громко скомандовал:

– Н-але-е-во кругом! Ша-гом марш! В караулку Башни Быка!

Сигимер козырнул и, топая сапожищами, стал спускаться вниз по стальному трапу.

Наш председатель достал из нагрудного кармана своего подводного костюма небольшую книгу в старинном переплете и начал ее листать, приговаривая при этом:

– Я захватил из салона «Наутилуса» первое издание романа «Пятьсот миллионов бегумы». Внимание! Сейчас мы проложим курс в главу восьмую – «Пещера Дракона»… В логово живого Шульце!

Тартарен без малейшей тени поспешности стал собирать свой багаж и долго вздыхал, прежде чем высказать отношение к этому маршруту…

– Ах, медам и месье! Я буду с вами совершенно откровенен!.. Мне как-то не очень хочется встречаться с живым Шульце. В замороженном виде… он как-то привлекательнее, ну, насколько это возможно для такого персонажа. И признаюсь честно, мне не нравится название главы. Оно бы не понравилось никому в Тарасконе, особенно в клубе охотников за фуражками… «Пещера Дракона»!.. Бр-р-р… Не предвещает ничего хорошего.

Раздался шелест страниц… Немо широко раскрыл переплет, приглашая нас в главу восьмую… Но что бы нас там ни ожидало, необходимо было спешить на помощь Дику…

И мы дали полный назад по страницам романа…

Через несколько мгновений члены клуба очутились в большом зале нижнего этажа, где на полу стояли ряды продолговатых, цилиндрической формы предметов, которые издали можно было принять за снятые с лафетов пушки. Немо шепотом пояснил, что мы в зале снарядов. Раздался шум гидравлической подъемной машины, и председатель встречи приказал всем спрятаться за рядами огромных цилиндров.

В зал вошел человек лет сорока пяти, довольно грузный. Квадратные плечи свидетельствовали о его крепком телосложении. Редкие, цвета мочалки, волосы на висках и на затылке окаймляли широкую лысину, начинавшуюся от самого лба. Бледно-голубые глаза, лишенные всякого блеска, не выражали ни мысли, ни чувства, но этот тусклый, ничего не выражающий взгляд вызывал неприятное ощущение.

За своим патроном следовал молодой человек весьма привлекательной наружности. В нем чувствовалась большая физическая сила, а его глаза отражали твердость характера и незаурядные умственные способности. Не трудно было догадаться, что грузный человек был доктором-профессором Шульце, но кто был его спутник? Весь его облик как-то не вязался с жестокими обитателями Стального города, такими, как Арминий и Сигимер.

Повелитель Штальштадта был охвачен приступом совершенно несвойственной ему откровенности.

– Итак, вы сейчас узнаете главные тайны нашей фирмы, дорогой Шварц, – сказал он, дружески похлопав тяжелой рукой по плечу своего собеседника.

– Зовите меня просто – Иоганн, – отозвался молодой человек, явно польщенный грубоватой любезностью патрона.

– Итак, дорогой Иоганн, вы только что видели мою чудо-пушку весом в триста тысяч тонн – на Башне Быка. Незабываемое зрелище, не правда ли?.. Да, мой друг и конкурент герр Крупп фон Болен унд Гальбах не создал пока в своем Эссене ничего подобного. А ведь его фирма основана в тысяча восемьсот одиннадцатом году!..

Иоганн Шварц почтительно выслушал всю эту тираду, одновременно внимательно разглядывая огромные цилиндры.

Тартарен тихонько прошептал, с трудом дотянувшись до уха Гулливера:

– Пардон, мсье Лемюэль, я обращаюсь к вашей осведомленности, не говоря уже о глубочайших знаниях и памяти… Кто этот молодой убийца с симпатичным лицом? Он говорит с эльзасским акцентом, а имя и фамилия – Иоганн Шварц. Все это крайне подозрительно, чтобы не сказать больше.

Гулливер зажал рот любимца Тараскона кружевным носовым платком и молча вписал в вахтенный журнал следующие строки:

«Молчите, достопочтенный Тартарен! Больше ни звука. Мы в самой опасной зоне нашего путешествия! Теперь по существу волнующего как вас лично, так и всех ваших коллег вопроса: кто такой этот Иоганн Шварц? И Иоганн ли он, и Шварц ли он – в действительности? Если я не ошибаюсь – это друг доктора Саразена и жених его дочери Марсель Брукман! Можно с уверенностью высказать предположение, что он пробрался в Штальштадт под чужим именем и вошел в доверие к самому герру Шульце».

Мимо капитанов прошли в обнимку герр профессор и его молодой поверенный. Владелец концерна, очевидно, был рад случаю раскрыть все свои тайны молодому талантливому инженеру.

– Итак, милейший Иоганн, совершим маленькую прогулку по залу снарядов… Вот они, перед вами… Это снаряды – ракеты – из стекла, в дубовой обшивке, заряженные под давлением семьдесят две атмосферы жидкой углекислотой. В результате разрыва снаряда температура в окружающей зоне понижается на сто градусов ниже нуля! Всякое живое существо должно неминуемо погибнуть от этой леденящей температуры и от удушья. И при этом раненых не бывает – одни трупы. Ну-с, вам теперь ясен принцип моего изобретения? Искусственно созданный океан чистой углекислоты. Целый океан!.. Фирма Крупп до сих пор не смогла создать ничего подобного! Это мог сделать только доктор-профессор Шульце! Скоро я произведу один опыт, и тогда те, кто сомневается, смогут собственными руками ощупать сотни тысяч трупов, которые мой снаряд уложит на месте! Тринадцатого сентября в одиннадцать часов сорок пять минут вечера Франсевилль исчезнет с лица земли! Его постигнет участь Содома. Я низрину на него пламя с небес.

Молодой инженер был потрясен чудовищными планами стального короля, представшего пред ним во всей своей наготе и жестокости. Только после большой паузы он смог заговорить, причем голос его заметно дрожал:

– Но, ваше превосходительство, ведь жители Франсевилля не сделали вам ничего дурного!

Тонкие губы доктора-профессора раздвинулись, обнажив чудовищные зубы. В этот момент он упивался своей властью над жизнью и смертью сотен тысяч людей. Но ответил холодно и спокойно, как будто речь шла о самых обыкновенных вещах:

– Дорогой мой… Добро, зло, право – все это вещи относительные и весьма условные. В мире нет ничего абсолютного, за исключением великих законов природы. Один из этих законов – борьба за существование – столь же непреложный, как закон всемирного тяготения. Пытаться уклониться от него бессмысленно. Надо жить и действовать так, как он нам диктует. И вот потому-то я и уничтожу доктора Саразена. С помощью моей пушки пятьдесят тысяч германцев без труда отправят на тот свет сто тысяч жалких мечтателей, ибо эта порода обречена на гибель.

Иоганн Шварц понял, что пытаться отговорить герра Шульце от его преступной затеи – дело бесполезное.

Они молча направились в столовую… Капитаны выскользнули из своего укрытия в зале снарядов и бесшумно последовали за ними. Там они нашли для себя новое убежище за огромным шкафом с посудой.

Не успели они занять эту выгодную для наблюдения позицию, как Шульце вернулся и запер дверь в зал снарядов секретным запором.

Он уселся в кресло, спокойно поднес к губам кружку пива и распорядился подать себе новую фарфоровую трубку. Затем он приказал лакею передать, чтобы его личная охрана никуда не уходила.

– Вы серьезно намереваетесь привести в исполнение то, что задумали? – прервал долгое молчание молодой человек, который был только что доверенным стального короля, а теперь почувствовал себя его пленником.

Шульце пристально посмотрел ему в лицо холодным, непроницаемым взглядом, в котором многое было сказано раньше, чем он заговорил:

– Вы, дорогой мой, по-видимому, абсолютно неспособны мыслить логически. Поэтому мне не так уж приходится жалеть, что смерть настигнет вас в таком юном возрасте. Вам хотелось проникнуть в мою тайну, Иоганн Шварц. Ну вот, ваше желание удовлетворено. А теперь вы должны умереть. Могу вам сказать теперь, что ваш предшественник Зоне погиб не от взрыва динамита, а оттого, что он проник в мою тайну. Цель, которую я ставлю перед собой, столь грандиозна, что я не могу рисковать успехом дела из-за таких, можно сказать, ничтожных соображений, как жизнь одного человека – даже такого человека, как вы, чьи умственные способности я высоко ценю.

Шульце позвонил в висячий звонок и приказал появившейся в дверях страже взять Иоганна Шварца под строгий домашний арест.

– Клянусь мушкетом и топором, – тихо промолвил Робинзон Крузо, – нам пора вмешаться в это дело и освободить симпатичного Иоганна Шварца, или Марселя Брукмана, что в общем одно и то же…

– Не надо. Об этом позаботился автор романа. Марсель останется жив и невредим в отличие от герра профессора! – прошептал капитан Немо, выходя из-за посудного шкафа, служившего нам укрытием. За ним последовали все капитаны…

Услышав говор, шаги и звон оружия, владыка Штальштадта потянулся к звонку, но капитан корвета успел обрубить провод своим кортиком.

Вперед выскочил Мюнхаузен и свысока кивнул головой перепуганному стальному королю.

– Учтите, Шульце, что перед вами собственной персоной барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхаузен ауф Боденвёрдер! И лгать в моем присутствии бесполезно.

Тартарен величественно выпрямился, да так, что весь его походный арсенал многозначительно зазвенел:

– Разрешите представиться – губернатор колонии Порт-Тараскон, гроза львов и председатель клуба охотников за фуражками! Прошу иметь в виду, что я вас держу на прицеле двух охотничьих ружей крупного калибра и трех двуствольных пистолетов, не говоря уже о малайском кинжале и турецком ятагане.

Лемюэль Гулливер вытянулся во весь рост. Старинная шляпа с загнутыми тульями делала его еще выше:

– Вовсе не уважаемый Шульце, вам придется иметь дело с нами… Заявляю со всей ответственностью, как главнокомандующий морскими силами его величества императора Лилипутии!