Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 21. Декабрь 1911 – июль 1912"

Демократия и народничество в Китае

Статья временного президента китайской республики Сунь Ят-сена, которую мы заимствуем из брюссельской социалистической газеты «Le Peuple»{139}139
  «Le Peuple» («Народ») – ежедневная газета, центральный орган Бельгийской рабочей партии; выходит с 1885 года в Брюсселе; в настоящее время – орган Бельгийской социалистической партии.


[Закрыть], представляет совершенно исключительный интерес для нас, русских.

Пословица говорит: со стороны виднее. Сунь Ят-сен – чрезвычайно интересный свидетель «со стороны», ибо, будучи европейски образованным человеком, он, видимо, совершенно не знаком с Россией. И вот, этот европейски образованный представитель боевой и победоносной китайской демократии, которая завоевала себе республику, ставит перед нами – совершенно независимо от России, от русского опыта, от русской литературы – чисто русские вопросы. Передовой китайский демократ рассуждает буквально как русский. Его сходство с русским народником так велико, что доходит до полного тождества основных мыслей и целого ряда отдельных выражений.

Со стороны виднее. Платформа великой китайской демократии – ибо именно такой платформой является статья Сунь Ят-сена – заставляет нас и дает нам удобный повод еще раз, под углом новых мировых событий, рассмотреть вопрос о соотношении демократизма и народничества в современных буржуазных революциях Азии. Это один из самых серьезных вопросов, которые встали перед Россией в ее революционную эпоху, наступившую с 1905 года. И не только перед Россией, но перед всей Азией, как видно из платформы временного президента Китайской республики, особенно если сопоставить эту платформу с развитием революционных событий в России, Турции, Персии, Китае. Россия в очень многих и очень существенных отношениях, несомненно, представляет собой одно из азиатских государств и притом одно из наиболее диких, средневековых, позорно-отсталых азиатских государств.

Русская буржуазная демократия окрашена в народнический цвет – начиная с ее далекого и одинокого предтечи, дворянина Герцена, и кончая ее массовыми представителями, членами Крестьянского союза в 1905 году, трудовиками-депутатами трех первых Дум в 1906–1912 годах. Теперь мы видим, что в совершенно однородный народнический цвет окрашена буржуазная демократия Китая. Посмотрим же, на примере Сунь Ят-сена, в чем состоит «социальное значение» идей, порожденных глубоким революционным движением сотен и сотен миллионов людей, которые теперь окончательно втягиваются в поток всемирной капиталистической цивилизации.

Боевой, искренний демократизм пропитывает каждую строчку платформы Сунь Ят-сена. Полное понимание недостаточности «расовой» революции. Ни капли аполитицизма или хотя бы пренебрежения к политической свободе, хотя бы допущения мысли о совместимости китайского самодержавия с китайской «социальной реформой», с китайскими конституционными преобразованиями и т. п. Цельный демократизм с требованием республики. Прямая постановка вопроса о положении масс, о массовой борьбе, горячее сочувствие трудящимся и эксплуатируемым, вера в их правоту, в их силу.

Перед нами действительно великая идеология действительно великого народа, который умеет не только оплакивать свое вековое рабство, не только мечтать о свободе и равенстве, но и бороться с вековыми угнетателями Китая.

Напрашивается само собой сравнение временного президента республики в диком, мертвом, азиатском Китае и разных президентов республик в Европе, в Америке, в странах передовой культуры. Тамошние президенты республик – сплошь дельцы, агенты или куклы в руках буржуазии, насквозь прогнившей, с ног до головы, запачканной грязью и кровью, не кровью падишахов и богдыханов, а кровью рабочих, расстреливаемых за стачки во имя прогресса и цивилизации. Тамошние президенты – представители буржуазии, которая отреклась давным-давно от всех идеалов молодости, которая проституировала себя до конца, продала себя целиком миллионерам, миллиардерам, обуржуазившимся феодалам и т. д.

Здешний, азиатский временный президент республики – революционный демократ, полный благородства и героизма, свойственного такому классу, который идет не под гору, а в гору, который не боится будущего, а верит в него и самоотверженно борется за него, – классу, который ненавидит прошлое и умеет сбрасывать его омертвелую и душащую все живое гниль, а не цепляется за охранение и восстановление прошлого ради охраны своих привилегий.

Что же? Не значит ли это, что сгнил материалистический Запад и что свет светит только с мистического, религиозного Востока? Нет, как раз наоборот. Это значит, что Восток окончательно встал на дорожку Запада, что новые сотни и сотни миллионов людей примут отныне участие в борьбе за идеалы, до которых доработался Запад. Сгнила западная буржуазия, перед которой стоит уже ее могильщик – пролетариат. А в Азии есть еще буржуазия, способная представлять искреннюю, боевую, последовательную демократию, достойный товарищ великих проповедников и великих деятелей конца XVIII века во Франции.

Главный представитель или главная социальная опора этой, способной еще на исторически прогрессивное дело азиатской буржуазии – крестьянин. Рядом с ним есть уже либеральная буржуазия, деятели которой, подобно Юань Ши-каю, более всего способны к измене: вчера они боялись богдыхана, раболепствовали перед ним; потом, – когда увидали силу, когда почувствовали победу революционной демократии, – они изменили богдыхану, а завтра будут предавать демократов ради сделки с каким-нибудь старым или новым «конституционным» богдыханом.

Без высокого, искреннего демократического подъема, который зажигает трудящиеся массы и делает их способными совершать чудеса и который виден в каждой фразе платформы Сунь Ят-сена, было бы невозможно действительное освобождение китайского народа от векового рабства.

Но эта идеология боевого демократизма сочетается у китайского народника, во-первых, с социалистическими мечтами, с надеждой миновать путь капитализма для Китая, предупредить капитализм, а во-вторых, с планом и проповедью радикальной аграрной реформы. Именно эти два последние идейно-политические течения и представляют тот элемент, который образует народничество в специфическом значении этого понятия, т. е. в отличие от демократизма, в добавление к демократизму.

Каково происхождение и значение этих течений?

Китайская демократия не могла свергнуть старого порядка в Китае и завоевать республику без громадного духовного и революционного подъема масс. Такой подъем предполагает и порождает самое искреннее сочувствие к положению трудящихся масс, самую горячую ненависть к их угнетателям и эксплуататорам. А в Европе и Америке, от которой передовые китайцы, все китайцы, поскольку они переживали этот подъем, заимствовали свои освободительные идеи, на очереди стоит уже освобождение от буржуазии, т. е. социализм. Отсюда неизбежно возникает сочувствие китайских демократов социализму, их субъективный социализм.

Они субъективно социалисты, потому что они против угнетения и эксплуатации масс. Но объективные условия Китая, отсталой, земледельческой, полуфеодальной страны, ставят на очередь дня в жизни чуть не полумиллиардного народа лишь один определенный, исторически-своеобразный вид этого угнетения и этой эксплуатации, именно феодализм. Феодализм основывался на господстве земледельческого быта и натурального хозяйства; источником феодальной эксплуатации китайского крестьянина было прикрепление его к земле в той или иной форме; политическими выразителями этой эксплуатации были феодалы, все вместе и каждый порознь с богдыханом, как главой системы.

И вот оказывается, что из субъективно-социалистических дум и программ китайского демократа на деле получается программа «изменения всех правовых основ» одной только «недвижимой собственности», программа уничтожения одной только феодальной эксплуатации.

В этом суть народничества Сунь Ят-сена, его прогрессивной, боевой, революционной программы буржуазно-демократических аграрных преобразований и его якобы социалистической теории.

Теория эта, если рассматривать ее с точки зрения доктрины, есть теория мелкобуржуазного «социалиста»-реакционера. Ибо совершенно реакционна мечта о том, что в Китае можно «предупредить» капитализм, что в Китае, вследствие его отсталости, легче «социальная революция» и т. п. И Сунь Ят-сен с неподражаемой, можно сказать, девственной наивностью сам разбивает в пух и прах свою реакционную народническую теорию, признавая то, что признать заставляет жизнь, – именно: что «Китай стоит накануне гигантского промышленного» (т. е. капиталистического) «развития», что в Китае «торговля» (т. е. капитализм) «разовьется в громадных размерах», что «через 50 лет у нас будет много Шанхаев», т. е. миллионных центров капиталистического богатства и пролетарской нужды и нищеты.

Но спрашивается – и в этом весь гвоздь вопроса, в этом самый интересный пункт, перед которым останавливается нередко обкарнанный и выхолощенный либеральный квазимарксизм, – спрашивается, защищает ли Сунь Ят-сен на основании своей реакционной экономической теории действительно реакционную аграрную программу?

В том-то и дело, что нет. В том-то и состоит диалектика общественных отношений Китая, что китайские демократы, искренне сочувствуя социализму в Европе, переделали его в реакционную теорию и на основании этой реакционной теории о «предупреждении» капитализма проводят чисто капиталистическую, максимально-капиталистическую аграрную программу!

В самом деле, к чему сводится «экономическая революция», о которой Сунь Ят-сен говорит так пышно и темно в начале статьи?

К передаче ренты государству, то есть к национализации земли посредством некоего единого налога в духе Генри Джорджа. Решительно ничего иного нет реального в «экономической революции», предлагаемой и проповедуемой Сунь Ят-сеном.

Разница между стоимостью земли в крестьянском захолустье и в Шанхае есть разница в величине ренты. Стоимость земли есть капитализированная рента. Сделать так, чтобы «приращение стоимости» земли было «собственностью народа», значит передать ренту, т. е. собственность на землю, государству или иначе: национализировать землю.

Возможна ли такая реформа в рамках капитализма? Не только возможна, но она представляет из себя наиболее чистый, максимально-последовательный, идеально-совершенный капитализм. Маркс указал это в «Нищете философии», подробно доказал в ΙΤΙ томе «Капитала» и особенно наглядно развил в полемике с Родбертусом в «Теориях прибавочной стоимости»{140}140
  Имеются в виду следующие работы К. Маркса: «Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» г-на Прудона» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 4, стр. 168–178); «Капитал», т. III, ч. 1 и 2, кн. III, 1955, стр. 662–686 и «Теории прибавочной стоимости (IV том «Капитала»)», ч. II, 1957, стр. 142–154.


[Закрыть].

Национализация земли дает возможность уничтожить абсолютную ренту, оставляя одну только дифференциальную. Наибольшее устранение средневековых монополий и средневековых отношений из земледелия, наибольшая свобода торгового оборота с землей, наибольшая легкость приспособления земледелия к рынку – вот что такое национализация земли, по учению Маркса. Ирония истории состоит в том, что народничество во имя «борьбы с капитализмом» в земледелии проводит такую аграрную программу, полное осуществление которой означало бы наиболее быстрое развитие капитализма в земледелии.

Какая экономическая необходимость вызвала в одной из самых отсталых крестьянских стран Азии распространение самых передовых буржуазно-демократических программ по отношению к земле? Необходимость разрушения феодализма во всех его видах и проявлениях.

Чем больше отставал Китай от Европы и от Японии, тем более грозило ему раздробление и национальное разложение. «Обновить» его мог только героизм революционных народных масс, способный в области политики создать китайскую республику, в области аграрной – обеспечить посредством национализации земли наиболее быстрый капиталистический прогресс.

Удастся ли это и в какой мере, – вопрос иной. Разные страны в своей буржуазной революции проводили в жизнь различные ступени политического и аграрного демократизма, и притом в самых пестрых сочетаниях. Решит международная обстановка и соотношение общественных сил в Китае. Богдыхан будет, наверное, объединять феодалов, бюрократию, китайское духовенство и готовить реставрацию. Юань Ши-кай, представитель буржуазии, которая едва успела из либерально-монархической стать либерально-республиканской (надолго ли?), будет вести политику лавирования между монархией и революцией. Революционная буржуазная демократия, представляемая Сунь Ят-сеном, правильно ищет пути к «обновлению» Китая в развитии наибольшей самодеятельности, решительности и смелости крестьянских масс в деле политических и аграрных реформ.

Наконец, поскольку будет расти в Китае число Шанхаев, будет расти и китайский пролетариат. Он образует, вероятно, ту или иную китайскую социал-демократическую рабочую партию, которая, критикуя мелкобуржуазные утопии и реакционные взгляды Сунь Ят-сена, будет, наверное, заботливо выделять, охранять и развивать революционно-демократическое ядро его политической и аграрной программы.

«Невская Звезда» № 17, 15 июля 1912 г. Подпись: Вл. Ильин

Печатается по тексту газеты «Невская Звезда»

Съезд итальянских социалистов

На днях закончился в городе Реджио (провинция Эмилиа) XIII съезд итальянской социалистической партии.

Внутренняя борьба в итальянской социалистической партии приняла особенно острые формы в последние годы. Сначала было два основных направления: революционеры и реформисты. Первые отстаивали пролетарский характер движения и боролись со всякими проявлениями оппортунизма, т. е. духа умеренности, сделок с буржуазией, отказа от конечных (социалистических) целей рабочего движения. Классовая борьба – вот краеугольный принцип, основа взглядов этого направления.

Реформисты в борьбе за реформы, т. е. отдельные улучшения политического и экономического положения, постоянно забывали социалистический характер движения, отстаивали блоки и союзы с буржуазией вплоть до вступления социалиста в буржуазное министерство, вплоть до отказа от последовательно-республиканских убеждений (в монархической Италии республиканская пропаганда сама по себе не считается противозаконной), вплоть до защиты «колониальной политики», политики захвата колоний, угнетения, грабежа и истребления туземцев и т. д.

Эти два основные направления, существующие в том или ином виде во всех социалистических партиях, выделили в Италии еще два крайних направления, которые совсем уходили прочь от социализма и вели поэтому к отделению от рабочей социалистической партии. Одна из этих несоциалистических крайностей есть синдикализм, который одно время стал «модой» в Италии. Синдикалисты клонили к анархизму, впадали в революционную фразу, разрушали дисциплину рабочей борьбы, отказывались от использования парламентской трибуны социалистами или защищали такой отказ.

Влияние анархистов везде слабо, и рабочее движение быстро отделывается от этой болезни.

Итальянские синдикалисты (с их вождем Артуро Лабриола во главе) в настоящее время уже стоят вне социалистической партии. Роль их в рабочем движении ничтожна. Революционеры-марксисты в Италии, как и в других странах, не проявляют ни малейшей потачки разлагающим пролетарское движение анархистским настроениям и направлениям.

Реформисты менее устойчивы по отношению к тем крайним правым реформистам, которые, скатываясь к либеральной рабочей политике, окончательно уходят в лагерь либералов и переходят на сторону буржуазии. Отделение этих изменников рабочему делу от социалистической партии редко обходится поэтому без чрезвычайно резкой борьбы революционеров-марксистов против всех реформистов. Так было, например, во Франции, когда оппортунист и реформист Мильеран повернул окончательно к сделке с буржуазией и вступил в буржуазное министерство.

Так обстоит дело и в Италии. Реформисты раскололись на левых реформистов (с Турати во главе) и правых реформистов (во главе их Биссолати). Съезд в Реджио-Эмилиа знаменует последний акт этого откола.

На съезде было три направления: 1) революционеры (они имели около 12 с половиной тысяч голосов на съезде по числу их сторонников в партии); 2) левые реформисты (около 9 тысяч) и 3) правые реформисты (около 2 тысяч). Революционеры предложили исключить из партии Биссолати и еще трех крайних правых реформистов. Из левых реформистов одна треть была тоже за их исключение, но с более «мягкой» мотивировкой, а две трети против исключения, за простое порицание.

Революционеры, имея, как видно из приведенных цифр, большинство, победили, и Биссолати с К^о были исключены.

В чем состояли взгляды и действия Биссолати, заставившие изгнать его из партии? Биссолати, вопреки многократным решениям партии, дошел до того в поддержке буржуазного министерства, что сам стал почти «министром без портфеля» (т. е., не будучи министром, вел себя, как единомышленник и участник буржуазного министерства).

Вопреки республиканским убеждениям, которых строго держатся итальянские социалисты, Биссолати стал путешествовать в Квиринал, посещая короля и ведя с ним переговоры! Биссолати дошел до защиты теперешней войны Италии с Турцией, хотя вся партия решительно осудила эту войну, как бесстыдный буржуазный грабеж и грязное дело избиения африканских туземцев в Триполи при помощи усовершенствованных смертоносных орудий.

Вслед за исключением Биссолати и К^о все правые реформисты вышли из партии и основали свою партию, которую они назвали «социалистической реформистской партией». За этой вывеской скрывается на деле «партия» либерально-монархических «рабочих» политиков.

Раскол – тяжелая, болезненная история. Но иногда он становится необходимым, и в таких случаях всякая слабость, всякая «сентиментальность» (слово, употребленное в Реджио нашей соотечественницей Балабановой) есть преступление. Вожди рабочих не ангелы, не святые, не герои, а люди, как все. Они делают ошибки. Партия поправляет их. Немецкой рабочей партии случалось поправлять оппортунистические ошибки даже таких великих вождей, как Бебель.

Но если на ошибке настаивают, если для защиты ошибки составляется группа, которая топчет ногами все решения партии, всю дисциплину пролетарской армии, тогда раскол необходим. И партия итальянского социалистического пролетариата, удалив из своей среды синдикалистов и правых реформистов, встала на верный путь.

«Правда» № 66, 15 июля 1912 г. Подпись: И.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Российская «Свобода слова»

Газета «Чего изволите», называемая в просторечии «Новым Временем», перепечатывает корреспонденцию своего достойного собрата, «Петербургских Ведомостей»{141}141
  «С.-Петербургские Ведомости» – газета; выходила в Петербурге с 1728 года как продолжение первой русской газеты «Ведомости», издававшейся с 1703 года. С 1728 по 1874 год «С.-Петербургские Ведомости» издавались при Академии наук, с 1875 года – при министерстве народного просвещения. Газета выходила до конца 1917 года.


[Закрыть], из Иванова-Вознесенска.

«В нашем фабричном городе сквернословие по улицам, – пишут в газету, – вытеснило человеческую речь. Ругаются фабричные рабочие, сквернословят извозчики, прилично одетые люди, городовые при исполнении служебных обязанностей».

И «Новое Время» по поводу этой картинки нравов замечает:

«Счастливый рабочий город, где осуществлены самые смелые социал-демократические пожелания о ничем не регулируемой свободе слова».

Не правда ли, как поучительна эта хамская выходка?

Кто же не знает, господа редакторы верно служащей правительству газеты, что именно наиболее близкие к правительству правые партии в III Думе «осуществили» свободу слова по части сквернословия? Кто же не знает, что гг. Пуришкевичи, Марковы и их коллеги прославились этим на всю Россию?

Неосторожно, право, неосторожно поступает «Новое Время»! Оно бы могло половчее исполнять свою роль прислужника… А то в газете, без лести преданной правительству, выходит вдруг напоминание о том, какую «свободу слова» практикуют Пуришкевич с К и какую – социал-демократические депутаты в Думе.

Свобода слова Пуришкевичей в помещичьей Думе и свобода слова в рабочих собраниях… Хорошую предвыборную тему затронуло неловкое в своем хамском усердии «Новое Время»!

«Правда» № 66, 15 июля 1912 г. Подпись: В.

Печатается по тексту газеты «Правда»

Как П. Б. Аксельрод разоблачает ликвидаторов

П. Б. Аксельроду суждено играть оригинальную роль в развитии оппортунистического течения среди марксистов. С идеей «рабочего съезда», например, нашумел Аксельрод в свое время немало. Его проповедь привлекла и увлекла некоторое число рабочих. Но чем шире была эта проповедь, чем ближе подходило дело к практическому осуществлению, тем яснее становился выдуманный характер всей затеи. Затея лопнула сама собой. Опыт подтвердил то, что не раз отмечали большевики: «идеи» Аксельрода – выдумка оппортунистической интеллигенции, мечта о том, как бы «обойти» суровую классовую и политическую борьбу.

Теперь точь-в-точь подобная история повторилась с идеей рабочего издательства и «нефракционной» рабочей газеты. Кто из петербургских рабочих не помнит, как носились ликвидаторы совсем еще недавно с этой идеей? как завлекали они рабочих мечтой о том, чтобы «обойти» борьбу внутри рабочей демократии? Как потешно негодовали они против «Звезды» за ее разъяснения, что вопроса о либеральной рабочей политике (припомните решение булочников{142}142
  Имеется в виду резолюция правления петербургского союза булочников, в которой выдвигалось требование издания антиликвидаторской ежедневной рабочей газеты. Правление приветствовало предстоящий выход «Правды» и призывало всех членов союза организовать денежные сборы в ее пользу. Сообщение о резолюции было опубликовано в № 27 «Звезды» 8 апреля 1912 года.


[Закрыть]) обойти нельзя, что толки о контроле рабочих над нефракционной газетой – одна демагогия?

И вот Аксельрод в № 6 ликвидаторского «Невского Голоса» превосходно разоблачил – вынужден был разоблачить – демагогию своих собственных друзей. Демагогия есть раздавание неисполнимых обещаний. Увлекательна мысль о широком рабочем съезде, об открытом рабочем издательстве, о нефракционной рабочей газете. Но вся суть в том, что неисполнимы эти увлекательные вещи без предварительной упорной и трудной борьбы за политическую свободу вообще, за победу марксизма внутри рабочей демократии и т. д. Демагогические обещания легко давать. Но жизнь быстро показывает их неисполнимость и разоблачает оппортунизм «розовых мечтаний».

В № 6 «Невского Голоса» Аксельрод дает удивительно много пустой декламации вроде заверения, что он и его друзья – «прогрессивные представители партии», а противники – «реакционные». Разумеется, Аксельроду очень приятно это думать, ликвидаторам – это печатать. Но только дешева уже эта декламация! Хвалить самого себя за «прогрессивность»… не лучше ли объяснить суть и значение расхождений?

«Мысль о нефракционном социал-демократическом (действительно социал-демократическом, без кавычек) органе является в настоящее время утопией и притом утопией, объективно идущей вразрез с интересами партийно-политического развития и организационного объединения пролетариата под знаменем социал-демократии. Гони природу в дверь, – она влетит в окно и через щели».

Так пишет Аксельрод. Это очень недурные мысли. Это вполне правильно в своей основе. Это показывает, что совсем неправы были друзья Аксельрода – ликвидаторы, вчера еще именно осуждаемую теперь Аксельродом мысль бросавшие в рабочую массу. Только «прогрессивность» видеть в раздавании неисполнимых обещаний мы не можем…

«У нас организационно-оформленных фракций, можно сказать, нет, – пишет Аксельрод; – вместо них имеются разные кружки и группки, из которых одни придерживаются более или менее определенных политических, тактических и организационных взглядов, а другие шатаются в разные стороны, путаясь между ног у первых».

Первая часть фразы не вполне верна. Аксельрод прекрасно знает, что есть нечто вполне организационно-оформленное, так, как только это ныне возможно. Но вторая часть верна – много, действительно, группок, шатающихся и путающихся между ног. Говоря эту вынужденную ходом событий правду, Аксельрод разоблачает опять своих друзей. Кто не знает, что именно казовым, бумажным «объединением» шатающихся группок щеголяют как раз теперь друзья Аксельрода? Не в том ли же самом № 6 «Невского Голоса» сулят они это фиктивное «объединение» всех ликвидаторов со всеми шатающимися?

«Центральным пунктом и главным источником раздоров является, – продолжает Аксельрод, – с одной стороны, различное отношение разных партийных кругов к новому, открытому социал-демократическому рабочему движению (а не к открытой ли партии, любезный П. Б. Аксельрод? Нехорошо извращать суть расхождения!), а с другой – существенные разногласия в области ближайших политических задач и в политической тактике русской социал-демократии. Вопросы той и другой категории становятся именно теперь, когда начинается новое общественно-политическое движение, особенно жгучими, злободневными. И по ним-то русская социал-демократия расколота на два главных лагеря. Спрашивается, сможет ли проектируемый рабочий орган занять нейтральную позицию между этими двумя противоположными лагерями, и допустима ли в принципе такая позиция? Очевидно, нет…»

Совершенно верный вывод. Аксельрод прекрасно побил не только тех своих друзей, которые вчера кричали о нейтральном и нефракционном органе, но и тех, которые сегодня уверяют наивных людей в своем «согласии», «объединении», сплочении и пр. с нейтральными группками.

Главных лагерей, действительно, два. Один из них вполне организационно оформлен. Его ответы на все перечисленные Аксельродом вопросы вполне формальны, точны, определенны, не похожи на разбросанные и разноречивые статейки отдельных литераторов. У другого же лагеря, именно ликвидаторского, к которому принадлежит Аксельрод, заведомо нет ни организационной оформленности (вместо нее одни посулы об открытой рабочей партии, одни разговоры об открытых рабочих политических обществах, еще более невозможных, чем рабочий съезд в 1906–1907 гг.), – ни определенных, точных ответов на перечисленные самим Аксельродом вопросы (вместо определенных ответов только литераторские упражнения Ежова, Левицкого, Кленова, Чацкого и др.).

«…Как только издательская и литературная рабочая группа решится выступить с определенной программой действия, занять определенную позицию в вопросах, хотя бы, например, связанных с избирательной кампанией, ставить перед рабочими те или другие задачи и лозунги в этой кампании и высказываться за ту или другую тактику по отношению к разным политическим партиям, как только, говорю я, издательское товарищество захочет придать своему изданию характер принципиально пролетарского политического органа, оно очутится лицом к лицу с теми самыми больными вопросами и разногласиями, которые волнуют и раздирают на части русскую социал-демократию. И тогда может случиться, что само это товарищество станет новым очагом таких же раздоров – если члены его заранее не сговорятся и не придут ко взаимному соглашению по этим вопросам».

Очень верно и очень хорошо побивает ликвидаторов Аксельрод. То, что нужно «товариществу», еще нужнее «Нашей Заре» и «Невскому Голосу». Почему же они не сговорятся по больным вопросам и разногласиям? Почему они не дадут точных ответов хотя бы на перечисленные Аксельродом важнейшие вопросы (отношение к разным партиям, задачи, лозунги, тактика)?

«Врачу, исцелися сам». Аксельрод так хорошо разъяснил рабочим необходимость ясных и точных ответов на «больные вопросы», что литераторы «Нашей Зари» и «Невского Голоса» (а может быть, и не только Невского…) должны прислушаться к словам Аксельрода. Нельзя обойтись без точных и ясных ответов на «больные вопросы», нельзя ограничиться статьями – это и будет кружковщина! – Нужны решения, точные, формальные, продуманные, определенные. Недаром же Аксельрод говорит – и прекрасно говорит! – об определенной программе действий, о задачах и лозунгах и т. д.

Ликвидаторы потому, между прочим, и называются ликвидаторами, что, отбросив старое, они не дают нового. Что открытая партия полезна, а открытые политические общества необходимы, – об этом нам все ликвидаторы уши прожужжали. Но ведь этих разговоров еще мало, дела же у ликвидаторов нет, нет и нет. Нет именно того, чего Аксельрод требует от рабочих!

В фельетоне «Невского Голоса», под чертой, Аксельрод дал прекрасный обличительный материал против ликвидаторов над чертой, в редакционном отделе газеты. Прочитайте внимательно фельетон Аксельрода, и вы увидите, что это – обман и самообман, если ликвидаторы кричат о «соглашении» насчет избирательной платформы, о «единой» платформе и т. д.

«Сторонник «Звезды»» в № 16 «Невской Звезды» уже разоблачил этот обман. Но разоблачение Аксельрода еще глубже и еще ценнее, раз оно исходит от Аксельрода.

Мы вполне за единую платформу – именно ту, которую давно приняли и проводят, по справедливому указанию «Сторонника «Звезды»», большевики и партийцы-меньшевики. Мы вполне за единую избирательную кампанию – именно на этой платформе, на почве этих же решений, определенных и точных ответов на все «больные вопросы».

Когда ликвидаторы кричат об «единстве», они пробуют увлечь неразвитых рабочих звуком слова. «Единство» приятно, «нефракционные органы» симпатичнее! Но прочитайте даже Аксельрода, и он объяснит вам, что невозможна нефракционность, это утопия, – что есть два лагеря в рабочей демократии, – что лагери эти противоположные.

Что же? Уж не будут ли ликвидаторы защищать «платформы» для прикрытия своих взглядов? – платформы дипломатической, которую так любит буржуазия? – платформы, никаких ответов на «больные вопросы» не предполагающей, а «просто» и «только» занятой «проведением в Думу»?

Это было бы верхом беспринципности. На это никогда рабочие не пойдут. Такие платформы, как бы они «открыты» ни были, не продержатся и одного дня.

Нет. Довольно с нас самообманов. Пора взглянуть в лицо правде, которую на этот раз прямо признал и вождь ликвидаторов, Аксельрод. Если вы, господа ликвидаторы, хотите настаивать на «своей» платформе (хотя вы до сих пор ее не дали, а в платформы, сочиняемые за 6 недель до выборов, мы не верим!), – если вы хотите настаивать на «своей» тактике (хотя вы до сих пор нигде ее точно, формально, партийным образом не изложили!), – тогда пеняйте на себя. Тогда вы – нарушители единства, уже имеющегося налицо. Тогда на вас падет вся ответственность за это нарушение.

Нет. Довольно с нас самообманов. Ликвидаторские крики об «единстве» – пустой отвод глаз. Прекрасно зная, что рабочие против них, ликвидаторы столь же прекрасно знают, какое полное, уничтожающее поражение принесло бы им их отдельное выступление. Поэтому они и готовы что угодно обещать – лишь бы выбрали в Думу.

Так нельзя. Так поступают только буржуа. Рабочая демократия верит только программам, решениям, тактике, лозунгам, которые годами до выборов проводились и на выборах лишь повторяются в сотый раз. А кто без этих решений, только для выборов, сочиняет ничего не говорящие «платформы», тот никакого доверия не заслуживает.

Фельетон Аксельрода – полезная вещь для разрушения самообманов, для поучения разных сочинителей «новых», «открытых», «общих» платформ.