Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 21. Декабрь 1911 – июль 1912"

Либерализм и демократия

Конференция трудовиков, о которой мы уже говорили и о которой были сообщения в нескольких газетах (между прочим, в «Речи» от 28 марта), представляет из себя особую важность с точки зрения партийной определенности всей выборной кампании в IV Думу. После блока умеренных либералов (кадетов и «беспартийных прогрессистов») и после решений рабочей демократии о ее тактике на выборах оставалось «определиться» еще только трудовикам, чтобы картина была полной.

Теперь все классы русского общества в лице всех сколько-нибудь серьезных и заслуживающих внимания политических партий определили свою позицию в выборной кампании. И если для буржуазных партий, особенно для тех, которые «прочно» устроились в здании третьеиюньского режима, выборы являются по преимуществу временем усиленной рекламы, то для рабочей демократии, для марксистов, главная задача избирательной кампании – разъяснение народу того, в чем сущность разных политических партий, кто и за что стоит, какие действительные, жизненные интересы руководят той или иной партией, какие классы общества прячутся за той или иной вывеской.

С этой точки зрения нам придется неоднократно останавливаться на конференции трудовиков, и особенное внимание мы должны, в интересах рабочего класса, уделять как раз указанному сейчас принципиальному вопросу. И черносотенные, правые, партии и либералы (кадеты) лишь замалчивают этот вопрос, либо на тысячи ладов извращают его постановку и его решение, причем делается это не по неразумию или злому умыслу отдельных лиц, а потому, что классовые интересы помещиков и буржуазии заставляют их извращать сущность партий крестьянских и рабочих.

В свою очередь трудовики, партия по преимуществу крестьянская, не заинтересованы в замалчивании вопроса хотя бы о том, чем отличается либерализм от демократии, но решают этот вопрос неверно. С точки зрения крестьянина, т. е. мелкого хозяйчика, и нельзя его решить правильно; только с точки зрения наемного рабочего вопрос этот решен – об этом свидетельствует не только теория, наука, но и опыт всех европейских стран, вся экономическая и политическая история европейских партий в течение особенно XIX века.

Посмотрите хотя бы на то, как либералы говорят о трудовиках и трудовики сами о себе. Либеральная «Речь», главный орган партии к.-д., говорит, что трудовики более всех пострадали от изменения избирательного закона 3 июня 1907 года, что их тактика «не может сколько-нибудь заметно отличаться» от тактики к.-д., – ибо кадеты, изволите видеть, могут «повторить» и повторяют почти все, сказанное трудовиками. «Наконец, соглашения на выборах с трудовиками могут понадобиться, – пишет «Речь», – разве только в отдельных местностях, весьма притом немногочисленных».

Вдумайтесь в эту оценку и вы увидите, что это – оценка либерального буржуа, которого закон 3-го июня оттеснил от главенства (бывшего за ним по закону 11 декабря 1905 года{94}94
  Кадетский избирательный закон 11 (24) декабря 1905 года – избирательный закон по выборам в I Государственную думу, изданный царским правительством в разгар московского вооруженного восстания, создававший лишь видимость расширения избирательных прав.
  В отличие от положения о «совещательной» булыгинской Думе новый закон предусматривал создание «законодательной» Думы. К ранее установленным куриям – землевладельческой (помещики), городской (буржуазия) и крестьянской – прибавлялась рабочая курия и несколько расширялся состав городских избирателей при сохранении общего числа выборщиков от городской курии. Выборы были не всеобщие. Были лишены права голоса женщины, свыше 2 миллионов мужчин – рабочих мелких предприятий, кочевые народы, военнослужащие, молодежь до 25 лет. Выборы были неравные: 1 выборщик приходился на 2 тысячи избирателей землевладельческой курии, 7 тысяч городской, 30 тысяч крестьянской, 90 тысяч рабочей, т. е. 1 голос помещика приравнивался к 3 голосам городской буржуазии, 15 голосам крестьян и 45 голосам рабочих. Выборщики от рабочей курии составляли лишь 4 % всех выборщиков в Государственную думу. Избирательные права были предоставлены только рабочим, занятым в предприятиях фабрично-заводской и горной промышленности. По рабочей курии к выборам допускались рабочие с предприятий, имевших не менее 50 рабочих. Предприятия с числом рабочих от 50 до 1000 посылали одного уполномоченного. Крупные предприятия посылали одного уполномоченного от каждой тысячи человек. Выборы были не прямые, а многостепенные. Для рабочих устанавливалась трехстепенная, а для крестьян – четырехстепенная избирательная система. Фактически выборы были не тайные.
  Избирательный закон 11 (24) декабря 1905 года Ленин считал «самой грубой подделкой народного представительства» (Сочинения, 5 изд., том 12, стр. 204), ибо он обеспечивал громадное преобладание в Думе помещиков и капиталистов.


[Закрыть]), но вместе с тем дал ему внушительное оппозиционное местечко, огражденное от демократии. Вы для нас неважны, господа трудовики, и мы с вами серьезно не считаемся, вот действительный смысл заявления «Речи». Почему неважны? Потому, что закон 3-го июня вас обессилил на выборах.

Для всякого демократа и в особенности для всякого рабочего важны не те партии, которые пользуются монополией или привилегией по данному избирательному закону, а те, которые представляют широкие массы населения, в частности, трудящегося и эксплуатируемого населения. Либерального же буржуа как раз от этих масс и защитил закон 3-го июня, и потому ему эти массы неважны. Либеральным адвокатам и журналистам нужны места в Думе, либеральным буржуа нужен раздел власти с Пуришкевичами, – вот что им нужно, а развитие самостоятельной политической мысли крестьянских масс, развитие их самодеятельности, как класса, либералу не только не нужно, а прямо-таки опасно. Либералу нужен избиратель, либералам нужна доверяющая им и идущая за ними толпа (чтобы заставить потесниться Пуришкевичей), но политической самостоятельности толпы либерал боится.

Почему же он не боится трудовиков, которые в качестве «самостоятельной» партии, особенно близкой крестьянству, т. е. громадному большинству населения, представляют из себя не либерализм, а буржуазную демократию? Именно потому, что трудовики суть демократы, недостаточно самостоятельные по отношению к либералам, не умеющие бороться с либералами за влияние на массы! Нельзя не останавливаться сотни и сотни раз на этом важнейшем вопросе современной политики в России, если брать эту политику серьезно, добросовестно, принципиально, а не в шарлатанском (либеральном тож) смысле погони за мандатами. Пока исторической задачей эпохи в России останется политическое преобразование ее в демократическом направлении, до тех пор весь гвоздь вопроса об этом преобразовании неизбежно будет состоять в том, чтобы очень широкие, самые широкие массы населения стали сознательно демократами, т. е. вполне определенными, последовательными, решительными противниками какой бы то ни было узости, ограниченности, половинчатости, трусости либерализма. И тот рабочий не есть еще сознательный рабочий, который не понял, что нельзя быть последовательным борцом за уничтожение наемного рабства без усвоения и воплощения в жизнь этой политической задачи нашего времени.

Когда либералы, кадеты, говорят, что их «тактика» не отличается «сколько-нибудь заметно» от трудовической, то это самое вопиющее невежество или самая бесстыдная ложь. Каждая страница политической истории России за последнее десятилетие содержит сотни и тысячи опровержений этой лжи. Новейшая история России показывает нам на нашем русском опыте, что разница между либерализмом и крестьянской демократией неизмеримо глубже каких бы то ни было вопросов о «тактике», – ибо эта разница всплывала всегда и без исключения за последние, скажем, восемь лет, несмотря на то, что ход событий вызывал неоднократно самые крутые переломы «тактики», – эта разница лежит неизмеримо глубже всяких «программ», ибо программы выражают только то, что думают передовые люди класса о его задачах и его положении. Не мнения передовых людей, а действия миллионных масс показали нам коренную разницу в современном экономическом и политическом положении либеральной буржуазии, с одной стороны, и буржуазно-демократического крестьянства, с другой. Отсюда коренная разница классовых интересов по отношению к «командующим силам» теперешней России. Отсюда – коренное различие во всех исходных пунктах и во всем размахе политической активности.

И либералу и трудовику может казаться, что они политические единомышленники, ибо оба – «против Пуришкевича». Но спуститесь чуточку поглубже от этих мнений политических деятелей к классовому положению масс, и вы увидите, что либеральная буржуазия в жизни делит политические привилегии вместе с Пуришкевичами и спорят они только из-за того, Пуришкевичам ли обладать двумя третями этих привилегий, а Милюковым одной третью, или наоборот. Возьмите «жизнь», возьмите экономическое положение современного русского крестьянства, как слоя мелких хозяев в земледелии, и вы увидите, что речь идет вовсе не о дележе политических привилегий, вовсе не о политических привилегиях, что здесь слово «жизнь» приходится брать в кавычки, ибо самое существование Пуришкевичей означает голодную смерть миллиона таких хозяйчиков.

В современной России есть две буржуазии. Одна, это – очень узкий слой зрелых и перезрелых капиталистов, которые в лице октябриста и кадета заняты на деле тем, что делят между собой и Пуришкевичами теперешнюю политическую власть, теперешние политические привилегии. Слово теперешние надо понимать довольно широко, включая сюда, напр., и те привилегии, которые охраняет закон 3-го июня 1907 г. сегодня, и те, которые охранял и закон 11 декабря 1905 года вчера.

Другая буржуазия, это – очень широкий слой совсем незрелых, но энергично стремящихся созреть мелких и частью средних хозяев, преимущественно крестьян, которым на деле приходится решать вопрос вовсе не о привилегиях в теперешнюю эпоху исторической жизни России, а о том, чтобы не умереть с голоду от Пуришкевичей. А это и есть вопрос о самых основах власти Пуришкевичей вообще, об источниках какой бы то ни было власти Пуришкевичей.

Вся история политического освобождения России есть история борьбы первой и второй буржуазной тенденции. Весь смысл тысячи и тысячи красивых слов о свободе и равенстве, об «уравнительном» распределении земли и о «народничестве» сводится к борьбе этих буржуазных тенденций. В итоге борьбы неизбежно получится вполне буржуазная Россия, окрашенная сплошь или преимущественно в один из этих двух «цветов». Нечего и говорить, что для наемного рабочего борьба эта отнюдь не безразлична; напротив, если он сознательный, то он вмешивается в нее самым энергичным образом, стараясь, чтобы крестьянин шел за ним, а не за либералом.

Именно к этому сводятся также и те вопросы, которые не могла не затронуть конференция трудовиков. Об этих вопросах мы будем говорить подробно в следующих статьях. Теперь же подведем маленький итог сказанному. Вопрос о трудовиках и кадетах есть один из величайших вопросов всего политического освобождения России. Нет ничего пошлее, как сводить этот вопрос к «силе» тех или других партий в системе 3-го июня, к «расчетливости» тех или иных соглашений на выборах по этой системе. Наоборот, частный вопрос о соглашениях, перебаллотировках и т. д. может быть решен правильно с точки зрения наемного рабочего лишь в том случае, если поняты классовые корни той и другой партии, буржуазных демократов (трудовики) и буржуазного либерализма (к.-д., «прогрессисты» и т. п.).

Конференция трудовиков поставила целый ряд очень интересных и поучительных политических вопросов. В настоящее время мы имеем прекрасный комментарий к ее решениям – статью г. В. Водовозова об «Избирательной программе трудовой группы» в № 13 петербургского еженедельника «Запросы Жизни»{95}95
  «Запросы Жизни» – еженедельный журнал; выходил в Петербурге в 1909–1912 годах. В журнале сотрудничали кадеты, «народные социалисты» и меньшевики-ликвидаторы. Ленин называл этот журнал «ликвидаторски-трудовическо-вехистским».


[Закрыть], издаваемого при ближайшем участии гг. Ковалевского и Бланка. «Прекрасным» комментарий г. Водовозова является, конечно, не с нашей точки зрения, а потому, что он правильно передает взгляды и стремления трудовиков. Всякий, интересующийся значением демократических общественных сил России, должен со всем вниманием отнестись к статье г. Водовозова.

«Трудовая группа, – пишет он, – исходит из убеждения, что в настоящий исторический момент интересы крестьянства, рабочего класса и трудовой интеллигенции не только не противоречат друг другу, но почти тождественны; поэтому одна партия вполне могла бы обслуживать интересы этих трех общественных классов. Но, в силу исторических условий, рабочий класс нашел свое представительство в лице партии социал-демократической, и потому трудовая группа естественно должна была явиться по преимуществу политической представительницей крестьянства. Она и была таковой».

Тут сразу видна основная ошибка, разделяемая всеми народниками, вплоть до самых «левых». Они исходят из такого «убеждения», которое противоречит всем истинам экономической науки и всему опыту стран, переживавших эпохи, подобные современной эпохе в России. Они продолжают держаться этих «убеждений» даже тогда, когда опыт русской истории вынуждает их сознаться, что и на нашей почве эти убеждения опровергаются ходом событий.

Вторая фраза у трудовиков побивает первую. Если бы одна партия могла обслуживать интересы и рабочего класса, и крестьянства, то откуда же взялась бы особая партия рабочего класса? А если она создалась и упрочилась в особенно важный, особенно критический период русской истории (1905 г.), если даже трудовики должны сказать сами себе, что рабочий класс «нашел» свою партию «в силу исторических условий», то, значит, «убеждения» трудовиков опровергнуты «силой исторических условий».

Если трудовики оказались партией крестьянства, а по убеждениям их они не должны бы быть только крестьянской партией, значит, убеждения их неверны, представляют из себя иллюзию. И эта иллюзия именно такова, какова была иллюзия всех буржуазно-демократических партий Европы в период борьбы с феодализмом и абсолютизмом. В той или иной форме преобладала идея «внеклассовых партий», причем «сила исторических условий» неизменно опровергала эту идею, разрушала эту иллюзию. Попытки или потуги обнять разные классы «одной партией» свойственны как раз буржуазному демократизму той эпохи, когда он должен был видеть главного своего врага позади, а не впереди, в крепостниках, а не в пролетариате.

Претензия «обнять» разные классы сближает трудовиков с кадетами: те тоже хотят быть партией надклассовой, те тоже уверяют, что «почти тождественны интересы» рабочего класса, крестьянства и трудовой интеллигенции. Под трудовой интеллигенцией они понимают и гг. Маклаковых! Сознательный рабочий будет всегда бороться против всяких идей о надклассовых партиях, против всякого затушевывания классовой пропасти между наемными рабочими и мелким хозяйчиком.

Но если сходство трудовиков с кадетами состоит в том, что и те и другие разделяют буржуазные предрассудки о возможности слияния разных классов, то разница между ними состоит в том, к какому классу ход событий влечет ту и другую партию вопреки ее желаниям, иногда вопреки сознанию отдельных ее членов. Трудовиков история научила быть ближе к правде, говорить, что они партия крестьянская. Кадеты продолжают называть себя демократами, будучи на деле контрреволюционными либералами.

К сожалению, эта последняя истина далеко не отчетливо сознается трудовиками, – настолько неотчетливо, что в официальных решениях их конференции нет характеристики кадетов вовсе. В официальных решениях говорится только о соглашениях «в первую очередь с с.-д., а затем с к.-д.». Этого мало. Вопрос об избирательных соглашениях может быть решен правильно, последовательно, принципиально только при полном выяснении того, какова классовая природа соглашающихся партий, в чем основное расхождение между ними и временное совпадение интересов.

Об этом говорится лишь в комментарии г. Водовозова. «Речь», отмечая и обсуждая его статью, как раз эти пункты постаралась совершенно скрыть от читателей. Мы полагаем, что на этих пунктах обязательно остановиться со вниманием.

«Трудовая группа, – пишет г. Водовозов, – хорошо понимала, что современный российский строй есть строй абсолютизма и произвола, и потому относилась с решительным осуждением ко всем выступлениям, которыми к.-д. партия желала оповестить urbi et orbi[25]25
  Всему миру. Ред.


[Закрыть] о существовании в России строя конституционного, и относилась отрицательно к торжественным встречам, устраиваемым представителям английского и французского парламентов для манифестирования русского конституционализма. Для трудовой группы не подлежало сомнению, что только коренной и глубокий переворот во всем государственном и социальном строе может вывести Россию на дорогу правильного и здорового развития; поэтому она с сочувствием относилась ко всем проявлениям в нашей общественной жизни такого убеждения. Именно это убеждение полагало глубокую пропасть между нею и партией к.-д.»… и несколько дальше повторяется та же мысль о «мирном эволюционизме кадетов и созданной этим эволюционизмом тактике к.-д.», «всегда более отдалявшей трудовиков от к.-д., чем от с.-д.».

Понятно, почему кадетская «Речь» должна была позаботиться о сокрытии этого рассуждения от своих читателей. Здесь явно выражено желание провести грань между демократизмом и либерализмом. Грань, несомненно, есть, но г. Водовозов, хотя и говорит о «глубокой пропасти», понимает эту грань слишком неглубоко. У него выходит, что различие, собственно, тактическое и в оценке момента: трудовики за коренной переворот, кадеты – мирные эволюционисты; трудовики считают, что у нас строй абсолютизма, а кадеты, что есть, слава богу, конституция. Подобное различие возможно между правым и левым крылом одного и того же класса!

Ограничивается ли этим различие между трудовиками и кадетами? Не признал ли сам г. Водовозов, что трудовики – партия крестьянства? Нет ли в классовом положении крестьянства по отношению хотя бы к Пуришкевичу и пуришкевичевщине черт отличия от положения либеральной буржуазии?

Если нет, тогда разница между трудовиками и кадетами неглубока даже с точки зрения отношения к феодализму и абсолютизму. Если есть, то надо выдвинуть на первый план именно различие классовых интересов, а не различие «взглядов» на абсолютизм и конституцию или на мирную эволюцию.

Трудовики хотят быть радикальнее кадетов. Это очень хорошо. Но их радикализм был бы последовательнее и глубже, если бы они ясно понимали классовую сущность либерально-монархической буржуазии, если бы они прямо говорили в своей платформе о контрреволюционном либерализме кадетов.

Напрасно поэтому «оправдывается» г. Водовозов ссылкой на внешние препятствия, в силу которых-де трудовикам «пришлось выработать резолюцию, в которой самые существенные пункты были скрыты за не совсем ясной для большинства читателей ссылкой на малодоступную им «платформу трудовой группы»». Во-первых, трудовики не обязаны были ограничиваться ареной, оными препятствиями огражденной; ограничиваясь ею, они, точь-в-точь как наши ликвидаторы, обнаруживают этим недостаточную глубину своего отличия от кадетов. Во-вторых, была полнейшая возможность на какой угодно арене формулировать классовую сущность к.-д. либерализма и его контрреволюционность.

Мы видим, следовательно, что колебания трудовиков между к.-д. и с.-д. не случайны, а вытекают из очень глубоких и коренных условий, в которые поставлено крестьянство. Межеумочное положение в сторонке от прямой борьбы буржуа и пролетария питает иллюзии о внеклассовой или надклассовой партии. Общие буржуазные предрассудки, свойственные хозяину и хозяйчику, сближают трудовиков и кадетов. Отсюда недостаточная последовательность трудовиков, как буржуазных демократов, даже в их борьбе с основами власти Пуришкевичей.

Задача сознательных рабочих помочь сплочению крестьянской демократии, возможно менее зависимой от либералов и поддающейся возможно менее их влиянию, возможно более последовательной и решительной. Положение громадных масс крестьянства таково, что формулированные г. Водовозовым стремления к «коренному и глубокому перевороту» имеют чрезвычайно солидные, широко разветвленные и далеко уходящие в почву корни.

«Звезда» №№ 27 (63) и 32 (68); 8 и 19 апреля 1912 г. Подпись: Π. П.

Печатается по тексту газеты «Звезда»

Избирательная кампания в IV Думу и задачи революционной социал-демократии

Политические стачки и начало демонстраций по поводу ленского побоища{96}96
  Имеется в виду расстрел безоружных рабочих на Ленских золотых приисках в Сибири 4 (17) апреля 1912 года.
  Хозяевами этих приисков были английские капиталисты, их компаньонами – русские капиталисты, члены царской фамилии и царские сановники. Владельцы приисков получали ежегодно до 7 млн. рублей прибыли. В глухой тайге, на расстоянии почти 2 тысяч километров от Сибирской железной дороги, капиталисты и их сподручные особенно бесчинствовали: нищенски оплачивали каторжный труд рабочих, кормили гнилыми продуктами, издевались над их женами и детьми. Не выдержав притеснений и издевательств, рабочие Ленских приисков в начале марта 1912 года забастовали. Большевистская группа, оформившаяся на приисках осенью 1911 года, возглавила забастовку. 4 (17) марта 1912 года был избран Центральный забастовочный комитет, руководящее место в котором заняли большевики. Была разработана программа требований к администрации: 8-часовой рабочий день, увеличение заработной платы на 10–30 %, отмена штрафов, организация медицинской помощи, улучшение продовольственного снабжения и квартирного положения и др. Правление Ленского золотопромышленного товарищества (Лензото) отклонило эти требования и решило рассчитать бастующих рабочих, прекратить выдачу им продовольствия в долг и выселить из приисковых казарм, что обрекало рабочих и их семьи на голодную смерть. Рабочие не позволили полиции произвести выселение. Бастующие держались стойко и не поддавались на провокации и запугивания. Забастовка носила мирный и организованный характер.
  По требованию влиятельных английских и русских акционеров общества царские власти, с целью запугать рабочих России, решили расправиться с бастующими силой оружия. В ночь с 3 на 4 (с 16 на 17) апреля по приказу департамента полиции была арестована часть членов Центрального забастовочного комитета. В ответ на это 4 (17) апреля около 3 тысяч рабочих направились к Надеждинскому прииску, где находился прокурор, чтобы вручить жалобу на незаконные действия властей и заявление с просьбой об освобождении арестованных. По приказу жандармского ротмистра Трещенкова солдаты расстреляли рабочих. Было убито 270 и ранено 250 человек.
  Весть о кровавой драме на Лене взволновала рабочий класс России. Уличные демонстрации, митинги и забастовки протеста прокатились по всей стране. Социал-демократическая фракция в Думе внесла запрос царскому правительству по поводу Ленского расстрела. Наглый ответ царского министра Макарова на этот запрос: «Так было и так будет впредь!» – усилил негодование рабочих. В стачках протеста против ленского расстрела участвовало до 300 тысяч рабочих. Эти стачки слились с первомайскими, в которых участвовало до 400 тысяч рабочих. «Ленский расстрел, – указывал В. И. Ленин, – явился поводом к переходу революционного настроения масс в революционный подъем масс» (настоящий том, стр. 340).


[Закрыть] показывают нарастание революционного движения рабочих масс в России. И на задачи партии и на ее роль в избирательной кампании это сгущение революционной атмосферы бросает яркий свет.

Кризис нарастает в новой обстановке. Черная Дума, дающая помещикам власть, буржуазии – арену для сделок, пролетариату – маленькую трибуну, составляет необходимую принадлежность этой обстановки. Нам нужна эта трибуна, нам нужна избирательная кампания для революционной работы в массах. Нам нужна нелегальная партия для руководства всей этой работой в ее целом, и в Таврическом дворце, и на Казанской площади, и на рабочей массовке, и во время стачки, и на районном собрании рабочих социал-демократов, и на открытом собрании профессионального союза. Только безнадежно слепые люди могут не видеть даже теперь всей вздорности, всей гибельности для рабочего класса отзовизма и ликвидаторства, этих плодов распада и развала эпохи торжества контрреволюции. Пример народников наглядно показал нам, какой скандальный ноль получается от сложения ликвидаторства «трудовиков», а равно легальных литераторов «Русского Богатства»{97}97
  «Русское Богатство» – ежемесячный журнал, выходивший с 1876 по 1918 год в Петербурге. С начала 90-х годов перешел в руки либеральных народников во главе с Н. К. Михайловским. Вокруг «Русского Богатства» группировались публицисты, впоследствии ставшие видными членами партий эсеров, «народных социалистов» и трудовых групп в Государственных думах. В 1906 году журнал становится органом полукадетской Трудовой народно-социалистической партии (энесов).


[Закрыть] и «Современника»{98}98
  «Современник» – ежемесячный литературно-политический журнал; выходил в Петербурге в 1911–1915 годах. Вокруг журнала группировались меньшевики-ликвидаторы, эсеры, «народные социалисты» и левые либералы. Журнал не имел никакой связи с рабочими массами. В 1914 году Ленин характеризовал направление «Современника» как «помесь народничества с марксизмом» (Сочинения, 4 изд., том 20, стр. 273). Видную роль в журнале в начале его существования играл А. В. Амфитеатров, в 1913–1915 годах во главе его стоял Н. Суханов (Η. Η. Гиммер). В списке сотрудников «Современника» были указаны – Ф. И. Дан, Е. Д. Кускова, А. В. Луначарский, Л. Мартов, Г. В. Плеханов, С. Н. Прокопович, В. М. Чернов и др.


[Закрыть], и отзовизма «партии» социалистов-революционеров.

Подведем общий итог тому, что показала предвыборная мобилизация политических сил. Три лагеря показали себя ясно: 1) Правые за правительство – от Пуришкевича до Гучкова. Черносотенный помещик и старозаветный купец горой за правительство. 2) Либеральные буржуа – «прогрессисты» и кадеты вместе с группами разных «националов» – против правительства и против революции. В контрреволюционности либерализма одна из главных особенностей данного исторического момента. Кто не видит этой контрреволюционности «культурной» буржуазии, тот все забыл и ничему не научился, тот всуе приемлет имя демократа, не говоря уже о социалисте. А трудовики и «наши» ликвидаторы плохо видят и плохо понимают! 3) Лагерь демократии, в котором только революционные социал-демократы, антиликвидаторы, сплоченно, организованно, твердо, ясно развернули свое знамя революции. Трудовики и наши ликвидаторы колеблются между либерализмом и демократией, между легальной оппозицией и революцией.

Классовые корни, разделившие первый и второй лагерь, ясны. Но либералам удалось сбить с толку многих, от Водовозова до Дана, насчет классовых корней, разделивших второй лагерь от третьего. «Стратегия» либерала, наивно выболтанная Бланком в «Запросах Жизни», нехитра: кадеты – оппозиционный центр, коренник; пристяжки («фланги») – прогрессисты справа, трудовики и ликвидаторы слева. На этой «тройке» гг. Милюковы надеются «ехать» к триумфу в роли «ответственной оппозиции».

Гегемония либералов в русском освободительном движении всегда означала и всегда будет означать его поражение. Либерал лавирует между монархией Пуришкевичей и революцией рабочих и крестьян, предавая вторую во всякий серьезный момент. Задача революции – использовать борьбу либералов с правительством и нейтрализовать колебания и измены либерализма.

Попугать революцией и таким путем поделить власть с Пуришкевичем и Романовым, давя вместе революцию, – вот политика либералов. И руководит этой политикой классовое положение буржуазии. Отсюда игра в дешевенький «демократизм» у кадетов и их реальное слияние с умереннейшим «прогрессизмом» Ефремовых, Львовых, Рябушинских и К^о.

Использовать борьбу либералов с Пуришкевичами из-за дележа власти, отнюдь не давая в народе сложиться «вере» в либерала, – для того чтобы развить, усилить, укрепить революционный натиск масс, свергающий монархию, уничтожающий Пуришкевичей и Романовых дотла, такова тактика пролетарской партии. На выборах: сплотить демократию против правых и против кадетов, «используя» на перебаллотировках, в печати, на собраниях борьбу либералов с правыми. Отсюда – необходимость революционной платформы, выходящей теперь же из рамок «легальности». Отсюда – лозунг республики, в противовес либеральной игре в «конституционные» лозунги, лозунги «распутинско-трещенковской конституции». Наше дело – готовить армию революционных борцов везде, всегда и повсюду, во всех формах работы, на всех поприщах деятельности, при всех поворотах, на какие бы нас ни осуждала победа реакции или измена либерализма или затяжка кризиса и т. д.

Посмотрите на трудовиков. Это – народнические ликвидаторы sans phrases[26]26
  Без фраз. Ред.


[Закрыть]. Мы – революционеры, «намекает» г. Водовозов, но… нельзя же против 129-ой статьи{99}99
  Речь идет о 129-й статье Уголовного уложения Российской империи, устанавливавшей суровые наказания, вплоть до ссылки на каторгу, за публичные выступления и распространение произведений, направленных против царского правительства.


[Закрыть], добавляет он. Сто лет спустя после рождения Герцена «партия» многомиллионного крестьянства не умеет даже издать листка – хотя бы гектографированного! – вопреки 129-ой статье!! Тяготея к блоку «в первую очередь» с с.-д., трудовики не умеют сказать ясно про контрреволюционность кадетов, не умеют положить начала республиканской крестьянской партии. А урок 1905–1907 и 1908–1911 годов именно так поставил вопрос: бороться за республику или лизать сапог Пуришкевича, лежать под розгой Маркова и Романова. Иного выбора нет крестьянам.

Посмотрите на ликвидаторов. Как ни виляют, как ни вертятся Мартыновы, Мартовы и К, а всякий добросовестный и толковый читатель признает, что Ρ—ков именно их взгляды подытожил, когда сказал: «Не надо делать себе иллюзий: готовится торжество весьма умеренного буржуазного прогрессизма». Объективный смысл этого крылатого слова: революция – иллюзии; поддержка «прогрессистов» – реальность. Ну, неужели же не видит теперь всякий, кто не закрывает нарочно глаз, что именно это говорят чуточку иными словами Даны и Мартовы, когда бросают лозунг: «вырывание Думы (четвертой Думы, помещичьей Думы) из рук реакции»? когда сбиваются сотни раз на идею двух лагерей? когда кричат «не срывайте» прогрессивной работы либеральных буржуа? когда воюют против «левого блока»? когда самодовольно плюют в «Живом Деле» на «никем не читаемую заграничную литературу»? когда удовлетворяются на деле легальной платформой, легальными покушениями на организацию? когда создают ликвидаторские «инициативные группы»{100}100
  Ленин имеет в виду «инициативные группы с.-д. деятелей открытого рабочего движения», создававшиеся меньшевиками-ликвидаторами с конца 1910 года в противовес нелегальным партийным организациям. «Инициативные группы» рассматривались ликвидаторами как ячейки проповедуемой ими новой, широкой легальной партии, которая была бы приспособлена к рамкам третьеиюньского, столыпинского режима. Ликвидаторам удалось создать «инициативные группы» в Петербурге, Москве, Екатеринославе и Константиновке (Донбасс). Это были немногочисленные интеллигентские группки, которые не имели связи с рабочим классом. Они выступали против стачечной борьбы и революционных демонстраций рабочих, вели борьбу с большевиками на выборах в IV Государственную думу. Руководящими центрами «инициативных групп» являлись издававшийся ликвидаторами за границей «Голос Социал-Демократа» и легальные органы ликвидаторов в России – «Наша Заря» и «Дело Жизни».


[Закрыть], разрывая с революционной РСДРП? Неужели не ясно, что ту же песенку поют и Левицкие, философски углубляющие либеральные идеи о борьбе за право, и Неведомские с их новым «пересмотром» идей Добролюбова задом наперед, от демократизма к либерализму, и Смирновы, делающие глазки «прогрессизму», и все прочие рыцари «Нашей Зари» и «Живого Дела»?

В действительности демократы и социал-демократы не могли бы никогда, даже если бы хотели, «сорвать» победы «прогрессистов» среди помещиков и буржуа! Это совсем пустые фразы. Серьезные разногласия не тут. Различие либеральной и социал-демократической рабочей политики не в этом. «Поддерживать» прогрессистов, видя в их «победах», «приближение к власти культурного буржуа», это – либеральная рабочая политика.

Мы, социал-демократы, видим в «победе» прогрессистов косвенное выражение демократического подъема. Использовать стычки прогрессистов с правыми надо, голый лозунг поддержки прогрессистов не годится. Наше дело – развивать демократический подъем, пестовать новую, по-новому растущую в новой России революционную демократию. Не сумеет она окрепнуть и победить вопреки либералам, – тогда никакое «торжество» прогрессистов и кадетов на выборах ничего серьезного не изменит на деле в положении в России.

Что демократический подъем налицо, это теперь неоспоримо. Он идет труднее, медленнее, сложнее, чем мы могли бы желать, но он идет. Его надо «поддерживать» и развивать и выборной и всякой иной работой. Организовывать революционную демократию, – ковать беспощадной критикой народнического ликвидаторства и народнического отзовизма республиканскую крестьянскую партию, – а прежде всего и больше всего очищаться «у себя дома» от ликвидаторства и отзовизма, укреплять революционную социал-демократическую работу в пролетариате и нелегальную социал-демократическую рабочую партию, – такова наша задача. Как сложится развязка растущего революционного кризиса, – зависит не от нас, а от тысячи причин, от революции в Азии и от социализма в Европе; но от нас зависит ведение последовательной и неуклонной работы в массах в духе марксизма, и только одна эта работа не проходит никогда бесследно.

«Социал-Демократ» № 26, 8 мая (25 апреля) 1912 г.

Печатается по тексту газеты «Социал-Демократ»